Текст книги "ЗЕРО (СИ)"
Автор книги: sillvercat
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Колёса фургонов со скрипом перемалывали милю за милей. Мулы ступали тяжело. «Устали животины» – подумал Бруно, соскакивая наземь. Да и то – путь был долгим и опасным, груз – немалым. Бродячий цирк Бруно Ланге за последние месяцы пересёк территории трёх западных штатов, где хватало и отчаянных сорвиголов, и незамирённых индейцев, сбежавших из резерваций, куда их поместило правительство.
Белоснежный липицианец Орфей, привязанный позади первого фургона, тоже повесил точёную голову. Бруно пошёл рядом, ласково положив руку на холку коня, погладил пропылённую гриву. Орфей скосил на хозяина огненный глаз и раздул ноздри, показывая, что вовсе не пал духом. Красавец!
Бедняге, ясное дело, не терпелось по-настоящему размять ноги, а не плестись подобно тягловым мулам. Бруно прекрасно его понимал.
В каждом городишке, куда заворачивал их караван, кто-нибудь непременно приставал к Бруно, как репей к собачьему хвосту, с просьбой продать липицианца. Немудрено! Такой конь стал бы украшением любого ранчо. Но Бруно со смехом отказывал всем, хотя некоторые скотоводы предлагали ему в обмен на Орфея целый табун мустангов или пригоршню намытого в горах золотого песка.
Украсть или отнять чудо-коня силой никто не пытался: молва о Бруно Ланге и его цирке неслась далеко впереди каравана. И когда Бруно, гордо подкручивая чёрные усы, выходил на импровизированную арену с револьвером за поясом и хлыстом за голенищем начищенного сапога, а позади него послушно, как громадная кошка, стелилась по песку его тигрица Зара, зрители замирали и восторженно охали.
Но и кроме Бруно, было кому защитить караван в случае необходимости. Был здесь чернокожий великан Мозес, показывавший разные трюки со своим косматым надменным верблюдом по кличке Папаша и жонглировавший тяжеленными гирями. Был Джейкоб – старый, но бодрый коверный, умевший не только смешить публику до колик своими скабрезными шуточками, но и отлично управлявшийся с револьвером. Пару юрких малышей – китайских акробатов, похожих, как две горошины, Фу и Гуанга, тоже не стоило списывать со счетов – ножами они орудовали так лихо, словно острые лезвия росли у них прямо на кончиках пальцев.
Ну и, конечно же, был Зеро, прибившийся к труппе всего год назад, но сразу ставший её неотъемлемой частью и правой рукой Бруно.
…Хозяин цирка тряхнул головой и нетерпеливо огляделся, ища Зеро взглядом. Он полагал, что парень, как обычно, весело болтает с Мари – звездой труппы, белокурой наездницей липицианца, – усевшись на козлах её фургона или наклонившись с седла своего мустанга. Но нет, на козлах сладко дремал старый Джейкоб, который, впрочем, крепко сжимал обеими руками ременные вожжи.
Замысловато ругнувшись себе под нос, Бруно быстро обвел глазами пустынные бурые холмы и принялся отвязывать от повозки Орфея, который сразу воспрял духом, поняв, что ему предстоит пробежка, вскинул изящную голову и запрядал ушами.
– Что случилось, Бруно? – немедленно осведомилась Мари, высунувшись из окна фургона и машинально поправляя растрёпанные кудри. Её синие глаза тревожно расширились, а хорошенькое кукольное личико заметно побледнело: Мари всегда боялась неожиданностей. – А где Зеро?
Она завертела головой, явно намереваясь выпрыгнуть из фургона и метнуться на поиски своего верного рыцаря.
– Должно быть, отъехал разведать, что тут да как, – Бруно успокаивающе улыбнулся ей, проворно накидывая толстую попону на спину липицианца, взбрыкнувшего на радостях. – Ну-ну, стой смирно, дружок, – прикрикнул он. – А ты, малышка, не беспокойся, сейчас я притащу тебе этого шалопая за уши.
– Подмогнуть, хозяин? – прогудел Мозес с козел третьего фургона и Бруно отрицательно качнул головой, ясно различив в его весёлом голосе нотки беспокойства.
– Он только что был тут! – крикнула мадам Тильда, старуха-гадалка, с последнего фургона, которым сама прекрасно управляла, и её пудели согласно затявкали.
– Да наша крошка волнуется, что парень променял её на какую-то другую красотку, – ехидно предположил пробудившийся от дремоты клоун, и Мари сердито запустила в его сутулую спину своим башмачком, высунувшись из окна по пояс.
Все расхохотались.
На самом деле Бруно хорошо знал, чего именно опасается Мари, остальные циркачи да и он сам – того, что однажды Зеро исчезнет из их труппы так же внезапно, как появился.
*
Это произошло такой же ранней осенью, когда окрестные холмы едва-едва побурели от пожухшей травы, ночной холод ещё не начал проникать в кровь даже сквозь жар костра, и Бруно пока что не отдал распоряжения поворачивать мулов на юг, подальше от надвигавшейся зимы.
Парнишка вышел к огням их костров, лишь только караван остановился на ночлег. Бруно, Джейкоб, Мозес и мадам Тильда как раз обустраивали бивак. Собачонки Тильды принялись дружно тявкать, и Бруно опустил ладонь на расстёгнутую кобуру своего кольта. Он увидел, как тонкая лёгкая тень, чуть пошатываясь, выступила из мрака и замерла, не дойдя до костра. Срывающийся мальчишеский голос, перекрикивая собачий лай, весело, хоть и с заметным волнением, проговорил:
– Добрый вечер, леди и джентльмены! Не торопитесь палить в меня из своих пушек! Я, быть может, вам на что-то сгожусь.
Все озадаченно переглянулись, а Тильда шикнула на собак, мгновенно их угомонив.
Иногда сынки богатых ранчеро, привлечённые красотой Мари и свободой бродячей цирковой жизни, обманчиво казавшейся им сплошным праздником, пытались навязаться Бруно в работники. Он быстро таких отваживал. Но сейчас он как-то сразу почувствовал, что перед ним вовсе не избалованный бездельем и папашиными деньгами щенок, хотя голос и выдавал в пришельце неоперившегося юнца.
– Подойди-ка, – после паузы властно приказал Бруно, и мальчишка послушно шагнул вперёд. – Да не ко мне. К костру, шалопай! – прикрикнул он с досадой. – Чтобы я рассмотрел тебя как следует.
В ночной прерии из тьмы могло вынырнуть всё, что угодно. Здесь обитали кровожадные боги истреблённых индейцев и их не менее кровожадные неупокоившиеся мертвецы.
Бруно знал, что уцелевшие индейские шаманы призывают своих мёртвых воинов вернуться в прерию из Страны Вечной Охоты, чтобы отомстить бледнолицым, отнявшим у индейцев всё, чем те когда-то обладали: их земли, реки и бизонов. Он не раз находил трупы поселенцев, растерзанных до костей – но не ножами и не звериными зубами. Он честно признавал за индейцами право на столь страшную месть, но вовсе не хотел, чтобы такая судьба постигла его караван.
Парень повиновался приказу и встал почти вплотную к огню, пробормотав скороговоркой:
– У меня нет оружия. И я знаю, кто вы. Я видел ваше представление.
– Зато мы тебя видеть не видели и знать не знаем, – хмуро пророкотал Мозес, который по примеру Бруно схватился за револьвер при появлении чужака.
Сам Бруно промолчал, внимательно вглядываясь в лицо парня. Оно и вправду было совсем мальчишеским, но предельно усталым. Острые скулы торчали над впадинами щёк, обветренные губы сжались, будто от сильной боли. Тёмно-русая вихрастая голова была непокрыта, лёгкий ветер шевелил неровно остриженные пряди. Запавшие глаза блестели, словно в лихорадке, и трудно было разобрать, какого они цвета. Но, как ни странно, это измождённое лицо напомнило Бруно гравюру из старинной духовной книги, найденной им когда-то в разорённой набегом апачей испанской католической миссии.
Это было лицо ангела… изгнанного из рая за свою гордыню.
– Наймите меня, – с упрямой настойчивой мольбой произнёс мальчишка, обращаясь к Бруно. – Я знаю, что вы здесь хозяин, сэр. Я буду делать всё, что вы велите.
– Так-таки всё? – проворчал Бруно, переглянувшись с Мозесом и Джейкобом.
Парень кивнул, и губы его снова плотно сжались. Но Бруно продолжал неумолимо допытываться:
– И давно ты увязался за нами? – он мельком глянул на разбитые башмаки парня, прикидывая, какие же селения миновал караван. – Только не ври, что ты догонял нас на своих двоих.
– У меня был конь… но он ускакал, испугавшись волков, сэр, – с неохотой отозвался парень и добавил, чуть помедлив: – Я умею обращаться с лошадьми и нипочём не упустил бы его… будь он моим.
– Ага, значит, одра ты угнал, – хмыкнул Бруно, мысленно отметив, что мальчишка так и не признался, откуда он родом. Себе на уме, чертёнок!
– Мне пришлось, – отрывисто вымолвил тот.
– Эй, Бруно, да он же сейчас упадёт! – вдруг тревожно воскликнула старая Тильда и бросилась вперёд, чтобы подхватить качнувшегося, как былинка, мальчишку. Бруно тоже шагнул к нему, пытаясь взять под локоть, но не успел. Глаза у парня закатились, коленки подогнулись, и он ничком рухнул на землю.
Досадливо хмурясь, Бруно наклонился и потряс его за плечо. Мальчишка весь передёрнулся от боли, но так и не очнулся, и тогда присевшая рядом Тильда вдруг бесцеремонно задрала его поношенную рубаху, обнажив худую спину, сплошь исполосованную едва подсохшими кровавыми рубцами.
– Ого, – протянул Мозес, а Джейкоб только присвистнул:
– А птенчик-то непрост.
Тем временем тот внезапно вырвался из цепких пальцев Тильды и уселся на земле, вызывающе сверкая глазами и поправляя одежду. Руки его дрожали.
– Чем же ты провинился, сынок, что тебя так наказали? – спокойно осведомился Бруно. – И перед кем?
– Искать меня не будут, не беспокойтесь, сэр, – глухо промолвил тот.
– Я не об этом спрашиваю, – с той же невозмутимостью отчеканил Бруно, присев на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с найдёнышем. – Раз с тобою так обошлись, ты что-то натворил. Что? Что-то украл? Сжульничал в картах? Отвечай.
Мальчишка отрицательно помотал головой и снова сжал губы.
– Мы не сможем тебя оставить, если не узнаем о тебе всё, – негромко, но твёрдо сказал Бруно, распрямляясь. – И если ты будешь лгать, мадам Тильда почувствует это сразу, – он кивнул в сторону старухи, которая величественно скрестила руки на плоской груди. – Она видит прошлое и предсказывает будущее.
Все циркачи стояли вокруг них, обступив костёр плотным кольцом. Оба китайчонка и Мари тоже были здесь, с неприкрытым любопытством рассматривая незнакомца.
– Не мучай его, Бруно, ему и так больно! – взволнованно выпалила Мари.
Впалые щёки парня вспыхнули румянцем, когда он встретился глазами с сочувственным взглядом наездницы.
– Я не сделал ничего дурного, клянусь вам, – с прежней отчаянной мольбой в голосе произнёс он, прямо посмотрев на Бруно. – Я украл только лошадь, чтобы догнать ваш караван. Я не могу всего вам рассказать, просто прошу вас мне поверить. Я не вор и не мошенник. Богом клянусь, я в жизни не брал чужого и никого не убивал.
– Небось какую-нибудь дурёху уговорил поваляться на сеновале, а её папаша прознал и взбесился, – хрипло хохотнул вдруг Джейкоб. – На таких смазливых щенят девицы страсть как падки.
Раздалось ещё несколько коротких неуверенных смешков, и мальчишка тоже скривил искусанные губы в подобии улыбки, не отрицая сказанного.
– Так и было, что ли? – недоверчиво осведомился Бруно, и тот опять вскинул глаза, засветившиеся надеждой:
– Ну… вроде того, сэр.
Циркачи снова облегчённо рассмеялись. Всё становилось на свои места.
Бруно скептически изогнул бровь:
– Тогда благодари Господа-Вседержителя за его маленькие милости, дуралей, потому что этот папаша запросто мог отчекрыжить тебе под корень самое дорогое за свою дочурку.
– Фи, Бруно! – укорила его зардевшаяся Мари, но хозяин лишь отмахнулся, указывая парню на ближайший фургон:
– Залезай внутрь и приведи себя в порядок. Мадам Тильда даст тебе свой целебный бальзам, намажешь рубцы. Через пару дней всё заживёт, будь уверен.
Бруно знал, о чём говорил. Пресловутым травяным бальзамом циркачи лечили буквально всё – от потёртостей на лошадиных спинах до собственных ушибов и растяжений, которые были довольно часты во время репетиций. И когда какой-то остолоп-ковбой во время представления пальнул в Джейкоба, разозлившись на его колкую шуточку, и когда сам Бруно и Мозес словили по пуле, отстреливаясь от напавших на караван бандитов, чудодейственное Тильдино средство мигом поставило их на ноги безо всяких докторов.
– А потом я проверю, что ты действительно умеешь делать, – закончил Бруно и протянул парню руку, видя, что тот пытается подняться с земли. Помедлив, тот в ответ подал ему свою ладонь – узкую, но жёсткую от мозолей, явно привыкшую к тяжёлой работе.
– Спасибо, сэр! – горячо выдохнул он. – Век буду Бога за вас молить.
Бруно разжал пальцы, выпуская его руку, и проворчал:
– Непохоже, что ты часто протираешь коленки в церкви, сынок. Лучше скажи, как нам тебя называть. Мы-то свои имена во всю глотку орём на манеже, так что нас ты знаешь.
Парень наконец по-настоящему улыбнулся, и эта улыбка зарницей осветила его чумазое измученное лицо. А глаза у него оказались серо-голубыми и ясными, как предрассветное небо.
– Зовите меня Зеро.
*
Что Зеро умел делать, наверное, даже во сне, – так это стрелять, что выяснилось почти сразу после его загадочного появления в цирке.
Бруно заглянул в фургон мадам Тильды, взявшей мальчишку под своё крылышко, на следующее утро. Сам он ночевал возле костра, завернувшись в одеяла, как индеец, и бодрствовал поочерёдно с Мозесом, охраняя лагерь. Клоун же вернулся в фургон, который делил с китайчатами, громогласно заявив:
– Ты, Бруно, стал подозрительным, как старый филин. Случись что – Тильдины шавки моментально подымут такой гам, что небу станет жарко. Но если ты думаешь, что за беглым птенчиком прилетит стая ворон и намерен всю ночь хлопать тут глазами, Бог тебе в помощь.
И чёртов насмешник очень похоже изобразил уханье филина, взмахнув рукавами своего истрёпанного плаща, будто крыльями, а Мозес гулко засмеялся.
Бруно тоже нехотя улыбнулся. Да, он подумывал о том, что, приблудного мальчишку со странным именем могли разыскивать те, от кого он сбежал. Бруно не очень-то поверил в историю о девчонке, якобы огулянной беглецом на сеновале.
Но ночь прошла спокойно, а утром хозяин поднялся по скрипучим ступенькам в фургон гадалки, чтобы узнать, что там с найдёнышем.
Тот полулежал на устроенной мадам Тильдой постели так, чтобы поберечь израненную спину, и внимательно слушал россказни, которые та ему плела. Старуха же радостно трещала, словно сойка на ветке. Все в караване давно и старательно увиливали от её баек под разными благовидными предлогами.
Кудлатые Тильдины пудели встретили Бруно весёлым тявканьем, и он строго цыкнул на них.
– Ишь, какого горячего жеребёнка ты затащила к себе под одеяло, хитрая ты ведьма, – шутливо протянул он, усаживаясь на сундук с реквизитом.
– Хитр-рая! Хитр-рая! – немедля заорал из своей клетки белоснежный какаду Гектор, распушив хохолок. Бруно прицыкнул и на него, набросив на клетку валявшийся рядом пёстрый платок.
Старуха кокетливо захихикала, засмеялся и парень, хотя его щёки, по-детски гладкие, снова вспыхнули от смущения. «Благовоспитанный, чертёнок, – отметил Бруно с усмешкой. – Небось какой-нибудь пасторский сынок».
– Что с того, что он ночевал в моей постели? – демонстративно вздохнув, развела руками Тильда. – Он мне даже спинку свою бедненькую не позволил бальзамом смазать, брыкался, как настоящий жеребёнок. Сам возился. Будь на моём месте наша Мари, думаю, он стал бы куда сговорчивее.
Она ласково потрепала окончательно смешавшегося парнишку по вихрастой макушке, а Бруно раздумчиво покачал головой. Искреннее смущение Зеро весьма к нему располагало. Но чем же всё-таки мог провиниться подобный простачок, чтобы подвергнуться жестокому наказанию и сбежать из родного дома верхом на угнанной кляче?
– Сколько тебе лет? – небрежно полюбопытствовал Бруно и хотел уже было прибавить «Только не ври», как парень выпалил:
– Девятна… то есть шестнадцать, сэр, – тут же поправился он, глянув в ехидно прищурившиеся глаза хозяина.
– Вот это больше похоже на правду, – удовлетворённо хмыкнул тот. – А теперь скажи, сынок, что ты сможешь делать у меня в цирке. Лентяев и прохиндеев я не терплю, здесь все работают не покладая рук, и заработанное мы делим поровну.
– Я видел ваше представление, сэр, как я уже говорил. Оно так чудесно, что и словами не описать! – живо откликнулся Зеро, осторожно усаживаясь на постели и продолжая кутаться в пёстрое лоскутное одеяло. Серые глаза его загорелись, однако он тут же добавил: – Но мне кажется, что в вашем цирке не хватает кое-чего интересного.
– Вот как? И чего же? – Бруно вскинул брови, слегка забавляясь.
Он сам знал, чего не хватает его цирку. Купола, настоящего купола высотою не меньше семидесяти футов, чтобы нанять пару воздушных гимнастов, а не просто акробатов Фу и Гуанга, выполнявших свои трюки прямо на песке арены. Слона – пусть и малыша-слонёнка, хотя тот стоил примерно столько же, сколько все остальные его звери. Ещё одного липицианца – подобная пара, управляемая красавицей Мари, смотрелась бы на манеже просто бесподобно. И наконец, льва, короля африканской пустыни, какого ещё не видела пустыня американская.
Бруно почувствовал укол досады, а парень, видимо, поняв это, виновато моргнул длинными ресницами и торопливо сказал:
– Прошу прощения, позвольте мне взять на минутку ваш кольт, сэр.
Бруно ещё выше поднял брови, но, помедлив, всё-таки извлёк из кобуры револьвер и протянул маленькому наглецу. Тот проворно схватил его, крутанул барабан и живо повернулся к Тильде, внимательно наблюдавшей за ним из-под набрякших век – точь-в-точь, как старая черепаха.
– Разрешите, я испорчу какую-нибудь карту из вашей колоды, мэм.
– Мои гадальные карты?! – скрипуче рассмеялась старуха. – Ах ты, разбойник! Никогда!
– Из обычной колоды, мэм, обычную карту, – поправился Зеро. Его потемневшие глаза блестели азартом, улыбка не сходила с губ, и он сразу перестал походить на затравленного зверёныша, каким предстал перед циркачами прошедшей ночью.
Покряхтев, Тильда достала из деревянной шкатулки потрёпанную игральную колоду и положила карты перед мальчишкой рубашками вверх. Надтреснутый голос её стал совершенно серьёзным, когда она проговорила:
– Вытяни отсюда своего врага, мальчик.
– Ого! – выдохнул Бруно, не поверив своим ушам.
Глаза у парня округлились, но он так же серьёзно кивнул и осторожно вытащил из колоды карту, сжимая другой рукой кольт. Перевернул её – это оказался пиковый туз. Он поднял на Тильду непроницаемый взор, из которого враз исчезла всякая смешливость.
– А теперь сделай с ним то, что ты хочешь сделать! – высоким голосом, непохожим на свой обычный хрипловатый, почти мужской басок, уверенно приказала старуха.
Не тратя больше слов, Зеро резко подбросил карту вверх. И так же молниеносно вскинул револьвер.
Бруно не успел даже выдохнуть. Пиковый туз подпрыгивал в воздухе, пока не превратился в обгорелый клочок бумаги, который медленно закружился, опускаясь на пол. Кислая вонь сгоревшего пороха защекотала ноздри. Насмерть перепуганные собачонки отчаянно завизжали, Гектор захлопал крыльями в своей клетке, пытаясь выбраться наружу, и завопил:
– Пожар-р! Пожар-р!
Зеро виновато произнёс, поднимая взгляд:
– Простите, сэр, я извёл все ваши патроны.
– Надо подумать о лучшей мишени для тебя, сынок, – невозмутимо кивнул тот, забирая у него кольт, и поднялся с сундука. – Так ты утверждаешь, будто тебе ни разу не приходилось убивать? Молчать, оболтусы! – прикрикнул он уже не на животных, которых успокоила Тильда, а на ораву своих циркачей, с гвалтом ввалившихся в фургон.
– Что тут случилось? – осведомилась Мари, поднимая с пола обгоревшую карту и озадаченно вертя её в руке.
– Мальчишка четырежды попал в этого туза, – коротко пояснил Бруно и снова повернулся к Зеро: – И?..
Тот прямо посмотрел в лицо хозяину и так же прямо заявил, чуть улыбаясь углом рта:
– Мне нет нужды убивать и брать грех на душу, сэр.
– Если он четыре раза подряд попал в эту чёртову карту, то сможет запросто отстрелить любому подонку его причиндалы, не убивая его. То есть уши, уши, хотел я сказать! – поспешно поправился Джейкоб, с деланным ужасом покосившись на Мари.
Все облегчённо расхохотались.
Девушка, не обращая на клоуна внимания, глядела только на Зеро своими большими синими глазами.
– Хочу, чтобы ты меня защищал, – едва слышно выдохнула она.
– Почту за честь, леди! – пылко заверил парень, покраснев до корней волос, а Джейкоб театрально закатил глаза:
– А как же я? Я, по-твоему, уже ни на что не гожусь?! Ты променяла меня на этого сосунка, коварная!
– Ковар-рная! – радостно подхватил Гектор из своей клетки.
Опять грянул общий хохот.
– Лошадей испугаете, паяцы, – возвысил голос Бруно. Он демонстративно хмурился, но на самом деле был очень доволен. Новичок оказался способным сделать виртуозный номер с оружием и, кроме того, расположил к себе всю труппу.
Это дорогого стоило.
– Ты принят, парень, – кивнул он просиявшему от радости Зеро. – Определись, где ты будешь жить. Мозес легко потеснится.
Негр широко улыбнулся и подмигнул мальчишке.
– Мой Папаша не плюётся. И вообще привязан снаружи.
– Зато этот его родственничек премерзко воняет, даже находясь снаружи, – тут же с ехидцей сообщил Джейкоб.
– Это ерунда, он мне нравится, – поспешно заверил Зеро, не переставая растерянно улыбаться.
– Мы с тобой оба брошены, Тильда! – с пафосом провозгласил клоун, воздевая руки. – О, я не переживу такого горя! Обними меня, Тильда, красавица! Подумать только, этот маленький негодяй променял тебя на облезлого вонючего верблюда!
Тильда молча вытянула насмешника своей клюкой промеж лопаток.
Так Зеро присоединился к труппе Бруно Ланге.
В тот же день он перебрался в фургон к Мозесу. Никаких пожитков у него не было, кроме скляночки с бальзамом – подарком Тильды, и кольта. Револьвер и патроны к нему после некоторого раздумья вручил парню Бруно, справедливо рассудив, что тому необходимо упражняться в стрельбе и охранять караван наравне со всеми мужчинами.
Зеро взял оружие у Бруно так благоговейно, словно это был какой-нибудь священный меч короля Артура. И поклялся, вскинув на Бруно сияющие глаза:
– Я вас не подведу, сэр, как Бог свят!
– Ну-ну, – неопределённо бросил тот, внезапно сам смутившись под этим восторженным взглядом, и поспешно отошёл.
Но Зеро и вправду ничем его не подвёл за минувшие с тех пор месяцы. На резвом чёрно-белом мустанге с индейской кличкой Галешка – Пятнистый – он исправно нёс охрану каравана и почти сразу же начал участвовать в представлениях, вызывая своим умением стрелять восторженный свист искушённой в этом деле публики. Он с завязанными глазами палил по подброшенным в воздух глиняным тарелкам и никогда не промахивался. А потом научился проделывать те же трюки на всём скаку, балансируя на спине своего Галешки. Клоун, которому приходилось подметать за ним арену, свирепо вращал глазами и грозил ему метлой, а парень хохотал вместе с ковбоями.
Кое-какую новую одежонку ему купил Бруно, буркнув в ответ на его протесты, что это, мол, в счёт грядущих заработков. Тогда Зеро неохотно принял от него обновки. Бруно сразу понял, что малец ненавидит быть кому-то обязанным и всегда стремится отплатить за добро, не чураясь при этом самой чёрной и грязной работы.
Вообще Зеро оказался весёлым и покладистым сорванцом, сразу подружившись со всеми, особенно сблизившись с китайчатами и Мари. Но с болтовнёй, впрочем, никому не навязывался и о себе так толком ничего и не рассказал – даже Мозесу, с которым делил походный кров. В редкие часы отдыха он валялся на своей лежанке в фургоне и читал: у мадам Тильды было много старых книг, помимо гадальной, которую она торжественно раскрывала перед публикой на магических сеансах. Мозес, который при своих великанских габаритах и громогласности в повседневной жизни быдл очень деликатным человеком, при появлении соседа не поленился разгородить и без того тесный фургон ситцевой занавеской. «Чтобы не смущать мальца, он же вон какой», – слегка несвязно объяснил он Бруно, почёсывая курчавый затылок, и хозяин молча кивнул в ответ. Он понимал, что имел в виду силач.
Чёртов найдёныш походил на какого-то принца в изгнании, ни больше ни меньше.
Но куда он сейчас-то пропал?..
…Вскинув голову, Бруно наконец увидел Зеро на гребне соседнего холма – тот, очевидно, только что туда поднялся и теперь возбуждённо махал сорванной с головы шляпой, чтобы привлечь к себе внимание. Странно было, что он не кричал и не свистел при этом.
Подумав так, Бруно ощутил разгорающееся беспокойство и уверенной рукой направил Орфея навстречу Галешке.
Взлетев по склону и натянув поводья, он сперва заглянул в тревожные глаза мальчишки, сверкавшие из-под упавших на лоб вихров, и только потом посмотрел вниз, в лощину между двумя холмами, где журчал по камням крохотный ручей.
Тут и у самого Бруно все слова застряли в горле.
Очевидно, это достаточно укромное место облюбовала для своего лагеря индейская семья, сбежавшая из резервации. Но отряд волонтёров-ранчеро, рыскавший по прерии в поисках таких вот беглецов, будто волчья стая, настиг индейцев – судя по всему, не так давно. Две палатки, разломанные и сожжённые, валялись на земле, а над пятью трупами, тоже обгоревшими и окровавленными, мрачно каркали зачуявшие поживу вороны.
– Надо спуститься туда и похоронить их, – судорожно сглотнув, вымолвил наконец Зеро. Бруно ещё раз внимательно на него посмотрел. Парень побелел, как полотно, голос его вздрагивал, но взгляд был твёрдым.
– Хорошо, – чуть помедлив, согласился Бруно, и оба во весь опор помчались к фургонам, чтобы задержать их и собрать мужчин с лопатами. Бруно оставил в караване только женщин под присмотром Фу и Гуанга.
Растерзанных трупов оказалось не пять, а шесть. Молодая индианка с чёрными длинными косами, чьё смуглое лицо было изуродовано пулей, прижимала к окоченевшей груди мёртвого младенца. Опьянённые кровью ранчеро не пожалели истратить патрон на такого кроху – его маленькое тельце тоже было прострелено насквозь. Бруно и Мозес осторожно опустили его в вырытую яму вместе с матерью. Другими убитыми были седой старик, совсем дряхлая старуха, девочка-подросток и мальчик помладше.
– И как только эти живорезы не сняли с них скальпы, – гневно пробормотал Мозес.
Бруно только пожал плечами. Он не разрешил Зеро перетаскивать трупы, справедливо полагая, что этакое страшное дело не годится для мальчишки, у которого ещё молоко на губах не обсохло. Парень пытался протестовать, но хозяин сердито цыкнул на него и велел закапывать яму.
Некоторое время в лощине слышался только лязг лопат о камни. Молчал даже никогда не закрывавший рта Джейкоб. Наконец Мозес принялся сноровисто утаптывать сапогами получившуюся насыпь.
– Вот и всё, – со вздохом промолвил он, и тогда Бруно угрюмо бросил:
– Уходим отсюда.
Он уже направился было к смирно ожидавшим у ручья лошадям, и остальные гуськом потянулись за ним, но тут раздался взволнованный голос Зеро:
– Погодите… постойте! Кажется, кто-то из них всё-таки уцелел и скрылся в предгорьях. Видите?
Он присел на корточки, переворачивая камни, на которых грязно-бурыми каплями запеклась кровь. Едва заметная цепочка следов действительно уходила между холмами в предгорья.
Мужчины переглянулись.
– Дайте бедному дикарю спокойно подохнуть, – исчерпывающе высказался Джейкоб, опершись на лопату. – Возможно, он уже отправился в свою Страну Вечной Охоты вместо Скалистых гор. Туда ему и дорога.
– А если нет? Если он потерял сознание? Если… если это женщина? – горячо возразил Зеро, уставившись прямо на Бруно, и тому даже захотелось поёжиться под этим пронизывающим взглядом. – Как мы можем бросить раненого человека на произвол судьбы? Вы же меня не бросили!
Бруно досадливо поморщился и буркнул:
– Но ты не краснокожий язычник.
– То, что я часто поминаю имя Господне всуе, не делает меня лучше него, – тотчас отозвался мальчишка.
– Говоришь как проповедник, – с деланной свирепостью прорычал Бруно, сдаваясь. – Ты точно не пасторский сыночек? Внебрачный, на худой конец?
– Уверен, что нет, сэр! – живо отчеканил парень, вымученно улыбнувшись.
– Если у этого твоего недобитого мертвеца, – продолжал ворчать Бруно, направляясь по следу и на ходу переворачивая камни носком сапога, – при себе есть револьвер или хотя бы нож, он вполне успеет отправить к праотцам кого-нибудь из нас.
– Навряд ли, сэр, – подумав, убеждённо возразил Зеро, а Мозес степенно кивнул в подтверждение:
– Те живодёры наверняка забрали всё оружие, какое только было у бедолаг.
Прозвучало это вполне резонно, однако Бруно всё равно обогнал остальных и пошёл впереди, зорко озираясь по сторонам.
Но беглеца они нашли очень скоро. Во-первых, он просто не сумел уйти далеко, а во-вторых, его жалкое убежище под утёсом, куда он забился, выдал его собственный пёс.
Громадный серый зверь с косматой свалявшейся шерстью, по виду помесь собаки с волком, стоял у расселины под камнем, откуда торчали тонкие босые ноги в драных леггинсах, и в горле у него так и клокотало. Это был совсем не тот звук, который желал бы сейчас услышать Бруно.
На лобастой голове пса запеклась кровь от длинной царапины. Видимо, пуля только скользнула по черепу, оглушив зверюгу, и ранчеро сочли его мёртвым, как и хозяина. Но как было вытащить индейца из-под камня, не опасаясь подставить собственное горло под страшные клыки?
Бруно шёпотом помянул чёрта и взялся за револьвер.
– Не надо! – таким же шёпотом взмолился Зеро, блеснув глазами. – Прошу вас!
Бруно открыл было рот, чтобы яростно выругаться, – он и так едва удерживался от самой чёрной божбы, – когда позади них послышался запыхавшийся надтреснутый голос мадам Тильды:
– Не угонишься за вами! Бруно, погоди, не стреляй, я знаю, что надо делать!
Обернувшись, тот лишь испустил тяжкий вздох. Старуха не поленилась выпрячь из фургона тяглового мула и прискакать сюда! Воистину, его труппа вознамерилась вогнать своего хозяина в гроб – все вместе и каждый по отдельности! А сейчас Бруно находился на волоске от того, чтобы посадить себе на шею ещё и беглого бродягу-индейца либо – свят-свят-свят! – индейскую девку! Вместе с бешеным псом! Да он сам, должно быть, взбесился, если собирается так поступить!
– Это не твой пудель, Тильда! – процедил он сердито и безнадёжно.
Но тут треклятая старая упрямица бесцеремонно отпихнула его в сторону и встала прямо перед грозно оскаленной мордой злобно рычащего зверя. Бруно опять помянул чёрта и на всякий случай взял револьвер наизготовку.
– Тише, тише, сынок, – напевно и мягко начала Тильда, вытянув вперёд худые руки. Подол её чёрной юбки и седые космы, не прикрытые чепцом, развевал налетевший с гор порыв ветра.
– С чего ты взяла, что это сынок? – не утерпев, подал язвительный голос слишком долго молчавший Джейкоб. – Это, может, дочка. Ты же ему под хвост не заглядывала.
