Текст книги "Сердца трех (СИ)"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Комната засветилась, словно вдруг включили свет. Но он был неоднородным, разных цветов и разного рисунка. Флер посмотрела под ноги. Пол ничем не светился. На нем не было никаких заклинаний. Люпин подтвердил. Затем Флер посмотрела туда, откуда ее слепила более сильная какофония цветов.

Это окно. Оно закрыто так же, как была закрыта дверь. Только, похоже, другой порядок.

Флер озвучивала каждое слово. Они продвигались по комнате осторожно. Люпин посоветовал Флер искать самые яркие источники свечения. Флер сосредоточилась. Вейла не обладала настолько подробным зрением, как оборотни, однако при желании могла сосредоточиться на отдельных предметах. Но это забирало слишком много сил.

Смотри большие предметы. Шкафы, сундуки, стол, потом бумаги. Тебе может не хватить сил.

Флер на секунду посмотрела обычным взглядом. Она запомнила расположение того, что сказал ей Люпин. Она испытывала какой-то общий дискомфорт, не связанный с присутствием Люпина.

Разбейте шар слева!

Флер едва не оглохла. Она дословно повторила Сириусу приказ Люпина. Дискомфорт пропал. Ее силы как будто стали уходить медленнее. Люпин объяснил ей, что эта штука забирает магию у чужаков.

Шкаф не светился. Письменный стол особенно тоже, он, казалось, вообще был пуст. Светилось только что-то похожее на перо, но эти чары были известны даже Флер. Сириус спросил ее, где можно ходить. Она послушно описала весь тот участок пола, который не обладал свечением. Люпин умолял Сириуса ничего не трогать. Флер смотрела на участок стены. Что-то было не так. Флер пыталась посмотреть лучше, но взгляд скользил мимо. Люпин приказал Сириусу снять чары, отводящие взгляд.

Это свечение Флер было хорошо знакомо. Так светились почти все волшебники. Но это свечение было слишком слабым. К тому же оказалось, что свечение исходит не от стены, а от большого сундука. Слишком слабое свечение.

– Там человек! – в ужасе закричала Флер вместе с голосом Люпина в своей голове.– Он умирает!

**

Флер трясло. Люпин извинился перед ней уже в тысячный раз. Он не знал, куда себя деть, от чувства вины, ведь Флер от потрясения случайно попробовала вытолкнуть волка не так, как сказал ей Люпин. Волк вырубил ее за долю секунды. Очнулась она уже на руках Люпина. Он обеспокоенно изучал ее. Краем глаза Флер видела и взволнованную Тонкс. Сириусу было не до нее, но и самой Флер тут же стало не до ужасной головной боли. Она была просто шокирована. Человек в сундуке! Умирающий человек! Но Люпин даже не дал ей двинуться с места. Он был так же измотан, как и Флер.

– Там обычные чары, они уже вскрывают его, – объяснил он ей. Флер, вскочившая, было, на ноги, тут же бессильно села на каменный пол рядом с Люпиным.

– Так вы его видите? – вдруг спросила Флер.

– Каждый день, – помедлив, признал Люпин. – Прости меня, я не совсем могу управлять им в ближайшую после полнолуния пару дней, – Флер кивнула. Она знала, на что идет, так что не обижалась на Люпина, ведь они нашли пленника.

– Главное, чтобы он выжил, – пробормотала Флер. – А я могу так пользоваться кем-то?

– Боюсь, что нет. Твои способности даже не составляют отдельной сущности. Ты даже не можешь принимать истинную форму вейлы, а тем более – летать, – Флер грустно кивнула. – Даже если бы ты была полноценной вейлой, ты могла бы использовать разве что великанов, – Флер фыркнула. – Оборотни магически наиболее сильны, так как у нас примерно один источник силы на всех, – настала очередь Люпина грустно улыбаться.

– Но кто может там быть? – спросила Тонкс.

– Аластора Грюма, конечно, – спокойно ответил ей Люпин. – Того, с кем нам не выпало чести познакомиться, – за дверью раздались крики. Несколькими минутами спустя авроры вынесли на трасформированных носилках крайне истощенного волшебника. Он почти не напоминал того Грюма, которого видела Флер.

– Как же так, – прошептала Флер. Авроры быстро понесли Грюма в сторону лазарета. Снейп что-то говорил Фрэнсис. Мимо них проскользнул Патронус Сириуса.

– Два месяца, – ошарашенно произнесла Тонкс. – Он умирал там два месяца!

**

Как и в любой другой выходной, студенты имели право выбираться в Хогсмид. Маленьких обычно сопровождали, но Гарри и Гермиона уже вышли из этого возраста, перейдя на четвертый курс. Дорогу они знали отлично.

– Как насчет похода в Хогсмид? – спросил Гарри Гермиону этим утром.

– Не знаю. Гарри, у меня не готово два дюйма по Рунам, – неуверенно произнесла Гермиона, рассеянно ковыряясь в омлете на своей тарелке. Гарри видел, что ей очень хочется пойти.

– Это свидание, – вдруг произнес он. Гермиона улыбнулась. – Тут больше некуда тебя приглашать. Поход к домовикам за едой – не самое романтичное свидание, согласись?

– Гарри…

– Раз ты моя девушка, ты просто не имеешь права мне отказать. Пойду вон, Луну приглашу, – подначивал ее Гарри. Гермиона только ущипнула его за плечо. Она вздохнула. – Я даже помогу тебе с этими рунами, – попробовал еще раз Гарри.

– Ты знак солнца кельтов от руны не отличишь, – отмахнулась от него Гермиона. – Разве тебе не нужно писать для Снейпа эту классификацию?

– Вся ночь впереди! – воодушевленно заявил Гарри. – Я даже отказал Драко в совместном походе, а вообще-то это у нас традиция, – видя, что и это Гермиону не вдохновляет идти в Хогсмид, Гарри встал из-за стола.

– Ты куда? – заволновалась Гермиона.

– Как куда, Луну приглашать, – наигранно удивленно произнес Гарри. Гермиона послала в него стайку птичек. Гарри увернулся.

– Герм, я тебе любую книгу куплю, пойдем, – он взял ее за руку. – У меня кончились сахарные мятные листья, я без них вообще жить не могу! А батончик энергетический? Как я Снейпу писать буду? И кто мне скажет…

– Но это же так вредно, Гарри!

– Но это же так вредно, Гарри! – спародировал Гермиону в один момент с ней Гарри. – Ты вредная, но без тебя мне будет скучно.

– А с каких пор ты разбогател настолько, чтобы покупать мне книги? – спросила его Гермиона, наконец послушно следуя за ним в башню Гриффиндора.

– Я работал в Мунго летом санитаром, – пожал плечами Гарри. – Тратить мне их некуда особо, отец обычно покупает все, что мне надо, так что так и лежат. Платье хочешь?

Гермиона покачала головой.

– А я хочу, – решительно заявил Гарри. – В смысле, на тебе видеть! – Гермиона наконец засмеялась. Гарри был горд тем, что смог поднять ей настроение.

– Я не позволю тебе испортить мою успеваемость, – заявила Гермиона, нажав кончиком пальца на нос Гарри. Тот поморщился.

– Насколько я понял, моя мама моему настоящему отцу сказала что-то в том же духе, – фыркнул Гарри. – Это семейное.

– Как ты относишься к историям про них? – спросила Гермиона, когда они уже полностью одетые выходили из гостиной Гриффиндора двадцатью минутами спустя.

– Мне нравится их слушать, но я не чувствую… В общем, я не осознаю, что я сын кого-то другого, -пожал плечами Гарри. – Я не помню никого, кроме Сириуса. Маму иногда, но это во сне обычно.

– А если вдруг твоей отец снова жениться? – Гермиона взяла его за руку. – В смысле, с вами кто-то будет жить?

– Если это Флер, я буду рад. Я вообще-то собирался этим летом к Драко в гости, он, кстати, не против и тебя, если ты захочешь… составить мне компанию, – Гарри поправил очки.

Они шли по утоптанной дороге по весеннему утреннему морозу. Стоял легкий туман, влажный холод противно пробирал до костей, но ясное небо и давно не виденное солнце все равно поднимали настроение.

– Меня родители не отпустят, – наконец призналась Гермиона.

– А ко мне? – несколько расстроился Гаррп.

– Тоже вряд ли, но отец хочет поработать в Лондоне месяц, я могу попроситься с ним, – с сомнением произнесла Гермиона. – Ой, у меня же кончаются чернила, – вспомнила она, как только они вошли в деревню. Несмотря на то, что Гермиона поначалу так не хотела идти сюда, они проторчали там почти до темноты. Гарри терпеливо ждал, пока Гермиона перестанет копаться в книгах. Все книги, которые интересовали его, здесь не продавались. Ему нравилось наблюдать за тем, с каким уважением и как аккуратно Гермиона открывает книги. Гермиона не могла определиться между двумя, и пока она покупала себе принадлежности для письма, Гарри втихаря купил ей обе. Гермиона почему-то обиделась на него, и Гарри пришлось бегать от нее по всей деревне, пока она не начала остывать от своего гнева. Только когда она потеряла его из виду, Гарри подкрался к ней со спины и заключил в крепкое объятие. Гермиона вырывалась, но потом перестала.

– И что, после какого момента можно будет тебе что-то покупать? – шепотом спросил он Гермиону.

– После свадьбы, – обиженно буркнула она. Гарри прижался щекой к ее холодной щеке.

– Ну тогда договорились, к седьмому курсу выбирай платье, – и он вынужден был снова отбежать от нее на добрую сотню метров, потому что Гермиона буквально взорвалась от смущения и раздражения.

– Что ты так реагируешь? – спросил Гарри, когда они уже отогревались в пабе. Гермиона, чьи щеки краснели от тепла, отогреваясь, только вздохнула.

– Ты даже не представляешь, что такое жениться на ком-то, – покачала она головой. – Это же всю жизнь вместе провести, всегда находить тему для разговора, – она сжала руками горячий стакан, грея руки.

– А ты думаешь, за три курса можно не понять этого? Может и станет нам скучно через год, во что я слабо верю, тогда я заберу свои слова обратно, а пока я думаю только так, – серьезно ответил ей Гарри. – То есть вот Краму можно желать тебя куда-то увезти, а мне нет? – притворно возмутился Гарри.

– Почему ты слабо веришь в то, что в один день нам не о чем будет говорить? – спросила его осторожно Гермиона. Она размотала шарф, начиная отогреваться.

– Ну смотри, за три года, нет, два с половиной ты рассказываешь мне все, что происходило и происходит в твоей жизни. При этом я готов слушать любой пересказ книг, которые ты читаешь со скоростью света, а, значит, всегда будешь готова что-нибудь рассказать. Плюс я чрезвычайно болтлив, когда есть, с кем мне разговаривать, а так как Драко бессовестно нашел себе девушку, чему я эгоистично не рад, болтать мне особо не с кем. Я же тоже должен вывалить на тебя все, что происходит и происходило в моей жизни, а если вдруг мой отец решит жениться, а потом сотворит мне брата или сестру, то я стану неиссякаемым источником историй о воспитании маленьких волшебников. Кстати, это позволит мне приобрести прямо незаменимый опыт для моего будущего отцовства… Короче, Гермиона, беги, страшный я человек, – Гермиона снова засмеялась. Она вдруг пересела к Гарри, подвинув его к стене.

– Мне безумно интересно слушать даже предположения об этом, – прошептала она. Ее холодные руки легли на шею Гарри. Мальчик вздрогнул от холода и накрыл их своими, пытаясь отогреть. Гермиона была так близко к нему, и Гарри уже предвкушал поцелуй от нее, когда снаружи кто-то закричал. Посетители паба сначала не понимали, что происходит, затем крики умножились. Люди бросились на улицу. Гермиона с Гарри бросились за ними.

Все смотрели наверх, кто-то бежал в сторону замка. Слышались чьи-то крики. Раздался взрыв, и где-то на окраине деревни вспыхнул дом. Гарри посмотрел на небо. Ошибиться он не мог. В небе над Хогсмидом пылала огромная Черная метка.

**

Сириус оказался в Хогсмиде быстрее всех. По пути он встретил Гарри – мальчик быстро и кратко сообщил все, что видел. Метка все еще висела в небе. В деревне уже горело несколько домов. Даже на середине пути в Хогсмид слышались крики. Сириус велел Гарри отправляться в замок. Двое авроров промчались мимо – Сириус велел им остановить чертов огонь, порождение Темной магии. Сириуса догнали Ремус и Тонкс. Вместе они побежали в сторону деревни. Сириус, желая увеличить скорость, перекинулся в Бродягу. Он первым добрался до Метки и убрал ее. Он приказал Тонкс собрать жителей и успокоить их.

– Здесь только один чертов запах, – Люпин показал в сторону леса. – Где-то там. Но это не тот запах. Это… крыса, – недоуменно произнес Люпин.

– Если эта та крыса, о которой я думаю, я убью его, – прорычал Сириус. – Я не чувствую его! – он перекинулся в Бродягу и обратно.

– Тогда тебе придется меня покатать, и как можно скорее, он исчезает! – Сириус послушно перекинулся в Бродягу, однако на глазах его анимагическая форма увеличивалась в размерах. Он припал к земле, позволяя Ремусу забраться на его спину. Секундой спустя они уже удалялись в сторону леса. Ремус безошибочно определял направление. Запах был совсем близко. Они приближались к границе Хогвартса.

Толстую низкую фигуру человека они увидели сразу. Ремус послал в него заклинанием, однако Сириус, перекидывающийся обратно и сбрасывающий его на ходу, сбил точность. Заклинание Сириуса не успело какую-то долю секунды. Хлопок означал, что волшебник трансгрессировал.

– Чтоб его стеной разделило, – выругался Сириус. Ремус, вынужденно перекатившийся по мокрому мху, присоединился к нему, отряхивая колени.

– По-моему, нас отвлекли, Сириус, – Блэк выругался повторно. Он мгновенно перекинулся обратно, и Ремус, вздохнув, снова воспользовался его спиной. Путь обратно оказался и вовсе коротким. Еще на подходе они увидели, что в деревне уже находится Дамблдор. Огонь был потушен, и по деревне витал запах горелого дерева.

– Нужно срочно осмотреть замок, – крикнул Сириус. Дамблдор кивнул и отправил своего Патронуса с сообщением в замок. Они все отправились обратно, задавая себе лишь один вопрос – зачем кому-то было отвлекать внимание таким образом? Сириус первым же делом бросился в Больничное крыло. Он увидел, как Снейп склонился над Грюмом, и его перемкнуло. Он отлично помнил о прошлом Снейпа.

– Какого черта, Блэк? – Сириус держал палочку у горло Снейпа, тот ответил резким выпадом своей палочки, готовясь ответить.

– Вы что делаете, – их растащили Флер и Фрэнсис, чудом справившись с обоими мужчинами.

– Сириус, что ты делаешь, он здесь был еще до этой Метки и никуда не уходил, – от волнения Флер приобретала свой французский акцент снова. – Я делала перевязку, – добавила она, как будто без того могло показаться, что она врет.

– Ты бы лучше замок обследовал, идиот, – Сириус разрывался между тем, чтобы все же врезать ему на эмоциях и необходимостью выполнить то, что он сказал, что было отвратительно. Однако все же пришлось.

Через несколько часов Дамблдор собрал всех преподавателей и авроров в Большом зале, всем студентам был дан отбой на час раньше. Замок был пуст или казался таким. Обследовали каждый уголок замка, на что Ремус легко нашел объяснение. Он рассказал присутствующим о Карте Мародеров, которую создали они вместе с Питером Петтигрю, тем крысоподобным предателем, который отвлекал их. Он сообщил и о том, что Питеру были известны многие ходы, которые он без труда мог рассказать сообщнику. К сожалению, сказал он, карта была потеряна еще в годы обучения Мародеров, отнятая Филчем, и он вряд ли ее сохранил. Филч о ней не помнил.

Все расходились с тяжелым сердцем. Мотивов проникновения в замок никто не знал, не знали даже, ушел ли тот, кто проник, а потому расписали дежурства. Сириусу выпало дежурить с двенадцати до двух ночи. За все дежурство он наматывал круги в облике Бродяги по всей школе, пока не пришла очередь передать смену одному из авроров. После этого Сириус дошел до своей комнаты, чувствуя себя измотанным до последней степени.

Чужое присутствие Сириус обнаружил сразу. Флер уже спала в его кровати. Она подложила руку под голову. Она не заплела косу, как обычно, а потому ее светлые волосы разметались по подушке. За все это время Сириусу попросту некогда было о ней подумать. Он убрал волосы с ее щеки, вспоминая, как безо всякого страха отправилась с ним в эту комнату, где могло оказаться все, что угодно. Все ее личные качества абсолютно устраивали и восхищали Сириуса. В ней было чувство страха, она имела инстинкт самосохранения, но все это умела выключить, если того требовало дело. Еще она, конечно, не использовала слезы как инструмент для исполнения капризов, была не слишком болтлива, да и в целом ее присутствие успокаивало. Он как будто вернулся с работы домой, где его искренне ждали, но потом все же уснули.

– Так и не нашли никого? – спросила вдруг открывшая глаза Флер. Сириус устало сел в изножье кровати. Он ничего не понимал, Ремус, как оказалось, тоже. В комнате Грюма не было ни единого нового отпечатка магии, к истощенному Грюму никто не приходил. Что же нужно было тому, кто проник в замок? А если не проник, если это было просто для устрашения, как летом на чемпионате? Вопросов было много. Об этом Сириус кратко рассказал ей, снимая форменную мантию. – То есть вся надежда на Грюма, который сейчас в лазарете?

– Да, но он буквально на грани. Сперва мы подумали, что он два месяца был без еды и воды, но это невозможно, и мы действительно нашли какую-то вещь, которая поставляла еду раз в сутки. Но кому-то было выгодно держать Грюма в таком состоянии. Кто бы это ни был, он здорово продумал буквально каждую мелочь. Не так просто захватить Грюма в плен.

– А если он не выкарабкается? – Флер села на кровати. Ей показалось вполне логичным размять мышцы плеч усталого Сириуса. Он не помнил, когда спал в последний раз.

– Тогда мы останемся в полном неведении до следующего удара, – Сириус посмотрел на нее в полумраке, запрокинув голову назад. – Твою палочку нашли? – Флер покачала головой.

– Мою палочку, как сказала мама, водным существам просто не взять, – произнесла она. – Завтра мы едем к этому вашему Олливандеру, но у него, вероятно, нет ничего подходящего. Придется вернуться во Францию на пару дней. В каждой стране разные… составляющие для палочек, – объяснила она.

– По-моему, Дамблдор уже начал делать что-то на квиддичном поле для третьего испытания.

– Это лабиринт. Третье задание всегда одинаковое по смыслу, мы должны дойти до Кубка, который перенесет первого из нас – победителя – обратно к судьям, – Флер вздохнула. – Я просто отвратительно ориентируюсь на местности. Прямо предвижу кучу травм.

– Ты боишься? – спросил ее Сириус.

– Естественно! – фыркнула Флер. – Я ненавижу ползающих гадов, боюсь темноты и обладаю зрительной памятью, это же просто не лабиринт, а набор для осуществления моего персонального кошмара, – она чуть отодвинулась, позволяя Сириусу вытянуться на кровати.

– Мало кто признается в своем страхе, – Сириус закрыл рукой глаза. Все тело болело и молило об отдыхе.

– По-моему, проще всего, – Флер легла на кровать рядом с ним. Она заботливо накрыла Сириуса одеялом. Тому не хотелось даже двигаться. – А чего боишься ты, Сириус?

– Потерять любого из близких мне людей. Опять, – ответил он, помедлив.

– А меня? – осторожно спросила Флер.

– Вроде умная девочка, а такие глупые вопросы задаешь, – Сириус отвернулся от нее на другой бок. – Обнимай давай.

========== Часть 20 ==========

Финальное испытание произвело фурор. За несколько дней Флер дала, должно быть, миллион интервью. Да, ей понравилось в волшебной Британии. Да, все испытания были тяжелыми. Что она думает о своем самом низком положении в таблице чемпионов? Что мальчики оказались достойнее ее. Занято ли ее сердце? Да, занято. Какие ее отношение с аврором Сириусом Блэком? Никакие, что за глупости. Что она думает о своем будущем?

За последние месяцы перед последним испытанием ничего не менялось. Она послушно учила все, что мадам Максим считала нужным в лабиринте, который рос просто на глазах. Каждый вечер Флер смотрела на него с трибуны и испытывала ужас. Ее новая палочка, ради которой действительно пришлось возвращаться домой, слушалась ее плохо даже через месяц активного использования. Она была резкой и требовала какого-то более уверенного пользования. Чары получались топорными, и силу их никак нельзя было отрегулировать. Она могла вызвать простой Люмос, а получить взрыв. Палочка была капризна, и Флер очень уставала. Она провела дома два дня, и ранее любимая комната казалась чрезвычайно тесной. Она плохо спала. Ей так не хватало Сириуса, что это нельзя было описать словами. Обнимать его ночью стало привычкой. Даже когда он уезжал по вызовам, на которых якобы видели какого-то человека, нужного ему, даже в его кровати Флер не могла спать спокойно. Каждый раз ее накрывал иррациональный страх того, что он может не вернуться.

Между ними висели слова, которые так и не были сказаны. С каждым новым репортером Флер было все труднее пробираться в нужную комнату. Она рассказала об этом даже Гарри, который неожиданно помог ей, отдав мантию-невидимку, как оказалось, единственное, что было у него от настоящего отца. Под этой мантией и только под ней Флер могла спокойно приходить к Сириусу. Но она поздно ложилась и рано вставала, и от этого ей казалось, что она не отдыхает за ночь, а только больше устает.

Что она думает о своем будущем?

Ничего. Момент отъезда приближался, и Флер впадала в панику при одной мысли, что она уедет без возможности вернуться. Она так боялась подумать, что не нужна Сириусу после конца этого учебного года, что каждый раз от этой мысли у нее начинала болеть голова, так хотела Флер избежать ее появления. Она превращалась в умственную жвачку, от которой просто не избавиться.

Ей так хотелось закончить школу и вернуться сюда, чтобы зайти в дом Блэков и остаться там. Мечты казались ей совершенно кукольными, розовыми. Но Флер ничего не могла с этим поделать. Разве он не говорил ей, сколько всего в ней ценит? Разве он не касался ее так, что понять его мысли было не так трудно? Но обещало ли это ей будущее с ним? Нет.

Он даже отказал ей в близости тогда, когда она захотела этого сама. Какая разница, что он ей обещал, если Флер передумала?

В нем все чаще доминировало плохое настроение. Это было связано с тем, что несмотря на то, что Грюм физически выздоравливал, он по-прежнему оставался без сознания. Его магическая кома лишала возможности даже использовать легилименцию. Чем больше времени проходило с момента его спасения, тем яснее становился тот факт, что смысла в появлении Метки им не найти самим. Сириус бредил всей этой историей. Ничто другое его не интересовало. Флер его не интересовала.

Она пробовала выяснить что-то у Гарри, но мальчик только грустно улыбнулся и сообщил, что жил так последние лет десять из своих четырнадцати, ведь работа была первой и единственной любовью Сириуса Блэка. Он ничего не мог сказать Флер утешительного, но и расстроить тоже было нечем: все происходящее не значило, что ему плевать на нее вообще. Просто не до нее.

– Боюсь, что если каким-то чудом отец догадается попросить тебя приехать, ты всегда будешь на втором месте, – заключил Гарри. – Он мечтал о деле с Пожирателями столько, сколько я себя помню. Но ему никогда не давали доступа, до последних дней.

– Но почему? – Флер не помнила, чтобы Сириус рассказывал ей что-то о причинах низкого доверия к нему. Гарри рассказал ей о том, что семья Блэков отчаянно поддерживала Темного лорда, а его младший брат вступил в ряды Пожирателей, как того хотели его родители. Сириус отказался, за что был выжжен с семейного древа Блэков, как, кстати, и мать Тонкс, полюбившая маггла. И хотя ни у кого не было свидетельств против преданности Сириуса светлой стороне, хотя вся его семья давно умерла, его фамилия делает всю грязную работу по порче его репутации.

Флер постаралась представить, насколько важно для него было заниматься этим делом сейчас. Когда Гарри добавил, что человек, который создал Метку, предал его родителей и сообщил об их местонахождении этому Лорду, то Флер стало совсем стыдно за свой эгоизм в требовании его внимания. Она перестала отвлекать Сириуса вовсе, проводя ночи у себя в спальне. Сириус ее отсутствия даже не заметил.

Флер все больше проводила времени с Тонкс. Нимфадора была так же брошена ради поисков этого Петтигрю и загадки появления Метки. Она бесилась меньше, чем Флер, ведь была старше и в принципе больше наслышана о Войне. Она сказала, что пытается радоваться за Люпина, ведь Сириус зачислил его в штат как временного консультанта, а это значило, что у него была хоть какая-то работа помимо преподавания. В качестве преподавателя Люпин чувствовал себя неуверенно. В это Флер было трудно поверить, ведь Люпин мог объяснить все, что угодно, любому идиоту в этом замке.

Так и выходило, что кроме Тонкс и тренировок мадам Максим, Флер особо нечем было заняться. Иногда к ним присоединялась Гермиона, ведь большую часть времени Гарри проводил в больничном крыле вместе со Снейпом и приглашенными колдомедиками. Они день и ночь пытались вывести Грюма из его магической комы, но все было безрезультатно. До тех пор, объяснила Гермиона, пока его уровень магии не перестанет быть таким низким, она же не позволит вывести Грюма из его защитного состояния. Это порочный круг, который было невозможно на данный момент разорвать. Флер было настолько скучно, что иногда она просила подруг научить ее новому заклинанию или рассказать какие-нибудь жутко важные для экзаменов факты. Турнир Турниром, но по возвращении домой Флер ожидали длительные экзамены, которые нужно было хоть как-то сдать, пусть отличные оценки Флер абсолютно не интересовали.

– Что ты будешь делать, если… Если Сириус не попросит тебя приехать обратно? – спросила ее Тонкс в один из тех моментов, когда они просто сидели в гостиной Гриффиндора за пару дней до начала третьего задания. Флер честно призналась – ей совсем не хочется об этом думать.

– А это… более вероятно?

– Да кто Сириуса знает, – отмахнулась Тонкс. – Я боюсь, что время и жизненные обстоятельства иногда подселяют к нам в голову жирных тараканов сомнения, которые не дают совершать нам правильные поступки, которые диктуют нам чувства.

– Как у тебя со всем этим дела? – неловко спросила Флер.

– Фраза «давай не будем об этом говорить» просто волшебно действует, но не так, как хочется мне, – Тонкс листала какой-то журнал, совершенно не замечая, впрочем, его содержания.

– Ты же не станешь больше ничего такого вытворять? – Флер внимательно смотрела на Тонкс. – Просто есть, наверное, какая-то черта, которую пересекать не стоит пока?

– А «ничего такого» включает в себя фразу «Можно я выйду за тебя замуж?»? – спросила Тонкс, не смотря на Флер в ответ.

– Дора! – возмущенно воскликнула Флер, смущенная самим вариантом событий, где предложение должна делать девушка. – Тебе не кажется, что ты просто навязываешься, а профессор Люпин не в состоянии тебя обидеть? Ну что из этого выйдет?

– Ну если я не могу сидеть и ждать у моря погоды! – не менее эмоционально ответила ей Тонкс. Хорошо, что в гостиной в этот поздний час совсем никого не было. Да и Завеса отлично помогала скрыть содержание разговора. – Может быть, ты можешь, а у меня вот нет такого запаса терпения. Как можно жить без определенности?

– Вообще можно, – смущенно заметила Флер. – Если не хочешь потерять то немногое, что пока еще есть.

– А зачем это сохранять, если нет возможности для развития? – фыркнула Тонкс. – Я переживу, если это все прекратится. Но вот так быть рядом и не знать, кто ты для этого человека – это же пытка!

– Ох, Дора, если так выглядит Блэковская неопределенность, то Сириус точно знает ответ на все мои вопросы. Только я очень боюсь их задать.

**

Сириус узнал о пропаже Крауча сразу же, как только Министерство заикнулось об этом. По их словам, до сегодняшнего утра Крауч был на месте каждое утро в восемь, как будто вообще не уходил отсюда. Сириус прибыл в Министерство сразу же, как получил письмо из Министерства. Он был одним из первых, кто появился в его кабинете. После него секундой спустя зашел и Малфой. Постепенно пребывали другие авроры. Каждый брал показания у одного сотрудника. Сириус же опрашивал Перси Уизли. Его нудное изложение событий бесило Сириуса до невозможности: Уизли не забыл даже марку печенья, которую купил сегодня утром для своего начальника. На вопрос о том, вел ли себя Крауч странно, Уизли только молчал. Наконец, он выдавил из себя признание в том, что с конца этого лета, как он вообще начал работать у Крауча, он показался ему странным. Никто не смог дать вдумчивого ответа на этот вопрос. Все бормотали, что Крауч всегда был странным и просили уточнить вопрос. Наконец после двух часов Уизли смог сказать хоть что-то: бывали моменты, когда Крауч просыпался и как будто бы куда-то срывался. Обратно его всегда приводил один и тот же аврор. Сириусу вдруг ясно вспомнилось, что говорила ему Флер давным давно, еще когда Грюм считался просто исчезнувшим: о том, как Крауч вспылил на приеме Малфоев, а Грюм сделал что-то, чтобы его успокоить.

– Крауч был под Империусом, причем давность мы не знаем, – наконец сообщил Сириус Малфою. Скримджер ушел первым, потребовав отчет к себе до полудня. Малфой тоже потребовал все на бумаге, сообщив, что у него встреча с составом Визенгамота. Он напоминал испуганного до смерти хорька, но прямо Блэку сказать не мог. Только Сириус знал и без этого, кто виновен в странном поведении Крауча.

Закончив с идиотской писаниной, которая Сируса выбесила настолько, что он готов был молить о своем низком доступе, чтобы не писать столько страниц, Сириус получил информацию о том, что дома Крауча тоже нет. Дверь им никто не открыл, а на то, чтобы вскрыть дом Крауча, требовалось разрешение еще более высокопоставленных лиц, хотя в принципе, если бы Краучу можно было выдвинуть обвинение, то Сириус бы и сам лично вскрыл его дом. Однако толку от этой бюрократии не было никакого, и Сириус вернулся в замок. Периодически прилетали совы, приносившие отчеты других авроров, но смысл был один: Крауча никто не видел.

Около семи часов вечера он должен был встретиться с Дамблдором. Он не знал, что и Министр тоже должен был подойти к этому времени. Фадж уже знал о том, что пропал один из сотрудников Министерства. Промокая лоб, он сказал что, может быть, Крауч переживает смерть своей супруги, на что Сириус заметил, что она умерла не вчера, а Крауч не похож на человека эмоционального. Свою работу он явно любил больше жены. Об этом болтала любая женщина в его отделе в ответ на тот же вопрос о странностях Крауча.

– Господа, боюсь, нам придется прогуляться, – Дамблдор позвал их от дверей своего кабинета. Задыхающийся Невилл рассказал вкратце о том, что Бэгмен водил их к лабиринту, чтобы сообщить, что за испытание их ждет, а потом они возвращались с Диггори последними и увидели Крауча, который нес какой-то бред. Невилл сразу побежал сюда, а Диггори остался смотреть за стариком.

У Сириуса была крайне плохое предчувствие. Он знал, что они вряд ли найдут Кауча живым. На непосредственном месте встречи они обнаружили только оглушенного Диггори (он хотел поговорить с Невиллом о каком-то заклинании, которое бы ему помогло на третьем задании, ведь они от одной школы и должны держаться вместе, пояснил Невилл). Сириусу не пришлось тратить ни минуты на поиск – простейшее сканирование ближайших десяти метров показало ему наличие предмета. Если так можно было назвать мертвого волшебника. Диггори привели в сознание, но заклинание, оглушающее его, было такой силы, что вызвало у него амнезию последних двух дней. Он не помнил, как оказался в лесу.