Текст книги "Сердца трех (СИ)"

Автор книги: Sgt. Muck

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Гермиона тихо рассказала Флер, что произошло.

– Я его никогда таким не видела. Он так быстро положил Рона, что… Это просто непередаваемо, – ее искреннее восхищение подняло Флер настроение. Она очень гордилась мальчиком. – Флер, он ведь защищал меня, это значит что-нибудь? – Гермиона, волнуясь, ходила из стороны в сторону. – как мне теперь смотреть ему в глаза! Что делать?

– Ничего не делать, вести себя как обычно. Он же не оттолкнул тебя, – Флер позавидовала Гермионе. Девочка поступила раз в пять умнее, ведь за спасение жизни она имела право поблагодарить Сириуса. Поцеловать Сириуса. Это абсолютно не укладывалось в голове.

– Но ведь я ему не нравлюсь, – возразила Гермиона. Она устало села на кровати. – Флер, я ведь даже не спросила, как ты себя чувствуешь. Мы вчера все были так напуганы, и если бы не Гарри, кто знает, что случилось бы.

– Я в порядке, – Флер тоже села на кровать. – А что с Турниром, я не проиграла?

– Пока не знаю, все были слишком напуганы, а сегодня испытания отменили из-за дождя. Но мадам Максим, кажется, убеждает всех, что это были непредвиденные обстоятельства, которые нельзя учитывать. Я думаю, тебя оставят, – ответила ей Гермиона. – Кстати, я хотела показать тебе это, – Гермиона показала Флер газету. На первой полосе была фотография с испытания, на которой Сириус держал Протего, защищая ее от огня, а затем брал ее на руки и уносил с загона. – Его все считают героем.

– Почему считают, так оно и есть, – пожала плечами Флер. Она бегло прочитала статью: в ней все представлялось так, словно она потеряла равновесие, упала и выключилась. Кто же сомневался. – Гермиона, я восхищаюсь твоей храбростью, – призналась она девочке. – Мне кажется, что это серьезно поменяет ваши с ним отношения, – предположила Флер.

– Ты думаешь? – с надеждой посмотрела на нее Гермиона. – Он ведь начал общаться со мной, чтобы эту Лавгуд разозлить, я же знаю, – Гермиона вздохнула. – Но я вела себя так, как ты и сказала. Только… только я согласилась пойти на Святочный бал с Крамом. Гарри, он же все равно Луну пригласит, а я не хочу идти одна…

– А если Гарри пригласит тебя? – спросила Флер. Она поведала ей проблему Луны и Невилла. У Гермионы буквально загорелись глаза.

– Я тут же откажу Краму, конечно, – ответила воодушевленно она. – Но ведь он пригласит меня из-за желания вызвать ревность, – так же быстро сникла Гермиона.

– Какая разница, почему, главное, что у тебя будет куча времени наедине с ним, – Флер налила себе воды в стакан. – Используй это время правильно. Я попробую посодействовать настолько, насколько смогу.

– А ты собираешься приглашать мистера Блэка? – спросила шепотом Гермиона. – Я слышала, что девочки с седьмого курса говорят о том, чтобы поспорить на него.

Флер фыркнула. Она посмотрела за окно, туда, где с самого утра лил дождь.

– Я боюсь, – призналась она.

– Ты вышла против дракона, а он спас тебя, еще и поставил свою работу под угрозу, – взмахнула руками Гермиона. – Во-первых, он мало похож на дракона, а во-вторых… Мне кажется, что ты ему симпатична. Не всех же он спасает, – хитро улыбнулась девочка.

– Не все тут умирают, – рационально возразила Флер. – Я понятия не имею, как это сделать.

– Думаю, Гарри мог бы тебе подсказать, как лишить Сириуса Блэка возможности ответить отрицательно, – Гермиона вскочила на ноги. Она собиралась уходить. – Выздоравливай, Флер, – и она скрылась за ширмой.

Флер собиралась привести себя в порядок, когда заметила входящую к ней Тонкс. Она была как будто не здесь, смертельно бледная и едва дышащая. Если бы она не двигалась, Флер бы серьезно испугалась. Она вдруг подумала, что за те два дня, что она лежит здесь, весь мир словно сошел с ума. Интересно, вдруг и этот Малфой Министром стал?

– Флер, я… я пригласила его, – наконец произнесла Тонкс.

– И что он?

**

Тонкс пришла в Больничное крыло сразу за Сириусом. Она с ужасом наблюдала за Флер, и с облегчением поняла, что Сириус успел. Тот час, что решалась судьба Флер, дался ей так же тяжело, как и всем остальным. Ее выгнали из Больничного крыла так же, как и остальных, и она не знала, куда себя деть. Сириус и Ремус остались там. Флер была очень симпатична Нимфадоре, и ее храбрый выход против дракона только добавил ей уважения от Тонкс. Флер казалась ей несколько самоуверенной, но вместе с тем поразительно приятной в общении, вполне честной и не способной обсуждать кого-то зло за спиной. К ней тянулись люди, и Нимфадора в том числе. Хотя Флер дала понять, что не понимает ее любви к Люпину, она все равно не перестала поддерживать Тонкс.

Наконец ее размышления прервал вышедший из лазарета Ремус. Его рука была перевязана в районе локтя, так как обычные заклинания первой помощи также не действовали на него.

– Как она? – спросила взволнованно Тонкс. Ремус сообщил ей, что Флер будет жить, однако станет ли оборотнем или нет – неизвестно.

– А что ты вообще о ней знаешь? – неожиданно спросил Люпин. – Почему Сириус так переживает за нее?

Тонкс пожала плечами. Она рассказала Люпину все, что знала о знакомстве Флер и Сириуса, однако не стала говорить о ее симпатии к нему. Люпин слушал ее внимательно. Под ее рассказ они миновали весь путь до класса Защиты. Тонкс смущенно замерла. В прошлый раз она заснула прямо на диване, наблюдая за тем, как Люпин проверяет школьные работы, иногда он что-то читал ей, и его голос попросту усыпил ее. Проснулась она уже от громкого голоса Сириуса, накрытая теплым пледом и совершенно выспавшаяся. Но каждый раз, оказываясь здесь, она чувствовала себя здесь беззащитной, ведь Люпин знал о ее чувствах, но отвечать на них не собирался.

– По-моему, нам обоим стоит успокоиться и выпить чаю, – с этими словами он пропустил ее к себе. В его комнатах было спокойно и уютно, и Тонкс потихоньку перестала смущаться. Она наблюдала за тем, как он заваривает чай. В его движениях была крайне умиротворяющая размеренность. Какая-то сова постучалась в окно и передала Ремусу явно тяжелую посылку. Тонкс с любопытством пыталась понять, что же в ней.

– Книга. Как видишь, я их очень люблю, – пояснил Ремус, положив ее на стол. Везде в его комнате царил порядок, даже на рабочем столе.

– Мне не хватает усидчивости, – призналась Тонкс. – Никогда не могу дочитать их до конца.

– До конца отлично дочитываются детективы, причем и маггловские тоже, – но Тонкс покачала головой. Она точно не могла дочитать никакую книгу.

– Даже если я тебе прочитаю вслух? – его тихий мягкий тон голоса всегда заставлял ее испытывать невероятное желание слушать его еще и еще.

– Я усну, – призналась она. Потому что его голос дарил ей необычайное спокойствие. Ей было все равно, кем он был раз в месяц. Остальные дни он был мужчиной, покорившим ее сердце.

– Скучно, понимаю, – кивнул Ремус и сел рядом с Тонкс на диван. Он протянул ей чашку с обжигающим чаем, который Тонкс вовсе не хотелось. Ей хотелось холодной воды, потому что чем дольше она находилось рядом с Ремусом, тем больше она была готова к очередному из своих импульсивных поступков.

– Нет, не скучно, – поспешно проговорила Тонкс. Она вздохнула. – Просто у тебя очень успокаивающий голос, – получилось признаться у нее.

– А я гадал, почему на моих уроках спят ученики, – улыбнулся ей в ответ Ремус. Все в нем казалось очень спокойным и уравновешенным, а это было именно то, что было так нужно Тонкс. Она поставила чашку на стол, потирая подушечки пальцев. Она гадала, что было такого в отношениях между людьми, что определяло, можно ей сейчас преодолеть это расстояние между ними или нет. Почему она не может сейчас обнять его? Не оттолкнет же он. Тонкс смотрела на его шрамы. Кто может ей запретить? Сам Ремус? Но она даже не пыталась. Может быть, при физическом контакте он не сможет отказать?

– Нимфадора, – предупреждающе назвал ее по имени Ремус, когда она вновь впала в то безрассудное состояние. Она скользнула рукой по его руке, после чего придвинулась максимально близко.

– Я Тонкс, – повторила она в который раз. Его светло-карие глаза были невероятно близко. Она положила подбородок на его плечо. – Пойдем со мной на этот бал. Пожалуйста, – каким-то совершенно неизвестным ей до сих пор предчувствием Тонкс поняла, что он согласится. Ей так нравилось держать его за руку, нравилось быть так близко.

– Я все равно не изменю своего решения, – произнес он, однако уверенности в его словах было никакой. Тонкс пожалела, что ее приступ уже не имеет своей максимальной силы, ведь какая-то пара сантиметров отделяла ее от поцелуя.

– Я же не предлагаю обязательства. Я прошу просто потанцевать со мной, – продолжала настаивать Тонкс. Она отлично видела по его лицу, что решимость его тает на глазах. Так близко и все равно еще так далеко.

– Хорошо, – сдался наконец Ремус. – Хорошо, но пообещай мне, что после этого перестанешь… так делать, – Тонкс радостно отстранилась. Ничего обещать она не собиралась. Никогда до сих пор ее не тянуло ни к какому парню или мужчине, и никто, тем более, не интересовался ей. Однако она все равно чувствовала, что Ремусу она не безразлична. К тому же она уже была так близко к нему, а это было крайне приятным положением, так что Тонкс определенно собиралась повторить.

**

Флер улыбнулась. Она точно знала, что упрямство Тонкс рано или поздно победит, но в который раз за сегодня осознала, что и Тонкс поступила гораздо умнее, чем когда-либо могла придумать Флер. Ведь словам профессор Люпин отлично противостоял, но если верить Тонкс, он никогда и никого к себе не подпускал, так логично было предположить, что именно такой напор и поможет справиться с его упрямством. Так почему же Флер до сих пор не осенило?

– И что же ты так переживаешь? – спросила мягко Флер.

– Это у меня отходняк, – призналась Тонкс. – Так всегда, знаешь. Есть момент, когда у меня просто исчезают все эти предубеждения и опасения.

– По-моему, твой профессор это оценил, – улыбнулась Флер.

– У меня до сих сердце стучит, как бешеное, – Тонкс сползла в кресле, закрыв лицо руками. – Почему мне сейчас так страшно?

– Что собираешься сказать или сделать на балу? – спросила ее Флер с интересом.

– Напиться, – буркнула Тонкс. – Понятия не имею, молиться, чтобы меня опять накрыло. Но знаешь, что самое ужасное? Я не умею танцевать!

– Папа тебя научит, – мгновенно вклинился в разговор вошедший Гарри. Он поставил сумку на пол, после чего улыбнулся Флер. – Я так рад, что ты в порядке!

– Привет, мой герой, – появление Гарри окончательно растопило сердце Флер. Она так нужна стольким людям! – Я слышала, тебя сегодня наградили по достоинству?

– Это Гермиона, не знаю, что на нее нашло, – покраснел, как помидор, Гарри. – Вообще-то я пришел поговорить об очень важном деле. Я думаю, ты просто обязана пригласить моего отца на Святочный бал.

Флер удивленно посмотрела на Гарри. Должно быть, она точно проспала все на свете.

*Стих написан Moon Princess, найти ее можно здесь https://ficbook.net/authors/270507

========== Часть 15 ==========

Сириус потер лоб. Битый час он сидел и думал над тем, почему он еще ищет того, кто мог бросить имя Невилла в этот Кубок. Он разговаривал с Дамблдором о своих подозрениях, но к его словам директор не прислушался и никаких подсказок не давал. Осторожные намеки на Крауча и вовсе повеселили Дамблдора: он предложил Сириусу заглянуть в Омут памяти, лишь бы Сириус удостоверился, что Крауч самостоятельно посадил своего сына в тюрьму. Он посоветовал Сириусу не брать пример с Грюма и не искать во всем заговор. То же самое сказал ему и Ремус, ведь прошло уже довольно долгое время, и никаких иных опасностей Невилл пока не встретил. Ремус считал, что вряд ли недруг Невилла стал бы сидеть в замке под прикрытием и ждать неизвестно чего столько месяцев. Нераскрытой оставалась тайна запаха Азкабана, который Сириус все еще слабо улавливал в воздухе в совершенно различных местах замка. Этот запах фактически образовывал тупик в его суждениях.

– Вот бы сейчас Карту Мародеров, – вздохнул Сириус. – Филч, наверное, сжег ее давно. Как думаешь, за сколько мы могли бы ее повторить? Отличная ведь была штука!

– Нам потребовалось еще два человека и почти два года, чтобы составить правильную карту и ее совпадение со всеми следящими чарами, которые только есть в стенах замка. Если ты помнишь, узловых точек около пятисот, и это только в самом замке, а мы ведь брали и окрестности. Я не уверен, но за год мы бы смогли ее повторить. Не думаю, что у нас есть год, – пожал плечами Ремус. Он поставил перед Сириусом чашку кофе, потому что выглядел его друг совершенно измотанным. После этого случая с Флер у Сириуса не было возможности отоспаться.

– Я услышал вчера случайно, что Грюм уедет на целый ноябрь, как он выразился, «пополнить запасы». Дамблдор даже не спросил, какие, просто отпустил, – Ремус сел за стол напротив друга. – Если бы в замке была опасность, Грюм ни за что бы не уехал.

– Я понятия не имею, стоит мне верить Грюму или нет. Его не было на месте дежурства тогда, когда кто-то опустил бумажку с именем Невилла, – напомнил Ремусу Сириус.

– Сириус, ты забываешь, что он хоть и уважаемый аврор, но по сути – старик на пенсии. А его паранойя? – Ремус выглядел усталым. Приближалось очередное полнолуние.

– В том то и дело, что в этот раз он подозрительно мало параноит! – возразил ему Сириус.– Как думаешь, старик может быть настолько психом, чтобы самому опустить бумажку и посмотреть, справимся ли мы с Тонкс с расследованием?

– Я понятия не имею, насколько он псих, но вот то, что он отлично знает, кто я такой, и считает меня опасным для детей – в этом я уверен. Я подходил к нему на прошлой неделе с вопросом о том, что, по его мнению, стоит знать детям из Защиты, так он так орал, – Ремус покрутил в руках перо. – Должно быть, он прав.

– Когда же ты перестанешь слушать всяких параноиков! – вспылил Сириус. – Где ты опасен в эти тридцать дней в месяц? Да, один из них ты не самый приятный собеседник, но есть же еще куча дней, в которые ты не перекидываешься и остаешься нормальным и самым адекватным человеком здесь! Ты уходишь туда, где вход воспрещен, просишь меня закрывать тебя – и думаешь, что опасен? Ты опасен только для себя, Ремус. И в основном тем, что отказываешься жить нормальной жизнью в эти оставшиеся в месяце дни.

– Я согласился пойти с Тонкс на бал, доволен? – вдруг резко произнес Ремус.

– Доволен я или нет, дело последнее, а вот Тонкс повеселела. Почему ты отказываешься признавать, что кто-то по-настоящему может испытывать к тебе чувства? – Сириус сделал глоток остывшего кофе.

– Тогда почему ты не признаешься, что волнуешься за эту Флер потому, что она тебе нравится? – неожиданно для Сириуса произнес Ремус.

– Не нравится она мне, – тут же принялся защищаться Сириус.

– Видишь, как неприятно, когда кто-то думает, что знает, что ты чувствуешь, и думает, что вправе судить, что ты можешь делать, а что нет, – грустно резюмировал Ремус. – Ты думаешь, я совсем не замечаю, что Тонкс – потрясающая девушка? Я бы миллион раз позвал ее на свидание, если бы не был оборотнем. В ней столько того, что не хватает мне..,

– Ой, просто признай, что ты всегда искал мою женскую копию, – усмехнулся Сириус. Ремус вместо того, чтобы швырнуть что-нибудь прямо в друга, ткнул ему под нос перо, отчего тот немедленно чихнул и принялся чесать нос. – Вот она, месть ботаника, – заключил он, потирая покрасневший нос. – Ладно, хорошо, ты прав, давай отомсти мне за все. Я готов слушать.

– А зачем мне что-то говорить? Я уже сказал, что к этой девочке ты неровно дышишь, а учитывая твое бедственное положение последние тринадцать лет, ты мог бы ее очаровать секунд за пять. Но почему-то ты этого не делаешь, а, значит, она для тебя чуть больше, чем красивая девочка, – Ремус откинулся на спинку стула.

– Я разучился, – буркнул Сириус. Ему не хотелось признавать, что его друг просто чертовски прав.

– А ведь ты откажешь ей по тем же причинам, что и я, – вздохнул Люпин. – Ну, кроме волка.

– У вас нет разницы в возрасте, равной целому Гарри! – нашелся ответ у Сириуса. – О чем я с ней говорить буду?

– Насколько я понял из своих разведданных, до сих пор тебя этот вопрос не смущал, – улыбнулся Ремус. – И в шахматы вы тоже не играли.

– Давай лучше в шахматы, – взмолился Сириус. – Я тебя не так доставал!

– Нет уж, пока я не скажу то, что думаю, ты от меня не отделаешься, – покачал головой Люпин. – Ты пригласишь ее на этот бал. Или согласишься на ее приглашение.

– Ты с ума сошел? С какого перепугу? И почему ты думаешь, что она может пригласить меня? – родилась сразу у Сириуса куча вопросов, а затем и финальный. – Зачем я ей сдался, со взрослым сыном?

– Она прекрасно ладит с твоим сыном, дружит с твоей племянницей, дружит с будущей подружкой твоего сына и вполне нравится мне, – Ремус встал. Он посмотрел на часы. Скоро начиналось занятие. – А еще ты слепой придурок, потому что ты явно нравишься ей.

– Это что, проницательность оборотня? – спросил Сириус. В данный момент слова Ремуса его совершенно не обрадовали. Девичью влюбленность Сириус выносить не хотел, да и брать на себя ответственность за такую молодую девушку? А если он что-нибудь сделает не так и испортит ей жизнь? Нет уж, не будет он ничего делать в отношении нее, даже если она действительно кажется ему красивой и совсем не глупой.

– О, нет, умение слушать женщину, а особенно ее подружку, – Ремус застегнул пиджак. – Иди уже займись чем-нибудь полезным, а то напишу твоему начальнику, что у тебя здесь не работа, а отпуск.

**

Флер читала книгу. Завтра утром ее должны были наконец отпустить домой, и Флер не терпелось наконец выбраться из замкнутого пространства. Вчера вечером Тонкс рассказала ей о том, какк справились Виктор Крам и Невилл. Флер искренне порадовалась за Невилла, ведь он получил самые высокие баллы. Его идея с метлой была великолепна. Ей было грустно только потому, что Фрэнсис ни разу не пришла ее навестить. Конечно, с ней нельзя было поговорить искренно, как с Тонкс, с которой Флер проболтала аж до полуночи, но она все же знала Флер дольше всех. Ей так хотелось снова услышать ее рациональные и иногда резкие ответы, услышать, что она в порядке, и Снейп больше не пытался… не пытался.

– Привет, – Гарри появился в ее палате. – У меня сейчас была Защита. Профессор Люпин сказал, что зайдет к тебе поговорить после уроков, – Флер безмерно удивилась. Обычно они никогда не пересекались больше, чем на пять минут, и она даже не знала, как к ней относится лучший друг Сириуса.

– Неожиданно, – призналась она. – Как твои дела с Роном?

– Молчит, как рыба об лед, – довольно заявил Гарри. – Только мне все время кажется, что я что-то не делаю из того, что должен.

– Подсказать? – улыбнулась Флер.

– Ну давай.

– Тебе не кажется, что Гермиона – более беззащитная цель для мести Рона? – осторожно заметила Флер. – С нее началось его унижение, и я не думаю, что он оставит это просто так.

– Черт, я даже не подумал об этом, – признался Гарри. – Мне теперь с ней постоянно ходить?

– А что, она тебе неприятна? – подколола Флер мальчика. Она ясно видела, что из замкнутого аутсайдера он превращается в уверенного и сильного парня, каким и должен был быть с таким отцом. К тому же его мгновенное смущение доказали ей, что влюбленность в Луну была абсолютно теоретической, тогда как Гермиона показала ему часть того, зачем вообще заводят девушек. И до сих пор равнодушное сердце Гарри дрогнуло.

– Нет, но я же не всегда могу быть с ней рядом, – пожал плечами Гарри. – Рон ее трогать не станет, только…

– А вдруг он ее опозорит на Святочном балу? – предположила Флер.

– Ты думаешь? – засомневался мальчик. – Еще три недели, вряд ли он столько протерпит.

– Гарри, я точно поняла, что он не самых честных правил игрок, – принялась аккуратно настаивать Флер. – Мне кажется, тебе стоило бы ее пригласить, чтобы не допустить подобного, – Флер молилась только о том, чтобы мальчик не вспомнил про Крама. Но он и не вспомнил. И это, Гарри, то самое желание, которое ты мне проиграл.

– Ладно, я подумаю, – отмахнулся Гарри. – Я к тебе по другому поводу. Ты подумала про моего отца?

– Гарри, я не могу, он ведь откажет мне, – повторила в сотый раз Флер. В прошлый раз мальчик ушел от нее в гневе, но ей так не хотелось начинать этот разговор. За эти дни в Больничном крыле она каждые пять минут то приобретала уверенность, то ее теряла. Казалось, она никогда не определиться.

– А если я проведу подпольную работу, как ты со мной и Гермионой? – Гарри сел на кровать рядом с ней.

– Ах ты маленький манипулятор, – Флер взъерошила ему волосы. – То есть ты надо мной смеешься?

– Да нет, я только сейчас понял, что вы дружите, а ваша эта женская солидарность, – Флер рассмеялась. – Но твои доводы вообще-то вполне логичны. Так вернемся к подполью, если мы с Тонкс на папу надавим, ты попробуешь?

– То есть вариант с его инициативой невозможен? – уточнила Флер.

– Это же папа, у него тысяча отговорок, – возвел глаза к потолку Гарри. – Ладно, я пойду, а ты готовься, я папу уговорю.

Флер вздохнула. Она попрощалась с Гарри, понимая, что безумно привязалась к мальчику. Она чувствовала в нем что-то родное, и летом, когда ей придется уехать, она будет страшно скучать по его неординарной манере мышления.

– Флер, – девушка вскочила с кровати. К ней сразу же за Гарри пришла та, кого она так хотела видеть. Фрэнсис с их последней встречи казалась измотанной, но выглядела все равно лучше, чем Флер. Девушка стояла на границе ее палаты, не решаясь зайти. – Прости, что я не приходила, – проговорила она. – Просто мне… нельзя.

– Что ты говоришь такое, – Флер бросилась обнимать подругу. Фрэнсис устало вздохнула.

– Тебе не понравится мой ответ. Просто поверь, что нельзя, – она не зашла дальше порога, хотя Флер приглашала ее.

– Господи, ты что, не понимаешь, что это ненормально? – Флер схватила Фрэнсис за руки, однако синяков не обнаружила.

– Он извинился. Тогда, – кратко ответила Фрэнсис. -Но его бесит… Ты бесишь. То, что ты нравишься Блэку. И он хочет… отомстить. За Гарри.

– Господи, да что он может сделать? – улыбнулась Флер. – Фрэнсис, ну зачем тебе все это?

– Он уже сделал, Флер. Он рассказал ему про спор. Я не знаю, что и как, но он был невероятно доволен. Ему просто нравится, что я у него есть, а у Блэка… никого не будет, – Флер застыла. Она смотрела на Фрэнсис и не хотела верить. Ведь со стороны спор казался циничным. Особенно для человека, который слишком долго был один. Если ему не было все равно, то теперь точно будет. Еще как. – Мне пора, я не должна была вообще сюда приходить, – призналась она.

– Фрэнсис, но он же чудовище, – Флер была готова заплакать.

– Нет, он просто… Никогда не видел хорошего к себе отношения, и Блэк сыграл в этом просто огромную роль. Он подверг его смертельной опасности просто для того, чтобы поржать. Стоит подумать, кто из них большее чудовище, – и она вышла, не дав Флер возможности ответить.

Следующие несколько часов Флер провела в какой-то неведомой прострации. Чувство ужасной несправедливости боролось с осознанием, что факт спора действительно оскорбителен. Ей так хотелось найти Сириуса и сказать… Сказать, что она поспорила только для того, чтобы больше никто не посмел на него смотреть? Чтобы дать уверенности себе? Что он нравится ей до умопомрачения, до какого-то сумасшествия, до той же степени, по которой Тонкс игнорирует проклятье Люпина, и Фрэнсис продолжает видеть за гадкими поступками очень обиженного жизнью человека? Ей хотелось плакать, и она держалась до тех пор, пока профессор Люпин действительно не зашел к ней.

– Флер, почему ты ничего не ела? Так тебя отсюда точно не выпустят, – в его голосе было столько заботы и участия, что Флер наконец дала волю слезам. Она не собиралась громко рыдать, истерить, но накопившееся за много месяцев напряжение наконец вырвалось. Она поспешно вытирала их, но слезы текли слишком быстро. Сколько Флер не плакала, год, два? Ей казалось, что слезы – это только трата энергии. Но сейчас эта энергия требовала выхода.

– Я надеюсь, это не мой приход так тебя огорчил, – Люпин присел на край кровати рядом с ней. Флер улыбнулась, но слезы было просто не остановить. – Расскажешь? – она глубоко вздохнула. Как объяснить? Сказать правду? Попытаться придумать другое объяснение? – Можешь не рассказывать, только не ври, я этого терпеть не могу, – спокойно сказал Ремус. Он протянул руку, чтобы оказать жест поддержки, но Флер не очень владела собой. После слов Фрэнсис все окружающее, казалось, было настроено против нее, и только профессор хотеть ей помочь. Она чувствовала себя обиженным, но по заслугам наказанным ребенком, но ей невероятно хотелось, чтобы кто-нибудь ее пожалел. Она без слов склонилась к профессору и обняла его, не понимая, откуда в нем столько внутреннего спокойствия и тепла, если он был оборотнем.

– Я вообще-то не мастер на советы, но послушать могу, – сказал он тихо. Он не возражал против того, что Флер поливает слезами воротник его пиджака, и от этого Флер стало еще и стыдно.

Она вздохнула. Дальше хуже уже не будет. Она рассказала Люпину, а точнее, его воротнику, все, что случилось с ней с первого же момента выхода из кареты. Ей казалось, что признаться будет трудно, но слова вырывались так же, как и слезы – безо всякого контроля. Люпин не прервал ее ни разу. Когда она дошла до того, что сказала ей Фрэнсис, то заревела второй раз, на этот раз – от бессильного гнева. Ей было так плохо, так одиноко все это время, так что даже Тонкс она никогда не рассказывала ничего до конца. До всего, что ее пугало в Блэке. Но Люпин казался ей врачом, у которого не было пола, и которому можно было рассказать все, даже то, что ее останавливает от попыток завладеть вниманием Сириуса, теперь абсолютно бесплодных. Наконец она остановилась, не представляя, сколько времени сидит так, уткнувшись лицом в пиджак Люпина. Когда она закончила изливать ему душу, она поняла, что Люпин глубоко задумался. В задумчивости он гладил Флер успокаивающе по волосам, и от этого ей хотелось зареветь в третий раз.

– Если бы Тонкс увидела, она бы меня убила безо всяких вопросов, – вдруг усмехнулась Флер. Люпин ее, казалось, вообще не услышал. Флер отстранилась, чувствуя себя ужасно неловко.

– Я думаю только одно: если Снейп мог тебе помочь, то он сделал все, чтобы сделать это по максимуму, – Люпин наконец словно очнулся. – Но тебе нужно самой сказать Сириусу правду. И лучше было бы, если бы ты так ревела не мне, – он улыбнулся. – Вот сохранила бы все это до его прихода, было бы в три раза больше эффекта.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – призналась Флер. Она смущенно вытирала лицо полотенцем,, не зная, как посмотреть в лицо Люпину.

– Если Сириус и делал что-то здесь, в Хогвартсе, то только на спор. Используй это, слова Фрэнсис и его желание утереть нос Снейпу, и у тебя все получится, – уверенно произнес Люпин. – Но говорить правду до конца или нет, это только твое решение. Тут я тебе помочь не могу.

– А если бы могли сказать, как он.. воспримет? Вы ведь так давно его знаете, – наконец Флер смогла взглянуть на профессора после своей истерики. Ей стало еще более неловко от того, что профессор, похоже, снова неважно себя чувствует.

– Я понятия не имею, что творится в голове Сириуса Блэка, – признался Ремус. Однако Флер казалось, что он не до конца честен с ней. – Но вряд ли ваш разговор отложиться до завтра.

– О боже, – Флер закрыла руками лицо. Она совершенно не была готова к тому, чтобы разговаривать с Сириусом сегодня. Да и вообще в ближайшее время. – Спасибо вам, профессор, – выговорила Флер, не зная, как выразить всю свою благодарность к Люпину, фактически выслушавшему все, что так долго копилось в ней. Он не был обязан это делать, но все же остался.

– Мне пора, Флер, но я постараюсь сделать все, чтобы не случилось ничего непоправимого, – Люпин встал и попрощался с ней, после чего вышел из палаты.

Флер натянула на голову одеяло, впадая в настоящую панику. Искать Сириуса уже не хотелось, она знала, что он придет сам. И хотя Люпин не сказал ей об этом прямо, ощущение предстоящего разговора витало в воздухе. Оставалось только ждать.

**

Гарри зашел в библиотеку для того, чтобы выписать источник для своей работы по травологии. Он совершенно забыл об этом вчера и еще надеялся успеть на занятие. Он без труда нашел нужную книгу и переписал на ближайшем столе фамилию автора, название, год выпуска и магическое издательство. Он случайно глянул в сторону дальнего края библиотеки, где возле большого окна стояли два больших дивана. Гарри поставил книгу на полку. Он видел кого-то на диване, и, присмотревшись, обнаружил, что это Гермиона. Но ведь до занятия оставалось всего пять минут, сам Гарри опаздывал, но Гермиона никогда не опаздывала. Гарри направился в ее сторону.

Гермиона обнаружила его и поспешно отвернулась к окну. Ему показалось, что она плачет, так как она определенно вытирала щеки, однако ни единого звука не доносилось с ее стороны.

– Гермиона! Что случилось? – Гарри поставил свою сумку на второй диван. Гермиона сидела на другом диване, обняв колени. Она смотрела в окно и больше не пыталась вытереть слезы, теперь спокойно и беззвучно стекавшие по ее щекам. Гарри был беспомощен перед чужими слезами, а особенно – Гермионы, которая на его памяти вообще никогда не плакала. Он не знал, что еще сказать, так как на его вопросы Гермиона не отвечала. – Это Рон, да? – Гермиона помедлила, но все же кивнула. Она снова вытерла щеку, отказываясь смотреть на Гарри. – Он что-то сделал? – Гермиона покачала головой. – Сказал? – внутри Гарри закипал гнев. Ему хотелось открутить голову рыжему уроду, который, видимо, не понял с первого раза. Как Флер предугадала его поведение? Гарри никогда бы не догадался сам, что Уизли способен на такое.

– Эй, хочешь, я его убью? – в отчаянии спросил Гарри, аккуратно садясь на край дивана.

– Господи, нет, Гарри, – наконец ответила Гермиона. Она улыбнулась сквозь слезы. Ее щеки были растерты до ярко-красного оттенка, словно она плакала уже очень давно. – Он не прямо мне сказал, это все другие девочки, – и она уткнулась лицом в колени. В ней было столько бессильного отчаяние, что Гарри не знал, куда себя деть от желания помочь ей. Он никогда не думал о том, что Гермиона могла быть социализирована еще хуже него.

– Ну их всех я убить не смогу, – вырвалось у Гарри, хотя он смутно представлял, как девочки могут друг друга до слез доводить без драки.

– Да все в порядке, правда, – она всхлипнула и снова улыбнулась. – Я не пойду на Травологию. Не хочу им такая показываться.