Текст книги "Потерянные крылья (СИ)"
Автор книги: Soul_Elis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Уокер, очнись – голос Геральда звал ее с другого конца земли, – Все в порядке, я здесь, открой глаза.
Сжавшись от страха и мучительных колик, бивших изнутри сотнями когтистых кулаков, Вики, наконец, решилась приоткрыть глаза: она лежала, свернувшись подрагивающим калачиком на коленях своего демона. Крепкими руками он прижимал ее груди, слегка поглаживая дрожащие плечи.
– Потерпи еще немного, скоро все будет позади, – говорили его искрящиеся глаза.
– Что происходит? – беззвучно спросила она, он демон не ответил.
Внезапно Вики поняла как именно состоялся этот короткий диалог – она снова может слышать его мысли, снова может чувствовать его спокойную мощную энергию голубого огня, снова может… ощущать сердце, душу, самую суть. И это значило только одно – Ребекка Уокер тоже умела удивлять.
Девушка было хотела повернуть голову и найти хотя бы глазами эту сумасшедшую бессмертную, но Геральд лишь сильнее прижал ее к себе, не позволяя высвободится, для надежности закрыв от мира черными крыльями.
– Зачем ты это делаешь? – прошептала она ему в солнечное сплетение, не оставляя слабых попыток выбраться из укрытия рук и перьев. – Что случилось?
– Тебе не нужно это видеть, – он словно баюкал ее, не давая ни шанса развернуться: демон действительно боялся, что к физической боли, что она испытывала, добавиться и новая, та, что сможет вновь разбить едва собравшееся воедино сердце.
– Что бы там ни было, я должна знать, – бессильно стукнула она кулачком в грудь своего Владыки. – Я должна знать!
Решение Геральд принял быстро, хоть и нехотя – как ни крути, Виктория была права – имела право видеть последствия своего решения. Медленно сложив исполинские крылья за спиной, он разомкнул кольцо и немного отстранился, давая ей воздух и пространство. Девушка несмело повернула голову, ища глазами две оставшиеся вершины странного треугольника, что, казалось, уже в далекой прошлой жизни образовала необычная троица: свергнутый Дьявол, изгнанный Серафим и падший демон.
Сатана лежал на спине, оперевшись на острый локоть, в алых глазах плескался неподдельный ужас: взгляд его был намертво прикован к воздушной сфере, внутри которой угадывались очертания хрупкого тела, прибитого к земле. Сконцентрировавшись из последних сил, девушка все же смогла разглядеть силуэт Ребекки – светло-серые перья, светящиеся словно изнутри, одно за другим отрывались от тонких костей. Виктория отлично знала, что сейчас испытывает эта невероятная женщина, чьи безумные решения не поддавались никакой логике – очевидно, семейная черта. Вики помнила, каково это – бесконечно падать во тьму, ломать все кости, сращивать искореженный скелет и вновь калечить. И так, кажется, до бесконечности, пока каждая истерзанная проклятьем и отчаянием вечная клетка не сдастся, выбросив белый флаг и капитулировав в жадные лапы непреклонной смерти. На миг она зажмурилась, осознав, что в уши бьет нечеловеческий крик, наполняя собой берег спокойного озера. Еще мгновение понадобилось на то чтобы осознать – источником растянутого во времени вопля была не Ребекка. Неосознанно закрыв рот обеими руками, Виктория, наконец, отвернулась и нашла глаза Геральда.
– Останови это, умоляю, пусть оно прекратится, – ее глаза были сухими, но сердце изливалось сотней соленых рек.
– Прости, Уокер, не могу, – Геральд было хотел вновь притянуть ее к себе, но отпрянул – внезапно по телу девушки пошли волны, не предвещавшие ничего, кроме новой боли.
Она мечтала дотянуться до любимых рук, но, не в силах даже вздохнуть, не то что двигаться, упала на живот, распластавшись на земле подбитой птицей. Лопатки начали двигаться под тонкой кожей тектоническими плитами, выпуская сквозь глубокие трещины потоки прожигающей даже бесплотный дух лавы. Плечи дергались в немой конвульсии, а каждый хрупкий позвонок дрожал: Вселенная приняла условия железной Ребекки и Виктория вновь обретала свои потерянные крылья. Выращивая каждую сильную и гибкую кость, девушка возвращала бессмертие, отнятое тем, кого ненавидела, подаренное той, которую похоронила.
Все закончилось также быстро, как началось.
Боль не ушла, но Вики ее уже не чувствовала – влача за собой тяжелые черные крылья, она бросилась к женщине, так и не нашедшей в ослабевшем смертном теле сил подняться. Упав на колени перед Уокер-старшей, Уокер-младшая подняла ладонья склоненную к земле голову, отодвинула занавес платиновых локонов и вгляделась в потухшие янтари.
– Зачем ты это сделала? – Виктория знала ответ, но все равно хотела услышать его.
– Я не могла позволить тебе сгинуть здесь, – янтари наполнись прозрачной соленой смолой. – Я должна была сделать для тебя хоть что-то. Что угодно.
– Ты смогла, – не в силах продолжать бессмысленный обмен горем, Вики коснулась ледяной щеки падшей серафимы. – И я никогда не забуду этого.
Берег затих, вода успокоилась, но они продолжали сидеть на коленях друг напротив друга: Виктория знала, что ее нежная Бекки Уокер давно мертва, но женщина, что только что пожертвовала всем ради ее жизни, была куда сильнее той, что лежала на кладбище в дубовом ящике от «Мордэкай и сыновья» – на первый скидка в пять процентов. Эта женщина не была ее матерью, но была той, что подарила вторую жизнь. И Виктория никогда не забудет их обеих.
– Какое чудное примирение, – сухой смех вернул ее к реальности: Дьявол медленно поднялся, лениво отряхнул серый костюм и почесал лысый затылок. – Настоящее произведение искусства, я бы сказал.
Довести до конца фразу Сатана не успел – неожиданно вновь сбитый с ног, он рухнул в корни старого дуба, росшего у кромки воды. Виктория наклонилась над костлявым телом, не имея ни сил, ни желания, сдерживать ярость. Она терпела занудных педагогов в школе и университете, терпела глупые реплики друзей, сальные комплименты соседей по барным стойкам, за которыми проводила свободное время, терпела холодных ангелов и демонов, с неприкрытой завистью разглядывавших серебряные перья «зазнайки и заучки Уокер», терпела нерадивых ленивых студентов Принстона, будучи полубезумной мисс Стоунволл, терпела, терпела, терпела… Хватит.
Вспомнив простое, но неизменно рабочее заклятье призыва, она вытянула руку и поймала на лету не понятно зачем прихваченное на землю Ребеккой копье архангела. Идеально заточенное острие уперлось в иссушенную тысячелетиями адского жара шею.
Где-то за горизонтом Виктория слышала «Нет, Уокер», но крик Геральда опоздал – потоком света копье пробило тонкую сероватую кожу, гортань и с треском вошло в ни в чем не повинный корень. Пригвожденный к вековому дубу Дьявол обжег затухающим взглядом побелевшее от ярости и горя лицо вновь родившейся Уокер и неожиданно ухмыльнулся.
– Мир утонет в крови бессмертных благодаря тебе, милая, – издевательская улыбка застыла посмертной гримасой на лице Сатаны и иссохшее тело обмякло. Несколько черных перьев окропили горячие алые брызги.
Девушка закрыла глаза и, поймав последний красный всполох, упала на прогретую за день траву.
Чьи-то сильные руки подхватили измученное тело и, как и пару дней назад, отнесли в светлый дом на простой диван у камина, что одним взглядом вновь разжег Первый ангел, по старому обычаю, не произнесший ни слова.
Вики проснулась под холодным лунным светом, пробивавшимся сквозь изящное кружево занавесок. Геральд сидел на полу, прижавшись спиной к дивану и устало наблюдал за таявшими во тьме углями. Они были одни – девушка не чувствовала энергию Эсидриеля, а измученная Ребекка, как подсказывали вернувшиеся ощущения, беспокойно дремала наверху.
Заметив краем глаза осторожные движения, демон протянул руку и коснулся прохладной ладони Виктории.
– Боюсь, дольше задерживаться мы не можем, Уокер, – вздохнул он. – Я бы с радостью остался с тобой здесь навечно, но нам пора возвращаться.
– Я могу попрощаться? – Виктория села на диване, подобрав ноги под себя и сжала широкую ладонь Геральда. – С ней?
– Не сейчас, – Владыка мягко погладил большим пальцем ее прохладную руку. – Я обещаю, мы вернемся сюда, как только добьемся мира.
Вики коротко кивнула, поднялась, забытым, но привычным движением качнула крыльями будя непослушные черные перья, и, бросив прощальный взгляд в сторону лестницы на второй этаж, нырнула в объятия своего демона. Жемчужный водоворот, вызванный Владыкой Преисподней, заискрился над их головами, готовя кратчайший путь домой.
***
Адмирон Винчесто хмуро всматривался в кромку горизонта, медленно принимающую очертания Небесного Воинства. Лиловые глаза по привычке вели безупречный подсчет, хотя в этом не было необходимости – Совет призвал всех белокрылых солдат. Время семи труб еще не пришло, но Адмирон знал, еще немного и земля содрогнется: ангелы, получившие на заре мира оружие апокалипсиса уже давно покинули райские сады, но чертова Цитадель, подсуетившись, успела прибрать главное оружие апокалипсиса, и теперь не гнушалась надменно бряцать им при любом удобном случае.
«Чертовы пуховые куры», – думал Винчесто, неосознанно поглаживая пальцами гарду древнего клинка: боя не избежать, в этом он был уверен. За его спиной, замерев в предвкушении, стоял Легион Преисподней – мудрый демон не стал бы первым советником Владыки, не умея предугадывать действия врага и быстро собирать войско. Но воевать Адмирону почему-то не хотелось – то ли понабрался от чернокрылой леди Уокер, то ли, как и сам Повелитель, просто устал и хотел лишь одного – покоя. Время, проведенное за размышлениями о технике обороны и вариантах ответной атаки, пролетело быстро, и Небесное Воинство успело подойти слишком близко, ближе, чем он рассчитывал.
«Что ж, придется отодвинуть лучников немного назад», – начал было прикидывать он, но четкая стратегия разлетелась под напором жемчужного ветра, открывшего водоворот – аккурат между двумя сторонами. Из света проступили два темных силуэта, и Адмирон облегченно выдохнул: в последний момент Первый Всадник вернулся, да еще не один, а сжимая изящную руку прекрасной, несмотря на явную усталость, Виктории.
С голубым пламенем Коцита, подчиняющемся лишь Владыке, бой пойдет куда быстрее – это понимал и Винчесто, стоявший во главе Легиона на одной стороне адской расщелины, и предводитель пуховых кур, ведя вперед своих белокрылых марионеток. Однако Первый Всадник, бережно выпустив руку леди Уокер, прошел мимо вставшего в стойке Адмирона и сразу направился к главе Совета. В голове Винчесто зародились беспокойные мысли – такую тактику нападения они не рассматривали, предполагая сначала засыпать вражеское войско адскими стрелами, а уже потом пойти на сближение.
– Эрагон, в бойне нет нужды, – произнес меж тем Владыка Тартара, спокойно подойдя к щуплому Серафиму, которого в мире смертных могли бы принять за переборщившего с осветлителем подростка. – Мне, как и тебе, не нужны потери. Стола для переговоров у меня нет, но я готов сесть за ваш.
– В бойне никогда нет нужды, Всадник, – немного подумав, медленно проговорил шестикрылый Серафим. – До тех пор, пока враг не обнажит меч. И ты свой уже обнажил, перекроив Преисподнюю, – его сияющие глаза сузились, а нежный голос приобрел стальные ноты. – Цитадель вняла твоему посылу, так о каких переговорах может быть речь?
– Ты отвергаешь мир, что я тебе предлагаю, Эрагон? – Геральд устало потер пальцами переносицу, словно показывая, как ему надоел этот, пускай и короткий, но сложный диалог.
– Я скорее поверю в падение Цитадели, чем в предложение мира от Первого Всадника, – вспыхнул Серафим, теряя контроль и остатки святого образа. – Не ты ли, торжествуя, купался в крови моих братьев? Не ты ли смеялся, когда Совет предлагал закончить войну? Не ты ли чуть не разорвал струны бытия, когда Дьявол принял наши условия? Не ты спустился на землю и развязал войну, что переполнила измученными душами смертных и рай, и ад? Нет, Владыка, – выплюнув обращение, Эрагон развернулся к демону спиной. – С тобой мира не будет.
Проводив шесть золотых крыльев взглядом, Геральд вернулся к Виктории, уже успевшей встать к плечу Винчесто.
– Прости, Уокер, – он привлек стройное тело к себе и потерся щекой о мягкие черные пёрышки, отливавшие алыми всполохами. – Я действительно хотел договориться, но, как видишь, дурная слава сыграла свою роль. Адмирон, – повернувшись к советнику, твердо произнес Владыка. – Уведите ее, Виктория не должна пострадать.
Кивнув, Винчесто хотел бережно взять леди Уокер за плечо, но та резко отскочила и от него, и от Геральда.
Нет
– Я не покину тебя, – слова сталью разрезали горячий воздух. – Никогда.
– Вот это номер, Уокер! – Геральд бы рассмеялся, не будь ситуация столь напряженной, но улыбнуться смог. – Раньше эта клятва тебя не смущала, а теперь, значит, решила остаться! Сейчас тот случай, Уокер, тебе нужно уйти.
– Нет, – твердо ответила Виктория, показательно скрещивая руки на груди.
– Раньше я умолял тебя не оставлять меня, но теперь прошу уйти. Я не смогу биться, зная, что тебе грозит опасность. Ты можешь здесь умереть, – голос демона стал тише, а взгляд глубже – он действительно молил ее внять голосу разума.
– Нет, – вторя ему, почти зашептала Вики. – Если мне суждена смерть, то я хочу погибнуть, сражаясь за тебя.
Полная решимости чернокрылая Виктория, демонстративно призвала изящный меч, выкованный к Церемонии Слияния, незадолго до которой так неудачно исчезла, и подошла к Геральду вплотную.
Она не уйдет, говорил каждый ее шаг.
Она останется, утверждали ее мягкие прикосновения к его плечами, лицу, волосам.
Она умрет за него, повторяли ее губы, прижимаясь к щеке Владыки.
И он смирился. Не смог перечить. Никогда не мог.
В глазах Первого Всадника вспыхнул голубой огонь, руки и крылья охватило нетерпеливое пламя – он не мог увести ее с поля битвы, а значит, надо уничтожить врага так, чтобы никакой битвы и не было. Цена – не имеет значения, последствия – не важны, итог – не волнует.
Легион вздрогнул, предвкушая скорый бой. Небесное воинство обнажило клинки. Эрагон поднял руку для решительного взмаха. Но всегда твердая рука внезапно обмякла, безвольной тряпкой рухнув вниз: Красный гигант, освещающий поля Тартара, погас, закрытый исполинскими крыльями.
На высохшую почву границы Рая и Преисподней осторожно ступила легкая нога.
За спиной серафима неслышно падали мечи, безмолвно преклонялись колени, благоговейно опускались головы: не хуже молитв любой белокрылый знал древнюю сказку о Первом ангеле, сотворенном Создателем из первых лучей небесного светила. И если глаза могли врать, то энергия, пронизывающая каждого, что стоял на выжженной земле, не обманывала. Синие глаза внимательно скользили по белым и золотым перьям, начищенной броне и склоненным макушкам.
«Это победа», – думал Эрагон, мысленно деля уже завоеванную Преисподнюю на новые райские сады.
«Это знак», – роились в его голове восторги и предвкушение расправы над демонами.
«Это дар», – руки непроизвольно сжимались от наслаждения и веры в собственную исключительность, в одобренный самим Создателем подвиг.
Но вопреки всему, легенда небес Эсидриель лишь печально взглянул на шесть золотых крыльев и отвернулся от ангельского воеводы. Тихими шагами стройная величественная фигура Первого бессмертного отдалялась от замершего воинства и приближалась к дьявольской своре.
– Здравствуй, дитя мое, – Эсидриель поцеловал чернокрылую Уокер в лоб, тепло кивнул Геральду и ободряюще улыбнулся застывшему статуей в пространстве и времени Адмирону. – Твоя мать пожертвовала всем, чтобы ты не погибла на земле. Думаю, я смогу помочь тебе выжить и на небесах. Я обещал тебя спасти, помнишь? – Древний ангел вновь повернулся к оторопевшему воинству, закрывая демонов исполинскими серебряными крыльями. – Войны не будет, возвращайтесь в свои спокойные гнезда и благодарите Создателя за жизнь, что отныне будет полна мира.
– Ты не можешь, – наконец, найдя голос, прошептал Эрагон, до последнего не веривший своим глазам. – Это не ты.
– Я уже давно не я, – лицо Эсидриеля вновь озарила улыбка. – Но сила, что есть во мне, дает право поставить точку. Битва закончится, не начавшись. Советом правит древнейший, и я говорю «хватит».
Сухой ветер встряхнул белые пряди замершего Серафима – один за другим его верные ангелы срывались с места, покидая поле брани и скорби, легкими взмахами отдаляясь в сторону Цитадели.
========== Часть 12. Последний подвиг ==========
– Что за чушь? – новый непризнанный Эдвард задумчиво крутил в руках ангельский клинок: этот мир не переставал удивлять преставившегося всего месяц назад смертного: слишком много правил, слишком много «но» и «если», слишком много непонятного. – Почему любая рана, нанесённая таким оружием, смертельна для ангела? – серокрылый юноша поднял глаза на Мисселину, тихо наблюдавшую за его движениями.
– Это древнее правило, введенное после Первой войны Рая и Ада. Раньше эти клинки разили без промаха и всегда несли смерть врагу, но после века кровопролитий стороны заключили перемирие. – терпеливо ответила она. – Одним из условий, выдвинутых Дьяволом, стала возможность исцеления. Конечно, не от всякой раны, но от многих. Так Сатана мог быть уверен, что в случае новой бойни силы будут равны.
– А почему этот закон не действует на ангелов? – любопытный непризнанный все никак не унимался. – Разве это справедливо? У демонов шанс выжить есть, а у ангелов – нет?
– Милый, ни одному ангелу не придет в голову ранить своего собрата! – Мисселина не удержалась от благодушного смешка и повернулась к остальному классу. – Итак, группа, идем дальше. Сегодня нам нужно изучить еще и оружие Легиона Преисподней, не теряем времени, вечность обманчива! Ой как обманчива!
***
Время остановилось. Не слыша собственный протяжный вопль, Вики неслась к названному отцу, чье тело неестественно надломилось и, покачнувшись, опустилось на выжженную землю. Медленно. Слишком медленно.
Шестикрылый Серафим стоял над упавшим Эсидриелем, неспешно вытаскивая обагренный рубиновой кровью клинок. Тонкое лезвие протяжно выло – даже бездушный металл осознавал, чью жизнь только что ранил. Нет, сегодня в Цитадели не будут греметь праздничные фанфары, не будет даже легких медленных хлопков, границы Рая не расширятся новыми территориями, но Совет сохранит свою власть. Он сохранит свою власть.
– Это было твоим последним словом, Первый ангел, – Эрагон склонился над легендой небес, внимательно ища свое отражение в тускнеющих синих глазах бессмертного. – Прости и прощай, великий.
В абсолютной тишине, той, что обычно бывает перед самой страшной бурей, он выпрямился и посмотрел на адскую свору, что замерла, не в силах двинуться с места. Оглушенные предательством, что очернило даже пограничные земли Преисподней, бесы не могли отвести взгляд от холодных глаз Советника Цитадели, который так и не смирился с подаренным миром.
Совсем рядом, казалось, на расстоянии выдоха, сжатая в кольцо крепких рук Адмирона, билась чернокрылая тварь – та, что отказалась от величия Цитадели ради пропитанного кровью демона, та, что не пожалев собственной матери уничтожила единственную надежду Рая на славную победу. «Тебе больно, Виктория Уокер?» – думал Эрагон. – «Что ж, так еще лучше».
Насмехаясь над бессилием, ангельский воевода неспела подошел к ней и, как смотрят на загнанное в угол животное, окинул взглядом беснующуееся тело: в синих глазах, точь в точь как в тех, из которых он только что забрал свет, кричал синий кит.
– Каково это, осознавать, что все тщетно? – его губы дрогнули в улыбке, но взгляд продолжал обжигать холодным свинцом. Посмотрев еще немного на конвульсии Уокер-младшей, Эрагон расправил три пары золотых крыльев и одним взмахом оставил это место позади. Сегодня пограничные земли не стали полем брани, но определено стали полем скорби.
Виктория продолжала вырываться из крепких рук Винчесто – сил кричать уже не было, но догнать быстро удаляющую фигуру Советника, и, пускай и ценой собственной жизни, вырвать каждое из шести крыльев, свернуть шею, сломать хребет в память о том, кого она гордилась называть своим отцом, она бы смогла. Она была должна сделать хоть что-то. Что угодно. Но когда Эрагон уже скрылся за горизонтом, и Адмирон ослабил хватку, Вики просто упала. Волны ледяной скорбью заливали все трюмы, заполняли каюты, выходили на палубу и топили ее хрупкий корабль, что и так слишком долго трепало в беспокойных водах. Это стало последним словом в панихиде по Виктории Уокер, последним гвоздем в крышку ее гроба, последним белым лепестком, что опустился на холмик свежей земли.
– Если бы ты напала на Советника Цитадели, это стало бы прямым объявлением войны, – Адмирон пытался сказать что-то еще, но она не слушала, ползя к недвижному телу, обжигая колени и до крови сдирая кожу на ладонях.
– Уокер, – чьи-то крепкие руки подняли ее, чьи-то пронзительные глаза вгляделись в ее отрешенное лицо, чьи-то сухие губы коснулись пульсирующего виска. – Не стоит этого делать, – Геральд держал ее за плечи, не давая вновь упасть. – С тебя хватит.
Но Вики, не отвечая на взгляд, лишь слабо дернулась, умаляя отпустить: все было напрасно. Все всегда напрасно – что бы она ни делала, какие бы жертвы не приносила на алтарь Создателя – все всегда было действительно тщетно. Она всеми силами пыталась сохранить этот мир, но мир, похоже, был этому совсем не рад. Быть может, ему действительно стоило сгореть в белом огне Последнего оружия.
– Ты права, нужно попрощаться, – Всадник, поняв все без слов, выпустил ее из заботливых объятий. – Я буду здесь.
Еле переставляя ноги, Виктория подошла к телу отца и опустилась на сбитые колени. Дрожащие руки очертили спокойное благородное лицо, мягко огладили подернутые патиной седины волос. Пересохшие губы прикоснулись к еще теплой щеке.
– Ты трижды дал мне жизнь и сам принял смерть, – прошептала она, не поднимая головы. – Знал ли ты, что погибнешь на руках демона от руки ангела? Знал ли ты, что так окончится твоя вечность?
Ни слез, ни криков, ни иступленных терзаний: казалось, она не чувствует ничего – единственным, что осталось, была злость. Она всегда мирилась – мирилась с первой смертью, мирилась с ненужной вечностью, мирилась с алчностью и глупостью бессмертных, мирилась со своим страшным предназначением, мирилась с кознями Сатаны, мирилась с чужой личностью внутри себя, мирилась с жертвой собственной матери. Виктория всегда принимала окружающую реальность, вспоминая слова одного демона, который однажды сказал, что она часть этого мира.
Нет
Она никогда не была его частью. Она – Последнее оружие, созданное для того, чтобы разнести эту чертову Вселенную на щепки, поджечь их и очистить запятнанное всеми пороками бытие. И с этим она не смирилась. И сейчас, как тогда, у Леса Небытия, она не будет мириться со смертью отца.
– Думай, Уокер, думай, – тонкие длинные пальцы гуляли по серебряным перьям, разметавшимся во все стороны, брови хмурились, а синие омуты беспокойно метались от спокойного лица к кровавой ране, что продолжала пульсировать под сердцем бессмертного. Выхода не было – у ангела нет шанса выстоять против своего же оружия, как у змеи, что не имеет шанса против своего же яда. – Давай, Уокер, должно быть средство, любое, какое угодно, последнее средство… – На этой мысли Вики замерла, пытаясь понять, что именно упускает. Последнее средство – бесстрастная пуля прошла навылет, возвращая ей самообладание, давая надежду.
«Вечность опьяняет, давая иллюзию того, что нет ничего непоправимого, а это не так», – вспомнила девушка один из своих разговоров в Геральдом – с тех пор она не отреклась от своих убеждений, но сегодня чертова вечность все исправит.
Твердая рука тянется к воронову крылу, пальцы быстро вырывают отчего-то покрасневшее перо, но думать о цвете времени нет. Острие бескомпромиссно впивается в открытую ладонь, чертя страшный знак, благодаря которому она когда-то давно чуть было не застряла в Небытии.
«Если бессмертный может перейти с небес в Ничто, то и чертова рана может перейти от одного к другому. Переход – это не про место, переход – это про состояние», – убеждает она себя, выводя последние линии и вжимая руку в открытую рану. Кровь двух бессмертных неторопливо смешивается под шепот земной молитвы. – «Пожалуйста, работай».
***
Адмирон Винчесто отдавал последние распоряжения по роспуску Легиона, а потому не сразу услышал сдавленный крик Владыки.
– Что еще могло случиться, Повелитель? – медленно оборачиваясь на звук, устало протянул он, но неозвученные слова так и застряли в горле: глаза нашли обезумевшую и окровавленную Леди Уокер, шепчущую над телом Первого бессмертного слова доселе неизвестной молитвы. Вокруг недвижных фигур собиралось беспокойное накаленное облако. Рядом Геральд – иступлено рыча, пытавший пробиться сквозь невидимый купол, но лишь разбивавший руки.
Леди Уокер удивляла привыкшего ко всему Адмирона с самого первого появления в Чертоге одним лишь своим существованием. Спустя десятки веков Винчесто и не надеялся встретить кого-то, кто может растопить лед в сердце Первого Всадника: да, чувства демонам никогда не были чужды, но настолько безоговорочная и глубокая любовь, которой дышала каждая клетка изменившегося до неузнаваемости Геральда, еще ни разу не озаряла своим светом мрачные стены Преисподней. Однако просветлевшие своды вскоре начали дрожать. Леди Уокер бросала вызов каждому адскому устою – запрещала сечь провинившихся бесов, сверлила палачей синими глазами так, что те бросали секиры и виновато отряхивали пыльные плечи внезапно помилованных смертников, терпеливо прикрывала глаза, щурясь от боли, ухаживая за опасными цветами в закрытой и запретной оранжерее. На все замечания Адмирона Виктория лишь мягко улыбалась, а сам Владыка благодушно отмахивался, позволяя своей Леди делать все, что вздумается. Лишь спустя несколько недель, за которые измученный советник прошел все круги ада от «отрицания» к «принятию», Первый Всадник согласился рассказать ему, что на самом деле случилось у Леса Небытия. Слушая тихий спокойный рассказ о том, как непризнанная шагнула в Ничто, спасая мир от Последнего оружия Создателя, Винчесто медленно оседал на пол под слегка насмешливый взгляд голубых огней Повелителя. Возмущение стихло, уступив восхищению: Леди Уокер и правда могла делать все, что вздумается в этом мире, потому что то был мир, живущий лишь благодаря ей.
Да, в глазах Адмирона Виктории было даровано право на любой каприз. Но сейчас она вершила нечто иное, и смотреть на это он отказывался. Однако внезапно и вопреки всему, одним взмахом крыльев советник оказался рядом с разъяренным Владыкой и, вторя ему, вкладывая всю силу, что смог найти после тяжелого дня, бил по прозрачному куполу, что накрыл Леди Уокер и Первого ангела.
Все кончилось также внезапно, как и началось: Первый Всадник и Адмирон Ада чуть было не рухнули, неожиданно потеряв сопротивление энергетического свода. Виктория уже не сидела над телом – черные крылья, пестрящие алыми перьями, недвижно разметались вокруг, мягкие губы замерли холодной маской, тонкая рука неотвратимым приговором накрывала страшное багровое пятно, растущее под сердцем.
– Что она натворила… – Винчесто упал на колени вслед за Владыкой, отрешенно бродя взглядом по спокойному лицу. – Что же она наделала?
– Неужели вам не понятно, Адмирон? – хрипло прошептал Геральд, припондимая ее окровавленную руку с вырезанным на ладони символом. – Она перенесла рану с ангела на себя. – Голубые огни потемнели, сжатые кулаки побледнели, сухие губы вытянулись болезненной нитью. – Останьтесь здесь и дождитесь, пока он очнется. Мы должны знать, что жертва не была напрасной. Теперь все решит время.
Больше не сказав ни слова, Первый Всадник подхватил хрупкое тело и медленно скрылся в почерневшем небе.
***
Уокер медленно открыла глаза: сознание возвращалось, но окружающие образы не торопились собираться воедино. Спустя миг или век перед уставшим взором неохотно проступили очертания темной фигуры, слабо освещаемой холодным ночным светом. Собравшись с силами, Вики медленно опустила на ледяной пол босые ступни. Неслышно, пытаясь не разрушить спокойную тишину, она подошла к замершему демону.
– Как долго я спала? – тонкая ладонь осторожно прикоснулась к каменному плечу Всадника.
– Слишком долго, Уокер, – не оборачиваясь, прошептал он.
– Сердишься? – девушка мягко прислонилась к его спине и, игнорируя жесткое оперение, обхватила руками напряженное тело.
– Нет, Уокер, – не отрываясь от витражного стекла, ответил Геральд. – Я счастлив.
Наконец, обернувшись, он внимательно и спокойно взглянул на слегка осунувшееся лицо своей безумной Виктории.
– Чем ты думала на этот раз? – голос был холоден, но в глазах читался неподдельный восторг – она вновь смогла его удивить, и искреннее счастье – она вновь смогла вернуться к нему.
– Тем же, чем и всегда, – она мягко погладила черные пряди. – Сердцем.
– И что же оно тебе говорит сейчс? – он уже не мог сдержать улыбку: голубые огни сверкали, сильные руки крепко обнимали, сухие губы мелко дрожали.
– Оно говорит «хватит», – Уокер лукаво взглянула на своего демона и потерлась о его щеку. – Вот теперь точно достаточно.
– Согласен, – кивнул Первый Всадник, и, не в силах держать паузу, накрыл ее губы своими.
Спустя доброе тысячелетие Виктория медленно отстранилась и перебором струн спустилась от воротника черной рубашки вниз, разбрасывая вокруг сконфуженные пуговицы. На миг тонкие длинные пальцы задержались на узле пояса, а после снова вернулись к уже обнаженным белым плечам. Оставляя невесомую дорожку поцелуев на ключицах, она прикрыла глаза, наслаждаясь тягучей секундой этого удивительного момента.
Каждый миг рядом с ним был чудом, каждый вдох – благословением, каждый поцелуй – откровением. Вот ее прохладная рука касается волевого подбородка, притягивая к себе. Вот босые ноги, едва задевая серый мрамор, уносят тело в сторону широкой уже успевшей остыть постели. Вот синие глаза неотрывно наблюдают за каждым движением широкой груди: вверх-вниз, тяжело, протяжно, в предвкушении, в нетерпении, в боли и в исцелении, в потере и обретении – его сердце живет своей собственной жизнью, но лишь для нее.
Лежа на спине, демон завороженно наблюдает за каждым безупречным движением, мягким, спокойным, размеренным: холодный ночной свет очерчивает идеальные линии скул, плеч, рук, талии, бедер. В темноте, на другом конце вселенной, на расстоянии вытянутой руки, в одном вдохе и тысячелетии ожидания, сияют полупрозрачные сапфиры. Бесплотный дух покидает натянутое струной тело, пытаясь коснуться нежной кожи. Его сжатые ладони в плену горящего шелка, ее пальцы свободны – нигде и повсюду. Каждое невесомое прикосновение сладкой болью бьет в медный гонг на задворках потемневшего сознания.
