Текст книги "Килька неслабого посола (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

***********************************************************************************************

Килька неслабого посола

http://ficbook.net/readfic/912528

***********************************************************************************************

Автор:Старки (http://ficbook.net/authors/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B8)

Беты (редакторы): Касанди

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Кот и Килька

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Повседневность, POV

Предупреждения: Нецензурная лексика

Размер: Миди, 58 страниц

Кол-во частей: 12

Статус: закончен

Описание:

Килька (шпрот) – мелкая рыбешка, можно включать в рацион кошачьих, лишь бы косточкой не подавились. Кот любит кильку, но та, блин, юркая, еще поймать нужно.

Примечания автора:

Юмор не включаю в жанр. Это как-то нужно слишком хорошо о себе думать, чтобы считать, что твои шутки, действительно, шутки… хотя вообще-то хотелось просто поменьше ангста, лето все-таки.

http://alinkaa.ucoz.ru/o-8.jpg – обложка для моих любимых героев от Ленчика

========== 1. ==========

Кот

Блин! Что за мелкий урод! Все галдят, ржут, орут вокруг него. И так уже два часа без перерыва, что мы трясёмся в этом вонючем автобусе. За эти два часа этот мелкий доканал меня основательно. Сначала он, захлёбываясь от обалдевания своей персоной, проводил «экскурсию» по родному городу, который мы покидали. Смешно, конечно, получалось, все ржали, но меня бесит. Потом, когда комментировать уже ничего было нельзя, он придумал забаву «Угадай песню»: врубал в плеере какую-нибудь иностранную песню, вставлял участнику игрища «уши» в уши, и те вслух подпевали. Все остальные, покатываясь со смеху, должны были угадать песню. Особенно комично изображал сам. Ни больше ни меньше «Nirvana» с их культовым «Smells Like Teen Spirit»:

…Нау… лау… фоооотдз… брииииллооу шоу

…иифуут ро… ааааноу. эн… блин!

На-на-на-на… тач лаааа… чёрт!

…ла… хэлау… хэлау… хэлау… лау оу

Хэлау… хэлау… хэлау… хэлау ау лоу

Энди ви нау… энтитай аа

Ай ви ступид анана-най…

И так далее. Текст неузнаваем, особенно «ананай», что это за английско-цыганский диалект? Мелодия приблизительна, зато интонационно точно, да ещё и экспрессивная тряска головой убеждает. Курт Кобейн вздрагивает в мире ином от вскриков этого мелкого паразита, но, думаю, свой блокбастер узнаёт! А все вокруг придуриваются, типа не узнаём песню! Не понимаем, что это! Может, Магомаев? Может, Киркоров? Леди Гага? При этом мелкий сам только что всех этому трюку научил. Когда Ритка Ивонина Pink изображала, он её самолично до белого каления довёл, заставляя её кривляться дальше, в то время как все уже поняли, что она подпевает…

Программа автобусного ревю была продолжена его рассказом о каком-то фильме. Рассказ был в картинках, а фильм – старенькое кинцо «Звонок», типа ужасы. Этот клоун распустил свой хвост, который первоначально, как фонтан, завершал его беспутную чёрную голову, руками зачесал волосы на глаза и на четвереньках пополз (!) по проходу автобуса к первым сидениям, изображая, как зомби восстаёт «из колодца», уморительно оповещая по мобильному телефону, что «осталось пять дней!» По-моему, водитель руль выронил на некоторое время, окосел. Вообще-то фильм страшненький, но после «ролика» от этого идиота все потребовали остановки на туалет. Всех довёл до мочеиспускания, а сам курил на корточках. Машка Бечина нарвала ромашек и сплела венок. Кому? Идиоту!

После остановки шоу продолжилось: были ещё песни, игра в крокодила, разучивание танцев и «виселица», причём в последней загадывать можно было только неприличные слова. Сам загадал слово «колбаска». И что тут неприличного? Дитё дитём!.. Короче, достало это представление. Решил вмешаться.

Отправился на задние сидения грузить вожатский отряд работой. Серьёзным голосом инструктировал, что к чему. Кому отдать документы, как написать заявление, когда будем готовить вожатский концерт, как распределяться будем по отрядам и бла-бла-бла… Все слушают, внимают с почтением, заглохли. Я считаюсь командиром студенческого педотряда «Синяя птица», в этот детский лагерь еду уже в третий раз, матёрый аксакал! Такой же опыт только у звукаря Серёги и у Насти Швецовой. Все остальные – зелень. Поэтому слушают, впитывают. Поворачиваюсь к массовику-затейнику, а он… СПИТ! Ни хрена себе! Уморился бедняжка, наскакался козлик. Фонтанчик хвостика мирно подрагивает надо лбом. Вялый венок на грудке ручкой придерживает, хлюпик мелкий. Я–то думаю, что так тихо?

Щёлкаю его по лбу, вскакивает:

– Чё, уже?

– И на территории лагеря не курить! – менторски вещаю я, – Особенно несовершеннолетним! – намекаю на его детскую внешность.

– То есть с детьми не курить? Как так? Всегда ведь можно было! – включается хлюпик. – Блин, неожиданно! А если дети совершеннозимние? Чё там законы говорят?

Типа шутит сейчас… Игнорирую, зря разбудил вообще. Сейчас опять бенефис устроит. Раздражает, как быстро он на себя всех переключил, особенно девочек. Нужно возвращать утраченные позиции! Надеваю самую обольстительную улыбку, сверкаю синими глазами, подмигиваю, ласково разговариваю, обещаю быть рядом, помогать… и далее по кобелиному списку. Девы почти у ног, плывут! Слышу, как это черноглазое мелкое вертлявое чудовище договаривается с Машкой, гад, с самой симпатичной! Она ещё не у моих ног???

– Маш, давай на параллельных отрядах работать! Чтобы на одном этаже! Мы даже в одной вожатской жить можем, я ми-и-и-рный импотент… Только смотрю!

В лагере, куда мы едем работать, трёхэтажные корпуса, на одном этаже два отряда: один в одну сторону расселяется, другой в другую, их соединяют два холла, и тут же в центре двух крыльев корпуса две вожатских комнаты. В одной, как правило, живут воспитатели из того и другого отрядов, а в другой вожатые. Мелкий подкатывает к Машке, чтобы жить в одной вожатской… такое, конечно, возможно, но…

– А ты на каком возрасте хочешь работать? – Маша заинтересована.

– На старших! Косички-то не смогу заплетать!

– Ну-у-у-у… я так-то не против! Ты смешной!

И я вмешиваюсь!

– Машенька на младший возраст пойдёт, а вас, Кильясов Максим Анатольевич, определим на второй отряд!

– Бли-и-и-н! То есть надежда подсматривать втихушку за Машкой, как она переодевается, рухнула?

– Однозначно! Можешь подсматривать за мной. Я на первом отряде…

– Круто! Позырю на командира в трусах! А если приставать начну?

– Ты же мирный импотент!

– Блин! Курить нельзя, подсматривать нельзя, приставать нельзя… Лагерь строгого режима! Да ещё и смотрящим будет сам Александр Батькович Кот, извиняйте, не знаю, как по отчеству… Бить будете? – состроил страдальческую рожу.

– Ежедневно.

– Круто! Даже боюсь спрашивать о других условиях совместного отбывания срока…

Я решил, что хватит с меня этих укольчиков развесёлого хлюпика. Чмокнул его в воздух и отрезал:

– Не бойся, буду нежен! Итак, друзья, теперь внимание, что касается распорядка дня…

Килька переключился на Машку, потом на плеер, потом на Настю, потом на игру в фанты, в которой он менял правила по ходу, как ему вздумается, потом опять на Машку, потом дрых. Я за ним слежу? Какое-то тревожно-сладостное чувство: убью или полюблю? Все называли это чудовище Килька, Киля или Макся. Именно Макся, Макс – как-то по-взрослому для этой мартышки. Он с истфака, закончил первый курс, конечно, я раньше его не видел. Мелюзга, да ещё и с другого факультета!

Килька

Плетусь за Котярой на наше временное местопребывание. Лагерь ничего так, современный, без деревянных удобств и разваленных беседок. Есть клуб, есть бассейн, стадион, карусельки всякие, столовая попахивает дихлофосом, сразу понятно – детей ждут… В центре лагеря забетонирована круглая площадка, в старые добрые времена здесь пионеры на линейки строились, сейчас в случае хорошей погоды – танцы, над площадкой возвышается флагшток, на нём полотнище с улыбающимся солнцем. Клумбы с высаженными в ряд чахлыми июньскими растениями, по кругу ещё не просохшие от краски скамейки.

– А там, – показывает в сторону аллеи Кот, не поворачиваясь ко мне, – костровая поляна. Вон то маленькое здание – медицинский корпус. Тут врачиха – монстр! Не вздумай болеть! Добьёт! Это – игротека, здесь тупо настольный теннис круглосуточно…

– Не, а серьёзно, курить-то где?

Этот надомнойсмотрящий поворачивается, смотрит обрадовано:

– Так я серьёзно сказал, тут не курят! Даже звукарь Серёга бросает на время!

– Так буду за территорией тыриться!

– Ты тупой? Дети не должны твоего накуренного запаха чуять!

– Так я ночью, сразу штук десять, чтобы башку снесло… чтобы впрок!

– Так я тебе и по дружбе могу башку снести, особенно если курить будешь!

Надеюсь, что это у него такая шутка юмора? Вообще этот Кот как бы и не кот, а кабан, шёл бы в стройотряд, что ли! Бетон мешать и кирпичи класть! Как у меня бабушка говорит: ему бы к станку (имея в виду не балетный)! Здоровый, короче, этот Кот! Нормальная фамилия у парня? Его, мне кажется, и по имени-то мало кто знает! Здоровяк, да ещё и красотуля: блондинчик с длинной чёлкой, тёмные брови вразлёт, глаза кошачьи – томно блестят, рот большой, уголки смотрят вверх, прямой нос с крепкими ноздрями, тёмная щетина… Вот везёт кому-то! Я за ним иду, как дитё за папочкой. Зато он зануда! (успокаиваю себя) Самовлюблённый тип! Смотрит на себя в зеркало и тащится от себя любимого! Стопудово! Короче, поживу с ним в одной комнате, видимо, проведу время с пользой и весело… Лишь бы дедовщину не изображал!

Наши отряды будут на первом этаже самого дальнего из трёх корпусов. Воняет хлоркой, всё моют. Нянечки (так их тут называют) заправляют постели. В нашей комнате две деревянные кровати, тумбочки, шкаф, стол и даже коврик на полу. Решёток на окнах и глазка на двери, как ожидалось, нет.

Кот сразу стал разбирать свой гигантский баул, аккуратно складывая стопочками одежду, любовно выстраивая в тумбочке флаконы с шампунем, пеной, с ещё какой-то хренью… Блин, скукота! Я валяюсь в кедах на кровати, вытащить свои носки, плавки, пару футболок и мыльце для рыльца успеется.

– А как мне тебя называть? Ты на Кота отзываешься? Или как? Александер? Или Алекс? Или Саня! Или Шурик? Или Котик? Или Котя? Или Барсик?… кис-кис… – получаю подзатыльник.

– Можешь по фамилии – Кот! Можешь по имени, но за Шурика получишь…

– Блин! Шу-у-урик! Прикольненько! – получаю подзатыльник, – Эй! Я же гипотетически, к тебе это не относится! А я – Максимус Ромул! Император римский! Мог бы тебе сказать, что если будешь называть Килькой, то получишь… Но ты, наверное, не поверишь!

– Килька! Прикольненько! Вообще меткое имечко! Килька и есть!

– Это типа меня сейчас оскорбляют? – прищуриваю я глаза, мне гордо не отвечают.

Белобрысая зануда начинает переодеваться, стриптиз тут устроил! Медленно футболочку тянет-потянет («вытянуть ведь может»?), медленно носочки скручивает, пальчиками двигает и дезодорантом для ног сбрызгивает! Ох-х-хуеваю! Чистоплотный котик! Ничего не вылизывает себе? Ладно, хоть от запаха брутального кошака не умру! Потом он картинно снимает джинсы, виляя задом, остаётся в одних плавках. «Это типа меня сейчас оскорбляют?» – возникла в голове грустная мысль. Банки на бёдрах, бугры на спине, кубики на животе, хера ли вожатить с таким телом? К станку-у-у-у! Явно крутится перед жалкой килькой, типа зырь, как я крут, заморыш!

Вообще-то я знаю о себе, что иногда моё тельце как бы не слушает голоса разума, скорость мысли отстаёт от скорости дурости. Ну, находит иногда на меня! Тем более раз этот Кот выпендривается передо мной! Я подскакиваю к полуобнажённому Шурику, продеваю руки вокруг талии, укладываю ручки на кубики, быстренько провожу вниз к внушительному бугру на плавках, щёлк пальчиками:

– Ах, какой котик-самец! Не кастрирован?

У меня есть две секунды… Хорошо, что я не снял кеды, потому что Кот заорал, как будто март на дворе.

– Уааа! Урооод! Убью-у-у-у!

Но… преследование в плавках его явно не прельщает. Поэтому я цел! Пока! Мысль догнала меня уже на улице: «Килька, ты идиот? Ночевать-то где будешь?»

========== 2. ==========

Кот

Вот ведь придурок! Я не погорячился, поставив его на старших детей? Это ж ещё один ребятёнок! Им будет по 13-14, а ему 19-20, но по уму – точно двенадцатилетний тинейджер! Сбежал и отсиживается где-то! Уже два часа нет его! Не у девчонок же сидит, они же тоже переодеваются, душик принимают, лифчики разглаживают на полочках, нужен им этот мирный импотент рядом! К Борюсику тоже не пойдёт, не друзья… Может, у Серёги в клубе? Тот со всеми водится! Даже с мартышками!

Пошёл в клуб. На сцене сразу Килька. Балансирует на хлипком стуле, который стоит на фанерном сценическом кубике, который стоит на шатающемся столе с дрожащими ножками. Мартышка под куполом цирка! Серёга поддерживает стол и подаёт акробату иголки, на которые тот прикрепляет к заднику оформление сцены. Работает, короче, мальчик! Вижу, что они аппаратуру установили уже, подключили, ну и, факт, покурили – у запасного выхода вонь.

– Не… ещё левее и выше! Вооот! – командует Серёга.

– А давай за склад ходить курить! Я уже на разведку ходил! Там укромненькое место такое – дыра в заборе… – весело предлагает Килька с верхотуры. – Этот кабан Кот не пролезет!

– Посмотрим! Чё-то я не помню там никакой дыры!

– Я уже весь лагерь облазил! Мест хороших много! За костровой, где пожарный щит, за лазилками домик чудненький фанерный…

Не могу же я не вмешаться!

– Этот домик уже занят! – громко заявляю я своё присутствие, – Там дети курят! А мы их оттуда гоняем!

Серёга, конечно, глазом не моргнул. А Килька чуть не рухнул со стула!

– Мама! – вскрикнул акробат. – Серёга, не уходи только никуда! Не оставляй меня с ним!

– А что так?

– Он меня убить хочет!

– Это ты так быстро успел достать Кота?

– Это я могу… – вздыхает Килька.

– Давай слазь! – командую я.

– Неа! Здесь буду жить. Как Бог!

– Слазь! – кричит Серёга, – Всё уже повесили!

– Неа. Мне и здесь хорошо!

– Слазь! – кричу я. – Бить не буду!

– А что будешь? – настороженно интересуется Килька.

– Ничего, обещаю!

– Побожись!

– Я сейчас просто скину тебя, свергну с Олимпа!

– А кто на отряде будет работать? Ценными кадрами нельзя разбрасываться!

– Слазь! – я стал раскачивать стол.

– Мама! Люди добрые! Убивают! – орал ценный кадр. В общем, стол не выдержал, ножки подкосились, и стул, куб и бог мартышек полетели вниз. Килька точно на меня, сбивая с ног. Еле успел его на себя развернуть, чтобы по его дурной голове куб не заехал. Ну и теперь я лежу на нём, он подо мной, как в домике, косточки рыбьи в меня вдавились, тёпленький, трогательный, гудит в грудь:

– Ой-ёой-ёой! Умира-а-а-аю… Мне дышать нечем! Ооооо!

Открываю домик, высвобождаю трепыхающееся килечное тельце. Усаживаюсь на него сверху, прижимаю за плечи к полу:

– Я надеюсь, что больше ты ТАКИХ фортелей не будешь выкидывать?

– Обещаю, дяденька, – пищит Килька.

Обшариваю Килькины карманы, вытаскиваю пачку «Parlament».

– И ты не куришь!

– А вот это не обещаю, дяденька…

Получает от меня щелбан по лбу. Короче, в этой диспозиции мне он очень нравился. И именно в этой позиции нас обнаружили другие вожатые, которые завалились в клуб для того, чтобы начать подготовку смены. У вожатых глазки округлились, брови поднялись, изумлены то есть. Пришлось встать с Кильки. Хотя хотелось общаться с ребятами, сидя на нём… Даже фантазия мелькнула сумасшедшим кадром: сижу я на нём такой деловущий, серьёзно втираю что-то коллегам по вожатскому цеху, в блокнотик записываю, руками вожу, а этот дёргается подо мной, пыхтит, брови сдвинул, в бёдра мне ручонками упирается… Я сошёл с ума? Уже?

Втирал, записывал, руководил, сидя на краю сцены. Мы придумывали вожатский концерт, смена про пиратов, про море, поиск сокровищ. Каждый отряд – команда корабля, цель – «сокровища» за смену насобирать. Поэтому и концерт был пиратский. Килька в каждом втором номере: танцует, поёт, делает пантомиму, участвует в номере цирковых силачей (мы его там то подкидываем, то на плечи ставим, то раскручиваем), озвучивает Весёлого Роджера, но особенно ржачно он выглядел в роли золотой рыбки. Сказку мы переделали, конечно, в стихах и в песенках исполнили. И Килька так подпрыгивал «на волнах» и кривлялся, и вертел башкой, что даже у меня пресс заболел от хохота. И чем хорош? Хохочет вместе со всеми и не строит из себя народного артиста. В разгаре репетиции к нам пожаловала директриса, Лариса Ивановна, которая тоже смеялась до слёз над золотой килькой.

Лариса Ивановна со всеми знакомилась, вступительные речи вела, нам авансы хвалебные делала. Всё как обычно! Потом заявления о приёме на работу подписывали, инструкции всякие по ТБ и за Ж и З. Рассказала, как и когда завтра детей принимать будем. Заочно с воспитками познакомила (они завтра вместе с детьми приедут). Велела выходные распределить. Спросила, как устроились.

– Норма-а-ально-о-о… – хором благодушно протянули все. А слышу, как Килька шепчет в ухо Борюсику, так, что на весь зал слышно:

– А ты с кем живёшь? У вас там нет коечки свободной?

Боря Куделькин, всегда на самых маленьких, странный такой чел, удивлённо отвечает:

– Так нас тоже двое! Ты же с Котом живёшь!

– Так у меня аллергия на кошачью шерсть, чешусь, соплями исхожу…

Борюсик образа не оценил. Я тоже.

Килька

Блин, получаю подзатыльник! Не много ли для одного дня? Надо как-то сдерживаться, наверное, а то сотрясение затылка заработаю на смене.

Мы продолжили репетировать. Кот придумал классную сценку с теневым театром, суперски получается! Сам он почти на сцену не лезет, в основном придумывает или авторский текст читает. Но если всё же на сцене, то орёл! Всё как-то у него точно, без суеты и дури! Не то что я: сначала дурь, а только потом я на сцену выхожу…

После репетиции традиционная вожатская ночная забава – напиться, нажраться, забыться. Тем более повод есть – первый день. Святое дело – коллективом собраться! Я, если честно, пить не научен, уносит меня сразу, совсем плохой становлюсь… Но все идут! Как-то стрёмно увиливать, скажут, что цену себе набиваю. Идём в первый корпус в холл первого этажа к 14 отряду, там где Машка Бечина.

Тусовка пресно-банальная. Радует наличие еды. Утром не успел позавтракать, нужно было к бабушке заскочить в больницу, а та, как бывшая учительница, меньше 45 минут не разговаривает… В общем, не успел, ну и оголодал! Мечу всё подряд! Вижу, Кот внима-а-ательно так за мной наблюдает.

– Что? – спрашиваю, – Я нечаянно твой бутик слопал?

– Ешь, ешь, Киля! И как только в это тельце всё это входит?

– А ты что, подсчитываешь, что я съел?

– Ага!

– Блин! Кот-счетовод! А в столовой мы тоже вместе сидим за столом?

– Ага!

– Блин! Кот-урод смотрит в рот, не полезет антрекот! Так и похудеть недолго!– получаю в лоб.

– Жри, жри давай, поэт недоделанный! Ну и пей!

Приходится пить, водку, бррр… Ну не люблю… Под весёленький шумок пытаюсь увести Серёгу покурить, один идти не могу, сигарет нет. Уже на выходе сзади за одежду меня сцапали. Даже не сомневаюсь кто! Он что, следит за мной?

– Пить несовершеннолетним, значит, можно, а курить нет! – возмущаюсь я. – Детей-то нет ещё! Гони мою собственность на базу! – это я про сигареты.

– Ты больше не куришь! Я с тобой вместе сплю и дышать смолой не намерен!

– Угрожающе как-то звучит: «Я с тобой сплю»! Я маску надену! Или попробую без поцелуев обойтись сегодня!

– Уж лучше попробуй без курева! – ржёт Кот Шурик. Серёга, по-моему, несколько по-другому стал на нас смотреть, бочком, бочком и выдавился наружу. А меня когти держат за толстовку и отпускать не хотят! Гадство!

– Тогда я напьюсь, проблююсь, и дыши мной, наслаждайся! Я ещё и целоваться полезу! Так ты сам покурить побежишь! – угрожаю этому кабану.

– Ну-ну, жду этого спектакля с нетерпением!

И я пошёл исполнять. Напился в два счёта, я выгодный гость на пьянках – много не надо! Подбивал всех танцевать и даже организовал канкан. Предложил играть в «бутылочку», уже даже начали, но один кабан запретил! По окончании водки, устроил пионерские рассказы-страшилки. Свет выключили, зажгли свечку (она должна была от перегара синеньким светиться), улеглись на одеялах на пол в кружок и всякую пьяную страшную хрень рассказывали.

– …и ему во сне говорит ледяным голосом: «Мне хо-о-о-олодно здесь, мне тесно-о-о-о! Зачем ты ко мне в гроб другого человека положил? У него ру-у-уки холодные!..» – шёпотом вещаю я всё, что приходит в голову. – Просыпается убийца, а у него на груди-и-и… лежит… мёртвая кисть руки! – ну, и тут надо отрезанный кружочек помидорки аккуратно на кого-нибудь положить… на девушку, желательно, а то и получить можно! Визг обеспечен! Короче, от каждого по подобной истории, и я всё-таки отрубился, нельзя мне пить!

В комнату меня несли! Это я сохранил на карте памяти! Кто? Так Кот! Он, между прочим, тоже не очень-то трезвый был. Я висел задом кверху на его плече и пробудился от того, что руки болтаются, ибо грузчика-то качает. Обнял Кота руками за торс, как подушку, и вроде дальше заснул вниз башкой. Потом он меня ещё и раздевал, я проснулся на футболочном снятии и слабо реагировал на исчезновение джинсов. Кот подхватил меня под коленки и уложил в разобранную кровать! Правда, красивенько у него это не получилось, чуть не грохнулся со мной на руках, ладно кровать рядом, остались все целы, только моё тельце помято, так как он на меня приземлился. У него это в привычку не войдёт? Обещания всё облевать я не выполнил. А вот про целоваться как-то не помню! Вроде не должно! Хотя какие-то смутные воспоминания с утра меня таки тревожили! Да не-е-е-е, сон!

========== 3. ==========

Кот

Я надеялся, что это был сон! Проснулся под утро, сел на кровати, виски сжал. Что за хрень со мной творится?! Я эту кильку знаю сутки! И что исполняю? Воспитываю рыбку, валю на спинку, любуюсь, рот открыв, за ушком чешу, ношу, как вазу драгоценную, и в заключительном акте пьесы лезу ему в рот. Если он помнит, можно списать на алкогольные издержки. Ему можно это втереть, а себе? Грохнулся с ним на постель и зарылся в него, встать с него не могу. Сломал что-то в себе, стержень какой-то расплавился об его тёплое тельце. Тянусь к шейке, мусолю мочку уха, и апофигей – в губы. Слабосолёные, мягкие, мои. Еле оторвался. Килька лежит, не пикает, лицо спокойное и грустное, без всяких рож, что непривычно, реснички как у девчонки, нос тонкий, маленький, щёки гладкие, чёрные волосы раскиданы, распластались кляксой по подушке. Еле оторвался. Еле до своей кровати допёр! Еле уснул! И вот сейчас раным-рано проснулся, рефлексирую. Соображаю, что какие-то вскрыл в себе голубые наклонности. Уговариваю себя: это потому, что Килька маленький, не мужественный, нежный весь из себя. Уговорить себя не удаётся: и Машка, и Ритка, и Ксюха – гораздо нежнее и совсем не мужественные! Но я почему-то не падаю на них!

Кильку пришлось будить, он всю ночь спал в одной позе, как я его уложил, руками вверх, так и дрых. Я его сначала нежно звал, потом ласково тряс, потом чуть не бил! Тот шипел в ответ что-то, типа: щас, щас, щас… с-с-секундочку… вс-с-сё вс-с-стал… щас… Пришлось свалить мелкого с кровати. И только тогда он очухался и недовольный пошёл чистить зубы, босиком, в трусах, через весь коридор, веселя нянечку тётю Маню.

Первое же «доброе утро» показало, что вчерашнего пожелания «спокойной ночи» Килька не помнит. Я облегчённо выдыхаю. До своего обычного безбашенного состояния Макся разгонялся примерно час. В это время он, наконец-то, хмуро открыл свою сумку, кинул охапкой на полку шмотки, бросил в тумбочку какие-то две коробочки, дезик и гель для душа. Торжественно извлёк расчёску и стал продирать свои волосы, те электризовались, поднимались вверх, Килька психовал. Когда причёска была готова, он обратил на меня внимание:

– Я вроде не голый! И вроде не гуманоид! Что ты уставился-то?

– Так телевизора нет…

– Ммм… Так у меня с утра передачи скучные, не развлекательные! Без кофе вообще только прогноз погоды на канале «Культура»!

– Давай сделаем кофе!

– Как?

И я, запасливый, демонстрирую кипятильник и банку растворимого кофе. Глазки у Кильки зажглись бесячим блеском. Выяснилось, что оба пьём без сахара. Мы надулись с утра горького напитка, и в Кильке проснулась мартышка.

– А давай обязанности по совместному быту составим! Ты варишь кофе по утрам и подаёшь в постель! А я… обещаю выразительно хвалить…

– За кофе в постель обычно по-другому благодарят!

– Ну, это если с утра не только кофе, но и сигаретку прикурят, массаж пяток сделают! Я же реалист, если на массаж ещё смогу тебя раскрутить, то чувствую, что с сигареткой облом!

В 11.00 приехали дети с воспитателями. И лагерная жизнь понеслась! 25 детишек у меня и 25 детишек у Кили. Воспитки мне знакомы, обе учителя из города, моя – Татьяна Александровна, учитель музыки, всегда с гитарой, темперамент через край, шутки-прибаутки, но хватка железная. Попробуй выскажись не по шерсти! Во втором отряде – Ольга Петровна, историк к историку, ибо она как раз учитель истории. У той темперамент послабже, но метода покруче, орать как потерпевшая на детей не будет, но своего добьётся, ну и творческая. Они подружки, всегда на параллельных отрядах вместе работают. Меня встретили как родственника. Кильку, как близкого родственника. Он, видимо, пробуждает материнский инстинкт, недокормыш, да ещё и добродушно улыбается, ямочками на щеках играет…

В моём отряде много знакомых детей с прошлого года. Девчонки сразу глаза выстроили, парни бодрячком здоровкаются, все в возбуждении. Корпус наполнился шумом, криком, хлопающими дверями, скрипом оконных рам, скрежетом передвигаемых банкеток, периодическими орами ТатьСанны:

– Куда без сменной обуви?

– В туалете не носиться!

– Чемоданы свои наверх в шкаф убирайте!

– Все в холл! Шевелите коленками!

Сразу завертелось всё и закружилось: дежурных по столовой назначаем, идём лагерь изучать, друг с другом знакомимся, активных выбираем, спортинвентарь получаем, сведения всякие с детей собираем, потом на обед строимся… Почему-то принято так! Видимо, если строем идти, аппетит по дороге лучше пристаёт. Вижу, Килька тоже своих повёл в столовую, но он и сам строем-то, факт, не ходил никогда и тут тоже… Велел детям идти за ним ватагой и повторять все его движения. Ну, можно себе представить, какое это было зрелище. Прыг, скок, поворот, на корточки присел, косолапо пошёл, побежал, ламбадой станцевал, ручками похлопал, ножками потопал, задом повилял, волну изобразил, вперёд спиной, а потом кружась. И второй отряд за ним в едином порыве, как стая мартышек, подскакивает, пляшет, кружится и так далее. Как он их быстро приручил! За стол в нашем отсеке столовой Килька уселся взмокшим, проорал «Всем приятно полопать!» и принялся за суп.

Петровна смотрела на своего вожатика с обожанием, а я с ревностью. Ревность не в смысле любви, а в смысле работы. Как он лихо! Я почувствовал себя старым и закосневшим педагогом перед молодым и талантливым лидером детишек. Я знаю этот стиль вожатства. Килька был своим для детей, равным им, говорил на их языке, понимал и принимал их подростковые драмы, въезжал в их тупые анекдоты, ему незападло было вместе с ними танцевать на дискотеке или организовать ночной побег за территорию лагеря с группой особо приближённых. И не то чтобы не было субординации, дистанции, он просто умел быть им другом, партнёром по сцене и собратом по спортивной игре. У меня же стиль другой. Я – старший брат, добрый и весёлый, сильный и внимательный, но скорее режиссёр и тренер. Всех танцевать выгоню, а сам стою со стороны присматриваю. На подростковые откровения мудро отвечал: «Поверь, это всё такая ерунда! Пройдёт!» В футбол с мальчишками не гоняю, лениво, кричу с борта. У меня талант организовывать, руководить. У меня другой стиль. Вот я и ревновал Кильку за стиль его лёгкий и эффективный.

Килька увёл свой отряд ещё куда-то, что-то «успеть до тихого часа позырить». А Петровна восхищённо сказала:

– Я вообще детей после автобуса не видела, они даже чемоданы не распаковали! Этот мелкий их уже чем-то занял, уже всех знает, уже все в грязи, оползали весь лагерь! У Макса мотор в одном месте!

Я-то знаю, что это самая крутая похвала в адрес вожатого, когда детей нет в корпусе и воспитка знает, что они заняты!

В тихий час репетировали концерт. Потом опять по разные стороны холлов. Вечером бенефис Кильки на сцене. Золотая рыбка производит фурор, его кривляние в теневом театре – экстаз, его ария попугая капитана Флинта под сопровождение отвязного танца – оргазм. Я – скромный режиссёр, млел и балдел от того, как он воплощал мои идеи. Килька – красавчик! Дети выли от восторга, когда он появлялся на сцене! Как бы не начать завидовать!

После наша вожатская планёрка, определяем мероприятия на завтра, анализируем прошедший день, под чай с пряниками со второго ужина. Все вожатые возбуждены, разгорячены, некоторые растеряны. Не у всех есть счастливый дар находить с детьми общий язык! Килька взахлёб рассказывает какие-то истории про своих детей, сыпая какими-то прозвищами и именами. Во время самой планёрки он, видимо, оглушённый громким днём, сдулся и заснул… Устал… Колёсико остановилось, и белочка в изнеможении выпала… Мы даже будить его не стали.

Килька

Бабушка в форме СК «Зенит» носилась как ненормальная по зелёному полю, я не могу её догнать и всё тут! Откуда такая прыть у футболистки-пенсионерки? Одно, что вечно на гипертонию жалуется! Бабушка гонит мяч и при этом поёт какой-то жутко-современный шлягер ажно на английском языке! Она бьёт залихватски по воротам, а я уже голкипер! Вроде только что за ней бежал! Конечно, она забивает, так как я спотыкаюсь и падаю в лужу в штрафной зоне, лежу и не дышу, притворяюсь, что умер. Пусть бабка попереживает, что ухайдакала внука! Знаю, что она, испуганная, подбегает ко мне, теребит меня: «Эй, мелкий, ты дышишь хоть? Эй, Макса, ау! Тук-тук! Проснись, пробудись, ясно солнышко! Мне кажется, он не дышит! По любасу придуривается! Киля-а-а!» Хм, бабуля раньше не позволяла себе такого обращения ко мне, она всё-таки учитель литературы, выражается культурно. Что значит, «по любасу»? Что это она меня «мелким» называет? Хочу напугать бабушку, не фиг мне голы забивать! Лежу недвижно, мертвею… И тут понимаю, что забыл, как дышать в натуре! Уже передумал изображать мертвеца, а не получается всплыть, рот открываю в панике, а горло слиплось и спасительный воздух не впускает… Хочу крикнуть бабушке: «Не верь мне, я не мёртвый». Крикнуть не получается, а бабушка злится, и как даст мне по лицу, сразу отпустило. А-а-а-ах! Вздыхаю, холодно только очень…

Открываю глаза, надо мной два ангельских лица: красивое белое-пребелое и обычное серо-буро-малиновое. Первый это Кот, испуганный добела, второе – это Серёга, у него причёска типа ирокеза крашеная.