Текст книги "Прогулки по набережной (СИ)"

Автор книги: Синий Мцыри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Тихо, – пробормотал Эггзи и, вспомнив, как мама успокаивала Дэйзи, нагнулся и прижался лбом к его виску. – Тихо, Гарри. Я здесь. Все хорошо.

Он помолчал, слушая хриплое дыхание и зачем-то считая про себя. Гарри выгнул шею и снова глухо застонал.

– Что мне сделать, – Эггзи выпрямился, не убирая руку с его лба, растерянно огляделся. – Гарри, что?

– Вода, – прошептал Гарри, прикрывая глаза. Его ресницы были мокрыми. – Нужна вода, Эггзи.

Эггзи кивнул, а потом рывком содрал с него одеяло, нагнулся, на секунду прижимаясь всем телом, подсунул руки под тяжелую безвольную спину и потянул Гарри на себя, отрывая от кровати. Гарри повис на нем, уронил голову на плечо и странно, надреснуто рассмеялся.

Эггзи пробормотал, прижав губы к его уху:

– Не пугай меня, бро, ладно? Сейчас все будет, будет вода. Где горит-то?

– Везде, – так же тихо выдохнул Гарри, он все еще хрипел. – Я горю.

– Окей, – ответил на это Эггзи и пинком открыл дверь ванной комнаты.

Они всегда мыли Гарри под душем, в специальном кресле, и огромная ванна сиротливо торчала в углу, бесполезно занимая место. Эггзи подтащил Гарри к ней и осторожно усадил на бортик, придерживая за спину, дотянулся, прижимая к себе одной рукой, и отвернул оба крана. Вода ударила в белую эмаль, над ванной поднялся пар, растаял, когда температура сравнялась. Эггзи набрал воды в ладонь и выплеснул на лицо Гарри. Тот мотнул головой, как собака, хрипло закашлялся.

Эггзи выругался и выбрался из кроссовок, наступив на пятки, обошел Гарри сбоку, придерживая за плечи, и закинул ногу в ванну, затем другую, сел и потянул Гарри на себя, затаскивая следом.

Гарри тяжело упал на него, Эггзи придержал его голову, не дав удариться о бортик, устроил у себя на плече, раздвинул ноги, опуская Гарри на дно ванны, усадил, прижал спиной к своей груди. И, дотянувшись пяткой, заткнул слив.

Они сидели, слушая, как шумит вода, поднимаясь в ванне. Одежда тяжелела и обвисала, прибивая их намертво, и Эггзи замерз бы, если бы Гарри не лихорадило. Он чувствовал его горящую щеку у своего лица, горячую безвольную тяжесть на себе.

Гарри глотал ртом воздух, запрокинув голову, Эггзи видел, как надуваются жилы на шее, он стер рукавом рубашки каплю пота с виска Гарри.

Когда вода достигла груди, Эггзи вывернул вторую ногу и закрыл вентили, расплескивая воду вокруг. Гарри задышал ровнее и легче. Его пижама вздулась на груди пузырем и плавала перед ним. Эггзи поморщился, мокрые джинсы и рубашка противно облепили тело. Он откинул голову на бортик ванны и прикрыл глаза. Гарри перекатил растрепанную голову по его плечу и тихо пробормотал:

– Спасибо. Намного лучше.

– Я бы не стал лезть в ванну с тобой, но так надежнее. Я буду знать, что ты не утопишься, стоит мне зазеваться.

– Спасибо.

Эггзи зажмурился и разрешил себе медленно и протяжно выдохнуть.

– Ты перепугал меня. Я решил, что ты умираешь.

– Я проживу до ста. В этом-то и проблема, Эггзи. Я не умираю. В такие моменты я, напротив, как никогда чувствую себя все еще живым.

– Ты…

– Я чувствую свое тело. То есть, я думаю, что чувствую его, конечно, нет. Боль в голове, Эггзи. Я помню, что у меня есть тело, и что оно чертовски хорошо может болеть.

– Фантомные боли, – Эггзи закашлялся. – Я читал. Что можно сделать?

– Ударить меня по голове, чтобы я отключился и перестал бредить.

– Тебя нельзя бить по голове, – тихо пробормотал Эггзи, скосив глаза. Он видел волосы на виске Гарри, вьющиеся от воды. Под кожей билась синяя вена. – Тебе и так хватило.

– Ты залез в мою историю болезни.

– И не только. Я залез в твой сортир на первом этаже.

– Что же, – Гарри с трудом сглотнул. – Спасибо за честность.

– Я еще не начинал быть честным, – Эггзи набрал полную грудь воздуха. – У тебя была собака. И ты сделал из нее чучело. Очевидно, чтобы она всегда была рядом. Типа… очень любил.

– Он был славным, – согласился Гарри и странно улыбнулся. Эггзи затошнило.

– Но если бы я хотел, чтобы любимая собака была всегда на виду, я бы не стал запирать комнату с ней. Даже если это туалет. Кстати, какого черта это туалет?

– Возможно, я не хотел, чтобы ты испугался.

– И поэтому я совсем не испугался, спасибо, Гарри, ты душка, – фыркнул Эггзи. Он осторожно потряс Гарри за плечи:

– Мы можем всплывать?

– Я бы не отказался посидеть так еще, если начистоту, – выдохнул Гарри совсем беззвучно, и Эггзи обреченно выдернул пятку из слива и дотянулся, чтобы долить горячей воды.

Дыхание Гарри окончательно выровнялось, Эггзи смотрел за тем, как поднимается и опускается его грудь под мокрой пижамой.

– И так всегда?

– Нечасто, но случается.

Эггзи отказался думать о том, сколько раз в такие приступы он спал и не слышал хрип в гарнитуре.

Он надеялся, что при нем Гарри выкидывает такое впервые.

– В следующий раз я буду готов, – пообещал Эггзи. – Будем хранить тут пакетик эм-джей и папиросную бумагу.

– Под ванной, – внезапно закашлялся Гарри. – Опусти руку, справа.

– Да ты полон сюрпризов, – Эггзи неуклюже завозился, оставляя на полу лужицы натекшей с рукава воды, зашарил рукой под ванной, фыркнул, когда пальцы наткнулись на холодное стекло. Он выудил из-под днища бутылку с янтарной жидкостью и захохотал, откинув голову.

– Гарри! Это…

– Знаешь, это одно из самых неприятных последствий. Ты знаешь, где сделал тайник, и не можешь до него добраться.

– Спасибо за доверие, – Эггзи отвинтил крышку и поднес горлышко к губам Гарри, помог ему приложиться, придерживая бутылку. Гарри сделал глоток и мотнул головой, отстраняясь, хрипло вздохнул, морщась. У него покраснели губы и глаза. Эггзи усмехнулся и тоже отпил, тут же давясь и задыхаясь.

– Ни хрена себе!

– Один мой друг умер за этот виски, – поделился Гарри, улыбаясь и повернув голову, чтобы посмотреть на покрасневшее лицо Эггзи. Эггзи хватал ртом воздух.

– Пиздец какой. У тебя есть стороны жизни, где бы кто-нибудь не умер?

– Ни у кого из нас нет, боюсь, – Гарри прикрыл глаза. Эггзи предложил ему бутылку, и Гарри с благодарным кивком поймал горлышко губами. – У тебя есть?

– Как сказать, – Эггзи поморщился. Он чувствовал, как от горла по телу расползается тепло, сворачивается в животе комком. Руки и ноги потяжелели, остывающая вода показалась горячее. Голова поплыла, и Эггзи подумал, что виски и правда крут.

– В День В меня переводили в колонию общего режима. Смягчали приговор. Должны были отпустить за хорошее поведение. Мы были в фургоне. Я и еще трое. И двое конвоиров. Плюс водитель. Мы… нам еще повезло, мы были на трассе, нас везли через такие ебеня, что встречки почти не было, и…

– Компания была не очень большой, – тихо договорил Гарри. Эггзи кивнул:

– Да. Я все думаю – наверное, моя жизнь, жизни всех тех, кто там был, зависели от того, какая у кого статья. Или от умения наших сопровождающих обращаться с табельным. Я до сих пор не уверен, почему мне так повезло.

– У тебя есть военная подготовка, если не ошибаюсь. Вероятно, это спасло тебе жизнь.

– Я сломал шею двоим. Цепью от наручников. Одному вбил кадык в горло. За пять секунд, – Эггзи зажмурился до боли и сделал глоток из бутылки, на этот раз даже не чувствуя вкуса. – Мне, оказывается, повезло, что на меня успели направить пистолет, а мой сосед попытался отгрызть мне ухо. Иначе потом это не никто не назвал бы самообороной.

– Все люди в тот день занимались этим.

– Гарри, я вытолкал шофера на дорогу, проломил ему колено скамейкой и переехал его, сев за руль, пока он пытался встать. Проехал по его голове колесом, и она лопнула, как детский мячик, – Эггзи отпил еще. – Ты уверен, что взял на работу того человека?

– Эггзи.

– Я беру на руки свою сестру каждый вечер. Брал. И думал – где гарантия, что я не захочу в следующую секунду свернуть ее крохотную шею?

– Этого больше не повторится. Валентайн мертв. Официально признан погибшим. Устранен спецслужбами.

– Да. А я не мертв.

– Теперь ты каждый вечер берешь на руки паралитика. Твоя сестра в безопасности. А я… я бы пытался свести счеты с жизнью, с тобой или без тебя.

– Я смотрю, не я один надрался, – Эггзи невесело хмыкнул и приложил ко рту Гарри горлышко бутылки. Гарри глотнул – по лицу потекла струйка, – кивнул, показывая, что хватит.

– Я трезв, Эггзи. Все еще слишком трезв, раз помню, как прошел мой День В.

– Ты был в коме. Я читал. С тобой случилось что-то накануне. Тебе стреляли в голову, так?

– Да. Но не думай, что я пропустил все веселье, лежа в палате.

Эггзи замер, разглядывая его, приметил покрасневшие от алкоголя щеки и блестящие глаза. Он рассеянно потянулся, чтобы снова открыть горячий кран. Не хватало еще им обоим простудиться.

Эггзи старался не думать о том, как они выглядят со стороны. В его жизни и без того было достаточно странного.

– Медсестра взбесилась и попыталась отключить тебя?

– Нет, моя палата была под надежной защитой. Да и есть ли смысл покушаться на полуживой труп?

Они помолчали. Эггзи поймал себя на том, что ему совсем не хочется задавать вопрос, который прямо напрашивался, и именно тогда, когда Гарри мог бы ответить.

Он встретился взглядом с абсолютно трезвым взглядом Гарри и неловко улыбнулся:

– Если тебе лучше, то, думаю, пора поднимать якорь. У нас свидание с медсестрой в восемь утра. Если ты к тому времени не протрезвеешь, у нас будут проблемы…

– Спасибо, Эггзи, – негромко пробормотал Гарри. Эггзи почувствовал, что краснеет:

– Гарри, ты платишь мне достаточно, чтобы я носил платьице и фартучек домработницы. Серьезно, не выдумывай…

– И тем не менее, Эггзи. Спасибо тебе.

– Да не за что, – усмехнулся Эггзи, отводя взгляд.

Во второй запертой комнате, за маленькой дверью в конце коридора, обнаружилась гардеробная. Эггзи готов был ловить выпавшие на него скелеты, но на него приятно пахнуло лавандой, на перекладине гостеприимно качнулись навстречу запаянные в полиэтиленовые чехлы костюмы на плечиках. Эггзи опустил взгляд на одинаковые обувные коробки, педантично составленные одна на другую. Задрал голову, разглядывая шляпные картонки, аккуратные тугие мотки разноцветных галстуков. Коробочки с запонками. Футляры для очков. И висящий на двери с обратной стороны зонт-трость. Эггзи зачем-то взял его, покачал на ладони.

Зачем прятать все это?

Одежда подходила хозяину, Эггзи вряд ли надел бы это сам, но легко мог представить в этом Гарри. Тот на его памяти всегда был одет в удобные вещи для дома – свитера, рубашки и домашние брюки. Но вообразить Гарри, разодетого как на бал, было очень просто.

Эггзи фыркнул, провел рукой по ряду костюмов, выбрал темно-серый и перекинул чехол через руку.

Со смешком прихватил коробку с обувью, заглянул туда, и так зная, что увидит начищенные оксфорды. Выбрал рубашку и подцепил один из галстуков, не заморачиваясь выбором. Какая разница?

Сунул в карман джинсов первые попавшиеся запонки, отогнав мысль, что содержимое крохотной коробки наверняка стоит больше, чем его жалование за полгода на этой работе.

Шла третья неделя, и Эггзи, кажется, привыкал.

Гарри уставился на сброшенные на кровать трофеи так, как будто Эггзи вкатил в комнату каталку с трупом. Эггзи присел рядом с ним и отстегнул фиксирующий ремень, развязал пояс домашнего халата, спустил его с плеч.

– Что это?

– Это одежда, Гарри.

– Я не ношу их уже год.

– Но оксфордам ты верен.

– Это не…

– Гарри, без обид, но какая тебе разница? – Эггзи поймал его неодобрительный взгляд и усмехнулся. – Нет, правда? Не все ли равно, что надеть?

– Мне некуда их носить, – ровно произнес Гарри. Эггзи поднял брови, складывая халат.

– Кончай заливать. Ложка в тебе должна точно указать, куда можно двинуть в такой сбруе. Встроенный навигатор, Гарри. Театры, оперы, филармонии, ну?

Он присел у кресла, потянул за тесемки на пижамных брюках. Гарри разглядывал его сверху вниз, потом перевел взгляд на кровать с разложенными на них вещами.

– Стой.

– Мы стоим, – пожал плечами Эггзи. Гарри тяжело вздохнул:

– Галстук. Нужен другой. Там должен быть черный в горох.

Эггзи рывком встал, сдерживая смех.

– У нас есть курс?

– Оденься приличнее, – неожиданно Гарри вернул ему усмешку, и у Эггзи вдруг появилось дурное предчувствие.

– Да ладно, – протянул он, оглядываясь по сторонам. – Гарри, серьезно?

– Тихо, – вполголоса отозвался Гарри. – Эггзи, прошу, сядь.

Эггзи поймал неодобрительный взгляд сидящего через сиденье от него старикашки, к боку которого ластилась тощая грудастая блондинка. Он поморщился и заглянул за спину Гарри, там парень его возраста обхаживал немолодую тетку, увешанную жемчугами.

Эггзи медленно опустился в мягкое кресло, радуясь, что в ложе полумрак. Он почему-то покраснел.

– Гарри, – он кашлянул, и на него зашикали с двух сторон. – Напомни мне, как называется этот спектакль?

– «Пигмалион», – Гарри невинно округлил глаза. – Ты же смотрел «Мою прекрасную леди»? Тебе должно понравиться.

– То, что эта хрень нравится моей ма, не значит, что мне тоже понравится, – Эггзи скорчил рожу и уставился на занавес. – Это же чушь собачья, про то, как девушку с улицы шутки ради отмыл богатый папик, и она, конечно, умыла его в ответ… у меня только вопрос, нахрена приводить на этот спектакль меня? Намеки?

– Нам нужно было выгулять мой костюм, полагаю? – Гарри поднял брови, все еще прикидываясь, что не понимает, куда Эггзи клонит.

– Да что ты? – Эггзи махнул рукой на соседей. – А ей, значит, силикон? А ему что? Жемчуга своей госпожи?

– Эггзи, – Гарри нахмурился, но Эггзи мог клясться, что про себя он ржал, как сволочь. – Манеры.

– Да ладно, – Эггзи широко улыбнулся уставившемуся на него старикашке с блондинкой. – Нахрена приглашать содержанку на спектакль про содержанку? Здесь все всё про себя сами знают, а?

– Ничего личного, Эггзи, – Гарри моргал с самым непонимающим видом. – Эта труппа впечатляет, тебе должна понравиться главная героиня, думаю. И Хиггинс сегодня мой любимый, так что…

Эггзи закатил глаза и стал смотреть на занавес, стараясь не замечать, как соседи по ложе вылупились на его толстовку и кроссы.

Он не собирался всем объяснять, что значит лучший наряд в его районе. По мнению Эггзи, выходной прикид и прикид для похода в суд не обязательно должны были совпадать.

Через полчаса он уткнулся лбом в перила и закусил руку, чтобы не заржать на всю ложу.

– Гарри! – он обернулся, смаргивая слезы. – Гарри, бля, ты видел? Ты специально?

– Эггзи, – мягко одернул его Гарри и покачал головой.

– Да ты глянь! – Эггзи прыснул, ныряя за балюстраду. – Ей же за сорок!

– Она актриса, Эггзи. У них нет возраста.

– Элиза, юная особа, – Эггзи давился хохотом в кулак. – Куда уж моложе!

– Молодой человек! – окликнула его тетка с жемчугами, и Эггзи все еще смеясь, обернулся:

– Простите, – выдавил он, пытаясь успокоиться. – Я от любви к искусству, мэм.

– Я вижу, – холодно отчеканила тетка. – Полагаю, просить вас проявить к искусству милосердие будет слишком неуместно?

– Милосердие – это не про меня, мэм, вы правы, – признался Эггзи, не в силах перестать смеяться, но внутренности как холодом обдало. Гарри вдруг подал голос:

– Простите моему юному спутнику его несдержанность, мадам. Полагаю, не его вина в том, что он единственный в этой ложе, кто искренне наслаждается спектаклем.

Эггзи недоверчиво оглянулся. Гарри доброжелательно рассматривал даму, но что-то в его голосе или взгляде было не так. Эггзи даже захотелось выпрямиться, он поспешно расправил плечи.

– Не сомневаюсь, что вы объясните своему юному спутнику, если что-то в этом спектакле ускользнет от его понимания, – тетка ослепительно улыбнулась Гарри.

И Гарри вдруг улыбнулся в ответ.

Так, что Эггзи передернуло, и по спине пополз морозец.

– Непременно, мадам. И не один раз за ночь, если этого потребует ситуация.

В ложе повисла гробовая тишина, которую прерывал только зычный голос Элизы на сцене.

Гарри, продолжая улыбаться, поднял голову:

– Пожалуй, искусства с нас сегодня достаточно, Эггзи. Мое почтение, мадам.

Эггзи кивнул и, быстро вскочив, выкатил его коляску из ложи, чувствуя, как горят уши.

Они покинули театр в торжественном молчании, и Эггзи заговорил, только когда они покрыли больше двух миль прочь в сторону Вестминстера:

– Я посмотрел «Красотку». Понял, почему у меня испытательная неделя. Дурацкие шутки, Гарри.

– Согласен, – устало вздохнул Гарри. – Иногда мое странное чувство юмора может мешать мне жить. Так говорит…

– Кто?

– А. Мэри. Старый друг.

– Мэри, – сладко протянул Эггзи, нагнулся к уху Гарри и жарко зашептал: – Ну надо же, у нас есть Мэри, вот это да, Гарри. Почему я ничего не знаю о ней? Надеюсь, она хорошенькая?

– Она красавица, – Гарри с невозмутимым лицом прикрыл глаза. – Она сейчас по делам в другой стране, но мы общаемся.

– Познакомите?

– Не думаю, что она в твоем вкусе, Эггзи.

– Что ты, я не претендую, – Эггзи шутливо поднял руки. – Просто сама мысль о том, что у тебя может быть… ну…

– У меня не было проблем с леди до недавнего времени. А потом не было возможности, но это не самая большая моя потеря. Не то, по чему я больше всего скучаю, – голос Гарри неуловимо изменился, и Эггзи прикусил язык и пошел быстрее, толкая коляску перед собой. Становилось холодно. Они вышли на набережную Темзы, Эггзи тянул носом сырой стылый воздух с запахом реки.

– А по чему больше всего? – нерешительно спросил Эггзи. Гарри молча смотрел перед собой, наверное, минуту, прежде чем негромко ответить:

– По своей работе.

– Ты был…

– Портным.

– Портным, – недоверчиво повторил Эггзи. Гарри вздохнул:

– Костюмы, которые ты нашел сегодня. Они все были сшиты в ателье, где я работал.

– И ты убрал их с глаз долой, чтобы не бередить болячки, – грубовато предположил Эггзи. Гарри кивнул:

– Да. Именно.

«Чушь собачья», – подумал Эггзи.

– Поправь мне очки, будь добр, – попросил Гарри, и Эггзи рассеянно дотянулся, чтобы коснуться его лица. Из-за холодной ночи дыхание Гарри превращалось в облачка пара, в Англии наступала ранняя осень.

Эггзи поднял голову к черному небу, глубоко вздохнул и усмехнулся:

– Если хочешь, мы можем навестить твое ателье как-нибудь. Приоденем тебя. Увидишь друзей.

– Нет. Не хочу.

– Окей, – Эггзи пожал плечами. – Домой?

– Домой, – кивнул Гарри. Его отличное настроение улетучилось, как будто кто-то повернул невидимый выключатель, но тут Эггзи мог его понять.

Когда Гарри уснул, Эггзи забил в Гугле «Пигмалион».

Затем, вывернув наизнанку пиджак Гарри и разглядев лейбл, запросил «Кингсмен». Поиск вывалил на него ворох ссылок и адрес магазина в Лондоне. Райончик был не из тех, в каких Эггзи привык бывать, но вполне в духе Гарри. Его дом оказался совсем недалеко от места работы, что тоже было понятно.

Все сходилось, кроме одного. Гарри был кем угодно, только не портным. Эггзи никогда не был знаком с портным, но что-то подсказывало, что Гарри был не один из них.

Роксана объявилась внезапно и без предупреждения, но Гарри не выглядел удивленным. Как человек, который не привык к гостям в принципе, он поразительно легко среагировал на неожиданный визит.

Эггзи, которого гостья застала полуголым, небритым и разоряющим холодильник на кухне, и то не успел сообразить, радоваться ему или нет.

Гарри принимал у себя врача, и его «Эггзи, полагаюсь на ваше гостеприимство, пусть Роксана меня дождется» звучало как «выкручивайся, как привык».

Поэтому Эггзи решил импровизировать.

Он отчаянно зевнул и подвинул Рокси по кухонной стойке чашку чая.

– Дороти приходит в девять, – Эггзи надеялся, что звучит не слишком виноватым. Он собирался сообразить быструю и страшно вредную яичницу с беконом до прихода кухарки, но не уверен был, что Рокси оценит его стряпню. – Хлопья?

– Нет, благодарю, – Рокси сидела на неудобном барном стуле, как на диване в уютной гостиной, и пила чай, как на приеме у Королевы. Но Эггзи заметил, что ее волосы лежат не так безупречно, как обычно, а всегда идеальный пиджак немного помят.

Это непонятным образом притягивало. Приятно было знать, что Рокси тоже человек.

– Как ваши успехи? – Рокси повертела в пальцах чашку. Эггзи прислонился к стойке рядом, ослепительно улыбаясь. Больше всего на свете сейчас он был рад, что успел почистить зубы.

– Мы… ходили в театр на «Пигмалиона». Что еще… а, мы пили виски. Я пытался сбросить его с Лондонского моста, а он меня – утопить в ванной.

– Неужели, – Рокси не выглядела удивленной. Она чарующе улыбнулась Эггзи и наклонила голову: – Я рада, что не ошиблась.

– Ну, ты не ошиблась, это верно, – Эггзи подался чуть ближе. В гарнитуре мерно бубнил врач, и Эггзи выдернул наушник из уха, чтобы не мешал. Рокси смотрела на него, прикусив пухлую нижнюю губу. – Сейчас я учусь завязывать на нем галстук, чтобы не придушить. А то почти был прецедент.

– Да ты опасен, – усмехнулась Рокси. Ее лицо было совсем близко, от нее приятно пахло чем-то горьким и шоколадным. И еще чем-то, что Эггзи никак не мог определить, но определенно знал.

К черту.

Он качнулся вперед, опираясь локтем на стойку, накрыл ладонью ее руку, держащую полупустую чашку, и поймал приоткрытые губы губами.

Это было все, что он успел сделать.

В следующую секунду пол поменялся местами с потолком. Эггзи висел, переброшенный через стойку, вниз головой, почти касаясь волосами пола, руки заломило и придавило его собственной спиной. Роксана сидела на его груди, свесив ноги набок, и дружелюбно рассматривала его сверху вниз. Эггзи замычал – и застонал в голос, когда Рокси надавила ладонью куда-то на его локоть, и руку прострелило такой болью, что на глаза навернулись предательские слезы.

– Интересно, когда это я дала понять, что ко мне можно лезть, – промурлыкала Рокси, приятно улыбаясь. Эггзи сморгнул, пытаясь шевельнуться, ослабить давление, и чуть не взвыл от новой вспышки боли.

– Если ты оставишь меня без рук, вам придется искать новую сиделку, – выдавил он.

– Не волнуйся, руки останутся при тебе, – Рокси поправила волосы. – При условии, что это последний наш разговор на эту тему.

– Я все понял, – быстро пробормотал Эггзи. – Виноват. Попутал.

– О, такое случается, – Рокси спрыгнула с него и протянула ему руку. Эггзи уставился на ее узкую ладошку и, морщась, помотал головой:

– Спасибо, я справлюсь. Боже…

Он медленно сел, выпрямил руки, ожидая хруста костей.

Рокси наблюдала за ним с усмешкой.

– Прости, я погорячилась. Нервная выдалась неделя.

– Скажи мне одну вещь, – Эггзи сполз со стойки, растирая ноющее плечо, и сделал шаг назад, подальше от Рокси. – Когда я пришел на собеседование, что ты со мной сделала?

– Я?

– Я сидел спиной к тебе, когда меня вырубило. И что-то мне подсказывает, что я не упал в обморок. Я никогда, блядь, не падал в обморок, Рокс. Мы не друзья, полагаю, но…

– Ну отчего же.

– … но я имею право знать, это-то меня касается!

– Ты упал в обморок, – Рокси дернула обманчиво хрупким плечиком. Эггзи закатил глаза и забрал ее чашку со стойки, чтобы долить чаю. Теперь он держал Рокси на виду, не поворачиваясь к ней спиной. Кажется, это ее забавляло.

– Ты была охранником при Гарри.

– Бред. Я просто помогала ему по просьбе нашего общего друга.

– Мэри? – Эггзи с грохотом опустил чайник на плиту. – Его подружка?

Рокси вдруг поперхнулась воздухом и на секунду на ее лице появилось странное выражение.

– Да, Мэри. А что?

– А то, что ты можешь положить взвод десантников, бля, и ногти при этом не сломаешь, – фыркнул Эггзи и толкнул к ней по стойке чашку. – Я-то, кретин, еще собирался спрашивать, работаешь ли ты в том же ателье, что и Гарри. Но что-то мне кажется, что вы оба не работаете в ателье, но точно коллеги.

– С чего ты взял? – весело спросила Рокси и, притянув к себе чашку, сделала глоток.

– Да так, – Эггзи вернул ей ее же опасную улыбочку и прислонился спиной к холодильнику, внимательно следя за ее руками. – Теперь я что-то боюсь знакомиться с Мэри.

– Ну, – Рокси улыбнулась ему поверх чашки, – она… эксцентричная особа. Но тебе может понравиться.

– А Гарри сказал, что она не в моем вкусе.

– Это от ревности. Мистер Харт собственник, Эггзи.

– Да что ты.

Осень наступила за одну неделю, и Эггзи стал заматывать Гарри в теплый шарф.

Гарри требовал вывезти его на набережную все чаще.

Мама перестала спрашивать, откуда у Эггзи деньги, намного быстрее, чем Эггзи ожидал.

Они сходили на «Пигмалиона» еще два раза, и оба раза сидели в партере.

Последняя комната не поддавалась ни в какую, дверь казалась просто нарисованной на стене, а окна, выходящие на балкон, были закрыты узкими ставнями, которые на поверку оказались сделанными из тонкой стали.

Эггзи не собирался сдаваться, последняя комната только подтверждала его догадки своей недоступностью.

К Рокси он больше не лез, всерьез опасаясь за свою жизнь.

Врачи не обещали никаких изменений, Гарри ни на что не жаловался. Только затащил Эггзи в мужское ателье и заставил заказать «нормальный костюм» и туфли.

Наблюдая за тем, как Гарри деловито разъезжает между стеллажей с образцами ткани, он почти поверил в легенду о портном. Почти.

В сентябре с неба посыпалась какая-то мокрая дрянь, не вполне снег, но и не обычный лондонский дождь.

Они смотрели, как серая крупа ложится на черную воду, и Эггзи наблюдал, как Гарри засыпает, уронив голову на грудь.

Он стоял, надвинув капюшон толстовки на голову, и медленно тянул редкую сигарету. Вчера Эггзи вскрыл последнюю дверь.

За последней дверью оказался кабинет, который открылся сам, стоило сообщить дверной ручке, что оксфорды лучше, чем броуги. Стены кабинета были зачем-то увешаны старыми газетами.

На столе стоял ноутбук, который Эггзи не решился открыть. Рядом лежала еще пачка медицинских отчетов, из которых Эггзи извлек только то, что Гарри мог работать. Не вполне понятно было, кем, но его мозг мог быть полезен, если подвести к Гарри десяток-другой проводов.

Отчеты были подписаны размашистой «М» там, где требовалась подпись главного врача.

Эггзи усмехнулся, глядя, как Гарри, вдруг открыв глаза, сосредоточенно смотрит на тихую воду.

Он знал, что Гарри сделает это сегодня, Гарри сам потянул его на смотровую площадку, туда, где у длинной ограды к воде спускались гранитные ступеньки.

Гарри плохо спал и мало ел, и это должно было однажды кончиться.

О том, что у Эггзи немного другие планы, Гарри мог и не знать.

Эггзи выбросил окурок и сунул руки в карманы, когда Гарри качнул головой, нажимая на рычажок, и его кресло поехало вперед, поскрипывая колесами, и, перевалившись за край, исчезло с грохотом и плеском.

Голос Дэвида впервые на памяти Мерлина звучал тревожно, и это само по себе было весьма недобрым знаком. Мерлин не мог вспомнить, чтобы самый старый работник ателье когда-нибудь настолько волновался. Или волновался вообще.

Поэтому Мерлин свернул все окна и вывел трансляцию со всех камер в приемной на большой экран.

Он посидел, уставившись на картинку, а потом медленно развернулся в кресле и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

– Впустить, – обронил он в передатчик и устало потер переносицу пальцами. – До примерочных, не дальше. Там коврам два века. Вызвать доктора Суонси.

Капсула, казалось, тащится, как улитка, нарочно. Мерлин поймал себя на том, что постукивает пальцами по подлокотнику, и мысленно одернул себя.

Волноваться пока было не о чем.

Иначе он будет похож на Честера Кинга. Это было… нежелательно.

Гарри сидел на кожаном диване в приемной, завернутый в самый большой кусок серого твида. Рядом с ним сидел Эггзи, и если бы в его руках было оружие, Мерлин был бы уже на мушке.

Дэвид с немного растерянным видом стоял за стойкой, и с видимым облегчением развернулся, когда Мерлин вышел из комнаты с лифтом.

– Сэр! Я предупреждал мистера Анвина, но…

– Ничего, – устало отозвался Мерлин и подошел ближе к дивану. – Шлите счет сразу сэру Галахаду, он потянет.

Он опустился на подлокотник, разглядывая бледное лицо Гарри.

Гарри был мокрым до нитки, с его брюк, пальто и волос текло. Кресло стояло рядом в луже воды.

Эггзи был не менее мокрым, но ему, видимо, чувство достоинства не дало тоже завернуться в бесценный образец пуленепробиваемой материи.

Он разглядывал Мерлина с подозрением. Мерлин протянул ему руку:

– Мерлин. Я…

Эггзи смерил его странным взглядом, потом покосился на Гарри и вдруг, покраснев, захохотал. Гарри невозмутимо смотрел прямо перед собой. Мерлин терпеливо улыбнулся, дожидаясь, пока Эггзи закончит веселиться. Это больше напоминало истерику.

– Итак, – ему пришлось повысить голос, и Эггзи, наконец, заткнулся. – Полагаю, вы спасли Гарри жизнь.

– Он прыгнул в реку. Я его вытащил, потому что мне за это платят.

– Не за это, – почти зло возразил Гарри. Эггзи поправил на нем импровизированный плед.

– Не волнуйтесь, Дэвид уже любезно предоставил нам коллекционный виски, я влил в Гарри полбутылки. Ангину не подхватит.

– Надеюсь, – Мерлин избегал смотреть на Гарри.

– Я привез его сюда, потому что… потому что знал, что он здесь работает. Потому что Рокси чуть не сломала мне ребра. Потому что… у него в долбанных туфлях долбанный нож! Я подумал, что хватит с меня этой хуйни…

– О. А как так получилось с оксфордами? – Мерлин кашлянул. Гарри продолжал игнорировать его. Эггзи взмахнул руками, обдав Мерлина россыпью брызг с мокрого рукава.

– Черт его знает.

– Ударился о парапет, когда он меня тащил. Каблуки щелкнули, – нехотя выдавил Гарри. Мерлин усмехнулся:

– Ты знаешь, чем грозит нарушение протокола восемь ноль ди.

– Я уже не работаю у вас.

– Формально тебя никто не увольнял. И ты пользуешься привилегиями, я смотрю. Носишь форму. Ставишь под угрозу…

– Он на меня напялил эти чертовы туфли! – Гарри перевел на Мерлина ледяной взгляд. Мерлин откинулся на сиденье удобнее. Эггзи поежился от холода и выпалил:

– Я… у меня есть вопросы.

– Я думаю, Гарри вам на них ответит, – Мерлин тяжело вздохнул. – Гарри, я объявляю официальный набор завтра. Пятеро здесь, у нас затишье, можно начинать.

– Я уже сказал тебе…

– Просто решил поставить тебя в известность. Раз ты уволен – катись домой, у твоего… спутника много к тебе вопросов. Дэвид вызовет вам кэб. Дэвид?

– Сэр.

– Слушайте, – начал Эггзи. Мерлин устало обернулся и смерил его взглядом.

Хороший мальчишка. Слишком похож на самого Гарри, чтобы быть похожим на отца. Мерлин подавил желание подмигнуть ему.

По-хорошему, следовало угостить этого Эггзи амнезией и отправить домой.

Но было уже несколько поздно.

– Думаю, Гарри вам все расскажет, Эггзи, как только вы приедете домой. Если он этого не сделает, вспомните про Рождество девяносто седьмого года.

Эггзи медленно поднялся на ноги, уставившись на Мерлина во все глаза. С его одежды капала вода.

Черт. Прямо на антикварный ковер. Мерлин почти слышал, как за его спиной разбилось сердце бедного Дэвида.

– Моя медаль. Я потерял ее, пока вылавливал Гарри из воды.

– Не верю, что вы не помните номер и пароль, – пожал плечами Мерлин. Эггзи открыл рот, снова закрыл его и кивнул, поджав губы.