Текст книги "Дом у Синего озера (СИ)"

Автор книги: T_Terracotta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

      Неожиданно получив телеграмму о том, что один из компаньонов фирмы скоропостижно скончался, молодой супруг вынужденно покидает дом у озера, обещая жене вернуться не позднее полудня следующего дня. Нехотя проводив мужа, она не знает, чем себя занять и решает насладиться хорошей погодой и побродить по простирающейся до самого горизонта живописной местности. Но, страдающая переменчивостью, погода преподносит ей досадный сюрприз и обрушивается на заплутавшую в лесу девушку сбивающим с ног ливнем. Растерянная и не на шутку испуганная, она не знает, в какую сторону ей теперь идти и отчаянно зовет на помощь, пытаясь перекричать шум разбушевавшейся стихии.

      Бедняжка была услышана тем самым художником, которому также не посчастливилось вовремя добраться до дома и укрыться от ужасающей своей силой дождя. Приспособив в качестве зонта деревянный мольберт, он торопится доставить продрогшую и почти лишившуюся чувств фрау домой. Поглощенная паникой и колотящаяся в ознобе, она оказывается не в состоянии себе помочь и мужчине ничего не остается, как самому содрать с юного тела промокшее насквозь платье и взяться растирать озябшие конечности.

      А ей, находящейся в полуобморочной прострации, только сейчас удается его как следует рассмотреть. Не помня себя, она касается ледяными пальцами разметавшихся по крепким плечам волнистых от влаги волос, заглядывает в небесно-голубые, глубоко посаженные и наполненные необъяснимой грустью глаза и ей вдруг кажется, что этот человек появился не откуда-то, а сошел к ней прямиком с полотна.

      Они оказались слабы, не сумев противостоять разразившейся между ними страсти и еще не скоро вспомнили о том, что у каждого есть свой, до краев наполненный содержанием мир.

Она ничего не рассказала супругу, будучи уверенной в том, что не смотря на случившееся, любит его и дорожит всем тем, что имеет. Лишь попросила досрочно расторгнуть договор об аренде и поскорее ухать, выдумав легенду о вдруг начавшемся плохом самочувствии и необходимости непременно посетить семейного доктора.

      Но, как прежде в её жизни уже ничего не было. Она очень скоро поняла, что нет больше никакой любви к человеку рядом с ней находящемуся, а все увещевания со стороны рассудка пусты и ничтожны. Душой она стремилась туда, где была всего лишь одна ночь и человек, которого она по сути почти не знала. Коря себя за то, что даже не попыталась это исправить, она лишь через много лет поняла, что прожитая ею жизнь пуста и до отвращения ей противна. Готовая свести с ней счеты, она однажды словно пробуждается ото сна и решает оставить давно налаженный, обеспеченный достатком быт и всё еще не чаявшего в ней души супруга.

      Она не особо надеется на то, что художник по прежнему живет в доме у озера, но другого направления ей не нужно. Вернувшись туда, где по велению судьбы всё и закончилось, и началось одновременно, она находит своего любимого и с ужасом осознает, что не только её жизнь оказалась изломанной. Больной и влачащий нищенское существование, он больше не продал ни одной картины, хотя ими были заставлены все имеющиеся в помещениях стены. Каждая из них была ему настолько дорога, что он отвергал любую, даже не по меркам высокую цену. И всё потому, что на них больше не было лоснящихся яркими красками пейзажей. С тех пор, он не написал больше ни одного, целиком и полностью посвятив себя работе над портретами. И на каждом, вышедшим из под его кисти, был изображен один и тот же, полностью собой всё заслонивший человек.

      Закончив чтение последней страницы, я устало запрокинул назад тяжелую голову и прикрыл разъедаемые воспалением глаза. Я часто дышал, пытаясь успокоиться и очень четко понимал, какое впечатление на меня произвел этот, за ночь проглоченный роман. Я будто читал между строк или же смотрел в кривое зеркало, видя в этой истории неприглядное отражение моей собственной жизни. Внимая льющемуся с шершавых страниц повествованию, я видел перед глазами не только выдуманных Биллом героев, но и очень хорошо мне знакомых, реально существующих лиц. Собственных родителей, себя и оставшегося в Штутгарте Йена и наконец того, кто был автором этой сложносочиненной жизни и кого я с такой легкостью от себя отпустил.

      В моей, уже в который раз перевернувшейся вверх дном душе и спутавшихся мыслях был полнейший раздрай. Рассказанная Биллом история, будто содержала в себе подсказку и имела, пусть и продравшийся через тернии, но всё же счастливый конец. В отличие от моей, с поставленной на последней страницей жирной точкой, которую я собственноручно мог и страстно хотел превратить в многоточие.

      Растерев и без того пылающие щеки ладонями, я вскочил с места и бросился к уже давно не подающему признаков жизни ноутбуку. Обновленная вкладка с входящими письмами заставила меня досадливо чертыхнуться, но разгоревшейся во мне прыти не поубавила. Метнув решительный взгляд на часы, добравшиеся своими стрелками до без четверти восемь, я наспех умылся ледяной водой и схватился за телефон. Ожидая отклика абонента, я рывками перемещался по комнате и скидывал в свой рюкзак документы и вещи, которые могли бы мне пригодиться.

– Алло, – наконец прозвучавший в трубке, голос был заспанным и, похоже, не очень мною довольным.

– Ева, мне нужно уехать на пару дней, – запыхавшись частил я, сразу перейдя непосредственно к делу. – Справитесь?

– Что-то случилось, Том? – её молниеносно сменившаяся интонация, говорила о том, что сестра теперь точно проснулась.

– Нет. Я...

– Хочешь его разыскать? – она опередила меня с ответом, хотя я и не собирался с ним юлить.

– Да.

Затаившаяся на том конце, Ева молчала вызывая во мне призрак сомнения, которому я совершенно не собирался повиноваться.

– Эта идея тебе кажется абсурдной?

– Нет, просто... Я очень за тебя волнуюсь.

– Я не могу так всё это оставить, понимаешь? – бросив собранный рюкзак к ногам, я еще раз взглянул на часы и убедившись, что вполне успеваю на девятичасовой поезд, устало рухнул на кровать. – Мне нужно хотя бы с ним поговорить!

– Том, он как-то упоминал, что живет в Тиргартене. Попробуй разыскать его по телефонному справочнику.

– Я тебя обожаю, ты в курсе? – хохотнул я и пожалел, что мы всего лишь говорим по телефону.

– Взаимно, – теперь я слышал, что моя встревоженная малышка тоже улыбалась и окончательно убедился в верности своих намерений.

– Только прикрой меня перед Мартой, ладно? Не хочу, чтобы она попусту переживала.

– А меня терзать, значит, можно? – почти взвизгнув, сестра не преминула воспользоваться случаем и выказать свой сварливый характер.

– Без тебя мне никак.

      Закончив этот разговор на позитивной ноте, я вскочил на ноги и поспешил выдвинуться в путь. Ближайшая к нам железнодорожная станция была в пятидесяти пяти километрах и в моем распоряжении оставалось всего пятьдесят минут для того, чтобы успеть на проходящий здесь утренний поезд.

      Прибавляя газу, я мчался по обрамленной заснеженными соснами дороге и безмерно радовался тому, что буйствовавшая вчера метель поутихла. Понимая, что превышаю допустимую для этого участка дороги скорость, я не мог совладать с захватившим меня в свои цепкие лапы возбуждением и внутренне дрожал, легко поддавшись, подстегивающему мои действия адреналину.

      Добравшись до станции за каких-то тридцать пять минут, я оставил свой джип на засыпанной гравием площадке-стоянке и поспешил свериться с расписанием и купить билет. Курсировавших в северном направлении, в течение суток, здесь проходило три поезда, но именно утренний был наиболее востребованным и пользовался особенным спросом у жителей. Именно поэтому, небольшое здание станции не вмещало всех ожидающих и часть пассажиров была вынуждена коротать время до прибытия девятичасового состава непосредственно на перроне.

      Заполучив проездной талон в автомате, я взглянул на почти образующие прямой угол стрелки висящего над моей головой циферблата и накинул капюшон. Кроме нервно переступавшего с ноги на ногу меня, на перроне было еще несколько человек, вскользь зацепив взглядом которых, я тут же отвернулся. Двое с рюкзаками и лыжами, супружеская пара и недовольно что-то до них пытающийся донести подросток, и невысокого роста мужчина, разговаривающий по мобильному телефону. Направив же взгляд в противоположную от этих попутчиков сторону, я задержался и даже обернулся в полкорпуса.

      У самой стены, замотанная по самый нос в ярко-малиновый шарф, стояла девушка в руках которой был точно такой же переплет, что и утяжелял сейчас мой рюкзак. Я видел, как почти не моргая суетятся по тексту её глаза, стремясь поскорее встретиться с новой, несущей вожделенную информацию строчкой. Я замер и забыв о всяком приличии, не отрываясь смотрел на целиком и полностью поглощенную чтением девушку и ощущал нечто, неимоверно меня тронувшее и вот-вот готовое вырваться из покрытого завесой подсознания.

      Вдруг опустив руки со всё ещё открытой книгой, она закрыла глаза и горько чему-то заулыбалась. В моей груди полыхнуло и неприятно обожгло вмиг затаившуюся и казалось, совсем переставшую стучать мышцу. На меня будто вылили ушат ледяной воды, заставив вмиг протрезветь и лицом к лицу столкнуться с до этого мнимой и очевидно, неверно воспринятой реальностью.

« Вдохновение можно черпать не только среди вещей, Томас» – запульсировавшая в моем прозревшем мозгу фраза, жгла и хлесткими ударами била по восставшей во мне пару часов назад самоуверенности. Его история была лишь вымыслом, но не настолько изощренным, чтобы ей было место только в моей, отдельно выдернутой из общей массы человеческих судеб жизни.

      Он просто подарил мне книгу и в этом не было абсолютно никакого, с умыслом закодированного и адресованного мне посыла. Нечаянно это осознав, я запрокинул голову и бесшумно смеялся, глядя в распростертые надо мной, синевато-серые небеса. Нащупав в кармане билет и скомкав его в кулак, я шагал проч с платформы и больше ничего не чувствовал. Нагрянувшая в предрассветный час, моя эйфория меня скоропостижно покинула, оставив вместо себя ломающую тело усталость и заполонивший измученное сознание вакуум. Все эти часы, я держался на ногах только благодаря питавшему меня источнику надежды, который сейчас иссяк и практически лишал меня жизни.

      Я не запомнил обратной дороги. И оказавшись среди родных стен, хотел только одного – не помнить и всего остального. Я стягивал с себя одежду и по-свински швырял её на пол, торопясь восстановить нарушенную мной же справедливость и дать лишенному в эти сутки организму отдых. Рухнув в кровать, я вцепился обеими руками в подушку и пытался расслабиться, надеясь, что сумею ото всего отрешиться и как следствие, крепко заснуть.

      Честно стараясь выдворить из разламывающейся головы каруселью вертящиеся мысли, я промаялся порядка двух часов, но в своём стремлении так и не преуспел. Мне оставалось только признать, что довлеющие надо мной эмоции были слишком сильны и абсолютно мне не подвластны. Засасывая меня в свой гибельный водоворот, они не считались с моими желаниями и влекли, как мне уже начало казаться, в пучину безумия.

      В конце концов смирившись с тем, что справиться с самим собой у меня не получается, я поднялся, решив отправиться в «Два барсука» и занять себя делом. Да и людское общество, как я уже успел убедиться, шло мне на пользу и я хотя бы на время переставал думать о человеке, которому был совершенно безразличен.

      Звякнув дверным колокольчиком и шагнув в теплое помещение, я тут же встретился глазами с управляющейся за стойкой сестрой. Держащая в руках кофейник, она тяжело выдохнула, но мне в этом её действии привиделось явное облегчение. Плюхнувшись на высокий стул, я несколько секунд молчал и бестолково рассматривал переплетенные в замок, свои пальцы.

– Почему ты мне не сказала, что я идиот? – спросил я, не торопящуюся сдвинуться с места кузину.

– Потому что, ты им не являешься, – спокойно ответила Ева и наконец поставила кофейник на столешницу. – Разве ты бы меня послушал?

Не дождавшись от меня ответа, она расцепила мои руки и взяла их в свои теплые ладошки.

– Он бы оставил адрес и если хотел бы, то мог позвонить сюда, – перечислял я, вновь и вновь вынося себе приговор, который ещё утром так жаждал обжаловать. – Мог бы ответить на электронное письмо... Если бы хотел.

Сестра молчала, подтверждая тем самым каждый мой довод и то, насколько я ослеп и тронулся рассудком.

– Том, а давай съездим на выходных в город! Сходим в кинотеатр, объедимся карамельного попкорна, хочешь? – Ева трясла меня за руки и напоминала мне Марту, которая всегда так делала, если пыталась нас уговорить или успокоить.

– Хочу, – заулыбавшись, я запросто с ней согласился.

Поцеловав сестру в веснушчатую щеку, я поплелся поздороваться с тётушкой и подыскать то, к чему мог бы себя продуктивно приложить.

– Томас, детка, ты почему здесь? – завидевшая меня Марта удивилась и пристально теперь рассматривала. – Ты не заболел?

Встав на носочки, она коснулась губами моего лба и взяв за плечи, развернула лицом к окну.

– Ева сказала, ты решил наведаться в Штутгарт по поводу восстановления на заочное отделение.

Про себя ухмыльнувшись находчивости вышеупомянутой личности, я судорожно соображал, пытаясь соответствовать её выдумке.

– Решил для начала отправить запрос по электронной почте.

– Хорошо, а то у нас на сегодня есть доставка. Какой-то ты бледный... Может позвонить Кристиану, пусть тебя подменит?

– Нет-нет, – я мотал головой и радовался тому, что мне так быстро сыскалось применение. – Я в порядке.

– Ну, хорошо, – всё еще глядя на меня с некоторым подозрением, Марта взялась разъяснить уготованное мне поручение: – К половине первого нужно доставить именинный пирог Фишерам. Затем, вот эти кексы и пончики в художественную школу и три лимонных пирога в «Хижину».

– Там кто-то уже поселился? – услышав последний пункт своего назначения, я заметно оживился.

– По всей видимости, да. Хотя лично знакомиться никто не приходил, – пожав плечами, Марта всучила мне листок со своими записями и вернулась к поджидающим её в духовке пирогам.

– Новоселье у них там что ли? – буркнул я и шагнул к уже приготовленным коробкам.

      Погрузив в машину всю подлежащую доставке выпечку, я уселся за руль и в очередной раз подивился тому, как мастерски судьба надо мной изгаляется. Я был готов хоть двадцать раз на дню смотаться по указанным Мартой адресам, кроме того, что был указан последним. Как бы невозможно глупо это ни звучало, но видеть в этом доме кого-то, кроме Билла, мне совершенно не хотелось.

      Благополучно выполнив первую часть своего поручения, я развернул автомобиль и ехал теперь туда, где остались не только мои счастливые воспоминания, но и мимолетная вера в то, что я повстречал того самого человека. Но, ни то, ни другое, мне больше не принадлежало и потому, я не спешил, намерено сбавляя обороты рычащего двигателя и оттягивая встречу с неизбежным.

      Уже шагая по ведущей к дому дорожке, я нервно вертел на пальце ключи и испытывал нечто, очень сродное с испепеляющей и выжигающей всё изнутри ревностью. И, я точно помнил, что в прошлый мой визит подобного колющего чувства во мне не возникло и я был куда более вменяем и адекватен. Пытаясь взять себя в отчего-то трясущиеся руки, я глубоко вдохнул и выдохнул, и лишь после этого нажал на кнопку звонка.

      Показавшееся мне бесконечным, моё ожидание не собиралось заканчиваться и на мой, уже повторный звонок, спустя пару минут всё еще не реагировали. Теперь, к моему пагубному чувству стремительно примешивалась злоба, которая и побудила меня нахально дернуть ручку и обнаружить перед собой неожиданно распахнувшуюся дверь.

– Эй! Есть кто дома? – гаркнув внутрь, я стал стучать по не являвшемуся больше преградой деревянному массиву.

      Жильцы не отзывались и мне ничего больше не оставалось, как шагнуть за порог и поставить свои коробки на пол. Непроизвольно обведя взглядом открывшееся передо мной пространство, я с удивлением обнаружил, что здесь ничего не изменилось. Передо мной не предстало ничего чужеродного, и мне на секунду показалось, что я ощущал присутствие того, кто жил здесь ранее. Очнувшись и сбросив с себя это наваждение, я поторопился сделать шаг назад и затворить за собой дверь, не желая выстудить протопленное помещение и всё же встретиться с новыми хозяевами.

– Здравствуй, Томас, – вздрогнув от ударившего в мой затылок голоса, я выронил из рук ключи и не мог заставить себя обернуться.

12.

      Захлебнувшееся последним ударом, моё сердце гулко пульсировало теперь в висках и мне казалось, что это оно сейчас оборвалось и с оглушительным звоном приземлилось на пол.

      Хватанув ртом порцию морозного, едва ли способного привести меня в чувства воздуха, я развернулся и молча наблюдал за тем, как он склонился к моим ногам и подобрал ключи. Глядя на раскрытую ладонь и покоящуюся на ней связку, я никак не мог отдышаться и поднять, будто прикованные к кучке отштампованного металла глаза. Машинально протянув руку, я хотел забрать принадлежащую мне вещь, но ладонь вдруг сомкнулась, заключив в плен не только ключи, но и успевшие до них дотронуться пальцы.

      За эти секунды, я будто выгорел дотла и вот-вот должен был рассыпаться серым прахом, который бы подхватил порывистый ветер и разметал над покоящимся глубоким сном Синим озером. Я вскинул взгляд, готовый тот час распрощаться с жизнью, только бы иметь шанс снова заглянуть в кофейные глаза своего «убийцы».

      Мне довелось рассмотреть лишь вырвавшееся из его рта полупрозрачное облачко и порывистое движение навстречу, которое заставило нас обоих опустить руку и вновь обронить мои ключи. Я камнем рухнул в пропасть, вдруг ощутив тепло прижавшихся к моим губ и движение его кисти, смявшей мои волосы на затылке.

      Вышвырнутый за границы этой Вселенной, я не дышал и барахтался в сковавшем меня смятении, не до конца понимая, что происходящее имеет место быть в действительности. Его губы начали ускользать, но я не позволил, притянув к себе еще ближе и заставив поделиться со мной горячим выдохом. Оборвавшийся с глухим стоном, он колючим разрядом прошелся по моей коже, вздыбив каждый волосок и вынудив мелко задрожать.

      Жадно сминая легко поддавшиеся моему натиску губы, я так боялся его отпустить, будто за прекращением этого сладкого безумства следовала моя неминуемая погибель. А я хотел жить и во всю прыть торопился им насладиться. Хватая ртом каждый, принадлежащий ему глоток воздуха и слушая бешено колотящееся в сантиметре от моего сердце. Ничего не соображая, я просто знал, что умру, стоило ему сейчас остановиться и прошептать такое же, как у меня тогда: «Прости».

      Я послушно шагнул назад, когда рука Билла соскользнула с моего затылка и нажала на ручку запертой мною двери. Запнувшись о сиротливо стоящие у порога коробки, я не успел среагировать и рухнул на пол, утащив вместе с собой стиснутого в крепких объятиях парня. Будто неожиданно пробудившись, мы смотрели друг на друга широко распахнутыми глазами и тщетно пытались отдышаться. Я всё ещё не мог поверить ни собственному зрению, которое, как мне чудилось во всю обманывалось, ни крепко удерживающим его рукам.

      – Я привез заказ, – запоздало пояснил я, даже не пытаясь отыскать в себе силы, чтобы отвести взгляд от нависшего надо мной лица.

      – Спасибо, – прошептавшие благодарность, его губы были так близко, но больше мне не принадлежали.

      Я искал в его глазах необходимый мне ответ, но добровольно увязал в поработившем меня омуте и терялся, не зная, чего мне теперь ожидать. Карие глаза смотрели на меня так, как никогда ранее, но их выражение мне отчего-то казалось знакомым. Провоцирующее волнительный спазм в легких, оно где-то мне уже встречалось, но вспомнить этого сейчас я был не в состоянии.

      – Ты приехал поработать над новой книгой? – спросил я, устав тягаться с лихорадившим меня напряжением.

      – Нет, – едва заметно мотнув головой, он улыбнулся. – Я приехал поработать над жизнью.

      Выдохнув и непроизвольно закрыв веки, я будто собирался заново из разбросанных по сторонам ошметков и понимал, что распирающее меня изнутри тепло, наверняка зовется счастьем.

      – Зачем ты заказал аж три пирога? – улыбнулся я, в очередной раз хрустнув смятой подо мной коробкой.

      – Я не планирую выходить отсюда в ближайшие сутки.

      В направленном на меня взгляде не было и намека на лукавость. Пронзающий, он сводил с ума и не оставлял шансов на мышление в каком-то ином, не связанном с воспламеняющимся во мне желанием русле. Постепенно чернеющий, он старательно на мне сосредотачивался, но тут же слабел и точно одурманенный, сводился к переносице. Меня уносило от этого зрелища и я досрочно пьянел, запросто поддавшись этому бессознательному гипнозу.

      – Ты не съешь всё это один, – заметил я и нетерпеливо облизал губы, заметив надвигающуюся в их сторону «угрозу».

      – Вы мне поможете, Томас?

      Ухмыльнувшись звучавшему теперь нелепо обращению, я схватил его за куртку и мощным рывком заставил наши тела перевернуться.

      – С удовольствием, Билл, – дав свой ответ на грани слышимости, я тут же завладел влагой приоткрывшегося мне навстречу рта.

      Дорвавшийся и стремительно теряющий над собой контроль, я требовательно владел его языком и своей безудержностью катился на границу с грубостью. Подстегнутый его жаром и покорностью, остервенело хватал и наверняка ощутимо прикусывал, признавшись себе в том, что мщу сейчас за тот, мне не доставшийся поцелуй.

      Поднявшись на ноги, мы пытались идти, осуществляя с трудом дающиеся шаги, но постоянно останавливались, вслепую натыкаясь на преграды, которые были несущественными по своей сути. Нас тормозили ступеньки и дверные проемы, служившие пристанищами для нескончаемых объятий и хаотичных движений запутывающихся и отчаянно пытающихся нас высвободить из одежды рук.

      Я потерялся в нём и был уже невменяем, когда уронил на мягкое и настойчиво добирался до распаленного и льнувшего ко мне тела. Проникнув ненасытными руками под майку, я замер и беззвучно ахнул, вдруг обнаружив на бледном торсе темные рисунки. Вынужденно отстранившись, я осторожно прикасался пальцами к покрывающим весь левой бок вензелям и внутренне содрогнулся от пришедшего мне понимания скрытой в них сути. В переплетающихся друг с другом строчках, мне ясно виделась его боль и гнетущее мятежную душу отчаяние.

      – «Мы не перестаем кричать...», – прошелестел я одними губами и непроизвольно поднял свой взгляд.

      – Я посвятил её маме.

      Мне на мгновение показалось, что я слышу этот не прекращающийся вопль и чувствую разрушительное давление на попавшихся в мощные тиски висках. Завитки выбитых на коже букв мне виделись теперь шрамами, которые никак не заживали, как бы он ни старался их залечить.

      Я целовал их, двигаясь по длинной надписи губами и старался ничего не упустить. Ни единого, скатывающегося до хрипоты вздоха, на порывистых движений, опустившихся на мою голову рук. Он трепетал подо мной, а я задыхался, охваченный диким желанием топить его в своей ласке.

      Я смотрел в его помутневшие и затянутые поволокой глаза, когда расстегивал молнию и спускал с узких бедер мешающие мне джинсы. Оставшееся под пологом тонкой ткани, его возбуждение туманило мой собственный разум и я беспрекословно подчинился его власти. Уверенно накрыл ладонью и смял, выколотив из колыхавшейся подо мной груди первый, не сумевший в ней удержаться стон.

      Мне захотелось разодраться на части и наслаждаться им всем и сразу. Чувствовать жар его подрагивающих в предвкушении губ и становящийся пряным, привкус заходящейся в лихорадочной судороге кожи. Возросшее в ранг острой необходимости, мое желание долбило по мозгам и я ни секунды не колебался, когда обнажил его полностью.

      Билл задышал чаще и неосознанно выгнулся, стоило моему языку пройтись по налитой кровью плоти, а губам захватить яркую головку. Размазав по нёбу вкус его смазки, я устремился вниз, а он задрожал, избороздив в жгучие полосы кожу на моих плечах.

      Терзая гнущееся под моим натиском тело, я сам изнемогал и едва не отключился, когда перехватил добравшийся до набухшего колечка мышц тонкий палец.

      – Том..., – всхлипнул Билл и хрустнул костяшками, так и не достигшими нужной им цели.

      – Сейчас..., – пообещал я, вынужденно прекратив свою пытку.

      Покрывшейся испариной, он тяжело дышал и сводил меня с ума одним своим видом. Билл не сопротивлялся, когда я потянул его на себя, вынудив подняться и встать на четвереньки. Я на мгновение погрузился в темноту, когда он шикнул и ринулся навстречу проникающим в него фалангам.

Я гладил тугие стенки и еле держался, до красноты сжимая влажную кожу вторящих моему темпу бедер. Раскаленного до предела, воздуха больше не хватало и приютившее нас пространство начинало вращаться и неминуемо куда-то ускользать.

      – Иди ко мне, – вырвалось у меня рыком, с головой выдав одно единственно стремление – им обладать.

      Разместившись на боку, я обнимал его со спины и уткнувшись в светловолосый затылок, осторожно входил. Закружившие перед глазами искры и сопроводившая их глухота, не позволили мне разобрать то нечленораздельное, что вырвалось у вдруг обмякшего в моих руках Билла. Едва пережив накрывшее меня ударной волной наслаждение, я толкнулся еще раз, схлестнув его вымученный стон со своим.

      Окончательно иссякнувшее, мое терпение меня покинуло и теперь я вторгался, задавая интенсивный ритм и сбиваясь на рывки. Роняющего назад голову в полнейшем исступлении, я крепко его держал и покрывал поцелуями всё, до чего только мог дотянуться. Стремительно меня покидающий, он наконец замер в немом крике, а потом колотился, бурно разряжаясь в пришедшую ему на помощь руку.

      Мой пик наступил следом и глубоко в нём пульсируя, я прощался со своим сознанием и опасался уже не вернуться...

      Ощущая приятную тяжесть примостившейся на моем плече головы, я не торопился приходить в себя и не успевал за атакующим меня разбродом мыслей. Рука Билла, медленно перебирающего мои пальцы, как и само его присутствие в моих объятьях, были похожи на несбыточный сон, пробуждение от которого было сейчас смерти подобно. Я не переставая его касался, будто хотел удостовериться и мучил себя заглавным пока вопросом: «Ты веришь?». На кончиках моих пальцев была гладкость его кожи и мягкость давно выбившихся из хвоста волос, но ответ самому себе я давал по прежнему отрицательный.

      Осознавать случившуюся между нами близость и вместе с тем находиться в той самой комнате, которая много лет прослужила мне спальней, было невообразимо волнительно и странно.

      – Знаешь, я безумно рад тому, что этот дом купил именно ты, – озвучил я пришедшую мне мысль и приложился губами к находившемуся совсем рядом виску.

      Бросив на меня короткий и какой-то загадочный взгляд, Билл оторвался от моего плеча и привстал на локте.

      – Я купил его для тебя, Том.

      Смысл им сказанного не торопился оседать в моей голове и я молчал, непонимающе глядя на залившегося счастливой улыбкой парня.

      – Я подготовил все документы и тебе нужно только их подписать, – добавил он, решив расправиться с моей несообразительностью.

      – Что? – я всерьез думал, что ослышался.

      – «Хижина» снова будет твоей, – его восторженность вышибла остатки воздуха из моих легких и я резко сел.

      – Погоди..., – выпутываясь из одеяла, я судорожно пытался осмыслить услышанное. – Мне есть где жить, Билл. Зачем? Зачем это..?

      – Я знаю, что этот дом для тебя значит, – он поднялся следом за мной. – Я знаю о пожаре и о том, что «Два барсука» меньше чем за год были отстроены заново.

      – И о залоге, которым была «Хижина» всё это время, – ухмыльнувшись дополнил я и оглянулся на притихшего за моей спиной писателя.

      Он смотрел теперь настороженно, но всё же кивнул, дав простор моей фантазии, которая воодушевленно принялась сравнивать меня с попавшим под тапок тараканом. Опустив ноги на пол, я пытался бороться с донимавшей меня нервной дрожью и, так и норовящим вывернуть мою суть на изнанку, негодованием.

      – Том, я...

      – Он мне не нужен, – оборвав его на полуслове, я встал и принялся разыскивать свои вещи.

      – Куда ты? – сидевший посреди разворошенной нами постели, он выглядел не на шутку встревоженным. – Пожалуйста, не уходи, Том.

      Сквозивший в его голосе испуг, хлестко ударил по мозгам и разом осадил так бурно вскипевшую во мне гордость. Его жест был совершенно для меня немыслимым и вероломно дробил в мелкую крошку, и без того воспаленный последними событиями рассудок.

      – Скажи мне, что ты приехал сюда не за этим? – попросил я, оставив пока в покое пряжку своего ремня.

      – Я приехал не за этим.

      Мечась взглядом по его растерянному лицу, я всё еще находился во власти взбудораживших меня эмоций и понимал, что для дальнейшего диалога, мне просто нужно дать им выход. Позволить устаканиться поднявшемуся во мне вихрем бунту и постараться переварить.

      – Я проветрюсь, ладно?

      – Хорошо, – согласно кивнув, Билл дотянулся до пола и подобрал свои джинсы.

      Зардевшийся ярким румянцем, он, как и я, пребывал в замешательстве и наверное поэтому, никак не мог вывернуть на лицевую строну спутавшиеся штанины. Натянув на себя свитер, я сел рядом и осторожно отнял у него не желающий повиноваться кусок денима.

      – Всё хорошо? – заглянув в потупившиеся глаза, я взял в свои ладони освободившиеся теперь кисти.

      Он снова кивал, не решаясь на долгий зрительный контакт и явно переживал о случившемся.

      – Я сейчас вернусь, – предупредил я и придержав за подбородок вскинувшееся ко мне лицо, несколько раз коротко поцеловал горячие губы.

      Вновь оказавшись у порога, я всё еще не до конца осознавал происходящее и находился в том состоянии, когда действительность кажется бредом. Вывалившейся на меня скопом информации было столько, что осилить её в один прием мне не очень удавалось. Спутавшиеся тугим клубком, мои эмоции не поддавались контролю и я отчаялся в них разобраться и каким-то образом друг от друга отделить. Да, и было ли это возможным, когда этот сводящий с ума ворох, касался одного единственного, в крайней степени необходимого мне человека.

      Выйдя на улицу, я жадно дышал, впуская в свои легкие непривычно большие порции колючего воздуха, надеясь на то, что его свежесть вот-вот меня отрезвит. Задрав голову к покачивающимся в вышине темно-зеленым макушкам, я ощущал легкое головокружение и почти безвольную слабость, в которой так нуждались напряженные мышцы. Я будто вновь стоял на краю обрыва и чутко к себе прислушивался, готовясь услышать зов влекущей меня неизвестности и следующему за ним, судьбоносному прыжку.