сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
— Здесь были не только лошади, но и коровы?
Гладстон замялся, словно не желая отвечать, но, поскольку все на него смотрели, неохотно бросил:
— Очевидно.
— Папа? — тут же вмешалась Энни. — Я не видела здесь никаких коров, когда приходила проведать Красотку.
— Я разрешил главному скотнику запустить сюда двух наших стельных айрширок, — объяснил ей отец, — если будет такая необходимость.
— И это было сделано? — как ни в чём не бывало осведомился сержант.
— Возможно, — нетерпеливо бросил Гладстон. — Повторяю, этим должен был заниматься главный скотник Морган.
— Вижу коровьи следы, — дождавшись, пока он замолчит, сообщил Джамбала.
— И что с того? — снова вспыхнул Гладстон, в упор уставившись на него своими блекло-голубыми глазами.
Под этим сверлящим взглядом тот крепче сжал статуэтку Великого Эму в кулаке. Занимаясь расследованиями, он всегда носил её в кармане, завёрнутой в лоскут ткани.
— Значит, здесь всё-таки были коровы, — раздражённо продолжал Гладстон. — И, кроме Красотки, ещё две кобылы — Мартина и Чёрная Джози. После случившегося я, как уже говорил вам до этого, сержант, велел перегнать их на другое пастбище. Что и проделал один из моих работников, Боб Стенли, который ранее обнаружил отсутствие Красотки.
— Да, я уже допрашивал его, — кивнул сержант. — Он сказал, что беспокоился о кобылах, оставленных на пастбище, ведь ночью шёл дождь. Потому он и заявился сюда на рассвете.
— Если с Красоткой что-то случится, немедля уволю этого чёртова остолопа, — процедил мистер Гладстон. — И даже расчёт не подумаю ему выплачивать, пускай потом хоть в суд подаёт, мне всё равно.
Мисс Энни, слушая отца, покусывала губы и ковыряла траву носком своей белой кроссовки. Джамбала видел это так же хорошо, как коровьи следы на земле.
— Поищи, сынок, откуда вывели кобылу и куда она потом подевалась, — негромко приказал сержант, и Джамбала ещё раз медленно обошёл небольшое пастбище.
Он понимал, почему для своих самых ценных животных мистер Гладстон выбрал именно этот участок: много травы, неподалеку ручей. Почва более влажная, и вкупе с недавним дождём это облегчало Джамбале задачу. Он вернулся к группе терпеливо ожидавших его людей и поднял глаза на сержанта со словами:
— Если по следам судить, отсюда только те лошади ушли, про которых говорил мистер Гладстон. Две лошади рядом с верховым. Они все направились вон туда. Три цепочки следов, и одна в той стороне. Но там не лошадь вовсе была.
— Что за чёртова чушь! — сердито перебил его Гладстон, снова полоснув по Джамбале жёстким взглядом. — А кто же тогда? Кенгуру, что ли? — он позволил себе даже усмехнуться углом рта.
Джамбала тоже посмотрел на него в упор и пояснил:
— Вон туда, — он указал рукой в сторону плоскогорья, — увели двух лошадей. А в сторону дороги увели корову.
Гладстон нахмурился, а потом выдавил из себя короткий пренебрежительный смешок со словами:
— Сержант, ваш следопыт немного того. Он порет ерунду. У меня украли лошадь. Лошадь, а вовсе не корову!
Энни тем временем подошла к отцу и встала за его плечом, в свою очередь искоса поглядывая на Джамбалу.
Сержант кашлянул и предложил в некотором замешательстве:
— Давайте сперва проедем по следам уведённых Бобом Стенли лошадей, сэр. Проверим ещё раз, что там с ними.
Гладстон пожал плечами:
— Пожалуйста, Хокинс, но это потеря времени, предупреждаю вас. Не знаю, какая муха укусила вашего мальчишку.
— Папа, можно, я оставлю вороного здесь, а сама сяду в машину, — внезапно выпалила Энни, не глядя на Джамбалу. Помедлив, Гладстон кивнул, хотя ясно было, что ему это не нравится.
Если он во всём потакает своей взбалмошной дочке, как же он ухитряется удерживать её дома до сих пор, удивился про себя Джамбала. Но это, конечно, было не его делом.
Энни уселась на заднее сиденье джипа — не рядом с Джамбалой, разумеется, а почти что вжавшись в дверцу. Он отвернулся с показным безразличием.
Несколько раз ему пришлось просить сержанта остановиться, чтобы вылезти со своей стороны и проверить, не прерываются ли цепочки следов. Но нет, они продолжали литься, словно буквы в книге ванисуйю, и привели прямёхонько ко второму пастбищу, где пасся добрый десяток лошадей.
— Вот мои лошади, — указал на них Гладстон, когда сержант затормозил. — И среди них те, что были вместе с Красоткой, Мартина и Джози, как я уже упомянул. Чтобы внести полную ясность, сообщаю: Красотки здесь нет, — саркастически добавил он.
Хокинс вопросительно глянул на Джамбалу через плечо:
— Что скажешь, парень?
— Вернёмся обратно, — коротко отозвался Джамбала, а Гладстон едко заметил:
— Верно толкуют, что непонятно, кто у нас в полицейском участке главный — вы или этот ваш або. А ещё толкуют, будто вы не зря называете его сынком, — он гулко хохотнул.
— Папа, — прошептала Энни с явной укоризной.
Сержант смотрел только вперёд, будто не слышал. На таком бездорожье главное — не попасть в осыпающийся овражек, поэтому ему правда не стоило отвлекаться. Но Джамбала видел, как крепче сжались пальцы Хокинса на баранке руля.
Джамбала в очередной раз выпрыгнул из джипа и подошёл к тому месту, откуда в сторону уводила цепочка коровьих следов. В ту сторону, где лежала грунтовая просёлочная дорога, через несколько миль соединявшаяся с шоссе.
— А все ли ваши коровы на месте, мистер Гладстон? — поинтересовался сержант, встав позади Джамбалы, которому теперь предстояло идти пешком, чтобы смотреть, смотреть, смотреть, что здесь происходило на рассвете.
— Если бы какая-то корова пропала, мне бы доложили мои парни, — отрезал Гладстон, хмурясь всё сильнее. — Я, право, не понимаю, что происходит, сержант. Чего добивается ваш або?
Уже не обращая на него внимания, Джамбала спешил, продолжая напряжённо вглядываться в следы. Человек ведёт корову за собой. Не верховой. Идёт пешком. Но кому бы понадобилось угонять корову? Когда она тут очутилась? Почему Боб Стенли, названный «чёртовым остолопом», ни словом про неё не упомянул, раз Гладстон о ней не знает? И где следы пропавшей кобылы, этой самой Красотки?
— Какого дьявола происходит? — повысил голос Гладстон.
Джамбала повернулся к нему и снова посмотрел прямо в лицо, покрасневшее от возмущения и напряжения.
— Вот тут шёл человек в подбитых подковами ботинках, — он указал на следы, которые увидел в нескольких местах на тропинке. — А вот шла корова. Копыта раздвоены, — он опять ткнул пальцем вниз.
— Меня, — с ударением на каждом слове заявил мистер Гладстон, едва посмотрев на следы, — не интересует корова, чёрт бы её подрал вместе с тобой, або. Где моя призовая кобыла?
— Папа, — снова с мольбой прошептала Энни, тронув его за рукав. Отец с досадой отмахнулся.
— Предстоит выяснить, когда на этом вашем пастбище были коровы и не пропала ли одна из них, — вмешался сержант и развернулся к Джамбале: — Сынок, ты утверждаешь, что это свежие следы?
— Сами взгляните, — лаконично отозвался тот. — Ночью же шёл дождь.
— Я не желаю ничего больше слышать ни про какую чёртову корову! — взревел Гладстон, наливаясь краской так, что Джамбала испугался — вдруг у него в голове лопнет жила от натуги. — Если, как вы говорите, какой-то мифический человек увёл отсюда мифическую корову, то куда подевалась моя Красотка? Улетела?
— Я не знаю, — честно ответил Джамбала, понимая, что ему не видать ни денег от этого беснующегося ванисуйю, ни припасов от сержанта. Великий Эму не желал помогать ему в этом деле. — Может, и улетела, если у неё были крылья, — добавил он, не сдержавшись, но тут же спохватился и придал своему лицу самое деревянное выражение.
Гладстон испепелил его взглядом и собрался было что-то сказать, но Хокинс его прервал:
— Пойдёмте дальше и узнаем, куда поведут следы этой злосчастной коровы и того, кто её увёл.
Они медленно двинулись по тропке: впереди — Джамбала, за ним — все остальные. Следы оборвались, как Джамбала и предполагал, на грунтовой дороге, где сменились следами шин.
— Грузовик или фургон, — Джамбала указал на них пальцем. — Подъехал и ждал тут. Корову завели по сходням внутрь. Человек сел в кабину. Машина уехала.
Больше ему нечего было добавить. Оставалось вернуться к усадьбе Гладстонов и выяснить насчёт коровы. На сей раз Энни снова ехала позади джипа на своём вороном Питере, а Гладстон всю дорогу ворчал и насмехался над Джамбалой. Тот притворялся глухонемым, сержант тоже сумрачно отмалчивался.
Всё это ужасно не нравилось Джамбале, но делать было нечего. Он мог только напряжённо размышлять (с прежним деревянным выражением на лице), куда и в самом деле подевалась кобыла и откуда взялась корова.
Во дворе усадьбы главный скотник Гладстонов, седой и сухощавый Билли Морган, только замахал руками в ответ на расспросы сержанта о корове: мол, никто бы не впустил коров за изгородь к такой ценной жеребой кобыле, как Красотка, мало ли как она могла повести себя, иное дело — лошади, которых она знала.
— Я снова отправлю в горы своих ребят, пусть продолжают поиски, — закончил Морган.
— А мне придётся доставить из города ищейку, — скучным голосом произнёс сержант, не глядя на Джамбалу. Тот знал: Хокинс понимает, как ему обидно.
Но до того как привезли городскую ищейку, сержант снова явился в посёлок нунггубуйю за своим следопытом, потому что в предгорьях нашли мёртвую лошадь.
* * *
— Я платить этому вашему або не буду, — отрывисто заявил Гладстон, едва джип с сержантом и Джамбалой затормозил возле конюшни и они вылезли наружу. — Зачем вы его опять сюда притащили? Он не нашёл мою Красотку, её нашли другие — мёртвой. А он всё толковал про какую-то чёртову корову!
Казалось, он едва сдерживается, чтобы снова не кинуться на следопыта с кулаками. Джамбале сильно захотелось укрыться в джипе, но он только крепче сжал в кармане статуэтку Великого Эму.
Тут уже не из конюшен, а из дома появилась Энни, бледная, заплаканная, растрёпанная, в том же рабочем наряде, что и накануне, и прямо на бегу накинулась на отца:
— Папа, ты не имеешь права меня к ней не пускать! Ты сам туда едешь… и они вот… — она ткнула пальцем в сторону джипа. — Это моя лошадь! Моя… девочка… — как бы она ни сдерживалась, слёзы градом хлынули по её круглым щекам. — Я хочу видеть её и знать, что с ней слу… случилось…
— Только если ты успокоишься, — отрезал Гладстон, на чисто выбритых скулах которого снова проступили красные пятна. — Как я могу взять тебя туда, если ты закатишь там истерику? Ты будешь мешать… м-м… сержанту.
На Джамбалу он больше не смотрел.
— Я не буду, — залепетала Энни, в волнении прижимая к груди стиснутые кулачки и переступая с ноги на ногу. — Честное слово, клянусь! Красотка же моя лошадь!
Она, видимо, считала это неоспоримым аргументом, хотя кобыла-то принадлежала её отцу, устало подумал Джамбала. У него щемило сердце, когда он глядел на Энни, беспомощно вытиравшую щёки бумажным платком.
Все они загрузились в джип и покатили к предгорьям.
— Кто нашёл мёртвую лошадь и почему вы решили, что это ваша Красотка? — негромко и сухо спросил сержант у Гладстона, глядя перед собой на дорогу. — Вы там уже были?
Энни, уныло скукожившаяся в углу на заднем сиденье, вздрогнула.
— Ещё не был, а кобылку нашёл Боб Стенли, — после паузы так же сухо сообщил Гладстон. — Парень, видимо, боится увольнения… или чувствует свою вину, в общем, он в одиночку принялся рыскать по горам в поисках Красотки. Вот, он её нашёл и сразу же поспешил в усадьбу. Билли хорошо знает эту лошадь, у меня нет оснований не доверять ему.
Джамбала услышал, как Энни втянула воздух носом, видимо, опасаясь опять заплакать.
— Кроме того, на… кхм… останках можно видеть моё клеймо, — гораздо тише добавил Гладстон.
— Останках? — сержант повернул к нему голову.
— Её растерзали динго, я полагаю, — устало бросил Гладстон. — Энни, я предупреждал, что тебе нечего там делать, — проворчал он, услышав, как вскрикнула дочь.
«Мог бы тогда запереть её в комнате», — с досадой подумал Джамбала. Он вообще не понимал этих ванисуйю. Они очень сильно баловали своих детей и вместе с тем были к ним неоправданно жестоки. Куда хуже показывать дочке растерзанную лошадь, чем запирать в комнате. Но это опять же было не его дело.
Его делом стал лошадиный труп, к которому они наконец подошли, оставив джип на дороге. Гладстон ориентировался по приметам, описанным ему Бобом Стенли — мол, у второй излучины пересохшего ручья Стэнд-Крик. Ручей не совсем пересох — воды туда добавили недавние дожди, и Джамбала снова возблагодарил за такую милость Великого Эму. Потому что он нашёл на раскисшей земле несколько чётких отпечатков подошв чьих-то ботинок — ещё до того, как они подошли к нужному месту.
Кровавая куча была видна издалека. Кобылку гнедой масти и правда самым жестоким образом раскромсали острые зубы целой стаи динго. Торчали рёбра, внутренности были съедены, морда запачкана кровью. Джамбала раньше не раз видел такие картины, но и ему стало не по себе. Даже сержант и мистер Гладстон побледнели. Гладстон попытался увести дочь обратно к джипу, но она вырвалась и убежала за ближайший валун. Судя по доносившимся звукам, её там рвало. Вернулась она нескоро, снова утираясь платочком и горько, но почти беззвучно плача.
Джамбала несколько раз обошёл вокруг туши, над которой уже вились насекомые, присел, внимательно вглядываясь в жалкие останки, а потом поднял голову и спросил у Гладстона, державшего Энни в объятиях:
— Вот это ваше клеймо?
Белёсое тавро в виде треугольника, перечёркнутого стрелой, ясно виднелось на крупе, ближе к лошадиной репице.
Гладстон посмотрел на Джамбалу поверх кудрявой головы прильнувшей к нему дочери и кивнул.
Сержант тоже нетерпеливо глянул на следопыта и негромко спросил:
— Ну, что скажешь, парень?
Тот сжал губы, отвечать ему не хотелось. Но только заговорив, он мог как-то утешить Энни. Впервые он обратился прямо к ней:
— Мисс, вы же хорошо знали свою лошадь?
Продолжая судорожно всхлипывать, Энни повернула голову и припухшими глазами посмотрела на Джамбалу.
— Д-да… — выдавила она. — И что?
Ему надо было дать ей надежду, чтобы она сделала то, что он от неё хотел. То, что она должна была сделать.
— Это, может быть, вовсе не ваша Красотка, — мягко, но настойчиво проговорил Джамбала, не обращая внимания на Гладстона, который набрал в грудь воздуха, явно готовясь разразиться бранью. — Пожалуйста… подойдите и посмотрите на неё.
— Что ты опять городишь? — обрушился на него Гладстон. — Ты что, не понимаешь, какая это для неё травма? Энни не в состоянии…
— Дайте ей опознать лошадь, — резко перебил его сержант. Его серые глаза сузились, словно он целился из своего пистолета, подумал Джамбала, незаметно переводя дух. Уж на сержанта-то он всегда мог положиться.
Девушка тем временем вывернулась из объятий отца и посмотрела на Джамбалу. Её губы дрожали, лицо побелело ещё сильней.
— Энни, не надо! — снова яростно запротестовал Гладстон. — Ты, або, убери от неё свои грязные руки!
Джамбала перестал его слушать. Он знал, что за его спиной сержант справится с кем угодно, даже если для этого придётся дать в челюсть этому богатому ванисуйю. Великий Эму и сержант — они были на стороне Джамбалы, на стороне правды. Он неловко сжал локоть Энни, поддерживая её, и подвёл к мёртвой лошади.
Энни присела на корточки возле её оскаленной в агонии морды и безо всякой боязни или отвращения погладила слипшуюся от крови шерсть. Провела ладонью по лбу, коснулась правого уха, левого и вдруг выпалила, вскакивая на ноги:
— Это не она! Господи… это не Красотка!
— Боже, да с чего ты взяла?! — выкрикнул её отец, и сержант, подбегая к ней и Джамбале, застывшему рядом, тоже быстро спросил:
— Почему ты так решила, девочка?
Энни снова заплакала, но сквозь слёзы ответила:
— Левое ухо. Когда она была жеребёнком, она пыталась пролезть в дыру в изгороди и повредила ухо. Помнишь, папа? — она живо повернулась к отцу. — Остался рубец. Его почти не было видно, но на ощупь… — она пошевелила пальцами. — И зубы… и у Красотки было совсем не такое выражение… — она запнулась и решительно подытожила: — Это не она. Какая-то другая лошадь, тоже наша, очень похожая.
— Энни, ты уверена? — снова начал было Гладстон, но тут сержант опустил руку на плечо Джамбалы и напрямик спросил:
— Ты догадался, что это не Красотка. Как? Давай выкладывай всё как есть, сынок.
Ну, Джамбала и выложил.
— Тут есть следы, — начал он, поглядывая то на Энни, то на сержанта, но не на Гладстона. — Те же ботинки с подковками, что я видел на тропинке, по которой вели корову.
— Опять эта корова! — перебил его Гладстон с неприкрытой яростью. — Ты, грязный тупой…
— А ну-ка, заткнитесь, — оборвал его сержант таким тоном, что тот поперхнулся и действительно замолчал. — Продолжай, парень.
