Текст книги "Время для жизни 2 (СИ)"

Автор книги: taramans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

taramans
Время для жизни – 2

Глава 1

«Бляха-муха! Ни хрена ж себе!».

Именно такими были первые мысли Косова, когда он вышел из здания вокзала на привокзальную площадь. Еще на перроне он обратил внимание, что сам вокзал вполне узнаваем. Да, что-то не так, как он привык видеть там, в будущем. Побеленные кирпичные стены, входы и окна – немного другие. Вроде бы… Но – узнаваемо. А вот площадь… Площадь была совсем другая – больше, гораздо больше.

«Зданий знакомых там – здесь нет, вон – трамвайные пути с краю имеются… Хотя… не помню – ходил ли в будущем, в конце восьмидесятых здесь трамвай? Вообще-то точно ходил, но вот здесь ли, прямо по площади? Похоже, это не тот город, который я знал в будущем! Придется все узнавать заново и ко всему привыкать! И справа, и слева от вокзала зданий нет. Хотя… здания есть, но гораздо дальше, и они деревянные. И вид с площади ничего не закрывает, по-моему… вон там пойма Иртыша виднеется».

Самой реки видно все же не было. Здесь километра два до нее. Примерно.

«Ну ничего! Язык до Киева доведет! О! А вот это – вполне себе вовремя!».

Неподалеку от входа лоточница в белом халате выставляла на небольшой деревянный столик стаканы, а какой-то мужик в сером пиджаке, подтаскивал ей из недр подвала вокзального здания коробки, и большие термосы.

– Доброе утро! А нельзя ли у Вас перекусить чем-нибудь? – подошел к женщине Иван.

Та покосилась мельком:

– Не видишь, я только раскладываться начала…

– Так… может помогу чем? И опять же, не успели разложиться, а первый клиент уже тут как тут! Первый клиент – это к удаче, значит торговля сегодня у Вас пойдет бойко!

– Помощничек! Первый клиент! Балабол ты! У меня и так тут товар не залеживается – народ-то так и прет! Кто на поезд, кто – с поезда! По три, а то и четыре «ходки» за день делаю! Ну ладно… так и быть. Чего тебе, первый клиент?

– А что у Вас?

– Пирожки. Есть с ливером, есть с картошкой, с повидлом тоже есть.

– Не, с повидлом, сладкие – это для женщин, чтобы жизнь послаще казалась! Мне бы мужских… Вот – два с ливером, а два – с картошкой! – указал пальцем Косов.

«Ну да… некультурно пальцем показывать, а что делать? Народ сейчас все же попроще, излишней культурой не страдает!».

– Ишь ты, мужские, женские! Как ты их разделил, а? Не слышала такого раньше. Говорю же – балабол! – засмеялась, продолжая возню, лоточница.

– Так… девчонкам балаболы же больше нравятся, так ведь?

– А это – смотря для чего! Если просто посмеяться, время провести, то – да! А если всерьез чего – то как раз-таки лучше на молчаливых смотреть! – уже более внимательно посмотрела на него женщина.

«Хмыкнула! Видать – слишком молод ей показался! Ну да, ей на вид за тридцать, точно! Да и нет у меня никаких таких мыслей!»

– А пить что будешь? Балабол, гроза девушек! Есть чай, есть – компот!

– А Вы что посоветуете, самая красивая работница общепита?

– Ты тут не озоруй! – чуть нахмурилась лоточница, – Молод еще, клинья ко мне подбивать! И муж у меня имеется!

Потом – сменила гнев на милость:

– Компот бери! А то чай… у нас и так-то – не очень, честно сказать, да и заваривают его… Лучше сказать – запаривают! Веник веником получается!

Взяв свои пирожки и два стакана с компотом, и поблагодарив продавщицу, он отошел чуть в сторону и пристроился к козырьку окна полуподвала. Перекусил – «А то – хрен его знает, когда там в следующий раз доведется?!». Поглядывал по сторонам. Народ уже вовсю шнырял – туда-сюда.

«Ну да…. «жэдэвокзал» место такое… тут никогда не стихает!».

Вернув стаканы лоточнице, еще раз поблагодарил, и спросил:

– Не подскажете, а где у Вас здесь чуток продуктами прикупиться? Ну такими, чтобы не быстро портились? Сало там… хлеба краюху? На всякий случай.

К лотку уже подошли несколько человек, потому женщина была занята. Мотнула головой в сторону:

– А вон там… левее если, небольшой рыночек есть. Там посмотри!

«Ага… где-то здесь потом будет ДК Лобкова, если не ошибаюсь!».

Сейчас же – стояли какие-то склады, сараи, перемежаемые одноэтажными бревенчатыми домами и бараками.

У пожилого мужика он прикупил хороший такой шмат… не меньше килограмма! одуряюще пахнувшего копченого сала. У какой-то бабули – также ароматный каравай домашнего хлеба. Затем – пройдясь по рядам – несколько луковиц, головку чеснока – «витамины, аднака!». Еще взял свежих огурцов и пяток вареных яиц.

«Запас карман не тянет!».

Упаковал все в ранец. С трудом, но все же – вошло! И вернулся на привокзальную площадь. Покрутил головой…

«Ага… вот у кого я спрошу!».

На разворотном кольце путей, чуть в стороне от немногочисленных пока пассажиров, ожидающих транспорт, стояли три девчонки. В черных тужурках железнодорожников, в такого же цвета беретиках.

«У них даже юбки одинаковые, темно-серые. Это что – форма сейчас такая? Не обращал внимания!».

– Доброе утро! Извините за беспокойство! Не подскажите…

Стоявшая к нему спиной высокая блондинка, чуть повернув голову, поджала губы и отвернулась. Ее соседка удивленно покосилась, но тоже никак больше не отреагировала.

– А что Вы хотели? – звонким голосом поинтересовалась третья, невысокого роста брюнетка, с немного детским лицом.

– Я хотел спросить – на каком трамвае я могу доехать до центра?

«Эта «блонди», она что – решила, что я к ней «клеюсь»? Вот же… дура! Да и не в моем вкусе она вообще – крупновата! Этакая… дебелая, как говорят! Но сейчас – наверное, в тренде!».

Брюнетка расхохоталась:

– На каком номере? Да у нас вообще-то всего два и ходят – первый и второй. Пока – все! А Вам куда в центре надо?

Иван чуть обошел блондинку, чтобы не переговариваться с девушкой через эту… красотку.

– Мне? Мне нужно… к Омскому пехотному училищу.

– А-а-а… понятно! Поступать приехал? – улыбалась девчонка.

– Ну да…

– А тогда… давай с нами! По пути будет. А там я тебе подскажу, где тебе сходить!

– С радостью! Повезло, значит, мне!

Девчонка была… смешная. Невысокого росточка, худенькая. Но веселая и разговорчивая. Чуть курносая, глазки пуговками, как у маленького котенка.

– У нас второй номер только в этом году пустили! Первый-то уже года три как ходить начал. Он идет прямо в центр, к стадиону «Динамо» и ТЭЦ. А вот второй – тот дальше. Почти до городка Водников доходит. А мы там и живем, в общежитии. А ты сам откуда?

– Из Красно-Сибирска!

– Ага! Слыхать – слыхала, но никогда не была! А мы, с девчонками, после «фэзэу» на железной дороге работаем. Вот – с ночной возвращаемся…

Они, покачиваясь по ходу трамвая, стояли на задней площадке второго вагона. Людей было много, но все же – не «битком»!

– Это потому, что еще рано! А потом – ух! Что ты! Не пробиться! – поясняла ему девчонка, – И с чемоданами все, с баулами! А тебя как зовут? Я – Катя!

И протянула ему ручку.

– Иван! – улыбался он девчушке.

– Ага… А вот, Светлана, – показала Катя ему на блондинку, – А это – Дуся!

Он кивнул головой – «Оч-приятно!».

Блонди опять его проигнорировала – «Точно дура!». А Дуся коротко кивнула.

– А Красно-Сибирск – большой город? Больше Омска? – продолжала тараторить Катя.

– Да я и не знаю даже, – пожал плечами Косов, – Омск же более старый город. А Красно-Сибирск – что? Он же вот только… лет двадцать-тридцать как строиться начал! И по населению – тоже не знаю. Я же сам не из самого города. Просто последний год там жил. Так что… толком ничего не могу сказать!

«И ведь непохоже, что она его – «кадрит». Просто – болтает, любопытно ей, и скучно!».

Девчонка принялась объяснять ему – что и где. И Косову, который с любопытством смотрел в окно, оставалось снова удивляться и поражаться.

В общем-то… того города, который он более или менее знал в будущем – просто не было! Вот просто – совсем не было! Так-то он отдавал себя отчет, что Омск начал бурно расти именно в военные, и послевоенные годы. Но чтобы настолько отличаться?!

– Вон там… мы уже проехали! Там поселок Куйбышева. Да его и не видно, даже если от вокзала, он в стороне! Ага… Вон там – городок имени Сталина, а немного дальше – поселок Буденного.

«Это… там Порт-Артур что ли? Ну, где он был в будущем?».

– А это улица названа именем летчика-героя Серова! Правда жалко его, да? Такой человек и погиб! – продолжала знакомить его с городом Катерина.

– Ну… жалко, конечно! Но мне больше жаль Полину Осипенко. Серов, что? Он мужчина, который занимается опасным, но нужным делом. И аварии такие… возможны. Даже – их не избежать, когда осваиваются новые какие-то, передовые приемы. А вот женщины… женщины – гибнуть не должны. Ну… я так считаю!

– Да? Как по мне, так их обоих жалко… Такие герои и вот… Да! Вот площадь – она тоже названа его именем! Площадь Серова!

«Все-таки хорошо, что я не только морально разлагался, я же и газеты старался читать, не пропуская важных для страны событий!».

– Слушай… а чего у Вас здесь так… свежо? Если бы еще в поезде не решил, что нужно куртку накинуть, сейчас бы зубами щелкал! – поеживаясь спросил Иван.

– Да не знаю… Несколько дней таких уже. Но это только ночью и утром! Днем вполне тепло будет! – пожала плечами девчонка.

А вот потом… потом Косов опешил. Потому как город… кончился. Потянулись какие-то пустыри, околки-перелески, перемещаемые редкими складами, сараями, и совсем уж редкими жилыми домишками. Но потом показался окультуренный сад, а вот за ним уже – потянулись жилые кварталы.

«Частный сектор, в основном!».

Слева, не так далеко и вполне видим, протекал Иртыш. И кварталы домов пока тянулись только по правую сторону по ходу движения.

«Интересно! А какие здесь улицы, справа!»,

Об этом он и спросил Катю. Та, наморщив лобик, вздохнула, и ответила:

– А я и не знаю! Мы здесь только так… мимо проезжаем! В-о-о-н… там! Справа! Там ипподром есть! Мы же с девчонками сами приезжие. В ФЗУ отучились, сейчас работаем. А еще – техникум поступили, на заочный, вот!

«Гордая такая!».

– Вы – молодцы! – улыбнулся Иван.

Потом уже потянулись улицы с обеих сторон трамвайного пути!

«Оп-с! – увидел он уличный аншлаг на крайнем доме, – Это Масленникова, что ли? М-да… Одна из главных улиц города там… в будущем! А сейчас… так себе, деревня можно сказать! Хотя… это же после войны и улицу, и площадь, и мост построят! Ленинградские строители. Она так и будет называться, как и мост – Ленинградская!».

«А вот эти названия – уже привычны «оттуда» – 20 лет РККА, Съездовская…».

– Кстати! Тебе скоро выходить. Можно выйти здесь… Там пройти немного вниз, к Иртышу, через сквер. Да сейчас Собор увидим, я тебе покажу! Или проехать немного дальше, до площади Ленина. Но там тебе идти дальше будет!

Когда, как он понял, они подъезжали к его остановке, Катюшка сказала:

– Ну… если хочешь… можешь в гости к нам приехать! Доедешь до остановки «Поселок Водников», там спросишь общежития работников транспорта. В пятом – мы живем. А там… Моя фамилия – Соломина. Катя Соломина! Не забудешь?

– Не забуду! Но… даже сам, Катюшка, не знаю – как там у меня дальше будет. Может сейчас запрут на экзамены, а потом – какие-нибудь летние лагеря. Так что… обещать не буду. Спасибо тебе, Катя! Ты славная девушка!

Он чмокнул зардевшуюся девушку в щечку и вышел.

«Ага… это значит – улица Карла Маркса. А мне… во-о-о-н туда. Мимо Казачьего Собора!».

Здесь уже попадались вроде бы знакомые здания. Двух и трехэтажные кирпичные старинные дома. Эдакие – купеческие особняки! Но все же – обычных деревянных домишек, а то и прямо – развалюх было куда как больше. А еще – двух и даже трехэтажные бревенчатые!

«Как мне кажется – дома в два, или в три этажа, срубленные из бревен – примета только Сибири! Ну вот… Вот и оно – училище, имени Михаила Васильевича Фрунзе. Посидим, покурим, пока время есть и не ввязался в процедуру прибытия, сдачи документов, заселения и прочего!».

Косов сидел, поглядывал по сторонам, косился на будущую «альма матер».

«И опять – не то! А что не то? Ага… парадное крыльцо выходит ступенями прямо к проезжей части! А позже будет – на две стороны, вдоль стен. Видно, улицу будут расширять и переделают. И еще – примета времени – статуи Сталина и Ворошилова по сторонам ступеней! Ладно, кури – не кури, а надо идти, сдаваться!».

В большом и светлом фойе главного корпуса, его встретил курсант с красной повязкой на рукаве. Нормальный такой «курок» – сапоги юфтевые начищены до синевы; нынешняя гимнастерка с отложным воротничком отглажена на «ять!», и желтоватые металлические буквы на петлицах – «ОМПУ», фуранька на голове. Невысокого роста, но крепышек, не отнять. Бравый такой «курок», «дневалит», значит! Осмотрел Косова, хмыкнул:

– Ну… чего тебе?

– Да вот… на поступление приехал. Кому и как доложиться?

– На поступление, говоришь? Ну-у-у… пошли, доложишься!

За курсантом Косов прошел налево от входа и зашел в небольшую, но такую – всю продуманную дежурку. За стеклянным окном в полстены – большой письменный стол с телефонами. Под стеклом на столе – таблицы, списки, схемы…

«Аж умилило! Пятьдесят лет вперед у нас в дежурке примерно так же было. Сколько ночей я провел вот так, опустив голову на сложенные на столе руки, или – в зимний период, подложив шапку под голову – для пущей мягкости, и «кимаря» в полглаза, чтобы дежурный не «спалил»!».

На стене – навесные полки, в ячейках которых – журналы и амбарные книги, с наклеенными на переплетах бирками. Возле большущего окна, выходящего на улицу Республики – еще один стол, уже маленький. Тоже журналы, чернильница. Телефон, похоже – внутренняя связь.

«Для «помдежа» место!».

«А вот на нижней полке стола – виднеется стакан с недопитым… вроде бы – чаем. Судя по ложечке. Ха! Это – «косяк»! Ой, «косяк»! У нас так было, по крайней мере. Есть комната отдыха наряда, именно там отдыхают подсменные в ночное время, там осуществляется и прием пищи. А пить чай в дежурке? Как там говаривал у нас капитан второго ранга Паламарчук: «Это «залет», курсант! Это – невъебенный «залет»!». Вот сколько лет прошло, а как – пахнуло, а?! Прямо вот – родным повеяло! Армия, мать ее так! Родная! А я и не понимал, как я все эти годы… ну… не скучал, но – помнил об этом! И пусть я тогда учился в военно-морском, а здесь – пехотное, но – один хрен – погоны! Хотя сейчас – да, петлицы!».

Одна сторона «дежурки» была завешана брезентовым занавесом.

«А там – к бабке не ходи! «шконка» для дежурного. Ну и быть может – тумбочка еще. А – точно! Еще – вешалка для верхнего обмундирования!».

Возле окна стоял еще один курсант, уже с синей повязкой – «помдеж».

– Чего там? – повернулся второй.

– Ну чего, чего… а то сам не знаешь? Еще один явился – не запылился! – ответил дневальный.

– Ага… и чё Вас так рано сюда несет? – не очень понятно для Косова пробормотал «помдеж», – Ну ладно, что делать-то?! Бум докладывать!

И он, накрутив ручку ТА-шки на столе, пробормотал:

– Тащ ктан! Помощник дежурного Семенов! Еще один поступающий явился! Да… понял, тащ ктан! – повернулся к Ивану, – Ну чего ж… Жди!

– Понял, жду…, – ответил Косов, – только… стакан.

– Чего? Чего стакан? – удивился «помдеж».

– Стакан, говорю, убери! – и показал глазами на стакан в столе.

Семенов с недоумением повернулся, посмотрел и:

– Сеня! Мудень! Ты чего стакан за собой не прибрал?! Вот же…

Услышав за спиной четкие шаги, Косов повернулся, в то же время стараясь перекрыть собой вход в дежурку, дать парням время устранить «косяк». По широкому коридору к нему подходил командир со «шпалой» в петлицах, и тоже – с повязкой на рукаве.

«Вот и дежурный!».

– Товарищ капитан! Разрешите обратиться! Иван Косов! Прибыл для сдачи экзаменов на поступление в Омское пехотное училище!

Но руку в кепку все же вскидывать не стал – «перебор»! Просто – встал по стойке «смирно».

– Как? Косов? Ну что, Косов… Понятно, что прибыл. Хотя… Ладно! Так! Где дневальный?! Семенов! Где твой дружок?

За спиной послышался бряк ложечки о стекло стакана, раздраженное шипение и шорох брезента.

– Здесь я, тащ ктан! – протиснулся мимо Косова бравый Сеня-мудень, – Вот – прибывшего привел!

– Привел он прибывшего! Ты где должен быть? Привел и на пост… шаго-о-м арш! Семенов! Что за бардак?! Где подсменный? Где рассыльный?

– Тащ ктан! Рассыльный в ружпарк убежал. Вы ж сами приказали майору Злобину Журнал унести, чтобы он расписался. А подсменный – так он, опять же по Вашему приказанию, готовиться произвести влажную уборку дежурного помещения. За водой пошел!

– То есть Вы, товарищ курсант Семенов, хотите сказать, что во всем этом бардаке, который царит на вверенном Вам посту, виноват я?!

«Пиздец! Как это все знакомо – прямо слезы наворачиваются!».

– Никак нет, тащ ктан! Вы не виноваты! – браво гаркнул Семенов.

– Ну спасибо, тебе, Семенов – вот прямо камень с души снял! Ай, молодец! – покачал головой капитан.

– Тащ ктан! Разрешите доложить – майор Злобин в Журнале расписался! Рассыльный по училищу курсант Камылин!

И Косов, и капитан повернулись ко вновь прибывшему персонажу. В отличие от Семенова и Сени, рассыльный курсант выглядел менее браво – и сапоги чуть запыленные, и гимнастерка немного сбилась под ремнем.

Дежурный поморщился, пожевал губами, как будто произнес про себя то, что вслух высказать не захотел, покачался с носка на пятку, и сделав для себя какой-то вывод:

– Камылин! Вот почему, как мне в наряд – так все время угадывает Ваша гоп-компания? Что? Не знаешь? Вот и я не знаю! Так! Берешь с собой вновь прибывшего и ведешь его в кадры. Понятно?

– Так точно, тащ ктан! Увести прибывшего в кадры!

– Это не все, Камылин! Дождешься, пока его оформят и отведешь к старшине Захарову! Теперь всё! Повторить приказание!

– Тов-а-а-рищ ктан! Что ж я – вовсе дурной? – протянул Камылин.

– Отставить, Камылин! Повторить приказание! – капитан похоже разозлился.

– Есть повторить приказание! Отвести прибывшего в кадры, дождаться его оформления, отвести к старшине Захарову!

– Ну вот… можете, когда захотите! – чуть успокоился дежурный, – Выполнять!

– Есть выполнять! – и Камылин потянул Ивана за рукав, прошипел, – Пошли, чего стоишь?

Сзади послышалось капитанское:

– Семенов! Вот ты понимаешь, почему сейчас здесь, а не на войсковой практике?

– Пошли, пошли быстрее…, – тянул за собой Косова курсант, не желая подвергаться дальнейшему «вставлению пистона».

– А кто это был? – спросил Косов, вышагивая за рассыльным по коридору.

– Где? – почесал затылок тот.

– Ну… дежурный по училищу.

– А-а-а… капитан Кравцов. Не, так-то он нормальный командир, грамотный, справедливый. А знаешь, какой боец?! Что ты! И на кулачках – куда там всем боксерам, и в штыковом бою – лучший в училище. Инструктор! – поднял палец к потолку Камылин, – но вот… как эта цыпа начинает кобениться, то все, настроение у него – полный абгемахт! Вот и достается тогда наряду…

– А что за цыпа? – поинтересовался Иван.

– Д-а-а… есть тут одна…, – махнул рукой рассыльный, покосился на Косова, но более ничего рассказывать не стал.

«Камылин-то похоже… болтун. И чего он так со мной откровенничает? Я же здесь – никто и звать никак? Хотя… вот если посмотреть на него со стороны, на Камылина… Пацан-пацаном еще!».

В любом закрытом учебном заведении, даже с самыми сложными вступительными экзаменами, строжайшей дисциплиной, есть категория учащихся, которую можно назвать «группой риска». Не всегда это – полные разгильдяи или просто глупые. Залетчики, неуспевающие, расхлябанные личности – все они балансируют на грани отчисления, каким-то чудом или волей провидения оставаясь в списках курсантов.

«У нас так же было! Самое большое количество отчисленных – на первом курсе, или сразу после него. Не справились с нагрузкой, разочаровались в выбранном пути, да и просто – распиздяи, которые не поняли, куда попали. Как они проходят вступительные экзамены – Бог весть! Кто-то по блату, кто-то благодаря школьной базе знаний, а кто-то – вообще непонятно как! Потом тоже бывали отчисленные или отчислившиеся – и на втором курсе, и на третьем. Вот как сам – после третьего! Но там уже – либо если здоровье подвело… Редко, но бывает – сердце, зрение. Либо за огроменный «косяк». Чаще всего – за драки! И не просто драки – постукались кулачками, разбежались. А за такие… групповые, либо повлекшие какие-то последствия для здоровья оппонентов! Нечасто – но случается такое!».

Они шли по коридорам, поднялись по какой-то широкой лестнице, потом – спустились, и снова пошли по коридору.

«Интересно – вот зачем раньше так строили? Потолки – как бы не все пять метров! Да еще и сводами! Нет, я понимаю, что – красиво, но – это же и расходов насколько больше! А в спальных помещениях, интересно, такие же? Вот уж точно – сие не есть гут и даже более того – полный абгемахт, как сказал Камылин! Там же помещение хрен протопишь, а значит и ни хрена зимой не жарко… мягко говоря! Как они называются… дортуар, вроде бы?».

– А ты сам откуда? – поинтересовался Камылин.

– Из Красно-Сибирска…

– А я – из-под Тюмени.

– Иван! – протянул руку Косов.

– Петр! – чуть подумав, ответил ему рукопожатием Камылин.

– И как тут, Петя? – неопределенно повел рукой Косов.

В ответ Камылин почесал нос, подумал:

– Нормально! По «физухе» только гоняют в хвост и гриву. А так… вполне.

– А ты чего здесь, а не в войсках? – спросил Иван.

– Ты чего-то… много вопросов задаешь! – «окрысился» Камылин, но сразу же успокоился, и махнул рукой, – Да… пару «хвостов» оставил… вот – отрабатываю. Ну и наряды, куда же без них?

«А-а-а… ну да! У нас примерно так же было – на лето, в нарядах остаются разгильдяи-«залетчики» и вот такие… не сдавшие. Не на все лето, но да… лучше уж не «залетать» и «хвосты» не делать!».

– А этот… Семенов! Он тоже с хвостами? – стало интересно Косову.

Камылин ухмыльнулся:

– Да нет… Данила… он – неудачный такой… по жизни. Вечно куда-то встревает! А так-то – и учиться неплохо, и с дисциплиной у него тоже все хорошо.

«Ага! И такое бывает – когда типусу постоянно не везет. Выпили многие – а влетел он один. В «самоход» пошли компанией, а попался только он. «Зашкерились» от приборки полвзвода, а он один виноват! «Непруха» по жизни у парня. Может перемелется, а может… Да по-всякому может быть!».

Тем временем они зашли в короткий, темноватый коридор.

– Здесь… эта… В общем, кадровики, всякие писари и прочий… штаб, – скривился Камылин, давая понять, что ко всей этой бумажной братии особой любви и уважения не имеет.

Подошли к двери.

– Стой! Там – капитан Волков. Смотри… он… зануда изрядный, и… не ляпни там ничего. Говорят – злопамятный! И еще… там письмоводитель… дамочка. Ничего так… Пашей зовут. Прасковья Семеновна. Важная… Ага… а самой лет двадцать пять… ну может – двадцать семь, не больше. А гонору, гонору… Поговаривают, что у Волкова с ней… щуры-муры. Так что – особо не заглядывайся, ага! – дал ему шёпотом напутствие Петя, – Все! Топай, я тебя здесь подожду… С этими кадровиками… лучше вообще не встречаться, и уж тем более – не ссорится! В миг оформят тебе направление… в Кушку. Или… Анадырь какой-нибудь!

– Ладно! Буду сдержан. На письмоводителя – косяка не давить! Правильно?

Петя – ткнул его кулаком в плечо: «Все правильно!». Скучно парню, вот он и откровенничает. И еще… похоже – особым авторитетом у курсантов он не пользуется, а значит – найдя «свежие» уши, демонстрирует опыт, знания, навыки. «Бывалый, чё!».

Постучал, выждал пару секунд.

– Разрешите?

За метровым деревянным барьером располагался неширокий, но довольно длинный кабинет, с несколькими канцелярскими шкафами, столами и прочими атрибутами типичного российского «присутствия». За ближайшим к барьеру столом что-то писал военный в звании капитана. Среднего телосложения, немного удлиненное, породистое такое, чистое лицо, высокий лоб с явно видимыми залысинами, аккуратная щеточка усов.

«Служака похоже!».

Кадровики в армии, флоте… да и других «силовых», как говорят в будущем, органах – это особая каста. От них и правда – многое зависит, и служивые с ними стараются не связываться – себе дороже! А уж ругаться – Боже упаси! Наговнить могут – легко! Не такие вредные как политработники, но… не менее весомые люди в жизни «портупейных»!

За столом возле окна сидела такая… фифа – чуть старше юного возраста, лет двадцати пяти, не более. Светлое летнее платье, с пиджачком на плечах, светлый же легкий беретик на голове. Из-под беретика были видны легкие блондинистые кудряшки. Чуть курносенькая. Даже в общем-то – приятная, но вот все портила ее гримаска на губах – толи недовольная, толи – чуть презрительная. И эта гримаска, она была привычной, как давно надетая маска:

«Ах, отстаньте, досужие! Как Вы мне все обрыдли!».

Фифа покусывала какую-то конфетку, припивая чаем из стакана в металлическом подстаканнике, пролистывала какую-то папку, лежавшую перед ней. Явление Косова лишь на секунду отвлекло фифу от занятия. Взгляд мимолетный, никакого интереса.

«Ну да… много тут таких бродит! А я – еще даже не курсант. Ей интереснее и важнее… вон тот шкаф у стены. Там документы, там нужные вещи. А курсант… – серая скотинка, тут таких пучок за пятачок, и даже – больше пучка!».

– Товарищ капитан! Разрешите обратиться! Иван Косов! Прибыл для прохождения экзаменов на предмет поступления в училище! – постарался браво доложиться Иван.

Капитан молча встал, потянулся с похрустыванием:

– Косов? Направление при себе?

– Так точно, при себе! – из внутреннего кармана куртки достал стопку бумаг, протянул ее кадровику.

Тот молча пролистал, отобрал несколько, ему необходимых, развернувшись, протянул фифе:

– Пашенька! Зарегистрируйте прибывшего!

Опять мимолетный взгляд фифы на Косова – теперь уже с недовольством: «Работы подвалило!».

Молча дождавшись окончания процедуры, глядя перед собой, Косов взял возвращенные документы, аккуратно сложил их назад в карман.

– Свободны, Косов! Следуйте в распоряжение дежурного по училищу! – по-прежнему невозмутимо подал команду кадровик.

– Есть, в распоряжение дежурного по училищу!

Уже выходя, услышал голос кадровика, обращенного к фифе:

– Некоторые прибывшие… ничего так! Соответствуют! Чувствуется военная косточка!

– Ну как? – отлепился от стены Камылин.

Косов пожал плечами:

– Молча! Доложился, подал документы, дождался команды, вышел!

– Правильно! Молоток! – кивнул Петр, – Пошли! Сейчас еще старшину Захарова искать. Где он может быть…

По пути Косов спросил:

– А старшина Захаров у нас кто?

Камылин пожал плечами:

– Да он у нас недавно совсем. После ранения с Дальнего Востока, из госпиталя, прибыл. Ничего про него сказать не могу. Вроде бы будет старшиной второй роты первого батальона. Сейчас хозработами заведует…

Удачно, что старшину искать не пришлось – проходя мимо окна, Камылин увидел построение на плацу, у выхода во двор училища.

– А вот сейчас в училище пустовато. Где все? В отпусках, или там… на практике?

Петя явно загрустил:

– Да кто где! Кто уже в отпуск уехал, кто – в войсках на практике…

– А вот эта практика – кем вообще курсанты туда едут?

– А это уже кому как повезет. Кто замкомвзвода, а кто – и замкомроты. В штабах тоже частенько практику проходят – всякие карты там, приказы, журналы, – было видно, что Камылина такая практика не вдохновляет, – еще часто инструкторами по огневой и физической подготовке назначают. И командиры, и преподаватели сейчас… почти все в отпусках, разъехались…

– А вообще… какая структура в училище? – продолжал выяснять интересное для себя Косов.

– Чего в училище? – не понял Петя.

«Ну да… сюда же и после девятого класса можно поступать! И училище – вовсе не командное, а простое. Дает обычное – средне-специальное образование. Это, по нынешним временам, конечно – очень неплохо. Но – база знаний все же… да и разносторонность их – оставляют желать лучшего. Интеллектуалов высокого ранга здесь встретить вряд ли возможно. Может из «преподов» еще кто-то из старых остался? Ну я же знал об этом? Знал! И вообще, не знаю даже – сейчас в СССР есть ли высшие военные училища или нет!».

– Я имею в виду… какова численность курсантов училища, как они разбиты по взводам, ротам…

– Ну ты прям… как шпион какой – выведываешь! – усмехнулся Камылин.

– Петь! Я ж сюда поступать приехал! – глядя на Камылина укоризненно, ответил Косов, – все равно же узнаю.

– Ты еще поступи! – хмыкнул курсант.

– Да уж поступлю, не сомневайся!

Тот почесал затылок, сдвинув фуражку:

– Ну да… Наверное поступишь. Слушай! А у тебя есть что закурить?

– Ну да, есть!

– О! – повеселел Петр, – пошли тогда… тут есть один закуток, где покурить спокойно можно. И никто не заметит! А на построение… успеешь еще! Все равно о тебе там еще никто не знает!

Вслед за Камылиным, Иван прошел по коридору. Потом они свернули в коридор поменьше, потом еще один поворот и лестница вниз, в подвал. Пройдя чуть дальше по подвальному коридору, зашли в какой-то чулан с небольшим окном под потолком помещения. Судя по расположению окна и освещению, окно полуподвала выходило куда-то во внутренний двор училища.

– Во! Здесь и покурить спокойно можно. Командиры сюда не заходят почти. Там дальше по коридору старые склады, сейчас почти пустые. «Жбонь» всякая… старые матрасы, койки сломанные, мебель…

Косов достал портсигар, пока Петр, кое-как дотянувшись со своим невеликим ростом, открывал форточку окна.

– Не, ты посмотри, какой поступающий пошел богатый – и портсигар у него, и часы на руке, и папиросы – не из худших! – пробормотал Камылин, – и одет как инженер не из последних.

– Петь! Ты слышал такую мысль – «Зависть – плохое чувство!», – хмыкнул Косов.

– Да не… я не завидую. Просто… немножко удивительно. Обычно сюда приезжают такие же пацаны, как я – ни хрена за душой. Хотя… вон – сержант этот из новых. Тоже поступать приехал, и тоже – с Дальнего Востока. Он, вроде бы, со старшиной Захаровым – знакомцы. Ну да ты еще с ним познакомишься – этот сержант, он хозвзводом командовать назначен. То есть – твой будущий «замок». И представь – у него медаль «За отвагу»! Точно – из «дальневосточников»! Геройский парень, значит. Ну… еще бывает, конечно, парни, обычно городские, если из местных… Те да, чуток получше обеспечены. А если такие, как я – из села… Так… голь перекатная! Вот отучусь… «кубари» повесят! Денежное довольствие, «хромачи» со скрипом, галифе габардиновое синее, гимнастерка – двойная диагональ! Приеду домой, в отпуск – все девки мои!

«М-да… Косов! Вот такие немудреные мечты. Только недолго Пете так форсить. Либо на Финскую, а нет – так мимо сорок первого не проскочит! А сам-то ты… раздухарился – и деньжата всегда в кармане, и дамы – одна лучше другой! А большинство народа… Вот так вот и живет! Мечты… невысокие, чаяния – простые. И ведь что еще утром – зацепилось в сознании, а никак оформиться не могло! Только сейчас понял – руки у этой девчонки, Кати Соломиной! Поцарапанные, с пятнами толи масла, толи – мазута. То есть… девчонка постоянно с железками дело имеет, физически «пашет». Вот – с ночной ехала! А у тебя в знакомых кто? Дамы из богемы, или – как Лиза с Лидой – учительницы. И сколько таких по стране? Много. Но гораздо больше вот таких Петек, да Кать… Сволочью себя чувствуешь, да? Страна пашет, не разгибаясь, заводы строит, к войне готовится… А ты – «бабло рубишь», красивых дамочек… охаживаешь! Тьфу, блядь… самому противно стало!».