Текст книги "Непобедимое Солнце (СИ)"

Автор книги: Skyrider

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 50 страниц)

Обезьянья самка расстроилась, но предпринять уже ничего не успела. Фея, узнав голос Котенка, громко жужжа крыльями, тут же бросилась к шкуре:

– Зверятки мои дорогие! Я тут, я с вами, ко мне! – и обняла обоих.

Сколько было радости, сколько ликования! Зверята просто прыгали от счастья! Обезьяны – и самки, и детеныши – видя их радость, сами заверещали, а ещё они как всякие обезьяны стали им подражать – тут же сами бросились обнимать и целовать друг друга.

Оказалось, как, перебивая друг друга, рассказали Фее Зверята, крылатые обезьяны – очень мирные и добрые существа. Пока Зверята играли как детишки, бегая друг за другом по горам, обезьяны, видя их мохнатые шубки, приняли их за своих детенышей, заблудившихся в горах, а потому забрали их к себе. Тут Фея догадалась, почему они совершили нападение на неё – да они просто защищали от неё "своих" детенышей, вот и все! А так крылатые обезьяны – милейшие и добрейшие существа на свете, очень общительные и умные, в отличие от своих бескрылых сородичей. Они никогда не бросают своих в беде – не случайно они всей стаей принялись отбивать раненую самку от чудовищ, чем спасли и Фею от смертельной опасности! Теперь Фее все стало ясно, и она возблагодарила Создателя, что через это нежданное приключение она познакомилась с совершенно неизвестной ей доселе уникальной полуразумной расой Целестии.

6.

Летучие обезьяны долго не хотели отпускать друзей.

Сначала они протаскали их по всей пещере, показывая её достопримечательности: множество скелетов разных чудовищ, которые, видимо, были когда-то ими съедены, разноцветные наскальные рисунки.

Рисунки особенно заинтересовали Фею. Они состояли из различных сцен охот на разных тварей. Между прочим, в одной из сцен Фея узнала охоту даже на страшные щупальца! Присмотревшись, Фея увидела, как крылатые охотники сначала выманивали монстра из пещеры, притворяясь нелетающими. Потом, заманив его к обрыву, стремительно взлетали, а монстр падал вниз и разбивался всмятку. Из рисунков Фея впервые увидела, как это чудовище выглядит на самом деле: гигантский глазастый шар, кишащий щупальцами. По сравнению с ним крылатые обезьянки были все равно что муравьи перед собакой. Фея возблагодарила ещё раз Создателя, за то, что так легко отделалась от этой смертельно опасной твари, о существовании которой она даже не подозревала! А ещё она подумала, что когда вернется, обязательно сообщит в Отдел Сообщества по сохранности Флоры и Фауны Целестии о том, чтобы взять под Опеку Сообщества этот чудный народец, находящий на пограничье между разумными и неразумными видами.

Но больше всего её поразил другой рисунок.

На отдельной стене она увидела изображение гигантского желтого солнцевидного лика. Внутри солнечного диска можно было отчетливо рассмотреть губы, рот, нос, глаза, правда, без зрачков и радужной оболочки, какие бывают у масок. Множество лучей-рук властно тянулись во все стороны, словно хотели охватить все мироздание. Фея так и ахнула, догадавшись, КТО здесь изображена!

Рядом с солнцем пали ниц, воздев в молитвенном жесте лапы, множество летучих обезьян. А между солнечной головой и летучими обезьянками стояли какие-то странные черные существа, напоминающие то ли пауков, какими они были в далеком прошлом Целестии, то ли муравьев. Этим омерзительным монстрам обезьяны тоже кланялись и – о, ужас! (Фея даже закрыла лицо руками) – приносили им своих детенышей, которых те разрывали на куски...

Фея указала пальцем на эту сцену и окружавшие её обезьяны благоговейно сложили лапы на груди и встали на колени, в страхе опустив глаза. Фея поняла, что религия Создателя – единственно разрешенная Сообществом для разумных обитателей Целестии – так и не дошла до этой дикой, отсталой страны, а несчастные аборигены поклоняются как богам Непобедимому Солнцу и её странным, совершенно незнакомым для Феи черным слугам.

"Все это обязательно надо довести до сведения Их Премудрости", – твердо решила про себя Фея. – "Этот несчастный народ должен быть освобожден от своих религиозных предрассудков, избавлен от монстров и приобщен к цивилизации и единственно истинной религии – и я сделаю все возможное для этого, обещаю!"

А потом обезьяны все-таки уговорили свою гостью и её друзей остаться на пиршество. Конечно, Фея и Зверята не ели мяса. Но зато им предложили вдоволь другой пищи – овощей и особенно фруктов – как же обезьяны, пусть и летучие, и без фруктов! – это были, в основном, дикие кислые яблоки и груши, а также множество земляных орехов.

Насытившись, обезьяны стали лихо танцевать под стук больших барабанов и вой костяных флейт, причем в отдельные моменты танца они взлетали прямо под потолок и исполняли отдельные па в полете, и вообще – показали себя жизнерадостными, общительными и беззлобными существами. Особенно Фею умиляли отношения между самцами и самками и между самками и детенышами. Самцы и самки любили держать друг друга за руки, вычесывать друг другу шерстку и даже целоваться! А детеныши – сидеть на плечах у мамаш и крепко обнимать их за шею – это смотрелось так умилительно!

В общем, покидать это веселое сообщество не хотелось, но Принц ведь по-прежнему в плену, а пока это так – Фея никогда не почувствует себя спокойной...

А потому наутро гостеприимные крылатые обезьяны проводили их до выхода из пещер, надавали им приличный запас сушеных яблок и груш, земляных орехов и прочей вегетарианской снеди, а также приличный запас воды в кожаном мехе, и помогли Фее перевезти Зверят вниз, чтобы сэкономить время на спуске.

Башня Непобедимого Солнца была совсем рядом, её можно было увидеть невооруженным глазом – "погоня" за Зверятами сильно приблизила путников к конечной цели их путешествия. Судя по всему, идти оставалось всего ничего – два, от силы три дня.

Обезьяны со страхом поглядывали на Башню. А бывшая пленница даже подошла к Фее и что-то стала ей говорить, указывая на окружающие скалы, но Фея не понимала, что она имеет в виду. Но в глазах обезьянки царил страх...

Фея только отмахнулась.

"Понятно и так, что эти горы кишат разного рода чудовищами. Но что поделаешь? Вот если все-таки борьба с Непобедимым Солнцем закончится победой фей, мы быстро сделаем из этого места заповедник, и вас уже никто не посмеет ни обижать, ни запугивать", – подумала Фея. Но как все это можно объяснить обезьянам?

А потому Фея ещё раз улыбнулась, протянула обезьянкам по блестящей пуговке от своей туники – к их, надо сказать, величайшей радости – взяла Зверят под мышки и решительно зашагала по дну ущелья вперед, прямо к виднеющейся вдали Золотой Башне – сердцу диких и ещё не тронутых цивилизацией доисторических Скалистых гор.

Глава 13. Исчадия мрака.

1.

Переход следовал за переходом и ущелье, по которому пробирались путники, становилось все уже и уже и все выше и выше надвигались холодные и темные

его стены. Казалось, что они идут по какому-то рукотворному лабиринту, которые сужается лишь для того, чтобы в один

прекрасный момент закончится тупиком...

На ночлег расположились в небольшой впадине у правой стороны ущелья. Фея позаботилась об огне – ведь только он мог отпугнуть опасных пришельцев -

и наколдовала волшебные воздушные подушки (взамен потерянных в пещере надувных матрацев) для всех троих – ведь спать на

голых холодных камнях даже Щенок бы не смог! А после того, как друзья наскоро перекусили обезьяньими сухофруктами, Щенок и Котенок моментально уснули, покачиваясь в воздухе, как в невидимом гамаке. А вот Фее опять не спалось...

Ночь была на удивление тихой и темной – луну и звезды закрывали темные тучи. На душе было неспокойно, тревожно и тоскливо.

Как Фея тосковала по Принцу! Вот уж сколько недель прошло с тех пор, как

он пропал, а надежды на его спасение с каждым днем становились все призрачнее и призрачнее. Будущее беспросветно. Ведь хотя до обители Непобедимого Солнца рукой подать, но исход её поединка с нею весьма и весьма сомнителен. В конце концов, если эту желтую колдунью в свое время не смогла одолеть даже Их Премудрость во главе всего Сообщества фей, то что может сделать одна хрупкая, пусть и очень сильно любящая, обычная фея! Фея старалась не думать об этом. Лучше уж тосковать по Принцу, чем страшиться предстоящих трудностей!

Фея с тоской вспоминала, как они, бывало, всю ночь напролет, лежа на

кровати, держась за руки, рассказывали друг другу интересные истории

или гуляли при полной луне по берегу реки, особенно там, где росли

густые заросли ив, чьи листья так нежно переговаривались друг с другом,

когда дул теплый летний ветерок. Это были необыкновенные, незабываемые

минуты.

Только теперь, когда Фея была одна, вся тяжесть десяти тысяч

лет одиночества навалилась на её грудь.

Зачем вечное бессмертие и юность фей, если ты одна? Да, конечно, есть дети, и по ним она тоже скучала, но дети – это другое...

Такие грустные размышления мучили Фею, когда она качалась на воздушной

подушке, не в силах заснуть. Внезапно она почувствовала какое-то сильное

беспокойство, хотя при этом она не услышала и не увидела ничего

подозрительного. Но привычка доверять своей интуиции сработала. Фея встала и огляделась – никого и ничего. Никакого шума, никакого движения...

Вдруг, словно по какому-то внушению свыше, она взглянула вверх на почти вертикальную каменную стену ущелья и – о, ужас – заметила какие-то черные тени спускающиеся по отвесной круче!

"Это наверное какие-то жуткие насекомые", – подумала Фея, – "ведь только у них есть способность передвигаться по вертикальным поверхностям!"

Фея быстро пробормотала заклинание и огненный шар, управляемый её взглядом, полетел вверх, навстречу странным существам. Чудовища зафыркали и

отпрянули, но ненадолго. Вскоре черные комочки продолжили спускаться

вниз.

Однако яркий свет магического шара позволил Фее внимательно их рассмотреть...

О, до чего же они были омерзительны!

Размером с крупную овчарку, они одновременно напоминали и кошку, и паука, и скорпиона. Спина у них была как у черной кошки -

изогнутая, подвижная, черная. Лапы – как у паука, только их было шесть, а не восемь. Хвост с острым жалом как у скорпиона поднят над туловищем. Но хуже всего ей показалась их морда: маленькая, как у кошки, с омерзительной пастью, из которой торчали непрерывно сокращающиеся насекомьи жвала, и страшными, мертвенно мерцающими во тьме фасеточными насекомьими глазами.

Между тем твари, сообразив, что их дерзкий замысел напасть на спящих раскрыт, резко увеличили скорость спуска.

– Зверята, ну-ка быстро просыпайтесь, лежебоки! – спокойным и

ровным голосом позвала Зверят Фея, как будто им угрожали не монстры,

а просто пора было завтракать. – Спрячьтесь за меня, за спину и не высовывайтесь!

Полусонные Зверята, ничего ещё не понимая, спрятались за Фею, а Фея

приготовилась к бою. Фея никого не хотела убивать, даже этих мерзких тварей, ведь несмотря на свой ужасный вид, они были всего лишь животными! А потому она решила просто их напугать.

Она прицелилась, и ветвистые голубые молнии ударили по первым двум существам. Фея видела, как щадящие разряды тока пробежали по их черным телам. Сила заклинания была достаточной для того, чтобы испугать животное и заставить убежать. Даже волколаки из-за Предела не решились бы на нападение после такого удара...

Но каково же было удивление Феи, когда эти твари лишь фыркнули, поморщились и продолжили спускаться дальше как ни в чем не бывало!

Тогда Фея повысила мощность заряда, потом ещё и

ещё, но все было тщетно! А ведь таких разрядов хватило бы для того, чтобы чудовища Предела лишились бы возможности передвигаться, не говоря уже о менее крупных животных. Но для этих тварей, видимо, закон был не писан. Наоборот, после каждого удара они, пусть и морщась, увеличивали скорость спуска. Создавалось впечатление, что испускаемая Феей энергия просто поглощалась ими и делала их ещё сильнее!

Сначала Фея ничего не могла понять, а потом

холодная игла страха пронзила её сердце: "Вот глупая, ведь без палочки

все мое колдовство – это просто безобидное фокусничество, а эти монстры

видимо очень устойчивы к магии! Но, – остановила сама себя Фея, – разве могут быть животные устойчивыми к магии? Это же невозможно! Значит, это не животные, а..."

Но додумывать мысль было некогда, твари разогнались не на шутку и были всего в сотне шагов от Феи.

– Так, Зверятки, похоже, нам пора сматывать удочки! – попробовала пошутить Фея. И взяв их под лапки, оттащила подальше от стены. Но и с противоположной стены ущелья спускалась другая партия монстров!

Фея подхватила Зверят под мышки и полетела вперед как можно быстрее. Лететь с двумя Зверятами было неудобно, а потому большой высоты набрать не удалось, но опасное место она покинула довольно быстро. Пауко-скорпионы остались где-то далеко позади, и Фея вздохнула облегченно. Но, как выяснилось, слишком рано...

Когда, немного погодя, она долетела до самой узкой части ущелья, как горлышко бутылки запиравшей выход в горную долину, она разочарованно вскрикнула. Это место было перегорожено какой-то липкой сетью из белесых нитей. Это была ловушка!

Фея ударила по паутине жидким пламенем, от которого сгорит дотла даже мокрое дерево, но сеть даже не задымилась.

– Проклятье! Следовало бы догадаться, что она не биологического происхождения...

– Хозяйка! Смотри! Смотри! – наперебой заверещали Зверята.

Фея тревожно осмотрелась – твари спускались с обоих стен ущелья, а путь назад был отрезан. Надо было либо принимать бой здесь, поставив магический щит, либо попытаться взлететь выше уровня скал. Другого выхода не было.

Принимать бой с таким количеством врагов, тем более настолько устойчивых к магии, было чревато. Ну, а щит... Сколько она продержит его? Час, два, пять? Надо прорываться, и немедленно!

– Так, Зверятки, крепко держимся за меня, взлетаем! – и сама для верности обхватила Зверят покрепче и, громко зажужжав крыльями, стала стремительно набирать высоту.

Но тут произошло то, чего она совершенно не ожидала. Одна

из тех тварей, что спускалась с правой стороны ущелья и была ближе всех к Фее, вдруг изо всех сил оттолкнулась от скалы и разом прыгнула прямо на взлетающую Фею. Фея моментально стала терять высоту, так как тварь наступила ей своими лапками прямо на крылышки, и рухнула на землю. Благо, достаточно высоко подняться она не успела! Но удар все равно получился такой силы, что она потеряла сознание.

Зверята выпали из рук Феи и кубарем покатились по земле. Когда они вскочили на задние лапки, то с ужасом увидели, как эта омерзительная тварь оседлала потерявшую сознание Фею, как все шесть тонких и ловких лапок впились в её нежные ручки и плечи, обвили тело, длинный скорпионий хвост вонзился в правую ногу чуть повыше колена...

Зверята, взвизгнув от ужаса и омерзения, бросились на тварь, но в это время остальные последовали примеру первой – отталкиваясь от скалы, они приземлились прямо на спины Котенка и Щенка. Котенок и Щенок и пикнуть не

успели, как все было кончено. Хотя яд на них не действовал, но липкая студенистая белесая жижа опутала их верхние и нижние лапки и они оказались в совершенно неподвижном состоянии, как муха, опутанная паутиной. А потом оба Зверенка потеряли сознание от ужаса и омерзения...

2.

Котенок очнулся от холода и от того, что что-то

било его по голове. Он с трудом открыл глаза, залепленные какой-то клейкой гадостью и благодаря своей кошачьей способности видеть во тьме, убедился, что

его действительно что-то бьет по голове. Точнее не что-то бьет, а он

сам головой бьется о стену! Он висел вверх ногами, привязанный чем-то липким к своду пещеры, а холодный ветер из её темного чрева сильно раскачивал веревку, что и приводило к тому, что он ударялся о стену головой.

– "Где я?" – недоуменно подумал Котенок.

– Где, где, у нас в гостях, пушистая тварь, – заскрежетал гаденький

мерзкий голосочек.

Котенок с недоумением посмотрел направо и увидел, что на потолке, также "вверх ногами", сидит одна из нападавших на них тварей и мерзкими белесыми глазами насекомого смотрит на него с каким-то гнусным вожделением.

– Ты что – мысли мои можешь читать, что ли? – подумал опять Котенок.

– А как же, и не только мысли... Ты что же думал, мы насекомые что ли

какие? Ха! Да мы поразумней вас, усатых тварей, мы не только мысли

читать можем...

– Зачем же вы нас тогда захватили? – сонно подумал про себя Котенок, что, однако, не помешало ему включить свою "логику" (это слово Котенок как-то подслушал, присутствуя на заседании Совета фей). – Если вы – разумные существа, то зачем вы на нас напали? А если вы такие злые, что напали, то зачем вы нас не сожрали? Не логично как-то...

– Много будешь знать, скоро состаришься, – злобно просипел голосочек. -

Заказ на вас есть, а то б давно уже вас сожрали с потрохами, да много за

вас обещано.

– А-а-а! – с облегчением подумал Котенок, – значит, нас выкупят... – И тут он вспомнил, что рассказывала ему Фея. Когда-то давным-давно, в Темные века, когда ещё не было Содружества, людские королевства часто устраивали между собой войны, цель которых была захватить как можно больше пленных рыцарей, чтобы потом можно было за них получить этот самый выкуп. Правда с тех пор минули многие тысячелетия и в эру Порядка и Процветания войны прекратились. Всех вояк усыпили Цветами Забвения и перевоспитали. Но все равно при мысли о "выкупе" ему стало как-то легче на душе, и он снова заснул.

...Сознание к Фее возвращалось толчками – она то видела кусочек пасмурного неба над головой, ощущала дуновение легкого ветерка, слышала обрывки каких-то голосов, то опять теряла сознание и ей мерещились какие-то страшные липкие мерзкие существа с щупальцами, жвалами и белесыми насекомьими глазами.

Сколько длились эти переходы туда и обратно, она не помнила, но вдруг сильный удар в висок привел в ясность её сознание. Она открыла глаза и увидела, что качается из стороны в сторону, привязанная чем-то липким за ноги к потолку пещеры. Холодный сквозняк, который вырывался из сокрытых вечной тьмой бездн, раскачивал её, заставляя биться головой об стену.

Фея попыталась остановить раскачивание, но не смогла – руки были крепко приклеены (да-да, именно приклеены) к торсу какой-то слизисто-белесой мерзостью. Голова жутко болела. Кровь приливала к вискам. Это было невыносимо!

– Эй, кто-нибудь, отвяжите меня, мне больно!

Голос получился неожиданно тихим, сил кричать не было. Эхо подхватило и многократно усилило звук. Но ответа не последовало.

– Кто-нибудь меня слышит, а-а-а?

Но и теперь ответом ей была гробовая тишина.

Фее стало невыносимо тоскливо и одиноко. Погибнуть вот так глупо, в какой-то замызганной темной холодной норе с отвратительным сквозняком, в двух шагах от Принца – что может быть хуже?

На глаза Феи навернулись слезы – слезы отчаяния и досады. Она оглянулась по сторонам и увидела, что рядом с ней качаются ещё два "кулька" – обмотанные слизистой дрянью её плюшевые друзья. "И их не спасла..." – с горечью подумала Фея, вспомнив вчерашний бой с паукообразными тварями. "Сейчас они придут сюда – и все будет кончено"...

"Стоп!" – вдруг сама себя мысленно остановила Фея. – "Но ведь животные так не поступают! Почему они сохранили нам жизнь? Почему не сожрали там, внизу? Ведь даже пауки, – вспомнила Фея свои познания в палеобиологии, – хотя и не съедают сразу жертву, тем не менее, убивают её, впрыскивая в неё свой ядовитый желудочный сок, который медленно разлагает жертву!"

Тут она припомнила и странное свойство этих тварей – сопротивляться ударам магической энергии и даже впитывать её в себя, а также полную невосприимчивость их "паутины" магическому жидкому огню. Такое явно не под силу ни одному из животных Целестии!

"Значит, это все-таки не животные, а какие-то разумные твари, знакомые с магией. А если они разумны, значит, с ними можно договориться. Имя Триединой Премудрости должно быть знакомо любому обитателю Целестии!"

– Эй, вы, именем Триединой Премудрости, немедленно освободите нас! Если вы сделаете это, за нас будет заплачен большой выкуп – какой только захотите! А если не сделаете, нас все равно найдут. За нами следует отряд "ЖАЛА". И если он прибудет сюда, тогда вам несдобровать! – как можно громче и четче попыталась прокричать Фея, но из её горла вырвался лишь сдавленный хрип или стон. Силы совершенно иссякли, грудь давила какая-то тяжесть, перед глазами плавали какие-то красные круги.

Фея уже отчаялась получить ответ, как вдруг в глубине пещеры послышалось какое-то шебуршание и сдавленное кряхтение. И в сознании Феи вдруг возник какой-то кряхтящий и шипящий омерзительнейший голосок:

– Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не слыш-ш-ш-шал я этого мерз-с-с-с-ского имени, кхе, кхе! Ох, как давненько-ссс! Любопытненько, оч-ч-чень любопытненько, однако!

И с этими словами из темноты показалось вчерашнее паукообразное насекомое, которое ползло к Фее прямо по потолку. Оно остановилось рядом с Феей, которая от омерзения и ужаса едва ли не лишилась чувств снова, и стало потирать передние лапки, как это делали в далеком прошлом мухи. А глазища, огромные белесые фасеточные насекомьи глазища так и впились в лицо Феи, жадно осматривая его с каким-то невыразимо отвратным вожделением...

– Давненько-ссс, ох, как давненько-ссс не видел я таких с-с-с-симпатичненьких мордаш-ш-ш-шек, дорогуш-ш-ша! Не слыш-ш-ш-шал я таких голос-с-с-сочков, таких с-с-с-с-ловечек, ох, давненько-ссс! – опять зашепелявил и заюлил голос.

– Кто ты, разумная ли тварь? Вижу, разумная, – подумала Фея, ибо сил говорить совсем не было, а тварь, судя по всему, владела запредельным искусством телепатии. – Если ты разумная и тебе знакомо священное имя Триединой Премудрости и Священных Принципов Порядка и Процветания – так отпусти же меня! И ты будешь щедро вознаграждена. Чего ты хочешь – золота, драгоценных камней, драгоценных тканей? Говори, всё получишь!

– Кхе-кхе-кхе, – закашляла, а потом мерзко захихикала, вернее, заскрежетала тварь. – Ты ш-ш-ш-то, белобрыс-с-с-сая летунья, за дураков нас-с-с-с держиш-ш-шь, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... За тупоумных карликов-с-с-с ш-ш-ш-што ли или за летучих обез-з-з-зьян, а-а-а? Кхе-кхе-кхе... Малыш-ш-ш-шка, м-м-м, да мы тебе с-с-с-сами, кхе, дадим этого добра с-с-с-столько, ш-ш-ш-то девать некуда будет, да-ссс!

– Что же вам тогда нужно, а? Отвечай! – подумала Фея, сама интуитивно догадываясь, ЧТО им от них может быть нужным и содрогнувшись от этой мысли.

– Это не твоя з-з-з-з-ззабота, белобрыс-с-с-сая, кхе, не твоя з-з-з-ззаботка это... Вис-с-с-си, пока не придут за тобой, дорогуш-ш-ш-ша, с-с-с-с-ладенькая, вкус-с-с-с-ненькая, как груш-ш-ш-ша, кхе-кхе-кхе, – закашляла мерзкая образина, довольная видимо своим нелепым каламбуром и повернувшись задом к Фее, засеменила по потолку к противоположной стене, чтобы там, в темном углу, скрыться и стать невидимой, как раньше.

Но Фее совершенно не улыбалось вновь остаться одной. Хотя тварь была на редкость мерзка, но она была разумна и не просто разумна, а чрезвычайно умна и на диво осведомлена, а мысль о том, что "кто-то придет" за ними, пугала её своей неопределенностью. Фея не выдержала и мысленно позвала уползающего "собеседника":

– Эй, ты, как тебя там зовут? Вернись, не уходи! Лучше скажи мне, кто ты и зачем ты меня тут держишь? Ну, пожалуйста, ведь я совершенно ничего о тебе не знаю, а ведь мне скоро исполниться десять тысяч лет и я – фея 3-го ранга, да и в Школе фей я училась всегда наотлично!

Тварь приостановилась, а при слове "фея третьего ранга" и "Школа фей" даже как-то вздрогнула всем телом. Она развернулась мордой к Фее и опять стала тереть передние лапки (видимо, этот жест означал у них выражение удовольствия, – догадалась Фея):

– Аххх, чудненько, чудес-с-с-сненько, расчудес-с-с-сненько! Аххх-с-с-с, давненько же мы не слыш-ш-шали таких чудес-с-с-с-сненьких с-с-с-с-словечек!!! Мммм, сколько вос-с-с-с-споминаний, да-ссс, сколько чудненьких вос-с-споминаньиц, да-ссс!!!! "Шш-ш-ш-школа", "р-р-р-ранги", "ф-ф-ф-фея"... Чудес-с-с-сненькие вос-с-с-споминаньица, да-ссс!

– Ты не ответил на мой вопрос, чудо-юдо, кто вы такие? Почему я о вас ничего не знаю?

– Кхе, кхе, кхе, а откуда, с-с-с-сспрашивается, белес-с-с-с-сой девчонке о нас-с-с-с знать, да-сссс? Белобрыс-с-с-с-сые всегда все с-с-с-сскрывают, никому никогда не говорят правды, разве не так-с, да-ссс? Они всегда-ссс были такими, с-с-с-с-сколько я их помню-ссс, да-ссс, всегда-ссс, кхе-кхе-кхе! Всегда-сссс!

С этими словами тварь подползла прямо к лицу Феи и до неё донеслась струйка зловонного дыхания из открытых жвал твари. Прекрасное личико Феи исказила гримаса отвращения. По белым щечкам Феи поползли, ощупывая кожу, тонкие насекомьи усики-вибриссы.

– Что скрывают, скажи, я хочу знать! – с трудом преодолевая рвотный позыв, мысленно потребовала Фея.

– Так прям и с-с-с-с-скаж-ж-ж-жем ей, да-а-а-сссс? Так прям и с-с-с-скаж-ж-ж-ж-ем-ссс... Да-ссс, с-с-с-сскажем-ссс, пусть белобрыс-с-с-с-сые лопаются от злос-с-с-с-сти. Пус-с-с-сть! – И ещё ближе придвинувшись к лицу Феи, тварь вдруг резким движением воткнула свои длинные тонкие чувствительные усики прямо в её уши и та закричала скорее от отвращения, чем от боли. Но боль тут же утихла, а Фея вдруг ощутила, как в её сознание стал проникать какой-то нескончаемый поток образов.

Сознание Феи, оторвавшись от тела, как сухой лист гонимый ветром, вдруг понеслось куда-то вглубь пещеры, в самую глубь. По темным узким норам, тоннелям, проходам, все вниз, вниз и вниз.

"Создатель! Да это какой-то гигантский подземный муравейник!" – подумала с ужасом Фея.

Длинные изогнутые темные переходы в глубине скал, глубоко под землей кишмя кишели бегающими по ним паукообразными тварями. Одни бежали вверх, другие вниз – никто не стоял на месте. Иногда, правда, они останавливались, но лишь для того, чтобы соприкоснувшись усиками, что-то передать друг другу при помощи телепатии. И потом опять разбегались.

Но чем ниже опускалось сознание Феи вглубь "Муравейника" (так про себя она решила называть это место), тем жутче ей становилось. Теперь тоннели часто заканчивались просторными темными пещерами, наполненными паукообразными. Но это были не просто пещеры. Создатель! Это было... что-то среднее между пыточными камерами и мрачными капищами какой-то ужасной черной религии!

Повсюду стояли окровавленные столы, напоминающие операционные, уставленными острыми, сделанными из черной стали, хирургическими инструментами – пилами, ланцетами, сверлами... Среди них попадались и другие столы, черные каменные жертвенники, "украшенные" уродливыми барельефами: ужасные морды с красными глазами, черными рогами и ощеренными клыкастыми пастями с высунутыми наружу черными змеиными языками. На жертвенниках лежали окровавленные, ещё дергающиеся в предсмертных конвульсиях тушки животных, причем преимущественно юных – щенят, ослят, котят... И эти твари снуют посреди них, что-то режут, что-то пьют, что-то льют на них, что-то щупают...

"Что-то до боли знакомое", – подумала Фея, – "где-то я уже это видела..."

Дальше шли "жертвенники" с другими детенышами – карличьими, обезьяньими и даже... ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ! Это были настоящие человеческие младенцы, их окровавленные тельца ещё шевелились, их рты раскрывались ещё в плаче, а твари все щупали, все лили, все резали, все измеряли...

Фея захотела закричать, выключить сознание, но не могла – её сознание вела какая-то внешняя, чуждая ей сила и свернуть с этого пути она уже не могла.

Дальше – дальше – дальше...

Теперь она видела другие пещеры, уставленные ретортами, колбами, стеллажами с книгами. Твари что-то переливают, что-то наблюдают, что-то вычисляют...

Дальше, дальше, дальше. Много, много комнат, много лабораторий, много операционных, много жертвенников, много крови, много тварей, много несчастных страдающих жертв. Голова кружится, смотреть уж мочи нет.

Дальше, дальше, дальше по темным переходам бесконечного "Муравейника". Стоп! Вот перед нею – длинный зал с черными колоннами, "украшенными" такими же жуткими барельефами, как и жертвенники. Блестящий полированный черный стол с огромным черным шаром посередине. У стола – много тварей особо крупного размера, но с тремя головами. Дальше стоят другие – помельче, с двумя головами. О чем-то шушукаются. Все они сидят на черных креслах, сделанных из человеческих костей, спинку которых венчали человеческие черепа.

Но вот одна из трехглавых тварей, каждую из которых венчала корона, вдруг подняла все три своих омерзительных головы и посмотрела прямо на Фею:

– Тиш-ш-ш-ш-е, братья, тиш-ш-ш-ш-е! У нас-с-с-с с-с-с-с-с-егодня гос-с-с-стья – впервые за с-с-с-с-только тыс-с-с-сячелетий. Пречудненько-с-с-с-с-с, пречудесненько-с-с-с-с, не правда ли?

– Ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, нас-с-с-стоящ-щ-щ-щ-щая ж-ж-ж-женщ-щ-щ-щина, неуж-ж-ж-ж-ели-с-сс-с? – зашебуршились твари, а их лапки и усики стали совершать какие-то странные круговые движения, тереться друг о друга, твари явно были взволнованны.

– Давай её с-с-с-с-юда, твоя Премудрос-с-с-сть, мы быс-с-с-с-тро найдем ей применение, да-ссс! – зашушукали твари, обводя своими мерзкими кошачьими головками залу в поисках невидимой "гостьи". Видимо, только "коронованный" трехглавый мог её видеть...

– Ну, з-з-з-зачем же братья-ссс так обиж-ж-ж-жать наш-ш-ш-у гос-с-с-с-тью? Ну, з-з-з-з-зачем ж-ж-ж-ж-же, кхе-кхе-кхе! Она ж мож-ж-жж-ет обидеться и не прийти больш-ш-ш-ше к нам, братья, да-ссс!

– Кто вы? – не в силах больше сдержаться, направила она мысленный вопрос коронованной трехглавой "премудрости". – Я никогда о вас нигде не читала, хотя училась наотлично в Школе фей, – повторила свою просьбу Фея. В этот миг она забыла обо всем, забыла о боли в голове, о затекших руках, о спящих Зверятах, о неопределенности, о темных кошмарах и даже, о, ужас, о Принце! Любознательность охватила все её существо, необыкновенно развитой интуицией феи она чувствовала, что находится у запретной черты, перейдя которую, она уже станет чем-то совершенно другим, и мир изменится в её глазах.

– Кхе-кхе-кхе, с-с-с-слыш-ш-ш-ш-шали, братья-ссс, она, видите ли, о нас-с-с-с-с "не читала", да-ссс! Кхе-кхе-кхе! Я с-с-с-сейчас-с-с-с умру от с-с-с-с-с-смех-х-х-ха – давненько-ссс я так не вес-с-с-с-селился, уххх!

Окружающие его твари – трехглавые и двухглавые затряслись всеми своими омерзительными черными телами и опять стали отвратительно потирать свои черные передние лапки.

– Не понимаю, что здесь смешного? Почему вы не хотите ответить на мой прямой вопрос, заклинаю вас священным для всех рас Целестии именем Триединой Премудрости!

– О-о-о!!! Какие я с-с-с-с-слыш-ш-ш-шу с-с-с-с-слова, братья, да-ссс! Как чудес-с-с-с-сненько! – опять закряхтел, заскрежетал, зашепелявил Главный. – Давненько уж их не с-с-с-с-лыш-ш-ш-шал! Вс-с-с-с-споминаю, братья, времена моей юнос-с-с-сти, да-ссс... Помниться, с-с-с-слыш-ш-ш-шал я это премерз-с-с-с-ское имя когда-то, кхе-кхе-кхе! Помнитс-с-с-ся, было время, когда при мне наз-з-з-зывали какую-то премудрос-с-с-с-сть, кхе, а я с-с-с-с-с-праш-ш-ш-шиваю – а кто такая премудрос-с-с-с-с-ть, а-а-а? Ведь уже есть одна премудрос-с-с-с-сть, куда нам больш-ш-ш-ше, а-а-а?