Текст книги "Покер со смертью (СИ)"

Автор книги: stezia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

В глазах начало печь, Мол зажмурилась не в состоянии сдержать слёзы, на плечо легла крепкая ладонь, прижимая её к мужскому боку.

– Ты безумно похожа на неё. Такая же сильная! Тебя не легко сломать! Но иногда ты забываешь, что являешься просто женщиной, а не киборгом, и то, что быть слабой, просить помощи, искать поддержки – это нормально и в этом нет ничего постыдного, – Макс говорил все это, успокаивающе гладя её по голове, и ждал, когда она перестанет плакать.

Это было подобно катарсису. С каждой секундой Мол чувствовала облегчение, как будто со слезами уходила её глухая обида, затягивая старые раны на душе.

Макс поставил перед ней кружку с ароматным чаем и маффины, а сам сел напротив, внимательно смотря на неё.

– Тебе была нужна моя помощь? – его тон стал деловым.

– У меня есть психологическое заключение по одному бывшему военному. Он был нашим единственным подозреваемым в жестоком убийстве.

– Я так понимаю, тебя что-то смущает?

– Да нет, на первый взгляд там всё достаточно прозрачно и ясно. Но я хочу, чтобы ты прочитал его, а так же все материалы дела и сказал своё мнение.

– Хорошо, это всё, что есть? – он осмотрел увесистую стопку бумаг. – Мне нужно несколько часов. Думаю будет лучше, если ты останешься ночевать у меня.

Молли согласна кивнула, взяла в руки чашку, вдыхая запахи мелисы и мандарина, и снова уставилась в окно.

***

Она готовила ужин, когда Макс вышел из своего кабинета, присел за стол, наблюдая, как Мол раскладывает по тарелкам мясную запеканку. Они ужинали в молчании, которое впервые со дня смерти Эмили их совершенно не тяготило, а наоборот было уютным и безумно комфортным. Когда со стола было убрано, Макс принес все папки и свои записи.

– Во-первых, нам повезло. Тем военным психологом оказался мой старый однокурсник и коллега. Я уже позвонил ему. Джек Кан хорошо помнит Эрика Рида и обещал прислать завтра все имеющиеся у него записи. Понятно, что все это делается в частном порядке, и ссылаться на них ты не сможешь, – Макс отпил глоток чая и, надев очки, продолжил. – А во-вторых, я немного в замешательстве. Я за свою карьеру, редко встречал настолько ярко выраженный типаж. Объясню почему. Так уж сложилось в нашем обществе, что почти все мужчины желают стать такими, – он ткнул пальцем в характеристику Эрика. – Это происходит в основном по неопытности. Мужчине с рождения прививается, что статус альфа самца даст им вес в обществе, принесет успех и любовь женщин. Это глубокое заблуждение. Так как «альфа самец» по своей природе волк одиночка. Он, конечно, может быть вожаком стаи, но тогда ему необходимо, чтобы все его приказы выполнялись безропотно, иначе он становится агрессивным и нетерпимым. Вот почему Рид добился таких успехов в армии. Для него это очень комфортная среда обитания, которая позволила достичь столь высоких результатов за столь короткий срок. Такие люди с детства доминируют над сверстниками. Эрик Рид вырос в детском доме? Думаю, что с его характером, ему пришлось там не сладко. Для данного типажа характерна принципиальность в тех вопросах, что важны для него. Он борется до конца за то, во что верит, – Макс снова отпил из чашки и продолжил. – Его основным недостатком является упрямство. Твоя мать назвала бы это упертостью. Большинство своих проблем он создает себе сам, своим гонором, эгоизмом и не всегда обдуманными поступками. Если у него получается усмирить свою гордыню и гнев – он добивается очень больших высот. Я могу предполагать, что Рид опасен тем, что никогда не бьёт противника наотмашь, он выматывает его. Интеллект и незаурядный аналитический ум позволяют ему просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, безошибочно находя в своем сопернике слабые стороны. И самое главное – у Эрика Рида эти умения на уровне инстинктов.

Молли качнула головой, соглашаясь со словами отчима, и поднялась из-за стола, снова включая чайник.

– А теперь расскажи мне, зачем тебе моё заключение? Я читаю газеты и знаю, что с Рида сняты все обвинения.

Она молча налила в заварник кипяток, а потом, достав из сумки сигареты, подошла к окну, закурила и рассказала Максу всю историю. Начиная с убийства Миранды Метл и заканчивая смертью Тобиаса и Трис. Она ничего не утаивала и не скрывала. Описала выходные на острове. Рассказала свои впечатления от мужчины, его поступки, действия, их разговоры.

Ей понадобилось двадцать минут и три сигареты, чтобы поведать отчиму историю своего позора.

– Я хочу знать, как поймать Эрика Рида! Чтобы в очередной раз совершив преступление, он уже не мог уйти от возмездия.

Макс немного помолчал, а потом ответил:

– Я помогу тебе! – он прошел в кабинет и уже оттуда проговорил. – Я позвоню ещё одному своему другу, он должен мне услугу. Пусть попробует разыскать этого Дрю Чапмана.

***

Странно было просыпаться в своей старой комнате и, открыв глаза, смотреть на плакаты Бекстрит Бойс и Бритни Спирс. Впервые за несколько дней её утро начиналось с улыбки. Спустившись вниз, Молли застала Макса, что на ходу допивал свой кофе, собираясь уходить на работу.

– Сегодня три лекции, буду после обеда. Курьер привезет пакет от Кана примерно к двенадцати, – проинформировал её мужчина и, поцеловав в лоб, ушел.

Этвуд налила себе кофе, съела пару горячих бутербродов, а потом долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя напряжение последних дней.

Когда она переоделась в свой старый спортивный костюм, в дверь позвонили. Курьер дал ей бланк для росписи и протянул конверт.

Молли вскрыла его кухонным ножом и вытряхнула содержимое на стол. Несколько ксерокопий и небольшая флешка.

Пролистав бумаги Этвуд наткнулась на лист, где от руки было написано несколько строчек. Видимо это были записи Кана, которые он делал во время общения с Ридом.

Посттравматический стресс не выражен, на раздражитель реагирует апатично, психогенной амнезии и сильного напряжения не наблюдается. Агрессия, вспышки гнева, реакций повышенного испуга отсутствуют. Пациент ведёт себя вполне адекватно, жалоб от начальства или сослуживцев не поступало.

Дальше было небольшое примечание.

Несколько дней тому назад джип патрульных попал в аварию, машина загорелась, Рид вытащил одного из сержантов. На триггер* реакция отрицательная.

На этом пометки заканчивались, Молли лишь в общих чертах понимала, что описывал психолог. Она забрала посылку и прошла в кабинет Макса, включила ноутбук, вставив флешку в разъем. На экране высветились два видео файла.

Судя по записям, в это был единственный разговор Эрика Рида с психологом после сирийского плена. Если верить датам, съемка происходила за несколько месяцев до ухода мужчины из армии.

Молли включила на произведение первый файл и сделала громче.

Комментарий к Глава 24

*триггер – часть травмирующего переживания, например шум вертолета или фейерверк, способное вызвать посттравматическое стрессовое расстройство.

========== Глава 25 ==========

На экране ноутбука возникла светлая комната. Кремовые стены, книжные полки, рабочий стол, в углу диван и два кресла, в одном из которых расположился мужчина азиатской наружности. Видимо, это и был Джек Кан. Эрик сидел на диване и флегматично рассматривал огромный фикус, что стоял перед окном.

– Добрый день, Эрик!

Мужчина на диване мотнул головой в знак приветствия.

– Вы знаете почему вы тут?

– Догадываюсь, – голос Рида был безэмоциональным словно у робота.

– Вас это злит?

– Скорей раздражает.

– Почему?

Рид молчал.

– Я хочу поговорить про плен, Эрик.

– А я нет.

– Эти разговоры входят в обязательную программу реабилитации. Вы обязаны идти на контакт, иначе вы не пройдёте медицинскую комиссию.

– Послушайте, то, что Тейлор пустил себе пулю в рот, ещё не повод отправлять меня к психиатру.

– Я не психиатр, Эрик, я психолог. Я помогаю людям с посттравматическим стрессовым расстройством.

– У меня нет никакого расстройства.

– Вы кому-нибудь рассказывали о плене?

– Нет.

– По какой причине?

Мужчина опять погрузился в молчание, обдумывая ответ. Когда казалось, что Эрик так ничего и не скажет, он, словно нехотя, проговорил:

– Им не зачем об это знать.

– Кому им?

– Родителям, сестре. А мои друзья тоже военные, они догадываются, что это был не курорт.

– Хорошо. А своей девушке вы рассказывали какие-нибудь подробности?

– Нет.

– Но вы виделись с ней после возвращения.

– Да.

– Её не смутили шрамы? Гематомы? Следы на шее? Они ведь ещё не сошли?

– Нет, не сошли. Она их не видела, я был в свитере.

Кан что-то записал в блокноте.

– А если бы она увидела их и спросила. Вы бы рассказали ей, что произошло?

– Доктор, смотреть и видеть – это две разные вещи.

– Но если бы ваша девушка спросила о том, откуда шрамы? Вы бы рассказали ей правду?

Эрик провел ладонью по лицу, словно смахивал с кожи сухой песок сирийской пустыни и проговорил:

– Наверное, нет.

– А если бы она настояла? Действительно, заинтересовалась.

Рид дернул головой и усмехнулся.

– Это вряд ли.

– Откуда такая уверенность?

– Ну, ведь не заметила, а если и заметила, то не спросила.

– Вас это задевает?

– Нет. Мне всё равно.

– Правда? – на бесстрастном лице Джека Кана впервые за всё время беседы появились эмоции. – Вас не задевает, что человек, который находится рядом с вами, может быть любящий вас, не интересуется тем, что происходит у вас в душе?

– Они все любят только себя и деньги, что я могу им дать, – досадливо выпалил Рид, не сумев погасить вспышку раздражения, но быстро взял себя в руки и, весело сощурившись, проговорил. – А вы молодец, доктор. Я вас недооценил.

– Спасибо, Эрик! Давайте поговорим вот о чём. Как по вашему, почему Тейлор сорвался?

– Откуда я знаю? Залезать другим в голову – это ваша работа.

– Но в свою голову вы меня не пускаете, – Кан снова улыбнулся.

– Если вы об этом, то я не сорвусь.

– Но вы не можете знать наверняка? Вы держите всё в себе, не делитесь ни с кем пережитым. Вы боитесь, что вас никто не поймет?

Эрик молчал, только откинул голову на спинку дивана, изучая потолок. Ворот куртки слегка распахнулся, открывая взгляду тёмную борозду на шее. След был слишком широким для веревки и больше походил на отметину от ошейника.

– Что вы хотите от меня услышать? – устало и как-то равнодушно спросил мужчина.

– Я хочу услышать правду. Я хочу знать, что вы чувствуете, когда вспоминаете плен?

– Злость и досаду.

– Страх?

– Нет. Страх нет.

– Почему?

– Вы ведь видели пленку, доктор? – Эрик взглянул на Кана в упор. – Видели. Значит должны понимать – почему. После такого уже трудно чего-то бояться, – он сложил руки на груди и, наклонив голову к плечу, продолжил. – И да, о таком не рассказывают на воскресном семейном ужине.

– Сколько раз вас вывозили в пустыню?

– Три.

– Что это было?

Эрик уставился на свои колени и ели слышно продолжил:

– Один раз наглядный пример, а два раза они проделывали это со мной.

– Тейлор и Чапман тоже присутствовали?

– Один раз.

– Почему в первый раз они отвезли в пустыню только вас?

– Думаю, понимали, что после увиденного оба окончательно съедут с катушек. И добиться от них никакой информации не получится.

– А что они хотели узнать?

– Планируется ли ещё одна операция.

– Вы владели такой информацией? Единственный из троих?

Рид кивнул.

– Как вас пытали?

– Как и всех. Электричество, вода, яма и просто пороли.

– Как быстро сдались Ал и Дрю?

– Я не знаю.

– За то я знаю. На втором допросе сломался Тейлор, Чапман выдержал три. Вы продержались одиннадцать дней, – и снова в комнате повисло молчание. – Почему вы не рассказали всё, что знаете? Вы же в курсе протокола? Что происходит, когда в плен террористов попадает кто-то владеющий важной информацией? Планы переделываются. ИГИЛ бы ничего не нашёл в тех координатах, которые бы вы им назвали.

Лицо мужчины на диване перекосила злая, ядовитая гримаса, а его голос стал едким и яростным.

– Они пытали меня не потому, что хотели информации, доктор. Им просто нравилось то, что они делали. Чтобы я им не рассказал, они бы продолжили. Я бы не вышел оттуда живым.

– И понимая это, вы хотели чтобы последнее слово осталось за вами? – хладнокровно спросил Кан, хотя было видно, что это хладнокровие даётся ему с трудом. – Вы навязали террористам игру по своим правилам. Caesarem licet stantem mori*.

– Что-то в этом духе, – Эрик улыбнулся.

– Вы считаете это забавным?

– Ну, в итоге, я все-таки выиграл.

– Почему для вас это так важно? Победить?

Рид снова усмехнулся, но на этот раз в его улыбке не было и тени веселья, только горечь и боль.

– Вы спрашивали меня, почему Тейлор застрелился, но вы ведь знаете ответ, доктор. Вы знаете, почему Чапман пьет, – Кан сидел с непроницаемым выражением лица, но Мол видела Эрик «бил» точно в цель. – Semper fidelis**. Они, сидящие там и думающие, что понимают эту жизнь и то, что происходит. Нихера они не понимают! Половина из них сдалась бы ещё до начала. Вторая половина не выдержала бы и первого допроса. Но они посмели, пусть и негласно, заклеймить их предателями и трусами. Это стая, доктор, где слабого или оступившегося загрызают без тени сожаления. Aut vincere, aut mori***.

После непродолжительного молчания, пока Джек Кан переваривал услышанное, Рид цинично, с толикой насмешки поинтересовался:

– Что, доктор, не такой итог беседы вы ожидали? И какой ваш вердикт? Я пушу себе пулю в лоб или сопьюсь?

Комментарий к Глава 25

* от лат. Цезарю дано показать, как надо умирать

**от лат. “Всегда верен” – девиз Морской пехоты США.

***от лат. Или победить, или умереть.

========== Глава 26 ==========

Комментарий к Глава 26

Предупреждение!!!!

Главе поставлен рейтинг НЦ-21 за описание сцен реальных пыток и казни, что до сих пор применяются в некоторых странах Ближнего Востока.

Впечатлительным и несовершеннолетним просьба не читать выделенное курсивом!

*рефлексия (в переводе – обращение назад) . В данном случае речь идет о ретроспективной рефлексии – что служит для анализа событий, имевших место в прошлом.

Что ответил Риду Кан Молли не увидела, так как запись на этом заканчивалась. Она снова открыла папку, смотря на второй файл с недоумением, может это та же запись, только полностью. Нажала «плей», собираясь перемотать видео в самый конец, но на первых кадрах замерла в кресле, моментально заледенев.

Она не сразу смогла осознать, что вызвало такую реакцию, но когда поняла, то первым желанием было немедленно выключить запись, но тело не слушалось.

Она вцепилась пальцами в край стола, не смея хоть на миг оторваться от экрана и боясь лишний раз вздохнуть.

Картинка казалась сюрреалистической, ненастоящей, словно она смотрела плохой фильм, где взрывы бутафорские, а кровь похожа на сироп. Но тем ужасней было понимание, что все происходящее на экране, не бешеная фантазия сценаристов и режиссера, а беспощадная реальность двадцать первого века. Века информационных технологий и полетов на Марс.

Посреди светлой, залитой солнцем комнаты с кирпичными голыми стенами и парящей в воздухе золотой пылью, стоял человек.

Его руки были закреплены в металлических кандалах, свисающих с потолка на ржавых цепях. Они позвякивали от каждого легкого движения, когда прикованный к ним пленник переступал босыми ногами по грязному полу, стараясь размять затекшие от неудобной позы руки.

Камера в руках оператора дергалась, когда он перемещался по комнате, бесстрастно фиксируя все фрагменты происходящего.

За кадром раздалась арабская речь, по тону можно было догадаться, что первая часть монолога была вопросом, а вторая угроза, если пленник будет молчать.

И он не молчал. Холодным, спокойным голосом ответил. И, очевидно, не то, что от него ожидали мучители.

Свист кнута ударил по барабанным перепонкам. Даже запись не смогла смягчить этого характерного, тошнотворного звука, с которым сыромятный конец рассёк кожу. На спине сразу образовался бурый рубец, что молниеносно наливался кровью. По телу Эрика прошлась судорога – второй удар расчертил кожу рядом с первым. Палач явно был опытен – третий, четвертый, пятый; Мол отсчитывала удары, словно от этого зависела её жизнь. Человек за кадром продолжал задавать вопросы, один за другим, перед каждым ударом. Эрик молчал. По его спине стекала кровь, капая на пол.

– Говори! – видимо палач решил, что пленник от боли перестал понимать арабский, и на ужасном, еле понятном английском медленно проговорил. – Или запорю насмерть!

Рид со свистом выдохнул и, с трудом расцепив зубы, прохрипел:

– Иди нахер!

Шестой, седьмой, восьмой – свистящие, въедающиеся в голову звуки. На двенадцатом палач опустил руку, Рид впал в забытье, уронив голову на грудь. На его спине не было живого места. С него сняли кандалы и подхватив под руки утащили.

Следующий кадр.

Очередная пытка.

Помещение, по середине которого стоит стул, к нему был привязан Рид. Даже темнота не мешает увидеть поблескивающую в неярком свете лампы колючую проволоку, которой связаны мужские руки. Рядом стоят двое: один накидывает на лицо пленника тряпку и удерживает его голову, а второй льет воду.

Мол всматривалась в эти круги ада, что документальной хроникой проносились перед глазами, понимая, что все это повторялось с регулярной периодичностью изо дня в день, пока не пришли свои.

И вот новый кадр.

Бескрайняя и, несмотря на палящее солнце, мрачная пустыня.

На этот раз камера стоит на штативе, картинка неподвижна, только туда сюда в кадре ходят люди, что-то проверяя на вытоптанной прямоугольной площадке, что своим цветом темнее земли вокруг в несколько раз.

И вот появляются двое, они ведут, точнее тащат, мужчину одетого в военную форму американской армии.

Безотчетный, дикий ужас парализует Мол.

Рид пытается перемещаться сам, но его руки и ноги скованы кандалами, через которые протянуты цепь, что крепится к ошейнику на шее, другой конец прикручен сзади и волочится по земле. Мужчину доводят до площадки и валят на землю, он пытается встать, но его останавливают ударив несколько раз прикладом. Свободный конец цепи крепится к кольцу, намертво вбитому в землю.

Над Ридом становится солдат с автоматом и закрытым куфией лицом. Выкрикивает что-то на арабском – может быть свои лозунги, а потом уходит и сразу же появляется с канистрой. Он без доли сомнения выливает её содержимое на пленника.

Молли давит истошный крик в ладонях.

Эрик трусит головой, пытаясь смахнуть масляную жидкость и поднимает глаза, смотря в объектив камеры. И опять этот волчий взгляд – взгляд человека, что отчетливо понимает, что его ждет через пару секунд.

Взгляд мертвеца.

Рид пошатываясь поднимается, не собираясь встречать смерть на коленях.

В кадре появляется ещё один участник, в его руке зажженный факел.

Мол отмирает и захлопывает крышку ноутбука.

Словно это действие сможет навсегда стереть из её памяти страшные кадры, что въелись туда, как шрамы в тело любимого мужчины.

***

Она так и просидела в тишине кабинета, рыдая, пока домой не вернулся Макс.

Он пересмотрел видео, на этот раз уже сам, пока Молли пыталась успокоиться, безостановочно куря на кухне. Когда от сигарет стало першить горло, она мерила шагами расстояние от холодильника до окна – ровно тринадцать.

Макс бесшумно появился на пороге, уселся за стол, долго молчал, анализируя увиденное.

– У него очень устойчивая психика. Очень. Мало кто может оправиться от такого. В бумагах записано, что его отвозили на казнь трижды. Первый раз, на его глазах, они сожгли живьём, двух взятых в плен летчиков, затем два раза «пугали» этим Рида. Оба солдата, что были с ним в плену: Альберт Тейлор застрелился, через две недели после возвращения, а Дрю Чапман перевелся в штаб, где прослужил около года, а потом был уволен по причине регулярных запоев. Рид остался в той же части, где служил до плена и провёл еще три успешные операции. Одна из которых была в тылу врага. Судя по записям Джека, этот парень вообще не склонен к рефлексии*.

– После такого, кого-то убить – это как два пальца об асфальт, – Молли истерически рассмеялась. – И что теперь со всем этим делать?

– Для Рида опасность и смерть – это адреналин! Чистый кайф. Азарт, ежеминутное повышение ставок. Игра, где на кону сама жизнь, – вслух размышлял Макс. – Кстати, я не успел тебе сказать. Чапмана засекла сегодня утром одна из камер банкомата. Он снимал наличку в недалеко от университета Лойала. Это красная ветка, – и мужчина достал из кармана бумажку с адресом. – Позвони своим. Пусть они разыщут его. Он ответит на все твои вопросы.

Молли молча взяла адрес и, поблагодарив отчима, пошла собираться.

В участок она дозвонилась только с третьего раза уже по дороге домой, трубку поднял Янг.

– Уилл, я смогла разыскать Дрю Чапмана. Его засекла камера возле общаги Лойала.

– Но Метьюс…

– Знаю, знаю… Она будет в бешенстве, но времени мало. Съездите туда с Питером, попытайтесь найти его.

– Хорошо! Сейчас этим и займемся.

Молли нажала отбой и зарулила на заправку. Скинула смской координаты и, облокотившись на руль, рассматривала облака, проплывающие по небу.

В голове роились вязкие, навязчивые мысли об увиденном. О тех ужасах, что пришлось пережить Эрику. Мол была уверенна, чтобы не считал Кан, но такие вещи всегда оставляют свой след в душе.

Ей хотелось перемотать время назад и никогда не брать дело Миранды Метл, никогда не встречаться с Эриком, никогда не влюбляться в него.

И еще очень много «никогда».

Они стали её шрамами. Их нельзя забить татуировками или свести. Они всегда будут с ней, болеть и ныть на погоду, неустанно напоминая о себе. Молли мечтала только об одном, чтобы последние пару месяцев, были только кошмаров, порожденным ее уставшим, измученным разумом.

***

Она приехала домой поздно вечером, оставила машину возле подъезда и тяжело поднялась на свой этаж. Дорога вымотала ее окончательно. Все мысли были только о душе и крепком восьми часовом сне, может по этому, закрыв за собой дверь, она не сразу услышала шум за спиной. Хотела схватиться за кобуру, но что-то больно ужалило в шею, реальность закружилась, ноги перестали держать, и она бы рухнула, но сильные руки удержали, аккуратно укладывая на пол.

Она не чувствовала своего тела, но осознавала происходящее – это конец. Её жизнь закончится так глупо – на полу коридора собственной квартиры.

Напавший на неё присел рядом и улыбнулся, смотря с неподдельным интересом, словно видел впервые. Провел костяшками по её скуле, спустился к губам обвел их подушечкой пальца, наклонившись поцеловал, следя за её реакцией, и спокойно проговорил:

– Не бойся! Ты не умрёшь сейчас! Игра ещё не закончилась!

========== Глава 27 ==========

Ноутбук издал писк, сигнализируя о том, что на почту пришло новое сообщение.

Эрик нахмурился, чертовы военные выжимали из него все соки, требуя немедленных результатов, совершенно не желая понимать все тонкости процесса. Их куцые мозги были не способны осознать, что перед тем, как запустить серийное производство «птички», необходимо потратить время на все разработки и симуляции программного обеспечения, иначе в первом же бою их «игрушка» в несколько сот тысяч долларов станет грудой металлолома с баснословно дорогой начинкой.

Его армейское прошлое, конечно, выручало, он буквально «переводил» для своих программистов, что на самом деле подразумевают военные говоря: «этот дрон должен видеть мешок с подарками*» или «нам надо разбить гуков**».

Обыкновенному человеку этот набор фраз ни о чём не говорил, больше напоминая бред наркомана.

Эрик видел за каждым словом смысл, людей, цели.

Его ребята и так опережали все сроки, работая в три смены, он сам толком не спал несколько дней. Когда Норвуд в очередной раз заявился, требуя результатов, он в достаточно жесткой форме высказал всё, что думает по поводу их требований и контроля.

Пентагону либо придётся довериться ему, отвечающему за успех своей головой, либо катиться на все четыре стороны.

И вот письмо, в котором они дают ему полный карт бланш.

Эрик вздохнул, хоть одной проблемой меньше.

Откинулся на спинку кресла и устало потёр переносицу, после последнего допроса в участке прошло трое суток. Он провел их на работе, перестраховываясь, если за ним следят. Сейчас он не мог позволить себе допустить ошибки, только не тогда, когда ставки в этой игре столь высоки.

Теперь на кону стояла его жизнь. Хреновое ощущение.

Он не любил быть добычей, предпочитая роль охотника, но сейчас всё складывалось не в его пользу. То, что обвинения сняли, не развязало ему руки, как он надеялся, а наоборот всё еще больше усложнило.

Эрик усмехнулся, а ведь он думал, что всё смог просчитать, продумать все варианты.

Продумал, мать его!

И чуть не обыграл самого себя.

Чертова детектив спутала ему все карты, ворвавшись в его жизнь подобно урагану и перевернув там всё верх дном.

Вначале Этвуд его раздражала, он даже не мог четко сформулировать то, чем именно. Может тем, что для неё его положение и статус не имели никакой ценности. Эрик не привык к такому отношению к своей персоне.

Особенно со стороны женщин.

Исключением были только Натали и Трис.

Он достал из ящика стола сигареты и пепельницу: щелкнул огонёк зажигалки и кабинет наполнил горький дым.

Там же в ящике лежал конверт.

Вытряхнул его содержимое на стол, Эрик взял в руки три плотных глянцевых листа. На них пара, откровенно и страстно целующаяся в полумраке и дыму – фото за полмиллиона долларов. Негативы он уничтожил, а вот сами снимки не смог, он подолгу рассматривал их, погружаясь в воспоминания.

Права была Трис, ой, как права!

Детектив была особенной.

Пусть, в начале, она казалась Эрику просто привлекательной, но когда Этвуд стала его охранять, он получил возможность узнать её получше. И то, что он увидел, ему очень импонировало: умная, обаятельная, независимая.

Может, если бы он сразу себе признался, что она ему нравится – всего этого можно было бы избежать.

Когда он захотел её с невероятной силой?

Когда первый раз увидел обнаженной в душе или когда поцеловал?

Мол пыталась бороться, сопротивляясь его напору, умудряясь ускользать в самый последний момент. И это была не игра, не трюк, который использовали многие его любовницы – притворяясь недотрогами. Не понимая, что ему уже через неделю начинают надоедать эти «концерты».

Этвуд, не смотря на вспыхнувшее между ними влечение, не собиралась с ним спать, рискуя карьерой. И, когда Эрик это понял, ему до безумия захотелось сломить её оборону, увидеть, как страсть заставляет выдержку этой «колючки» трещать по швам; как, распластанная под ним, она растеряет весь свой хваленный контроль и хладнокровие, капитулируя перед теми эмоциям, что выжигали его изнутри желанием и похотью.

В итоге, он угодил в собственную ловушку.

Трахнуть и успокоиться – это было отличным планом!

Почти без изъянов…

Почти…

Вот только получив желаемое, его жажда обладания только усилилась. Эрик за всю свою жизнь никого не хотел так безудержно и сильно, а когда понял, что Мол испытывает к нему такую же тягу – остановиться было уже не возможно.

Они стремительно неслись в пропасть.

Эрик не на секунду не пожалел, что уговорил Мол уехать на Карибы. Эти часы, проведенные на острове, стали для него откровением. Он был даже рад, что там на пляже, луна светила ему в спину, и Этвуд не видела его лица, тех чувств, что он не мог в тот момент контролировать.

И даже после всего, что между ними было, она смело смотрела ему в глаза, каждый раз, когда они схлестывались в своем противостоянии, билась отчаянно и самоотверженно. Ей было плевать на его власть. Мол его не боялась, хотя знала, что он может стереть её в порошок, только одним раскрытием их связи.

Этвуд шла по его следу как гончая, умело выискивая улики. Она узнала о завещании, о Чапмане, прошерстила учредительные документы.

И эта пощечина!

Непокорная дрянь!

На коже до сих пор горел эфемерный след от её ладони.

Эрик потер щеку и усмехнулся, поразительно, но она единственная в участке оказалась «с яйцами», остальные прогнулись и не пискнули. Но только не Этвуд с её характером – это так заводило, до темноты перед глазами.

Он видел, как она пыталась держать себя в руках, ожидая удара в спину и искренне удивлялась, когда он каждый раз молчал.

Глупая!

Она не понимала главного, у него было достаточно сил и возможностей, сделать все по-своему, заставить её подчиниться.

И он это сделал!

Она не оставила ему выбора – все зашло слишком далеко.

Он спрятал фотографии в конверт и убрал в ящик.

Порылся в бумагах и достал тонкую папку, что принёс ему один из его людей, несколько недель тому назад, снова погружаясь в чтение, изучая информацию, которую и так знал наизусть.

В кармане пиджака тихо завибрировал мобильник. Эрик достал примитивную модель «Моторола», купленную у барыги в одной из подворотен города, и нажал ответить.

– Это я! – раздался в трубке тихий голос. – Ты не один, кто ищет Чапмана. Этот тип слишком популярен. На днях им интересовалось ФБР…

– Не ной! – оборвал собеседника Рид. – Я тебя достаточно плачу за риск.

– Риск?.. – голос на том конце провода взлетел на пару октав. – Сегодня утром они звонили снова. Требуют найти его. В седьмом полицейском пропал детектив, похищена из собственной квартиры. Они считают, что Чапман имеет к этому отношение. В какое дерьмо ты меня втянул? Если они узнают, что я им вру, мне конец!

– А ты им не ври. Просто ту информацию, что нашёл для меня, расскажи с некоторой задержкой, минут двадцать-тридцать. Понял? – тон Эрика стал ледяным.

– Понял. Сейчас пришлю всё, что нашёл, – капитулировал собеседник и отключился.

Рид спрятал телефон в карман, подошел к огромному окну на всю стену и долго рассматривал потрясающий вид, что открывался перед ним. Видел колесо обозрения, блестящую в закатном солнце поверхность озера Мичиган, небоскребы и думал.

ФБР возникло на горизонте не спроста. Он догадывался откуда дует ветер.

Этвуд!

Паршивка!

Подключила отчима.

Умный ход.

Макс Миллер широко известная фигура в узких кругах. Его послужной список впечатляет.

Ведь он догадывался, что Мол не успокоится, не будет сидеть сложа руки и с удвоенным рвением полезет куда не следует.

Он опять допустил ошибку.

Слишком много их стало за последнее время.

Он теряет хватку.

Эрику захотелось в ярости смахнуть всё, что было на столе на пол, но он смог взять себя в руки, успокаиваясь.

Сейчас нельзя поддаваться панике, иначе всё пропало.

Надо собраться, ничего нового – всё, как всегда. Русская рулетка с судьбой, барабан на семь пуль, одна в стволе, и сухие щелчки, до тех пор пока чьи-то мозги не «украсят» стену.

Мужчина снова достал телефон набрал одиннадцать цифр, когда искаженный связью голос ответил:

– Слушаю!

Эрик проговорил только одно:

– У нас проблема!

Комментарий к Глава 27

* патруль в засаде (воен. жаргон).