Текст книги "Имитация (СИ)"
Автор книги: Sonota Megami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
========== Часть десятая ==========
Комната в прозрачном утреннем свете выглядит уютной, хоть и слишком тесной. Для столь небольшого помещения два окна кажутся роскошью. Мягкие блики света, проникающего сквозь легкие занавески, ложатся на мебель и чистый деревянный пол. Глядя на эти световые пятна, мисс Стич как раз размышляла об отсутствии решеток на окнах и возможности в дальнейшем использовать эту оплошность ее тюремщиков, когда раздался тихий скрежет ключа в замке. Он никак не желает подчиняться, и это настораживает Максимилиану. Еще вечером она проверяла – механизм был новым и вовсе не ржавым, но решила раньше времени не навлекать на себе гнев таинственного Директора и оставаться в комнате, хоть система замка была не слишком сложной. Отомкнуть его с помощью подручных средств было бы не так уж и сложно. Но скребущий звук сейчас свидетельствует о неловкости рук того, кто пытается справиться с непослушным ключом, никак не желающим проворачиваться в замочной скважине.
Макс настороженно застывает у двери на расстоянии одного стремительно прыжка, раздумывая: нападать сразу же, независимо от личности посетителя, или все же посмотреть, кто явился в такую рань в комнату пленницы. Избрав второй вариант, девушка разочарованно вздыхает, одновременно окидывая взглядом преподавательскую мантию, темные пряди чуть удлиненных волос, выбивающиеся из-под головного убора и обрамляющие болезненно бледное лицо, надменно прищуренные светло-серые глаза того, кто вчера назвался Йоганом Агаресом.
Макс настигает двойное разочарование: она все же надеялась увидеть неуловимого Директора, к тому же, не мертвый проректор физически сильнее, он может легко сломить сопротивление, заставив пленницу подчиниться, как и тогда, когда привез ее на территорию колледжа.
Не произнеся ни слова, делая вид, что она все еще одна в комнате, Макс привстает на носочки и раздумывает: разница в физической силе – следствие того, что проректор более совершенное творение неизвестного гения, или, как и в случае с обычными Homo sapiens, причина лишь в том, что девушка едва достает Агаресу до плеча и явно вдвое легче него?
Проректору, очевидно, абсолютно безразлична любая реакция пленницы. У Макс создается впечатление, что он с одинаковой апатией отнесся бы как к нападению со стороны женщины, так и к ее слезам, вздумай пленница его разжалобить.
– Через час вас ждут студенты. Я провожу вас в зал, где будут проводиться занятия по ритмике, чтобы вы успели осмотреться и подготовиться.
– И это – все? Вы просто пришли сообщить мне, что я сегодня веду занятия?
В ответ лишь молчание и безучастный, непонимающий взгляд. Макс воздела взгляд к потолку и фыркнула.
– Я все еще рассчитываю на встречу со своим… нанимателем…
– Он не наниматель, а ваш хозяин. – Отчеканил проректор.
– Тогда он и ваш хозяин. А вы – лишь… его послушное домашнее животное. – С последней фразой губы мисс Стич растягиваются в глумливой ухмылке, а ее пронзительный взгляд испытывающе буравит лицо проректора, изучая и оценивая каждое мельчайшее изменение уже заметных морщинок.
Оценив гамму эмоций, все же отразившихся на, казалось бы, непроницаемом из-за малоподвижных мышц лице проректора, Макс довольно кивает, а ее ухмылка становится еще ярче.
– А… не нравится, когда вас называют чьей-то собственностью. То-то же. – Мисс Стич обходит вокруг застывшего в нерешительности проректора. Ее движения нарочито расслабленные и плавные, взгляд все такой же цепкий, исследующий. Несколько раз она словно невзначай задевает кончиками пальцев одежду мужчины. – Еще целый час, говорите? Тогда осмотр территории можно отложить. – Макс, шагнув вперед и чуть склонив голову, несколько заискивающе глядит на проректора, – пожалуй, серьезный разговор просто необходим.
– Не думаю, что нам нужно говорить. – Слишком резко в сравнении с уже привычной апатичностью произносит Агарес.
Макс, пожав плечами, отворачивается. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, она поправляет пару выбившихся из прически прядей волос и направляется в сторону двери.
– Ну, что ж, тогда идем, покажете мне владения… вопрос в том – чьи?..
По наступившей гнетущей тишине, лишь взглянув боковым зрением на сдвинутые брови на ставшем слишком хмурым лице Агареса, Макс поняла, что последние слова попали в цель. Обернувшись, она вскидывает руку, почти нежно скользнув ладонью по гладкой щеке проректора:
– Такой мужчина, как вы, не должен быть чьей-то собственностью, не так ли? Вы хотели совсем иной судьбы, – усмехается она, но голос звучит мягко, расслабляюще и завораживающе, – расскажите мне…
Агарес осторожно кончиками пальцев касается рукава ее жакета.
– Вы помните, как умирали? У остальных не оставалось этого фрагмента воспоминаний. Мне он не сделал такого подарка – не изъял это событие. А я хотел бы… забыть. – До сих пор бесцветный голос Агареса приобрел, наконец-то, эмоциональный оттенок грусти, смешанной с обреченностью.
– Он? Мужчина с седыми волосами, шрамами на лице и шее и безумной улыбкой? Я должна с ним встретиться. Помогите мне, пожалуйста. – Изучающий взгляд мисс Стич смягчился, на губах заиграла мягкая, даже ласковая улыбка.
– Всему свое время. Я не смею ослушаться. А он сейчас не желает видеться с вами.
– Знаете, я помню обе свои смерти, – Макс изобразила грусть, подернувшую едва заметной дымкой заостренные и тонкие черты ее лица, – я объясню, почему так, почему этих эпизодов в моих воспоминаниях два…
Но проректор, вскинув руку, прерывает фразу на полуслове, приложив ладонь ко рту девушки.
– Не нужно. Это не имеет значения. Старая жизнь позади.
Макс осторожно касается руки проректора, отводит ее от своего рта, снимает перчатку с кисти Агареса, пробежавшись кончиками пальцев по шелушащейся вокруг ногтевых пластин коже.
– Слабое кровообращение – самая большая проблема… таких, как мы. Когда никто не видит, почаще сжимайте и разжимайте пальцы. Помогает.
Взгляд девушки, направленный снизу вверх из-под полуопущенных ресниц, заставил проректора смутиться и выдернуть ладонь из сжатых тонких, бледных женских пальцев. Макс, прикусив нижнюю губу, пытается спрятать торжествующую усмешку. Она понимает, что Агарес при всей его холодности сейчас терпит эмоциональное поражение. Но Макс знает, что пользоваться временной победой еще не пришло время.
– Как вы справляетесь с жаждой? Вы постоянно среди студентов, людей. Неужели никто еще не пострадал? – ответ на этот вопрос для мисс Стич, пожалуй, на данный момент даже важнее, чем встреча с неизвестным создателем. Но девушка, чтобы не выдать волнения, пытается перенять беспристрастный холодный тон, который обычно присутствует в речи проректора.
– Какой жаждой? – тонкая, черная бровь мужчины чуть изгибается вверх. Пожалуй, это максимальное проявление удивления, на которое он способен. Причем такая редкая эмоция, отразившаяся на лице Агареса, кажется абсолютно искренней.
“Неужели он более совершенен, не испытывает той жажды – добыть незримое пламя жизни, мерцающее в человеческих сердцах?” – Максимилиана задается этим вопросом и с силой сжимает кулаки, так что ногти впиваются в кожу на ее ладонях. Но вслух она произносит несколько иной вопрос:
– Неужели вы не испытываете желания убить кого-нибудь, чтобы… насытиться?
– Нет, не понимаю, о чем вы.
Макс вздыхает, и ей не удается сдержать это проявление разочарования и грусти. Это горькое, опустошающее чувство, что ее обманули: бессмысленно и жестоко. Она – новая форма жизни, да. Но несовершенная и отвратительная в этой своей жажде.
Задавать вопросы больше не хочется. К тому же, проректор отводит взгляд, старается не смотреть на девушку. Он открывает дверь и жестом предлагает мисс Стич следовать за ним.
Еще в преподавательском корпусе случается непредвиденное. Лишь только Агарес и мисс Стич спускаются вниз по лестнице, при этом Макс замечает, что проректор как-то напряженно цепляется пальцами за перила, они замечают, что навстречу им мчится молодой человек, которого из-за стройной фигуры и стремительности движений при первом мимолетном взгляде можно было бы принять и за студента колледжа. Присмотревшись получше, Макс понимает, что это учебное заведение он мог закончить эдак лет десять-пятнадцать назад. Слишком вычурная одежда, нарочитая, избыточная холеность, манерность, граничащая с фарсом, привлекают внимание, но действуют несколько отталкивающе.
– Сегодня на меня снизошло чудо, – внезапно вопит мужчина, так громко, что мисс Стич и проректор от неожиданности застывают там, где их застал этот субъект, – я и предположить не мог, что в этой скорбной обители грубых представителей сильного пола я встречу столь утонченную пташку.
Мужчина, казалось, не обращает ни малейшего внимания на проректора. С натиском дикого вепря он мчится к намеченной цели – впервые за две жизни растерявшемуся Максимилиану, ныне – зацепеневшей от неожиданности мисс Стич.
– Позвольте отрекомендоваться, я – лорд Чембер, виконт Друитт, но столь прелестное создание может называть меня Алистер. – Мужчина хватает Максимилиану за руку и, склонившись, прикладывается губами к тонкой ткани ее перчатки.
Избыток энергии лорда, плещущей через край, ощущается мисс Стич почти физически. Она прикрывает глаза, качнув головой, отгоняет наваждение, умоляя небеса и преисподнюю дать ей сейчас силы, чтобы не наброситься и не отобрать жизнь у нового знакомого.
Интерес к ней со стороны мужского пола все еще кажется странным, хоть и не раздражающим, в разумных пределах. Проще говоря, Макс, несмотря на свое прошлое, не сторонилась представителей теперь уже, по стечению обстоятельств, противоположного пола, но предпочитала следовать проверенной мужской стратегии: брать самостоятельно. Но навязчивый джентльмен, кажется, привык придерживаться той же линии поведения, тоже брал сам, причем нагло и с напором. Становится понятно, что назревает очевидный конфликт интересов.
Мужчина вновь прикладывается губами к рукам девушки, причем почти одновременно к обеим, наверное, уже в десятый раз, вместо дозволенного мимолетного касания, и пытается сдернуть с нее перчатки.
“Нет-нет, а вот этого делать точно не нужно. Ледяная кожа наверняка выдаст существо, отличное от человека”.
Макс, рискуя обнаружить превосходство в силе, изловчается и высвобождает свою руку из цепких пальцев виконта.
“Пора спасаться бегством”, – решает она, отступив на пару шагов и спрятавшись за широкую спину Агареса. Видимо, в программе сознания проректора сохранилась информация, что неправильно представать к особе женского пола спиной, и уж тем более странно, когда дама, независимо от причин, прижимается к пятой точке мужчины. Поэтому мистер Агарес попытался развернуться. Зло шикнув на него, Макс вцепляется пальцами в проректорскую мантию и покрепче сжимает кулачки.
Возникновение четвертого участника разыгравшейся около ступеней сцены заметили все и сразу, хотя он какое-то время ничем не проявляет своего присутствия. Но его невидимый взгляд ощущается остальными как-то особенно остро.
Агарес вздрагивает и вытягивается в струнку, оставив попытки развернуться к леди лицом. Виконт Друитт тоже бросает неблагодарное занятие – вытащить “пташку” и заключить в слишком горячие, по ее меркам, объятия. Как-то все разом притихают, словно нашкодившие ученики. И в этой слишком гнетущей тишине раздается насмешливое хихиканье. На верхней ступени извилистой лестницы появляется фигура высокого стройного мужчины в темном костюме, лицо незнакомца скрыто тенью.
– Директор, – шепчет виконт и отступает от вздохнувшей с облегчением “пташки”.
– Друитт, ты, кажется, направлялся куда-то. Уж не ко мне ли? – слишком сладко тянет мужчина, скрытый тенью. В приторной вязкости ироничного тона чувствуется едва скрываемая угроза, – так что ты до сих пор делаешь в преподавательском корпусе? – вот эта интонация уже похожа на раскат грома и начало нешуточной бури.
– Директор? – Макс дернулась, пытаясь выскользнуть из-за спины Агареса. Проректор, вскинув руку, преграждает девушке путь, не позволяя обойти его сбоку и приблизиться к неуловимому Директору.
– Гадство! – удивила всех простонародным ругательством внешне утонченная мисс Стич, поняв, что сил противостоять проректору у нее все так же недостаточно.
Директор исчез. Виконт же, оставив проректора и будущего преподавателя ритмики у лестницы, послушно потрусил вслед то ли удаляющемуся, то ли медленно растворяющемуся в воздухе темному, тонкому силуэту.
========== Часть одиннадцатая ==========
Здание резиденции директора колледжа резко выделялось на фоне остальных построек. Выдержанное в более сдержанном стиле, чем остальные сооружения, без пугающих, свойственных готике скульптур Гаргулий и мифических монстров, это строение притягивало взгляд, поражая новаторскими архитектурными решениями. Создавалось впечатление, что острые шпили, устремленные вверх, прокалывают своими иглами небесный свод. Внутри обширных помещений в дневное время, благодаря огромным витражным окнам, всегда было светло. Преломленные витражами солнечные лучи мягкими разноцветными бликами ложились на все поверхности, а огромный маятник часов, колышущийся позади директорского стола, казался подвешенным в воздухе невидимой огромной силой. Колоссальный механизм словно отсчитывал мгновения жизни каждого, кто находится на территории колледжа.
Алистер Чембер неотрывно глядел на маятник гигантских размеров, делая вид, что эти мерные движения полностью захватили его внимание. На самом деле он просто боялся встретиться взглядом с тем, кто занимал мягкое, удобное кресло директора. Опоздание лорда Чембера тоже было связано с нежеланием идти на встречу с новоявленным Директором. Алистер отвлекался как мог. Даже, встретив в коридоре колледжа незнакомую ему девушку, попытался завязать беседу. Но это сейчас могло обойтись ему слишком дорого.
Воспоминания, словно разрозненные кадры, складывались в сознании в совершенно противоречащие здравому смыслу события. Разрубленный пополам корабль, умирающие люди и, посреди этого хаоса, он сам, Алистер Чембер, привязанный к хлипкому, непонятно когда собранному плоту существом, которого виконт ранее считал человеком.
– Ты опоздал. – В голосе Директора отчетливо слышится раздражение, смешанное с эмоциями, которые еще невозможно уловить, – а я ценю свое время.
– А ты меня и вовсе бросил посреди океана на дырявом плоту, – скрещивая руки перед собой, отворачиваясь, но все же боковым зрением следя за реакцией собеседника, фыркает Чембер, – а я, знаешь ли, ценю свою жизнь.
– Неблагодарный, – Директор ударяет ладонями по лакированной столешнице и, оперевшись на руки, подается вперед. Но в его восклицании нет злости, даже раздражение уступает место заинтересованности и веселью, – я сохранил тебе жизнь. И что же с ней делаешь ты? То же, что и обычно – тратишь впустую на глупые игры и женщин. Кстати, о женщинах. Пока ты здесь, ты должен понаблюдать за поведением мисс Максимилианы Стич, нового преподавателя ритмики. Да-да, той самой “пташки”, которую ты несколько минут так настойчиво пытался вытащить из-за спины господина проректора. Это выглядело столь забавно, что я даже готов простить тебе опоздание, – Директор тихо хихикает, – мне интересно абсолютно все, вплоть до того, какую воду она предпочитает: обычную или с лимоном, например. И… употребляет ли она воду вообще? И дальше по списку.
На поверхность столешницы опускается лист бумаги. Директор подталкивает исписанный размашистым почерком листок к противоположному от него краю стола.
– Вот, значит, я уже начал выполнять задание, – выдыхает Чембер, – просто решил познакомиться поближе с объектом наблюдений. А ты сразу же угрожаешь.
– Нет… – врастяжку произносит Директор, – я тебе еще не угрожал. Зная, что в твоем понимании означает “познакомиться поближе”, я бы не советовал изучать ее… настолько близко. Если только ты не решил изучить и господина Агареса в том же направлении, хи-хи. Нет? Ну вот, уже лучше. Мне нужна сравнительная характеристика этих двух объектов: все сходства и различия. Так что составишь мне также описание поведения мистера Агареса согласно этому списку.
– Что? Она тоже?.. Тоже не живая?
– Скорее, он… но все зависит от точки зрения. – Громко хихикает Директор, окончательно руша тщательно продуманный образ главы Вэстонского колледжа.
Тень, окутывающая стол и кресло, в котором он восседает, рассеивается. Белозубая улыбка на бледном лице, обрамленном длинными, серебристыми прядями, выскользнувшими из-под цилиндра, окончательно нарушает сходство самозванца с настоящим директором колледжа.
– Но это еще не все, что ты должен будешь сделать. Вторая часть задания куда серьезнее. Когда придет время, именно ты, Алистер, должен позаботиться о том, чтобы лучшие экземпляры не попали в чужие руки. Уже сейчас желающие покопаться в черепных коробках моих Странных кукол проявляют себя слишком нагло и активно. Скоро в колледже начнется обычная возня желающих влезть в мои дела людишек. И, мне кажется, не только их. Поэтому, слушай меня внимательно. Когда придет время, в нужный момент, ты должен будешь выполнить в точности все мои указания.
– Почему я? Обычно все организационные и юридические вопросы решает Райан Стокер. – Виконту не нравится выполнять поручения нового Директора. Особенно, если звучат слова «возня» и «не людей». Это всегда грозит серьезными неприятностями и очередным срывом и так тонко организованной нервной системы лорда Чембера.
– Доктору Стокеру нельзя доверить это ответственное задание. Недавние события показали, что он переметнется на сторону противника, как только появится малейшая угроза его жизни. А ты, Алистер, думаю, справишься. Если же нет… Мне понравилась та беззаботная жизнь праздного аристократа, которую ты ведешь. И при желании я всегда смогу занять твое место. Вот только ты наверняка знаешь, что случается с моими предшественниками. Не хочешь последовать за ними? Тогда – слушай…
========== Часть двенадцатая ==========
Зал, где должны были проходить занятия по ритмике, оказался пуст. До назначенного времени оставалось еще более двадцати минут, и Макс, осматриваясь, обошла по периметру обширное помещение, заглядывая в зеркала на стенах. Но прошло тридцать, сорок, пятьдесят минут, а никто из студентов так и не появился. Скорее всего, это не было ошибкой. Сознательное игнорирование, бойкот – такое объяснение отсутствия учеников подходило больше.
Максимилиан, военный хирург, который закончил подобное учебное заведение, знал правила и нравы, царящие среди студентов. Скорее всего, старшие решили пойти против воли Директора, а младшие студенты… что они? Любое неподчинение старшему грозило серьезными неприятностями. Детей заранее обучали премудростям жизни в обществе. И тот, кто решился идти “против течения”, неминуемо следовал навстречу гибели.
Воспоминания собственной жизни вторглись в сознание, те, что так хотелось забыть. Конечно же, в Вэстонский колледж дорога Максимилиану была закрыта – его родители были недостаточно знатного рода. Но тем не менее, ему удалось получить хорошее образование и за пределами Лондона. Далее – обучение в университете, должность хирурга в небольшом госпитале, размеренная жизнь. Желание приключений, известности и богатства сыграли с молодым хирургом злую шутку.
Индийская колония – место для изгнанников общества либо тех, кто хочет быстро получить все и сразу. На убийства местного населения и мародерство вышестоящее начальство, как правило, закрывает глаза. Но с теми, кто готов покрывать преступления, естественно, нужно делиться. Решив, что он тоже в праве получать собственную долю за молчание, Максимилиан собрал детальный компромат на нескольких офицеров. Вначале все шло идеально. Военные его гарнизона крепко подсели на крючок шантажа, к тому же, хирург поставлял им еще одно незаконное удовольствие – наркотические средства, щедро предоставляемые ему местными за незначительные услуги лекаря. В кратких поездках в Лондон, где сбывал драгоценности, Макс познакомился с полулегальным миром скупщиков краденного, что впоследствии пригодилось ему в новой жизни. Капитал молодого хирурга рос; а Макс уже подумывал оставить практику военного хирурга в индийской колонии.
Максимилиан не учел одно – с вышестоящими тоже нужно делиться. Наглый и несговорчивый характер его альтер-эго проявился весьма некстати. Те, кто, казалось бы, надежно были связаны обязательствами и страхом, предпочли сильнейших. Хирурга, наводившего почти благоговейный ужас на местных офицеров, пришли убивать они же, под покровом ночи. Убийцы считали, что подарили ему гуманную смерть, перерезав горло во сне. Но не знали, что хирург, будучи на грани жизни и смерти, пришел в себя как раз в тот момент, когда в яму, куда было сброшено его тело, начали сыпаться первые комья земли…
Макс вздрогнула, отгоняя нахлынувшие неприятные воспоминания. Откуда вообще взялась эта тяжесть на уровне солнечного сплетения у существа без жалости и чувств, без души? Но едва заметный из-за высокого ворота рубашки край еще не до конца зажившего пореза на шее проректора, увиденный сегодня, пробудил полузабытые воспоминания, которые заставили сердце мисс Стич биться чаще, и стали причиной давящего, неуловимого, необъяснимого стеснения в груди.
– А, вот ты где, пташка?
Макс резко оборачивается, услышав уже знакомый голос. Мужчина в слишком вычурной белой одежде, усмехаясь, стоит позади, слишком близко, недопустимо близко. Рука, затянутая в белую же перчатку, сжимает жокейский стек, которым виконт легонько постукивает по раскрытой ладони.
Знание, что перед ним лишь оживленный труп, сыграло не в пользу лорда Чембера. Он не ожидал от не-живой подобной прыти. Рывок… и стек оказывается в вытянутой руке отступившей на пару шагов назад мисс Стич. Кончик трости упирается в артерию на шее виконта, пульсирующую под кожей. Максимилиана прикрывает глаза и шумно вдыхает воздух, чувствуя, как выступает слюна в уголках ее губ.
“Стучит, стучит горячее человеческое сердце. Этот звук заставляет пульсировать барабанные перепонки, и пульсация передается в тело дрожью предвкушения, пробегает электрическим разрядом по нервным окончаниям, заставляя активнее работать слюнные железы и сильнее, до скрипа, стискиваться зубы. Нельзя, нужно давить в себе чуждые инстинкты, желания… монстра…”
Макс отогнала наваждение, пытаясь совладать со внезапно нахлынувшей жаждой. И это удалось неожиданно легко. Вновь проснулось странное, необъяснимое ощущение тяжести в груди, давно потухшего пламени на уровне солнечного сплетения, причиняющего уже физическую боль. Не выдержав этого жгущего ощущения, мисс Стич сгибается пополам и, выпустив из руки стек, медленно оседает на пол, чувствуя, как проваливается во тьму обморока.
Придя в себя, Макс осознает, что виконт не позволил ей упасть. Но вот назойливые хлопки ладони, одетой в перчатку, по щекам порядком раздражают и даже злят. Мисс Стич отталкивает руки джентльмена и поднимается на ноги.
– Ты не сможешь отрицать того факта, что я спас тебя от падения на пол, моя пташка. Поэтому ты передо мной в долгу. А долги нужно отдавать, – лорд Чембер, казалось, вовсе не смутился, почувствовав злость со стороны девушки. Он вытаскивает из кармана лист бумаги, – всего-то нужно ответить на вопросы в этом списке.
Макс, картинно закатив глаза, качает головой.
– Ничего бы не случилось, даже если бы я упала. Но задавай уже свои вопросы, спаситель, – вздыхает она, – все равно занятия, похоже, временно отменяются.
– Тогда, может быть, ты голодна? Приглашаю разделить со мной трапезу.
– Голодна, еще как голодна, – зловеще ухмыляется Макс, – ты себе и представить не можешь, насколько.
В данный момент она лишь играет словами, осознавая, что первая победа над чудовищной жаждой одержана. Но лорд Чембер даже не осознает того, что стал лишь приманкой в еще одном эксперименте бывшего жнеца.
Список вопросов оказывается странным. Мисс Стич сложно даже представить: что за шутник их составлял? Виконт охает и ахает, обнаружив, что у живого на вид существа температура тела не превышает тридцати трех градусов по Цельсию, а пульс едва достигает сорока ударов в минуту, что девушка при всем этом двигается, ест, пьет и, даже, спит, как сообщила ему Макс.
Второй день в стенах Вэстонского колледжа закончился. И хоть своих студентов мисс Стич так и не увидела, она сделала важный вывод, что в состоянии сдерживаться, раз так и не попыталась убить приставучего лорда, в течении полутора часов достающего ее дурацкими, бессмысленными вопросами.
========== Часть тринадцатая ==========
Спустя два дня, первое занятие мисс Стич, на котором все же присутствовали студенты, состоялось. В ответ на удивленный вопрос: “Как удалось заставить юношей явиться на урок танцев?”, заданный Максимилианой, мистер Агарес ухмыльнулся, в его глазах промелькнули хитрые искорки. Почему она раньше не замечала, что, при всей подчеркнутой холодности проректора, его взгляд может быть таким разным: жестоким и надменным, хитрым и насмешливым, а иногда заинтересованным и мягким?
– Префекты побывали на очередном чаепитии у Директора, – понизив тон голоса до загадочного шепота, сообщил проректор, – теперь все, кто должен присутствовать на занятии, в сборе.
Проректор вышел из зала, оставив Макс с подростками, сверлящими ее испытывающими, недобрыми взглядами. Пристальное внимание, обращенное всецело на нее, внезапно вызвало у Макс приступ паники, необъяснимого страха. За последний год никто из учеников не мог вывести ее из равновесия. Внезапно нахлынувшие неприятные ощущения оказались столь реальны, что по телу существа, видевшего саму Смерть, пробежала дрожь ужаса.
Стоявшие поодаль старшекурсники переглянулись. Это вызвало очередную вспышку воспоминаний… такими же взглядами обменивались офицеры за несколько часов до того, как явиться убивать хирурга… Вспышка… искорки животной ярости, пляшущие на дне глаз склонившихся над ним убийц, или это просто пламя одинокой свечи отражается в радужках? Очередная яркая вспышка в сознании выбросила мисс Стич в реальность. Она впервые за свою прошлую и новую жизни испытала чувство неуверенности и растерянности.
“Нужно совладать с эмоциями, они ощущаются, их можно почувствовать. Твой страх заметят, и можешь в третий раз считать себя покойником”.
Занятие закончилось просто перекличкой и знакомством со студентами. На большее у мисс Стич не хватило моральных сил. Новые впечатления вызывали ассоциации с событиями из прошлой жизни, словно кто-то настойчиво пытался вывести ее из равновесия.
День сменялся ночью монотонно и однообразно, и так по кругу. Спустя несколько суток, проведенных в выделенных ей двух тесных комнатках, Макс потеряла счет дням. К ее удивлению, в расписании занятий старших курсов для всех четырех факультетов вновь появился предмет “ритмика”.
Попытки присутствующих студентов спрятать настороженные взгляды не предвещали ничего хорошего. Застывшие, словно в ожидании какого-то происшествия, фигуры лишь подтверждали догадку: юноши приготовили новому, навязанному им чужой волей, а потому сразу же не полюбившемуся преподавателю неприятный сюрприз. Макс сделала несколько осторожных шагов внутрь помещения, внимательно следя за меняющимися, как бы юноши ни пытались это скрыть, выражениями на их лицах. Движение, шаг, шелест юбок… Подол платья коснулся едва ощутимой преграды. Еще одно движение и упругое препятствие натянулось сильнее. Макс отступила на шаг.
Все четверо префектов старательно отводили взгляды. Их фэги и остальные студенты, присутствующие в зале, преданно и несколько испуганно глядели на старших. Тот, кто ранее назвался Грегори Вайолет, не смог долго сохранять абсолютно невозмутимое выражение лица и кривовато, одним уголком губ усмехнулся. Это и определило выбор мисс Стич.
– Мистер Вайолет, подойдите ко мне.
– Я не обязан выполнять ваши приказы.
Дерзость в звучании голоса юноши, вызывающий взгляд из-под наброшенного капюшона раздражали Макс все сильнее. Если на открытом пространстве попытка защититься под покровом накидки от попадания прямых лучей солнечного света могла быть оправдана особенностями организма, то в помещении это выглядело наигранно.
– Обязаны. Или вы хотите отправиться прямиком в кабинет Директора?
По вспышке эмоций, отразившихся на лице префекта, стало понятно: угроза Макс попала точно в цель. Нет, это был еще не страх, но такого смятения среди четырех префектов вызвать упоминанием директора мисс Стич и не надеялась.
Грегори Вайолет медленно подошел, старательно обходя невидимое препятствие. Макс усмехнулась. Что ж, теперь есть доказательства, что это подстроили префекты. Непрямые, но их достаточно, чтобы Макс решилась сама принять меры.
– Ближе, вот сюда, мистер Вайолет.
Как бы юноша ни старался быть осторожным, мисс Стич легонько подтолкнула его в нужном направлении. Вайолет зацепил ногой натянутую тонкую, а потому едва заметную нить, и емкость, закрепленная над их головами, перевернулась, из нее полилась бурая, зловонная жижа. Вайолет попытался увернуться, но его одежду все же обдало брызгами грязи.
– Что ж, – хмыкнула Макс, обводя сконфуженных студентов насмешливым взглядом, – исходя из того, что на урок вы все же явились, причем в полном составе, можно сделать вывод, что ни у кого из вас нет свободы выбора. Не сомневайтесь, я воспользуюсь этим фактом. Еще одна подобная выходка, и я всех четверых префектов и их фэгов заставлю прийти на свое занятие в балетных пачках и пуантах. Думаю, тот, от кого вы зависите, оценит подобное занятное представление.
– А Директор обязательно узнает о ваших выходках. Префекты уподобились глупым новичкам и устраивают шалости. – Сказанная строгим, жестким тоном фраза заставила Макс обернуться на звук голоса, встретившись несколько растерянным взглядом с холодными, серо-стальными глазами Йогана Агареса.
«Проректор? Неужели он наблюдал, ожидая развязки? Задание Директора или ему стало интересно, как новый преподаватель справится со строптивыми студентами?»
Занятие было сорвано. Злость и негодование, всколыхнувшиеся в сознании мисс Стич, скорее были направлены не на студентов с их нелепой выходкой, а на того, кто, зная, что задумали префекты, просто стоял в стороне и наблюдал. Макс отыскала проректора в библиотеке и решительно захлопнула за собой дверь, намереваясь раз и навсегда решить все вопросы.
Йоган Агарес неподвижно сидел, откинувшись на высокую спинку стула. На столе перед ним лежала раскрытая книга. Можно было подумать, что он уснул с открытыми глазами, если бы не внезапный шелест переворачиваемой страницы и едва уловимое движение пальцев.
