Текст книги "Не открывай глаза (СИ)"

Автор книги: TatianaKaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

–Сегодня лучше. Он может вспомнить своё имя, – потерев висок и вдохнув, мужчина жестом позвал меня за собой дальше по коридору, – особо не шумит, перестал кидаться на санитарок.

–Это… хорошо

Я не питала пустых надежд. Это было бесполезно и бессмысленно. Он не излечится. Это необратимо и что бы я не делала и как бы не стремилась искупить свою вину ничего не изменится. Меня он не простит. Куда важнее, то, что я сама себя не прощу.

Коридор был пустым и пока мы шли вглубь здания, я считала швы на белой плитке.

– Не волнуйтесь, – когда мы оказались прямо перед железной дверью с белой шестеркой, – я буду за дверью. Правила безопасности знаете…

Я не слушала его, пока он открывал дверь, скрипя замком.

Залитая искусственным светом комната была практически пуста, не считая железной койки на которой без движения лежал парень и деревянного стула. Сильно отросшие волосы закрывали лицо, покрытое щетиной. Его руки и ноги были скованы наручниками. Как завороженная я смотрела на его белую одежду и следы от уколов на бледной коже.

Дверь за мной закрылась, и я разрыдалась. Просто позволила слезам течь по щекам, пока вслепую нащупала стул и села.

– Кирилл, – я позвала его, сомневаясь, что он в сознании, – ты…

Что я хотела ему сказать? Что я могла ему сказать?

Зажала рот рукой, боясь сказать что-нибудь лишнее. И попутно подавить рвущиеся наружу всхлипы.

– Что? – он повернул голову и я едва не упала.

Карие глаза смотрели прямо в душу, обвиняя и сразу наказывая. Моя вина была не только в том, что он оказался здесь. Все было куда страшнее.

– Думаешь, я тебя не помню?

Его голос был хриплый, словно он не пил уже несколько дней. Я отвела взгляд, пытаясь спрятаться от него. Как же давно он мог нормально разговаривать. Кажется, целую вечность.

– Я жду ответа, – он говорил резко и грубо, совсем не так, как говорил человек, которого я любила.

– Ты днями не можешь вспомнить своё имя, бросаешься на врачей…

– И? – его явно забавляла вся ситуация в целом, – разве это признак безумия?

– Вообще-то да, – я мялась, не способная подобрать слова.

– Знаешь, что безумие? – вопрос был слишком громким и я вздрогнула от эха, что пронеслось по всей комнате, – Это когда девушка, которую ты любишь оказывается не той, за кого себя выдает. Это когда от тебя отказывается твоя семья лишь потому, что ты начал видеть мир таким, какой он есть. Ты вот знала, что мой отец убил трех человек? А в моей комнате повесился дед?

– Я…

– Что ты?! Что?!

Закусив губу, боялась произнести хоть слово. Потому что знала. Я знала обо всем, что он говорил, только без таких подробностей. И молчала. Молчала каждый раз, когда была в его комнате, когда видела его отца. Потому что, что мне еще оставалось? Вот что? И теперь всё тело горело от жгучего стыда.

– Я не хотела, то что произошло было несчастным случаем…

– Знаю, – теперь он говорил тихо, – и благодарен за то, что ты открыла мне глаза. Даже так.

– Тогда зачем?! – что-то внутри взорвалось, – зачем строишь из себя безумца, когда более чем вменяем? Это для тебя игра что ли?

Я не понимала его. Все эти пару лет я считала его полностью безумным, неспособным рассуждать здраво.

– Марина, – он позвал меня настолько ласково, что я замерла, – поцелуй меня.

– Что?

– Я скучал, – он облизал губы, и я содрогнулась, – что бы ты не сделала, я всё еще тебя люблю, родная.

Это было хуже всего. Хотелось уйти, но я не могла. Я виновата перед ним и мою вину не искупить. Никогда. Что такое один поцелуй в мой последний визит. Я ведь пришла попрощаться.

– Кирилл, – во рту пересохло, – я больше не приду. Это последний раз и… Я улетаю в Японию. Попытаюсь найти лекарство…

Убрав руки в карманы, несла всякую чушь, про то, что не могу больше оставаться здесь. Что единственное место, где я смогу найти вакцину – место, кишащее эсперами. Оправдывалась перед ним, защищая своё право на спасение. Спасение, которого и не заслуживаю. Я говорила много, хотя и понимала, что он меня не слушает. Ему просто плевать.

– Тогда поцелуй на прощанье, – он не отступал, и я сжалась, – тут нет камер.

Молча подошла к нему, снимая очки. Ситуация была дикой, ненормальной. Однако, какая была разница. Вся моя жизнь была такой, а он был лучшей её частью. Он заслуживал исполнения одного его желания. Я искала в себе эмоции, нужные чувства, что должны были появится от предвкушения столь мимолетной близости, но ничего не было.

– Помнишь, как мы встретили наш последний новый год? Я помню, – он смотрел на меня, и я была достаточно близко, чтобы разглядеть похоть в его глазах.

– Это был не поцелуй, – тряхнула плечами, чувствуя, как щеки пылают, – это слишком…

– Я лишь прошу такого же поцелуя, не более.

Боже. Я должна была отказаться, сказать, что мне жаль и уйти, но вина не давала сделать ничего из этого. Такие вещи не делают из-за сочувствия и стыда. Это должно быть искренним. Иначе в этом нет смысла.

Мне было противно от самой себя, когда я забралась на металлическую кровать, оседлав его бедра. Какую искренность я могу ему дать? Разве я на неё теперь способна? После стольких часов самобичевания и жалости к себе. Он был теплым, практически лихорадочным.

В момент, когда я наклонилась к нему, почувствовала что-то странное, подозрительное, но не придала этому значения. Его губы были шершавыми. Я медленно целовала его, пока он не подался вперед, забирая главенство. Он был нетерпелив, грубо кусал нижнюю губу и тут же зализывал ранку, тяжело дыша. Кирилл вкладывал в поцелуй всю страсть, что у него была, а я… Я просто молилась, чтобы это побыстрее кончилось. Ушла в свои мысли, не заметив, как мои бедра сжали, прижимая ближе.

– Какого…, – я попыталась подняться, но меня вернули обратно, обхватив талию.

Страх сковал меня, когда заглянула в его глаза. Абсолютно безумные, почти утратившие человечность. Я вырывалась, но в итоге меня подмяли под себя, схватив за горло. Он душил меня, целуя мою челюсть.

– Ты так и не сказала, что любишь меня, – он надавил на шею сильнее.

Воздуха не хватало, мозг работал заторможено, но всё еще соображал. Я была более чем уверена, что он меня не отпустит. Что бы я не сказала.

– Я могу простить тебе то, что ты сделала со мной, – он был так близко, что жар его тела пугал меня еще больше чем слова, – но то, что ты списала меня со счетов? Я что слепой, по-твоему?

Я била его по рукам, кивая на каждое его слово. Только бы дал вздохнуть. Прямо за дверью стоит врач. И когда он всё же ослабил хватку, я закричала так громко, что в ушах заложило.

Мир был красным, с мелкой черной рябью. Боли не было, но странная лёгкость в теле пугала ещё больше. Словно меня накачали гелием. Это отстойно в любом случае.

Иногда сознание выбрасывало меня обратно в реальность. Жестокую реальность, насыщенную болью и страданиями, от которых мне хотелось уйти. Подальше. Я не помнила от чего бежала, но твердо знала, что не хочу помнить.

В моменты, когда я могла открыть глаза, в едва различимой реальности видела черный силуэт, что был рядом все время. Каждый раз, когда приходила в себя. Я чувствовала то как меня куда-то несут, как собственные руки сжимают черную ткань плаща, как в горле зарождались хрипы и просьбы не оставлять.

И до меня не доходило, что на мне не было плаща. Сознание принимало как данность факт того, что тело было закутано в грубый длинный плащ. Это тонуло в пучине страха и огня, что поглотил все мои раны.

И потом я вновь теряла сознание, обретая покой, но отдаленно чувствовала, как меня звали, трясли и били по лицу. Приказывали не умирать на чьих-то руках.

Следующий раз, когда я смогла разделить веки, то меня ослепил яркий свет. Вокруг суетилось куча людей в невыносимо светлой одежде. Они облепили меня, крича что-то. И я не выдержала, нырнув обратно в спасительную тьму.

Глаза открывались очень медленно, взгляд тяжело фокусировался, но я все же смогла разглядеть белый потолок и очертания ламп. Потом послышались пикающие звуки стоящих рядом приборов и приглушенный топот ног.

– Наконец, – сбоку раздался знакомый голос, – неделя без сознания! Это слишком даже при пулевом ранении в легкое. У кого такого не было?

Повернуть голову к говорившему оказалось тяжелее, чем изначально планировалось. Мир кружился и к горлу подступала тошнота.

– Что за…

Напротив меня, вальяжно развалившись в кресле сидел парень которого было тяжело не узнать, даже учитывая, что он представлял собой размытое пятно. Пятно в черно коричневом прикиде, ярким рыжим волосам и кровью, заливавший всю одежду.

– Чуя Накахара, если не можешь вспомнить имя.

– Неделя? Что произошло?

– Сколько раз тебя били по голове? – с нотками обиды в голосе за то, что я проигнорировала его имя, мафиози терпеливо объяснил, – У тебя нервное истощение, несколько переломов, множество ссадин и ушибов. Сотрясение мозга тоже имеется. Что сказать еще… Тебя качественно так побили.

– Не диагнозы.., – говорить было тяжело, – ты что весь медицинский отчет перечитал?

– Тут крайне скучно, а далеко уходить от тебя босс запретил.

– А что случилось, когда я отключилась? – я закрыла глаза, пытаясь расслабиться.

– Ничего особо интересного, – парень отвечал неохотно, будто и вовсе не хотел со мной разговаривать, – Того кадра, что стрелял в тебя тут же обезглавил Акутагава, потом скорую вызвали, но они не смоги подъехать ко входу и тебя пришлось донести до них.

– Кто нес? – мысли путались, пока я пыталась вести разговор.

– Акутагава и нес, ты ему всю рубашку кровью залила.

– А…

– Официально всю ту резню устроил наш общий знакомый, а ты оказывала сопротивление и в итоге тоже от него получила.

– Но он же меня донес…

– Так не до самой скорой, а до поворота, где они застряли. Они его и не видели даже.

– А чего застряли то?

– Так ребята, что на тебя напали проезд и заблокировали, – теперь со мной общались как с умственно отсталой, задающей тупые вопросы.

Глаза начали опять закрываться, когда парень поднялся со своего места и положил ко мне на подушку телефон.

– Не засыпай сейчас, – надев шляпу, он быстро прощеголял к выходу, – через пять минут я вернусь. Я поставил на громкую связь.

Прищурившись, я пыталась понять смысл происходящего, но выходило крайне плохо.

– Добрый день, – рядом с ухом раздался бодрый голос Мори Огая, -Вы нас всех изрядно напугали, юная леди.

– Прошу прощения? – я не знала, нужно ли мне извиниться или поблагодарить за заботу. Совершенно непонятно.

– Не стоит милая, не стоит, – совершенно не изменив тона продолжал вещать «мой босс», – я крайне рад, что с вами всё хорошо. Насколько это возможно, конечно.

– Спасибо, – промямлила я.

– Так жаль, что рецепт лекарства был уничтожен. Залит кровью, как прискорбно. Это действительно печально, но может оно и к лучшему.

Ну да, разумеется именно так он и считал.

– В любом случае хочу вас обрадовать! – в телефоне раздались помехи и детский крик, – о вас и ваших способностях теперь известно властям, что конечно плохо, но как член Портовой Мафии, вы находитесь под моей защитой. За вами сохраниться охрана, до тех пор, пока всё не уляжется и вас не станет безопасно оставлять одну Чуя и Акутагава будут вас навещать.

– Член Мафии? – началось…

– А иначе? После всех ваших боевых подвигов вы числитесь полноправным работником. Со страховкой и прочим, – он говорил так быстро и бодро, что мой многострадальный мозг не воспринимал информацию должным образом, – это неплохой оклад, хочу заметить. Но за эти вам надо будет подойти в бухгалтерию.

– Но я не могу…

–Вы еще не пришли в себя, так что мы еще поговорим, – мне не дали даже возразить, – выздоравливайте и передавайте Накахаре, что ему с вами еще до вашей выписки сидеть.

Тишина обрушилась слишком внезапно, вызвав боль в висках. Опустив взгляд вниз наткнулась на полностью перебинтованную руку и кучу проводов, выглядывающих из-под одеяла.

– Как его могла залить кровью…

– Не нужно разговаривать с отключённым телефоном.

Мафиози появился из ниоткуда, забирая телефон эпично хлопнув крышкой раскладушки. Расслабленно закрыв глаза, решила пока не радовать парня известием о нашем длительном пребывании в одной палате. Отстранёно слушала как он сел, поправив плащ и отложив шляпу сложил руки на груди.

– А ты мне чокер подаришь? – в голове всплыл образ его наряда, что врезался в память.

– Нет, – коротко и резко, словно отбивая атаку.

– Ну ладно, ну и пожалуйста, – я надула губу, не открывая глаз, – а где такую портупею откопал, хоть скажешь? Вот она шикарна… Как и шляпа, кстати, но мне такая не подойдет…

На какое-то мгновение наступила тишина, которая не давила, а просто успокаивала и медленно, но верно усыпляла.

– Возможно…

Комментарий к Эпилог

Вот и всё. Первый дописанный макси – повод отпраздновать.

Это было тяжело и долго. Когда я начала писать эту историю моя жизнь была совершенно не такой, как когда я его дописала. За это время я успела переехать, найти работу… Много чего изменилось, проще говоря. Но эту историю я не бросила и довела до конца. По пути было выкинуто так много сюжетных линей и просто интересных идей в угоду быстрому развитию сюжета. Последняя глава чего только стоит. её я переписывала несколько раз, меняя концовку и события. У меня даже осталось несколько отрывков так и не вошедших в финал и эпилог. Хотя они мне и очень нравятся.

Хочу поблагодарить всех, кто читал это и хоть и редко, но комментировал. Для меня это очень важно.

Не знаю, дочитали ли Вы до конца моё “маленькое письмо”, но у меня для вас новость. Для меня лично эта история не закончена. Это только часть, в которой большую часть занимает становление главной героини. Так что… Второй части быть.

Я уже начала её писать, но первая глава выйдет только, когда полностью выйдет третий сезон. Может в этот период я буду выкладывать маленькие зарисовки о героях.

Может буду добавлять сюда же, может отдельными драбблами.

Спасибо Вам за то, что были со мной всё это время)

========== Бонусная глава ==========

Комментарий к Бонусная глава

Изначально писалось как первая глава второй части, но так она будет более уместная)

Позже отдельно выйдет драббл о событиях полнометражного фильма, а пока вот держите)

Эта ночь была прохладной, а окно закрывать не хотелось. Наоборот, я раскрыла их настолько, что створки почти касались стен. Пока тонкие прозрачные занавески развевались на поднявшемся ветру, скользя по лицу, я просто наслаждалась тишиной вокруг. В этих белых четырех стенах мой мозг тихо закипал. Как лабораторная крыса, над которой все трясутся. Только бы она не спятила, не приняла для себя необдуманных решений.

Стоя в белой хлопковой пижаме, смотрела на ночной город. Он был громким, быстрым и невероятно чужим. Хотелось взять и отправиться домой. Обратно в Россию, где всё идет своим чередом, каждый решает только свои проблемы, а эсперы просто проблема других стран. Впервые за долгое время я начала скучать по родителям. Они не поддерживали меня, в должной степени, и каждый боролся за право решать за меня. Пока отец лепил из меня копию самого себя, мать отчаянно сопротивлялась.

Вместо воспитания они делили меня, ссорясь, каждый день. Эти люди сохраняли семью только для приличия. Не может заслуженный учитель и доктор наук развестись, имея дочь. Всё это было для них вызовом. Поводом доказать, что их точка зрения единственно правильная.

Я редко была одна. По сути, за мной постоянно наблюдали. Это были то медсестры, что слишком наигранно заботились о моём состоянии. То Чуя – недовольный, эксцентричный мафиози, чей стиль в одежде был очень хорош. Он был настроен враждебно, хотя и сильно потеплел. Его изначальная неприязнь была понятна и естественна. Вместо чего-то интересного и полезного он нянчился со мной, следя за мной, терпя мои несмешные шутки и ужасный вид. Недовольный, вредный и мрачный. До уровня излучаемого недружелюбия Акутагавы не дотягивал, но напрягало.

Поправлялась я медленно, внутренне не желая, становится здоровой. Поврежденная левая рука постепенно заживала, но по ночам, когда прекратили пичкать обезболивающими, она ныла и пульсировала. К ночи обычно оставалась одна. Так что мне ничего не мешало свернуться на смятых простынях жёсткой койки и заниматься самокопанием. Это стало излюбленным занятиям. Я убила человека, хладнокровно вонзила скальпель в шею и теперь рукава светлой хлопковой пижамы были покрыты алыми фантомными разводами. Эти пятна – клеймо убийцы. Вечная память о преступлении, что было совершено.

Каждую ночь, подобной этой, задавалась одним единственным вопросом. Почему не мучает совесть? Где жгучее чувство, что пожирает и заставляет каяться в грехах. Что не так со мной раз вместо праведного раскаяния приходило только холодное удовлетворение?

Меня повело в бок, и инстинктивно ухватилась за подоконник обеими руками, что было ошибкой. Больную кисть тут же свело, что отдалась жуткой болью в висках. Колени задрожали, тело рухнуло на пол с грохотом, что слышала, наверное, вся больница.

– Боже, – я скулила, катаясь по полу от нахлынувшей рези в груди.

Никто не шел ко мне, а я не могла подняться. В глазах стояли слезы, пока я проклинал себя за неосторожность и просто за то, что встала с постели. Пусть меня и отключили от кучи приборов, и капельница в моем расписании появляется только по определенным часам. Это не отменяло тяжёлого ранения в лёгкое, что ещё восстанавливалось.

– Только бы шов не разошелся…

– Что за дура, – голос был таким знакомым, что я вновь задохнулась, но уже не от боли.

Он не приходил с тех пор как спас от бешеных агентов, что решили сделать из меня отбивную. Вытащил и не дал истечь кровью на собственной работе. Это было так благородно, что воспаленное сознание прокручивало это раз за разом. Не буду лгать – я ждала его. И теперь, когда человек, которому обязана жизнью был рядом, тело потряхивало от волнения.

– И ты тоже прекрасен, – в горле пересохло, – можешь и помочь… Пожалуйста?

Подобно пушинке, бордовые жгуты перетащили меня на край кровати, повалив на спину. Дышать от резкой смены положения было тяжело, в глазах плыло, к горлу подступала тошнота.

– Где кнопка вызова врача? – неужели выгляжу настолько плохо?

Мотая головой, прохрипела тихое: «Не надо». Я не видела его лицо, но отчетливо чувствовала, как он поджал губы, убрав руки в карманы.

Когда, наконец, смогла посмотреть на него, то прикусила язык. Он был именно такой, каким и запечатлился его образ в моей голове. Мрачный, холодный и залитый кровью грозный верный пес Портовой Мафии. Акутагава возвышался надо мной стоя у спинки кровати. Черный плащ сливался с мраком палаты. Белоснежная рубашка и жабо покрыты разводами фантомной крови. Без очков разглядеть лицо не получалось, но общая напряженность выдавала его настрой.

– Что-то случилось? – попытка приподняться стала позорным провалом, когда застонав, я рухнула обратно.

– Зачем приходил тигр? – грубый вопрос пронесся эхом по полупустому помещению.

– Я в порядке, спасибо, что спросил, – откинув голову, не отводила взгляда от темной фигуры.

Вся моя язвительность была легко проигнорирована. Эспер даже не дернулся, выглядя как гранитная статуя. Ему не нужно было вызывать Расёмон, чтобы напугать. Гнетущая и опасная атмосфера была разве что не осязаема. Я не могла понять, на что же злится этот японец. Ну зашел ко мне вчера Ацуши, поболтали. Он мне пирожные тайком принес. Чего так злиться то…

– Просто забежал, пока время было, – подбирать слова, в состоянии полного непонимания происходящего было тяжелее, чем казалось, – ничего связанного с делами Мафии или Агентства…

– Понятно, – резко оборвал меня Акутагава.

Ага. Понятно ему. Вот мне по голосу ПОНЯТНО, что ответ его не устроил, но продолжать этот разговор больше не намерен…

– И часто он так «забегает»?

Вот это поворот! Подавившись воздухом, всё же села в постели, борясь со слабостью. Как же жаль, что с такого расстояния разглядеть его глаза не получиться. Это оказалось самым неприятным. Хотелось понять, что же происходит, раз уж тему решили не закрывать.

– Уж не ревнуешь ли ты? – попыталась поиграть бровями, но в итоге скривилась от боли в висках.

– Ляг наконец, – он почти приказал и сопротивляться не было сил.

Неожиданно закашлявшись, парень уперся рукой в кровать. Кашель был сильным и мафиози практически полностью отвернулся, закрываясь от моего взгляда.

– Акутагава? – внезапно мой голос оказался мягким, – знаю, не моё дело, но ты у врача был?

– Ты права, – выпрямившись, он так и не убрал руку от лица, – не твоё дело.

Грусть заполнила сердце, стало дико одиноко, когда повернувшись, он направился к двери. Клонило в сон, но так не хотелось оставаться одной. Будучи постоянно под наблюдением, исследуемой кучей взглядов, мне было так некомфортно. Странно, но именно сейчас быть одной стало худшим, что могло бы быть. Может, дело было в том, что Мафиози не напрягал своим присутствием, не лез в душу. Может, в том, что он был одной большой загадкой. Неважно.

– Эм., – я не знала, как попросить, но отчаянно пыталась сложить мысли в слова, – ты торопишься куда-то? Если нет, то может, задержишься?

Он замер у двери, обернувшись, посмотрел на меня. Это дало слабую надежду, что меня не пошлют куда подальше.

– Тебе нужно больше спать…

– Останься, пожалуйста, – голова начала кружиться от длительной концентрации и мне пришлось закрыть глаза, – просто на час.

– Не могу, – тяжелый вздох и скрип открывающейся двери.

Это не было больно. Скорее неприятно, ведь ожидать чего-то другого было бы странно. Неправильно…

– Просто для справки, – громко и бодро обратилась к парню, – Ацуши – милый парень и он приходил только один раз…

– В твоих интересах чтобы это было правдой, – парень продолжал стоять в дверях, размышляя над чем-то, – разве тебе можно сладкое?

Суть вопроса дошла до меня не сразу, утомленный разум не мог распознать фразу, так сильно выбивающуюся из всего ранее сказанного.

– Не желательно, но здесь отвратительное питание, – пожала плечами, – ничего ужасного от них не случится.

– Не вставай с постели, – окинув меня последним снисходительным взглядом, вышел за дверь.

– Это были эклеры! – с секундной заминкой крикнула уже в закрытую дверь.

Я чувствовала себя вымотанной и готовой отключиться в любое мгновение, чего так и не произошло. Всё моё внимание было приковано к белоснежному потолку, пока по телу распространялись толпы мурашек от холодного ветра, что становился только сильнее. Надо бы встать и закрыть несчастное окно или взять свернутый на кресле плед, оставленный Чуей. Только вместо этого продолжаю лежать и мерзнуть.

Пересилив себя, укуталась в тонкое одеяло, смяв одеяло в сжатых кулаках. В голове был полнейший бардак, и неожиданный визит Акутагавы сделал только хуже. Теперь я и вовсе не знала, что думать. Чем можно оправдать его поступок? Жалостью, долгом или… заботой? От последнего хотелось улыбаться, что было неразумно. Отгоняя навязчивые мысли из головы не заметила, как задремала. Проснулась я еще до рассвета, накрытая под самую макушку теплым пледом. Окно было закрыто на все замки.

– Спасибо, – прошептала я в пустую комнату, смотря на коробку с пирожными на прикроватном столике.