Текст книги "Fatal error: вне игры (СИ)"

Автор книги: Скай N

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Ты о чём?

– Как это, о чём? Об умении считать, о нём же говорим.

– Поясни.

– Помнишь, когда всё только началось, ты нам, троим, советы давал? Голосом из телефона?

– Помню.

– Сколько слов ты тогда произнёс?

– На такой вопрос тебе никто не ответит.

– Это почему же никто? Всего пятьсот тринадцать слов, на две тысячи шестьсот тридцать букв. Из них, тысяча сто двенадцать гласных и тысяча пятьсот восемнадцать согласных.

– Ты что, прикалываешься?

– Если у тебя осталась запись того послания, сравни.

– Да мне неделю придётся все эти буквы пересчитывать. Так ты серьёзно их сосчитала?

– Я всегда всё считаю.

– Зачем тебе это надо? Для чего? Какая польза считать буквы, что за бред?

– Для тебя бред, а для меня, это всё равно, что дышать. Я же сказала, что считаю всё и всегда. Абсолютно всё.

– Никто такое не считает.

– Я считаю.

– Ты сейчас и правда, серьёзно?

– Вообще-то, я могу ошибаться. Ненамного и редко.

– Что, буквы могла неправильно сосчитать?

– Ну, может чуть ошиблась. Не знаю. Такие цифры недолго в голове удерживаются, они и правда пустые.

– Прошло около четырех с половиной часов, а ты их помнишь.

– Такое я могу помнить до поздней ночи, а утром лишь только отдельные цифры сохранятся.

– Если ты и правда не прикалываешься, всё равно не пойму, как это тебе помогает выживать.

– Я просто просчитываю варианты и вероятности их реализации. Не знаю, как объяснить понятнее. Тебя, может, удивляет, что я почти не задаю вопросы, но мне лишние ответы не нужны, ведь если учитывать все твои слова, многое само собой становится понятным.

– А что для тебя самое непонятное в истории со мной?

– То, что ты до сих пор не дал мне аптечку. Хотя бы бинт.

– Зачем он тебе?

– Возможно, ты не заметил, но у меня прострелена рука. Я ценю твою медицинскую помощь и спасибо тебе за салфетки, но рану надо чем-то нормальным прикрыть, а не ими.

– Кира, вместо того, чтобы считать буквы в словах, обращай внимание на смысл. Я же тебе говорил, что про старую медицину надо забыть. И говорил, что ты сильно бойко себя ведёшь, для раненой. Самой не странно? Здесь всё по-другому. Ты давно смотрела на свою руку? Похоже, давно. Посмотри сейчас. Сними салфетки и посмотри.

Она сняла и посмотрела, после чего, вопросы, просившиеся на язык, разлетелись в разные стороны, как разлетается стайка воробьев при виде изголодавшегося кота. Кира увидела такое, что противоречило всем знаниям и жизненному опыту, а, значит, это невозможно использовать в расчётах.

Бред. Чертовщина. Невозможное. Невероятно-немыслимое. Здесь нет ни капли здравого смысла. Галлюцинация какая-то, или сон.

Кира не очень боялась вида крови, но и любоваться на неё не любила. А уж видом своих ран, тем более. Потому, обмывая руку, делала это вслепую, не пытаясь коситься в сторону неприятно зрелища, да и салфетки, выданные Крисом, пусть и некачественно, но прикрывали самое неприятное.

А сейчас не просто покосилась, сейчас посмотрела прямо, вывернув голову. И увидела такое, что в голове не укладывалось.

Входное и выходное отверстия никуда не делись, вот только выглядели они так, будто им уже не меньше месяца. Затянулись, бугрились уродливо, цвет синюшный, но ни малейшего намёка на то, что пуля проделала их сегодня. Да и сама рука, несмотря на впившийся глубоко в кожу жгут, казалась не совсем деревянной, Кира вновь начала чувствовать пальцы.

– Ну и как? Полюбовалась?

– Да.

– Просто «„да“»? И больше ничего не спросишь?

– Зачем? Ты же сейчас и без вопросов всё расскажешь.

Крис зачем-то протянул левую руку, ладонью кверху:

– А сейчас что видишь?

– Не совсем понимаю. Хочешь, чтобы я тебе по руке погадала?

– А ты умеешь?

– Я не верю в гадание.

– Я тоже, значит, обойдёмся без него. Дело в том, что в одиннадцать лет я потерял часть мизинца на левой руке. Две фаланги. Обычные детские шалости, легко отделался. А теперь, как видишь, они на месте, даже ноготь отрос. Левая ладонь ничем не отличается от правой, пальцы, как близнецы. Это, Кира, Континент. Мы, как бы, остаемся людьми, но в нас кое-что меняется, в том числе, способность к регенерации. Я, пока был нормальным игроком, что только не восстанавливал. Терял обе ноги, руку по локоть, ухо, пальцы, а уж сколько зубов по кластерам рассыпал – даже тебе не сосчитать. Прям карма какая-то, без них оставаться. Игроки всё, что угодно, могут восстановить, если ранение не смертельное. Не так быстро, конечно, как ты сейчас, но никакой медицине такое не видать.

– Почему я восстанавливаюсь быстрее других игроков? Что со мной не так?

– Потому что, ты ненормальная девчонка, которая за секунду может узнать, сколько мух кружится вокруг навозной кучи, сосчитав все их ноги и разделив полученную сумму на шесть.

– При чём здесь мои математические способности?

– Ни при чём, это была шутка. Помнишь оранжевую коробочку? То, что я тебе скормил.

– Помню.

– Это, как бы, лекарство. Особой лекарство. Очень редкое и дорогое, чтобы его добыть, я пару жизней потерял. Давно, ещё когда нормальным игроком был, а не пугалом в чёрном пальто. Ты даже не представляешь, как тяжело некоторые вещи доставать. У прокачавшихся игроков, есть возможность забирать с собой разную мелочевку. В смысле, после смерти сохранять. Оживаешь, а она при тебе остаётся. Вот я и хранил с тех пор. Как видишь, пригодилась, тебя подлатал. Плюс, вколол в рану гель нолдов, он, как стройматериал, применяется локально, идёт на ускоренное восстановление утраченного. Что-то вроде питания даёт, плюс, выращивает временную силовую структуру, она без швов стягивает раны, как надо. Теперь ты видишь, что я тебя не просто продать хочу, я на тебя ещё и потратился прилично. Не сомневайся, через несколько дней от этой раны даже следа не останется. И это не только новых ран касается. Тебе аппендикс вырезали?

– Нет.

– Жаль, ты бы, наверное, огорчилась, узнай, что новый уже почти отрос. О шраме на лице тоже забудь, он, на вид, старый и неглубокий, уже к вечеру его не станет. И от прививок след исчезнет, я видел у тебя на руке. Если кости ломала, они станут, как новые, если где-то у тебя начался раковый процесс, опухоль рассосётся без последствий. У тебя пропадут даже намеки на какие-нибудь повреждения. Ну как тебе? Видишь, в этом мире имеются свои приятные моменты. Ну чего ты опять так мрачно косишься? Разве не поняла? Скоро твоё милое личико станет, как новенькое, ты же девушка, ты сейчас должна запрыгать от радости.

Вместо того, чтобы прыгать, Кира задала самый важный для неё вопрос. Она уже знала ответ, информации, чтобы его просчитать, хватало, но разум, привыкший к иному миру, с совершенно иными законами, отказывался его воспринимать:

– У меня с левой ногой большие проблемы. Ранение бедра, повреждена мускулатура и сухожилия. Это случилось несколько лет назад. Я потом долго восстанавливалась, но до конца так и не восстановилась. Если устаю, начинаю прихрамывать на эту ногу.

– Забудь. Обо всем забудь. Я же сказал, ни следа ни от чего не останется, станешь, как новенькая.

– И нога? Нога тоже вылечится?

– Не отличишь левую от правой.

– Когда?

– Что, когда?

– Я чувствую в этом месте, внутри ноги, как бы, что-то чужое. Узел из сшитых жил, там сплошная рубцовая ткань. Она не растягивается, что с ней ни делай, она всему мешает. Когда это рассосётся? Когда бедро станет нормальным?

– Если без геля нолдов, может уйти день или два. Может и больше, я не врач и не знахарь, точно не скажу.

– У тебя ещё остался этот гель?! – чуть ли не вскрикнула Кира, поверив, наконец, что в этом мире существует такое в высшей степени замечательное явление, как полное восстановление.

Да она мечтать о таком не смела, и вдруг бац – привет, новая реальность.

– Да, остался. Ты что, хочешь и ногу уколоть? Да нет смысла торопиться, ускоренное восстановление, это и так лишняя боль, а гель её усиливает. Подожди пару дней, всё и без него поправится.

– Вкалывай.

– Эй, да что это с тобой такое? Любишь боль?

– Нет, не люблю. Но для такого готова потерпеть.

– Ладно, как скажешь. И да, я забыл упомянуть одну деталь. Представь, что в твоём организме сейчас заработал термоядерный реактор. Бешенный выброс особой энергии начался. Она лечит все твои старые и новые травмы и восстанавливает запас крови. Но это расход материалов, поэтому, процессу требуется горючее. Много горючего. Ускоренное восстановление, как бы, почти копирует то, что умеют делать заражённые. Они чемпионы в регенерации, игроки в этом сильно им проигрывают, чтобы сравняться, приходится хитрить, как я с тобой схитрил. Но за всё приходится платить, у некоторых до того доходит, что на людей кидаются, пытаются зубами грызть. Конечно, я о самых крайних случаях. Судя по твоему зверскому взгляду, процесс дошёл до стадии голода. Сильно проголодалась, да?

Вот что ему ответить? Что на неё внезапно напал аппетит? Что она, действительно, захотела есть? Но это будет неправдой. То есть, не совсем правдой.

Нет, Кира не захотела есть. Кира захотела жрать. За какие-то несколько минут девушку накрыло настолько нестерпимое чувство голода, что она сейчас смотрела на Криса не только лишь, как на человека.

Человек, это, конечно, личность, это не надо забывать, что, одновременно, он ещё и мясо.

Мясо! Нет ничего вкуснее этого слова.

Время жизни 04.31
Навязчивая идея, или кому-то жить надоело

– Кира?

– Уммм… – невнятно ответила девушка, не переставая торопливо жевать.

– Сколько ты весишь?

– Мало. Я мелкая и худая. А чего спрашиваешь? Хочешь меня протащить в самолёт в ручной клади?

– Великовата ты для ручной клади.

– Ну, не знаю. Брат однажды в рюкзаке на военный полигон пронёс.

– Зачем?

– Мне туда нельзя. Детей не пускают. Малая была. Да и вообще, чужим не попасть.

– Нет, зачем, вообще, понадобилось тебя туда нести?

– Да так… долго рассказывать. Раз там получилось, можно и с самолётом попробовать.

– Да уж, оригинальный способ сэкономить на билете. Но такой фокус не пройдёт, потому что с самолетами здесь швах.

– Швах?

– Летать они могут, но недолго и недалеко. Да и не везде. Я это к тому интересуюсь, что ты, по-моему, уже больше своего веса стрескала. Не, не подумай, я не жадный, кушай на здоровье, но первый раз вижу, чтобы концентрат из пайков ели с таким довольным мурлыканьем. Это же, на вкус, как жеванная бумага. Да в него даже ароматизаторы зажали добавить, картон картоном.

– Уммм… Спасибо, Крис. Было вкусно. Сама не понимаю, как в меня столько влезло.

– Я же говорил, у тебя сейчас не желудок, а реактор. Уран, ты, конечно, вряд ли переваришь, зато всё остальное – запросто. Концентрат, сама видишь, по вкусу на деликатес не тянет, но, для тебя, в самый раз. В нём есть всё, что нужно для полного восстановления: высокое содержание белка, микроэлементы, железо для гемоглобина при кровопотере, витамины всякие, фосфор и кальций для костей.

– Крис, так спокойно? Столько времени прошло, после той машины, а нас никто не попытался убить?

– Для начала, нас нужно как-то найти. Посредник, при загрузке, обычно, оказывается недалеко от цели, и ещё у него есть специальное устройство, через него он может увидеть картинку местности, с отметкой, на которой находится цель. Но Система не любит создавать тепличные условия, поэтому, такая функция срабатывает через некоторое время и не всегда точно показывает: по ней не определишь высоту отметки и не получится её использовать каждые пять минут, придётся ждать перезарядку. И ещё важно, чтобы цель не находилась слишком далеко и не скрылась в слепых областях интерактивной карты.

– Что за слепые места? Ничего такого на карте не вижу.

– Это места, где цифр нет или очень мало. Активные элементы карты, в основном, на их действия реагирует, так задумано. Ты как с ней? Уже освоилась?

– Многое не понимаю. Что обозначает знак золотистого цвета? На сундучок похожий, слева от нас.

– Это тайник.

– Какой тайник?

– Я уже говорил, что в этом мире есть некоторые игровые моменты, сундучки на карте – один из них. Представь, что ты в игре, где по всей территории устроены тайники. Их можно находить случайно или разными способами и забирать разное добро, которое там хранится. Здесь, если находишь тайник без посторонней помощи, очень неплохо качаешь характеристику «„Наблюдательность“». Она дополнительная, а такие не так просто поднимать. Дело полезное во всех смыслах, ведь в тайниках высокого уровня часто попадаются приличное оружие и редкое снаряжение. Карта Посредников тем и ценна, что на одних лишь тайниках можно спокойно разбогатеть. Как я уже говорил, у Системы есть свои правила, поэтому она не создаёт предметы из воздуха, не может нас снабжать сама, кто-то этим должен заниматься. В основном, сами Посредники и занимаются. Но, как видишь, она помогает по-другому, ведь карты с такой детализацией обычным игрокам недоступны. И это не единственная привилегия Посредников.

– А что за синеватая область, через которую мы сейчас едем?

– Зона пониженной агрессивности. Это значит, что плотность цифр на единицу площади здесь невысокая, и далеко не у всех испортились характер и пищевые привычки. Нам, сейчас, больше всего надо опасаться психованных, а не ботов. Боты, для начала, должны нас как-то выследить. Даже если их начнёт наводить Двоечник, это не сильно поможет, у него не так уж и много возможностей. А вот цифры, это постоянный головняк для Ошибок, от них никуда не деться. Некоторые, прям с первых минут начинают жёстко чудить. Может, дозу спор повышенную получают, может, так Системой задумано, их не понять. Для таких нет ничего святого, спокойно могут вырезать свою семью, а потом на тебя с шестого этажа сигануть, да ещё и топором с полёта рубануть успеют. Меня, в самом начале, два раза такие смертники подлавливали. С каждой минутой психованные плодятся, как кролики, в какой-то момент набирается критическая масса, и город превращается в сплошной дурдом. Особенно они любят носиться на машинах и не просто носиться, а врезаться во всё, что видят. Желательно, конечно, в другие машины, но и пешеходов тоже уважают, особенно их скопления. Прям, мания, за руль садиться, когда мозги расползаются в кашу. Говорят, это у них из-за нехватки возможностей, ведь мало у кого есть доступ к приличному оружию, а вот к машинам есть у многих. Это, если вдуматься, оружие, пострашнее некоторого огнестрела. А знаешь, мне твой город всё больше и больше нравится. Приятный. Скоро пять часов, как загрузился, а психованных почти не видать. Один минус, вояки ваши какие-то неправильные, или у них там целыми дивизионами с ума посходили. Постоянно лупят из артиллерии, вся карта в пометках обстрелов. Но на такое я согласен, по мне, пусть психи издали снаряды накидывают, чем устраивают здесь гонки на бензовозах.

– А сколько часов проходит до превращения города в дурдом?

– По-разному, Система не любит предсказуемость. В некоторых городах уже через три часа после загрузки веселье на каждом углу, а в некоторых и через пять часов, относительно, спокойно. На дорогах везде с самого начала надо посматривать в три глаза, это опасные места из-за психов на машинах. Электричества нет, на светофорах беспредел начинается, все куда-то носятся, правила, вообще, не соблюдают. Ты эту часть города хорошо знаешь?

– Я все части города хорошо знаю.

– По карте здесь одна из основных дорог, получается, а машин почти не видно. Как по пустыне едем. Странно это, а странное меня напрягает.

– Ничего странного, у нас, при обстрелах, не принято кататься. Люди даже из домов не выходят, а многие, вообще, по убежищам да по подвалам сидят.

– Не принято? В каком смысле?

– Ну… в прямом. Я не поняла твой вопрос.

– Ты сказала, что у вас при обстрелах не принято кататься. У вас что, такие обстрелы, это нормально?

– Ты что, забыл про тот танк? Был уже разговор. Война у нас уже несколько лет. Город часто обстреливают. Мы привыкли.

– К такому нельзя привыкнуть.

– Можно. Человек ко всему привыкает.

Разговаривая с Крисом, Кира ухитрялась одним глазом посматривать в окна, а другим изучать интерактивную карту. Чем дольше она этим занималась, тем интереснее ей становилось в ней копаться. Такое впервые видела, и правда потрясающая детализация. Это больше походило на вид с высоты птичьего полёта в часы густого тумана. Город, как бы, скрыт за белёсой пеленой, но если сделать приближение, можно отчётливо разглядеть каждую деталь.

Только главное не это, главное, что на этой карте встречалось и такое, чего на обычных картах никогда не увидишь. Вот по линии улочки на миг промелькнула крохотная машинка, вот вспыхнул красный треугольник, обозначающий взрыв, оливковое пятнышко рядом с ним при этом растянулось в линию, показывая, что упало дерево. Вот оранжевым цветом мигает горящий дом, и суетится россыпь зелёных точек, обозначающая ненормально-осмелевших зевак и пожарных.

– Крис, а почему на карте, в некоторых местах, можно чуть ли не каждого человека рассмотреть, а местами ничего нет, только лишь здания, и ничего невозможно приблизить?

– Разница детализации, не все зоны обрисованы одинаково чётко. И сами по себе динамические отметки на ней не появляются, для этого надо, чтобы объект попал в поле зрения цифр. Чем больше цифр его наблюдают, тем качественнее обрисовка и выше точность позиционирования. В принципе, карта может вести уже нарисованный объект по пустой зоне, но это уже ненастоящие данные, это только прогноз.

– А что означает маленький красный череп?

– Где?

– Метров сто к югу от цирка.

– Я же не знаю, где здесь у вас цирк. Наведи на здание пристальный взгляд, выскочит информационная панель, дай мне из неё первые две цифры. Это кластерные координаты.

– Четыреста девяносто два и двести одиннадцать.

– Теперь вижу.

– Ну и что это?

– Место гибели игрока. Два часа прошло с того момента, уже не понять, кто его приземлил.

– Твои дружки постарались?

– Друзей, среди Посредников, у меня нет и быть не может. И сам я уже не Посредник, забудь. Да и не был им, меня Система не спрашивала, согласен я или нет. Она, вообще, не очень разговорчивая.

– На тебе пальто и шляпа Посредников, а встречают, вообще-то, по одежде.

– Это хорошая одежда.

– Старомодно выглядит, не очень красивая.

– А я за модой не гоняюсь. Да здесь никто за ней не гоняется. Если находятся настолько ненормальные чудики, их жизнь перевоспитывает с особой жестокостью. У игроков к одежде особые требования. Это пальто с хитрой терморегуляций: в жару охлаждает, на морозе согревает. Его не пробить из пистолета, если стрелять не в упор, может выдержать даже автоматную пулю, а с пары сотен метров не всякая винтовка возьмет. При попадании защищает от переломов и разрывов внутренностей, потому что, материал, встречая скоростной объект, в это месте, мгновенно твердеет на большой площади, прилегая при этом к телу. Становится, как бы, крупной деталью анатомического доспеха. Получается, импульс не в одну точку приходится, а распределяется, рассеивается. Толкнёт такая «„деталька“», конечно, конкретно и без синяков не обойдется, но есть неплохой шанс, что только ими отделаешься. Шляпа тоже непростая, думаю, ты уже поняла, что её трудно пробить. И ещё она… Чёрт! Да куда ты прёшь? Ты где права купил, индюк слепой?!

Огромный грузовик, тащивший за собой такую же немаленькую цистерну, пёр лоб в лоб, даже не думая сворачивать. Полоса для него встречная, и это при том, что левая сторона полностью свободна, там ни одной машины не видно.

Кира, почти не задумываясь, ухватилась за джойстик, одновременно прижимая к глазам очки, но её остановил возглас Криса:

– Не вздумай! Кто его знает, что у этого психа в цистерне! Держись!

Едва успела послушаться, как Крис резко свернул влево, пересек встречную полосу и не притормозил перед высоким бордюром. Машина вскочила на него, даже не заметив, без ожидаемого жесткого удара, а дальше чуть развернулась и помчалась парой колес по газону, а парой по тротуару.

Грузовик попытался увязаться следом. Но слишком уж он громадный и неповоротливый, непомерно сильная инерция, монструозная машина не сумела быстро развернуться, они проскочили перед ней спокойно.

А вот микроавтобусу, который очень некстати выскочил из переулка, не повезло. Грузовик, не снижая скорости и отчаянно виляя по дороге, жестоко смял его, разнёс на клочки, будто картонную коробку и понёсся дальше. Кира, наблюдая за ним через камеру-прицел, едва удержалась от соблазна пострелять по его задним колесам. Хорошо бы, конечно, остановить этого ненормального, но цистерна действительно немаленькая и неизвестно чем заполнена, а по обеим сторонам улицы теснятся ряды коттеджей.

Может там и копии людей живут, но слишком уж они неотличимы от оригиналов. Не поднялась рука подвергать их такому риску.

Чуть дальше Крис выбрал переулок между двумя рядами коттеджей, потом несколько раз свернул и вновь попытался выскочить на основную дорогу. Но не тут-то было, упёрся в натуральную пробку: машины замерли бампер к бамперу, их скопилось очень много, втиснуться в сплошной поток не получилось.

– Да откуда они здесь собрались?! – раздражённо воскликнул Крис. – Ты же говорила, что у вас весь народ по домам сидит?

Кира пожала плечами:

– Разное случается, некоторые люди очень нервничают при обстрелах и глупо себя ведут.

– Я их прекрасно понимаю, но только не в этом случае. Зачем им, вообще, куда-то ехать, когда снаряды летают?

– Далеко на восток они не залетают, поэтому, многие люди, чуть что, удирают в ту сторону.

– Я не пойму, как можно объехать эту пробку, здесь больше нет других дорог в ту сторону, тупик какой-то.

– Это не совсем пробка, – Кира указала вперёд. – Ты снизу не видишь за машинами, а я в прицел вижу. Там шлагбаум опущен.

– Шлагбаум?

– Там, через триста семьдесят метров, переезд через железную дорогу. Когда поезд пройдёт, шлагбаум поднимется. Надо просто немножко подождать.

– Триста семьдесят, надо же, какая ты точная. У вас что, и поезда при обстрелах ездят?

– Всякое бывает. Иногда, круглые сутки стреляют, так что, по-твоему, может нам, вообще, не жить в такие дни? Ещё и как ездят. Это очень важная дорога, она на запад ведёт.

– Постой, если верить карте и тебе, где-то там, на западе, стоят пушки, которые стреляют по городу. И у вас что, прямо туда ходят поезда?

– Да, ходят. Не до позиций вражеской артиллерии, конечно, но ходят. Это дорога для армии, там, дальше, станция, на ней снаряды разгружают. И ещё есть один хитрый поезд. Он, как бы, секретный, но все давно о нём знают. На платформы поставили батарею гаубиц и катаются по этой дороге. Заезжают на запад, стреляют и тут же назад мчатся. Время на сворачивание не тратится, прямо с колёс работают, очень удобно устроились. Даже если их быстро засекают и запускают ответку, накрыть не успевают, батарея слишком быстро уезжает. Да и вагоны там укреплены стальными листами, можно спрятаться, если попадут под обстрел.

– Хитро придумано.

– Ага, тут много хитростей всяких понапридумывали. Я такое могу рассказать, что ты… – Кира осеклась на полуслове, опустила руку, пощупала бедро и ошеломлённо выдала: – Крис… по-моему, я перестала ощущать это в ноге… Оно исчезло. Вообще, исчезло. Невероятное ощущение.

– Не понял?

– Ну… это… В бедре, которое. Там, как бы, комок ощущался. Чужое. Растянуть его не получалось, мешал. Прихрамывала из-за него, когда уставали мышцы. Очень выбешивало.

– Да, я помню, ты рассказывала.

– Больше его не ощущаю. И даже пальцами не могу нащупать. По-моему… по-моему, твоё лечение подействовало.

– А я что тебе говорил? Мне верить надо.

– Крис, я на минутку.

С этими словами Кира, сбросив очки, выскочила из машины, оставив Посредника-ренегата ошеломлённо таращиться ей вослед под гудение привода оружейного модуля, потому что тот, оставшись без оператора, начал автоматически возвращаться в транспортное положение.

Отбежав на несколько шагов, девушка энергично крутанула корпусом в одну сторону, затем в другую, одновременно размахивая руками. Затем, широко расставив ноги, несколько раз наклонилась, переламываясь в пояснице.

Сочтя разминку законченной, приступила к тому, что после новостей о состоянии бедра отложить на потом не смогла. Ну нет никаких моральных сил затягивать выяснение столь важного вопроса.

Ступила на бордюр и попыталась представить, что это пятиметровый брус гимнастического бревна. Но нет, голова отказалась в такое поверить, очень мешала обувь, ступни привыкли выполнять элемент босиком.

Разуться? Но здесь слишком грязно, много мусора, в том числе и опасных осколков стекла. Кира, взвесив все за и против, с сожалением сошла с бордюра. Всё правильно, слишком рискованно пытаться такое вытворять на нём в обуви.

А вот на асфальте – запросто. Короткий прыжок, отрыв от земли с левой, вынос правой. Прекрасно! Более чем прекрасно! А если учесть мешающую обувь, так, вообще, супер. Почти, как в старые времена: она прыгает именно с той ноги, с которой нужно, а не с той, на которую пришлось долго и нудно переучиваться.

Не в силах удержаться, повторила прыжок ещё два раза, после чего развернулась, чтобы выполнять его дальше и дальше, только уже в противоположном направлении, возвращаясь к машине.

И остановилась, чуть не наткнувшись на Криса. Тот, тоже выбравшись, взирал на её выкрутасы с немалым удивлением, но в его взгляде и другие чувства прослеживались. Посреднику, похоже, зрелище понравилось, и это тоже прекрасно.

Зрители, конечно, не настолько важны, как судьи, но их реакцию тоже нельзя не учитывать.

Пока что, зритель у Киры всего лишь один. Да и условия для выступления, откровенно говоря, так себе. Ничего она здесь не проверит, ей нужна совсем другая обстановка.

Она знает, что именно ей надо. Всегда это знала.

– Красавица, это что такое сейчас было? – спросил Посредник.

Кира, проигнорировав его вопрос, завела речь о своём:

– Крис, мне нужно кое-что сделать. Нам можно вернуться назад? Это ненадолго.

– Что? Куда?

– Я покажу, это в сторону центра надо съездить.

– В строну центра? Нам, вообще-то, надо в другую сторону.

– Я помню. Но мне и правда очень надо кое-что сделать. Здесь есть одно место… Блин, вот как бы объяснить… даже не знаю… Блин, да как ни объясняй, ты такое всё равно не поймёшь. В общем, мне очень нужно. Туда нужно. Я сделаю это быстро, а потом мы поедем дальше. Всё равно здесь пробка, а там другая дорога есть, она немного длиннее, зато пробок там никогда не бывает.

– Что ты должна сделать? У тебя нет здесь никаких дел и не может быть. Кира, нам надо в темпе отсюда сваливать, пока нас не прибили. Забыла про ботов и Посредников? Зато они о тебе помнят.

Кира, вздохнув от осознания того факта, что Крису, вряд ли, получится растолковать то, что она и себе не может толком объяснить, всё же попробовала достучаться до спутника:

– Ты видел прыжок? Мой прыжок, сейчас?

– Конечно, видел.

– И что?

– В смысле, что? Это выглядело красиво и круто. Ловко ты скачешь и растяжка классная.

– Крис, это полная фигня, а не прыжок. Не так его надо делать. И не здесь. Есть одно место, я даже не пробовала. Да, блин, я бы никогда не смогла его там выполнить. Невозможно это сделать с такой ногой. А теперь нога, как новенькая стала, я просто никогда не прощу себе, если уеду. Да я просто должна это сделать. Обязана. Или, хотя бы, попробовать. Крис, если я отсюда уеду, то никогда больше не вернусь. Никогда не попаду в то место. Так ведь? Ну давай вернёмся. Улицы пустые, ты же видел, мы быстро доедем, я попробую, и потом поедем дальше. Это быстро.

– Да ты точно сумасшедшая.

– Я нормальная. Я просто не могу тебе объяснить, зачем это надо сделать. Понимаешь, я была почти калекой, и я тогда цель себе поставила, это сделать. Я, блин, долго очень к этой цели шла. А теперь, получается, никогда это не сделаю. Не попробую сделать. Я должна, просто должна. Нет… ты и правда никогда не поймёшь.

Крис, не сводя с девушки пристального взгляда, очень мягко произнёс:

– Главное, я понимаю. Ты это не со зла, тебе и правда зачем-то это надо. Но иногда нам приходится отказываться от своих желаний, или, хотя бы, переносить их на другое время. На более удобное время. Кира, никуда этот город не денется, он будет загружаться снова и снова. Те же копии людей, то же заражение, а потом, когда время жизни кластера закончится, поёдет перезагрузка, а за ней всё завертится заново. Если тебе без этого и правда никак, всегда сможешь вернуться на нужное место.

– Крис, но мне надо сейчас. Очень надо. Ну пожалуйста!

Посредник воздел глаза к небесам:

– Боги, да за что мне это! Ты же была конкретно разумной девочкой, даже потрясающе разумной. Да я в жизни не видел никого, продуманнее тебя. Да что с тобой, вообще, такое? Где твоя голова? Где твои цифры с расчётами? Куда всё это делось?

– Сама не знаю, – печально признала Кира. – Знаешь, может, я и правда свихнулась. Но что мы теряем? Впереди пробка, поезд, почему-то, не едет, нам лучше развернуться и попробовать проскочить по другой дороге.

– Поезд уже рядом, – заявил Крис. – Разве ты не слышишь гудок? Он подъезжает. Сейчас переезд откроют, и мы свалим отсюда. Слишком опасное место, большое скопление цифр, это всегда плохо, любая толпа, прям магнит для психов, они к ней со всего города сбегаются. И если тебя заметят, пойдёт красный ореол на весь район, по интерактивным картам Посредников. Забудь про тараканов в своей голове, нам сейчас не до них.

– Тебе не понять… – совсем уж безжизненно заявила на это Кира, бессмысленно уставившись в неведомые дали.

– Нет, Ошибка, ошибаешься, это ты ничего не понимаешь. Знаешь, что у нас дальше по программе? Дальше загрузится остаток команды Посредников, полный комплект. Двоечник и все остальные, это детский сад против того, кто здесь появится. У него сорок пятый номер, и никто не знает, откуда он, такой красивый, вообще, взялся. Некоторые всерьёз верят, что он такой же старый, как сама Система, если не древнее её. Это не человек, это, блин, реальный монстр, он не просто крутой, он крутыми пыль с ботинок вытирает. Это Сорок Пятый меня обнулил. Удалил из игры. Система заблокировала мне почти все возможности, но голова и руки остались при мне. Этого хватило, я со многими охотничками разобрался. Да, потерял несколько жизней, но или сам, или подставляя под цифр, на одном из этапов охоты посливал почти всех. Вот только потом появился Сорок Пятый, и охота стала совсем другой. Я не сразу понял, что влип, пытался и на него рыпаться, да только без толку, легче рельс перегрызть, чем его достать. Нет, я доставал, и даже не раз, но говорю же, он нереально крут. Я, постепенно, вычислил, что у него есть особое умение, а может и не одно. Пуля, граната, нож, да что угодно: разницы нет, он не умирает, что с ним ни делай.