Текст книги "Семья (СИ)"

Автор книги: Тайсин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ну тебя, в самом деле. Пошли уже.

– Может, все-таки останешься?..

– Я тебе напомню, дорогой, – усмехнулась Падме, – что из нас двоих сейчас боевой единицей являюсь именно я. В рукопашной от тебя толку будет мало, ты даже дышишь с трудом.

– Но я… – и он осекся. Тряхнул головой. – Да, ты права.

Падме закусила губу, ничего не сказала. К этому увечью он будет привыкать куда дольше, чем к протезам.

…И ей, поперек всякой логики и милосердия, не хотелось, чтобы он привык и смирился.

– Ну тогда я буду отвлекать врагов, а ты их валить!

Энакин радостно улыбнулся ей – будто Энакин-джедай выглянул с чужого лица.

– Договорились, – улыбнулась Падме в ответ.

Он вышел из корабля первым. Падме последовала за ним, ухватила бластер поудобнее, готовая стрелять, если что – но врагов вокруг не оказалось. Просто бетонная площадка среди леса – и если бы не заросшая, но все еще видная тропа с покосившимися светильниками «под старину», никто бы и не догадался, что совсем рядом стоит дом.

Энакин огляделся и, не торопясь, двинулся по тропе.

– Ну и травка у вас тут. Покрытие из пермакрита. Как она сквозь него проросла?

– Упорная, как все набуанцы, – ответила Падме. – Эни… Я знаю, что ты ситх. Мне не надо показывать, что ты ничуть не изменился. Вообще не надо ничего показывать, мы тут одни.

Он сделал пару шагов молча. Остановился. Повернулся к ней. И, увидев в ее лице неведомо что, кивнул, и будто маскировочный плащ соскользнул с него.

…У него голова полуседая, осознала Падме. Почему она раньше этого не заметила?..

– Договорились, – сказал Энакин.

Деревья росли совсем близко к дому, но, к большому облегчению Падме, сам дом – большая вилла с плоской крышей, – оказался целым, пусть и неухоженным.

По первому этажу темным поясом шли панорамные окна с явной односторонней прозрачностью, на втором в пространство большого балкона безуспешно пытались пробиться ветви – невидимое поле свернуло их в подобия заломленных рук.

– А вот здесь поле работает, – констатировал Энакин, оглядев дом. – Но откуда тогда на крыше трава?

– Может, там раньше был сад любования травами? – предположила Падме. – А потом, без ухода, выродился.

– Сад любования травами, – повторил Энакин.

– Это древняя и очень красивая традиция.

– На крыше.

– Почему бы нет?

Он только головой покачал.

– Слишком много природы? – улыбнулась Падме.

– Слишком много культуры, – ответил он и пропустил ее на крыльцо.

Падме приложила пластину ключа – в единственном экземпляре, только для нее, активация по генокоду, – к двери, и поле схлопнулось, с, показалось ей, шорохом облегчения. Щелкнул замок.

Энакин толкнул дверь, заглянул внутрь прихожей и пропустил Падме вперед. Она глянула на него с интересом.

– Хозяйка дома входит первой, – сказал он. – Это древняя традиция Татуина.

– С бластером? – лукаво осведомилась Падме.

– Какая же хозяйка на Татуине без бластера, – тон был таков, что она даже засомневалась, шутил ли Энакин. Возможно и нет.

Свет зажегся сразу, как только Падме пересекла порог. Автоматика дома была жива, прекрасно…

– Мне кажется, или вашим жилищам не свойственен столь строгий минимализм? – поинтересовался Энакин, войдя в прихожую следом.

– Не свойственен, – согласилась Падме, оглядываясь.

Голые стены, голый пол, никакой мебели, кроме скамьи – очень красивой и каменной, – у стены.

– Здесь давно никто не жил.

– Мебель-то было зачем вывозить?

– Ну, возможно, бабушка решила переехать и забрала все с собой…

– Надеюсь, что не все.

Падме украдкой потерла спину.

– Я тоже.

Энакин стоял к ней вполоборота и смотрел на правую дверь, но как-то заметил ее движение, повернулся и предложил:

– Посиди немного. Отдохни. А я пока…

– Никаких исследований дома без меня, – заявила Падме. – Как учат нас все голофильмы ужасов, разделяться – последнее дело!

Энакин улыбнулся, и они посидели на каменной скамье с четверть часа, пока у Падме не перестала ныть поясница. Даже не разговаривали, просто сидели рядом и держались за руки. Энакин поначалу напрягся, когда она сжала его металлическую ладонь, но тут же расслабился.

Последующий час исследований дома подтвердил первый вывод – мебель из дома вывезли почти всю. Осталось все кухонное оборудование, устаревшее, но функциональное, остались освежители, вся сантехника – и осталась огромная кровать в комнате с видом на то, что когда-то было террасой с бассейном, а сейчас являлось рощей среди развалин.

– Наверх я сам схожу, – сказал Энакин, когда они завершили обход первого этажа, и Падме тяжело села на кровать. – Сумки наши сейчас сюда принесу, постелим, ты ляжешь, и я схожу. Может, еще что найду интересное.

– Там должны быть библиотека и кабинеты, – сказала Падме. – Судя по архитектуре. Но библиотеку, наверное, тоже вывезли…

– Вот и проверим. И дроидов местных нужно найти. Странно, что активация их не разбудила.

– Вроде бы бабушка не любила дроидов.

– Убиралась-то она точно не сама, – хмыкнул Энакин. – Скорее всего, их просто деактивировали вручную, и вручную же придется их включать. Ну и терминал системы дома нужно найти, и систему проверить.

– Не доверяешь?

– Законсервированной так долго системе? Нет, конечно. Ты ложись пока так, я быстро.

Падме кивнула и привалилась к изголовью кровати. Она просто немного закроет глаза – а потом сразу начнет обустраивать новый дом. Все не так плохо, как казалось. Совсем не так плохо. И нужно будет оборудовать детскую. Комнату найти. И обязательно на потолке солнце нарисовать, как у нее в детстве. Да. Обязательно…

========== 8 ==========

Падме заснула мгновенно и быстро, так что Энакин, вернувшись с сумками, не посмел ее тревожить. Только туфли с нее снял, закрыл ее одеялом и подушки подоткнул – хорошо, что ей положили их в посольстве, самонадувные и подстраивающиеся под тело, специально для беременных. Оставил рядом комлинк с выведенной на экран кнопкой «нажать при опасности».

Нужно заняться всем остальным, чтобы, когда она проснется, в доме уже можно было жить.

…Ее семья должна была об этом позаботиться. Пад так часто рассказывала, какие у нее прекрасные родители и сестра, что он даже поверил. И – они позволили, чтобы ее сослали в пустой дом? Беременную на последних месяцах?

То, что могли быть привходящие обстоятельства – любые, вплоть до того, что по безумным набуанским законам семье не сказали, куда ее сослали, – гнев слушать не желал.

Ладно, решил Энакин, заползая по лестнице на этаж и останавливаясь подышать через три ступеньки. Здесь был прекрасный прозрачный лифт, его следовало проверить, но само наличие уже радовало… Ладно, Силы его лишили, но праведный (или маскирующийся под таковой) гнев дает силы кому угодно – а от дармовых сил отказываться глупо. Главное помнить, что этот конкретно гнев иррационален, и не показать его Падме.

…Нет. Исчерпать его до ее пробуждения, чтобы показывать стало нечего. Он же обещал.

Верхний этаж занимали огромный балкон, явно игравший роль летней приемной залы, «бар» со стойкой и с синтезатором пищи, рабочим, две гостевые спальни, пустые, ванная комната, чуть поменьше, чем внизу, но тоже с ванной, все на месте, все работает, два кабинета, со столами-консолями – однако! – шифрованной связи, рабочими, и библиотека с пустыми шкафами. Богатый был дом.

Дроидов он не нашел, что значило доступ в технические помещения только через систему управления домом. Ну или же технические двери надо искать – но это если ничто другое не поможет.

Он вернулся в один из кабинетов, запустил консоль и огляделся. Все было тихо и мирно, почему он так дергается?..

Потому что не чувствует Падме и детей внизу, вот почему.

Он все еще пытался, по привычке, ощутить дом целиком, и не мог – а это слишком долго означало чрезвычайно опасную ситуацию.

Гнев полыхнул внутри, Энакин прикрыл глаза и сознательно вздохнул глубже. В груди резануло, но – неважно. Контроль.

Этот гнев не принесет сил, только растратит существующие на сожаление. Отмечаем, игнорируем. Он – лорд ситхов, он хозяин своим реакциям. И наличие или отсутствие Силы не имеет значения.

Консоль тем временем запустилась, система дома радостно сообщила о возврате к работе и – будет ли в хозяйской воле отменить деактивацию сервисных дроидов?

Энакин потратил полчаса на диагностику этих дроидов, и только убедившись, что их не отключили из-за коллективного их помешательства, деактивацию отменил.

Доступ в голонет здесь был, как и доступ к публичным сервисам планеты Набу.

Список сервисов впечатлял – хорошо живут, и ведь наверняка считают, что это вот все, включая врачей по вызову в любую точку планеты, – нормально. Ничего особенного… Ну да ладно, его пока интересует совсем иное. Были бы здесь военные базы, он бы точно знал, что искать, баз ему довелось оборудовать не одну и не две, а вот есть ли в пасторальном мире Набу аналог военного сервиса «промышленный синтезатор для оборудования жилых помещений за ваш кусок бюджета и всю органику, какую можете выкинуть» – это был вопрос…

Поначалу казалось, что ответ на него отрицательный, а потом Энакин вспомнил про горнодобычу, поискал по сервисам подробнее и наконец наткнулся на подходящий. Владельцы конкретно этого большого синтезатора занимались обустройством временного жилья на полюсах, в горах и на орбитальных базах, и были согласны забрать часть леса в качестве небольшой доли от оплаты.

Энакин договорился с ними – через час, ничего себе скорости на гражданке, – спустился вниз, проверил спящую Падме и пошел размечать тот лес, который следовало отдать.

Владельцы бизнеса не подвели. Ровно через час на посадочную площадку шлепнулся автоматический комплекс под управлением крайне делового ИИ, даже напомнившего Энакину R2. Из комплекса высыпались рабочие дроиды и вмиг утилизировали лес вокруг площадки. Только что стояли стволы – и вот уже бревна, и вот уже щепа. Впечатляло.

Он поймал себя на том, что начал прикидывать военное применение этой технологии, и усилием воли прервал анализ.

Про войну и ее нынешнее состояние он ничего не знал. В больнице Ордена он лежал в полной информационной блокаде, даже с Падме взяли слово ничего ему не рассказывать – впрочем, у нее и так хватало проблем, чтобы интересоваться фронтами и конкретно его легионом.

…R2 конфисковали, как и все принадлежавшее ему имущество. Наверняка дроида переформатировали. Что сделали с его людьми? Тоже… переформатировали?

…Не сейчас, решил Энакин. Доступ к информации теперь есть, контроль он обойдет, но сделать для своих людей прямо сейчас он ничего не сможет – нужно решать задачи в порядке приоритета. Сначала Падме и дом. Все остальное – потом.

Дроиды-утилизаторы выжрали проход до крыльца – аккуратно обойдя столбы осветителей, – и вычистили всю зону вокруг дома, за исключением рощи перед окнами спальни. Смотреть на деревья, решил Энакин, для беременной явно будет полезнее чем на развалины террасы и бывшего бассейна.

– Вы какой комплект заказывали? – поинтересовался переговорный модуль ИИ, когда первые контейнеры залетели в прихожую и, перестроившись, начали распределяться по этажу.

– У вас сбой? – удивился Энакин. Пока профессионализм фирмы его только радовал.

– Так ведь тут женщина хозяйкой заявлена, – сообщил ИИ. – Белый стандарт точно подойдет? Может чего-то повеселее?

Набуанцы. Даже ИИ – и тот набуанец со своим мнением о стиле и о подобающем.

– Повеселее – это что именно?

– Под дерево можем сделать, – заявил ИИ гордо. – Будет почти не отличить!

Энакин задумался, оглядел дом. Нет. «Почти не отличить» – это для таких, как он, и большинства клиентов этого сервиса. А для таких, как Пад – подделка станет резать глаз, тем более что раньше тут мебель точно стояла старая и элегантная до последней ножки стола.

– Белый стандарт подойдет, – решил Энакин. – Только все углы скруглите. Чтобы пораниться нельзя было.

ИИ выбор не одобрил, но хоть спорить не стал, и через два часа в доме была мебель. Белая, простая и без изысков, почти как на военном корабле. Но была.

Комплекс, закончив, резво свернулся, послал на счет Падме исключительно вменяемую фактуру и стартовал вертикально вверх – прямо на орбиту, судя по траектории. Энакин проводил его взглядом, вошел в дом и поднялся на этаж – налаживать связь по дому.

Потом нужно запустить кухню, проверить, что следует докупить, приготовить Падме обед – он совсем не понимал, сколько сейчас времени, но солнце пока стояло высоко.

И потом, только потом он сможет взять деку и выяснить, что происходит в мире. Потом. Не раньше.

Когда Энакин закончил с обедом, Падме еще спала. Нормально дышала, он специально постоял и послушал, выглядела расслабленно, только очень устало. Пусть спит сколько нужно. Обед подождет, потом разогреем.

Взял тарелку, взял деку и уселся на новый диван в зале. В панорамное окно был виден только лес – но теперь, когда лес проредили и отодвинули от дома, и солнце тоже. Сверкало на ярко-зеленой траве и синеватых листьях какого-то кустарника. Даже красиво.

На обед себе Энакин сделал подобие обычного армейского пайка – серый протеиновый блок, зеленый куб клетчатки, белый – медленных углеводов. Синтезатор тут позволял сотворить что угодно, хоть нормальный кусок мяса, и Падме он сделал рыбу, которую она вроде бы хотела в последний месяц, но для себя стараться не видел смысла. Так быстрее. Съел, не отвлекаясь от новостей, и ладно.

Война, согласно официальным и не слишком источникам, закончилась. Медиа обсуждали условия уже не сдачи – интеграции сепаратистских систем назад в Республику и размеры контрибуций. За пост канцлера шла борьба, но лицо Бейла Органы мелькало в роликах и информационных статьях как-то чересчур часто.

Ни его самого, ни Падме особенно не обсуждали. Падме, когда вопрос всплывал, жалели. По его же поводу тем было две: «какой ужас, а мы ему доверяли, но хотя бы от взрыва спас, хотя и там все не так однозначно, смотрите аналитику по следующей ссылке» и «но как же ситх умудрился скрываться в Ордене так долго, и кто позволил, кто закрывал глаза? Наверняка канцлер знал и покрывал его, а в Сенате они просто поспорили!» То, что запись из Сената теории заговора с канцлером противоречила, никого, разумеется не волновало. Но ситхов обсуждали вяло, скандал уже явно отгремел, и будущее Республики после войны медиа явно интересовало больше.

Его это будущее тоже интересовало куда больше. Никакой поиск по легальным источникам не давал ответа, что Сенат собирается делать с Великой Армией Республики. С миллионом человек, тысячами единиц техники и миллионами кредитов обеспечения на балансе. Тема не поднималась вовсе. Но по мнению совершенно всех аналитиков с любыми политическими воззрениями в прекрасной Республике будущего армии места не было.

Эти люди хотели откатить войну назад и сделать вид, будто ее вовсе не случалось. Так удобно, канцлер оказался ситхом и можно объявить, что только он виноват в ее начале, никаких иных предпосылок никогда не существовало, и теперь, когда он побежден (просто, абстрактно побежден, неведомо кем), то все будет просто прекрасно. Волей Силы.

Куда эти прекрасные пацифисты собирались девать миллион обученных только войне солдат с прошитой верностью Республике? Его легион куда девать? Его людей?

…Был у него сервер на задворках голонета, о котором знали только его коммандеры и R2. Иногда его использовали для связи, когда других возможностей не было. Не быстро, конечно, но это и неважно. Только бы с другой стороны осталось кому ответить. И только бы они захотели отвечать – ситху-то. Пусть и бывшему.

«Всегда был лоялен Республике, – написал Энакин без предисловий, – не предатель. Клянусь чем хотите. Сообщите ваш статус».

========== 9 ==========

За окном уже темнело, когда Падме открыла глаза. Лес стал черным массивом, только золото заката просверкивало кое-где среди листвы. Падме понаблюдала за уходящим светом. Огладила живот – и тут же получила пинок пяткой в ладонь. Дети тоже проснулись и решили размяться.

Она села в кровати, отбросила одеяло – увидела подушки и частично распакованные сумки, и комлинк с алой кнопкой рядом с бластером, и улыбнулась. Энакин начал организовывать пространство. С ее безопасности, не иначе. Хорошо, что здесь нет боевых дроидов: с него сталось бы и охрану выставить.

Может, еще и станется, боевых дроидов и сделать можно. И, кстати, на них его запрет на использование оружия распространяться не будет. Потому что, разумеется, хозяйкой им будет она.

…И это не такая уж, на самом деле, плохая мысль.

Пока она спала, дом преобразился. Стоило ей выйти из спальни – как тут же в дверь ринулись какие-то многоногие дроиды, потащили что-то белое. В коридоре появились сидения, в зале – белый диван, столик, кресла, обеденный стол со стульями чуть подальше и ближе к кухне…

На диване сидел Энакин, уткнувшись в деку, рядом с ним прямо на белом покрытии стояли чашка с явно давно остывшим кафом и тарелка с одинокой вилкой.

Падме замерла в дверях. Было так странно, что он ее не заметил… Хотя, конечно, ничего не могло быть естественней. Но стоило ей войти, он тут же поднял голову – услышал.

– Сиди-сиди, – сказала она, но он тут же подхватился, убрал свидетельства своего ужина – на пол, разумеется. Падме фыркнула, села на диван, провела ладонью по покрытию. Пластик. Но высокого качества. Будто волна белой пены застыла перед панорамным окном.

– Ужинать будешь? – спросил Энакин. – Я тебе рыбу сделал, но можно поменять, тут отличный синтезатор.

– Не надо ничего менять… – организм, похоже, не возражал против рыбы. – Откуда это все?

– По заказу сделали, – Энакин подобрал тарелку и ушел на кухню. – На твою деку должен был прийти полный отчет.

– Я потом посмотрю.

– Кстати, – он вернулся с рыбой, салатом и приборами, и поставил на столик перед ней. – Я выяснил, куда делась старая мебель.

– Ее не вывезли? – удивилась Падме. Попробовала рыбу и осталась довольна. Естественно выращенная, конечно, лучше, но с поставками она разберется позже.

– Вывезли, – кивнул Энакин. – Те, кому твоя бабушка продала всю эту мебель с аукциона. А деньги направила на благотворительность. Все эти отчеты – это чуть ли не первое, что лежит в домашней системе.

– Она очень не любила этот дом… – Падме задумалась. – Может быть, что-то с дедом связанное, про него в семье мало говорили. Но вот так, продать всю мебель…

– Кроме кровати, – заметил Энакин. – Значит, именно с кроватью плохих воспоминаний у нее связано не было. Это хорошо!

Падме рассмеялась. Но, пожалуй, и правда, это было хорошо.

– Чем ты занимался? – спросила она, закончив с ужином.

– Да так… – он вздохнул. – Рабочий рынок смотрел. Пока это бесполезно, из-за скандала, но мне пока и не светит, сначала нужно кучу сертификатов получить. У меня же официально никакого диплома нет. Список составлял, по приоритетам.

– Но в Ордене же прекрасное образование? – не поняла Падме.

– Вот только дипломов установленного Республикой образца там не выдают, – хмыкнул Энакин. – Но это все неважно, я разберусь.

Вот уж чему она верила безоговорочно.

– Завтра гляну детально, что нам достались за дроиды, и можно ли из них что-то вменяемое сделать.

– Давай угадаю, – улыбнулась Падме, подвигаясь к нему ближе, – боевые модификации. С большими базуками, которые, несомненно, куда-то да упаковала моя корусантская охрана.

Энакин хмыкнул, но спорить не стал.

– И помощников тебе. И няню, наверное, какую-то надо придумать. Чтоб детям интересно было.

– Ты придумаешь, – убежденно сказала Падме, укладывая голову ему на плечо. – В голонет уже залезал? Что-то нужное пишут?

– Нужного – ничего.

– Но?

– Но есть тема, о которой не пишут, – ответил он с явной неохотой. – Армия. Никто не пишет, что Сенат собирается делать с армией.

Да… разумеется. Почему она думала, он станет говорить о себе и о скандале? И об Ордене?

– Это значит, вопрос еще обсуждают.

Он вздохнул и обнял ее.

– Разве?

Падме задумалась. На самом деле, когда вопрос реально обсуждался, при любой блокаде в медиа что-то да просачивалось. Хотя бы слухи. Которые обсасывались и раздувались и менялись…

– Вообще никто ничего не пишет? – уточнила Падме.

– Вообще.

Стало как-то зябко, и она вжалась в его теплый бок. Энакин осторожно прижал ее ближе, поцеловал в волосы.

– Значит, все значимые актеры медиапространства согласились на блокаду. Это… плохо. Но я не понимаю, что там может быть такого…

Энакин застыл.

– Ты понимаешь, – констатировала она.

– У клонов чипы в головах, – сказал он. – Камино утверждали, что это из-за экспресс-обучения и для обеспечения лояльности. Но обеспечивать лояльность ведь можно по-разному.

Падме моргнула. Его намек был… слишком.

– Не может быть.

– Конечно, – но вот тон его голоса говорил, что Энакин совсем не убежден в собственных словах. – Но я не знаю, что наверчено в этих чипах. Там зверское шифрование.

– Не получилось убрать?

– Да может и получилось бы, если посидеть и подумать, но… сама понимаешь. – Она кивнула. Времени, чтобы посидеть и подумать, не хватало никогда. – В своем легионе я эти чипы просто и незатейливо грохнул. А остальные?..

– Грохнул? – переспросила Падме. – Ты хочешь сказать, всем клонам 501-го сделали операцию, и ни у кого не возникло вопросов? Или возникли? Но если чипы официально обеспечивали лояльность…

– Нет, что ты, никто не в курсе, – Энакин мотнул головой. – Я Силой их – Темной стороной. Я ситх, или кто?

– Ситхи такое умеют? – изумилась Падме.

– За всех не скажу, – усмехнулся в ее волосы Энакин, – а лично я электронику порчу с детства. Так что это не было очень сложно… Но Падме!

– Да, – согласилась она. – Я попробую выяснить в чем дело… Если кто-то согласится со мной разговаривать сейчас.

– Органа согласится. К тому же ему все медиа прочат пост канцлера, у него наверняка есть данные.

– Ты хочешь, чтобы я воспользовалась личной симпатией ко мне сенатора Органы, чтобы выяснить, не грозит ли что-то твоему легиону.

– Как ты хорошо меня понимаешь.

– Мне следует с негодованием отказаться.

– Спасибо, – сказал Энакин, и Падме рассмеялась.

Письмо Бейлу она пыталась написать в течение последующего часа. Изгнала Энакина из залы, заняла диван («Ты у меня подхватила привычку, а теперь меня выживаешь!»

«Это ты мою привычку подхватил! Кто хотел дроидов разобрать? Или ты и разбирать тут собирался?» «Ну…» ) и честно пыталась. Отбраковав пятый вариант, Падме отложила деку, уставилась в окно – уже совсем темное, – и задумалась. Дело было не в том, что она собиралась воспользоваться личным отношением, не в первый раз, да и Бейл не брезговал просить его поддержать на голосованиях, нет… Дело не в морали, дело в другом.

Он предложил пожертвовать ради нее своей репутацией и положением, а она лишь формально поблагодарила, и то не сразу. И сейчас собиралась просить, возможно, нарушить служебную тайну. Вот в чем дело. В отношении.

Письмо оказалось в результате очень коротким: «Дорогой Бейл, примешь ли ты мой звонок, если я тебя наберу, и, если да, то когда удобнее это сделать?»

Он позвонил ей сам, через десять минут. Голопроектора здесь не было, и она приняла звонок на деку. Бейл ничуть не изменился – и широко и облегченно улыбнулся, увидев ее.

– Сила, – сказал он, – как я рад, что с тобой все в порядке.

– Взаимно, – улыбнулась она в ответ. Бейл осунулся и выглядел усталым. – Извини, что отвлекаю.

– Для тебя у меня всегда есть время. Как ты?

– Устраиваемся, – сказала Падме. – Прости, не могу сказать, где именно. Ее величество была щедра, и волноваться совершенно не о чем. И я еще раз благодарю тебя за участие.

– Не стоит, – Бейл качнул головой. – Если тебе нужна помощь, то в любое время… Например, – он чуть усмехнулся, – прямо сейчас?

– Не помощь, – сказала Падме, чувствуя себя немного виновато, хотя Бейл смотрел тепло. – Мне просто очень интересно, не более того. Сложно оказаться полностью отрубленной от достоверной информации, а медиа по интересующей меня теме не говорят совсем ничего.

– По теме… Ах, да, – он кивнул. – Я, к сожалению, не специалист, не вполне понимаю детали. Обсуждение все еще идет, это сложный вопрос.

– Конечно, – Падме улыбнулась. Ничего существенного. Но, наверное, это хороший знак?

– Как только будет приемлемый проект закона, я покажу его тебе, чтобы любопытство тебя не сгрызло. Чуть пораньше медиа.

– Спасибо, Бейл.

– Ну что ты… Я же не выполнил твоей просьбы.

– Мое любопытство может подождать.

– Конечно, конечно… – он смотрел странно, пристально. Это слишком контрастировало с любезным и легким тоном. Нужно было попрощаться, но Падме тянула – ей казалось, он сказал еще не все.

– Вот Умбарский инцидент много обсуждали, – добавил Бейл наконец. – Но большего я не могу сказать, ты же понимаешь.

– Ну разумеется, – ответила Падме. Они тепло попрощались, и Падме первой оборвала связь, как всегда в разговорах с Бейлом.

Умбарский инцидент? Она не знала ничего про Умбару – или Умбру? – похожее название, вроде бы, всплывало в дни войны, хотя она могла ошибаться. Что там случилось такого, что Бейл счел это ответом на ее незаданный вопрос? Вернее, незаданный ею не ее вопрос, что он, конечно, прекрасно понял.

– Падме? – Энакин стоял в дверях с какой-то железякой в руках, смотрел внимательно. – Он тебя расстроил?

Падме не смогла сдержаться и фыркнула. Скажи она «да», и ведь последствия будут непредсказуемы.

– Нет, дорогой, не надо планировать карательную операцию. Я знаю, что ты его не любишь…

– Я тебя прерву? Мне термины уточнить, – не дал ей договорить Энакин. Падме озадаченно кивнула. Он оставил железяку за порогом, вошел и сел на пол у ее ног. Пояснил:

– Чтоб диван не пачкать. Так вот. Бейл Органа любит тебя, по-настоящему, и я ему, пожалуй, сочувствую. Насколько я вообще это могу. Это во-первых.

…Надо же.

– Мне тоже уточнить, – прервала его Падме. – Ты же его ревновал? Я лично видела, не отнекивайся.

– Джедай, – он подчеркнул слово, – Скайуокер ревновал, а как же. У ситхов моей линии не приняты подобные э… сеансы эмоций на публику. Но не показывать ревности в таком юном возрасте и в этой ситуации было бы неестественно, хотя и оскорбительно для тебя. Так что я постфактум прошу прощения.

Падме кивнула. И впервые подумала, что шрамы на его лице – к лучшему. Сложнее будет обманываться.

– Во-вторых, Бейл Органа не считает статистикой всех, кто ниже его по положению, и честен в делах. Так что он достоин уважения. Друзьями мы никогда не станем, нет, но союзниками – вполне. Ну и в-третьих, если он обидит тебя, я найду способ его уничтожить. Если ты не будешь против, конечно.

Мое личное оружие массового поражения, подумала она с нежностью. Чуть наклонилась и поцеловала его куда дотянулась – в переносицу.

Энакин озадаченно почесал нос грязной рукой. Она улыбнулась.

– Я рада, что мы уточнили термины. Нет, Бейл меня просто озадачил. Он считает, что Сенат склоняется к Умбарскому сценарию, чем бы это ни было.

Взгляд Энакина заледенел.

– Падме… Повтори его слова как можно точнее.

Она повторила. Энакин медленно кивнул.

– Понятно… Логично. Очень логично.

– Насколько все плохо? – спросила Падме настороженно.

– Уже нинасколько, – он просиял улыбкой. Той, старой.

– Ты обещал мне не врать, – укоризненно сказала она

– Я не вру. Теперь я знаю, что они сделают, и у них не выйдет. Так что все будет хорошо. А подробностей тебе лучше не знать.

Дети выбрали именно этот момент, чтобы начать моцион, и Падме охнула. Пинались они на редкость метко.

Энакин враз помягчел, засиял и полез к ее животу.

– Руки!

Он засмеялся, поднял запачканные ладони вверх и поцеловал ее живот там, где тот выгнулся под ударом маленькой пятки.

========== 10 ==========

Когда победа стала неизбежна, достаточно полная, чтобы военный потенциал противника можно было не учитывать еще долго, и стало очевидно, что полная аннигиляция противника как субъекта и оккупация его территорий не входит в план Сената, а мирный договор и откат к довоенному статус-кво – напротив, входит, тогда Энакин начал думать, куда, в случае чего, спрятать свой легион. Хотелось бы, на самом деле, обезопасить всю ВАР, но для этого Падме следовало бы избраться сразу императрицей, чтоб наверняка. Что было, увы, вне пределов возможного.

Будь у него в подчинении просто люди – проблем бы не возникло: Мандалор исторически принимал всех. Но клонов, созданных только для войны, новый пацифистский Мандалор принимать не желал.

Вариант Энакин нашел. Рискованный чрезвычайно, но единственный, который бы не заставлял его людей ломать себя через колено. Они были воины, не наемники, и считали себя защитниками Республики, неважно, что Сенат использовал ВАР для своих игр. Политика тут была не важна, только воинская честь.

И вот сейчас все повисло в воздухе – а ведь если Органа сказал о том, что готовится, прямо – значит, решение уже принято.

Падме ушла в освежитель, Энакин оторвался от конструирования помощника для нее («Ну хорошо, хорошо, можешь сесть с железками на пол, так уж и быть!») и снова проверил сервер связи.

Он написал второй стороне операции, но ответа все еще не было. Если ответ вообще будет.

Пока только Падме не отвернулась от него, узнав, что он из себя представляет. Оби-Ван согласился участвовать в Отсечении. И даже мама…

Энакин мотнул головой. Не смотреть туда. Мама жива, свободна, почти ничего не помнит из плена у тускенов. И брат скоро родится, и пусть этого брата он никогда не увидит – неважно. Все хорошо. Уже ради одного ее спасения стоило становиться ситхом – просто джедай Энакин не смог бы ее вылечить, только отомстить за ее смерть и с грохотом рухнуть на Темную сторону. И пусть Темное исцеление потребовало жизни других существ – взял он только тех тускенов, кто мучил ее и пил ее кровь, чтобы прибавить себе жизни и здоровья. Кто же виноват, что так поступили большинство членов племени? Кто не пил, тот выжил. Все честно. И того стоило. И даже лорды Коррибана не сочли произошедшее жертвоприношением (к своему неудовольствию) – он всего лишь отобрал похищенное. Баланс восстановил. Пророчество исполнил, мда. Знал бы Орден… Неважно. Все к лучшему.

Он проверил сервер еще раз. И еще.

Падме вернулась, в халате и тапочках, совсем домашняя, посмотрела на него – окруженного запчастями и с декой в руках.

– Эни, может быть, пойдем спать? Нам нужно встраиваться в местный суточный ритм. И тебе нужно отдыхать.

Нужно. Он уже не ситх, не джедай, медитация не поможет и не снимет усталость. Но время сейчас катастрофически критично.

– Иди, я потом приду.

– Или не придешь, – смотрела Падме очень сочувственно.

– Или засну прямо тут, – он улыбнулся. – Не волнуйся. И комлинк не забудь рядом положить.

– Эни, я позабочусь о своем здоровье, – Падме вздохнула. – Настрой звонок комлинка на что ты там мониторишь и ложись на диване, раз уж не хочешь меня беспокоить. Активно ждать очень утомляет, поверь моему богатому опыту. Тебе же потребуется ясная голова? Вот и ложись.