Текст книги "Meine russische Seele (СИ)"
Автор книги: Совуля
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Пролог ==========
Война началась неожиданно, точно так же и известило радио 22 июня 1941 года. Голос диктора ни разу не дрогнул, словно он говорил не о начале чего-то страшного и необратимого, а о погоде на день грядущий. Верно, Советский Союз был слишком уверен в себе, за что и поплатился. А ведь многие до последнего были уверены, что война не начнется, а когда она началась, твердили, что это не столь важно.
Война ворвалась в судьбы людей так молниеносно, что картина мирного солнца сменилась на солнце опалённое войной. Германия ворвалась на территорию СССР без предупреждения, оставив людей без выбора и мирной жизни.
Жизнь в глубинках шла своим чередом, ведь всем казалось, что эта «война», принятая за сказочку, которой пугали детей, что-то далекое, да и никогда не доберется до столь маленькой деревушки, которую на карте можно было отметить точкой, максимум небрежной закарлючкой ребенка. Но людей стали забирать на фронт, массово, сначала только мужчин призывного возраста, а после всех, кто мог держать оружие, о том, чтоб уметь с ним обращаться и речи быть не могло. Правительство пыталось одолеть врага количеством, часто проигрывая даже в этом. Теперь война коснулась каждой семьи, а когда-то ясное небо затянулось серыми облаками печали и скорби.
Семья Василисы не смогла избежать подобной участи, ее отец Иван Журавлев отправился со всеми на фронт, правда, оружие ему держать не пришлось. Он был деревенским фельдшером, закончил в свое время медицинский университет, один из лучших в стране, продолжая дело своего отца, посему его руки могли только штопать людей, спасая их от заражения и смерти в полевых условиях. На плечи Марии свалилась вся ответственность за семью, а ведь в деревеньках, особенно столь отдаленных от города, каждая вторая семья была многодетной, так что на счету родителей Васи насчитывалось около восьми детей. Конечно, там за ними особо никто не следил при таком количестве, они часто погибали. Мать девушки в шутку говорила: «Я беременела, рожала, а после снова беременела… Твой отец сходил с ума из-за моих ножек». На самом деле Марию в деревне считали ведьмой, и на это было две причины. Во-первых, женщина была красива, поэтому рядом с ней всегда крутились молодые люди, а она ловко вертела ими так, как сама того хотела. Отец тоже добился благосклонности не сразу, ему пришлось еще погоняться за этой молодой горделивой ягозой, прежде чем она ответила на его предложение согласием. Ему нравились ее изящные ножки… Подобные фетиши всегда считались чем-то из ряда вон выходящим, грязным, поэтому подобное пара скрывала. Во-вторых, у Марии и Ивана рождались исключительно девочки, был один мальчик, но он не дожил и до пятимесячного возраста. Странно то, что дите умерло в семье известного на всю деревню фельдшера, это несколько подорвало его авторитет.
Василиса была старшей дочерью в семье, поэтому всячески старалась помогать матери, но все же жизнь в глубинке претила ей, девушка, как и вся молодежь того времени, рвалась в большой город, решив его покорять. На самом деле юная особа всегда знала, что перед ней стоит скудный выбор дальнейшего своего пути: стать медсестрой и пойти по стопам отца, либо же стать учителем французского и пойти по стопам матери. Однако девочка уже давно определилась с мечтой.
В их деревне с недавнего времени появилась женщина, которая, как позже оказалась, раньше выступала в балетных труппах. Конечно, вся малышня собиралась у ее дома, дабы послушать занимательные рассказы о большой сцене, свете софитов, блистательных нарядах, но дальше рассказов это все не заходило, так как строгие родители не желали, чтоб их дети занимались подобной ересью. А Вася сбегала после уроков к Надежде Александровне, дабы в очередной раз просмотреть старые альбомы с фотографиями, научиться новым движениям, показать, сколько она уже научилась крутить фуэте. Маленькая плутовка мечтала хотя бы на немного приблизиться к своему идеалу, но неразвитый детский организм быстро уставал, давал сбои, перегруженный полученной информацией, отчего девчонка валилась с ног, негодовала, поднималась и продолжала дальше.
Это упорство в дальнейшей ее судьбе сыграло огромную роль, ведь благодаря ему она смогла убедить родителей, что ей нужно отправиться в город, дабы поступить в училище. Поэтому еще до начала войны юная особа покинула стены родного дома, променяв
их на манящую жизнь в большом городе, настолько далеком от ее родного, что посещать дом Вася могла исключительно на каникулах и то не долго, дорога отнимала уйму времени.
Год обучения танцам в училище пролетел незаметно, а дальше эвакуация. Стены школы покинули многие профессора и ученики, напуганные происходящим, а так же призванные оборонять родину. Ах, если бы только Василиса знала, что уж лучше сбежать, подобно трусу, чем остаться, она бы так и сделала, но гордость не позволяла, тем более девица знала, что может помочь. Отец видел в старшей дочери замену себе, поэтому обучал ее своему делу с ранних лет, а Вася всегда была хорошей ученицей.
Но теперь девушка могла применять свои знания исключительно для помощи одногруппницам, которые попали вместе с ней в плен. Во время эвакуации немецкие войска перехватили машины, губа не дура, знали ведь, садюги, что тут много молодых красивых девушек, других и не брали в подобные школы. Кто пытался сбежать, тех пристрелили сразу, а тех, кто не проявил особого сопротивления, погрузили в машины и повезли куда-то. А куда… Вася не знала, ни сколько они едут, ни тем более куда, поля сменялись лугами, лесами, городами. Девушка устала считать, сколько городов они проехали, прежде чем услышала из разговоров фашистов о том, что вскоре они будут на месте. Мать всегда говорила, что нужно знать языки тех народов, которые окружают нашу страну, а в особенности вражеский, поэтому обучала дочь так, как сама знала. Читала Василиса плохо, но на слух некоторые фразы, отрывки, отдельные слова воспринимать и понимать могла. От этой невкусной баланды жутко крутило живот, хотелось чего-нибудь сытнее, но стоит радоваться хотя бы тому, что их не морят голодом, ведь вполне возможен и подобный исход.
Вскоре она увидела длинную стену, которой, казалось бы, не было конца и края, а под ней были высажены розы, что-то наподобие чайной, но только более красной. На момент с губ юной особы сорвался короткий смешок, больше похожий на предвестник истерики, еще бы, она уже почти год не видела родных, не знала как они там, знала только то, что отца взяли на фронт фельдшером. Наши ребята там гибнут, а тут… тут розы цветут… Внешность бывает обманчива, это первое, что пришло в голову Васи, она понимала, что подобная наружная красота лишь прикрытие для тех грязных дел, которые проворачиваются за этими высокими стенами лагеря. Откуда она поняла, что это лагерь? По тем же разговорам неосторожных немцев, которые не стеснялись обсуждать девушек, взятых в плен, ситуацию в стране, собственных семьях. Наверное, были уверены в том, что глупые курицы ничего не сообразят.
Не все немецкие офицеры поддерживали решение Адольфа Гитлера. Были и те, которые были вынуждены участвовать в войне, потому что в них текла немецкая кровь. Они принадлежали своей расе и их предки никогда бы не простили им отказ от поддержки.
Беккер был одним из таких офицеров, который не был на стороне Адольфа Гитлера с точки зрения политических взглядов, но вынужден быть действующим офицером, потому что на полях сражениях погибала его раса. И он был вынужден подчиняться командованию и отдавать приказы, разрабатывать стратегии. Он был верен Германии, веря в её нерушимость, но внутри себя он был человеком, который имел человечность. В 1943 году он вернулся в Берлин. В свою родную квартиру, которая досталась ему от родителей. Его отец был военным, а мать учителем немецкого языка. Оба родителя были немцами, так что по венам мужчины текла чистая арийская кровь, но с раннего детства мальчик обучался русскому языку, так что он неплохо говорил на нём. Отец не одобрял такие уроки с матерью, но всё происходило тайно. А если не пойман, то и не доказано. Почему мать учила его русскому языку? Возможно, что причиной стал русский солдат, в которого мать была влюблена в своей юности, он и научил её этому. Но смешение кровей не допускалось в семье его матери, так что свою жизнь она посвятила отцу мальчика. Была ли между ними любовь? Вряд ли. И мальчик часто видел то, как мать плакала.
Его отец был строгим и морально невыносимым человеком. Частично мужчина перенял качества отца, но яркий отпечаток на его воспитании оставила мать, которая вложила в него качества человечности. Отец умер 1938 от тяжелой болезни лёгких. Мать умерла в 1940 из-за болезни сердца. И теперь офицеру доставалась довольна внушительных размеров квартира и пустота в ней.
Офицера под домом уже ожидала машина, за рулём, которого сидел молодой солдат. Он был младше всего лишь на 7 лет, но его глаза ещё не знали войны и он не видел пушечного мяса на полях сражения. А мужчина в свои тридцать два повидал многое и его взгляд мог говорить о многом.
– В Равенсбрюк, офицер? – произнёс немец, уже зная наперед, куда сразу отправится мужчина. Ему не потребовалось подтверждения, машина тронулась с места, направляясь в сторону выезда из города.
Единственным огромным концлагерем для женщин на территории Германии был Равенсбрюк. Он был рассчитан на содержание 30 тысяч человек. К их числу относились русские и польские женщины. Значительную часть составляли еврейки. Этот женский концлагерь официально не был предназначен для проведения разных издевательств над узницами, но формальный запрет таковых также отсутствовал. При поступлении в Равенсбрюк у женщин отнимали все, что у них имелось. Их полностью раздевали, мыли, брили и выдавали рабочую одежду. После этого узницы распределялись по баракам. Еще до поступления в лагерь отбирались самые здоровые и работоспособные женщины, остальные – уничтожались. Те, кто остался в живых, выполняли разные работы, связанные со строительством и пошивочными мастерскими.
Мужчины прибыли в Равесбрюк в момент, когда очередная машина с пленницами подъезжала к воротам лагеря.
– Свежие, – усмехнулся рядовой. Возможно, что он рассчитывал услышать от немца такую же насмешку или хлопок по плечу, но ощутил на себе только холодный
взгляд.
За машиной с пленницами следом заехала машина офицера. Впереди стояли солдаты и были видны женщины, которые уже находились в лагере. Кто-то из них не сдерживал слёз. Ведь новое поступление означало, что скоро среди них будет зачистка, а значит, грядёт смерть. Лфицера встретил мужчина в военной форме. Это был Готтард Ланге. Он был одним из главных здесь. Именно он возглавлял этот концлагерь. Был одним из тех, кто превозносил Адольфа Гитлера в божества, считая, что он послан для спасения и только он должен управлять этим миром.
– О, офицер, вы прибыли раньше своего времени, – обратился к мужчине Ланге, смотря на часы, – У нас тут по плану новое поступление.
Ланге усмехнулся и кивнул в сторону машины, из которой уже силой вытаскивали девушек. Их строили в ряд, особо крикливым доставалось прикладом автомата. Беккер поприветствовал его рукопожатием.
– Новое поступление? Хорошо, – кивнул генерал, —посмотрим, – он принялся разглядывать девушек.
Солдаты дерзко срывали платки с голов девушек и бросали под ноги, чтобы мужчины выше званием могли видеть цвет их волос и выбирать по вкусу. Василиса поморщилась, когда цепкие пальцы немца уцепились за ее руку, без толики жалости выталкивая из машины, словно она уже представляла из себя всего лишь тушу, без души и чувств. Девушка лишь недовольно зашипела, проходя к остальным девушкам, украдкой бросая взгляд на то место, где еще недавно были пальцы фашиста, проверяя, не осталось ли следов. Ее образ несколько выбивался из общего строя.
Золотистая паутинка волос, словно пропитанная летним солнцем, казалось бы, до сих пор сохраняет в себе запах травы, на которой любила возлегать девушка после занятий, погружаясь в сюжет очередной книги. Локоны крупными волнами спадали вниз, укрывая хрупкие плечи девицы, которая и без того не отличалась крепостью тела, а так и вовсе исхудала из-за отсутствия нормальной еды. На бледной, почти прозрачной коже не было и следа былого румянца, так что единственным признаком былой красоты русской девушки можно было назвать исключительно длинные волосы.
Серьёзный взгляд Беккера сразу же упал на единственное светлое пятно в толпе темноволосых девиц. Он около минуты беспрерывно таращился на русскую красавицу и отмахивался на вопросы главнокомандующего короткими фразами. Он ждал. То ли того, что её вот-вот заберут, то ли сопротивления и мгновенной смерти.
– Я слушаю, да, – Беккер махал пальцами в сторону и наблюдал за блондинкой. Он закурил, несколько нервно, стараясь не отвлекаться, словно боялся потерять блондинку из виду.
Василисе было страшно, с этим нельзя поспорить, пугала неизвестность. Зачем всех этих девушек сортируют? Для чего? Что им это даст? Сейчас немцы разговаривали между собой очень быстро, их было слишком много, постепенно начинала закипать голова, тем более на голодный желудок соображать совершенно не хотелось. Внимание девицы привлекли двое статных мужчин, которые оставались в стороне, просто наблюдая за процессом. Едва ли поблекшие голубые глаза пробежались по двум силуэтам, не считая их чем-то важным, посему юная особа быстро переключилась на все остальное. Ей, как дитю, стало интересно рассмотреть тут все, каждую деталь, словно она пыталась выцепить для себя какую-нибудь лазейку, дабы сбежать. Но при этом не сопротивлялась манипуляциям немцев, понимая, что в ином случае ее ожидает удар прикладом о висок и кромешная тьма. Нет, она должна улизнуть и блистать на сцене, вот это ее судьба, а не сгнить в этом лагере.
Сигарета стремительно тлела в руке и офицер одернулся лишь после того, как пепел прижег ладонь.
– Поступил заказ от одного генерала. – офицер затянул сигарету в последний раз и отбросил, затаптывая, а комендант встрепенулся и вонзил свои маленькие черные глаза в висок Рихарда. – он просит подобрать ему 10 красивых, чистых и здоровых девушек, в служанки.
– У нас такого добра навалом, выберу сегодня самых лучших и завтра утром направлю по адресу. А куда, кстати?
– Что-что? Нет, завтра не надо. Я сам займусь этим, спасибо. – мужчина немного отстранился от коменданта, продолжая наблюдать за одной заключенной.
– Что-то не так, герр Беккер? – внезапно появился за плечом комендант. Офицер обернулся, махнул рукой, но когда повернулся обратно, той девушки уже не видел.
– Доложи о ночной смене на фабрике. – обратился мужчина к коменданту, готовясь приступить к работе. Он еще несколько раз обернулся в сторону заключенных, но так и не увидел ту незнакомку.
Комментарий к Пролог
С нетерпением ожидаю ваших отзывов. Хочется узнать, как вы относитесь к подобной тематике. А что на счет персонажей? Слишком типичные?
========== Глава 1 ==========
Началась банальная рутина. Беккер сидел в своем кабинете в здании штаба, заметно возвышавшимся над зоной. Нужно было подписать накладные о заключенных, продовольствии и прочем материале. Но из головы никак не выходила та девушка, что так сильно выделялась из толпы. Стройная фигура, изящные ножки… Неужели Рихард запал на врага своего государства? Пытаясь отогнать эти мысли, офицер встал из-за рабочего стола и закурил, прогуливаясь по своему кабинету. За окном растилался концетрационный лагерь. Мутными пятнами чернели крыши бараков, их отсыревшие стены. Ряд из десятка таких строений упирался в кирпичный забор, на котором сновали часовые. Это было разграничительное заграждение между фабрикой и лагерем. На фабрике работали как немцы из ближних поселений, так и пленные. С другой стороны кирпичная ограда прирастала к двухэтажному зданию старого образца. В нем и был увеселительный салон для военнослужащих. Прокручивая представления о том, что та девушка могла оказаться в барделе, Беккер невольно поморщился. Он в злости на самого себя бросил окурок в открытое окно и большими резкими шагами удалился к столу, надел фуражку, поправил перчатки и вышел на улицу.
– Скажи Ланге, что я собираюсь провести обход. – скомандовал Рихард своему помощнику и взяв с собой конвой, пошел в сторону бараков.
Близился вечер, а значит, прибывшие сегодня женщины уже должны были пройти осмотр и общий душ. В эти часы, по расчетам офицера, их как раз должны заканчивать распределять.
Как бы девушка не оттягивала этот момент, но ей пришлось раздеться. Равно как и пройти все последующие процедуры в виде принятия душа, а так же полноценного медицинского осмотра. Даже слово «стыдно» не могло всего этого описать, особенно когда дело касалось совсем молоденькой девушки, которая никогда в жизни не видела других врачей, окромя своего отца. В людях, которые проводили осмотр, не было ничего человеческого, они были хуже, чем животные. Неудивительно, что в таком месте процветала проституция и торговля телами девушек для офицеров.
После этого им всем выдали простое тряпичное полосатое платье, которое, то ли не досохло, то ли от сырости в бараках снова стало едва влажным. Василиса поморщилась, натягивая его на себя, она не привыкла к изысканным тканям, но это было слишком даже для нее. Нервы потихоньку начинали сдавать, а на глаза накатывались слезы. Девушка быстрым движением утерла их с глаз, после закусывая пухлую губу, дабы не показывать свою слабость перед немцами и другими заключёнными. Им не легче, но некоторые все же держатся, а некоторые подались в откровенные рыдания. Таких быстро приводили в чувства, выплескивая на них ведро ледяной воды.
Их снова выстроили в несколько рядов, теперь уже окончательно отбирали тех, кто будет трудиться и тех, кто будет ублажать солдат и офицеров. Первым выдавали обычные нашивки на платье, отличался лишь цвет и буква, все зависело от национальности и причины, по которой женщины оказывались в лагере.
Металлическая дверца ворот со скрипом отворилась, и конвой с собаками легким бегом направился вдоль бараков. Четверо солдат с автоматами шли по сторонам от офицера, брезгливо оглядывая пленных, прильнувших к ограде. Мужчины неторопливо дошли до новоприбывших, стоявших в строю на плацу между жилой и рабочей зоной. В это время подоспел комендант, попутно доедая какой-то жирный пирожок.
– Я прибыл, герр…
– Я хочу выбрать десять девушек. – перебил его Рихард. Остроносый военный замер на секунду, а затем суетливо подбежал к одному военному в длинном плаще, что-то прошептал ему, и вновь вернулся к офицеру. Через минуту вдоль бараков по служебной дороге мчал сутулый паренек в круглых очках. Комендант резко ударил рукой по колену, как делают, подзывая собак к ноге, и юноша еще больше ускорился. Это был переводчик, он поравнялся с офицерами, отдал честь и повернулся к строю девушек.
– Переводи то, что скажет господин Беккер. – почтенно произнес Готтард.
– Знаю, вы все напуганны. – неспеша начал Рихард, вглядываясь в лица каждой перед ним стоящей девушки. – Немецкий народ вам не враг! Вы находитесь в концентрационном лагере Равенсбрюк. Здесь вам будет предложена оплачиваемая работа, теплое жилье, еда и одежда. Когда война окончится, всех вас вернут на родину. – самому мужчине было неприятно читать заученный лживый текст, но так требовал устав каждого лагеря. Закончив ее, он перешёл к своему заданию: – Сейчас среди вас будут выбраны 10 девушек, которые направятся на работу за пределами лагеря. Есть желающие? – все стояли с каменным видом, угрюмо глядя на офицера и не желая повиноваться. Ожидая такой реакции, мужчина сделал шаг к строю. – Что ж, тогда я сам произведу отбор.
Василиса вновь увидела того самого офицера, он что-то говорил, как обычно, немцы любят пышные речи, а юная особа думала о том, приятно ли ему все это, сам ли он выбрал себе такую профессию, почему не на поле боя? Девушка неспешно скользила взглядом по его лицу, останавливаясь на тонких губах, которые забавно двигались, так быстро, что не все слова можно было распознать, она даже едва заметно улыбнулась, радуясь такой мелочи. А как иначе? Нужно находить во всем что-нибудь веселое, иначе вскоре можно свихнуться. Ни единый мускул на лице мужчины не дрогнул, то ли ему не было до всего происходящего дела, то ли он испытывал отвращение, но тщательно это скрывал.
Почему для работ вне лагеря он отбирает только красивых девушек? Все явно не так складно, как он только что рассказывал? Неизвестно, чья участь лучше: тех девушек, что сейчас уедут за пределы лагеря или тех, кто останутся. У первых будет мизерный шанс сбежать, но не факт, что эта попытка так же не обернется смертью.
Беккер, в окружении вооруженных солдат, ходил вдоль рядов заключенных, выборочно показывая пальцем то на одну, то на другую. И вот их набралось уже 10, а той самой до сих пор не видно. Неужели ее распределили к рабочим? Уже отчаявшись, Рихард повернул в следующий, предпоследний ряд, и какого было его облегчение, когда он увидел перед собой ее. Военное сердце почему-то сжалось при виде ее, такой беззащитной, совсем девочки, оказавшейся в гостях у самой смерти. Мужчина остановился, не доходя до нее, показал пальцем в светловолосую. Двое солдат вывели девушку из строя и поставили рядом с остальными десятью отобранными.
Василиса внимательно наблюдала за тем, как выбирались девушки, каждый раз загибая пальчик, и вот, вскоре у нее были зажаты два кулачка. Офицер подошел к ней и остановился. Девушка посмотрела на мужчину исподлобья, недоверчиво, абсолютно не понимая, чего ей ожидать, ровно до тех пор, пока он не указал на нее. Одиннадцать? Но ведь немец говорил лишь о десятерых…
Грузовик с крытым кузовом подоспел вовремя. Лай собак отозвался на его гудящий мотор. Двое коевоиров откинули задний бортик автомобиля и скомандовали девушкам полезать внутрь.
Юная особа нахмурилась, хотя и противиться не стала, проходя к строю отобранных девушек. Когда они двинулись к машине, Вася еще несколько раз все перепроверила, пересчитала, большую часть дороги несколько растерянно смотря на свои пальцы. Одиннадцать..
Василиса перед тем, как полезать в кузов грузовика, обернулась, быстро пробежавшись по офицеру глазами, словно пыталась найти ответ на свой вопрос – почему их больше положенного, но, видимо, не найдя его, забралась в машину, садясь на холодный пол, устеленный картонками, сразу подбирая к груди колени.
Как только откидная брезентовая часть закрылась, девушка шумно выдохнула, грузовик завелся и поехал куда-то. А куда?.. Если раньше она могла видеть то, что происходит, то сейчас вокруг была темнота и такие же испуганные лица других пленниц. Тут даже были девушки, гораздо младше Василисы, почти дети. Лишь недавно их тела стали изменяться, принимая более женственные изгибы.
Теперь, когда она была здесь, Рихарду стало легче. Быть может, в доме другого офицера ей будет лучше? Наверняка. Любое место лучше, чем лагерь. Уверенный в правильности своих действий, Беккер подписал бумагу, подтверждающую вывозку девушек.
– Куда их сейчас? – Обратился офицер к коменданту, глядя на отдалявшийся грузовик.
– Сегодня их оставят на станции, что возле рощи. Утром направят к заказчику.
Рихард слушал об из судьбе и выпускал очередное облако табачного дыма в темнеющее небо. Над лагерем зажглись фонари, где-то в отдалении послышались приглушенные выстрелы, пробудившие лай собак со всех сторон. Теперь такое время.
========== Глава 2 ==========
Со странными смешанными чувствами Беккер покидал лагерь этим вечером. Бесконечные мысли об этой девчушке не давали покоя. Лишь увидев ее вблизи, он понял, что ее возраст едва ли 19 – такая юная, такая прекрасная. Кажется, солдат влюбился. Нет, не имеет права. Он обязан бороться со всеми, кто не повинуется великой Германии. Но ведь она просто беззащитный ребенок в чужом мире.
– Доброй ночи, майн герр! – разбудил голос водителя уснувшего по дороге Рихарда. Он кивнул, хлопнул рукой в кожаной перчатке по плечу парня за рулем и вышел из машины. Маленький двор городского частного дома, с крошечным фонтаном посредине и миниатюрной ухоженной клумбой под ивой почтительного возраста – классический Берлинский вид. Офицер поднялся по громоздким ступеням к большим деревянным дверям, обрамленным в бронзовый металл. Не пришлось ждать, пока откроют – через мгновение на пороге уже стояла женщина лет тридцати, она поклонилась и поспешила отойти с пути хозяина, бормоча “Гутэ нахт, герр Беккер”.
Офицер зашел в свою комнату, подошел к зеркалу и смотрел в свои же глаза, будто пытаясь найти в них какой-то ответ на какой-то вопрос. Старые часы, стоящие рядом, отбили полночь и отвлекли немца от столь важного занятия. Он решил принять душ и отправиться в большую прохладную постель. Но уже перед самым сном перед глазами вновь возник силуэт девушки из лагеря. Ее длинные светлые волосы, опускавшиеся сначала на плечи, а потом на грудь… Ее руки, так беззащитно сжатые в кулачки. Ножки, что больше походили на шелк…
Их привезли на станцию, поздно ночью. Мало что было видно в округе, но девушка заметила рельсы, пока их вели. Во время езды, она не слышала ни одного звука движения поездов. Скорее всего, данная железная дорога не работала, либо ее использовали слишком редко. Василиса знала, что большинство транспортных путей закрывались в военное время с целью избежать терактов на них. Спастись в глухом поле, особенно после взрыва, почти невозможно.
Место, где заперли девушек, напоминало типичный зал ожидания на небольшой станции. Жесткие лавки стали им кроватями. Ночь выдалась на удивление холодной, несмотря на ту жару, которая была днем. Девицы грелись, как могли. Кто-то спал в обнимку друг с другом, так поступали в основном женщины с более молоденькими девочками, в них играл материнский инстинкт. А кто-то, как Вася, предпочитал все же спать отдельно, но им приходилось старательнее кутаться в платье.
Утро наступило неожиданно быстро, девушек разбудили крики немцев, они явно были чем-то недовольны, как смогла понять Василиса из их разговоров, то они немного отстали от намеченного графика. А виноваты были девушки, что так медленно просыпались и завтракали, если сухари можно назвать завтраком.
Вскоре их грузовик снова отправился в дорогу, в этот раз брезент не натягивали сзади, решив, что даже если кто-то из девушек и попытается сбежать, то на такой скорости езды просто не выживут после падения. А пленницы и не пытались, не было ни сил, ни желания. Они верили словам офицера о том, что, возможно, им будет тут не так уж плохо..
Утром Беккер передал, что в лагере сегодня не появится и что все дела пусть решат от его имени. Он точно решил удостовериться, что с девушкой все в порядке и поехал в дом к тому генералу, который и заказывал служанок.
Пригородный дом, обнесенный трехметровым однотонным бетонным ограждением не внушал доверия даже у Рихарда. Они подъехали к воротам, предъявили часовым необходимые документы и въехали во двор, усыпанный мелким щебнем. Через минуту вышел сам хозяин, в сапогах, служебных брюках на черной лямке и белой, наполовину расстегнутой рубахе.
– Не ожидал тебя увидеть! – поспешил он с рукопожатием к немцу.
– Приветствую. Я не отвлеку. Дело в том, что вчера мы отправили одну лишнюю девицу, я должен ее забрать. – начал придумывать историю Беккер.
– Конечно, конечно, мой милый друг! Вот только надо сначала дождаться, пока их привезут! – красномордый немец расплылся в улыбке, отчего его сальное лицо еще более неприветливо блеснуло в утреннем солнце. Офицер натянуто улыбнулся и покивал, желая отделаться от хозяина поместья.
– Если вы не против, я подожду здесь. – уже собираясь закурить, мужчина отворачивался, как вдруг что-то потянуло его за локоть.
– О, нет, нет! Проходите в дом, сейчас моя жена приготовит для вас вкусный кофе! – не сильно сопротивляясь, Беккер вскоре оказался за столом в просторной гостиной. Он был один, но через дюжину минут к нему вошел хозяин дома, уже опрятно одетый в военный мундир. Пока он пытался начать разговор о фронте, в комнату вошел солдат и доложил о прибытии женщин. Из под ног Беккера ушел паркетный пол, отдав в голову мимолетным головокружением. Он не понимал, отчего такая реакция на банальную ситуацию. Красномордый немец спешно вышел на улицу, а Рихард еще некоторое время приходил в себя. Он достал сигарету, вставил в зубы, подкурил с третьей попытки и вышел на крыльцо. Перед ступенями хозяин расставлял девушек в ряд, командно и резко выкрикивая какие-то фразы, которые они не понимали. Офицер стоял выше всех остальных и курил, не доставая папиросу из губ. Он неподвижно смотрел лишь на одну, на ту, которая заставляла трепетать его сердце.
Девушка поравнялась с другими, которые стояли рядом, мельком оглянувшись по сторонам. И какого же было ее удивление, когда юная особа заметила на ступеньках дома его.. того самого офицера. Зачем он тут? Он что, следит за этими девушками? Нет, его явно не было в числе солдат, которые охраняли машину. Значит, он приехал сюда отдельно. Василиса хмурилась, смотря в упор на мужчину, пытаясь придумать объяснение его появлению тут. Если он тут, значит, что-то не так, значит, ее догадки правда, он ошибся и сейчас одну из девушек увезут обратно в лагерь.
– Ну, какую будете забирать? – довольно гаркнул красномордый. Мужчина невозмутимо кивнул в сторону той, на кого смотрел и тут же услышал возмущение генерала: – Но как же так?! Самую красивую! Пусть лучше у меня будет, чем обратно в лагерь, здесь от нее проку больше будет!
Но Рихард был невозмутим, он спокойно спустился с крыльца и взглянул прямо в глаза офицеру.
– Я забираю ее. До свидания. – он кивнул конвоиру на светловолосую и тот повел ее обратно в грузовик, но Беккер остановил его и указал на свой автомобиль. Девушку посадили на заднее сидение. Вскоре машина вместе с немцем и светловолосой девушкой покинула двор толстого генерала и направилась в Берлин.
Василиса была готова вернуться в грузовик, но по приказу офицера ее сажают в его машину. Девушка мало что понимала, в голове было больше вопросов, чем ответов, но одно она знала точно, ей давно хочется избавиться от этой неудобной обуви, поэтому, как только машина тронулась, юная особа скинула балетки. А после и вовсе обнаглела, подбирая ноги к себе, ставя стопы на край сидения. Она обняла худыми руками колени и тут же повернула голову в сторону офицера, поднимая на него прозрачные глаза.
