Текст книги "Каникулы строгого режима (СИ)"

Автор книги: Simba1996

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Сакура, Хината, я и Узумаки. Ну, ещё детей с собой берём, естественно, – пояснил Учиха, чуть улыбнувшись.

– Даже не знаю, – вздохнула Цунаде, подперев голову рукой и посмотрев в стол, опустив глаза. – Я боюсь за сохранность детей…

– Цунаде-сама! – воскликнул Наруто, оживившись, а Цунаде посмотрела на него так, словно желала, чтобы Узумаки уже заткнулся. Учиха предупреждающе кашлянул, однако Наруто понесло… – Посмотрите на нас с Учихой! Каких детей мы вообще можем дать в обиду?! Да вы просто не знаете, что мы… мы, как два Робина Гуда, будем защищать несчастных и трудиться на благо детей! Мы…

– Довольно сказок, Узумаки, – одёрнула его Цунаде, а Узумаки вдруг резко замолчал. – Ладно уж, отпускаю я с вами детей… но только на одну ночь. Учиха, ты несёшь за них ответственность, и если не дай бог чего случится, то я тебя…

– Понял, понял, – отмахнулся от неё Саске. – Спасибо, Цунаде-сама, что отпустили…

– Ага, – кивнула директриса, – Учиха, ты за них отвечаешь своей собственной головой, я тебя предупредила.

– Я понял, – кивнул Саске с самым серьёзным видом, а потом они с Наруто, одновременно откланявшись, пошли на выход. Притом у Узумаки таки сползли его подушки прямо на пол, так он этого даже не заметил. А когда заметил, то было уже поздно – директриса засмеялась над ними, покачав головой, а Наруто, почему-то покраснев, широко улыбнулся и подобрал эти подушки, взяв их под мышку. Покрасневшие Учиха с Узумаки, выйдя в коридор, сразу же заметили Сакуру с Хинатой. Девушки выжидательно смотрели на них, скрестив руки на груди.

– Ну что? – тихо спросила Сакура, подняв глаза на Саске. Тот лишь еле заметно кивнул, чуть улыбнувшись:

– Идём завтра в поход на одну ночь. Отпустила без всяких расспросов.

Засмеявшись, да ещё так искренне, что Учиха тоже засмеялся, Сакура подскочила к нему, крепко обняв за шею и поцеловав в щёку. И она определённо знала, что её отношение к Учихе после сегодняшней ночи очень сильно изменилось… она уже не просто была привязана к этому человеку. Этого человека она теперь уже любила. И это было, конечно, странно немного, но всё же… Хината в свою очередь тоже вполне спокойно обнималась с Узумаки, причём она сама проявила на это инициативу, а Узумаки теперь только стоял и глупо улыбался, обнимая её. Когда они вышли из здания, где сидела директриса, то тут же пошли к корпусу к своим детям. И вот, когда они сообщили, что идут завтра в поход, дети стали возбуждённо галдеть, а потом и вовсе бегать вокруг них с радостными воплями, каких Саске от них никогда не слышал. Проще говоря, они велели всем собираться в поход, а дети убежали по своим комнатам и стали складывать вещи в рюкзаки. Конечно, Сакура с Хинатой сказали им, чтобы они много не набирали. Вожатые разошлись по своим домикам, чтобы тоже собирать всё в предстоящий поход. Насколько знал Учиха, Узумаки наверняка наберёт там всякой ерунды вроде кубика-рубика, который он за каким-то хреном в лагерь привёз, а потом ещё и какой-нибудь фигни возьмёт… в общем, с такими мыслями он стал собирать свой рюкзак, при этом ориентируясь на то, что возьмёт с собой Сакура. А ещё он ориентировался на то, что думал, что будет брать с собой Наруто – лишь бы такой же ерунды с собой не захватить.

Хината с Узумаки тем временем собирались до самого вечера. Впрочем, от того, что им было нечем заняться, они вполне спокойно решили полежать на своих трёх кроватях, которые Узумаки в тот раз нагло соединил между собой. И вот теперь Хината с ним лежала на спине. Узумаки тупо таращился в потолок, прикрыв ярко-голубые глаза. А ещё он чему-то то и дело улыбался. Хината, не отводя глаз, смотрела на него так, словно Узумаки – это единственное, что ей дорого в этой жизни. Ради такого она даже повернулась на бок, принявшись разглядывать его профиль. И почему это Узумаки такой красивый? Она даже не знала. И теперь смотрела, как еле заметно дрожат кончики его длинных светлых ресниц, как веснушчатый, приподнятый на кончике нос втягивает воздух, как его бледные губы чуть приоткрыты, а сам он улыбается. И чему этот блондин с голубыми глазами улыбается? Наруто вдруг повернул к ней голову, широко улыбнувшись и обнажив белые ровные зубы. Покраснев, Хината тут же поспешила отвернуться от него. Кажется, Узумаки это немного разочаровало – он приоткрыл от удивления губы, вытаращив глаза, а затем придвинулся к девушке, осторожно обняв её за талию со спины. Она вздрогнула – ей снова приятны его объятья. Особенно ей приятно то, как её обнимали его широкие ладони… и ей приятно ощущение горячего стройного тела сзади. Чуть улыбнувшись, она повернула голову к нему, всё так же краснея. А может, она покраснела даже ещё гуще, чем раньше, кто знает? Просто она этого не чувствовала, а ему лучше видно…

– Хината, ты что, обиделась? – тихо спросил он, удивлённо глядя на девушку. Та лишь покачала головой, снова повернувшись к нему и глядя прямо в ярко-голубые глаза.

– Нет… – пожала плечами она. – Нет, что ты, я не обижаюсь…

– Хината… – начал Узумаки, тяжело вздохнув и опустив глаза. Девушка посмотрела на него, кивнув и чуть улыбнувшись. Как-то она впервые видела Наруто таким растерянным, ведь обычно он ведёт себя совершенно не так. Обычно он громко смеётся, обычно он говорит нечто смешное, отчего смеются все, обычно он кричит на весь лагерь, так что никто не может его успокоить… а теперь? А теперь он вёл себя совершенно по-другому. Может быть, потому что устал, может быть, потому что рядом с ним Хината. Девушка продолжала смотреть на него, а щёки Узумаки постепенно залило ярким румянцем. Но он тут же постарался это скрыть, обняв девушку и уткнувшись носом в изящную длинную шею, втягивая носом запах её нежной кожи. – Хината, а что делать, если я очень хочу обнимашек?

На такое девушка лишь усмехнулась, тоже обняв его в ответ. И Узумаки вот уже перевалился прямо на неё… тело у него было тяжёлым… тяжёлым и стройным. И Хинате начинало это постепенно нравиться. Он чувствовал, как еле ощутимо дрожит маленькое нежное тельце под ним, как она обняла его за шею, как она гладила его светлые растрёпанные волосы… и он поднял голову. Кажется, Хината тоже хотела обнимашек. А может быть, и не только обнимашек. И вот уже он потянулся к ней явно за поцелуем. Склонился, коснулся своими губами приоткрытых губ девушки, срывая с них судорожное частое дыхание. И вот, наконец, поцеловал. Нежно так, осторожно, боясь спугнуть, боясь, что она будет сейчас его отталкивать. Но Хината вовсе не хотела… и она словно мысленно говорила ему об этом, крепче прижимая его к себе и обнимая за сильную шею. О боже, как она действительно могла так его полюбить? Как она могла полюбить его так быстро? Полюбить эти полоски на щеках, полюбить его звонкий смех, его бархатный, немного хриплый голос, его шёпот… да, когда он шепчет ей что-то, то ей это безумно нравилось. Вот и сейчас… он оторвался от её губ, склонившись к шее девушки и осторожно захватив ровными зубами чувствительную мочку ушка, еле ощутимо прикусив её. По телу Хинаты сразу же заструился ток, и она ничего не могла с собой поделать. Кажется, этот ток бежал прямо по венам, абсолютно запрещая ей сопротивляться, говоря ей, чтобы она просто повиновалась его губам. Она так и сделала. Осторожное касание губами прямо у раковины уха… короткий поцелуй в мочку, а затем его шёпот, который буквально способен свести её с ума окончательно, довести до такого безумия, что она только от этого шёпота могла выгибаться под ним…

– Хината… кажется, я хочу не только обнимашек…

И кто сказал, что она против? Да она даже и сама не могла ничего ему возразить. Могла лишь крепче обнять его, крепче прижать к себе, одними только этими объятьями говоря ему, что она тоже хочет не только обниматься с ним. Страшно? Может быть… да и к чёрту этот страх, шёл бы он куда подальше… самое главное, что сейчас он, человек, которого она так сильно полюбила, будет рядом с ней, что сейчас она вместе с ним будет делить наслаждение и удовольствие. Одна только эта мысль заставляла в низу живота что-то болезненно содрогаться… и Хината не знала, что это такое. Может, просто реакция на то, что сейчас с ней делает Узумаки? Скорее всего… а Наруто, поняв, что она только еле заметно кивнула, болезненно-ярко покраснев, стал целовать её в шею. Короткий укус, еле ощутимый, и он не собирается оставлять никаких засосов на её коже. Просто он и сам считал, что с ней нужно обращаться настолько нежно, что не оставлять никаких следов на её совершенном теле. Но если она девственница, то этих самых травм не избежать… и чувствуя, как она всем телом прижимается к нему, у него в низу живота тоже начинало что-то ныть. Судорожно так, может быть, немного болезненно, но это пройдёт… это пройдёт, это совсем скоро пройдёт, можно даже не обращать на это внимания. И к чёрту всё, пусть будет так, как есть сейчас. Его длинные пальцы зарылись в иссиня-чёрные длинные волосы Хинаты, пропуская их между ними. И он наслаждался мягкостью этих волос так, как никогда не наслаждался… боже, какие у неё чудесные волосы… какие у неё губы, глаза, кожа… в этом теле совершенно абсолютно всё, в нём всё идеально, и почему она всегда так смущается при нём? Если бы он мог, он бы просто разглядывал её тело, просто смотрел бы на неё, искал на нём самые совершенные и красивые участки кожи… но не сейчас, сейчас для него важно совсем другое. И сейчас он снова целовал её прямо в губы. Она так краснела, как будто бы… как будто бы что? Боже, неужели она способна так смущаться при нём? Это казалось странным… однако Наруто понимал её. Он и сам покраснел так, как не краснел никогда в те моменты, когда был с девушками. Эта особенная. Та, что лежит под ним… и она ничего не могла ему возразить против того, что он делал. Кажется, Хината и сама не знала, что ей делать, – просто обняла его, просто гладила его широкую спину кончиками пальцев, отчётливо прощупывая каждый позвонок, и это так… приятно для Узумаки? Да… и эти прикосновения такие невесомые… прямо по рёбрам: сначала вниз, к линии талии, а потом уже обратно вверх, к покатым плечам, едва ли касаясь его загорелой кожи кончиками тонких бледных пальцев. А потом её маленькие ладошки пошли прямо вперёд, к его сильной груди, отчётливо ощущая, как в левой стороне так часто и так сильно колотится сердце… и ей уже нравился этот ритм, нравился этот стук…

Он снял с неё лёгкую маечку, оголяя грудь девушки. Хината покраснела ещё гуще, отвернув от него голову и смущаясь, прикрыв длинные ресницы. И что ему сделать ради того, чтобы она не смущалась? Он не знал. Только осторожно провёл кончиком носа по бледной коже между аккуратных грудей, чувствуя сладкий запах ландышей… да, она пахнет так же невинно, как и эти цветы… и Наруто готов втягивать этот приятный запах просто так, потому что он ему нравился. Однако он не за этим снял с неё майку. Он принялся покрывать поцелуями грудь девушки, слыша её тихие постанывания и шумные выдохи. Это означало только одно – ей приятно… и от приятных ощущений ей никуда не деться. Хината впервые видела, чтобы Узумаки был настолько серьёзным. Мало того, он был серьёзным, так он даже не улыбался при этом. Его красивое лицо выражало только сильное желание, а голубые глаза – любовь к ней и нежность… безграничную такую, практически неуловимую… Хината вдруг вскрикнула, когда он обвёл кончиком языка напряжённый сосок, и сразу же закусила тонкий указательный палец, чтобы больше не издавать никаких звуков. Нет, она ни за что не покажет ему, что ей приятно… но это невозможно сделать. Невозможно сделать и тогда, когда он спустился к плоскому бледному животику, провёл по нему носом, губами, опаляя своим горячим дыханием… и он стал покрывать её тельце лёгкими поцелуями, едва ли касаясь бледной кожи губами. Хинате приятно – она уже не сдерживалась и тихо постанывала, шумно выдыхая и едва ли не выгибая спину. И как она могла раньше думать, что это неприятно? Она и сама не знала… тем более это приятно, когда это делает он… он поднял голову, снова подавшись к ней и снова поцеловав прямо в губы.

– Наруто… – на выдохе произнесла она, прикрыв густые пушистые ресницы и прижав его к себе.

Она и подумать не могла, что ей может так нравиться контакт с его горячей кожей. Его рука тем временем двигалась вниз. Гораздо ниже уровня груди, гораздо ниже, чем уровень плоского живота… уже принялась расстёгивать шорты Хинаты, и его длинные пальцы с этим плохо справлялись. Девушка решила помочь ему – быстро расстегнула свои шорты, приоткрыв глаза и посмотрев прямо в яркие, голубые глаза Узумаки. О боже, как же она любила эти глаза… он лишь улыбнулся и принялся за свои бриджи, чуть отстранившись от девушки. Непривычно, когда он молчит. Непривычно даже то, что он вот так ведёт себя, что он такой серьёзный, что он только впервые за всё это время ей улыбнулся… непривычно. Но так… так до дикости мило, так до дикости странно… Хината снова поцеловала его, а он тесно прижался к ней, так и не сняв с себя бриджи, а только расстегнув ширинку. Но даже так… даже через слой одежды она ощутила, как его уже возбуждённый член упёрся прямо в её промежность, будто говоря Хинате о том, что сейчас произойдёт то, чего она так боялась. Она закрыла глаза, обняла его за шею, гладила его спину и предплечья. И поцелуй его стал немного грубым – он едва ощутимо оттянул нижнюю губу девушки, а затем тут же провёл по ней кончиком языка, от чего Хината покраснела так густо, как только это возможно. И он принялся одной рукой стаскивать с неё шорты вместе с трусиками. Едва ли ему это удалось, как Хината сразу же обхватила длинными, стройными ножками его узкие бёдра. Осталось совсем немного… и вот он тоже стянул с себя всю оставшуюся одежду, тяжело и часто дыша. Еле ощутимый толчок влажной от возбуждения головкой внутрь узкого влагалища, где всё уже напряглось, стараясь вытолкнуть инородный орган…

– Хината… – тихо проговорил он, склонившись к ней и уперевшись перевитыми синеватыми венами руками по обе стороны от неё. На глаза девушки накатились еле заметные слезинки от лёгкой боли… ничего, она будет терпеть… будет терпеть ради того, что будет потом. – Хината, сейчас будет немного больно… ты же потерпишь?

Она кивнула, чуть улыбнувшись через силу и посмотрев прямо в его глаза. Он опустил свои, втянув носом воздух и резко двинувшись, стараясь осторожно сделать это, чтобы не причинить ей боли. На её глаза навернулись действительно самые настоящие солёные слёзы, а в груди она держала вскрик, который так и теснился там… нет, он оттуда не выйдет. Она не выпустит этот вскрик наружу, чтобы не показать, как сильно ей больно. Непривычно… непривычное чувство заполненности у входа во влагалище, а Наруто принялся целовать её. Осторожно, покрывая короткими поцелуями губы, шею… словно он извинялся перед ней этими поцелуями, говоря, что всё уже позади. Из влагалища вытекло что-то влажное и немного липкое – струйка крови. И теперь действительно всё позади. Она тихонько всхлипнула, обнимая его за шею. Ей так хотелось сказать, как она рада, что это был он, что он первым это сделал, что она так доверилась ему самому первому… но она не могла. Какой-то странный ком встал прямо в горле, и из него просто не выходило никаких звуков, кроме всхлипов и тихих постанываний.

– Хината… – он так и не переставал целовать её. Короткий укус в шею, затем он длинно провёл по ней языком, закончив столь пошлый путь её приоткрытыми припухшими губами. Опять поцелуй… и ей приятно. Она успокаивающе погладила его покатые плечи. – Хината, прости меня, пожалуйста… больше не будет больно, я обещаю…

– Наруто…

Он осторожно начал двигаться, глядя на её покрасневшее лицо, чтобы уловить в нём все эмоции. И если ей будет больно, то он прекратит. Если ей будет больно, то он перестанет, то он тут же перестанет это делать… но нет, боль на её красивом личике постепенно сменилась чувством наслаждения и удовольствия. Она начала постанывать, уже подстраиваясь под его ритм и двигая стройными бёдрами, запрокинув голову на подушку. По ней разметались её длинные иссиня-чёрные волосы, которые Узумаки тут же принялся гладить. И он прислонил её голову к себе, перекрывая её стоны поцелуем. На этот раз поцелуй слишком жёсткий – кажется, Наруто и самому трудно было сдерживаться. Движения в ней стали более быстрыми, и девушка едва ли не выгнулась от приятных ощущений, которые получало её тело. Она едва ли не выгнулась от того, как этот инородный орган, такой горячий и твёрдый, двигался в ней, и это так странно и непривычно… она прикрыла глаза, не в силах больше смотреть на него. И теперь её глаза слезились вовсе не из-за боли, а из-за получаемого наслаждения. Боже, как же он умеет дарить ей удовольствие… как удовольствие могут дарить его сильные руки, его пальцы, его губы, его тело… и если бы он знал, как ей приятно ощущать это… если бы он знал, как она любит его, если бы он знал, как она сейчас счастлива… ведь он тоже… он просто безгранично счастлив сейчас. Его губы снова опалили ухо горячим дыханием. Она слышала его стон… прерывающийся, резкий, буквально на выдохе… судорожный стон. Это значило, что ему так же хорошо, как и ей. Девушка продолжала обнимать его, и движения стали гораздо более резкими, гораздо более глубокими. Оргазм… раньше она даже не знала, что при этом чувствуют люди, а теперь… теперь она знала, что это такое. Это тот самый пик наслаждения, которое она получала от любимого человека… и Хината сама не понимала: она издаёт либо стоны, либо какие-то странные выдохи или всхлипывания. Она чувствовала, что он сейчас тоже кончит – его дыхание стало более частым и тяжелым, а сам он закрыл глаза. Между тонких светлых бровей залегла еле заметная складка, а затем в её влагалище тут же после этого разлилась горячая сперма. Хината тихо постанывала, обнимая его за шею. Постепенно складка между его бровей разгладилась, и его красивое лицо стало таким умиротворённым. Он, совершенно без сил, лёг прямо на девушку, тяжело дыша, опаляя её шею горячим дыханием.

– Хината… – тихо проговорил он. Девушка только еле заметно улыбнулась после всего этого, откинув голову на подушку и закрыв глаза, тяжело дыша. В вожатской сейчас так жарко и так душно, так что оба их тела стали полностью мокрыми. Его светлые растрёпанные волосы тоже влажные, и Хината осторожно провела по ним рукой, всё так же улыбаясь. – Ты знаешь, Хината… я люблю тебя.

Она даже ничего не могла ему ответить… как ему сказать, что она сейчас счастлива? И как ему сказать, что она тоже так сильно любит его?

– И… и я тоже… люблю тебя, Наруто…

Он улыбнулся. Снова так же, как и улыбался до того, как произошло только что. Его улыбка снова стала прежней, а сам он закрыл свои ярко-голубые, всё ещё с пеленой возбуждения на них, глаза и провалился в сон. Хината лишь могла осторожно гладить его плечи, широкую спину, волосы кончиками пальцев и осознавать, что такое счастье для неё… для неё счастье пахло сочными апельсинами, для неё счастье беспрерывно смеялось, для неё счастье способно рассмешить кого угодно, но при этом это самое счастье могло быть таким нежным и заботливым… для неё у счастья такие яркие-яркие голубые пронзительные глаза, в которых можно увидеть только нежность, любовь и доброту ко всем, что окружает это счастье, для неё у счастья такие светлые растрёпанные волосы… а ещё у этого счастья такие милые полоски на щеках, что невольно хочется долго-долго не отпускать от себя это счастье и крепко-крепко обнимать, при этом целуя прямо в кончик веснушчатого носа. Для неё счастье – это сам Узумаки.

И, кажется, она никогда не будет думать о том, что счастье может быть другим… и Хината надеялась, что Наруто и сам это знает…

========== Глава 11 ==========

На следующий день Узумаки был в самом бодром расположении духа. Ну, в отличие от Учихи, Сакуры и Хинаты. У последней так и вообще немного побаливал низ живота после пережитого, а Узумаки пожалел её, сказал, что всё нормально будет, а сам оделся и выбежал на улицу с криками на всю округу. Естественно, такими криками он разбудил и Учиху с Сакурой. На улице было уже достаточно светло, тепло светило солнце, согревая землю своими светлыми лучами, а тут ещё и у Узумаки такое замечательное солнечное настроение. А впрочем, оно у него всегда такое. Так вот, пока он тут бегал возле своей вожатской, встречая новый день какими-то матерными вскриками, из своего домика, позёвывая, вышли Учиха с Сакурой, причём Саске держал возле себя подушку с таким сонным видом, что Узумаки заржал. Нет, а вы чего хотите? Учиха весь такой сонный вышел, башка не соображает, взгляд блуждает, волосы растрепались… в общем, Наруто смеялся над ним. Долго смеялся, а потом вдруг резко успокоился и помахал им широкой ладонью.

– Узумаки… – протянул Саске, зажмурившись и снова открыв глаза. – Ты чего носишься? Шило, что ли, не в том месте?

– Бля, Учиха, – начал он с вполне серьёзным видом, уперев руки в бока, – если бы у меня шило в том месте было, я бы так не бегал, а стоял бы на месте, ожидая, когда его вытащат.

– Ты вещи собрал? – спросил Учиха, язвительно посмотрев на друга. Узумаки только опять засмеялся, отмахнувшись:

– Все мои вещи – хуй да клещи!

Сакура засмеялась над ним. Во всяком случае, она не выглядела такой сонной, как Учиха, например. Саске, видимо, сначала не понял, что только что сказал Узумаки, а понял только потом, усмехнувшись и покачав головой, направившись обратно в вожатскую.

– Да ладно, Учиха! – крикнул Наруто, видимо, подумав, что Учиха обиделся, раз повернулся к нему спиной и пошёл обратно в домик. – Чего ты обижаешься-то? Собрал я все свои вещи! Всё положил, всё собрал, надо только там палатки захватить, мешки спальные, чего там ещё-то в поход надо взять… слышь, Учиха, а мы сосиски жарить будем на огне?

– Будем-будем, – пообещал Учиха, тяжело вздохнув.

Сакура последовала за ним обратно в домик, а Узумаки просто просиял. Короче говоря, чтобы время не тянуть, они начали собираться. Ну, конечно, разбудили своих детей, провели с ними небольшую консультацию по поводу того, что нужно с собой взять, обещали всех побрызгать от комаров, а потом уже повели на завтрак. В общем, дети поели (на этот раз никакой травы им не давали, а Узумаки из-за этого был просто счастлив и разглагольствовал за столом о том, что он будет делать в лесу, а именно: попробует разворотить муравейник, залезет на дерево и поймает для Хинаты зайца), и вожатые послали их в корпус, чтобы они собирались. Затем Учиха с Узумаки договорились по поводу палаток, а потом уже и сами собрались и вышли на улицу к корпусу. Конечно, дети набрали с собой… в общем, чего они там только не набрали, а поэтому пришлось ещё раз отправить их в корпус, чтобы они вытащили самое ненужное. Рюкзаки сразу же опустели наполовину. Что они там взяли, Учиха, например, вообще никакого понятия не имел. Узумаки с Учихой тут же стали проверять их по спискам, при этом поругались и начали что-то выяснять, а затем и делить свои листочки.

– Кого нет? – наконец крикнул Учиха, отбирая у Узумаки свой листочек со списком. Наруто тянул его, в свою очередь, на себя:

– Справедливости!

– Правильно! – подтвердил Учиха.

Хината с Сакурой только скрестили руки на груди, ожидая, когда всё это закончится. Обе девушки надели рубашки и бриджи, а на ноги – кроссовки, при этом оголённые части тела побрызгали от комаров. Учиха с Узумаки вырядились, как всегда, в футболки и в бриджи. Наконец листочек порвался, и оба они отлетели в стороны. Узумаки откатился на землю, а Учиха завалился в какой-то куст, так что Сакуре пришлось вытаскивать его оттуда под всеобщий детский смех. В итоге, Наруто с Саске помирились только тогда, когда зашли в лес. Учиха косо посматривал на друга, а Наруто – на него, скрестив руки на груди и направляясь впереди. Хината с Сакурой о чём-то мило беседовали, идя сзади. В лесу было хорошо и прохладно, и здесь можно было хорошо спрятаться от дневной жары. А солнце действительно обещало быть жарким, судя по погоде. В лесу приятно пахло хвоей, и дети гуськом следовали за вожатыми, то и дело спрашивая у них что-то.

– Вот бляди, – выругался Узумаки, треснув ладонью по руке, убив комара. – Учиха, ты взял от комаров что-нибудь?

– Не-а, – покачал головой Саске. – Меня не кусают, я невкусный.

– Правильно, – поддакнул Узумаки, пихнув друга локтем в бок и широко улыбнувшись, – кому ты нужен-то, кроме своей Сакуры. Ты и комарам даже на хрен не нужен…

Но договорить он не успел – по дереву, как раз наверху, пробежало что-то маленькое и однозначно пушистое. Узумаки вскинул туда голову, улыбнувшись и тут же спросив:

– Учиха, а что будет, если скрестить зайца и белку?

– Заебелка, – хмыкнул Учиха, так что Узумаки заржал на весь лес, испугав птиц, которые сидели на деревьях. Дети тоже испугались, а потом вытаращили глаза и поспешили больше идти с Сакурой и Хинатой, видя, что девушки однозначно не будут так громко смеяться. Яритэ вдруг подбежал к Учихе, схватив его за руку и направившись вместе с ним такой гордой походкой, что Саске, не выдержав, улыбнулся.

– Учиха-сан, – подал он голос, задумавшись. – А мы хлебушек взяли?

Саске тоже задумался. Кажется, хлеб обещали взять Сакура с Хинатой, потому что в столовую ходили именно они к Джирайе за всей едой… ага. Вот тут-то Учиха вспомнил, что они наверняка что-то забыли. И знаете, это самое отвратительное ощущение, когда ты знаешь, что что-то забыл, но ни хера не понимаешь, что же ты не взял. Саске обернулся на Сакуру, кашлянув и крикнув:

– Сакура, а мы взяли хлебушек?

Девушка вдруг остановилась как вкопанная, прижав пальцы к губам и испуганно вытаращив изумрудные глаза, медленно качая головой. На всякий случай Хината проверила у неё самое большое отделение рюкзака, но хлеба так и не обнаружила, пожав плечами и тоже покачав головой. «Ну зашибись», – выругался про себя Учиха, нахмурившись и хлопнув ладонью по лбу. Узумаки хмыкнул, тоже остановившись и разводя руками:

– Ну, бля, доплясались, что без хлеба остались!

Яритэ обиженно скрестил руки на груди, нахмурившись и насупившись, а дети так и вообще заныли. Казалось, даже Сакура сейчас возьмёт и расплачется. Учиха, сглотнув, тут же подбежал к ней, обняв девушку и принявшись успокаивать:

– Да ладно тебе, Сакура, ничего страшного! Да бог с ним, с этим хлебом! И вы тоже, – прикрикнул он, повернувшись к детям, – подумаешь, хлеб забыли, так и чего теперь? Всё, пойдёмте дальше, у нас и так еды до хрена.

Дети сразу же успокоились, а они пошли дальше. Узумаки всё тяжело вздыхал:

– Да, Учиха? Давай-давай, поешь-ка ты сосисочки без хлебушка, я на тебя посмотрю…

– Можно и без хлеба поесть, – возразил Учиха как можно громче, чтобы Сакура слышала. – Ещё скажи спасибо, что она вместо хлеба брокколи невзначай не захватила.

В итоге, до места они добирались долго. Дети, кажется, уже устали, а Узумаки всё уверял измученных детей и таких же измученных товарищей, что сейчас найдёт отличное место, где можно устроиться, где нет комаров и где нет муравейника. И где он найдёт это волшебное место в лесу? Учиха понятия не имел. Короче говоря, они просто слепо шли за ним. Казалось, что Наруто и сам не знает, куда идёт, в конце концов, даже Саске надоело идти вместе с ним, и он подошёл к Сакуре, направившись за Узумаки вместе с ней. Она чуть улыбнулась, подняв на него глаза:

– А Наруто точно знает, куда идёт?

– Ага, – заверил её Учиха. Сакура тут же облегчённо выдохнула, даже не заметив язвы в его голосе, – знает он, как же. Сакура, он в лесу со мной заблудился, когда нам тринадцать лет было, так я его тащил до населённого пункта. Мы три дня зимой в лесу блуждали, так что, боюсь, и теперь блуждать будем. Единственный плюс в том, что сейчас лето, а потому особо ничего страшного не будет… ну, комары, конечно, могут зажрать, а так ничего особенного… ноги не заморозим, а то как я в тот раз, помню… эй, Сакура, ты чего? – тут же спросил он, посмотрев на девушку. Она смотрела на него так, как будто сейчас развернётся и пойдёт обратно. Саске тяжело вздохнул, с сарказмом закатив глаза и приобняв девушку за плечи, так что она тут же прильнула ближе к нему. – Забудь, что я сказал…

– Учиха, – начала она довольно предупреждающим голосом, так что Саске кивнул без тени улыбки на лице, – скажи, что ты пошутил. Скажи, что всё это неправда и ты просто это только что выдумал вместо страшной истории, которые мы будем вечером рассказывать.

– Хорошо, – согласился Учиха, пожав плечами, – я всё выдумал вместо страшилки, которые мы будем рассказывать ночью.

Вообще-то, это было чистой правдой, но Сакуре, пожалуй, действительно не стоит это знать, раз она так бурно реагирует… короче говоря, они добрались до места только ближе к шести часам вечера, так как Узумаки всё плутал и заблудился буквально в трёх соснах. Наконец он нашёл какое-то место, очищенное от деревьев, и сразу же побрёл туда. Саске готов был поклясться, что Узумаки увидел это место впервые в своей жизни, а не второй раз, как он утверждал, и теперь Наруто будет импровизировать. Сейчас ещё наплетёт про то, что тут комаров нет – вот в этом Учиха уже сомневался. Потому что даже его, как он говорил, невкусного такого, уже и то комар в шею укусил, да ещё и так, что выпил много крови, при этом слишком много, так что даже полететь нормально не мог, опустившись Учихе на тыльную сторону ладони. Разозлившись, Саске со всей силы ударил по ней, размазав кровь, которую выпил комар, по всей коже. Посмотрев на Сакуру, которая вообще была в шоке от происходящего, он быстро вытер ладонь о бриджи, мило улыбнувшись девушке. Так, ладно, дело не в этом… Узумаки всё никак палатку не мог поставить, а потому сказал Учихе, чтобы он всем этим занимался. Сам при этом сел на брёвнышко и стал отдыхать, глядя на то, как дети пытаются развести костёр. Пришлось помочь им. И когда, наконец, он развёл костёр, благодаря коробку спичек под общий восхитительный возглас детей, то тут же посмотрел на них и показал им длинный указательный палец с важным видом:

– Во, видали? Это вам не «хуй» на заборе писать с тремя ошибками!

Дети тут же закивали, кажется, поняв, о чём он говорит. Саске только с сарказмом закатил глаза. В общем, расположились они ближе к восьми вечера, если не к половине девятого. Потом уже надо было что-то поесть, конечно, они как раз пожарили то, что Узумаки тащил у себя в рюкзаке. Сосиски там были, кажется, и что-то ещё… но не суть. В общем, всё было хорошо. И вот, наконец, самый пиздец начался тогда, когда Узумаки подсел к Учихе, неся с собой бутылку водки. Саске нахмурился, посмотрев на него. Наруто сел рядом с ним, широко улыбнувшись: