Текст книги "Карточный домик (СИ)"
Автор книги: StussyCat
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– А…, да.
А-325 оторвался от своего занятия, и они пошли прочь из клиники.
– Жаль, я не осмотрел вас. – Доктор покачал головой. – Мне кажется, все таки новое средство плохо на вас влияет.
– Не надо, пожалуйста… Мне впервые за долгое время начало становиться лучше… И в моей карте итак полно записей о смене лекарств.
Доктор покачал головой, но ничего не сказал.
***
Они сидели в небольшом кафе. Доктор заказал себе крепкий кофе, своему слушателю почему-то взял сок, как ребёнку.
– Боитесь, что кофе негативно повлияет на мою психику? – Сухо и с долей скептицизма заметил А-325.
Доктор помолчал. Потом молчание неожиданно прервалось.
– Знаешь, ты наверное, читал в учебниках истории о Великой Медицинской Революции?
– Что-то читал…
– Мой дедушка застал времена ещё до неё… Он всегда отзывался о той поре как о чем-то волшебном. Говорит, никто не принуждал никого пить лекарства насильно. Никто не контролировал, что вообще человек пьет. Можно было долгое время не ходить в поликлиники и больницы. Многие до последнего лечились дома или не лечились вообще. У нас это время связывают в основном с дикарским романтизмом… “Он умирал от диабета, но стоически продолжал есть шоколад, потому что только шоколад возвращал ему вкус жизни”. – Доктор грустно усмехнулся. – В отличие от деда я родился в то время, когда Медицинская Революция уже произошла. Весь мир был судорожно взволнован мечтой о новой жизни. О жизни правильной, где светочем стала медицина, а богом психиатрия. О, эта Богиня! Я поклонялся ей, был преданным её жрецом… Я помню, как всему миру показывали самую первую на свете операцию. Как сидел, потирая вспотевшие руки, как ловил глазами каждый кадр… Я был настолько восхищён этим рывков в светлое будущее… И, как ты можешь догадаться, я мало общался с дедушкой, которого мои восторги приводили в ужас… Долгое время я не обращал на него внимание, а его нервное отношение ко мне расценивал, конечно, как область психиатрии. Бедный старик выжил из ума и более не способен принять позитивные веяния будущего. Но судьба жестока своим наказанием. И, сколь равнодушен был к деду я, столь и мой собственный сын был равнодушен ко мне… Это был тот ещё упрямец. С самых первых дней он все пытался выкинуть какую-нибудь пакость. То тетради мои порвёт, то залезет на дерево, то будет изображать из себя обезьяну, чтобы веселить соседский детей и хватать перед ними своей храбростью. Я стоически терпел все его выходки, понимая, что заслужил это наказание… Но пришло время ему стать взрослым. Я определил для него самый лучший курс препаратов, самых испробованных, самых надёжных, но… Он не захотел их пить! Совсем. Наотрез. Мы часто спорили с ним. И я продолжал уговаривать. Знаешь, почему я уговаривал?
А-325 дёрнул плечами. Доктор вздохнул.
– В такие моменты ты все больше напоминаешь мне его. Ему тоже было начихать на историю.
– Эм… Мне не начихать. Но из-за огромного количества разных средств в моей голове, я практически ничего не помню о своём прошлом. – Поправил А-335.
Доктор снова вздохнул, недовольный, что его монолог прервали.
– Так вот почему я это делал… Медицинская Революция привела некогда к полной смене представления о врачебной науке. До неё медицина была чем-то, к чему прибегают иногда, время от времени и только по необходимости, а то и не прибегают вовсе. После неё было установлено, что абсолютно каждый из нас в определённом возрасте должен выбрать себе средство, которое будет принимать всю оставшуюся жизнь. Средство это было безобидной пищевой добавкой в виде таблетки. Вскоре их разработали уже много разных видов… Так вот. “К чему я все это рассказываю”. – спросите вы. Чем больше укреплялись восторги от успехов на врачебном поприще, тем все жёстче становилось законодательство, связанное со случаями уклонение от правил. Вначале это был штраф. Потом штраф побольше и штраф ещё больше. Потом вместо штрафа появилось тюремное заключение. А потом было принято постановление, гласящее, что все сопротивляющиеся есть враги будущего. А единственный надёжный способ излечения от таких врагов это операция. Я продолжал верить в то, что медицина всегда действует во благо. А мой сын продолжал спорить со мной. И однажды они пришли за ним. В один прекрасный день. Вычислили моего мальчика. Они сказали, что все будет хорошо. И даже я… – Доктор словно внезапно постарел на десяток лет, он горестно усмехнулся – …я сказал ему, что так будет лучше, что он должен пойти… Он, конечно, не послушал меня и пытался бежать. Но не долго. Дело в том, что в этом мире мы все давно посчитаны, у нас даже вместо имён буква с номером. Они просто выследили его по своей базе… И потом они вернули его мне. После операции… И тогда впервые я усомнился в том, во что верил всю свою жизнь.
А-325 молчал, но едва заметные жесты – взгляд в стол, поджатые губы – выдавали, что подсознательно он прекрасно знает, о чем речь.
– “Операция прошла хорошо.” сказали они. Но с тех пор он стал… – Доктор, развёл руками с полным опустошением. – Он больше не был моим сыном. От моего мальчика осталась только пустая оболочка… Он мог есть, мог пить, мог делать какие-то элементарные вещи. Но из него полностью пропала его душа… И это была не потеря памяти, как у тебя, нет… Он перестал быть человеком. Я начал бояться его… И сам он недолго в таком состоянии прожил. Он часто стоял с опустошенными глазами смотрел на поезда. Когда я спрашивал, зачем он это делает, он молчал. А потом однажды он просто сиганул под поезд… Тогда я стал копать документы об этой операции. И открыл очень старые, старые сведения ещё дореволюционного мира об операциях на мозге. О лоботомии, после которой люди становились овощами. Я стал испытывать страх перед своей богиней медициной… А потом мне дали нового пациента. Мальчишку, который отказывался пить любые таблетки. Как думаешь, кого он мне напомнил?.. И только поэтому я взялся за это дело. И в этот раз победил я, потому что через полгода он начал принимать свое первое средство. Правда, он менял его чуть ли не каждый месяц. Но это был прогресс. Потому что этот ребёнок приходил говорить. Почему ему плохо. Почему он не хочет пить то или это. Мой мальчик никогда не приходил ко мне говорить… Он просто отказывался или устраивал сцены. А с этим я мог говорить. Понимаешь, про кого я говорю?
А-325 молчал.
– Я говорю о тебе, дурачье… – Вздохнул доктор. – Я думал вчера, может мне забить на все и отдать твою карту в полицейской управление. Почему я вожусь с тобой? Но я снова и снова вспоминал своего мальчика. Судьба дала мне шанс загладить вину тем, что подкинула твой случай. Поэтому я уже все решил… Ведь ты сам не найдёшь работу. С завтрашнего ты назначаешься моим помощником в клинике. Будешь заполнять бумаги и поливать цветы. Тогда они не придут за тобой. Если отказываешься – это полностью твой выбор. Тогда пеняй на себя.
А-325 молчал. Доктор ждал от него ответа, а он пытался переварить только что услышанное.
– Ты пьешь таблетки только утром или и утром, и вечером?
– Новые только вечером. – Наконец выдохнул А-325. – Один вопрос. Мне надо будет участвовать в каких-то медицинских делах?
– Нет. К медицине я тебя не подпущу. Бумаги, книжный архив, цветы, чистота в кабинете…
– Ладно… Я согласен.
– Вот и хорошо.
Доктор немного отпил кофе. Заметно взволновавшийся пока рассказывал, он медленно приходил в себя.
– Теперь, что ты хотел знать о себе?
– Всё. Я понял, что не помню ничего о своём прошлом. Поступил ли я один к вам в клинику. Сколько мне было. Если не один, то кто был со мной. Есть ли у меня родственники, и почему я о них не знаю.
– Такой эффект стирания памяти иногда происходит. Тем более у тебя был довольно сложный случай. И, отвечая на твой вопрос, ты поступил один.
– Один? Точно?
– Точно… Тобой никто не хотел заниматься, потому что ты был сыном женщины, которая уже несколько раз засветилась в антиобщественной деятельности и поплатилась за это.
– Поплатилась?
– Да, это были люди, организовавшие сопротивление. Они пытались бороться с системой. Уничтожали лекарства и клиники. Поджигали, взрывали, устраивали выступления на площади, где не давали людям получить положенные им по закону таблетки… Но не вдохновляйся. От них часто страдали ни в чем не повинные больные, ведь в тех же местах раздавали и таблетки астматикам, диабетикам, больным раком и прочее, прочее. А от взрывов умирали все, находящиеся в клинике, включая детей. Это была организация с мощной, но злокачественной идеей. Саму её поймали, предотвращая очередную диверсию… А тебя передали в клинику.
– Ей сделали операцию? Поэтому я помню о том, что такое операция?
– Не совсем… – Протянул доктор. – Есть разные случаи запущенных ситуаций. Операцию применяют, если у человека ещё есть надежда. Ему, может, не помогли таблетки, но он имеет право на нормальную жизнь в обществе и он хочет нормально жить. Но, если человек становится причиной массовых смертей и направленной вредоносной деятельности, то тут уже операция не поможет… Ты уверен, что хочешь знать?
А-325 сглотнул.
– Да, я должен.
– Многие проживают здесь целую жизнь, не зная о том, что вообще есть сопротивление… Что ж. На самом деле сопротивление есть. Эта Организация есть и до сих пор. В неё входит много человек. Но они боятся действовать в открытую… Потому что тем, кто причастен к ней, грозит уже не операция, а печь.
– Что?..
– Большой механизм, который представляет собой ограниченную комнату. Туда загоняют людей, которых уже не спасти. Тщательно закрывают… И включают огонь.
А-325 опешил от внезапного понимания.
– Так красная кнопка…
– Доктор молчал.
– Как? Это.. Это же та самая кнопка, да? – А-325 закрыл рот руками, чтобы не издать лишних звуков. Перед глазами пронеслись картины сгорающих заживо людей. Их крики, вопли о помощи. Жар, исходящий от кнопки, горячие красные брызги. Дрожащими руками закрыл лицо. – Кому пришло в голову отправить меня именно на эту работу? Почему не уборщик, почему не кто угодно другой?
– А я тебе скажу почему. Они сомневались в том, что ты безопасен для общества, так как ты сын мятежницы. И то, что ты работал там, показывало, что ты верен идеалам государства.
– Вам не жаль тех людей? Не жаль, что все это делалось моими руками? – А-325 резко отдернул от лица руки и потряс ими в воздухе.
– Те люди действительно…
– Но ведь вам жаль сына! Если бы я только знал… – Он покачал головой снова закрывая руками лицо. – Боже мой, я никогда не смою с себя этой крови…
– Так, стоп. – Доктор взял его за руки, заставив опустить их на стол. – Здесь нет крови. Успокойся. Возьми себя в руки. На нас смотрят. Если заметят, хоть каплю мятежного настроения, конец нам обоим.
А-325 молчал. Он странно побледнел и стал ещё более отсутствующим.
– У этой женщины было несколько детей. Ты и кто-то еще. Вначале вы были в одной клинике. Для того другого вся история закончилась операцией, а тебя перебросили к нам.
– Почему тогда просто не прооперировать меня там. Что, я особенный?
– Нет. Я так понимаю, что второй ребёнок просто действительно сошёл с ума.
– И вы специально подобрали такие лекарства, чтобы я все забыл?
– А ты ничего и не знал. Никто не рассказывал тебе про то, что случилось с матерью. Ты знал только, что тебя забрали. Единственное, что ты должен был видеть, это последствия операции на втором ребенке.
– Вы всегда говорите “второй ребёнок”. Но как узнать, кто это был? Это была сестра или брат? И вы не сказали, сколько мне было.
– Тебе было 10 лет. Про второго ребёнка я не знаю всей информации, потому что, ещё раз повторю, к нам в клинику ты поступили один. И твое счастье, что я за тебя взялся, потому что 90% мнений были за операцию… Я вытащил тебя. И те средства, которые я дал тебе, действительно помогли тебе… Вам. Стать нормальным членом общества.
– Но почему мне никто ничего не сказал про кнопку? Почему вы не выступили против такой работы, если вы понимаете, что, знай я об этом, я бы никогда…
– Никто не идёт против интересов государства. Пока вы давали им доказательство, что не связаны со своей матерью, все для вас было хорошо. Сейчас у вас есть шанс списать все на нервное напряжение и я очень надеюсь, что вы им воспользуйтесь, положительно взглянув на перспективы работы в моей клинике.
– Да, я уже согласился на работу… Я благодарен, конечно… Но… Мне так плохо от мысли, что… Моими руками… Вы знаете, в последний день перед уходом я видел, как красная обжигающая жидкость течёт на меня из кнопки, она залила мне лицо. Было очень больно, с меня словно сдирали кожу. Это стало последней каплей.
– Почему же ты ничего не говорил о своих видениях?
– Они не были постоянными… И потому что я живу в мире, где надо быть нормальным.
– И давно ты видишь видения?
– Иногда. Но они были редкими и случайными и не настолько болезненным как в тот раз. В основном была просто заторможенность и страх к кнопке.
– Возможно, что-то вроде подсознательной или генетической памяти. Не помешали бы дополнительные исследования… Все таки, хорошо, что я беру вас в свою клинику.
– Спасибо, что не в качестве пациента. – Посмеялся А-325.
– Можно и в качестве пациента, но тогда, боюсь, вас уже действительно отправят куда следует.
А-325 промолчал.
========== Глава 8. Я должен вспомнить. ==========
В этот день он долго гулял по городу, сам не зная, зачем. Потом, вернувшись домой, молча сидел перед зеркалом в той небольшой комнате, где обычно начинал свой таблеточный моцион. Всё казалось пустым, потерявший душу и смысл.
“Если можно сделать операцию без ножа, то мне сделали её сегодня…”.
А-325 не был в обиде на доктора за то, что тот рассказал. Но странное чувство собственной ничтожности в прямом смысле сдавливало. Словно огромная каменная рука сомкнулась вокруг его лёгких. Сложно было дышать. На лбу выступал холодный пот. Лицо, ранее пытавшееся изображать радушную улыбку, теперь выглядело пустующим.
Он не владел ни своей памятью, ни даже малейшим пониманием о мире вокруг. Его руками делались страшные вещи, когда он понятия об этом не имел. Доктор, который не сделал ничего, чтобы помешать этому. Мать, которая участвовала в убийствах многих людей “за благое дело”. И сестра или брат, сошедшая или сошедший с ума, о которой или котором он не знал ровным счетом ничего. Возможно ли теперь вообще настроиться на какое-то подобие спокойствия?
А-325 потёр виски, походил кругами. Попытался вспомнить то существо, с которым разговаривал ночи напролёт, которое успокаивало его и трепало по волосам.
– Я должен вспомнить. – Пробормотал он. – Должен…
Стараясь сосредоточиться на этом и больше не вглядываясь в свое бледное лицо, он потянулся к коробочке с таблетками.
***
Двое детей сидели в пустой комнате на жалком подобии кровати. Мальчик и девочка. Оба светловолосые и кареглазые, он старше на несколько лет. Они держались за руки и молчали.
– Никогда не пей то, что они предлагают. – Наконец сказал он. – Помнишь?
– Помню… А ты уверен, что мы выберемся отсюда?
– Я не уверен ни в чем… Но мы должны.
Молчание.
– Я хочу домой. – Вздыхает девочка.
– Я найду способ выбраться. Мы вернёмся домой.
– Обещаешь?
– Обещаю… – Он посильнее сжал её руку.
Она потрепала его по волосам на минуту улыбнувшись, но потом снова погрустнела и прислонилась щекой к его плечу.
– Мне кажется, что это конец…
– Это не конец! – Он накрыл её своей курткой. – Спи. А я буду думать, как нам выбраться.
Молчание.
– А все равно мне кажется, что это конец. – Шепчет девочка.
– Цыц!
========== Глава 9. Сад мечты ==========
– О, так тебе помогли вспомнить?
А-325 протёр глаза. Вместо чёрного существа перед ним теперь сидела девочка из его сна. Он бегло окинул взглядом себя и замер в изумление. Будто и не было всех этих лет. Он выглядел снова собой десятилетним. Девочка слезла со своего возвышения и не спеша подошла к нему. А-325 обнял её, вложив в этот жест все те чувства, что ожили в не. За последние дни.
– Это место выглядит скучным, правда? А помнишь, о каком мечтали мы?
Он задумался, не размыкая рук, зажмурил глаза.
– Это был сад. Большой и весь в цветах. Сад возле небольшой деревеньки. Там не было никаких людей в белых халатах, только высокая трава, светлое небо, ветер… Мы бы бегали друг за другом и играли бы там весь день…
– Посмотри… – Прошептала девочка ему на ухо.
А-335 разомкнул глаза и снова обомлел. Не веря он несколько раз протёр уставшие веки.
Теперь их окружал сад с высокой травой до колен, а то и до пояса. Со множеством самых разных цветов, маленьких и больших. Сад уютно был спрятан под тенью деревьев. Из него открывался приятный вид на песчаную проселочную дорожку и чистое голубое небо с маленькими белыми облачками.
– Как? – В восторге он развёл руки в стороны, вслушиваясь в дуновение ветерка. – Теперь я помню… Мы были здесь когда-то, и мечтали вернуться сюда.
– Это место соткано из наших мечтаний. Наш маленький рай. – Она немного прошла вперёд. – А, если зайдём дальше в лес, то там есть ручей и пруд.
Он шёл за ней. И скоро перед ними открылась полянка с кристально чистым ручьём и маленьким прудиком, в котором резвились маленькие рыбки самых разных цветов.
– Почему раньше я не мог видеть это чудесное место… – Он наклонился и опустил руку, наслаждаясь прохладным прикосновением к воде.
– А помнишь, как мы называли друг друга?
Помолчал.
– Ну же, давай, вспоминай. – слегка подпрыгивая она прошла рядом с ним и опустилась на разноцветные камешки, удобно выстроенные перед водой.
– Я не помню… – Грустно вздохнул А-325. – Но знаю, что это точно не то имя, которое я носил все эти годы… У нас были какие-то кодовые имена.
– Были. – Кивнула девочка. – Мы сами их себе выбрали. Помнишь?
Он покачал головой.
– Надеюсь, что ты вспомнишь.
========== Глава 10. Имя. ==========
Весь следующий день А-325 провел в клинике. Доктор не пытался как-то давить на него работой или к чему-то принуждать. Дал только небольшую стопку бумаг, на которой нужно было поставить печать. А-325 посмотрел на него напряжённо и настороженно.
– Что это за бумаги?
– Всё лишь подтверждение выдачи лекарств.
А-325 внимательно прочитал несколько листов и, убедившись, что это действительно всего лишь подтверждение выдачи лекарства каждому конкретному пациенту, молча проставил на них печати.
После этого он сидел в стороне, посматривая в окно и думая об удивительно прекрасном сне.
Когда рабочий день был закончен и дверь за последним пациентом захлопнулась, А-325 осторожно попытался начать разговор.
– Доктор, можно спросить у вас?
– Да? – уставший после работы доктор все ещё перебирал бумаги и ответил на автомате.
– А вы, когда общались с сыном, называли его по букве и номеру? Или у вас было особенное имя для него, о котором не знали другие.
Доктор оторвался от своего занятия. Брови напряжённо изогнулись.
– Я ни в коем случае ни на что не намекаю… – А-325 понял, что снова выглядит странно. – Я просто… Немного начинаю вспоминать, и мне пришла мысль,.. что все мы, хоть и имеем “официальные” имена, но между собой пользуемся какими-то другими. Даже о вас я не думаю как о “буква-номере”, про себя я всегда называл вас “Доктором”. Кто-то называет детей “пончик” или “малыш”… Это мне кажется или это действительно так?
– Многие так делают… – Задумался доктор. – Да, действительно. Но в жизни нам не хватает времени, чтобы это заметить. Сына я часто называл Най от слова “Найн – девять”. Его номер начинался на цифру 9.
– А я пытаюсь вспомнить, как называли меня, но не могу. Это ведь не будет зафиксировано в бумагах?
Доктор покачал головой.
– Нет, такие вещи никто не фиксирует. А, если и зафиксируют, то только как доказательство сумасшествия, доказывая, что операция нужна.
– А я могу каким-то образом узнать хотя бы официальное имя своей сестры? Или брата. Второго ребёнка?
Доктор помолчал.
– Эти документы хранятся не у меня. Если бы они были у меня, я бы дал вам перечитать их от корки до корки. Но там, где они хранятся, их никогда не дадут на руки гражданским.
А-325 вздохнул.
– Если вам неудобно пользоваться своим именем… – Начал было доктор.
– Нет, удобно… Но… У вас нет ничего, что могло бы помочь вспомнить хоть что-то? Какой-нибудь стимулятор памяти?
Доктор задумался.
– Есть некоторые методы… Но нужны ли они? Понимаете, ваш мозг не случайно отринул эти воспоминания. Это что-то, что приносило боль, с чем вы не могли справиться. Чтобы жить дальше, ваше сознание постаралось закрыть их за тремя печатями. Мы можем снять эти печати и вытащить наружу то, что скрыто. Но нужно ли? Вы сможете потом жить как здоровый человек?
А-335 молчал, потом тихо сказал.
– Я все таки хочу вспомнить.
Теперь уже молчание со стороны доктора.
– Вы понимаете, что у вас и без того очень неустойчивое состояние? Это надо отдельно подбирать способ, рецепт… Я даже не знаю, что вам можно порекомендовать. Учитывая принимаемые вами сейчас таблетки. Чтобы любая процедура восстановления памяти была менее травмирующей… Может быть, когда-нибудь в будущем, но сейчас нет. Вы просто не выдержите, сойдёте с ума, если сейчас сосредоточиться на этом.
– А есть ли что-нибудь более лёгкое? Я просто обязан вспомнить…
– Мне надо подумать. Вы, честно, поставили меня в тупик. Я постараюсь ответить на ваш вопрос завтра.
***
Двое детей сидели на на разноцветных камушках возле пруда, любуясь подводными рыбами и игрой света на их чешуйчатых спинах.
– Ну как, ты вспомнил? – Спросила девочка.
Мальчик покачал головой.
– Пока нет, но у меня ещё есть идеи.
– В любом случае ты уже сделал очень многое. – Она обняла его, уткнувшись носом в его плечо. – Ты вернул нам наше секретное место.
– Я помню, как мы часами играли здесь. Это было самое счастливое время в нашей жизни.
– А что ещё ты помнишь?
– Помню, как я заснул где-то здесь под деревом и во сне путешествовал по другим мирам. Помню, как мы соорудили себе “мост”, привязав верёвку к нижней ветке какого-то большого дерева. Хорошенько держась за неё и разогнавшись можно было перелететь на другой берег. Помню, как по мелководью перебегали реку. А до этого долго выясняли, на какие камни для этого можно наступить, чтобы не провалиться в ил… Помню, что мы никогда и не слышали здесь ни о каких таблетках. Помню, как ходили в соседнюю деревеньку, и люди всегда давали нам хлеб. Но наша мама редко была с нами. Чаще она уезжала куда-то, не говоря об этих поездках ничего. А мы послушно её ждали, забавляясь здесь как могли. Если нам нужна была помощь, мы шли вниз в деревню. Никто из тех людей и не думал позвать полицию или выдать нас… Они давали еду, иногда могли позволить переночевать в их доме, когда были холодные ночи.
– Да ты уже много вспомнил. – Хмыкнула она.
– Да… Я вспоминаю именно, когда нахожусь тут. Это место ключ к моей памяти… По крайней мере, к светлой её стороне.
Девочка потрепала его по волосам. Он задумался:
– Я попробую найти это место в реальности, эту деревеньку. Там могут быть люди, которые помнят нас… И это место будет просто дышать памятью.
Девочка помолчала. Тихим и осторожным стал её голос.
– А если тебе не понравится то, что ты увидишь? Если это место давно разрушено, и никого не осталось? Ты можешь испытать шок, оказавшись там.
– Тогда я найду какие-нибудь записи – может, кто-то из нас вёл дневник? Может, мы вырезали где нибудь на дереве свои имена? Или у нас была посуда с нашими именами, которая могла сохраниться? Или я сам вспомню что-то, когда окажусь там..
Она молча обняла его, сосредоточив все внимание на резвящихся под водой рыбах.
========== Глава 11. Не нужно спешить. ==========
На следующий день А-325 снова сидел возле окна, пока доктор разбирался со своими клиентами. Снова перед ним высилась стопка листов, но в проставлении печатей не было ничего сложного и А-325 справлялся с этой “работой” самое долгое за полчаса. Все остальное время он скучал, тонул в своих мыслях и читал какую-то прихваченную из дома книгу. Дважды А-325 чувствовал, что вот-вот заснёт и выходил подышать свежим воздухом. Доктор только вздыхал, но удерживать в медицинском помещении не медика и не пациента не было никакого смысла.
А-325 гулял во дворе клиники, наблюдая за спешащими непонятно куда людьми. Сидел на скамейке, рассматривая хилые цветы на газоне. Сходил за водой, чтобы полить эту полуживую растительность. Потом спросил, не нужно ли сходить куда-то ещё: за лекарствами/масками/повязками и чем угодно другим. Доктор вздохнул, но потом все же уступил, выдав своему помощнику список лекарств с распиской на их получение.
– Свое имя не называешь. Говоришь, что от меня. Сколько листов, столько должно быть коробок.
А-325 молча кивал и также молча выполнил поставленную задачу, вернувшись с увесистым пакетом лекарств. Потом снова засел за чтение, посматривая на часы и с нетерпением ожидая, когда время работы закончится.
Только к концу дня, когда все посетители покинули кабинет, он решил осторожно намекнуть на вчерашний разговор.
– Вы подумали насчёт вчерашнего?
Доктор помолчал.
– Да, я думал над вашей проблемой. Но, дело в том, что я не нахожу подходящего средства. Всё, что направлено на восстановление памяти, это всё сильные препараты. Даже самые слабые из них в сочетании с теми таблетками, которые вы принимаете, могут привести к непредсказуемым последствиям… Есть, правда, один древний-древний способ, для которого не требовалось специальных лекарств. Этот способ заключался в том, что человека вводили в транс. Похожее на сон состояние. В трансе его просили вернуться в искомый участок памяти и задавали наводящие вопросы. Это называлось гипноз. Но сейчас у нас практически нет специалистов по такой процедуре. Вдобавок, древние люди для вхождения в транс часто употребляли довольно опасные вещества. Намного опаснее современных таблеток.
– Опасные вещества?
– Да, они назывались наркотиками и первое время их пытались применять в медицине. Современные таблетки полностью лишены того разрушительного эффекта, который несли эти вещества в своём чистом виде.
– Но неужели нет ни единого способа как-то повлиять на эту преграду в моей голове? Это… – А-325 невесело усмехнулся, разводя руками. – Это как быть отрезанным от всего.
Доктор задумался.
– Как я понимаю, то средство, которое вы пьёте сейчас, уже дало какой-то толчок в этом направлении. То есть какое-то восстановление памяти уже идёт.
– Но его недостаточно. Я как слепой котенок. Не понимаю, куда идти. Я что-то вспоминаю, действительно, да, но этого бесконечно мало. Не могу даже вспомнить имя… – Сглотнул. – У меня есть ещё одна идея. Но для этого мне надо найти место, где я жил раньше.
– Вы вспомнили это место?
– Да. И я не думаю, что в нашем мире много таких мест. Это была маленькая сельская деревенька возле леса. Люди там были не как те, что живут здесь. Они не требовали ни от кого приёма лекарств. Они хорошо относились ко мне и моей сестре. А мы часто оставались одни. И, когда нужна была помощь, мы шли в деревню.
– Это довольно любопытно, но… Тут нужны сведения о том, где тогда вас нашли. У меня этих сведений нет… – Доктор тихо добавил. – По описанию это больше похоже на какой-то лагерь Сопротивления. Возможно, вам он только казался похожим на деревню… Потому что такие деревни существовали только до Медицинской Революции.
А-325 молчал.
– А, если я отправлюсь в поездку в попытке найти это место… – Неуверенно начал он.
– Исключено. За вами придут раньше, чем вы доберётесь до ближайшего города. У нас возможны поездки только по веской причине. И уж точно не бессмысленные переезды куда глаза глядят, ещё и длительные.
– Тогда что мне делать? – А-325 выглядел расстроенным и каким-то потерянным.
Доктор хотел уже собираться домой, но каждый раз, видя это растерянное лицо, он чувствовал ответственность перед человеком, которому дал надежду. Эта ответственность заставляла его вздыхать и снова напрягать ноющую голову.
– Ну и умеете же вы задаться вопросом… – Доктор вздохнул и потёр глаза. – Я ещё буду искать доступные средства… Но, возможно, что вам нужно всего лишь немного подождать. У средства, которое вы принимаете сейчас, феноменальный результат. Меньше, чем за неделю, уже огромное продвижение. Вы ведь вспомнили сестру и даже место, где жили.
А-325 напряжённо кивнул. Доктор продолжил.
– Не нужно спешить. Подождите, и ваша память сама постепенно откроет свои тайны.
***
Снова долгие прогулки по городу. Бессмысленное наблюдение за вечно спешащими силуэтами. Попытки скрыться от них в тех участках, где никого нет. И, наконец, долгое разглядывание своего уставшего лица в зеркале перед приёмом лекарств.
“Могу ли я вспомнить это сам? Хотя бы что-то.”
С одной стороны слова доктора соответствовал действительности. Он действительно начал вспоминать. С другой стороны это огромная стена, которую ему никогда не проломить самому.
***
– Ну что, все также? – Спрашивает девочка.
Мальчик пожимает плечами, оттягивая край губы в сторону, что, видимо, должно было означать “Да”.
– Не грусти. – Она обнимает его за плечи. – Мы все равно всегда встретимся здесь. И уже не важно, как нас звали. Оно все есть здесь. – Она ткнула пальцем ему в висок. Потрепала по волосам привычным жестом. – достаточно того, что мы здесь.
Он молча обнял её в ответ.
========== Глава 12. Тестирование. ==========
Было совсем раннее утро. Двое детей забрались на крышу. Он в предвкушении восторга. Она позевывая и потирая глаза.
– Что ты хотел мне показать? Ещё же так рано..
Он приложил палец к губам.
– Тебе понравится!
Дети залезли на дерево, потом перебрались на крышу.
– Смотри. – Мальчик ткнул пальцем в безграничное темно-синее небо, по которому ещё только начинали расползаться розовые отблески. – Сейчас начнётся.
И действительно. Не прошло и минуты, как их глазам открылось удивительное зрелище. Небо светлело, становилось голубым, потом нежно-розовым, открывая путь восходящему солнцу. Природа, укрытая до этого красками ночи, начинала просыпаться. Первые лучи света и тепла ласково оглядывали свои владения, бережно касаясь листьев, травы, ветвей деревьев и их двоих, восторженных наблюдателей, очарованных красотой пробуждающегося мира.
– Это заря. – Тихо сказал мальчик. – Я давно хотел тебе показать.
– Как красиво! – Единственное, что смогла вымолвить его спутница, все мысли которой охватила ни с чем не сравнимая картина.
Небо, шаг за шагом вдыхающее в себя жизнь. Игра света, радость самой жизни, простому её естеству…
Девочка обняла своего друга.
– У меня нет слов…
***
Дж-629, он же невысокий и немолодой человек в белом халате, начал свой день с того, что обнаружил у себя на столе среди карт пациентов одну интересную вещь. Это был лист бумаги, исписанный мелким убористым почерком со множеством государственных печатей.
