сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Киношников было четверо — и с ними вездесущий, вечно с похмелья и заросший седой щетиной проводник из ванисуйю, охотник Сэм. Все они, кроме Сэма, были в коротких шортах и майках, в сланцах на босу ногу, яркие, как попугайчики. Ярче всего выглядели две женщины с вытравленными краской пышными волосами и обгоревшими на солнце плечами и шеями. Они собрались идти в буш, эти сумасшедшие, — вот так, как есть? Буш сожрёт их.
Джамбала немедля заявил об этом Сэму — на языке нунггубуйю для пущей важности. Он интуитивно угадывал, что для киношников это — экзотика, и именно потому они его послушаются. Сэм вскинул брови, досадливо морщась, но перевёл слова Джамбалы толстяку в тёмных очках и соломенной шляпе, которого остальные называли главреж Алан.
— Вот, парень говорит, что вы все помрёте, если отправитесь в буш в том, в чём приехали, — без обиняков сообщил Сэм, и возле хижин наконец воцарилась благословенная тишина. На пару минут. А потом киношники завопили с удвоенной громкостью. Точно, попугаи.
Главреж сдвинул с покрытого испариной лба соломенную шляпу и сердито глянул на Сэма сквозь очки:
— А вы почему нас не предупредили, что мы неподобающе одеты?
— Не моё дело, — лаконично ответил Сэм, а главреж побагровел ещё пуще и выпалил, как выплюнул:
— Вы уволены!
— А? — оторопел охотник и заметно протрезвел.
— Вместо вас я нанимаю вот этого парня, — короткий палец главрежа с аккуратно наманикюренным ногтем ткнул в сторону застывшего столбом Джамбалы. — И мне плевать, что он не знает английского!
— Да знаю я английский, — с досадой пробурчал Джамбала, попавшийся в собственную ловушку. — Просто… э-э… ну…
Он в затруднении потёр скулу. Все они теперь пялились на него: женщины с красными плечами, долговязый бородатый мужик, стоящий возле выгруженной из джипов кучи мешков и ящиков, и главреж Алан. А также все до единого нунггубуйю в главе со старейшиной Хоакуну, беззубо ухмылявшимся.
— Тем лучше, — не растерялся Алан. — Так, парень, ты нанят по контракту со студией Би-Би-Си, и тебе причитается… эм… ну, контракт я составлю новый, — он покосился на Сэма, который в сердцах плюнул в пыль и зашагал к своему роверу. — А пока что объясни, какую одежду и обувь нам надо купить для съёмок в буше. Мэделайн, записывай, будешь искать в местных магазинах.
Джамбала прекрасно знал, что по вновь составленному контракту он получит вдвое меньшую сумму, чем обещанная Сэму, но никак не показал, что понимает это. Маска туповатого, вечно улыбающегося або давным-давно приросла к его лицу при общении с незнакомыми ванисуйю.
Он вздохнул и принялся диктовать список резво подбежавшей к нему женщине, которую главреж назвал Мэделайн.
* * *
Эта Мэделайн Хаксли была самой странной из всех них, размышлял Джамбала, лёжа ночью у костра и задумчиво глядя в звёздное небо, откуда на него взирал Великий Эму. В чём именно заключалась её странность, он не смог бы объяснить, но чуял её, как звери чуют изъян или болезнь сородича. Возраст Мэделайн сложно было определить, её соломенные волосы напоминали паклю, обгоревшие плечи пошли пузырями, под серыми глазами с вечно размазанной на жаре тушью залегли синяки. Всё это делало её гораздо старше. Но когда-то она была очень красива — иногда эта красота так явственно проглядывала на её измождённом лице, что Джамбала готов был рот раскрыть.
Её должность называлась «помощница режиссёра», и все остальные обращались с нею крайне пренебрежительно, гоняя её по всяким пустякам то туда, то сюда: принести из трейлера забытую бутылку воды или крем от загара, например. Да, они наняли огромный трейлер, чтобы отдыхать, а иногда и ночевать в нём во время съёмок в буше, и Мэделайн то и дело ныряла туда, бегом возвращаясь. И она всегда заискивающе улыбалась, спеша исполнить чужие поручения. Однако частенько Джамбала подмечал на её лице гримасу настоящей, неподдельной ненависти, когда она смотрела на остальных, — мелькавшую и тут же исчезавшую гримасу.
— Мы взяли Мэдди на борт в Аделаиде, — лениво жуя резинку, объяснил как-то Джамбале оператор Грег. — На подхват.
Вторая девушка, Рэйчел, прилетела с ними из Англии, она была звукооператором. Вот эта походила на хорошенького котёнка, вернее, кошечку, капризничала и гоняла Мэделайн по каким-то своим надобностям чаще всех.
— Надо же дать бабе возможность подзаработать, — снисходительно закончил Грег, хотя Джамбала ни о чём таком его не спрашивал. — У неё же пацан. Она его у кого-то оставляла перекантоваться, а сейчас Алан согласился, чтобы он пожил в нашем трейлере с нею.
Да, у Мэделайн был ребёнок, тихий, как мышка, мальчик по имени Эдди, и Джамбала застал его прибытие.
Мэделайн привезла сына с автостанции вместе с рюкзаком пожитков, вытащила за руку из джипа и поставила перед всеми.
Он был очень на неё похож: такой же белобрысый, худенький, с серыми круглыми глазами-блюдцами. Но характером он, видимо, совсем не походил на суетливую и шумную мать — был незаметным, как тень.
Мэделайн так и заявила:
— Он не будет никому мешать. Эдди очень спокойный мальчик. Вы и не заметите, что он здесь.
— Ну-ну, Мэдди, — добродушно проронил главреж, — мальчишки должны быть шустрыми, на то они и мальчишки. Вот мне, бывало, удержу не было. Сколько ему лет? Пять?
— Скоро исполнится семь, — поспешно затараторила Мэделайн, — он болел в раннем детстве и потому выглядит меньше своих лет, но он очень развитый и больше всего на свете любит читать и рисовать. Он будет сидеть в трейлере и раскрашивать свои раскраски, да, малыш?
Эдди молчал, как убитый, не поднимая белобрысой головы, уставившись на носки своих старых, слишком больших для него кроссовок.
— Вот видите, я же говорю, он тихий, — торопливо заключила мать, и Грег неприязненно проворчал себе под нос:
— Зато ты балаболишь за двоих, Мэдди. Ты его совсем зашугала.
Та расплылась в широкой улыбке, будто ей какой-то комплимент сказали. И снова дёрнула мальчика за руку, на сей раз в направлении трейлера. Эдди, загребая пыль кроссовками, поплёлся туда.
Под мышкой у него была зажата кукла или зверушка: нечто тряпочное, коричневого цвета, замусоленное донельзя. Споткнувшись, он выронил её на ступеньки трейлера, и Джамбала, оказавшийся ближе других, проворно поднял игрушку и вручил ему. Мальчик невнятно, не подымая глаз, поблагодарил его и торопливо нырнул в трейлер. Но Джамбала успел заметить, кого изображала игрушка.
Это был тряпочный эму.
* * *
Великий Эму посылал ему свой знак, Джамбала в том не сомневался. Великий Эму уже делал так и раньше. Взять хотя бы то каменное его изображение, которое досталось Джамбале, когда он по указанию сержанта Хокинса расследовал убийство профессора в палаточном лагере археологов. Великий эму желал тогда, чтобы Джамбала нашёл истинного преступника, он и нашёл.
Но что же сейчас хотел Великий Эму от Джамбалы как следопыта нунггубуйю? Он не знал.
Но с Эдди ему следовало поговорить. Он сделал это следующим вечером, когда вместе с киношниками вернулся из буша к трейлеру.
— Хай, — приветливо сказал он, заглянув туда и увидев Эдди в душном полумраке. Мальчик вскинул голову. Весь день он просидел тут один. Мать уже приходила к нему, накормила, судя по стоящей на низком столике пустой жестянке из-под консервированного супа, и снова умчалась куда-то по поручению главрежа. — Тебе не скучно тут одному?
Эдди предсказуемо промолчал. Но он хотя бы глядел на Джамбалу глазами-блюдцами, хоть и робко, но с явным интересом.
— Если твоя мама разрешит, — поколебавшись, сказал Джамбала, — я могу взять тебя в наш посёлок и познакомить со своими братьями и сёстрами. Они примерно твои ровесники и захотят с тобой подружиться.
Выпалив эти слова, он уже о них пожалел. Конечно, Мэделайн не разрешит сыну водиться с грязными детишками або. Да он и сам не захочет.
Но мальчик прошелестел едва слышно:
— Вы абориген, сэр?
Никто в жизни не называл Джамбалу «сэром». Он даже растерялся на миг, а потом ответил с запинкой:
— Да. Мы принадлежим к племени нунггубуйю… и мы жили здесь всегда.
— А у вас есть собаки динго? — живо поинтересовался Эдди, поднимаясь с места и подходя поближе, чтобы лучше видеть и слышать Джамбалу, так и продолжавшего стоять у входа в трейлер. Но, рефлекторно оглянувшись, он подхватил с пола свою игрушку.
— У нас есть собаки, — дипломатично отозвался Джамбала, — собаки буша. Бушдоги, в них течёт кровь динго.
Глаза у мальчика загорелись от любопытства, и Джамбала поспешно сказал:
— Нами правит Великий Эму, он смотрит на нас с ночного неба. Ты же знаешь эму? Вот, у тебя игрушка.
Он протянул руку и указал на неё, не решаясь коснуться и предполагая, что Эдди отпрянет и снова замкнётся в себе. Но тот так же живо ответил:
— В небе над австралийским континентом находится огромное пылевое облако. Звёздное облако в форме эму, это в энциклопедии написано. А моего страуса зовут Шу. А вас как зовут, сэр?
Джамбала назвался. Этот странный разговор со странным мальчиком удивлял его всё больше и больше. Тот знал о Великом Эму, хоть и называл его по-другому. Да, это был знак для Джамбалы, но в чём его суть?
На Джамбалу и Эдди упала тень, следопыт оглянулся — позади него стояла Мэделайн и смотрела в упор, поджав губы.
— Прошу прощения, мэм, — быстро сказал он, — мы с вашим сыном беседовали про эму и динго.
Она улыбнулась, будто через силу, и поправила взбитые ветром волосы. Загар уже довольно прочно лёг на её кожу.
— Бросьте это. Я устала от странных тварей, которых с таким упоением выслеживает наш Алан. Он просто маньяк. Кстати, завтра запланированы съёмки в вашем посёлке, знаешь? — она криво усмехнулась уголком накрашенных губ.
Джамбала кивнул. Он знал. И это его совершенно не радовало. Он прекрасно понимал, какими предстанут в фильме Алана его соплеменники — немногим отличающиеся от зверей буша, демонстрирующие странные обычаи и обряды, полуголые дикари с раскрашенными лицами, — а ведь они сделают это ради приезжих гостей-ванисуйю, стремясь принять их как можно лучше и учтивее. Он вздохнул.
Эдди выбрался из фургона и прижался к матери, продолжая крепко сжимать в руке своего Шу.
Тут Джамбала счёл нужным сказать:
— Если вы не против, мэм, я пригласил вашего сына немного поиграть с моими братьями и сёстрами там, в посёлке, — он кивнул в сторону селения нунггубуйю. — Ему, наверное, скучно сидеть здесь одному целыми днями. Моя мама — очень добрая женщина, она присмотрит за вашим малышом.
Эдди поднял на мать тревожные глаза. Ему явно хотелось в гости, ради собак динго или чего-то другого, что он вычитал в своих книжках.
Джамбала ожидал, что Мэделайн высокомерно вздёрнет бровь и заявит, что её сын не нуждается в подобном присмотре, но она растерянно моргнула и посмотрела на Джамбалу с признательностью. А в улыбке, которой она его наградила, не было и тени притворства.
— Что ж, я не возражаю, мне и самой бывает не по себе, когда он так надолго остаётся один. Но я же зарабатываю деньги для нас обоих. Видишь ли… — она помедлила, потом тряхнула головой и продолжала: — Если я не смогу как следует обеспечивать Эдди, социальные службы могут отобрать его у меня и поместить в приют. Ну-ну, сынок, — она погладила кудряшки вздрогнувшего мальчика, — я же сказала «если». Твоя старушка мать вполне способна тебя прокормить, одеть, обуть и выучить. Скоро ты пойдёшь в школу и целый день будешь с учительницей и другими малышами. Тебе некогда будет скучать.
— Никакая ты не старушка! — горячо, с негодованием возразил Эдди, и Мэделайн рассмеялась вместе с Джамбалой.
— Сколько у тебя сестёр и братьев? — отсмеявшись, полюбопытствовала она.
— Пятеро, — отозвался Джамбала. — Я самый старший. Наш отец погиб в буше, его укусила змея-барранга.
Мэделайн испуганно ахнула:
— Господи, это ужасно. Значит, твоя мама — вдова? Я тоже вдова — потеряла мужа четыре года назад.
— Папа умер, — еле слышно прошептал Эдди, и Джамбала сочувственно кивнул.
Да, эта семья, бесспорно, знала, что такое лишения. Одежда и обувь на Эдди были не по возрасту и не по размеру. Может быть, Мэделайн получила их в миссии после благотворительной распродажи. Братья и сёстры Джамбалы тоже были одеты в обноски ванисуйю. Всем нам в этом мире приходится нелегко, со вздохом подумал Джамбала.
* * *
Эдди очень понравился матери Джамбалы. Она была от него просто в восторге, как и ребятишки посёлка, которых ей приходилось отгонять от Эдди с причитаниями, что они, мол, совсем замучили несчастного малыша. Эдди же явно гордился такой неожиданной популярностью. Он читал детям вслух, принёс им раскраски, карандаши и настольные игры, и теперь их было не вытянуть из хижины, где он восседал, будто маленький король.
Тем временем в посёлке появились киношники, снимавшие «священную церемонию мбарутанга», как торжественно пояснил им старейшина Хоакуну. Если бы лондонцы хоть немного пошевелили мозгами, то сообразили бы, что священная церемония, если она действительно священна, никоим образом не предназначена для посторонних глаз. А само слово «мбарутанга» вообще-то означало «вкусная еда». Перед съёмками старый хитрец Хоакуну величаво приказал главрежу купить тушу целого поросёнка, которого и запекли в специально вырытой яме, после чего все нунггубуйю наелись до отвала. Но, хотя всё это было чистой воды инсценировкой, люди посёлка предоставили киношникам всё, что те желали: раскрашенные цветной глиной лица и тела, набедренные повязки вместо штанов и юбок, длинные песнопения под удары колотушек по пустотелому стволу дерева ноа-ноа. Киношники извели, наверное, километры плёнки, с улыбкой думал Джамбала. Сам он на «священной церемонии» не присутствовал, отправился в буш, где оставался наедине со звёздным небом, высокими деревьями и своими мыслями.
И там его отыскал сержант Хокинс. Джамбала издали заметил клубы пыли, поднятые колёсами полицейского джипа, и вышел навстречу из зарослей.
— У вас там в посёлке цирк какой-то, ты потому и удрал? — осведомился сержант, вылезая из джипа и утирая лоб клетчатым носовым платком. — Окей, я просто хотел узнать, работаешь ли ты на этих ребят из Би-Би-Си и не замечал ли в их поведении чего-нибудь странного.
Сержант Хокинс никогда не любил ходить вокруг да около.
Джамбала мысленно хмыкнул, подумал и пожал плечами.
— Работаю проводником, показываю им буш… там, куда они вообще могут пройти. Ведут себя как обычные заполошные ванисуйю-приезжие, — кратко отозвался он и стал ждать объяснений, не утруждая себя вопросом «А что?».
Так и не дождавшись этого вопроса, сержант усмехнулся и сказал:
— Ну ты и гусь. Вы все гуси. Видал, что там устроил ваш старейшина?
— Не только видал, но и слыхал, — ухмыльнулся и Джамбала, поскольку песнопения «священной церемонии» доносились даже сюда. — Так что стряслось-то?
— Кто-то залез в приходскую церковь к пастору Джексону, — лаконично сообщил сержант, доставая из пачки сигарету и предлагая пачку Джамбале. Тот, как всегда, отказался. Было похоже, что сержант не теряет надежды когда-нибудь увидеть, как курит его следопыт. — Ничего не взято, но видно, что кое-что сдвинуто со своих мест, а за последним рядом скамеек кто-то пытался поднять половицы. Пастор пошёл в уборную, выглянул в окно, заметил в церкви свет вроде как от фонарика и поспешил туда. Но там никого не было.
Джамбала покрутил головой. Теперь он уже не мог делать вид, что ему неинтересно.
— Мы с пастором, — неспешно продолжал сержант, с удовлетворением поглядывая на его изумлённую физиономию, — доделали то, что не успел сделать этот вор, — вскрыли полы и обнаружили там нечто вроде тайника. Пустого, — прибавил он после некоторой паузы. — Итак, логически рассуждая, коли до приезда этих бибисишников ничего такого в городке не происходило, то это кто-то из них, знавший о существовании тайника и решивший пошарить в церкви. Что он там искал, бог весть. Ну?
— Что «ну»? — пробормотал Джамбала, почесав в затылке. — Надо установить в церкви дежурство. Ведь если вор не успел вскрыть тайник, он вернётся. Он же не в курсе, что вы уже туда залезли.
— Именно, — сержант одобрительно кивнул. — Надо его поймать. Но торчать в церкви каждую ночь я не намерен, я, в конце концов, женатый человек, и моя Глори меня не поймёт. А переложить эту миссию на пастора тоже не могу — а ну как злоумышленник разнервничается и саданёт его чем-нибудь тяжелым по голове?
Джамбала понял, что сержант желает отправить на дежурство в церковь именно его, и не ошибся. Правда, просьба полицейского, прозвучавшая как приказ, была сформулирована так:
— Ты же всё равно около них ошиваешься, вот и приглядывай, кто из них ночью куда-то пойдёт. Хватать его не надо, просто проследи, кто это будет, и всё, а потом расскажешь мне.
«А сам я спать когда буду?» — собрался было спросить Джамбала, но вместо этого спросил:
— Ну а если в церковь влезли не они, а например, миссис Грэшем из бакалейного?
