Текст книги "Meine russische Seele (СИ)"
Автор книги: Совуля
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– Зачем забрали меня?..– она не надеялась на то, что немец поймет русский, поэтому быстро вернулась к своим стопам, на них были мозоли, свежие, балетки явно были малы для девушки, но в лагере на подобное никто не обращает внимания. Что дали, то и носишь. Она рассматривала ножки с нескрываемым интересом, проводя тонкими пальчиками по еще свежим мозолям, недовольно морщась, после дуя на те, как обычно поступают с ранами дети. Девчонка была похожа на маленького загнанного в угол дикого волчонка, которому палец в рот не клади – сразу откусит, но при этом слишком беспечно занялась собственным внешним видом, когда рядом было двое потенциально опасных немца.
Беккер сначала не смотрел на девушку, вглядываясь в окно. Ему было неловко находиться в такой близости с ней, но все же его статус давал большой приоритет уверенности. Светловолосая зашевелилась, начала возиться, и когда офицер кинул на нее свой грузный взгляд, та уже сидела, поджав ноги на сидение. Такие милые девичьи ножки, но побитые долгой дорогой и неудобной обувью. Поймав себя на мысли, что невольно рассматривал ступни слишком продолжительно, Рихард резко перевел взгляд в сторону, поджав руку подбородком и оперевшись на дверь. Он не собирался отвечать на ее глупые вопросы. Зачем да почему? Сама потом узнает! Это он тут задает вопросы!
– Wie heißt du, Mädchen? – поинтересовался офицер, – Назвать себья, фрау.
–Я Вася. Вам так будет легче,– полное имя юная особа не стала говорить, все равно немец не запомнит, да и сложно ему будет его произносить. На мгновение девушка замялась, а затем после глубокого вздоха, почти что по слогам произнесла
– Ва-ся. Ва-си-ли-са. Так лучше?
Мужчина в чёрной униформе с высокой талией сначала поморщился, думая, что девушка врёт. Он знал, что есть имя “Василий”, и оно мужское, но когда девушка продиктовала ему по словам полное имя, брови Беккера расправились. Он беззвучно подвигал губами и отвёл взгляд в сторону, пытаясь проговорить её имя.
– Василис-а, – наконец выдал немец с характерным акцентом. Его “И” было чем-то средним между “Ы” и “И”.
Имя девушки в интерпритации немца звучало более чем забавно, юная особа не сдержала тихого смешка, но постаралась его скрыть, дабы не обижать старания мужчины, утыкаясь носом в плечо, теперь наблюдая за офицером так, исподлобья, но при этом без особой злобы, скорее с интересом.
Он посмотрел на неё несколько другим взглядом, чем смотрел до этого и отметил про себя, что она похожа на лебедя. Её грация поражала.
– Wie alt bist du, Василис-а? – спросил Беккер, отрывая от спинки плечи. Ему было интересно всё, что касалось этой молодой особы. – Woher kommst du? Откуда?
Василиса понимала, о чем ее спрашивал мужчина, но старалась делать вид, словно немецкий для нее абсолютно незнаком и не понятен, строила задумчивые гримасы, наивно, в некоторой степени даже глупо, моргала, пока не звучала нужная ей фраза на русском. Она отвечала лишь на нее, упуская из внимания первый вопрос о возрасте.
– Я русская.– а более офицеру ничего и не нужно знать, вряд ли он знаком со столь маленьким городишком и ее родной деревенькой неподалеку. Не зря люди говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Мало ли зачем этот немец выпытывает из нее всю информацию, стоит быть осторожней.
Остаток поездки он молчал, задумчиво смотря в сторону. Руки сложены на колене, большие пальцы переплетаются между собой.
========== Глава 3 ==========
Василиса впервые увидела Берлин, пускай лишь из окна автомобиля, вскользь, но город ее явно поразил. Пускай это будет кощунством, но немцы хорошие архитекторы, их небольшие улочки выглядят такими уютными, даже несмотря на присутствие военных. Они скорее напоминали детских солдатиков из подарочного набора, не более. Девушка придвинулась ближе к окну, подбирая ноги полностью под себя, она уже и забыла о том, что рядом с ней сидит немец, и о том, что это вражеский город, юная особа, словно ребенок, искренне восхищалась своим новым открытием.
Уже по приезде, мужчина первым вышел из машины и подал руку пленнице. На вопрос самому себе ” Не слишком ли я галантен?” Рихард ответил вслух: “Nein”. Он снова перехватил её руку и поволок за собой в дом, где сразу же бросились в глаза картины. Они были буквально повсюду: на шкафу, на тумбе при входе, все стены были увешаны различными пейзажами. Мужчина прошёл вглубь прихожей и обернулся на Василису.
– Folge mir, Василис-а, – он поманил девушку пальцами и скрылся за углом, – Василис-а!
Девушка высвободила свою руку уже когда они прошли внутрь дома, юная особа потерла запястье, после обнимая себя за плечи, неспеша следуя за мужчиной. Не дом, а целая галерея, много росписи на мебели, картины на каждом шагу, а мебель выглядела словно ее совсем недавно забрали из антикварной лавки. Василиса остановилась, засмотревшись на один из пейзажей в гостиной, так что ее одернул лишь окрик мужчины и девушка поспешила за ним, немного ускоряя шаг.
Беккер открыл дверь в небольшую комнатку в голубых тонах. Он провёл рукой по воздуху, приглашая девушку зайти и осмотреться. Он с любопытством проследил за её действиями и спокойно вздохнул. Сейчас не нужно было никуда ехать, и Беккер мог остаться дома, расслабиться и насладиться компанией его новой подружки, если это так можно назвать. Он закрыл за собой дверь и прошёл к письменному столу, чтобы присесть и побыть ещё немного в этой комнате. Некогда он сам расписывал все шкафчики и комоды масляной краской. Бывало он и ночами не спал, выписывая красивые цветы и узоры на мебели. Наутро он всегда был бодр и ясен. Мужчина провёл пальцами по ребру стола и вздохнул от нахлынувших воспоминаний.
Отчасти комната чем-то напоминала детскую, возможно, на эту мысль Васю натолкнула лошадка на столе, или общий антураж как в кукольном домике. Девушка остановилась напротив зеркала, ужаснувшись того, что там увидела. Худая измазанная девчонка с резко выступающими скулами, впавшими щеками. Она никогда не была такой, юная особа всегда отличалась крепким здоровьем. Возможно, именно поэтому ее еще не свалила с ног никакая болезнь.
– Willst du was Essen? – спросил Беккер и показал пальцем на рот, сопровождая движением щёлканьем зубов, – Иест хотиеть?
Василиса подошла к письменному столу, коротко кивая на вопрос мужчины, но при этом положила ладонь на плечо офицера, останавливая его, сразу присекая попытку подняться на ноги. У девушки было слишком много вопросов, они требовали немедленного ответа, даже больше, чем ее пустой желудок требовал еды.
– Как вас зовут? Ваше имя… какое? У вас есть.. М, как же это правильно,– юная особа на мгновение закусила губу, припоминая нужное ей слово,– Hast du eine tochter? Это ее.. zimmer? /У вас есть дочь? Это ее.. спальня?/
Беккер ошалел от такого жеста со стороны пленницы. Он брезгливо откинул пальцами её руку и похлопал себя по плечу, смахивая невидимую пыль с погона на плече. Он был вышит серебристо-серой шелковой нитью, сплетенную в тугую косу, по краю петлиц шел кант из крученного шелкового шнура. Мужчина недобро сверкнул глазами на Василису и резко поднялся с места. Распрямленные плечи, строгий взгляд голубых глаз, всё это добавляло Беккеру некий шарм. Он сложил руки по швам и строгим тоном автоматически ответил по-немецки: ” Nein. Ich hatte eine Schwester, Sie starb an einer Krankheit. Сестра, болиезнь”.
Василиса понимала реакцию мужчины на свое прикосновение, по крайней мере, пыталась понять, но принимать не хотела. Ее милое личико тут же омрачилось, вытянулось, девушка нахмурилась, плотно сжимая пухлые губы. Была бы ее воля, она бы и ударила этого брезгливого немца, но это будет последним, что вообще сможет сделать юная особа, так как в ее голову непременно прилетит пуля. Они не церемонятся с пленными, а терпение мужчины и вся его якобы доброта может быстро исчерпать себя.
Все же Василиса была права, немец привел ее в детскую. У него была сестра? Жалко, что ее не стало. Видимо, родители очень любили девочку, если так тщательно подбирать мебель в ее комнату, дабы все сочеталось, а так же наняли художника, чтоб тот все расписал. А вот на вопрос об имени офицер не ответил, что за невежество. Он узнал о девице уже достаточно, а она о нем жалкие крохи, лишь звание, и то благодаря погонам и другим знаками на кителе.
Рихард обошёл тощую девушку и свернул налево. Пройдя по коридору и открыв одну из дверей, мужчина впустил ее в гостиную. Он закрыл за ней дверь и пошёл в противоположном направлении, чтобы предупредить кухарку, старую еврейскую женщину, о том, что надо сделать обед.
И снова большое количество картин украшали стены, привлекая к себе внимание. Вася, подойдя к одной из таких, насмотрелась, даже не замечая, как ушел и вернулся офицер. Еще один пейзаж, тут было много таких. Но девушка могла поклясться, что все эти картины были нарисовано рукой одного и того же мастера, у них был схож стиль наложения мазков, сглаживания переходов, подбор оттенков… Возможно, кто-то из семьи офицера занимался этмм в мирное время, может, сам мужчина и не хотел заниматься военным делом, может быть, его призвание – исскуство.
Вернувшись в гостиную, Беккер застал девушку за разглядыванием его картин. Офицер снял головной убор и положил его на стол, медленно присаживаясь на стул.
– Василис-а, – позвал немец, – Du verstehst Deutsch, Ich weiß es. Sag mir, was du kannst? – он потёр пальцем козырёк фуражки и посмотрел на её длинные волосы. /Ты понимаешь по-немецки, я знаю. Скажи мне, что ты умеешь?/
Он жестом пригласил девушку сесть на небольшое креслице у чайного столика. К себе он не стал звать, подчёркивая то, что у каждого есть своё место, и её место поблизости от него, но не рядом. Для немца пустить русскую пассию за свой же стол – значит опуститься до уровня унтерменша.
Василиса отвлеклась от своих рассуждений и изучения картины, вновь услышав свое имя. Она обернулась, едва заметно усмехаясь. Немец был прав, но знать ему об этом совсем не обязательно, поэтому девушка быстро придумала себе историю, откуда она могла узнать пару фраз на немецком.
– Вы.. ir.. irren sich. Ich kenne.. – юная особа задумалась, скрестив руки на груди, переводя взгляд в окно, судорожно вспоминая нужные ей слова,– nur.. nur.. только несколько Sätze. Я ведь правильно говорю? Вы тоже понимаете русский. Меня обучила другая gefangen genommen. Deutsche frau. Что я умею? Много чего.. Как же это правильно сказать..– девушка перебирала худыми пальцами по рукам, когда не могла быстро сообразить, – Могу.. zubereiten.. еду,– она вспомнила, как немец изобразил этот процесс и повторила все то же самое: указала на рот, клацая зубами, словно пережевывает еду,– Могу aufräumen в вашем доме. Могу.. mit dir tanzen. Verstehen Sie? /Вы неправы. Я знаю только несколько фраз. Меня обучила другая пленница. Немецкая женщина. Могу готовить еду, могу убираться в вашем доме, могу танцевать с вами. Понимаете? /
Девушка присела в небольшое креслице, но расслабляться не стала, наклоняя ноги таким образом, что колени находились немного под углом, а так же скрещивая лодыжки. В училище их обучали не только различного рода танцам, но и литературе, искусствоведению, этикету. Последнее не позволяло юной особе сидеть как попало даже в условиях отдаленных от светского раута.
Он пронаблюдал за всеми нелепыми движениями девушки не скрывая своего любопытства. На фуражке образовалось светлое пятнышко – палец натер.
– Tanzt? Das ist gut. Ich werde sehen, wie du später tanzt, – спокойно сказал Беккер и обернулся на звук открывающейся двери. /Танцуешь? Это хорошо. Я посмотрю как ты танцуешь позже/
В гостиную зашла девушка средних лет. Она поклонилась в пояс и сложила руки на переднике, скромно рассматривая свои ноги, не в праве поднять глаза.
– Герр. Митагессэн, – коряво проговорила темноволосая и поспешно удалилась, семеня и постукивая неудобной обувью.
Василиса не думала, что на службе у офицера есть и другие пленницы. Хотя это не удивительно. В последнее время было модным нанимать к себе на службу плененных девиц, особенно славянок, потому что они отличались особенной красотой, единственным минусом был скверный характер, а так они становились отличными кухарками, готовили вкусно и работали на совесть. Оплата им не требовалась, лишь небольшая коморка для сна.
За время дороги в лагерь юная особа видела много евреек и могла поклясться, что вошедшая женщина средних лет так же этой национальности. Странно, что немец содержит в своем доме еврейку, возможно, он не так уж и плох, как кажется на первый взгляд. Женщина отчасти выучила немецкий язык, скорее всего, лишь полезные ей фразы. Интересно, она не испытывает ненависти? Возможно, она даже не знает, что творят с ее народом немцы за пределами этого дома, даже города, в тех же концлагерях.
– Gehen wir Essen, – Беккер поднялся со стула и встал у дверей в ожидании Василисы.
Он открыл перед ней дверь и пропустил вперёд и только в коридоре обошёл её и повёл в столовую. Столовая, пожалуй, была самой свободной комнатой. Минимум мебели и полное отсутствие картин, но вместо них была роспись на обоях или стене, девушка не стала подходить ближе и рассматривать внимательнее.
На столе было накрыто на двоих, однако мужчина даже не сел за стол. Он отодвинул стул для светловолосой и отошёл в сторону. Юная особа присела за стол, складывая ладони на коленях, внимательно наблюдая за передвижениями немца. Он явно испытывал неприязнь по отношению к русской за его столом, это выдавал каждый напряженный мускул на лице мужчины, каждый его жест и движение. Офицер отодвинул стул, казалось бы, проявление галантности, но обычно джентльмены и придвигают его ближе к столу, Васе же пришлось это делать самой.
– Яхнэ! – гаркнул немец и громко хлопнул в ладоши.
В помещение тут же вошла пожилая еврейская женщина с подносом. Она заботливо осмотрела лицо офицера и тихонько приулыбнулась, видя, что он дома. Она разложила приборы и тарелки сначала со стороны хозяина, и только потом для гостьи.
Еще одна еврейка? Сколько же в этом доме прислуги? Все они евреи? Девушка окончательно терялась в своих догадках по поводу того, зачем же немец привез ее в свой дом, провел по нему экскурсию, а сейчас пытается накормить.
– Ich werde nicht mit Ihr an einem Tisch Essen, – он брезгливо посмотрел на Василисину часть стола и отошёл к окну. /Я не буду есть с ней за одним столом/
Яхнэ лишь закатила на это глаза и подмигнула русской. Она глазами показала на дверь кухни, мол, можешь заходить, когда тебе захочется кушать. Женщина перевела взгляд на гордо вытянутую фигуру офицера и отрицательно покачала головой, явно в чём-то раздосадовавшись.
Вася с неким любопытством следила за полноватой женщиной, придумывая на ходу ей историю, не факт, что правдоподобную. Для себя юная особа решила, что это нянечка офицера, уж слишком тепло она относится к нему, словно мужчина в ее глазах все еще маленький мальчишка. Девушка едва заметно улыбнулась в ответ на подмигивание женщины и кивнула на приглашающий жест головой.
Как только кухарка скрылась за дверью, ведущей в кухню, Беккер развернулся и четкими шагами прошёл к левой двери от камина.
Юная особа осмотрела начищенные до блеска серебряные столовые приборы и, пока мужчина обернулся, стащила со стола нож, аккуратно прикрывая его складкой платья на коленях. Василиса не собиралась использовать его для нападения, скорее для защиты, если то потребуется.
В отсутствие хозяина дома из двери в кухню снова показалась старая женщина. Она на секунду остановилась, окидывая взглядом помещение. Скорее всего её напрягло резкое исчезновение мужчины. Она подошла к Василисе и начала расставлять скромные блюда на стол. Она сразу же заметила отсутствие одного ножа, но промолчала.
– Как тебя зовут, дитя? – поинтересовалась кухарка, – Тощая совсем, голодом морили? Сколько годков-то?
И не было в ней чего-то мерзкого. Наоборот, Яхнэ скорее располагала к себе людей своей открытостью и добротой.
Василиса, при виде женщины, хотела встать, помочь ей и расстановкой блюд, пока офицер ушел, но нож, спрятанный в складке платья, не позволял ей действовать так опрометчиво, она осекла себя, оставшись сидеть на месте.
– Извините, что доставила вам хлопот.. – девушка опустила пристыженно голову, стараясь не смотреть на кухарку, дабы чувство вины перед ней не становилось больше.– Я Василиса. Голодом не морили, но и кормили совсем худо. Мне девятнадцать лет,– юная особа мягко улыбнулась, все же осмелившись посмотреть на женщину, прежде чем та ушла по приходу хозяина.– Спасибо вам..
Старая еврейка сложила руки на фартуке и назвала все блюда, слыша приближающиеся шаги хозяина. Она покорно кивнула и ушла на кухню, оставляя пару наедине.
–Если я вам.. nicht mögen.. зачем.. du mich..к себе..Hause gebracht?– девушка едва сжала пальцами ткань платья, под которой лежал нож, словно перепроверяя, до сих пор ли он там. /Если я вам так не нравлюсь, зачем вы привезли меня к себе домой?/
– Ich glaube, du hast gefragt, warum habe ich dich genommen? Зачием забрать? – пояснил мужчина, возвращаясь к вопросу Васи, – Du bist schön wie eine Blume, die bei schlechtem Wetter blühte, – мужчина сложил пальцы в бутон, а затем распустил их подобно кувшинке. /Ты прекрасна, как цветок, который цветет в непогоду/
– Ich mag es nicht, wenn jemand schöne Blumen reißt… Плохо рвать, – он сломал в руках воображаемый прутик и покачал головой. /Мне не нравится, когда кто-то срывает цветы/
Беккер снова отошёл к окну и принялся разглядывать клумбы.
Офицер стал говорить метафорами, это не могло не раздражать, он уже в который раз ловко ускользает от ответа. Хитрый лис. Все ли немцы такие?
Девушка заерзала на стуле, умащиваясь удобнее, убирая руки с коленей, дабы наложить себе в тарелку еды. Немец рассказывал занимательные сказочки, но чувство голода от этого никуда не исчезало, тем более раздразненное ароматами, исходившими от блюд.
– Вы сами.. schöne Blumen reißt?– юная особа начинала заметно нервничать, то и дело посматривая на свои колени, готовая в любой момент сорваться с места и извлечь нож. /Вы сами срываете красивые цветы?/
– Was hast du auf deinen Knien? – не глядя спросил немец, – Was versteckst du? /Что у тебя на коленях? Что ты прячешь?/
Немец оказался не так глуп, но и Василиса беспечна. Она плохо умела скрывать свою ложь, начинала нервничать, это выдавала часто вздымающаяся грудь от сбитого дыхания, так же бегающий по мужчине и комнате взгляд. Девушка делала много лишних жестов, будь то одергивание тканей платья, или же ерзание на стуле.
Он резко крутанулся на каблуках и обошёл стол, чтобы стоять напротив Василисы. Мужчина также пробежался взглядом по столу и догадался, что взяла пленница. Уголок его тонких губ растянулся в елейной ухмылочке. Не прошло и пяти секунд, как эта радость, так мгновенно показавшаяся на его деревянном лице, так же мгновенно и пропала, будто ее вовсе не было, и лицо его вновь приняло строгое выражение.
Офицер встал напротив, от чего юной особе стало еще более неловко, она повернула голову немного вбок, дабы не встречаться с мужчиной взглядом. Юной особе казалось, что грузный мужчина буквально нависает над ней тяжелой скалой.
– Dich hier niemand fasst, Василис-а, leg das an, was du genommen hast, – спокойно произнёс немец и поправил волосы рукой, зачесывая их назад и томно вздыхая. /Тебя здесь никто не тронет, Василиса, верни то, что взяла/
Василиса раздумывала, прежде чем вернуть нож на стол, туда, где ему и полагалось быть, но при этом девушка тихо заметила, переходя полностью на немецкий, пускай и неуклюжий, временами с ошибками, но в целом понятный.
– Ich traue dir nicht. Wenn Sie versuchen, mich zu vergewaltigen.. Oder mich verletzen.. Dann wird dieses Messer dich durchbohren.– ей явно каждое слово давалось тяжело, но юная особа старалась звучать убедительно, более того, даже несколько угрожающе. /Я не доверяю вам. Если вы попытаетесь меня изнасиловать или причините боль.. То этот нож проткнет вас/
Вася, произнося все эти фразы непрерывно смотрела прямо в глаза офицера, наблюдая за его реакцией, не зная, чего стоит ожидать. Он слишком непредсказуем.
– Ich sagte, niemand wird dich hier berühren. Niemand, – огрызнулся немец, махнув рукой в сторону на слова девушки. /Я сказал, что никто не прикоснется к тебе здесь. Никто/
Он взял спинку стула и было уже отодвинул, но сразу же вернул на место, делая от стола шаг в сторону. Беккеру было неуютно находиться с Василисой в одном помещении. Не то чтобы он ненавидел её или её происхождение, просто не знал как подступить. Девушка вскользь заметила порыв мужчины присесть с ней за один стол, но не предала ему особого значения, лишь едва заметно улыбнувшись, словно сама себе. Офицер боится? Как говорится: хочется и колется. Да, пожалуй, это полностью описывает Васю.
Немец громко хлопнул в ладоши, и в столовую снова вошла Яхнэ. В отличие от девушки-уборщицы, старуха ходила медленно, неспеша, будто глава семьи. Она ловко расправилась с блюдами и грязной посудой. Одарив офицера укоризненным взглядом, она снова ушла.
Мужчина выгнул спину в зевке и на несколько секунд прикрыл глаза. Он даже не представлял, что делать с этой… не лилией, нет, скорее крапивой или дикой розой. Беккер серьезно посмотрел на девушку и позвал жестом за собой.
– Vivien bringt dich in dein Schlafzimmer, – он подозвал к себе служанку тридцати примерно лет. Она с восхищением посмотрела на Васю и повела в нужном направлении.
Девушку отвели в спальню, откуда она не выходила до самого ужина, немного обживаясь, осматривая то, что висело в шкафу, лежало в комоде и шкафчиках.
Офицера не было весь оставшийся день, домой он вернулся только поздно вечером, когда Василису уже покормили ужином и показали ванную. Пройдя мимо двери в её комнату, Беккер остановился. Он прислушался к звукам изнутри и пошел мимо.
========== Глава 4 ==========
Василиса проснулась на удивление рано, возможно, сказывалась привычка, в дороге им не давали много спать, часто будили, пересчитывали, кричали. Девушка нашла в шкафу платье, подходящее ей по размеру, а в одном из отделений сундука перед зеркалом ленты для волос. Юная особа наскоро завязала высокий хвост и вышла из комнаты, стараясь ступать тихо, дабы никого не разбудить. Время неуклонно близилось к завтраку, поэтому юная особа не сомневалась в том, что найдет Яхнэ на кухне. Вася аккуратно ударила костяшкой в дверь, после заглядывая туда.
– Дорого утра. Давайте, я вам помогу с готовкой. Мне все равно заняться не чем, а так хотя бы буду полезной.– девица улыбнулась, она явно выглядела лучше, чем вчера, на бледном лице появилась тень румянца, а под глазами не было таких больших синяков, говорящих о недосыпе и усталости.
Женщина лучезарно улыбнулась, и её почти черные глаза-бусинки заблестели. Она мягко взяла Васю за предплечье и повела к плите.
– Последи за молоком, дитя, я вымою посуду, – она отпустила руку и нежно улыбнулась, – У тебя ещё ручки белые, чистые, не испорченные работой. Хозяин был бы недоволен, увидь он как ты работаешь, я уверена.
Женщина не прекращала тараторить, пока мыла чашки и тарелки. Вася подошла к плите, останавливаясь в шаге от нее, отрицательно мотнув головой на слова кухарки. Девушка взяла ложку и стала помешивать молоко, чтоб оно прогревалось равномерно и не свертывалось
– Вы неправы, я не белоручка и работы не боюсь. В доме я была старшей, забота о сестрах лежала на моих плечах, так что я готовила, убирала, занималась пускай и небольшим, но огородом. Хозяин будет разочарован,– последнее девушка произнесла с явным ерничеством, не относясь серьезно к возможному недовольству мужчины.
Вскоре к их небольшой компании присоединилась и Вивьен. Она спокойно села в углу завтракать бутербродом и чаем, пока Яхнэ порхала над кашей для офицера. Поблагодарив за помощь ровно в шесть утра, старая еврейка начала выталкивать Васю из кухни, говоря, что в это время просыпается хозяин.
– Через пять минут он пойдёт купаться, а через десять – завтракать. Тебе следует вернуться в комнату до того как он выйдет из своей комнаты. Вивьен позовет вас на завтрак. – Женщина тут же скрылась за дверью, оставив русскую в столовой.
Вася не видела нужды возвращаться в комнату до пробуждения мужчины, но спорить не стала, послушно отправляясь назад в спальню. Что за глупости? Зачем все эти предосторожности? Что было бы, если бы офицер не застал ее в спальне?
Девушка взяла из шкафа книгу, скорее по привычке, чем по нужде, и села на кровать. Почитать ей не удалось просто потому, что юная особа не знала письменной немецкой речи, только устную, только произношение тех или иных слов. И то не всех. Вскоре, как кухарка и предсказывала, офицер вышел из своей спальни, она находилась в конце коридора. сразу слева от двери в его комнату располагался кабинет, далее – коридор. Он остановился у спальни пленницы и прислушался – тишина. Девушка, видимо, еще спит, так что мужчина со спокойной душой ушёл на водные процедуры. Василиса притихла, услышав, как к двери приближаются грузные шаги мужчины. Он остановился, значит, явно прислушивался. Проверяет, спит ли до сих пор пленница?
За то недолгое время, которое он провёл в ванной, Рихард успел вспомнить её запуганный и уставший взгляд в толпе. Как его сердце забилось чаще, а дыхание напрочь сбилось. Беккер улыбнулся тонкими губами и смыл с головы мыльную пену и вылез из ванны, попутно вытираясь полотенцем. Он натянул свою пижаму обратно и вернулся в комнату, чтобы одеться. В голове мысли успокоились, и Беккер строевым шагом подошёл в столовую. Он сел во главе стола и сжал в кулаке ложку в ожидании. Он спокойно позавтракал, а затем постучался в кухню и махнул Вивьен рукой за пленницей.
– Danke, Jahne, es war köstlich, – мужчина потрепал кухарку по плечу, и натянув фуражку на лоб, вышел вон. Женщина проводила его ласковой улыбкой. /Спасибо, Яхнэ, это было вкусно/
Девушка поставила книгу назад на полку, к другим таким же, возвращаясь на кровать. Юная особа не могла придумать себе занятие, будучи ограниченной лишь одной этой комнатушкой. Она просто мотыляла ногами, хотя Васю всегда ругали за подобное, особенно бабки в селе. Мол, девкам непочем мотать ногами, так как тогда вокруг них черти начинают крутиться. Глупости это все… Так девчонка и просидела, пока за ней не пришла Вивьен.
– Василиса, завтракать, – постучалась Виви.
Она проводила девушку в столовую и скрылась на кухне. Василиса прошла следом за ней в столовую, как она и думала, офицера уже след простыл, наверняка мужчина уехал на работу, хотя она не слышала рева мотора машины. Но так даже лучше, у нее было слишком много вопросов к обитателям этого дома. Девушка не собиралась копить их, решила все разузнать разом, не теряя попусту времени. Юная особа заглянула на кухню, уже без стука, выхватывая сразу старую кухарку и молоденькую служанку.
– Вивьен, тетушка Яхнэ, почему я не должна попадаться на глаза офицеру? Почему должна завтракать только после него?– Василиса была настроена серьезно, более чем, явно не собираясь уходить без ответов на свои вопросы.
Старая женщина взялась за сердце, видимо не ожидая такого резкого появления гости. Она отдышалась и опёрлась спиной о столешницу. Переглянувшись с молодой служанкой, женщина сложила на фартуке и сняла шапочку. Василиса заволновалась за старую кухарку, когда та схватилась за сердце, девушка не думала, что сможет напугать кого-то своим появлением. Возможно, она была слишком резкой, в дальнейшем все же лучше будет заранее стучаться, дабы Яхнэ знала о том, что к ней пожалует светловолосое бедствие.
– Он так хочет, – тихо проговорила Виви, перебивая вздох Яхнэ.
– Дитя, все мы знаем отношение вояк к другим расам. Мы не просто так здесь сидим. У нас обеих семьи, но мы видимся с ними два раза в год, и то, спасибо Беккеру, он нас сам отсылает домой, чтобы мы могли увидеть родных, – женщина перекрестила воздух со стороны ворот, там как раз послышался рёв мотора, – Он не сядет обедать с простолюдинкой даже под угрозой смерти. Немцы слишком горды и привередливы. Но наш, – женщина мечтательно вздохнула, – наш немец хороший. Он сделал много всего, за что его можно не ненавидеть, уверяю тебя, дитя, присмотришься к нему и поймёшь, какой он. Все его картины уже говорят о том, что он не всегда думает о войне и насилии, – обе служанки обернулись на картину с фруктами в хрустальной чаше, – Стоит только привыкнуть, и он тебе понравится.
– Беккеру? Это имя или фамилия? Он не представился. Словно специально игнорировал этот вопрос, невежа экий, а строит из себя невесть что. – девушка не сильно стукнула кулачком по столешнице, явно раздосадовавшись данному факту.– Я бы и сама не села с немцем за один стол. Каким бы хорошим он вам не казался, он все тот же убийца, возможно, с едва ли более мягким сердцем. Оно пока что просто не успело очерстветь окончательно. Это не служит оправданием,– юная особа обернулась, услышав рев мотора, значит, офицер наконец-то уехал. Интересно, как долго его не будет сегодня? Вася задумалась, замолчав на несколько мгновений, пропуская почти все слова кухарки мимо ушей, но все же кое-что она услышала, теперь изумленно осматривая картины на стене.
– Вот нахал, – женщина нахмурила брови и выпучила глазки-бусинки, по-доброму ругая Рихарда, – Это его фамилия. Если присмотришься, увидишь на каждой картине маленькую подпись в виде фамилии в правом нижнем углу желтой краской.Вообще, его любимый цвет – цвет лаванды, странно, что он решил взять для этого жёлтую краску…
Вивьен принялась мыть полы на кухне, попутно сметая рукой крошки со столов. Она на секунду остановилась, чтобы заправить в косынку выбившуюся кудрявую прядь волос.
– Это его картины? Значит, и в моей спальне он мебель расписывал для сестры? Я бы даже не подумала.. Оказывается, не все так плохо. – девушке тяжело дались слова оправдания немца, возможно, Яхнэ права, может, он не такой уж и плохой, бесчеловечный. Ведь забрал юную особу из лагеря, обеспечил крышу над головой, накормил, дал одежду, обувь.– Красиво.. я догадывалась, что все полотна в доме нарисованы рукой одного мастера, но никак не думала, что рукой хозяина дома. Он мне показался слишком грубым, жестким, прямолинейным, человек искусства не может быть таким. – Василиса подошла к плите, вознамериваясь заглянуть в кастрюльки на ней,– Чем я могу позавтракать?
Девушка на время решила закрыть тему о хозяине дома, слишком много нового она сегодня узнает, стоит дозировать правду, чтоб была возможность ее адекватно обработать, понять, как теперь относиться к мужчине, возможно, стоит дать ему шанс.
