Текст книги "Розовая роща (СИ)"
Автор книги: Stelspatium
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
– Роза! – рявкнул Кеспиан, безуспешно пытаясь усмирить лошадь. – Заговори её! Давай!
Но девочка стояла, не шевелясь – лишь пронзая друга мрачным настороженным взглядом.
– Нет. Я не могу этого сделать, Кеспи.
От неожиданности он разинул рот. Навстречу мечте оставался всего шаг, а Роза, всегда помогавшая, не позволяла его сделать. Кеспиан был готов спрыгнуть с брыкающейся лошади и подскочить к ней, но сдержался. Никто не знал, с чего извечно покладистая девочка заупрямилась. Жёсткий взгляд, упёртые в бока руки и твёрдый голос – как будто своим нападением Коготь сделал из неё другого человека.
– Роза! – вскричал он и понял – больше её помощь не нужна. Лошадь будто подменили. Она утихомирилась, застыла, точно восковая.
Вдруг Кеспиан схватился за голову – её пронзила жуткая боль. В глазах помутнело – Роща серела, розового и зелёного цветов в ней становилось всё меньше. Он оглядывался в неподдельном испуге, но не увидел ни Лошадь, на которой сидел, ни Розу, что кинулась к нему с криком. Мистическая дымка окольцевала его и кобылу, закрыв от мира. От друзей. От всего.
Сгустившиеся чёрные тучи перерезала молния.
Теодор качнулся. Осознание пронзило его грудь с остротой стрелы.
– В-ваше высочество Фриналина, – начал он осипшим от ужаса голосом, и принцесса встревоженно на него воззрилась, – я был прав в догадках. Но боялся даже произнести. Ещё тогда я понял, как заканчивается стих. – И, набрав в грудь побольше воздуха, зачитал последнюю строфу стихотворения – ту самую, что увидела Роза. Ту, истинную:
Позвольте сердцу смотреть между строк
Ведь боль, любовь и тревога,
Поведают в жуткий загаданный срок,
Что Кеспиан
И есть чудовище-Коготь!
Роза закричала и упала на колени, закрыв голову руками.
– Всё верно! Я узнала это сегодня утром, когда Кеспиан украл меня и ранил. Когтем был он! – Теодор и Фриналина окаменели от ужаса, схватившись за руки. Сквозь дымку прорезался крик. В котором ещё секунду назад узнавался измученный превращением Кеспиан, а теперь – клыкастое чудовище, черное телом и душой, обросшее непробиваемым панцирем. – Я думала отвести его от вас… от всех… я не знала, что ещё мне оставалось делать.
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава 4. Улыбка цветка ==========
Шум был невероятный, раз на него наскоро сбежались жители Рощи. Каждый знал о пришествии монстра достаточно, чтобы приготовиться к худшему.
Теодор подбежал к Розе, поднял её с колен и оттащил подальше. Он хотел, но не мог оторвать взгляда от существа, некогда бывшего его старшим братом. Серебристый кокон дымки рассеялся. Ребята и проходившие мимо люди увидели обыкновенного мальчишку, сливающегося с Золотой Лошадью в чёрную массу. А когда масса возымела чёткие очертания, то обросла панцирем. Лицо мальчишки обратилось в вытянутую морду с клыками и узкими жёлтыми глазами. Из кончиков пальцев с лязгом прорезались когти, острые и мерцающие, словно сталь. Кеспиан противился всей душой, кричал на исходе сил, борясь с чудищем внутри себя.
Но тщетно. Слава привлекает Золотую Лошадь, но если привлечь ту обманом – обращает в чудовище.
Теодора словно окатили ушатом ледяной воды. Он дёрнул Розу сильнее, и та наконец повиновалась.
– А если не надо его бросать? – крикнула она, пытаясь перекрыть звонким голосом шум дикого ветра и рёв монстра. Гул нарастал. Кричали люди, плакали от страха маленькие дети. Народ сбегался посмотреть на чудище, но оставались лишь смельчаки. Мужчины с вилами и кинжалами, со страхом и праведной яростью в глазах. – Если он нуждается в нас?
– Нуждается, чтобы убить! Роза, очнись! Я придумаю, как его остановить. Только пошли со мной. Ты должна быть в безопасности, – упрашивал её Теодор.
Роза скользнула вместе с ним за ближайший валун. Там их уже поджидала Принцесса. Но и она не теряла времени зря, листая фолиант в поисках нужной страницы. Её пальцы дрожали.
– Что нашлось? – Тео опустился на корточки. Но по слезам, стекающим с её нежных щёк, понял: ответа нет.
– Золотые Розы, – бормотала Фриналина. – Где нам их найти? Вы видели их где-нибудь? Ведь место, где они растут, люди давно забыли.
– Если есть Коготь, и они найдутся, – Теодор решительно сжал кулаки. – Листайте ещё. Давайте же! Где-то должны быть и они.
– Я ищу, ищу… нет! – в гневном порыве Фриналина захлопнула книгу. – Я должна раскрыть себя, как сбежавшую Принцессу. И послать к отцу в замок за другими древними книгами.
– Вы говорили, что искали в самых забытых углах библиотеки, – Теодор вскочил и робко выглянул из-за камня. Вид разъярённого монстра не придал ему решимости его одолеть. – Может, Розы где-то рядом? Или в самой пещере? Может, пойдём искать туда? – Обе девочки переглянулись и кивнули.
Сгустившиеся тучи изошлись ливнем. Крупные капли наполняли собой ямки в земле. Повсюду царили ужас и суматоха. Отважные мужчины бросались на чудовище с вилами и ножами, но отлетали от ударов его мощных конечностей. Когтистые, обросшие скользкой чешуёй руки-лапы рассекали воздух, сверкая в темноте вспышками.
Чудовище душило в себе мальчика. Никто не знал боли его иссохшей души. Кеспиан ощущал себя в стенах каменной башни, не находя ни дверей, ни окон, чтобы выпрыгнуть. Он настойчиво колотил преграду, но каменная кладка отвечала жутким угрюмым холодом. Пытался снова и снова, пока не изодрал кожу на руках. Тщетно.
Мрак сгущался внутри чудовища и снаружи, в цвете туч и тьме ночи. Те, кто мог подать руку, слишком боялись подойти ближе, и настоящий Кеспиан, оставшийся одиноким брошенным ребёнком, хорошо их понимал. Вина свалилась на его плечи тяжестью горы.
– Роза! Помоги!.. Или нет. Не надо. Уходи. Беги прочь, подальше, иначе я раню тебя!
Люди ужаснулись. Это говорило чудовище. Пугающий скрипучестью голос имел в себе жалобные, умоляющие нотки. Так упорный, сильный духом мальчик боролся с ним – пусть не кулаками, но голосом.
– Кеспи! – она подпрыгнула и побежала к нему. Больше никто не мог её сдержать.
– Кто это?
– С кем он говорит?
– А кто эта девочка? Неужели она его друг? Она – на стороне чудовища? – удивлялись люди.
Роза шла решительно и смело, не боясь шальных стрел или клинков. Но никто не смел нападать, пока рядом с Когтем были невинные.
– Нет… – сипло сказал Теодор, обращаясь к народу. – Уничтожающий Коготь – это заколдованный мальчик… Его нужно освободить! Он мой брат, я не могу его бросить!
– Тогда иди за Золотыми Розами вместе с Принцессой, – вдруг сказала Роза, встав напротив взревевшего чудовища.
– А ты?
– А я… я его заговорю. Коготь – тоже животное, – рассуждала Роза, не сдвигаясь с места. Будучи нерешительной с рождения, она знала цену осторожности. – Если у меня не выйдет сделать это навсегда, то хотя бы задержу. Я помогу, а вы – идите за Розами в пещеру.
Теодор ринулся к ней и схватил за плечи. Дождь хлестал острыми крупными каплями по их щекам, мешаясь со слезами. Плакала Роза, боясь за жизнь Кеспиана и тех, кто пытался его остановить. Многие мужчины с отважным сердцем и крепкими руками валились на землю, обагренные кровью. Один за другим, один за другим. Когти сверкали десятью смертоносными клинками, рассекая воздух, стелы и людскую плоть. Плакала Фриналина – от бессилия и страха. И Теодор едва сдерживался.
– Если с тобой и Кеспи что-то случится, я не смогу себе этого простить. Будь осторожна, – он перевёл взгляд на брата, видя его где-то внутри, под коркой панциря, за отблесками когтей. В них текла одна кровь. Тео не мог оставить свою кровь умирать или дать кому-либо уничтожить. – В нём говорит настоящий Кеспи. Но одних слов мало. Против когтей чудовища он бессилен! Не подходи близко! – с этими словами он покинул Розу и стремглав понёсся к пещере вместе с Фриналиной.
Роза осталась одна среди кричащих мужчин, отражающих клыкастую морду Когтя луж и оглушительного рёва.
– Девочка, уйди с дороги! – крикнул кто-то.
– Нет.
Все, кто её помнил, называли её трусихой. Она дрожала от холода, от страха, даже от гневного голоса взрослых.
Казалось, всю жизнь Роза боялась, чтобы осмелеть сейчас.
– Кеспи, это я. Я не уйду, – нежным шёпотом начала она свой нехитрый заговор – другому её не учили.
На миг Коготь замер. Туловище застыло, словно окаменев. Те, кто уворачивался от удара, разогнули спину и поспешили отступить.
– Девочка, что ты делаешь?
– Тебе смерти хочется?
Она молчала, присматриваясь к чудовищу.
– Роза, прошу. У меня нет сил. Скоро он снесёт тебе голову. Он чуть не убил тебя однажды…
– Так почему же не убил? И почему не убил никого, как обещали легенды? Что его сдерживало?..
Наступило тягучее, вязкое молчание. Лишь капли дождя стучали по широким зелёным листьям, отскакивая от них на землю, на гладь луж.
– Ты.
– Почему – я?.. – Роза опешила, но не подала виду.
– Ты и змей заговаривала, и лошадей. Так и Когтя во мне укрощала. Потому что… добрая ко мне была.
– Я и сейчас не злюсь, – тихо пробормотала она.
– Потому что ты не умеешь. А надо, Роза! – скрипучий голос Кеспиана наполнился гневом. – Злись и оставь меня тут! А-а-а-аргх!
Никто из мужчин не успел выхватить Розу до того, как лапа чудовища схватила её. Когти прошлись вдоль кожи, разодрав хлопок платья. На животе заалели пять глубоких царапин. Новый накат рёва сотряс деревья и камни, валуны и пещеры. Роза не всхлипнула, не вырвалась, даже не подняла головы. С ней Коготь был особенно жесток и взбешён – чересчур густ гнев и яд в его сверкающих глазах. Он стремился убить последнюю, самую главную преграду для себя.
Кто бы смог подумать, что ею окажется хилая девчонка?
Один смельчак подбежал к нему с вилой и вонзил её в кожистую ногу, в самое бедро. От боли чудовище согнулось пополам, выронив Розу, словно тряпичную куклу с шелухой внутри. Тряпичной куклой она и упала. Послышался лишь слабый всплеск лужи и тихий мучительный стон. Роза безвольно раскинула руки. Глаза её были закрыты, а грудь больше не вздымалась. Кто-то из мужчин подбежал к ней и, обозвав блаженной, взял на руки.
– Нет… – протянула она сквозь болезненное мрачное забытье. – Отпустите…
– Не брыкайся, девочка. Совсем ума лишилась!
Миг, вспышка, крик – Роза поднялась, став упрямо вырываться из стальной хватки.
– Куда?
Мужик разинул рот. Как и все, кто пытался бороться. Коготь вновь замер, глядя на израненную подругу и залившую её кровь. На преданность в нежных, беззлобных глазах и горькую предсмертную улыбку…
– Убил. Я же говорил тебе, что так будет. Роза… Роза-а-а-а! – больше он не рычал. Только кричал. Не звучным воплем монстра, а надрывным плачем сломанного горем мальчишки. – Роза!
– Убил ты её, – прошипел мужчина и опустил девочку на землю. Грустные глаза потеряли свой медовый цвет сразу, едва выпустили из себя её душу. Роза была легка, как пушинка, и красива даже в грязи, эта маленькая храбрая девочка.
Ветер озверел, обратившись смертоносным ураганом. С неба стали сыпаться ледяные камни града, размером в гусиное яйцо.
И не было бы тьме конца. Только Кеспиан решился пронзить себя собственным Уничтожающим Когтем, прекращая разруху и горе навечно. Заточённый в башню чудовищной личины, души мальчик плакал и вопил. Он знал её с детства, почти с рождения. Помнил, как она страшилась его поначалу, а потом привыкла. Они подружились и влюбились ещё малыми детьми. Роза не была и в половину красива так, как Принцесса, однако другую Кеспиан не захотел бы никогда.
– Вонзай… – приказал он оболочке угрюмым мрачным голосом. – Прямо сюда, – и положил руку себе на сердце.
Чудовище упало на колени, неохотно поворачивая лапу, и увидело слабый свет. Кеспиан не мог поверить, что перед ним она, еле живая, заплаканная и слабая. В ней дышали последние крохи жизни, её глаза были мокры и жалобны, но горели – всё ещё – для него.
Почему Роза сомкнула руки? Ответа она не знала и сама. Но прошёл миг, и в зазоре меж ладонями возник мягкий бархат. Через маленькие девичьи пальцы полился мягкий свет. Она раскрыла ладони, обличив тёмной и гибнущей Розовой Роще мерцающий бутон, что выпрямился и вырос в прекраснейшую Золотую Розу. Из её раненой грязной ладони, словно из земли, вытягивая через корни силу её души.
– Золотая Роза!.. – послышался голос Теодора откуда-то издалека. Словно чутьё вывело его из пещеры – она была единственным ложным символом из легенды. И существовала лишь для того, чтобы стать местом встречи.
– В ней – вся жизнь моя и любовь моя… – шепнула Роза на исходе сил, протягивая ладонь с цветком в объятья десяти громоздких когтей. – Прими её, как принял меня… Сорви, если будет угодно. Вкуси её лепестки, и найдёшь своё исцеление. Я приму тебя и человеком, и Когтем. Мне не жаль. Бери…
Теодор похолодел от ужаса и ринулся к ней – но тысячи веток и поваленных ветром деревьев преграждали путь.
Уничтожающий Коготь был рад принять дар. Выхватить его когтями-лезвиями и сорвать стебель с жизнью самоотверженной, любящей всей душой девочки. Лапа сомкнулась вокруг, но помешал ослепительный свет исцеляющей Золотой Розы…
***
Кеспиан не знал, как в глубоком сне он умудрился крепко прижаться к Розе, дыша травяным ароматом её золотых волос. Как и Роза – к нему, уткнувшись в грудь. Оба лежали на голой земле в обнимку, сопя в глубоком сне.
Он проснулся первым, обрадованный, что ужасам настал конец. Мужчины очнулись без ран и с целой одеждой, словно забыв, зачем сюда пришли. Ведь Когтя не стало. Всё, что они помнили – это девочку с легендарной Золотой Розой на ладони…
Роща освободилась от туч и расцвела. Старые розы на кустах устлали землю мириадами лепестков, чтобы уйти навсегда вместе с горечью и потерями. Повсюду виднелись сотни крохотных бутонов. Едва проклюнувшихся, нежных, бархатных. Они робко, но с детским любопытством выглядывали из-за зелёного вороха листьев.
Народ впервые видел, как улыбаются цветы. Это зрелище очищало душу от всего дурного, подталкивая к глазам угрюмых стариков и переставших верить сказкам взрослых искренние слёзы.
Но в недрах королевства роз таилась одна в своём роде.
И она до сих пор спала. Светлые волосы извалялись в сухих травинках и грязи, изорванное платье пропиталось землёй и кровью. Роза устала, пролив на возлюбленного весь свой свет без остатка.
Кеспиан не стал её будить. Лишь погладил по нежной щеке, мокрой от слёз. Она проспала ещё немного, прежде чем открыть глаза и улыбнуться.
– Ты вернулся… о, наконец-то, – она осторожно поднялась на корточки и потянулась к нему. Он сидел на траве, скрестив ноги. И смотрел ей в глаза внимательно, со странной для него нежностью. – Ой, Кеспи! Берегись! – Роза отпрыгнула, а он в страхе обернулся назад.
Стоящая позади Золотая Лошадь крайне миролюбиво принюхивалась к его затылку. А когда она увидела лицо, то незамедлительно лизнула. Шершавый язык прошёлся по щеке и скользнул на лоб. От неожиданного снисхождения кобылы Кеспиан подался назад, без боли упав на землю и громко, заливисто расхохотавшись. А Роза – следом за ним, пока не вздрогнула: Лошадь лизнула и её. Затем ещё раз, и ещё, словно ребёнок – сладость. Если для Кеспиана хватило одного раза, то вокруг Розы животное закружило, глядя на неё, словно маня к себе. А потом, остановившись, протянуло длинную морду и стало тыкаться в макушку.
– Роза… – Кеспиан поднялся на ноги, затаив дыхание. Настал миг, полный торжественности и лучистой славы. – Эта Золотая Лошадь принадлежит тебе.
Роза поднялась на ноги, отряхивая пыльное и перепачканное платье. Тело до сих пор ныло от падений и наскоро заживших ран. Она поморщилась и начала тереть плечо.
– Мечтал о ней ты, а не я. Бери, я заговорю её для тебя раз и навсегда. Мне нет никакой радости ездить верхом одной, без друзей, которых она на себя не посадит.
Кеспиан упрямо мотнул головой.
– Ты редко ездила верхом. Попробуй, смелее! Каждый, кто её оседлал, испытывает блаженство.
Роза кивнула – когда она ему отказывала? А он, подобного истинному рыцарю, проводил её и помог взобраться на седло. Он не завидовал, не ревновал, не чувствовал обделённости, только улыбался маленькой робкой девочке, спасшей его от погибели. И был счастлив так, как никогда не был бы счастлив верхом на Золотой Лошади.
– Держись покрепче, – и вручил ей повод. – Говорят, она может сорваться и поскакать галопом. Будь готова.
Роза поёрзала в седле, устраиваясь удобнее. А затем, выпрямив спину, улыбнулась и пришпорила кобылу. Та понеслась вскачь через заросли травы, резво перепрыгнула через невысокий розовый куст и вышла на вымощенную булыжником дорожку. Цокот раздавался живительной музыкой раннего солнечного утра. Лошадь была царицей новой, возрождённой Рощи, пересекая её леса и сады сиявшим духом благополучия.
Кеспиан неспешно засеменил следом. Он мог поклясться, что никогда не чувствовал себя так легко.
– Кеспи! – послышался голос Теодора из-за дерева. – Что с тобой было? Ты справился? Ты… победил его?
Они с Принцессой Фриналиной всё ещё боялись подойти ближе. Но он стоял с такой безмятежностью на лице, что страх наскоро улетучился. Таким спокойным и миролюбивым Кеспиана не видел даже собственный младший брат. Он долго молчал, прежде чем ответить. Но складки угрюмости между бровей так и не проступило. Расслабленные руки, мягкая поступь, ровное дыхание. В Кеспиане умер Уничтожающий Коготь. Склизкая чернота, ядом пожирающая душу, исчезла вместе с металлическими тучами и морозным ветром.
– Победила она, – сказал он. – И она достойна оседлать Золотую Лошадь. Я много читал о таких кобылах, они на редкость ловкие, могут прыгнуть высоко, но удержат всадника. С ними он защищён от опасности.
– Но всё равно Розу стоило бы подучить… – осторожно добавил Теодор.
Кеспиан обернулся к нему с улыбкой.
– Научится!
– Кеспи! – вскричал Теодор, глядя поверх его головы.
– Что опя… – не успел он договорить, как бесшумно подобравшаяся к нему Золотая кобыла лизнула его снова. Восседающая на ней Роза звонко рассмеялась.
– Ещё, ещё! – раззадоривала она кобылу, и та охотно исполняла приказы. Кеспиан не мог даже смеяться: не давал крупный шершавый язык. Он ёжился и мягко отталкивал лошадиную морду руками, но напор был силён.
– Сдаюсь! Сдаюсь! – закричал Кеспиан, когда упал на землю. Но кобыла достала его и там. То утыкалась в его плечи, то лизала лоб. Он начал хохотать и перекатываться взад вперёд по мелкой гальке. Наблюдавшие за ним Теодор и Принцесса развеселились следом. – Роза, чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты сел сзади! – весело объявила она. – Седла на нас хватит. Лошадь только рада! Сейчас же, Кеспи, иначе она залижет тебя до полусмерти!
– Правда? – вздёрнул он бровь, встав и отряхнувшись от пыли.
Ухватившись за край седла, Кеспиан перекинул одну ногу и пристроился сзади Розы.
– Раз так… повод, – скомандовал он. Роза охотно передала названное Кеспиану, своему храброму рыцарю. – И выпрями спину. Нельзя горбиться, когда ездишь верхом, разве я не говорил?
– Хорошо, – Роза выпрямилась так старательно, что её спина изобразила коромысло. Кеспиан всегда имел прямую гордую осанку, не боясь смотреть на людей с высоты своего роста.
– Скоро пообвыкнешь. Эй, Роза!
Она по привычке вздрогнула и испуганно обернулась. Но не успела что-то сказать, как ощутила его губы у своего лба.
В Роще запели все нераскрытые розы, отражая зародившуюся музыку в её душе; мягким перезвоном бархатных колокольчиков отыгрывали воздушную песню.
Оторвался Кеспиан так же внезапно, как и поцеловал, но был крайне доволен собой. Она развернулась и мечтательно прикрыла глаза.
Лошадь неспешно двигалась вперёд, навстречу воспаряющему над землёй солнцу. Оно набиралось сил, чтобы залить ярким медовым светом каждый, даже самый мрачный уголок. Просачиваться сквозь ветки деревьев жёлтыми нитями, питать бутоны нектаром жизни. Кеспиан придерживал повод, приобняв Розу и шепча ей что-то на ухо. Она нежилась и смеялась.
– О Лошади не забывайте! – крикнул Теодор им вслед. – Мало ли, что с вами ещё случится. Два безумца! – И тут же обернулся на Фриналину, замешкав.
Но она сама поняла: пора последовать примеру Кеспиана. Мгновение – и печать её губ на лбу осчастливила Теодора до радостного «Ах!» и крепких объятий.
– Ваше Высочество, но я ведь… простой мальчишка, вам не ровня.
– Ровня. А деньги и положение не придают людям ума, – мудро заметила Фриналина и взяла его руку в свою. – Мне очень не хватало такого друга, как ты.
Его голубые глаза засияли. Теодор был готов петь о своей радости на всю Рощу, заслужить Золотую Лошадь и усесться вместе с Фриналиной так, как уселись Кеспиан и Роза. Но Теодор всегда был благоразумнее брата. И знал, что несправедливость обмана вернётся пущей несправедливостью. А потому был готов сделать всё, чтобы получить кобылу честно. Но если не получится, он бы не расстроился: обычная кобыла ничуть не хуже.
Дети одолели горести, ставшие у них на пути, и стали растить в себе Золотые Розы. Такие цветки редки, ведь из земли они не появляются. Только из сердца, когда их поливают каплями любви и дружбы. А если вокруг сгущается мрак, они начинают сиять наравне с солнцем, исцелять и спасать от смерти.
========== Эпилог ==========
Золотистое марево солнечного утра накрыло Питер тёплым одеялом. В нескольких кварталах от ворот дома Лиховских серой асфальтовой лентой пробегала улица, по которой Виталий к ним и приехал.
– Что ты пишешь уже полчаса? Мне домой скоро, жена звонить начнёт. Ты же знаешь, что она мне устроит.
Валентина с флегматичным видом сидела за столом мужа, дописывая что-то в его листах.
– Я предупрежу её, Вить. Подожди, пожалуйста, осталось совсем немного. Кстати, – она подняла мягкие голубые глаза на упитанного русоволосого мужчину с недовольным лицом, – у Андрея завалялись журналы со сканвордами. – Валентина поднялась с кресла и распахнула стеклянные дверцы шкафа «под старину». За пыльной горой книг и бумажек покоилась стопка явно не новых, но сохранивших аккуратность журналов. – Андрей как-то пробовал решать их в самолёте, накупил целую кипу.
– И как? – воодушевился при виде любимого дела (помимо просмотра футбола за кружкой пива) Виталий, через две секунды оказавшись возле Валентины.
– Не понравилось, – качнула она головой, бережно погрузив стопку внутрь просторной спортивной сумки друга семьи. – Он предпочитает или спать, или писать. Говорит, пустая трата времени.
– А то ты его не знаешь, – махнул Виталий рукой. – Ничего этому человеку не предложить. Ну ты скоро?
Она рассмеялась.
– Ещё две строчки! Погоди! – и обратно села за стол, с воодушевлением схватив ручку. – Не поверишь, Вить, он сказку написал! «Розовая Роща» называется.
– Кого он убил на этот раз? – скептически спросил Виталий, наслышанный о «жестокости» друга-писателя.
Тут Валентина Лиховская – писательница с двумя изданными сборниками сказок – подняла на него многозначительный взгляд:
– Вот поэтому я её и дописываю. Бедный мальчишка должен был убить чудовище, так что ты думаешь? В лучших традициях Андрея – этот мальчик чудовищем и оказался. И из чувства вины хотел уничтожить самого себя… о чём Андрей думал?
Виталию оставалось только укоризненно покачать головой.
– Дай как-нибудь почитать, когда выйдет. Твоим сказкам я верю больше, чем его.
– Обязательно, – улыбнулась она, уверенно поставив точку в светлой, обнадёживающей истории. – Готов?
Виталий поперхнулся.
– Уже весь потный! Стою тут в куртке, тебя жду!
– Прости, – ласково ответила Валентина, вышла в коридор и облачилась в светлый плащ. – Пошли.
Серый фургон бодро рассекал улицы северной столицы. Валя смотрела на выглядывающее из-за облаков солнце.
– Сама-то как? – решился спросить он, тактично понизив голос.
– Купила Маринке портфель и школьные принадлежности. В следующем году идём в школу! – воодушевлённо щебетала та.
Прошло совсем немного времени, а Валентина вела себя как ни в чём не бывало. Друг семьи Лиховских помнил, как Андрей опустошал бутылки. Его голос был непривычно сух и отрешён, но крылась за ним истерика. Тогда Виталий нерешительно пытался убедить его, что заражение крови лечится. На вопрос, как Валя умудрилась, он получил саркастичный ответ: обыкновенный кот может убить человека. «Шатался невесть где, потом возвращался в квартиру и разнёс заразу. А Валя… всего-то иголку в руки взяла да укололась!» – передавал Андрей слова Валиных родителей.
Но в жизни слишком мало сказок, чтобы ушла та, кто их создаёт. Сами небеса оберегали её… чего нельзя было сказать о её муже. Не взяв Валентину, судьба отыгралась на запившем по-чёрному Андрее. Виталий чуть не сошёл с ума, узнавая то об их фиктивном разводе, то о заражении крови у Вали, то о том, как пьяного Андрея сбила машина.
– Ненормальная семейка, – ворчал он, а Валентина усмехалась. – Жить спокойно не можете, то пьёте, то колетесь. Два безумца.
– Прости творческим людям их причуды…
– Куда уж грузчику до вас, причудливых таких. – С узкой улицы Виталий выехал на перекрёсток, ища глазами свободное место для парковки. – Готовься, подъезжаем. Никаких переломов, только ушибы и лёгкие ранения. Всё-таки он в рубашке родился.
– И Слава Богу, – вздохнула Валентина.
Пройдя ослепительно-белые коридоры, они дошли до нужной палаты. Андрей лежал возле окна, равнодушно глядя в потолок. Перебинтованы были туловище, правая нога и предплечье правой руки.
– Привет, Андрюш, – мягко шепнула Валентина, шурша в пакете с фруктами. – Очнулся…
Андрей хотел было что-то сказать, но помешал сухой болезненный кашель. Со дня её ухода из дома они так и не говорили. А потом началась отвратная чёрная полоса. Сначала он ходил взад-вперёд возле её палаты, затем она. Будто ничего, кроме больницы, не могло их сплотить.
– Здравствуй… – хрипло выдал он. При виде похудевшей от нервов жены Андрей многое припомнил. Любовницу, с которой они быстро расстались, угрюмый взгляд Виталия при объявлении о фиктивном разводе, плачущую из-за мамы Марину, их дочь. – Выписали?
– Ещё давно.
Андрей ухмыльнулся.
– Быстро оправилась. Маринка как?.. С тобой?
– С ней, с кем же ещё! – ворвался в палату шумный и сердитый от нехватки времени Виталий. – Ну что, Андрюх? Живой?
– Привет. Отлежусь недели полторы, и выпишут, – сухо ответил тот. – Как дела?
– Да ничего, – отмахнулся Виталий, бегая взглядом по углам палаты. – Ладно, Андрюх, Валю я привёз. Мне ждать или не надо?
– Я закажу такси, спасибо большое, – улыбнулась Валя, проводив друга. Когда закрытая дверь отгородила супругов от остального мира, Валентина вернулась к кровати и присела на неё. Перебинтованный и измученным последними испытаниями Андрей казался ей беззащитнее, чем когда-либо. Таким, каким он был в юности. Одиноким, рассудительным и ранимым.
– Что за «Розовая Роща» у тебя на столе? – спросила Валентина.
Андрей нашёл в себе силы негромко рассмеяться.
– Небось, всю уже прочла? Вообще-то я её тебе посвятил. Хотел отдать или рукописью, или переплётом. – Он вытянул шею и прикрыл глаза: решающий момент оттягивался долго, но когда-нибудь он должен был наступить. – Я с ней порвал ещё до твоего заражения. Не звонил тебе, думал, так приду и извинюсь. Вернись, Валь… прости за всё.
Не было нужды спрашивать о её решении: она не обижалась, чтобы прощать. Но, увидев строки посвящения «Жене, прошедшей вместе со мной тернистый путь», поняла, что может вернуться.
Андрей ожидал восклицаний, слёз или отпора. И искренне удивился: она отмахнулась от извинений, как от назойливой мухи.
– Не сказки у тебя пишутся, а ужасы. Как всегда. Я дописала концовку, не хочу больше ничего знать.
– Будто Братьев Гримм в оригинале не читала, ей-богу. Там ужасы такие, что новостям до них далеко.
Валентина повела бровями.
– По их стопам и идёшь.
– Ну ладно, – сдался Андрей, – с Кеспи-чудовищем, может, был не самый удачный ход, но…
– Почему же, очень интересно, – внезапно улыбнулась Валя, посмотрев в окно. – И мораль в этом своя. Я просто боялась, что мальчик жить не будет. Совсем не в тон сказке.
– А как ты дописала?
Валентина не спешила отвечать. Только медленно перевела взгляд на мужа, или Кеспиана в лице Андрея.
Иногда – во тьме ли ночи, в любовном ли признании, в отчаянном ли крике – люди открывают миру маленького ребёнка внутри себя. Чуткого и ранимого. Нежного и беззлобного. Он живёт в сердце и смотрит на жизнь с любопытством и радостью, но прячется, когда пугается сухих и твёрдых, как камень, взрослых. Дети в сердцах творческих людей чуть смелее, раз не скрываются полностью, не боятся стыда и людского осуждения. Иногда они плачут от стены непонимания, иногда поднимают бунт. Но продолжают жить и петь свои песни громко, надрывно, искренне. Так, чтобы слышал каждый спрятанный ребёнок и тоже осмелел раскрыться.
– Хочешь, завтра принесу рукопись? Тебе должно понравиться.
Андрей поёрзал на кровати и удовлетворённо кивнул.
– Давай. Спасибо за всё, Валь. Ты – главное моё чудо, – внезапно выпалил он. И встретил улыбку. Минута прошла в сладком молчании, он держал её неизменно тёплую ладонь в своей, крепко, словно драгоценность. Прошло ещё немного времени прежде, чем она покинула палату с обещанием вернуться – завтра, и уже с Маринкой.
Андрей ещё долго смотрел на закрывшуюся за супругой дверь. Иногда он называл Валентину певицей, хоть та не имела голоса. Однако он не видел никого, кто пел бы чище. И если эта сказочница смогла спасти его загнанного в угол ребёнка, невозможно представить, скольких детей она ещё сможет спасти.
У Валентины обыкновенные девчонки спасали обыкновенных мальчишек. Нет, девочки в её историях не размахивали мечами. И даже не ездили верхом. Более того, они не делали ничего, что делает мужчина, когда спасает даму. Оставались такими же нежными и слабыми, не наделялись магией, но отчего-то творили именно её. Невидимую, но затрагивающую струны, что трусливо прятались в глубинах души.
Комментарий к Эпилог
Вот я и закончила эту маленькую (или не очень) сказку! Она писалась долго и не всегда охотно, признаюсь честно. Но всё-таки она дописалась. Очень надеюсь, что для неё найдётся маленький укромный уголок в вашем сердце.
Спасибо всем, кто был со мной!
