Текст книги "Meine russische Seele (СИ)"
Автор книги: Совуля
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Ты меня боишься, Василиса, я вижу это. Но уверяю тебя, я сдержу свое слово и не притронусь к тебе. Я пьян, но понимаю, как это важно для тебя.
Голос его был слегка хриплым и уставшим. Беккер расстегнул штаны и повернулся к девушке, попутно продолжая говорить. От пупка шла вниз дорожка из светлых волос, а по бокам четко выраженные стрелки, также ведущие к паху.
– Ты будешь не против, если немец будет спать с тобой в одной постели? – он поспешно отвернулся к шкафу, – Но если ты сама этого захочешь, я пересплю с тобой.
Беккер снова повернулся, держа в крепких руках пояс галифе.
– Герр Беккер, просто ложитесь в кровать и засыпайте. Вы пьяны. И говорите глупые вещи.– девушка не оборачивалась, не смущая ни себя, ни мужчину, но говорила явно раздраженно. Неужели мужчина считает ее настолько распущенной в плане нравов? Хотя, он ведь пьян, наверняка, это алкоголь затуманил разум, лишая возможности мыслить адекватно.
Юная особа отложила постельное белье и легла скраю кровати, подминая удобно платье. Ее ночная сорочка осталась в спальне, туда возвращаться Василиса не горела желанием. Одну ночь могла и перебиться.
Русская разрешила ему спать рядом не потому, что хотела переспать с мужчиной, о таком она сейчас и не думала, слишком зациклившись на собственной обиде. Беккер, спящий рядом, не позволил бы ей расслабиться окончательно, снова разреветься. Когда человек остается наедине, мысли начинают слишком навязчиво крутиться в голове, и если их вовремя не отогнать, то можно довести себя до состояния истерии. А Вася не истеричка и никогда такой не была, она могла удержаться, когда того требовала ситуация. Этой самой ситуацией для нее должен был стать офицер.
Девушка подбила под голову мягкую подушку, обнимая ее и прикрывая глаза, показывая всем своим видом, что намерена уснуть, а все эти глупые разговоры стоит отложить до утра.
– Рихард.. Каковы будут последствия сегодняшней драки? Вас накажут? Понизят в звании? Или ничего не будет?
– Без понятия, – Пробубнил Рихард сквозь боль в губе, – Я поднял руку на своего генерала, защищая русскую пленницу. Для нас это низко и ничего хорошего не несет за собой. Я защищал врага.
Он перевернулся набок. До этого он будто скованный лежал на спине.
– Я все равно буду наказан…
И даже зная, что его могут завтра пристрелить за своеобразную измену, голос Беккера был спокойным. Грустным, но спокойным. Он тяжело сглотнул, представляя свое утро. Мужчине не хотелось покидать русскую, так что он аккуратно положил руку рядом с ее головой, тихонько поглаживая колоски пальцем.
– Василисс, если что-то случится, останься с Яхнэ. Она поможет тебе.
Он убрал руку и отвернулся в другую сторону, прижимаясь к краю кровати. Девушка внимательно слушала рассказ мужчины о том, почему эта ситуация так или иначе повлечет за собой наказание. Юная особа задержала вздох и, услышав скрип кровати, который знаменовал то, что офицер передвинулся к краю кровати, перевернулась на другой бок, скользя взглядом по спине мужчины
– Зачем вы защитили меня, Рихард?– она чувствовала себя виноватой, сама повела себя безответственно, даже не закрыла дверь, хотя знала, что в этом доме лучше использовать дверной замок, целее будешь.
Василиса перевернулась на спину и заняла сидячее положение. Девушка перекинула наперед колоски, развязывая ленты, расплетая волосы.
– Это твои рассказы о том, что мы спали, виноваты в случившемся. Об этом говорил генерал. Он сказал, что ты будешь рад присоединиться к нам. Что ты заставлял меня стонать не один раз..– Вася положила ладонь на плечо мужчины, надавливая на него, переворачивая на спину. Русская придвинулась к нему, проводя пальцем по подбитой губе.
– Завтра она начнет опухать,– девушка едва ощутимо надавила на губу, оттопыривая, чтоб получше осмотреть рану,– Нужно обработать рану. Я схожу к Яхнэ на кухню. Попрошу что-нибудь для вас.
Юная особа поднялась на ноги и, оправив платье, вышла из спальни. Беккер начал подгрызать костяшки пальцев, сжатых в кулак. Ему не было страшно за себя, он волновался за трех женщин в его доме. Что будет с ними?
========== Глава 13 ==========
Яхнэ уже ушла отдыхать, так как время было позднее, Василиса смогла найти только те же кубики льда, которые и принесла в пиале.
Девушка присела на кровать со стороны немца, убирая волосы у лица, заставляя их за уши, прежде поставив пиалу со льдом и тряпку на прикроватную тумбочку. Василиса взяла его кулак в свои ладошки, пытаясь разжать пальцы Рихарда, дабы осмотреть хорошо сбитые в кровь костяшки.
– Знаете, дети обычно часто падают, ударяются, получают ссадины, сбивают коленки. Они тогда плачут. У моей мамы много детей. И всех нас она жалела одинаково.– юная особа приблизила ладонь к лицу и легко подула на каждую ранку, после едва ощутимо прикасаясь губами, как бы целуя,– Вот.. Я поцелую и все пройдет. И болеть перестанет. Глупость, но почему-то она всегда помогала. Болеть начинало меньше.
– Моя мать делала так, пока мне не исполнилось семь лет, – Рихард слабо улыбнулся, устремляя мечтательный взгляд в центр лепнины на потолке. Рихард вздрагивал на каждый короткий поцелуй девушки, пытаясь скрыть своё желание. Область ширинки совершенно непристойно приподнималась.
Мужчина помнил, как часто он приходил домой с разбитыми коленками и исцарапанными об ветки деревьев руками. Мать всегда жалела его, а мальчик только отпихивался, пытаясь казаться сильным и самостоятельным. Он как и сейчас гордо задирал нос и хмыкал.
Василиса улыбнулась, после чего оторвала от тряпки продолговатый кусок и обмакнула в воду, которая образовалась в пиале из-за таяния льда.
– Я перевяжу вам руки, так никакая зараза не попадет в раны. Не хотелось бы, чтоб она вдруг начала гноиться,– девица отвлекала офицера разговорами, в то время как сама ловко обматывала ладонь этим лоскутком, дуя на рану, если офицер начинал шипеть от боли.
Девушка проделала все те же манипуляции, но уже с другой рукой, после сложив их рядом, любуясь результатом, удовлетворенно кивая сама себе. Русская взяла небольшой кусочек льда и приложила его рядом с разной на губе, стараясь снять воспаление.
– Рихард.. А что если убежать? Из страны. До утра. Вы сможете? Сможете скрываться?– пленница была вполне серьезна в своих словах. Вася не хотела терять мужчину, не сейчас, когда только-только стала к нему привязываться, теперь это будет больно.
– Я не трус, чтобы сбегать. Я приму наказание, каким бы оно не было, Василисс, – произношение ее имени вновь изменилось.
– Это все не поможет мне сейчас. Знаешь,что делают с провинившимися солдатами? Без понятия? Их избивают до полусмерти, а затем бросают. И если он встанет, сможет вернуться домой, то будет прощен… Это ждет и меня, если же они не застрелят меня немедленно.
Он говорил хриплым усталым и одновременно ласковым голосом. В голове гулял страшный смерч. Мысли о том, что его могут убить и Василиса в его постели прямо здесь и сейчас, смешивались в одно целое, и Беккер не знал, о чем думать лучше: о предстоящей экзекуции или о НЕЙ?
– Если все будет совсем плохо, то вас известят об этом в телеграмме, она прибудет к ужину. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Василисс.
Василиса отложила лед и вытерла влажные пальцы об оставшийся кусок тряпки, делая это медленно, явно задумавшись о чем-то, но не спеша делиться своими соображениями с офицером. Девушка задержала вздох, а после склонилась над мужчиной, сжимая пальцами его подбородок, буквально насильно заставляя Беккера смотреть на себя.
– Даже если все будет плохо… Ты не умрешь. Ты должен вернуться домой. Потому что я буду ждать тебя здесь. Не смей умирать!– юная особа выглядела обеспокоенно, но старалась говорить уверенно, дабы внушить эту уверенность и в офицера. Она буквально приказывала ему. В конце ее голос предательски дрогнул, а глаза заблестели от слез.
Вася не хотела себе признаваться в том, что ей симпатичен этот немец, что она не желает его терять, но одна только мысль о том, что Беккер умрет сводила ее с ума, заставляя нервно кусать губы, от чего они становились только пухлее.
– Я не хочу.. Ты мне нужен.– девушка провела подушечкой большого пальца по острым чертам челюсти, а точнее по бороде,– Ты обещал мне, что мы будем танцевать вальс до смерти. Я не думала, что это закончится так быстро.
Юная особа не знала, что будет с ней, если офицер и вправду умрет. Нет, она догадывалась, ее отправят снова в концентрационный лагерь. Если Вивьен вместе с русской еще смогут там существовать некоторое время, то Яхнэ – вряд ли. Она довольно стара по меркам немцев, ее могут убить почти сразу.
Он смотрел и тонул в её глазах, проклиная русскую красоту. И если ему уготована не смерть от пули завтрашним утром, то он вытерпит все издёвки и избиения на полигоне. Одни её слова о вальсе, о том, что она будет ждать его возвращения и что он нужен ей, вселяли в Беккера нечеловеческую надежду и готовность терпеть. Он потянулся замотанной рукой к лицу девушки и смахнул пару слезинок, нежно и в то же время робко проводя ладонью по её щеке. Брови Беккера сами по себе шли наверх от тоски. Он медленно и ненавязчиво потянул к себе Василису и уложил рядом с собой. Положив ее голову к себе на грудь, мужчина стал аккуратно перебирать её золотистые локоны, накручивая иногда на пальцы и отпуская.
– Если они сочтут меня хорошим офицером и не расстреляют, обещаю, Василиса, я вернусь домой .
Сердце билось в бешенном ритме, а дыхание срывалось. Голос, доносящийся ушам пленницы прямо из груди офицера, звучал всё так же хрипло. Рихард устал. Он закрыл глаза и провалился в сон.
Василиса опустилась на кровать рядом с мужчиной, прикрывая глаза. Его сердцебиение, такое быстрое, но оно все равно успокаивало, усыпляло. Девица подложила под щеку ладонь, тихо вздыхая. Она не хотела отпускать мужчину завтра утром на работу, была готова удержать его любыми средствами рядом с собой, даже если его придется привязать к кровати. Но все это такие глупости.. конечно, пленница ничего не сделает, она еще могла трезво оценивать ситуацию, понимала, что если Беккер не явится на работу, то наказание застигнет его дома и наверняка это будет пуля.
Мужчина пообещал вернуться, это вселяло тень надежды, и Вася смогла уснуть со спокойной душой.
========== Глава 14 ==========
Проснулся Беккер незадолго до восхода солнца. Он аккуратно вытащил руку из под русской и тихо подошёл к шкафу. Пока он застегивал пуговицы на одежде и некрепко завязывал галстук, глаза его неотрывно любовались красавицей, лежащей в его постели. Только что выступившие солнечные лучи скакали по её золотым волосам, ослепляя на короткое время офицера. Утром она выглядела так умиротворенно, тихо посапывая в кровати, едва озаренной солнечными лучами. Казалось, что вчерашнее им только приснилось, дурной сон. Но, увы, все это было правдой. Офицер мог больше не вернуться домой, а девушка.. каждая из женщин в доме теперь была под угрозой.
Одевшись, Беккер почти на мысочках подошёл к спящей и укрыл её ноги одеялом. Это утро было совершенно не таким, как обычно. Он не пошёл в ванную, не пошёл и в столовую. Яхнэ поймала его в дверях прихожей. Её глаза полнились скорбью и слезами. Женщина утерла их передником и всхлипнула: ” Риша, вернись домой”. Мужчина поцеловал её в макушку и отодвинул в сторону. Он гордо вышел из тени в яркий свет. Солнце нещадно палило в спину. Машина уже заждалась…
Вася спала недолго, пробуждение было тяжелым, голова гудела, она с трудом поняла, где находится, еще сложнее было вспомнить, почему она в спальне офицера, но постепенно все картинки собирались в единый пазл. Девушка спохватилась и тут же соскочила с кровати, подходя ближе к часам, внимательно всматриваясь в них. Юная особа опоздала, она даже не провела его…
Представ перед главнокомандующими и тем самым генералом, Беккер стиснул зубы и прикрыл глаза. Будь у него возможность, ещё бы навалял этому кожаному мешку с жиром и похотью. Мужчины за столом начали обсуждать и обговаривать всё дело. Они уже были в курсе всего, что произошло. Кое-где генерал успел приврать, но это даже сыграло на руку Беккеру и Василисе. Сказав, что она была страшной уродиной и сама полезла к нему, хряк спас Васю от проверки. Никому не было дела до страшилки.
– Избить! – гаркнул главнокомандующий и хлопнул папкой с бумагами по столу.
Беккер понурил голову. Как несносный пятнадцатилетний мальчишка, которого ругает мать за позднее возвращение домой, но Рихард тихо улыбался. Его вывели на полигон и призвали десять крепких рядовых. Парни хищно уставились на задумавшегося одинокого офицера посреди площадки.
“Значит не смей умирать, говоришь?”
Резкий удар в челюсть выбил немца из транса. Он пошатнулся назад, но не упал. Мужчина умел крепко стоять на ногах. Парни начали окучивать молодого офицера, молча ударяя того в грудь, плечи, лицо. И Рихард молчал. Он ни разу не вскрикнул и не застонал, лишь выдыхал и вдыхал, когда удары были слишком сильные. Его буквально пускали по кругу как мяч. Плотное кольцо обхватило его и гоняло по сторонам, постепенно сбивая с него эту спесь. Они всячески кидали его на землю, чтобы он лёг и не встал, кто-то даже шептал: “liegen, ergebt Euch!”, но Беккер продолжал вставать как неисправная кукла. Рядовые пинали его до того, что Беккер начал сплевывать кровь. Если он продержится меньше положенного срока, его либо понизят до рядового, либо убьют, если он сам того пожелает. Поняв, что офицер ни за что не успокоится, пара парней решили сломать ему что-нибудь. Один на всякий случай держал свободную руку офицера, а еще два готовились ломать ему правую руку. Что ж, успешно. Беккер шикнул и зажмурился. Но не от боли, тела он своего не чувствовал, а звук ещё вполне. Когда его отпустили, мужчина медленно встал, качаясь и оступаясь иногда, но он стоял. Солнце также решило ударить ему, но попало точно в голову. Рихард упал без чувств на песок.
– Отправьте телеграмму его семье, – проговорил чей-то голос, убирая пальцы от шеи офицера. Этим голосом оказался Шнайдер. Он чувствовал еле ощутимый пульс Беккера, но соврал.
Тело так и осталось лежать на полигоне до обеда. Там Рихард очнулся впервые. Он был слишком слаб, чтобы подняться, а внутри словно выгорело что-то важное. Поэтому он просто закрыл глаза и тут же провалился в темноту сна… Он протерпел полчаса избиений. Этим можно было гордиться. Полчаса непрерывных ударов по всему, что попало. Беккер глубоко дышал и постанывал. Да, это больно, возвращаться почти с того света. Глаза были закрыты, он старался ни о чем не думать. Сознание путалось, перед закрытыми глазами пульсировала и переливалась мутными цветами темнота. Руки и ноги похолодели, стали ватными, к горлу подкатила тошнота. Мерзкий холод взбирался все выше, голова налилась свинцом, стало тяжело дышать, кровь гудела в ушах, и он понял, что совсем не чувствует собственного тела. Рихард попытался открыть глаза – и не смог. Или это зрение подвело его?
День тянулся медленно, словно специально, солнце безбожно опаляло землю и, казалось бы, ясный день должен стать чем-то хорошим, что вызывает улыбку, но юной особе казалось, что в доме как-то неожиданно стало мрачно. Ей постоянно хотелось раздернуть шторы, но как только она обращала на них свой взгляд, то понимала – они и так раскрыты.
Василиса занялась тем, чем обычно занимался немец – русская полила цветы в саду, она не догадывалась о том, что это сад его матери, но понимала, что он важен для мужчины, раз тот так трепетно заботился о растениях. Завтракать девушка не стала, попросту не смогла, кусок в горло не лез. Пускай юная особа и не показывала этого, выглядела излишне спокойной, даже в некоторые моменты безразличной, то внутри разгоралась настоящая буря. Пленнице казалось, что сидеть без дела – сродни самоубийству, ведь иначе она просто накрутит себя, доведет до очередной истерики.
Вокруг была только темнота, и он чувствовал, как с каждой секундой мучительно слабеет и как никогда острое чувство одиночества свело нутро, скрутило что-то еще живое внутри в один холодный склизкий ком. Угасающее сознание пронзил ужас, дикий, первобытный, от которого хотелось выть и бежать, спасаться и прятаться, но – мягкие когти сдавили горло – он не мог даже пошевелиться. Хотелось рыдать, но и на это не было сил. Невидимая лапа сдавила горло сильнее – казалось, прошла целая вечность…
…И он понял, что снова видит. Его налившиеся кровью глаза наконец открылись. Мужчина с горем напополам поднялся с песка и побрёл в сторону дома.
Перед обедом, как и говорил немец, посыльный принес телеграмму. Ее забрала Яхнэ, как самая старшая в доме, она же ее и читала. Вася не хотела верить в то, что мужчина мертв. Он ведь обещал ей вернуться домой, девушка все еще его ждет. Она видела, как тяжело старой кухарке, девушка старалась ее поддержать, старалась убедить в том, что это ошибка. Их офицер наверняка остался жив, он вскоре обязательно вернется домой. Вечер девушка провела с Яхнэ и Вивьен время до вечера, после отправляя женщин спать. Русская не знала, вправду ли они уснули, но все разбрелись по своим комнатам, в доме стояла почти гробовая тишина. Юная особа раз за разом просматривала строки телеграммы, она знала, что в ней написано, но самостоятельно ни слова разобрать не могла, поэтому просто в который раз бесцельно осматривала лист с напечатанным текстом. Так и придремала, организм вымотался за день. Василиса так и не поела, зато нервничала много, но боялась она не за себя, за Рихарда, если то, что написано в телеграмме правда, то девушка ни за что его не простит.
Телеграмму давно уже доставили, а время перевалило за полночь. Беккер упал в прихожей без чувств. После того, что с ним произошло, он смог пройти пятнадцать километров до дома.
Юная особа проснулась от глухого шума где-то в стороне двери. Вася знала, что это он, она знала, что немец обязательно вернется. Девушка подскочила с дивана в гостиной и побежала ко входной двери. В прихожей она наткнулась на бессознательного Беккера. Пришлось разбудить Вивьен и Яхнэ, одна хрупкая русская его бы точно не дотащила, а нести пришлось далеко, в спальню. Юная особа заметила сразу, что рука мужчины посинела и опухла, наверняка, была травмирована, поэтому приказала женщинам быть осторожными, мало ли, что еще может быть повреждено.
Василиса диву давалась, как офицер в таком состоянии смог пешком дойти домой, другой на его месте скорее смирился со смертью, но не Рихард, он ведь обещал. Девушке пришлось вспомнить все то, чему она обучилась у отца. Юная особа откинула переживания, у врача не должно быть никаких эмоций. Точными выверенными движениями она обрабатывала раны, накладывала швы на рассеченную бровь, губу. Если мужчину били, то велика вероятность ушибов внутренних органов, первое и самое верное, что могла сделать русская – положить на его живот холодный компресс, а дальше оставалось только надеяться, что жизненно важные органы не были повреждены сильно. Вася сделала шину на руку мужчины, пришлось отломать ветку от дерева в саду, но это несущественная плата за здоровье.
Она не могла покинуть дом, так как абсолютно не знала города, девушка составила список лекарств, которых не было в домашней аптечке, и отдала его Вивьен утром, чтоб та сходила в аптеку. Юная особа не отходила от офицера ни на шаг, следя за его состоянием.
–Лишь бы очнулся..– единственное, что постоянно твердила девица, наматывая круги по спальне мужчины, сложив ладони у груди, словно молится. Хотя, это было и вправду так, в тот момент русская вспомнила все молитвы, которые только знала.
Василиса не хотела думать о том, что будет дальше, когда мужчина все же очнется. Сейчас она просто надеялась на то, что Рихард останется в живых, а Вивьен быстро принесет необходимые лекарства.
Девушка присела рядом с офицером, накрывая его ладонь своей, поглаживая ту едва ощутимо подушечкой большого пальца
– Держись, ты обещал мне.. Я знаю, что ты сильный. А эти травмы.. сущие пустяки. Я вылечу тебя, Рихард. Главное, живи.– юная особа тяжело вздохнула, переводя взгляд на часы, пытаясь понять, как давно Виви ушла за лекарствами.
Мужчина вздрогнул всем телом и судорожно втянул воздух, по старой привычке попытался вскочить – и тут же пожалел об этом. Тело не слушалось, кости ломило, будто по нему проехался танк, голова раскалывалась. Он не понимал, что происходит и где находится, и сколько времени прошло. Вокруг пахло лекарствами, а над ним что-то шуршало, и постоянно противно бряцал то ли колокольчик, то ли еще что… И от этого звука нахлынули воспоминания, от которых Рихард мучительно застонал. Ясно было одно – он жив.
Мужчина приоткрыл один глаз и смутно различил какое-то золотое пятно в темноте… его дома? В голове что-то щелкнуло и все встало на свои места. Драка, ночь с русской, наказание и… он не помнил, как добрался до дома. Рихард с трудом разлепил пересохшие губы и прохрипел:
– Я сдержал свое слово?
Василиса почувствовала, как напряглись все мышцы мужчины, он очнулся, это точно, девушка невольно придвинулась ближе, внимательно всматриваясь в лицо немца. Она не шумела, не пыталась радоваться, обнять его, не предпринимала ничего, что могло бы сейчас потревожить ее больного, хотя с ее губ наконец-то сорвался вздох облегчения.
Девушка ждала, пока немец откроет сам глаза, хотела проверить, нет ли у него сотрясения мозга, или, чего еще хуже, серьезных ушибов головы. Юная особа приложила палец к губам Рихарда, призывая его этим жестом к молчанию, быстро поясняя почему.
– Тш, не болтай много, шов может разойтись. Тебе будет больно, очень. Буду шить по живому, больше у меня обезболивающего нет,– русская едва заметно улыбнулась и, наклонившись к офицеру, легко коснулась его губ, как бы в благодарность за сдержанное общение.– Да, ты дома. Это твоя награда. Я восхищаюсь тобой.
Как бы Вася ни хотела говорить по существу, болтала она все же много, но.. женщина, что с нее взять-то?
Пока Рихард находился в странном состоянии. Разум ещё не до конца понимал, что происходит, и Рихард начал бредить. Он пытался говорить о цветах, но нёс несусветную чушь, переплетая это с духами, колокольчиком и битвой англичан с солеными огурцами. Взгляд его был серьезным, о старался смотреть на Василису, но на деле он пялился в потолок, рьяно доказывая, что если бы не китайский начальник, англичане непременно бы проиграли битву, ведь огурцы объединились с кроликами из Чехии.
Девушка ожидала, что мужчина может начать бредить, поэтому предусмотрительно включила в список лекарств и успокоительное. Ему нужно отдохнуть, чтоб все в голове встало на свои места, нужно еще немного времени, Беккер слишком рвется в жизни, его организм не поспевает за рвением хозяина.
Юная особа подняла глаза на часы, нервно закусывая губу. Неужели, с Вивьен что-то случилось? Может, она заблудилась? Тогда почему так долго? Девушка перевела взгляд на немца, недовольно хмурясь. Он говорил полную чушь, а Васе искренне хотелось задушить его подушкой, чтоб мужчина замолчал и не мучился, как говорится. Но она не была настолько милосердна, поэтому оставила офицера страдать, до тех пор, пока служанка не вернулась с пакетиком нужных скляночек и пластиночек, а так же бинтов, ваты и шприцов.
Юная особа вколола немцу успокоительное, оно должно было его усыпить до вечера, тем временем и сама Василиса смогла немного передохнуть после ночного бдения над кроватью Рихарда. Девушка наконец-то спокойно поела, подремала пару часов, а когда проснулась, время неумолимо близилось к закату. Яхнэ по просьбе русской варила легкий бульон, пока что это единственное, чем можно было питаться офицеру. Юная особа поставила на поднос тарелку с бульоном, положила ложку и пару салфеток, после чего отнесла все это добро в спальню Беккера, поставив на прикроватную тумбочку. Непринужденно просыпаться под аромат еды не так уж плохо, хуже, если бы мужчину кто-нибудь насильно разбудил.
========== Глава 15 ==========
Беккер не помнил поцелуя, не помнил её слов, своего бреда. Он силился встать, поднимался на локти и тут же падал обратно на спину из-за сломанной руки. После укола с успокоительным мужчина провалился в забытье и проспал до вечера. Часов в восемь сознание начало возвращаться к офицеру вместе с манящим ароматом мясного бульона.
Василиса и рассчитывала на беспамятство мужчины, когда он очнется, иначе пришлось бы слишком многое объяснять, а понять некоторые вещи она и сама не в состоянии. Девушка присела рядом с мужчиной, задумавшись о том, что будет дальше. Беккер поправится, в этом она не сомневалась, русская приложит все свои усилия, а что потом? Он вернется на работу? После того, как его объявили мертвым? Вряд ли..
Он с трудом разлепил глаза и посмотрел на Васю. Она сидела на краю кровати, задумавшись о чём-то. Почему она заботилась о нем, ну почему? Немцу не дано был понять этого. Он тихонько подцепил её ручку своими длинными пальцами и накрыл сверху большим, поглаживая и обращая на себя тем самым внимание. Рихарду его сейчас не хватало. Он был слаб и несчастен.
– Я лежу здесь, как слабый старик, – прохрипел мужчина и сразу закашлялся.
Девица обратила свое внимание на то, что офицер очнулся лишь когда он прикоснулся к ее руке, юная особа опустила на него глаза и тихо рассмеялась, мотнув золотой копной волос.
– Нет, от стариков неприятно пахнет, от вас пока еще нет. Вот как начнет, я тут же буду называть вас стариком,– юная особа вздохнула,– Но лучше бы вам помолчать, берегите силы и свою губу. Она, наверняка, болит.
Беккер вслепую водил руками, пока Василиса не взяла его за запястье и не вложила ему в руку пиалу. Он пил так, словно умирал от жажды, неосторожно и судорожно. Струи бульона стекали по шее, и ниже, по широкой груди – даже после наказания мужчина был в отличной форме. Рихард выпил всё до дна. От тихого голоса девушки, от звуков природы за окном, а может быть, от тёплого бульона, но жар в его теле постепенно успокаивался. Обессиленный, он протянул тарелку Васе и снова рухнул на постель.
Девушка взяла салфетки и быстро останавливала эти ручейки, аккуратно стирая их с тела.
Ей стоило принести для Рихарда сначала воду, чтоб он утолил жажду, но юная особа об этом не подумала, совсем позабыв о питье, хотя это важная составляющая выздоровления, особенно из-за того, что мужчина потерял достаточное количество крови.
– Как долго я спал? Как я вернулся домой? Ты выглядишь уставшей, – он снова взял её руку.
Женское тепло, нежная кожа, больше похожая на лепесток розы. Всё это сейчас заставляло Рихарда жить и стремиться к жизни. Он вернулся ради неё. Вытерпел всё. И немец был не готов вот так просто все оставить.
– Даже в таком виде ты прекрасна. Люблю твои золотистые волосы, Василисс…
Василиса отставила пиалу на поднос и уже собиралась подниматься, но рука офицера остановила ее, девушка решила помедлить, оставшись рядом с немцем, вторую ладонь прикладывая к его лбу, оценивая, спал ли жар.
– Вы просыпались этим утром, если помните. Начали бредить. Я вколола вам успокоительное и жаропонижающее. Вы проспали до вечера. Если в общем, то один день. Не так уж много. Я не знаю, как вы добрались к дому. Мне тоже это интересно. Но я нашла вас в прихожей без сознания и с многочисленными травмами. Поэтому будьте осторожны в движениях, я еще не уверена, что определила все, мало ли, может, у вас поврежден орган или так же сломаны ребра.– русская отстранила ладонь от лба, шумно выдыхая, жар уходил, это радовало, но надолго ли?
Юная особа заправила пряди у лица за ухо, едва заметно улыбаясь на слова офицера, скорее даже несколько смущенно.
– Я не устала. Мне удалось подремать пару часов и даже поужинать. Не беспокойтесь. Господин Беккер.. Разве вы любите исключительно мои золотистые волосы?
Из дальнейшей речи Васи мужчина понял только несколько слов. Мало того, что он плохо знал русский, так еще и после длительного наказания его голова успевала что-то соображать на русском. Он опустил взгляд на бедра девушки и о чем-то задумался, вспоминая возвращение домой короткими отрывками.
–Я думаю, пришел я сам,– он нахмурился и тихонько закусил губу, продолжая вспоминать.
Он плелся по середине проезжей части, игнорируя машины. Черная офицерская форма была покрыта толстым слоем пыли, рукава рваные, воротник болтается на нитке.
Василиса задумалась над словами мужчины по поводу его возвращения домой, наверняка, он сделал это сам, его форма выглядела ужасно, но, с другой стороны, вряд ли человек с такими травмами мог так долго идти самостоятельно. Девушка сжала его ладонь, но быстро опомнилась и ослабила хватку, шумно выдыхая.
– Прости.. Может, и сам. Скорее всего. Мы получили телеграмму о твоей смерти. Но я не хотела в это верить. Ведь ты обещал, – юная особа прикоснулась свободной ладонью к щеке мужчины, тихо усмехаясь каким-то своим мыслям.
Насколько быстро и сильно она привязалась к Рихарду.. Живи она в своей деревеньке, за такую связь ее давно бы обозвали немецкой подстилкой, шлюхой, этому есть множество названий, а тут, вдалеке от дома и осуждающих взглядов она могла позволить себе просто любить, не обращая внимание на то, что офицер должен быть ее врагом.
– Не только волосы… Когда я увидел тебя, Василисс, я… – он замялся, – Я хочу пить. Принеси мне воды, пожалуйста .
Весь покрасневший от смущения Рихард поспешно отвернулся и стиснул зубы. Острые скулы нервно подрагивали.
Вася вышла в кухню за водой, заодно относя туда поднос с грязной посудой и сообщая Яхнэ, что Беккер пришел в себя и все же поужинал. Вернулась она быстро, держа в одной руке небольшой графин со свежей водой, а в другой стакан. Когда девушка наконец вернулась, немец буквально выпалил следующие слова: « Ты небесраслиична мние, Василисс». Девушка немного не ожидала, что немец ей вот так вот все прямо выскажет, хотя этот факт был слишком очевиден, иначе зачем бы мужчине вступаться за простую пленницу, зачем ему терпеть наказание и возвращаться домой, вися на волосок от смерти.
Русская снова присела рядом с ним, наливая воду в стакан, при этом мягко улыбаясь.
– Я знаю, Рихард. Тебе нравится моя внешность. Но не я. Ты ненавидишь меня. Потому что я русская. Это плохо.– она подбила под спину немца еще одну подушку, чтоб тот был в полусидячем положении, после чего поднесла к губам стакан с водой,– Пейте, но не спешите. У вас его никто не отберет.
Василиса не считала, что Беккер сейчас выглядит слабо, беспомощно, скорее наоборот, в ее глазах он совершил подвиг, поэтому теперь девушка старалась заботиться о немца, ведь обещала, что если тот вернется, то она будет его ждать, не откажется, не испугается.
