сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
Разбудил ее только стук в дверь. Он был скорее формальным, потому что ответа от девушки не ждали. Та едва успела открыть глаза, как алую дверь уже распахнули, в комнату шагнуло Его Величество в скромном домашнем одеянии из блестящего черного шелка. За ним в спальню тут же забежали служки, опускающие глаза к полу. Человеческие женщины с тряпочками и мешками в руках шли первыми, после же двигались женщины, несшие в руках золоченые подносы с яствами.
– Там, – произнес эльф, указывая на осколки разбитого им бокала. – Уберите этот, и принесите новый к вечеру.
– Да, господин, – послушно засеменили женщины.
Цири подпрыгнула от неожиданности и поспешила прикрыть оголенное тело сбитой простыней. Она сдернула ее, забавно кувырнулась на высокой кровати и замерла, краснея перед толпой незнакомок. То было совершенно лишним, никто даже не смотрел в ее сторону, никого не интересовала королевская забава и степень ее порока.
Эредин занимался раздачей приказов, девушки и женщины прибирались, опустив головы и глаза, и неловкости в воздухе не оставалось. Цирилла поджала губы, не то от досады, не то от удивления. Платье ее лежало слишком далеко, ведьмачка не могла до него дотянуться, а оборачиваться покрывалом и в таком виде вышагивать меж слуг – было бы слишком вульгарно.
Две особенно коренастые женщины перетащили небольшой столик к креслу, рядом поставили еще одно – гораздо ниже и меньше. Гостья заметила, что столик этот стоял здесь еще при прошлом короле: стеклянная поверхность столешницы держалась на четырех золотых ножках-змеях, сплетенных меж собой хвостами. «Оставил, чтобы не забыть Ауберона?» – подумалось Ласточке.
Эредин смотрел в сторону своей гостьи, молча оценивая ее заспанный вид. Цири знала об этом, она не поворачивала головы, не желая встречаться с мужчиной взглядами. Ведьмачка все равно догадывалась, что все, что ждет ее в той стороне – надменная улыбка победителя.
На столик водрузили принесенные с кухни подносы, разложили приборы и бокалы для вина и воды. Голодная еще со вчерашнего вечера Цири разглядела на столе тарелку с выложенным на ней сыром разных сортов: от мягкой домашней брынзы до знаменитого Махакамского острого Артура, несколько пиал с орешками, медом и оливками, пресные лепешки и джем из абрикосов, ягод и яблок, творожную пасту, свежие фрукты и вяленое мясо, нарезанное тонкими ломтиками и выложенное аккуратным рядком. До этого момента Цирилле казалось, что голода она больше не испытывает, но вид еды, ее терпкий запах, предвкушение – все сыграло с ней злую шутку.
– Все человеческие самки, завидев пищу, выглядят как ты сейчас, Ласточка? Так… По-собачьи голодно, словно вот-вот высунешь язычок, истекающий слюной. Кто знает, может, мне стоит посадить тебя на цепь.
– Верно, давай цепь. В конуре же уже запер.
– Остра на язык, – шепнул эльф себе под нос. – Это нужно исправлять, Зираэль.
Девушки успели ретироваться, оставив Цириллу, величественного короля и его не менее величественный портрет править в пустой комнате. Ведьмачка не двигалась, она словно ждала команды или разрешения, а Эредин явно спешил. Он подошел к постели, остановился в другой стороне от девушки и молча ждал, пока она соизволит повернуться или самостоятельно подняться с места.
– Могу я пригласить тебя, Ласточка, позавтракать в моей компании? – спросил мужчина, заставив голос свой звучать серьезно.
– А если я откажусь? – спросила девушка, кинув на эльфа весьма оскорбленный взгляд.
– Я буду опечален, – сознался Эредин. – И вынужден выгнать тебя за двери голой, чтобы ты могла так дойти до кухни и раздобыть завтрак в таком желанном одиночестве.
В ответ девушка недовольно хмыкнула. В покрывало все же пришлось замотаться, подняться с места и гордо, так гордо, как позволяли подкашивающиеся ноги и ноющие болью ребра походкой – пройти к накрытому столу. Не будь здесь эльфа, не будь его надменного взгляда, ждущего оплошности, Цири накинулась бы на еду, точно дикий зверь. О, она могла бы хватать яства руками, запихивать их в рот, заставляя себя глотать, даже не пережевывая, но пришлось сдержаться. Голод грыз ее изнутри, но желание казаться королю несломленной и гордой – терзало плоть больнее. Сдержаться. Сдержаться, опуститься в маленькое кресло и осторожно взять в руки одну из лепешек, чтобы намазать ее джемом, а после попробовать.
– Тебе нравится эльфийская кухня, Ласточка? – вдруг спросил король, присаживаясь рядом. – У нас нет ни чеснока, ни укропа, уж прости, пряные запахи лишь портят вкус…
– Дома кормили лучше, – ответила девушка, толком не зная, что именно она назвала домом.
– Огромные куски жирного мяса в жидких похлебках, избыток соли, горькая медовуха и острота во всем… Кому лучше?
– Таким, как я. Гурманам.
Завтрак оказался весьма сытным. Цири попробовала все, что смогла. И оливки разной степени зрелости и замаринованности, и каждый сорт сыра, окуная некоторые кусочки в мед, другие – заедая орешками, и странные незнакомые девушке фрукты, сладко вяжущие во рту, и мясо, даже не спросив, кому оно принадлежало. Король предложил гостье вина, но та отказалась, предпочитая воду. Ведьмачка желала оставаться в трезвом уме, она не готова была пребывать во хмелю от горя.
– Сегодня, к сожалению, не смогу скрасить твой день, Зираэль.
– Действительно, досадно, – фыркнула девушка.
– Отправляюсь на охоту, – проигнорировав ее саркастический ответ, говорил мужчина. – На целый день, и вернусь либо вечером, либо завтра на рассвете. С первыми лучами, как в детских сказках… Тебе читали сказки?
– Охоту? – спросила девушка, чуть отсев от стола. – Разве Гон уже…
– Это обычная охота, Зираэль, – со смехом прервал ее король. – В нашем мире. На единорогов, не на людей в чужом.
Жаль, что ни ту, ни ту Цирилла не одобряла и не считала хоть сколь забавным развлечением. Единорогов здесь убивали, наверняка, или ради трофеев или из ненависти к некогда обманутым ими существами, не согласившимися продолжать службу эльфам. Цири молча скривила губы в отвращении, но промолчала, запивая водой сухую лепешку с творожной пастой поверх.
– А чем заняться мне? – отчего-то спросила Цири у короля.
– Коня тебе не вернут, – поспешил напомнить мужчина. – Я решу, когда можно будет прокатиться, Ласточка. Только со мной.
В ответ Цирилла по-детски надула губы. Ее зеленые глаза в дневном свете, казалось, меняли оттенок к более теплому. Они не были изумрудами, как мрачной ночью, но были набранными бутонами на сухих весенних ветвях. Девушка не смотрела на эльфа долго, ведь взгляд его казался ей тяжелым и скользким, затрагивающим самое ее нутро своими грязными крючковатыми пальцами.
– Ты проведешь день с Креваном, он как раз хотел что-то там с тобой обговорить, – без удовольствия заметил король. – Радуйся, Ласточка, что я добр к тебе даже после произошедшего, и разрешаю такие встречи.
Кресло чуть пошатнулось, когда мужчина с него поднимался, ножки проехались по холодному полу и издали громкий скрипящий звук. Король подошел к ней вплотную, его теплая ладонь бесцеремонно сдавила девичьи щеки, заставляя губы княжны сложиться в аккуратную букву «о». Эльф наклонился над сбитой с толку ведьмачкой, оставив на лбу Цириллы след мокрых губ. Ответить возмущением Ласточке уже не позволили, Эредин поспешил оставить ее одну, погружаясь в собственные думы. Ведьмачка же, поборов мгновение назад вспыхнувший гнев, пыталась вспомнить, ел он, сидя рядом, или лишь пил вино.
Нет, она не боялась отравления, эльфам ведь нужен был полностью здоровый инкубатор. Цири лишь подумала о том, не обманул ли ее король, сказав, что отправляется охотиться, не ищет ли он иных развлечений, что могут выйти боком и ей самой. Служанки в этот раз уже не стучали, они зашли через пару минут после ухода Эредина, и тут же расставили все по своим местам.
– Мисс, вы сыты? Нам велели следить за тем, чтобы вы были сыты.
«Сыта», – кивнула ведьмачка, наблюдая за плавными движениями женщин. «Их наверняка чем-нибудь опаивают», – решила Цири, обратив внимание на голос, на плавность движений, на нерасторопность некоторых молодых служанок. Чем взрослее была женщина, тем бледнее казался ее взгляд, кожа, тем меньше в ней оставалось от человека и больше от раба. Молодую плоть ломают, из них еще в детстве выкачивают кровь, а пустые вены забивают послушанием, молчанием, страхом. Девушка отвернулась, лишь представив себя на их месте.
Служанки оставили Цирилле сменную одежду. Темно-зеленое платье из плотной парчи, высокие кожаные сапоги и корсет из того же материала. Никто из присланных девушек и не думал остаться, чтобы помочь ей одеться, Цирилле вручили весьма неброский наряд, тазик с ледяной водой для умывания, щетку, чтобы расчесать спутанные белоснежные локоны, а после вновь ретировались, предоставив ее самой себе.
Несостоявшаяся княжна умела одеваться самостоятельно, и сборы не вызвали у нее смятения. Цири вытерла глаза, оделась, а позже заплела косу, завязав ее ярко-красной ниточкой. Бантика не вышло, но волосы не лезли в глаза, и пряди не закрывали алеющего на щеке шрама. Пусть видят, путь убедятся в ее небезупречности, пусть знают, что гены Лары обрели иной характер, что ныне они принадлежат ей – человеку, и человеку взбалмошному, человеку с историей, клеймом оставленной на лице.
Аваллак’х явился в королевские покои сам, без приглашения. Туника его была противного телесного цвета, и издалека могло бы показаться, будто Знающий – голый, покрытый морщинками старик, рыщущий в толпе. Аквамариновые глаза эльфа не горели ни злостью, ни радостью, лицо знакомого мужчины не выражало ничего. И даже отпечаток знакомых пальцев на запястье девушки не вырвал из эльфа эмоций. Не тех, что ей можно было увидеть сейчас.
– Надеюсь, все прошло хорошо, Зираэль, – заметил эльф, не желая слушать подробности, отдавая скромную дань богине вежливости и благородства. – Лучше, чем с Аубероном, во всяком случае. Мне жаль, что тебе приходится это терпеть.
– Я бы предпочла немощного Ауберона… Эредин сказал, что ты чего-то от меня хотел, – перевела тему ведьмачка, пока мужчина учтиво отворял перед ней двери и выпускал девушку в коридор.
– Я? Я хотел… – пробубнил он тихо. – Эльфийский народ ждет наследника, Цири, – говорил Знающий, вышагивая впереди. – И чем быстрее ты его воспроизведешь, тем лучше. Для всех нас, поверь мне.
– Будто я одна участвую в процессе воспроизведения, – ответила девушка угрюмо, пока эльф вел ее в лабораторию, расположенную несколькими этажами ниже.
– Попробуй объяснить чистокровным Aen Elle, что их веками мешавшиеся в одном котле гены – вырождаются, и способность к воспроизводству с годами уходит в далекое прошлое. Прямиком к великим победам и знаменитым войнам нашего исстрадавшегося народа… Попробуй, Цири.
О, ведьмачка тут же вообразила себе эту картину. Пока эльф шагал по пыльной лестнице вниз, считая ступеньки и факелы, встреченные ими, Цири представляла себе толпу чванливых эльфийских аристократов, собранных у ее трибуны. «Вы – ничтожны, только огрызок былого величия, тень всемогущего народа. Вы – грязь и падаль, и все, что вам осталось – дрочить на былые победы и достижения, достигнутые без вашей помощи». О, как бы она хотела это сказать, Знающий не смел и подумать.
Жаль, тому не суждено было сбыться, и громкие слова останутся звучать здесь, в ее живом еще воображении. Пришли. Из мечтаний девушку выбил лишь гадкий скрежет камня, ползущего по исцарапанному мрамору. Стена, казавшаяся целой и неприступной, оказалась дверью, скрывающей вход в святая святых, в обитель тайных знаний Знающего. Внутри стоял неприятный запах, с которым девушка не была знакома, горели флуоресцентные светильники, не дававшие достаточно света, ждали промасленные факелы и свечи, притаившиеся в каждом углу. Аваллак’х позаботился о них, и подарил ведьмачке внезапную боль в глазах. Стало слишком ярко.
– Ты вот тут целый день сидишь? – спросила Цири, разглядывая высокие стены, стеллажи, расположенные далеко впереди, полки, усыпанные странными черепами, банками, в которых плавали отрубленные конечности и органы не то людей, не то животных.
– Нет, – ответил ей эльф. – Можешь называть это помещение филиалом моей лаборатории. Таких еще много, Зираэль, и они раскиданы по свету. По мирам, если хочешь знать.
Но ведьмачка не хотела, не это волновало ее сейчас. Взгляд изумрудно-зеленых глаз задержался на лежавшем неподалеку лотке, в котором своего часа дожидались шприцы, лезвия и иголки для кровопускания, инъекций и прочих причуд эльфийской медицины. Знающий кивком подтвердил ее догадку, да, будет колоть ее иглами и следить за реакцией, данной в ответ на очередную вакцину.
– Садись, – произнес эльф, указывая девушке на кушетку. – Расслабь руку, Цири, я вколю тебе одно средство, оно поднимет фертильность.
– Фертильность? – спросила ведьмачка, послушно усаживаясь на предложенное ей место. – Да, впрочем, – отмахнулась она от ответа. – Просто вколи.
Знающий чуть помедлил. Голос девушки ему не понравился, но другого настроения он и не мог ждать. Аваллак’х протер бледную кожу ведьмачки спиртом, велел той чуть сжать ладонь в кулак, чтобы найти вену, а после вколол иглу. Удивительно безболезненно, явно стараясь лишить ее очередных страданий. Она намучалась там, наверху, и еще намучается завтра, через неделю и год. Светло-зеленая жидкость медленно текла по тонкому жгуту, а после попадала девчонке в вену, мешаясь с кровью, разносясь по телу и моментально даруя ей болезненную слабость.
– Ты можешь чувствовать дурноту, усталость или излишнюю эмоциональность весь оставшийся день, – предупредил мужчина.
– А если я не хочу? – спросила Цири, припадая спиной к стене позади себя. – Я хочу оставаться бодрой… Вдруг он…
– Эредин сильно над тобой издевался?
Голос его звучал по-другому. Твердо, холодно и незаинтересованно, эльф точно пытался показать Ласточке, сколь ему безразличен ее ответ. Девушка молчала. Быть может, то ей только казалось, быть может, из-за навалившегося сверху головокружения Цирилла не поняла вопрос и настроение спросившего. Быть может, ей и не хотелось распознавать нотки его голоса в мерной тишине спрятанной под замком лаборатории.
– Я не знаю, – честно ответила ведьмачка. – Я просто не знаю, каким жестоким он может быть. Кажется, я и его самого совсем не знаю.
– Тебе не нужно его узнавать… Разве что так, чтобы распознать настроение или действие, следующее за словами. Не играй с ним, Цири, ты можешь сильно обжечься, и я не смогу помочь.
– Будто кто-то из вас хочет мне помочь.
Ее последний ответ продиктовала обида. Прошептала на ушко, заставив девчонку произнести. Знающий хорошо прикидывался другом, его речи внушали надежду, а за ней ждало лишь горькое разочарование. Эредин был садистом, самоуверенным до нарциссизма, заносчивым и обидчивым, но в своих словах он был честен, не давал пустых клятв и надежд на спасение.
– А ты думаешь, будто я не хочу тебе помочь, Зираэль?
Пока жидкость медленно проникала в ее тело, время шло. Аваллак’х молчал, медлил с разговорами. Голос его менялся, и Цирилла не могла понять, происходит это на самом деле или только в ее голове. Пальцы девчонки вдруг начало колоть, позже – кололо уже конечности. Захотелось закрыть глаза и провалиться в сон, захотелось забыть, растаять в спасительной темноте и скрыться из этого места. Хоть на время, чтобы дать себе перерыв.
Знающий поднялся и отошел к столу, чтобы зажечь еще одну свечу. Цири не видела, но эльф спешно убирал исписанные, изрисованные им же листы в первый ящик, спешно, точно пытаясь скрыть собственные записи от ее мшисто-зеленых в этом свете глаз. Он не принимал сывороток, но руки мужчины дрожали, точно в гневе. В гневе, ведь страха он не питал.
– Думаешь… – продолжал он, собирая слова воедино. – Что я хотел такой судьбы для нее, Зираэль?
– Для нее? – сонно спросила девчонка.
– Хотел, чтобы она погибла там, всеми забытая, проклятая за чувство, что прошло бы через пару лет? Что бы она сказала сейчас, увидь… Как я ее встречу и как объясню происходящее?
Теперь он говорил словно сам с собой, мог себе позволить, ведь знал, что ведьмачка не улавливает смысл высказанного. Ее разум туманил введенный им препарат, он мешал собраться и вспомнить о том, кто передал Ген, кому он предназначался. Но Аваллак’х помнил за них двоих. Огонь дрожал под его дыханием, воспоминания роились в голове, рискуя разорвать эльфа на части. Он должен был поговорить с ней серьезно, должен был, но сейчас на то не было возможности.
– Цири, поверь мне, я тебе не враг, – проговорил Знающий полушепотом. – Возможно, что один только я здесь – не враг тебе, и только я теперь смогу помочь. О, в последнем можешь быть уверена точно, никто другой и не захочет рисковать лишиться кожи ради пары прекрасных зеленых глаз.
