Текст книги "Помоги себе сам (СИ)"
Автор книги: Sonny
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== 1. ==========
Взгляд бродит по лицам. Усталым, осунувшимся. По дрожащим сухим пальцам, сонным, давно потерявшим блеск глазам. Хочется просто рявкнуть «всё, мужики, перекур!», сбить в стопку разбросанные по столу бумаги и вырваться наконец из злосчастной комнаты переговоров на свежий воздух.
Я мог сделать так года три назад. Теперь – не тот уровень. Теперь приходится напрягаться, чтобы сдержать зевок, и уже в четвёртый раз обводить мелкие цифры на бумаге для заметок.
Переутомление. Усталость. Депрессия. Мне хочется как минимум удавить кого-нибудь, и я уже даже знаю, кому бы из шести присутствующих я вцепился в горло первому.
Андрей сидит не напротив, а чуть сбоку, ровно так, чтобы я мог скосить на него взгляд и остаться незамеченным. Сейчас его очередь говорить. Он тянет слова, постоянно посматривает на экран ноутбука и уже как с полминуты не выпускает из пальцев ручку опустевшей фарфоровой чашки. Устал. Устал так же адски, как и мы все.
Будто опомнившись, Андрей отпускает чашку, тянется к волосам, чтобы поправить, но, только больше растрепав короткую причёску, кладёт руку на клавиатуру и проматывает файл вниз.
И уже даже плевать, кому первому достанется новая партия добротных немецких автомобилей, только что прибывших с завода – мне, Андрею или кому-либо еще – просто хочется закрыть глаза и провалиться в тяжёлую дрему хотя бы часов на шесть.
Я знаю Андрея давно. Так давно, что даже становится некомфортно от одной мысли о том, что он тоже знает меня ещё школьником. Я не помню, когда и при каких обстоятельствах он перешёл к нам. Это был класс одиннадцатый, может, десятый. Андрей будто бы учился с нами с самого начала – так легко он влился в коллектив. Я же, напротив, всегда относился к нему с опаской. Вечно ждал какой-то подлости, которую, в общем-то, этот улыбчивый темноволосый парнишка устраивать и не собирался.
Я много надумывал, рисовал в своём воображении ситуации, которых не было… Андрей, похоже, занимался тем же самым. Упрёки становились жёстче, сарказм и язвительные шутки – всё более ядовитыми. Мы оба и не вспомним, что стало точкой невозврата – и была ли она вообще, – но из знакомых мы быстро превратились во врагов, коими и остаёмся до сих пор.
Андрей вскидывает на меня взгляд, еле заметно морщится и возвращается к своему отчёту за последний месяц.
Я знаю его давно. И вместе с тем не знаю о нём практически ничего. Он раздражает меня. Он неприятен мне. Я должен ненавидеть хоть кого-то, чтобы не срываться на остальных, а ненавидеть Андрея очень даже удобно. Иногда я спрашиваю себя: а правильно ли это? Спрашиваю и тут же забываю. Правильно или нет, я просто не вижу причины что-то менять.
На часах полночь. Даже Москва за окнами офиса уже начинает засыпать, когда мои мучения наконец заканчиваются.
С трудом поднимаюсь с кресла, вяло перебираю ногами, пытаясь хоть немного размяться, надеваю тёмный пиджак. Потом – пальто, проверить ключи от машины в сумке от ноутбука, пожать каждому руку, потом – тесный лифт… Андрей почти касается меня плечом. Не поворачиваюсь к нему, но ловлю его взгляд в вымытом до блеска зеркале. «Спокойной ночи, Паша. Чтоб ты заснул и больше нахер никогда не проснулся». Слова отдаются в голове эхом – я будто читаю его мысли. Впрочем, будь мы здесь вдвоём, Андрей не поленился бы произнести это вслух. И тебе того же, коллега.
Мы выходим из здания. Я без труда нахожу на освещённой парковке свою машину и с облегчением выдыхаю – Андрей припарковался с другой стороны здания. Не так давно он специально поставил свой автомобиль «впритирочку», свернул мне зеркальце бокового вида и смылся. До сих пор, наверное, думает, что я не знаю, кто это сделал.
На выпускном, тогда, в конце одиннадцатого класса, я много пил. В перерывах между стаканами я думал, что никогда больше в жизни не увижу Андрея, и страшно этому радовался. Он действительно надолго улетел учиться куда-то в Европу – мне было плевать, куда, – но уже через несколько лет вернулся в Москву и успешно вписался в ту же сферу, где начал крутиться я сам.
И всё. Застарелая, в общем-то беспочвенная ненависть перекочевала из юношества во взрослую жизнь и успешно там укоренилась.
Дорогу до дома я, конечно же, знаю наизусть во множестве её вариациях. Но непредсказуемая Москва диктует свои правила: почти не глядя на экран вбиваю в навигатор адрес.
Маршрут построен. Через сто метров поверните налево.
Интересно, кто первый от усталости заснёт за рулем и разобьётся: я или Андрей? Мне хочется спросить об этом девушку из навигатора. Сколько бы она поставила на меня?
Вы сбились с маршрута. Через пятьсот метров развернитесь.
Вы сбились с маршрута. Через сто метров развернитесь.
Развернитесь.
Вы сбились с маршрута. Маршрут построен.
Я даже не знаю, где он живёт. Чёрт возьми, я ничего о нём не знаю и знать не хочу. Но от мысли, что однажды меня – мы же бывшие одноклассники – позовут к нему на похороны, становится не по себе. Или наоборот. Интересно, он бы плюнул мне на могилу? Конечно да. Глупый вопрос.
Я петляю. Девушка из навигатора никогда не злится – мне бы её выдержку. Сам я нервный, как чёрт. Андрей такой же. Вспыльчивый, дёрганный, излишне эмоциональный. Мы ненавидим свои пороки в окружающих и бла-бла-бла. Я прочитал это где-то, и фраза въелась и в без того утомлённый разум.
Въезжаю на подземную парковку. Глушу мотор. Распахиваю дверь. Нога свешивается с подножки, пальцы, кажется, намертво пристали к рулю. Даже подняться тяжело.
Тихо. Где-то поблизости с потолка мерно капает вода.
В кармане вибрирует телефон. Лениво тянусь за ним и яркий свет экрана режет глаза.
Личный номер Андрея подписан не «мразь» и не «ублюдок», а просто «А». Мне даже не нужно читать текст, чтобы догадаться, что там – очередная насмешка. Партия досталась ему, так что в следующем месяце доход будет больше точно не у меня.
Я быстро пробегаю глазами сообщение. И мне уже даже не хочется ни разбить телефон о бетонный пол, ни сломать Андрею что-нибудь. Я просто очень устал.
========== 2. ==========
Утро проходит в полубреду, как и всегда. Автоматическими движениями включаю кофеварку, подставляю чашку, жду, пока сварится любимый латте. Пью быстро, одной рукой сжимая чашку, а другой пролистывая новые сообщения на почте.
Половину писем просто удаляю, некоторые помечаю как важные, а на одном и вовсе останавливаюсь. Андрей, похоже, не спал всю ночь, ну или встал в три утра. Меня действительно пугает этот человек – мне бы, наверное, в такое время не то чтобы не удалось свободно изъясняться в деловом стиле, да я бы попросту глаза открыть не смог.
Тем не менее, я пробегаю глазами по письму ещё раз и с удивлением выясняю, что Андрей хочет встретиться у меня в офисе днём. И что ему нужно? Мы практически никогда не обсуждаем дела вдвоём – каждый отвечает за свой автомобильный салон и свои продажи сам, – а встречаемся на общих собраниях или официальных мероприятиях. Впрочем, мне и этого предостаточно: я бы предпочёл видеть Андрея максимум раз в год.
Допиваю кофе, одеваюсь, хватаю папку с документами и ключи от машины и по лестнице сбегаю вниз на подземную стоянку – на тренажерный зал не хватает выдержки и времени, поэтому, чтобы не потерять форму окончательно, я заставляю себя хотя бы не ездить на лифте.
Время пролетает быстро. Пройтись по залу с образцами, поговорить с менеджером, узнать всё о последних сделках, даже порекомендовать автомобиль одному из клиентов – на то, чтобы передохнуть, нет и секунды. Но на Андрея и его проблему я эту лишнюю секунду всё-таки нахожу, как бы сложно это ни было. Скорее всего то, с чем он пришёл, касается и моего бизнеса, а потому я не могу проигнорировать этот разговор.
Андрей не опаздывает. Наверное, задержись он минут на десять, я бы разозлился и то меньше: его пунктуальность с каждым разом всё более откровенно бесит.
Я ненавижу в нём всё. Каждую деталь. Каждое движение. Идеально отглаженную рубашку, массивные дорогие часы на запястье, тонкие губы, изогнутые в дежурной вежливой улыбке, запах сигарет и аромат тяжёлых духов… Когда Андрей садится напротив меня, я даже не поднимаю на него глаз – только киваю секретарше, которая принесла нам кофе, и жду, пока девушка закроет за собой дверь.
Мы молчим несколько секунд. В кабинете светло и тесно, хотя мебели практически нет. Стол, три кресла для меня и гостей, стеллажи. И кругом – миниатюрные модели автомобилей. Одну из них, белый Мерседес, берёт в руки Андрей: она появилась совсем недавно и он ещё не успел оставить на глянцевых боках отпечатки пальцев или сделать едкое замечание по поводу качества исполнения.
– Что ты хотел обсудить? – я делаю глоток горького кофе и всё-таки начинаю разговор.
Андрей любит тянуть время. Жертвует собственными ценными минутами, чтобы позлить меня.
– Китайское фуфло, – Мерседес возвращается на своё законное место. Андрей ухмыляется и с вызовом смотрит на меня. От тяжёлого взгляда усталых серых глаз становится не по себе, хотя я должен был уже давно к этому привыкнуть.
– Не трогай мои вещи. Это раз, – медленно проговариваю я. – И во-вторых, переходи уже к делу. У меня ограниченное время.
Андрей не отвечает. Немного отпивает из кружки, потом разворачивает маленькую шоколадку, которую секретарша услужливо положила на блюдечко к кофе, и медленно откусывает. Облизывает губы.
Я напряженно слежу за его движениями. Ленивыми. Томными. Почти сексуальными – так он мог бы выделываться перед девушкой. Вереницей диалогов и событий выстраивается ассоциативный ряд и я вспоминаю, что ещё в школе мой лучший друг, Димка, который уже лет шесть живёт в Париже, рассказал мне, что видел Андрея с мужчиной. Мы тогда не стали никому говорить об этом, а потом тайна, сперва вызвавшая наше с Димой крайнее возмущение, как-то забылась. Мне неожиданно становится любопытно, что у Андрея с личной жизнью сейчас, но я не спрашиваю, а только хмурю брови и бросаю:
– Ещё пять минут – и аудиенция закончена.
– Две тысячи тринадцатый год. Помнишь? – неожиданно резко спрашивает он. Будто и не было того загадочного молчания.
– Помню. Я отлично отдохнул с бывшей женой в Италии и целых две недели не видел твоей рожи, – пожимаю плечами и нервно перекручиваю ручку в пальцах. – Или что ты хотел услышать?
– Я поднял общие продажи по «С» классу* и перенёс салон на новую точку.
– Ты пришёл похвастаться, Андрей? Серьёзно? – с усмешкой перебиваю его я.
– Дослушай, – только огрызается мужчина. Он нервничает. Я не могу не заметить, как он весь напряжён. – Я тогда продал партию автомобилей с пробегом и неплохо на этом заработал, потому что достались они мне по очень низкой цене. И тебе могли бы достаться, но ты не согласился на сделку. Почему?
Я замираю, пытаясь вспомнить этот случай. А ведь мне и правда предлагали несколько хороших авто с маленьким пробегом на перепродажу. Почему я отказался? По тому, как я меняюсь в лице и становлюсь уже не раздражённым, а просто сосредоточенным, Андрей делает какие-то свои выводы и, наклонившись чуть вперёд, тихо произносит:
– Ты что-то знал?
От этого я ещё больше теряюсь. И что это за, мать его, вкрадчивый тон? Андрей сегодня сам не свой.
– Да там вроде сроки поджимали, а я уезжал по работе в Германию… И тачки продали кому-то другому. Я б про это и не вспомнил, если б не ты.
Андрей откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди и сильнее сжимает и без того тонкие губы. Я и правда давно не видел его… таким. Я даже не могу описать, что именно мне не нравится в его поведении, мимике и жестах на этот раз, но его нервозность легко передаётся и мне.
– Что случилось, Андрей?
– Ничего. Просто… Хотел понастольгировать. И похвастаться. Я и в этом месяце тебя сделаю, – хмуро, без былого ехидства отвечает он и поднимается. Поправляет пиджак, поворачивается боком, кривит губы в неискренней дежурной улыбке и бросает через плечо: – Увидимся на встрече выпускников в четверг. Прощай.
Прощается он всегда так, будто надеется, что я сию секунду скончаюсь от сердечного приступа.
Остывший кофе так и остается практически нетронутым. Я сминаю обёртку от шоколадки в кулаке и с полминуты неотрывно смотрю на закрывшуюся за Андреем дверь. Ненавижу его. Ненавижу его всего, начиная от его чёртового отглаженного чёрного костюма и заканчивая отпечатками пальцев на модельке машины. Но ещё больше в данный момент я ненавижу стойкое ощущение тревоги. Тревоги, необъяснимой беспочвенной тревоги, которую он принёс с собой и поселил в светлых стенах моего офиса и в моей душе.
Комментарий к 2.
* C – Medium cars (европейский «средний класс»)
========== 3. ==========
Встреча выпускников у нас проходит каждый год в марте. Некоторые из моих бывших одноклассников даже наведываются в школу – я же предпочитаю встречаться на нейтральной территории.
В ночь на четверг прилетает Димка. Я встречаю его в аэропорту, и все проблемы, все тревоги и опасения уходят, развеиваются сами собой. Мы оба будто молодеем лет на двадцать и радуемся встрече, как дети. Конечно же, не спим до утра, потом завтракаем у него в отеле и едем кататься по Москве – я успеваю завезти друга в салон и похвастаться, как идут дела.
Вечером мы с бывшими одноклассниками собираемся в ресторане. В этот раз нас даже больше, чем в последние три года, и, казалось бы, ничто не может испортить мне настроение. Но стоит за нашим столом появиться Андрею, я уже не могу расслабиться, а привычное раздражение и недовольство возвращаются сами собой.
Он сегодня бесит меня особенно сильно. Специально косится на меня, бросает тяжелые взгляды из-под нахмуренных бровей и часто – мне кажется, или даже излишне часто – делает большие глотки из бокала с красным вином. Чтоб он спился к черту.
Пытаюсь отвлечься. Слушаю истории Димки про его уже четвертую жену – а ему-то и тридцати нет – и стараюсь поменьше вращать головой, чтобы не дать понять Андрею, что у меня уже чешутся кулаки поправить ему челюсть или поставить синяки под обоими глазами.
Андрей окружен своей компанией – насколько я знаю, со многими, с кем он общался в школе, он дружит и по сей день – и, казалось бы, радуйся и наслаждайся общением, но нет, ублюдок одним своим видом портит настроение и мне. За что меня вообще можно так ненавидеть? Я стараюсь не задаваться этим вопросом, потому что уже даже Дима начинает замечать, что я становлюсь откровенно кислым.
На втором бокале белого легчает. К нам присоединяются несколько девушек, только похорошевших со времен школы, и разговор начинает течь свободнее. Я даже не замечаю, в какой момент Андрей исчезает из-за стола, но когда понимаю, что никто больше не пилит меня уничтожающим взглядом, на душе становится совсем хорошо.
Когда переваливает за полночь, меня, не спавшего до этого всю ночь, начинает отчаянно клонить в сон. Дима тоже клюет носом, но нас настолько разморило от сытной еды и вина, что лень даже вызвать такси.
Но осознание того, что уже через несколько часов, утром, праздник закончится и мне придется возвращаться в офис перебирать бумажки, немного отрезвляет, и я прошу кого-то из девчонок заказать такси, а сам направляюсь в туалет.
Я выпил совсем немного, но усталость дает о себе знать, поэтому ноги слегка дрожат, а тело будто бы бьет легкий озноб. Я спрашиваю официанта, где уборная, но все равно теряюсь в веренице узких коридоров. Выхожу я из транса только в тот момент, когда понимаю, что я здесь не один, и так и замираю, выглядывая из-за угла.
Андрей стоит, вжавшись спиной в стену так, что я мог бы подумать, что ему плохо и ноги не держат его, если бы не другой человек, на порядок выше и массивнее моего одноклассника, нависший над ним. Рука другого мужчины упирается в бетон рядом с лицом Андрея, который выглядит непривычно беззащитным и открытым в этот момент: растрепанный, с расстегнутыми пуговицами рубашки и закатанными рукавами, прикрытыми глазами… Я не сразу даже понимаю, что происходит, и только спустя несколько секунд стыдливо отшатываюсь, когда мужчина, в котором я запоздало узнаю Илью из параллельного класса, немного наклоняется и целует Андрея в губы.
Я не испытываю ни отвращения, ни злости – я вообще ничего не осознаю и просто пялюсь, откровенно пялюсь, как человек, которого я ненавижу всей душой, обхватывает мужчину за шею и подается вперед, прижимаясь к нему всем телом и углубляя поцелуй. Они пьяны. Бесспорно пьяны так, что вообще не понимают, что делают. Но стоит мне подумать об этом, Андрей распахивает глаза и сразу же замечает меня. Взгляд у него тяжелый, пронзительный, трезвый и злой настолько, что я, все еще шокированный, начинаю спешно пятиться назад.
– Паша! Ты чего? – Дима хлопает меня по плечу до того, как я врежусь в него.
Я вздрагиваю. Оборачиваюсь. Сперва молчу, потом стряхиваю с себя оцепенение, повожу плечом и только отвечаю тихо:
– Ничего. Пойдем отсюда.
– Все нормально? Туалет вообще с другой стороны. Ты не так уж много выпил, чтобы потеряться в четырех стенах, – с беспокойством замечает друг.
– Да голова кружится. Устал, – нехотя бросаю я и спешу поскорее выйти из коридоров.
– Стареешь, брат.
Рассказывать о том, что я увидел, не хочется – я еще сам не знаю, как к Андрею после этого относиться. Тогда, в школе, когда Дима рассказал мне, что у нашего одноклассника отношения с мужчиной, я, наверное, и не поверил-то до конца. Да и провокационная информация меня не особо задела: сам-то я ничего не видел, а фантазировать и представлять ситуацию, которую Дима вообще мог выдумать, было неинтересно. Теперь же все все мое представление об Андрее если не переворачивается, то сильно меняется – и я не могу решить, хорошо это или плохо.
Дима уезжает сразу в аэропорт. Я возвращаюсь домой, измученный и сонный, и, не раздеваясь, падаю на кровать, чтобы тут же провалиться в сон. Думать уже ни о чем не хочется.
Просыпаюсь я критически поздно. Времени нет ни на кофе, ни на завтрак, ни даже на то чтобы полежать пару минут в кровати и морально подготовиться к тяжелому рабочему дню. Я вскакиваю с кровати, спешно одеваюсь и буквально вылетаю из дома навстречу промозглому мартовскому утру.
Я провожу в пробке около полутора часов. Девушка из навигатора предлагает мне маршруты то на минуту, то на пять короче, но все это бесполезно – Москва встала наглухо.
Хозяином быть хорошо – за опоздание в свой собственный салон меня никто ругать не будет. Но дел и встреч такая уйма, что нужно точно поторопиться.
Когда я, злой и сонный, наконец захожу в светлый прохладный зал и хочу было с облегчением выдохнуть, на меня сваливается очередная неожиданность в лице секретарши, бегущей ко мне со всех ног. Не успевает девушка разомкнуть пухлые губы, накрашенные светлой помадой, как я тяжело выдыхаю:
– Что случилось?
– К вам посетитель, Павел Федорович, – сбивчиво отвечает она. – Я рекомендовала ему заехать попозже, но он уже полчаса сидит здесь и очень хочет дождаться вас…
– Пригласи его в мой кабинет. И сделай мне кофе с молоком. Покрепче.
Девушка кивает, а я быстрым шагом направляюсь в уборную. Клиент так клиент. Лучше бы, конечно, он предупредил заранее, но раз уж этот такое важное лицо, что покупку авто можно оформить только через меня – я уже за несколько минут приобрету приветливый и свежий вид.
Полоскаю рот водой, умываюсь, взъерошиваю влажными пальцами короткие светлые волосы и улыбаюсь своему отражению в зеркале – и не скажешь, что этот приятный молодой мужчина не выспался и ненавидит с утра весь мир.
Поднимаюсь на второй этаж, по пути здороваюсь с клиентами и подчиненными. Все уже при деле, все идет своим чередом – даже настроением немного улучшается.
Но стоит мне распахнуть дверь своего кабинета, как все рушится к чертям. Андрей кривит губы в грустной улыбке и, не поднимаясь с кресла, на котором сидит неудобно, чуть ссутулившись, бросает тихое «Привет».
– Какого черта?
Он точно пришел поговорить не о бизнесе. Тем более, в такую рань. На нем вытертые светлые джинсы и тонкая куртка поверх поло, вид такой, будто он не спал и секунды – и где идиота только носило всю ночь после того, как ресторан закрылся?
Я даже забываю о том, что застал Андрея вчера с мужчиной, и мне, вообще-то, стыдно на него смотреть, потому что ярость перевешивает – хочется ударить его прямо сейчас, не раздумывая.
Захлопываю дверь рывком, пинаю кресло так, чтобы Андрей вздрогнул, и на выдохе падаю на свое место. Хорошо хоть секретарша не забыла принести кофе, иначе можно было бы сразу повеситься.
– Так какой леший тебя сюда принес с утра пораньше, да еще и в таком виде?
Андрей остается спокойным и грустным. Я и сам понимаю, что глупо пытаться его задеть, особенно делая акцент на внешнем виде – да, помятый, да, не спал, но одна только куртка на нем стоит не меньше тридцатки.
– Я подожду, пока ты успокоишься, Паша.
Он прикрывает глаза, совсем как тогда, вчера ночью, когда Илья целовал его у стены, но потом вновь поднимает пронзительный взгляд на меня. Меня прошибает холодным потом: неужели он пришел поговорить о том, что я видел то, чего не…
– Я хотел поговорить о работе, – наконец произносит он, и у меня будто камень с души падает. Я благодарен ему. Впервые в жизни. – Ну, почти о работе. Сейчас…
Пока он тянется за мобильником и что-то там листает, я нервно кручу ручку в пальцах – привычка. Все это похоже на какой-то отвратительный розыгрыш, однако Андрей не выглядит веселым. Ему что, реально просто нравится приходить сюда и бесить меня?
Наконец он находит какую-то фотку и протягивает смартфон мне. Я беру. Мы случайно соприкасаемся пальцами – меня будто обжигает холодом.
– На, посмотри. Там еще две фотки. Ты знаешь хоть кого-то из них? Они тоже занимаются продажами.
Я пролистываю плохие, размытые изображения и старательно всматриваюсь в лица. На первой фотке через лобовое стекло старого вишневого автомобиля сняты двое мужчин. Один из них, молодой, наверное, мой ровесник или чуть старше, кажется смутно знакомым. На второй и третьей уже другие люди. Тоже через стекло.
– Вот этого я видел, по-моему, на выставке спортивных авто этим летом, – наконец отвечаю я, все-таки показывая пальцем на молодого мужчину с темными кудрявыми волосами. Потом тыкаю в пожилого мужчину в надвинутой на лоб шапке: – И вот этого там же. Может, это его папаша? Посмотри, как похожи.
Андрей забирает у меня телефон и несколько секунд сосредоточенно смотрит на экран. Я отпиваю немного кофе, потом бросаю беглый взгляд на часы и раздражаюсь еще больше:
– Все, вали отсюда. У меня скоро встреча.
Но мужчина не шевелится, и мне остается только угрожающе сжать кулак и хмуро добавить:
– Проваливай. Или ты у меня в кабинете этих мужиков выслеживать собрался, детектив херов?
Он выключает телефон, но не спешит подниматься. Поднимает голову, гордо, решительно, будто демонстрируя собственное превосходство и неожиданно выдает:
– Мне нужна твоя помощь.
Я открываю было рот, но не нахожу нужных слов. Да чтоб его, с его издевками… Как будто я хоть на секунду поверю, что он опустится до того, чтобы попросить помощи у врага. Нет, за этим всем точно кроется какая-то подлость. Унизить меня решил, вот же…
– Помоги себе сам, уебок, – только выдыхаю я и откидываюсь на спинку кресла.
Андрей ничего не говорит, поднимается и выходит, не забывая погромче хлопнуть дверью и наконец-то оставляя меня одного.
========== 4. ==========
Больше Андрей ко мне в офис не наведывается: видимо, находит кого-то другого, кого можно донимать странными разговорами и просьбами. Примерно через пять дней мы пересекаемся на конференции, но бывший одноклассник удостаивает меня только презрительным взглядом и даже не подходит.
Но когда Андрей не является ни на еженедельное собрание, ни на закрытую автомобильную выставку, куда он, конечно же, был приглашен, я удивляюсь и даже внутренне ликую: похоже, он наконец-то решил сменить сферу деятельности. Туда ему и дорога. Пусть занимается чем угодно, от дизайнов интерьера до попрошайничества, лишь бы не на моих глазах.
Однако правда, которую мне открывает один из наших коллег, удивляет меня еще больше.
– Ты уже слышал, что Андрей Щербаков под следствием? – некстати, прямо посреди обычной болтовни кто-сколько-продал-и-бла-бла-бла перебивает меня Эльдар. И, пока до меня доходит, что человек с таким именем и фамилией в моем окружении всего один и я его отлично знаю еще со школы, добавляет: – Он продает салон за копейки. Я уже подписал бумаги, хочу урвать хотя бы долю.
– За что его так?
– Даже не знаю. Вроде налоги и еще что-то серьезное. Уголовка, видимо, – Эльдар пожимает плечами и поправляет новенькие часы на запястье.
Мужчина добавляет еще несколько фраз, но я только рассеянно киваю. Значит, Андрею срочно нужны деньги. Так что, по старому знакомству, я могу выкупить его бизнес – заплачу больше, чем он просит, конечно же, зато потом эта инвестиция окупится сполна. И мне уже даже не интересно, что у этого идиота случилось – а он и есть идиот, если влип в такое дерьмо – я уже мысленно представляю себя владельцем аж двух салонов. Неплохо так дела пойдут: на вырученное можно будет и третий открыть, чтоб зал побольше, модели подороже…
– Он еще квартиру продает в центре. Сто метров, два места на подземной парковке. Это ж надо столько налогов зажать, чтоб потом все имущество пришлось продавать…
– Мы все не святые, – только качаю головой я, все еще продолжая сосредоточенно размышлять. Так вот почему Андрей был такой странный в последнее время – столько проблем…
Мне даже становится немного стыдно от того, что я не испытываю сочувствия к своему врагу. Бизнес не для слабых. Оступился, сошел с дистанции – никто не протянет тебе руку помощи.
Когда Эльдар уходит, я еще долго не могу вернуться к работе и все думаю о сложившейся ситуации. Что сейчас будет наиболее выгодным для меня? И стоит ли вообще в это ввязываться? Я пялюсь в окно на трассу, по которой мимо стремительно несутся автомобили, и на серое, навевающее тоску небо. Большой бизнес – большая ответственность. И большие деньги. Можно будет и недвижимость за рубежом потом присмотреть, апартаменты в Испании, например, или родителям купить вторую квартиру, чтобы в аренду сдавать…
Нехотя я все же возвращаюсь к бумагам и решаю отложить разговор с Андреем на вечер. Все равно сейчас, в разгар рабочего дня, он наверняка занят: теперь ему и адвоката нужно найти, и с деньгами вопрос решить. Впрочем, зная его, я ни секунды не сомневаюсь в том, что он как-нибудь да выкрутится.
Когда дела наконец заканчиваются, за окном уже начинает темнеть. Я, голодный и довольно уставший, уже сажусь в автомобиль и завожу мотор, когда звонит Андрей. Легок на помине: я как раз думал о том, что наберу ему по приезде домой.
– Алло?
Однако вместо привычного низкого голоса и какого-нибудь едкого приветствия я слышу шум ветра и приглушенный шепот, который через несколько секунд сменяется отчаянными рыданиями и шумными всхлипами. Не успеваю я спросить, кто это и что случилось, раздается незнакомый мне женский голос:
– Пожалуйста… Я не знаю, кто вы, но вы друг Андрея… Пожалуйста, мне очень нужна ваша помощь, я умоляю…
– Где вы? – только выдыхаю я. Черт знает, что там происходит, но я не могу просто послать эту рыдающую женщину. – Что случилось?
Прерываясь на шумные всхлипы и так ничего и не объясняя, она называет место – это оказывается мост через Москву-реку как раз неподалеку – и продолжает умолять меня приехать. Я спешно жму на «отбой» и даю по газам.
Путь занимает не больше пяти минут. За это время я успеваю придумать тысячу вариантов того, что же все-таки случилось с девушкой и самим Андреем, и какого черта она вообще считает меня его другом. И как назло в мысли лезут варианты все хуже и хуже: от того, что придурка на этом мосту сбила машина, до того, что все это развод и подстава и Андрею просто нужно заманить меня куда-то.
Когда я въезжаю на мост, первый вариант событий начинает казаться гораздо более реальным – уже издалека слышны сирена полицейского автомобиля и видна мигалка скорой помощи. Машины останавливаются или замедляются, проезжая мимо: водители явно глазеют на что-то.
Я резко торможу и, не глуша мотор, выскакиваю из машины. За фургоном скорой помощи ничего не видно, но, стоит мне заглянуть за блестящий белый бок авто, перед глазами едва ли не темнеет.
Мне кажется, что все это происходит не со мной. Стресс и шок будто превращают меня в другого человека: я бы и в жизни не подумал, что могу повести себя так. Особенно, когда дело касается человека, которого я ненавижу. Наверное, в этом то и заключается весь смысл: кого я буду ненавидеть, если Андрей умрет?
Кто-то истошно кричит, чтобы я остановился. Кто-то хватает меня за рукав куртки – трещит, натягиваясь, ткань, но я все равно вырываюсь и добегаю до невысокой оградки.
Андрей, привлеченный шумом, даже оборачивается. Я же выигрываю пару секунд на то, чтобы перелезть через ограждение и удержаться на узком бетонном бортике, намертво вцепившись одной рукой в перилла, а другой – в Андрееву куртку.
Я кричу на него, наверное, минуты две или три – о том, какой он идиот, слабак, как я ненавижу его – Андрей смотрит на меня потерянно и испуганно, кажется, даже не понимая моих слов. Я и сам не особо вдумываюсь в то, что говорю. Эмоции и нервы просто отключают разум.
Я замахиваюсь один раз, но не бью. Андрея, кажется, моя ярость приводит в себя – он даже меняется в лице и быстро становится не несчастным, а откровенно злым. Мы перебираемся через заборчик обратно на мост – теперь уже он кричит, какой я ублюдок и мудак, и почти сразу мое лицо обжигает боль, а из моего носа начинает течь кровь от сильного удара тяжелого кулака.
Медики тут же подхватывают самоубийцу под руки и уводят куда-то, я же с силой зажимаю нос пальцами, запрокидываю голову и прикрываю глаза, пытаясь унять кровь. В ушах звенит.
Кто-то сперва обнимает меня, потом знакомо шумно всхлипывает и аккуратно начинает вытирать мне лицо влажным платком. А когда девушка заговаривает, я сразу узнаю её голос, ведь это она звонила мне тогда. Она снова плачет навзрыд и бесконечное количество раз повторяет тихое «спасибо».
========== 5. ==========
Андрею дают успокоительные, мне прикладывают холодный пакет к разбитому носу. Миловидная миниатюрная девушка по имени Жанна, которая и позвонила мне тогда, выпивает два стакана воды с корвалолом и наконец перестает плакать.
Мне приходится заплатить полицейским, которых зачем-то вызвал кто-то из проезжающих мимо, чтобы они отвязались, и медикам, чтобы случай не был зафиксирован. На этом проблемы не заканчиваются. Нужно еще запихнуть уже пребывающего в полубессознательном состоянии Андрея ко мне в машину и решить, что делать.
