Текст книги "Спасибо, что спас меня (СИ)"

Автор книги: shipper number one

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Но, в конце концов, Зейн спас его.

Комментарий к Глава одиннадцатая.

(*шепотом* Это последняя глава, но будет еще эпилог, поэтому это не официальный конец фанфика.)

========== Эпилог. ==========

Весеннее солнце освещает кухню, попадая внутрь через настежь открытое окно. Стол заставлен всевозможными блюдами и сладостями для детей. Найл вытирает руки полотенцем, когда поворачивается к окну, слыша там громкий хлопок двери машины и топот маленьких ножек, сопровождающийся легкими просьбами не бегать. Он глядит в окно, улыбаясь, делая медленные шаги к входной двери. Та быстро открывается, откуда в дом попадает целый ком положительных эмоций и энергии.

– Папочка! – девочка прыгает Найлу на руки, крепко его обнимая. – Мне сегодня разрешили не делать домашнее задание!

Она кладет ручки ему на плечи, смеясь, а омега поправляет ее ободочек с бабочкой на ее прекрасных золотистых волосах. Она сияла, как сияют маленькие звездочки и Найл не мог даже подумать, что любит кого-то так же сильно, как ее.

– Ого, за какие же заслуги? – он усаживает ее удобнее на своих руках.

– У меня сегодня день рождения!

В этот момент в двери появляется Зейн, с пакетами в руках. Найл двигается вперед, протягивая свободную руку, чтобы помочь ему, но Зейн отказывается. Омега просто ступает влево, давая пройти, а потом идет следом за Маликом.

– Папа не купил свечки, – девочка нарушает томную тишину, объясняя непонятный для Найла угрюмый взгляд альфы.

– Да я не мог их найти! – Зейн поворачивается к Найлу, моргая своими глазками, жалобно извиняясь.

– Папа у нас давно не получал, да, милая? – Найл пристально смотрит на Зейна, все еще держа девочку на руках.

– Нет! – она ерзает, Найл ставит ее на пол, а малышка цепляется ручками за ноги Зейна, защищая его. – Папа хороший.

Зейн кладет свою руку ей на голову, поглаживая.

– Ох, детка, только ты, наверное, меня любишь. Твой папочка снова злится, – он поднимает свои глаза на Найла, который уже сложил руки на груди, возмущенно цокая.

– Я попрошу маму купить их.

Девочка резко отрывается от Зейна, подымая на него свою голову.

– Папа! Я нарисовала сегодня нашу семью на уроке!

Она выбегает из кухни.

– Найл, не злись.

– Все в порядке.

– Я могу чем-то помочь?

– Можешь поцеловать меня.

Зейн делает шаг к своему супругу, обхватывая его талию своей рукой, притягивая к себе ближе и теперь между их телами не было даже миллиметра. Легкий полу взгляд, они сцепляют свои губы. Найл прикусывает губу старшего, проходя своим языком по свежей ране, чувствуя приятный вкус крови. Зейн сжимает бока Найла, опуская одну руку ниже, мнет его ягодицу.

– Хэй, – Найл отцепляется, убирая руку Зейна, – она может зайти в любой момент.

– Нет, она оставила свой рисунок в школе, потому что его повесили на доску достижений, – они еще раз чмокают друг друга в губы, пытаясь насладиться последним моментом.

– Я убью тебя, если она расстроится, – они отстают друг от друга. Найл подходит к пакетам с едой, чтобы разобрать их.

– Папа? – девочка появляется на кухне, протирая одной своей ручкой мокрые глазки, а другой таща полупустой рюкзак. – Тут нет моего рисунка.

Она шмыгает носиком, икая, ее жалобное мычание заполнило все помещение. Зейн опускается на колени, обнимая ее, протирая рукой ее слезы.

– Не плачь, солнце, его повесили на доску в твоем классе, – он улыбается, чтобы успокоить ее.

– Правда? – он берет ее на руки, вставая с пола. Она кладет свою голову ему на плечо, обхватывая свободной ручкой его шею.

– Конечно, – Зейн поворачивается лицом к Найлу, ловя на себе его угрожающий взгляд, пока он показывает жестами, что его убьет, говоря губами:

«Я, блять, предупреждал».

Девочка еще хнычет, Зейн успокаивающе гладит ее по спине, когда Найл возвращается к своему делу. Пятнадцати минут хватает, чтобы она успокоилась, роняя свой рюкзачок на пол. Она уснула от покачивающих движений Зейна на его руках, пока Найл тихо за этим наблюдал.

– Она очень устала, – Зейн шепчет, они привыкли разговаривать тихо. – Пускай поспит немного.

– Конечно, уложи ее в кровать, – Найл подымает ее рюкзак с пола, ставя его на ближайший стул, пока Зейн разворачивается, следуя наверх, в ее спальню.

Открывая дверь, его сразу ослепляют яркие солнечные лучи, которые про скользили сквозь тонкую ткань тюли, бликом разбросанные по комнате, отскакивая от большого зеркала у противоположной стены. Комната была уютной, достаточно просторной, стены были покрашены в темно-розовый, который хорошо сочетался с белой мебелью. У стены стоял шкаф, на дверях которого было нарисовано пару цветов и летящая бабочка. Несколько таких же бабочек украшали стену, выделяясь, делая комнату веселее. Зеркало было достаточно большим, оно крепко стояло на полу, окантованное по краю широкой полосой кружева, с пушистыми вставочками сверху и снизу. Малышка обожала это зеркало, любила крутиться около него, любила представлять себя принцессой из разных мультиков, как любили это делать все маленькие девочки. Кровать была не очень большой, подходящей по размеру для девочки.

Зейн уложил ее на постель, снимая ободок, кладя его на тумбочку. Он поправляет ее спавшую челочку, укладывая ручки около ее тельца. На ее детских пухленьких щечках видны дорожки слез, альфа пытается их вытереть. И он не может сдержать свою любящую улыбку, когда малышка недовольно жмурится и дергает носиком. Зейн снимает ее сандалики и носочки, ставя их на пол. Она сразу перемещается на бок, складывая ручки под щекой. Зейн выпрямляется, подходя к окну, чтобы зашторить его, чтобы солнце не мешало его маленькой драгоценности спать. Он идет к двери, останавливаясь около дочери, чтобы поцеловать ее лоб, а потом выходит, очень медленно, стараясь не издать лишнего звука, закрывает ее.

Он спускается вниз, где Найл уже почти все разложил по своим тарелкам, украшая блюда.

– Ты думаешь, ей понравится? – Найл осматривает стол, разочарованно вздыхая, пока Зейн подходит к нему, кладя руку на его тонкую талию, чмокая его в щеку.

– Все идеально, – омега прикрывает свои глаза, склоняя голову к плечу Зейна.

– Ты уверен?

– Конечно, – снова вздох, не такой разочарованный, скорее более уставший.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

***

Громкий детский смех, наполняющий окружающее пространство особой атмосферой, поднимая настроение всем, кто сейчас здесь находится, заставляя забыть все свои проблемы, украшает лица родителей счастливыми улыбками.

Зейн стоит около входа в дом, потягивая сок из своего стакана, тихо наблюдая за игрой детей. Он улыбается каждый раз, когда его доченька кидает на него свой невинно чистый взгляд. Дети носятся туда-сюда, визжа, крича, издавая другие громкие звуки с помощью своих голосовых связок. Зейн не любил наполненность. Он не любил, когда в его доме было много людей. И, слава богу, погода была одной из лучших, чтобы провести праздник на улице.

Найл вышел из дома, с тарелкой в руке, параллельно разговаривая с какой-то девушкой, но он отрывается, наклоняя Зейна ближе к себе, чтобы шепнуть ему на ухо:

– Ты должен помочь мне.

И Зейн ставит свой стакан на стол, извиняясь перед парой отцов, с которыми он вел (слушал) беседу. Он помогает своему супругу расставить блюда и собрать детей за стол. Это было сложно. Их слишком много и они все разбегаются в разные стороны, но он справляется.

Все дети уже кушают, хотя, они скорее играют с едой, чем едят, и только 40 процентов приготовленного Найлом попадает в их рты.

– Самое время сказать тост! – их малышка встает со стула, стуча вилкой по своему стакану, как обычно делает Зейн.

– Я скажу! – какой-то пухленький мальчик встает с места, беря стакан в руки.

– Спасибо, Джимми, – их золотце присаживается, поправляя платье.

– Я хочу пожелать тебе, чтобы ты всегда была такой же красивой, такой же милой и такой же умной. А еще ты прекрасно играешь в прятки, я еще ни разу тебя не находил!

Взрослые, сидящие с дебильными улыбками за своим столом, захлопали, смеясь. Все дети подхватили Джимми, дополняя его пожелание своими словами, а именинница краснела немного, благодарила всех, как ее научили родители.

Зейн не мог сдержать своей улыбки каждый раз, расплываясь в любви, он не мог дышать. Любящие друг друга люди воссоздают что-то прекрасное во время порыва их любви. Что-то более красивое, чем просто маленький человек. Нет, это плод их любви. Это что-то, что связывает их особой связью, что не дает им потерять себя в этом мире. Они приобретают цель, когда у них появляется что-то, что создано чистейшим проявлением любви, без пошлостей.

И Зейн тает, пытаясь не заплакать, когда его малышка подбегает с радостным криком.

– Папа! – она кидается ему на шею, крепко-крепко ее сжимая, а альфа присаживается на корточки, чтобы ей было удобнее. – Я выиграла!

Она освещает весь его мир за пару с его Найлом, которого он замечает краем глаза. Девочка отрывается от шеи альфы, обхватывая ладошками его скулы, а Зейн чувствует нежную, немного горячую кожу, смотря в глаза, которые сияли. Она как будто вот-вот взорвется, как умирающие звезды, которые расширяются перед смертью. Но она обязана после возродиться. Огонек в глазах ослепляет Зейна, его глаза начинают слезиться.

– Молодец, – кроткая пауза, чтобы не выплеснуть все свои эмоции наружу, – ты самая лучшая в мире.

Она целует его в щеку, убегая к другим детям снова, чтобы продолжить игру. Ее платье немного развивается от потока воздуха, становится пышным. Слышен отчетливый топот ее ножек, который уже был выучен Зейном наизусть, даже крики остальных детей не мешали ему слышать его очень хорошо. Атласная лента ее платья, завязанная сзади на большой бант, тянется за ней хвостом. Ее руки витают в воздухе по обе стороны, ее движения небрежно идеальны. Она так сильно напоминает Зейну Найла, что он не может преодолеть свое желание подойти к нему. Альфа обнимает сзади своего мужа, ставя свой подбородок ему на плечо, тихо шепчет:

– Я люблю тебя.

Найл поворачивает голову, чтобы поцеловать Зейна в висок, и кладет свои руки поверх рук супруга. И теперь они вдвоем немного не здесь, одной ногой в своем мире, лежат на больших кучевых облаках, ни о чем не думая, пытаясь освободить разум, чтобы заполнить его новыми мыслями. Отец Найла выносит красивый большой торт, а отец Зейна зажигает на нем свечи. Дети снова усаживаются за стол, а именинница встает, чтобы задуть свечи и загадать самое заветное желание.

– С днем рождения, Амелия!

И они назвали ее Амелия, потому что «слово беременного в доме закон». И Зейн даже никогда не думал об имени и не предлагал своих вариантов. И ему было плевать, даже если у ребенка не будет имени – ребенок все равно будет. И какая разница, даже если имя будет не нравиться Зейну – он в любом случае будет любить своего ребенка настолько сильно, насколько ему хватит любви. Однажды Найл спросил у него: «Ты хочешь, чтобы она была похожа на тебя или на меня?». И Зейн ответил: «Не знаю, мне все равно».

«Значит Амелия», – Зейн не расслышал этого, а когда узнал об имени – спросил, почему именно это. «Амелия – самое классное имя, которое я нашел на этом сайте. Тут пишут, что Амелия берет внешность омеги, а характер альфы, тем самым совмещая в себе все самое прекрасное обоих родителей. Это идеально подходит!» И Зейн был готов прямо там умереть от ослепительной улыбки его беременного мужа.

Они так долго ждали этого ребенка, что почти отчаялись, но им повезло. И когда Найл прыгнул Зейну на руки, расплакавшись, тихо прошептав: «У нас будет ребенок», – и Зейн тоже не мог сдержать слез, потому что это было его самым заветным желанием. Все потеряло смысл в тот момент и ничего более не существовало кроме них.

И Зейн помнит тот волнующий момент ее рождения. В один миг белые стены не были такими отвратными, а шум клиники не заставлял мозг перевариваться. В один миг тошнотворное место перестало значить что-то плохое, оно стало таким приятным. И белые стены больше не ассоциировались со смертью, они означали новую жизнь и улыбку. Улыбку и маленькое сморщенное личико малютки.

И Зейн понял, почему имена так важны и почему они так много значат. Амелия полностью оправдала свое имя. Она такая же хрупкая и маленькая, такая же восхитительно прекрасная, такая же отдающаяся в груди болью идеальная. Она имеет круглое личико, беленькие зубки, светлые волосы. Ее глаза такие же голубые, освещающие мир. Их голубизна сравнима только с яркостью летнего неба без единого облачка. Но с другой стороны, она полностью копировала все поведение Зейна. Буквально все. Ее терпение, ее напористость в выполнении дел были от Зейна. Ее масштабные перспективы и уверенность в себе, ее привычка говорить с другими вежливо. И, да, возможно, она еще очень мала, чтобы в ней проявлялись какие-либо более «взрослые» качества, но уже она немного выделяется среди других. И Зейн уверен, что она станет той девочкой, за которой будут бегать парни, но она будет выше их всех.

Найл делает снимок, на который он через пару лет посмотрит и вспомнит этот день, как один из лучших.

– Хорошо, что твои родители ее забрали, – губы снова сталкиваются, что, кажется, если бы это были космические частицы, то уже давно бы взорвались, они уже почти воспламенились. Температура их тел значительно повышается.

– Конечно, мы наконец-то сможем побыть одни, – грубый толчок Найла к стене, где к нему уже прижимается Зейн, снова смыкая их губы, крутя двумя пальцами сосок, вырывая из младшего сладкий стон.

– Я люблю тебя, – дыхание у обоих неровное, как будто бы они бежали кросс, говорят тихо, страстно. Найл сдирает с себя футболку – и уже Зейн оказывается прижатым к стене.

– Я тоже люблю тебя, – омега шалит, кусает губу Зейна до крови, сразу же слизывая ее, получая легкий шлепок по ягодице.

Его рука бродит по оголенному торсу Зейна, прикинутого расстегнутой рубашкой. Он проводит пальцем по кубикам, очерчивая каждый, медленно переходя к ремню брюк. Зейн немного отталкивает его, Найл попадает под слабый свет уличных фонарей, который рассеивается в спальне. Его глаза горят, его губы блестят немного, очертания его тела тенью идеальных линий падают на пол. Секундный взгляд – он подхватывает Найла на руки, усаживая себе на бедра. Омега скрещивает ноги сзади, зарываясь одной рукой в волосы старшего. Зейн кидает младшего на кровать, сбрасывая с себя рубашку, Найл притягивает его к себе, цепляясь пальцем за цепочку. Их губы снова смыкаются в жарком затянутом поцелуе, они на минуту перестают двигаться. Потом снова отрываются, Зейн начинает снимать с Найла джинсы, тот всеми силами пытается ему помочь. Старший отбрасывает их далеко. Они снова целуются, Найл кладет свою ладонь на пах Зейна, поглаживая, выхватывая из уст альфы злобный рык.

– Ну же, – умоляя, произносит младший, прося снять брюки. Зейн его слушается, они снова вынуждены оторваться, чувствуя невыносимое опустошение.

Альфа быстро избавляется от брюк, они слышат только стук, с которым пряжка ремня ударяется о пол. Найл разводит ноги шире, позволяя Зейну сильнее прижаться своим пахом к его. Меж их телами создается трение, возбуждающее обоих. Бедра создают идеально плавные движения, кожа чувствует другую кожу сильнее, чем обычно, посылая тысячи нервных импульсов в мозг. Старший немного привстает, а Найл выдавливает из себя стон, требующий еще трения, поэтому он покачивается бедрами вверх, но это не достаточно.

– Тише, малыш, – Зейн опускает голову ниже, его руки перемещаются на бедра Найла, который жалобно стонет. Альфа захватывает резинку боксеров Найла зубами, плавно стягивая их, помогая себе руками, чтобы процесс не затягивался. – Я люблю тебя.

Он снова подымается немного вверх, бродя пальцами по ногам Найла, немного их щекоча. Зейн оказывается на уровне пупка младшего, целуя живот чуть ниже, проходя губами от одной тазовой косточки до другой.

– Ты слишком прекрасен, – Зейн плавно переходит от живота к внутренней части бедра, намеренно не трогая обделенный вниманием член омеги.

Он целует одно место несколько раз, затем прикусывает на том месте кожу, наслаждаясь ее мягкостью во рту, как будто это был нежнейший крем, и он вот-вот растает. Зейн приподымает свои глаза на лицо омеги, который утонул в удовольствии, сжимая руками простынь. Он весь горит в ожидании. Старший не может больше за этим наблюдать, снова оказывается лицом к лицу с Найлом, целуя его губы, переходя по подбородку к шее. Он снимает с себя боксеры, оголяя свою налитую плоть.

Зейн медленно входит, направляя себя рукой, пока омега под ним вытягивает шею, зажмуривая глаза. Найл громко выдыхает и задерживает дыхание, приоткрывая рот, зарываясь руками в волосы старшего.

– О мой бог, – вырывается из Зейна, он чувствует слишком влажный анус Найла, – у тебя течка… – последнее слово он произносит еле слышно из-за недостатка воздуха в легких.

– Да-а, – младший неосознанно пытается вытолкнуть чужое тело из себя, сжимаясь всем телом, немного натягивая волосы Зейна.

Первый толчок медленный, «ознакомительный», Найл разжимается, старший опускается, ложась на омегу своей грудью. С каждым толчком Зейн вырывает из Найла громкие рваные стоны, плавно переходящие в наслаждающиеся. Его кожа уже покраснела, руки болят держать весь вес тела на себе. Альфа аккуратно останавливается, давая Найлу отдышаться, приоткрыть глаза, которые были немного влажными. Зейн, не выходя из младшего, берет его за область талии, наклоняясь для поцелуя.

– Не хочешь оседлать меня, малыш? – тихий голос, хрипящий, но в тоже время такой мягкий и успокаивающий.

– Хо-очу, – у него не было сил говорить, поэтому фраза вышла почти немая, неслышная, прерываемая выдохом.

Зейн переворачивается на спину, усаживая Найла на себе удобнее. Тот выглядит так красиво сейчас. Лицо освещается лунным светом, тень его курносого носика падает на его щеку, которая вся покрыта румянцем, тот, в свою очередь, прекрасно сочетается с веснушками омеги, которые еле видны. Ресницы хлопают, глаза опьяненные, затуманенный взгляд уставился в потолок; он все еще немного приходит в себя. Его руки по-хозяйски располагаются на грудной клетке Зейна: он ловит наглую ухмылку омеги, который в мгновение посвежел, и игривые глазки, заставляющие Зейна скулить от их превосходства.

– Ты готов, детка? – звучит маняще, вызывающе, как будто Найл берет его «на слабо».

– Готов, – младший немного приподымается вверх, сжимая стенки своего ануса.

Зейн закрывает глаза, прикусывая губу, чтобы не закричать. Найл медленно опускается, все еще не расслабляясь, а потом резко вскакивает, заставляя ноги альфы содрогнуться. Найл любил такого Зейна, который сам соглашался на свою собственную маленькую смерть. Найл был искусным скакуном, он заставлял Зейна страдать, утопать в удовольствии. Как и сейчас. Он уже закатил свои глаза и прикусил губу – это значит, что сейчас он готов будет кончить от одного только движения омеги на нем. Найл начинает прыгать интенсивнее, отводя свою попу немного назад, а затем снова вперед, поглощая своими стенками ануса весь орган Зейна.

– О-ох, малыш, – голова альфы приземляется на подушку, тело расслабляется.

Найл чувствует, как Зейн кончает, все еще прыгая на нем, выжимая все соки из него.

– Я люблю тебя, – удивительно, что у старшего еще есть силы, чтобы сказать целых три слова. Найл хихикает, замедляя темп. – Позволь мне, – Зейн кладет свою руку на член омеги, даже не двигая ей. Найл своими прыжками сделает все сам.

Он быстро кончает, от прикосновений таких мягких рук Зейна у него появляются в глазах звездочки. Слезает со старшего, целуя его в плечо, укладываясь рядом.

– Я люблю тебя, – Найл шепчет, стараясь не разрушить ауру этого момента, прикрывая свои глаза от усталости.

Зейн обнимает его за шею, пытаясь восстановить дыхание. Они быстро засыпают, насладившееся друг другом. Они никогда не будут любить друг друга меньше, чем любят, и никогда не устанут друг от друга, никогда не уйдут. Точно никогда.

И, возможно, Амелия загадала себе маленького братика или сестричку. А Найл скажет Зейну за ужином, что он снова беремен. И Зейн назовет Найла своим миром, в очередной раз.

***

Ах, да, что насчет Лиама.

Ну, ему хорошо живется в колонии строгого режима, или так называемой тюрьме «Для особо опасных преступников». Его окрестили «Чернобогом», он отлично вписывается в коллектив, если так можно сказать.

И, возможно, он никогда не изменится, потому что сейчас он не винит себя в содеянном, он желает смерти Найлу и всей его семье. Это подло, на самом деле, он даже не знает, что его ребенок умер, так и не родившись. Лиам жаждет встречи со своим ребенком, ведь он уже достаточно взрослый. И он клянется, что он убьет каждого, кто помог Найлу посадить его в тюрьму, Лиам каждый день просит об этом бога.

И его запрещено навещать, хотя, никто и не смог бы. Говорят, что его родители переехали. Они продали абсолютно все: дом, машины, даже весь свой бизнес. Уехали в Америку, по-моему, и начали все с нуля. Они даже усыновили кого-то и поменяли фамилию, чтобы больше не быть родителями убийцы. Мы не можем утверждать, что это правда, но их никто давненько не видел.

И даже если люди не меняются, нам стоит надеяться, что Лиам станет исключением.