Текст книги "Исчезнувшая (СИ)"

Автор книги: Scofie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Часть первая ==========

– Бен, расскажи, когда ты в последний раз виделся с Рей?

Яркий свет больно бьёт по воспалённым глазам, и у него в мозгу нет ни единой связной мысли. В голове стучит, будто молотком: Рей, Рей, Рей. Он не может связать и пары слов, ведь он уже и так всё рассказал, что им, блять, ещё нужно?!

Глаза закрываются сами собой. У него больше нет сил ни на что; во рту словно пустыня раскинулась, а предложенная бутылка воды стоит нетронутой, потому что Бен не хочет пить, он хочет сдохнуть прямо на этом железном стуле, и если эта ёбаная загробная жизнь существует, выяснить наконец, мертва ли она на самом деле, или это всё ебанутые шутки полицейских.

– Бен, нам нужно понять, что произошло, только и всего. Ты должен рассказать всё с самого начала. Расскажи, когда ты видел Рей Кеноби в последний раз?

Темнокожая женщина, офицер Махони, играет роль хорошего копа. С плохим он уже вдоволь наговорился. Люк вытряс из него всё дерьмо, не стесняясь обвинить собственного племянника в убийстве. Что ж. После разговора с любимым дядей он уже и сам не шибко уверен в том, что не убивал её. Может у него крыша поехала? Бен Соло никогда не славился спокойным характером. Возможно ли такое, что он, как и его дед, грохнувший собственную жену, просто сошёл с ума? Сбрендил? Свихнулся?

Да ну, блять, бред какой-то.

Бред или нет, но в это мгновение Бен действительно не может вспомнить, когда именно видел Рей в последний раз.

Зато он отлично помнит тот день, когда она отлупила его на детской площадке, раскинувшейся за домом его родителей, и высыпала серый песок из своего расписного ведёрка ему на голову. Тогда они, вроде как, впервые встретились, хотя сейчас Бену кажется, что он знал её и до этого дня. Будто когда он увидел её, держащую за руку старого Оби-Вана и улыбающуюся во весь свой беззубый рот, она уже была знакома ему на протяжении многих-многих лет.

Он не может с уверенностью сказать, из-за чего именно они тогда рассорились, помнит только, что она выбесила его. Он был так зол на неё, кричал как ненормальный, а она только засмеялась, пнула его под зад, и обсыпала песком с головы до ног. Правда потом ревела до икоты, извинялась, и помогала ему вычищать этот самый песок из чёрных кудрей.

Тогда им было года по четыре – может пять? – не больше, и хотя, фактически, Рей старше его на полгода, тогда она была такой маленькой, вполовину его меньше, поэтому Бен думал, что, на самом деле, старший из них двоих – он. Как бы там ни было, после той знаменательной встречи в песочнице они стали друзьями-не-разлей-вода.

О! Ещё Бен прекрасно помнит день, когда лет в шесть он грохнулся с велика и содрал колени в мясо. Рей тогда ревела громче него самого, помогая тащить покорёженный транспорт домой. После этого – Бен помнит, как сейчас – она призналась ему, что чувствовала его боль, как свою собственную. Конечно, сейчас-то он понимает, что подруга просто слишком сильно переживала за него, но до какой же глубины души он был потрясён, решив, что их связывают какие-то магические узы. Рей тогда сходу согласилась, заверив, что чувствует то же самое. В тот день два зарёванных идиота поклялись друг другу в том, что их дружбу не разрушит ничто на свете.

Как бы он хотел, чтобы их по-настоящему связывали хоть какие-то узы – волшебные, магические, неважно! – ведь тогда Бен знал бы наверняка, что именно случилось с Рей.

Металлическая дверь распахнулась, и в допросную вошли несколько человек. Звук голосов слился в монотонный гул, и Бен щёлкнул пальцами, не зная, куда деть руки. Нет, его не сковали наручниками, всё-таки что может сделать вооруженному офицеру тщедушный семнадцатилетний пацан? И всё же, стоило Бену пошевелиться, разговоры копов разом смолкли, и он почувствовал на себе их обжигающие взгляды.

Рей, Рей, Рей – долбило в башке, и ему пришлось сжать зубы, чтобы не завопить в голос.

Куда же ты делась, малышка?

Он не мог сказать, в какой момент их отношения переросли детскую невинность. С самого начала их дружбы они делились друг с другом абсолютно всем: тёмными секретами, глубокими переживаниями, тайными мечтами. Они, будто пакетик эмэндэмс, делили на двоих духовную близость, а теперь, ко всему прочему, разделили и физическую.

– Бенни?

– Ммм?

– Ты никогда не хотел меня поцеловать?

Он тогда чуть не поперхнулся собственным языком, смотря куда угодно, но только не ей в глаза.

Как он мог сказать, что уже год как не может спокойно находиться рядом с ней, не схлопотав стояк?

Как он может признаться в том, что ночами спать не может, потому что все мысли в башке только о ней одной?

Как он может сказать, что мечтает трахнуть её, но в то же время ужасно не хочет этого, потому что пиздец тогда их славной дружбе…?

Мысли пронеслись в голове со скоростью света, и Рей, будто прочитав их, первая его поцеловала. Не боясь прикоснуться, не стесняясь своих чувств, она не позволила стесняться и ему, сжав его волосы в своих пальцах и скользнув языком в его рот.

– Я так давно хотела это сделать, – выдохнула она в приоткрытые губы Бена.

Если бы ты только знала…

С того дня их отношения кардинально изменились… И к чему это привело?

Она пропала. Будто сквозь землю провалилась, хотя обещала встретиться с ним у причала в восемь вечера. Она же обещала… Она обещала! Блять. Теперь он вспомнил. Вспомнил, как она подъёбывала его за то, что он отказывается трахаться с ней в её же спальне, пока Оби-Ван на огороде пропалывает клубнику.

– Беееееенннннн, разве ты меня не хочешь?

Рей, Рей, Рей.

Он как раз решал уравнение в тетради по алгебре, когда она заговорила об этом, и карандаш, который он неосознанно сжал между зубами, рухнул на пол.

Очень, – подумал он, но вслух сказал. – Ужасно мечтаю лишить тебя девственности прямо на этом полу.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Так и представляю, как Оби-Ван врывается в комнату и хуярит меня лопатой по башке.

– Да ну тебя! Умеешь ты весь настрой испортить.

– Рей.

– Бееееееееен.

– Я где-то слышал, что это парням полагается быть такими… нетерпеливыми.

– Ты не похож на других парней, ты – исключение, Бен.

– Не уверен, что это меня хоть сколько-то красит.

– Ты даже представить не можешь насколько…

– Хммм.

– Завтра мне стукнет восемнадцать.

– Я помню.

– И поэтому я хочу сделать это сегодня!

– Рей. Пожалуйста.

– Беееееен.

Он не знает, чего хочет: выебать её прямо здесь и сейчас, или убить нахер.

– Сегодня вечером. Обещаю.

Он любил её всю, целиком и полностью, с макушки до пяток. Он любил её острый нос; любил её веснушки, рассыпанные по всему телу; любил даже её густые волосы, которые вечно в колтунах, потому что хрен прочешешь. Он любил её шершавые губы, всегда обветренные, потому что привычка постоянно облизываться никак не желала исчезать. Он любил её острые коленки, не менее острые локти, и выпирающие косточки бёдер. Он любил её так сильно, что иногда думал о том, что готов просто сожрать.

И он просто до безумия любил её хитрую, полную превосходства улыбку.

– Встретимся в восемь, на пристани? Давай возьмём катер Хана и займёмся сексом под звёздами, как тебе такой план, Бенни? Будет так романтично!

Романтиком из них двоих был Бен, и никогда Рей не стеснялась его этим подкалывать.

Не в силах сдержаться, он потянулся к ней и поцеловал.

– Идеальный план.

– Не забудь взять ключи, а я куплю гондоны.

– Такая ты милашка.

Ключи от катера лежали у него дома в прихожке, в корзинке по соседству с ключами от гаража, дома, и сарая. Отец Бена любил на выходных улизнуть из дома и на пару с дядей Чуи порыбачить в заливе. Бен и сам не раз умыкал ключи, и они с Рей, как два идиота, бороздили прибрежные воды, воображая себя мореходами или пиратами.

В восемь, сказала она.

Бен прождал её до поздней ночи, но Рей так и не появилась. Он звонил ей несколько раз, но потом подумал, что, возможно, она струсила – хотя это совсем уж на неё не похоже; или, быть может, Оби-Ван не выпустил её из дома; или она просто передумала; или…

В час сорок пополуночи он отправил ей смс.

с днём рождения, котёнок.

И потом:

увидимся завтра?

И после:

упс. сегодня, то есть.

И следом:

ты уже спишь, наверное.

И:

сладких снов.

И:

люблю тебя до смерти.

Домой он пришёл в два двадцать и вырубился, даже не раздевшись. Когда после полудня следующего дня к нему домой нагрянула группа оперативников во главе с Люком, и вытащив из кровати, сонного и ни хрена не понимающего отконвоировали в участок Бен не сразу понял, что случилось что-то ужасное.

– В камеру его. До утра посидит, расколется.

Бен не помнил, как очутился в узкой клетушке, насквозь провонявшей застарелым потом и мочой, но упал на бетонную скамейку, будто на пуховую перину. Ему нужно забыться. Уснуть. Забыть об этом кошмаре. А когда он проснётся, Рей будет рядом, и весь этот бред окажется дерьмовым сном.

Если бы Бен знал, что этот кошмар – только начало…

***

Он услышал об этом спустя сутки: Рей пропала по дороге из магазина.

Свидетели из супермаркета – охранник и кассир – утверждали, что она купила бутылку колы, пачку печенья, и упаковку презервативов.

– Было что-то странное в её поведении?

– Нет, она вела себя как обычно.

– Может, она выглядела подавленной?

– Нет, не выглядела… даже наоборот.

– Как же она выглядела?

– Да в приподнятом настроении девчонка была, приплясывала там, хихикала себе под нос.

– Может быть, она была в опьянении? Алкогольном или наркотическом?

– Что? Рей Кеноби? Эта девочка? Да вы что такое говорите!!!

Новость о пропавшей девочке из Корусанта разлетелась в считанные дни. Каждый новостной канал мусолил эту тему, потроша грязное бельё Рей, её деда, Бена Соло…

В прессу просочились их совместные снимки, и каждая вшивая газетёнка считала своей первостепенной задачей украсить первую полосу такой фоткой. Например той, на которой Рей хохочет, как ненормальная, а Бен смотрит на неё с щенячьим обожанием, едва ли не слюни пускает. Или той, где она сидит у него на плечах, с улыбкой до ушей. Или той, где они вдвоём усевшись у костра, держатся за руки…

Бена отпустили из участка спустя сорок восемь часов. Мать наняла лучшего адвоката, и в пух и прах разругалась с собственным братом. Предъявить Бену было нечего, не было ни единой улики, указывающей на причастность Бена к случившемуся, но несмотря на старания юристов, в народе его окрестили монстром, каким-то непонятным образом имевшим отношение к исчезновению Рей Кеноби.

Рей, Рей, Рей.

Куда же ты делась, маленькая?

Каждый день он засыпал и просыпался с мыслями о ней. Где она? Что с ней случилось?

Она не могла умереть, не могла! Бен смог бы почувствовать это, как бы пафосно это ни звучало. Случись с ней что-то – он совершенно точно понял бы. Но Рей словно сквозь землю провалилась, и Бен каждый день медленно умирал, не зная, увидит ли он её когда-нибудь снова.

Каждую ночь она снилась ему. Улыбалась своей широченной улыбкой, перебирала пальчиками его кудри, целовала его щёки, губы, нос и лоб. Говорила, как сильно скучает по нему, и не может дождаться встречи…

Это было невыносимо. Видеть её во сне, и не иметь возможности прикоснуться в реальности.

Целый месяц Бен не выходил из комнаты. Сны сводили его с ума, и поначалу он перестал есть, но вскоре… Вскоре Бен попытался покончить с собой, наглотавшись каких-то таблеток и щедро запив их вискарём, завалявшимся в ящике стола со времени их с Рей последней игры в правду или действие.

И уже дрейфуя за гранью реальности он услышал её голос.

– Ну и куда же ты собрался, дурачок? Не дождёшься меня?

Блять!

Он бы хотел повернуть время вспять, не совершать этой глупости, потому что да, конечно, он дождётся её, чего бы ему это не стоило… но.

Благо, вовремя откачали. Мать, будто почувствовав дурное, влетела к нему в ванную, уже едва дышащему, и не растерявшись, залила разбавленную шампунем воду в глотку, заставив вытошнить всё выжратое.

После неудавшейся попытки он три недели пролежал в госпитале. Лея, стоило Бену прийти в себя, чуть собственными руками его не грохнула. Пригрозила сдать на лечение в психиатричку, если он не прекратит это ребячество.

– Ладно тебе на меня с отцом плевать, но о Рей ты подумал? Подумал о том, каково ей будет, когда она вернётся?!

Лея с такой убеждённостью говорила о том, что Рей когда-нибудь вернётся, что у Бена снова появилась вера. Слабая, еле живая; тонкий лучик надежды прорезался из окутавшей его тьмы, и Бен пообещал – и матери, разумеется, но в первую очередь самому себе, что больше он такой хрени не сотворит.

Бен верил. Где-то в глубине души он продолжал верить, что Рей вернётся, но…

Жизнь будто утекала сквозь пальцы, проходила мимо, и вскоре окружающие окунулись в привычную рутину, будто бы напрочь забыв о существовании девочки Рей.

Ориентировки, развешанные на каждом столбе, – поистёрлись, отвалились, а поперёк некоторых и вовсе были поклеены новые объявления.

Бен не мог этого вынести.

До совершеннолетия осталось недолго. Пара недель, и он свалит из этого ада. Он бы и сейчас не прочь сбежать из дома, но останавливала мысль о том, что на первом же блокпосту его тормознут и вернут в руки родителям. Потому что по долбанным законам Корусанта до восемнадцати лет он – ребёнок.

Бен не видел Оби-Вана с того самого дня. И пусть он не был причастен к исчезновению Рей, не вредил ей, и уж точно не убивал… но.

Но смотреть в глаза старику он отчего-то не мог.

Лишь однажды Оби-Ван нагрянул к ним домой. Бен ужаснулся потрёпанному виду мужчины, такого статного раньше, и такого сломленного сейчас.

– Скажи мне, малец. Прошу тебя, ответь, ты убил её? Мою девочку, мою малышку, ты убил её?! Где она?! Верни её мне, верни…

Старик рухнул на крыльцо и зарыдал в голос. Бен, наверное, выпал из реальности, потому что в одно мгновение он видит рыдающего мужчину, а в следующее – опускается на кровать в своей комнате.

Рей, Рей, Рей.

Где же ты, маленькая моя?

Бен не покидал дома без крайней необходимости; мать перевела его на домашнее обучение, и за пару месяцев он экстерном закончил школу, написав все экзаменационные тесты, как ни странно, на отлично.

День совершеннолетия уже не за горами, завтра, на самом деле, и вот Бен уже собирает сумку, закинув внутрь самое необходимое – сменную одежду, кроссовки, зубную щётку и фотку Рей, которую он сделал в день её исчезновения.

Скрестив ноги, она сидит на полу в окружении книжек и тетрадок, а на лице та самая хитрая улыбка, которую Бен так любит.

Именно эту фотографию печатали на листовках; её чаще всего светили по телеку. И никто, кроме Бена, не знает, о чём они говорили за несколько минут до того, как он сделал фото.

– Знаешь что, Бен?

– Ммм?

– Я тебя люблю.

– Мм?

– Ты слышал.

– Слышал.

– Иии?

– Ты даже не представляешь, как я люблю тебя.

***

Спустя почти десять лет Кайло услышал по телеку, что в Корусанте произошло чудо: пропавшая много лет назад девочка вернулась домой живой и невредимой.

========== Часть вторая ==========

Тик-так, тик-так, тик-так.

Кайло, будто зачарованный, не может оторвать глаз от застывших на рабочем столе часов. Стрелки замерли на месте: часовая – на цифре шесть, минутная – на пяти, секундная – на двадцати.

Что за…?

Тик-так, тик-так, тик-так.

Часы встали – когда это случилось? – а в голове у него тихонько тикали невидимые стрелки, отсчитывая призрачные часы, минуты, секунды…

Его не было в этом кабинете сколько? Неделю? Но Кайло точно помнит, что в прошлый раз часы работали исправно. Странно. Наверное, батарейки сдохли, нужно…

Резко открывшаяся дверь с грохотом затворилась, но Кайло и ухом не повёл, продолжая буравить взглядом мёртвые часы.

– Рен, займись предателем.

На несколько долгих секунд Кайло зажмурился, сделал вдох-выдох, и только потом посмотрел на побеспокоившего его мужчину.

Арми, этот спокойный, хладнокровный змей сейчас пылал ледяной яростью. Крылья тонкого носа трепетали, на щеках алел несвойственный ему румянец, а руки, затянутые в кожаные перчатки, подрагивали.

– Я занят.

Кайло и вправду занят. Сидя спиной к окну и склонившись над рабочим столом, он, не обращая внимания на разложенные перед ним бумаги, уже минут двадцать залипает на сдохшие часы.

– Или им займёшься ты, или я его захуярю, – сквозь сжатые зубы шипит Хакс, на что Кайло лишь фыркает и закатывает глаза.

– И?

– Рен. – Кайло немного веселит пышущее огнём лицо приятеля. – Если бы эти файлы обнародовали, мы бы с тобой уже гнили в пекле ёбаного Мустафара, и это в лучшем случае.

– Но мы ведь этого не допустили.

– Я – слышишь, ты, мудила? – я этого не допустил.

Кайло осторожно выдохнул, досчитал до трёх, и выпрямился. В спине хрустнуло, а плечевая кобура натянулась, неприятно впиваясь в мышцы плеч.

– Скажи мне, Арми, кто заставлял тебя с ним трахаться? Разве это был я? Или, может, старый Сноук? Или призрак твоей покойной бабули заставил тебя лезть в штаны к этому… шпиону? – Кайло сжал челюсть так сильно, что на миг ему послышался мерзкий скрежет зубов. – Кто, блять, заставлял тебя трахаться с вшивым предателем, и проебать ему весь компромат на отдел?

Если бы Кайло сейчас вытащил ствол и выстрелил Хаксу промеж глаз, тот бы и в половину не был так обескуражен.

– И да, мне жутко интересно, – не обращая внимания на застывшего в неверии Хакса, преувеличенно спокойным тоном продолжал Кайло. – Не скажешь мне, ты какого хуя до сих пор не избавился от чёртовых бумаг?

– Откуда ты…

– Арми, мы же тут не в игрушки играем. Или ты и впрямь думал, что я не узнаю о вашей интрижке?

– Блять. Рен. Я не…

Хакс опустился на жёсткий стул, и стянул перчатки зубами – сначала с левой, а потом и с правой руки. Он выглядел погано, Кайло только сейчас это заметил. Светлая кожа настолько побледнела, что под ней отчетливо проступили тонкие ниточки вен. Под глазами залегли тени. Не те, что обычно не сходили с физиономии рыжего сколько Кайло его знает, но здоровые такие финиши, будто ему промеж глаз въебали.

– Если я начну допрашивать его, то не смогу остановиться… – дрожащим голосом пояснил Хакс. Кайло ушам своим не поверил. Насколько же Хакс изменился под влиянием этого мексиканского чепушилы! Ну не могло у них быть всё настолько серьёзно… не так ли? – Я хочу его наказать. Хочу! Но смерти ему не желаю… я этого не…

С губ рыжего сорвался то ли всхлип, то ли рык – Кайло не понял. Отвернувшись к окну, он поморщился.

– Думал, что из нас двоих только я мастак истерить.

– И ты абсолютно прав.

Мужчины долго буравили друг друга взглядами, но Армитаж отвернулся первым.

– Он – никто. Ничего не значит для меня. Но я…

У Хакса, такого идеально вышколенного солдата, всегда тщательно контролирующего и фильтрующего эмоции, сейчас всё было на лице написано.

– Лжец.

Кайло сказал это тихо, не для того, чтобы подъебать, а просто констатируя факт. Реакцией на произнесенное слово стал дёрнувшийся кадык и судорожный вдох.

– Кайло…

– Завязывай. Я понимаю.

Кайло определённо не понимал, но это уже его проблемы.

– Ладно, погнали. Если сдаст заказчиков, я отпущу его.

– Он… – У Хакса на челюсти заиграли желваки, и он отвёл взгляд. – По не расколется.

– Посмотрим.

***

Десять лет. Десять лет он въёбывал на Первый Порядок.

Сейчас Кайло уже не может вспомнить причину, по которой оказался здесь. Наверное тогда всё упиралось в бабки…? Сбежав из дома – не думай об этом – он заполнил анкету в одной из первых попавшихся приёмных ПП, раскиданных по всей стране. В то время было престижно вступать на службу в войска Первого Порядка… а у того Бена, жалкого нытика, который потерял свою… – не думай о ней – вариантов было не так много.

В самом начале его, обычного рядового, забросили в жопу мира с отрядом таких же задротов. По локоть в крови, он исполнял приказы командира полка, и никогда не оглядывался назад.

Пусть ваше прошлое умрёт – говорили солдатам перед тем, как выкинуть их в самую гущу сражения с отбитыми террористами. Убейте своё прошлое, если потребуется. Вы – защищаете мир от гнили, защищаете невинных, женщин и детей, обеспечиваете добрым гражданам нашей великой страны мирное небо над головой!

Ему всегда хотелось пробить себе лицо лопатой от этих пафосных речей.

Его прошлое – его маленькое, улыбчивое прошлое – и без того мертвее некуда.

Но он шёл вперёд вместе с остальными, вычищал гниль из ран мира, и пытался вытравить из себя слабость прошлой жизни.

Кайло родился среди крови, смерти и пепла. Взял новое имя, похоронил Бена Соло, и, наконец-то, научился дышать.

С Хаксом он познакомился в свой первый год на службе. Тот был таким же тщедушным щеглом, как и Бен Соло. Они не были друзьями-не-разлей-вода; их общение сводилось к прикрытию спин друг друга на опасных заданиях, делёжкой припасов и договоренностью по умолчанию – не ебать друг другу мозги.

Через год службы Кайло повысили с рядового до сержанта; ещё через год – до лейтенанта; на третий год он стал командиром целого взвода, а Хакс, будучи на тот момент капитаном, всё так же был рядом, прикрывая спину Рена.

Когда адмирал Сноук вызвал Кайло к себе, предложив возглавить особое подразделение, отдел под названием Коррибан, он не особо-то раздумывал. Так он и оказался в элитном отряде, в составе которого были семь человек, не считая Хакса и самого Кайло. Все они присягнули адмиралу, но бойцы отчитывались лишь перед Кайло, выше которого стоял только Сноук.

Кайло старается не вспоминать, сколько дерьма они сотворили под эгидой адмирала… и всё же думает об этом слишком часто.

После того, как год назад Сноука, на тот момент баллотирующегося в президенты, обвинили в государственной измене, и после поспешного суда отправили гнить в недра Мустафара – самого охраняемого в мире строгача, Кайло пришлось разгребать срач, заметая следы за собой и остальными, чтобы не дай бог всем дружным коллективом не пойти под трибунал.

Некоторые их грешки заинтересовали бы псов из ФБР, которые десятилетиями копали под Сноука.

Кайло не знает, откуда Хакс выцепил этого По, да сейчас это и не важно. Важно то, что По оказался предателем, работающим на обмудков из теневой организации, называющейся Сопротивлением, которые желали заполучить в своё распоряжение бойцов Сноука. Но потому как старый хрен очень невовремя слился, а ставший главным Кайло – раз и навсегда прикрыл конторку, полетели ошмётки дерьма в лице лучшего шпиона Сопротивления, По Дэмерона, решившего выкрасть у Хакса компромат на весь Орден, чтобы впоследствии этим компроматом Хакса же и шантажировать.

Кайло хватило пяти минут, чтобы развязать поганцу язык.

***

Тик-так, тик-так, тик-так.

У Кайло дома кроме электронного и абсолютно бесшумного будильника – нет грёбаных часов, но почему-то он до сих пор слышит злоебучее тиканье.

Он не устал, просто чувствует себя паршиво, потому что выбивать дерьмо из мужчины, на которого у твоего приятеля стоит хер, так себе занятие.

Кайло скинул ботинки; снял кобуру, и вместе со стволом сложил её на журнальный столик; туда же из кармана выложил телефон, кошелёк, зажигалку; потом включил телек. Пока дикторша распиналась о последних новостях, он прошёл на кухню, и взяв бутылку пива из холодильника, вернулся в гостиную. Сделав на телеке звук погромче, он подошёл к окну. Из его квартиры открывался просто отличный вид на залив. Как раз в эту минуту заходящее солнце коснулось воды, и Кайло, сделав глоток из уже открытой бутылки, глубоко вдохнул.

Во что он превратился?

Когда его жизнь оказалась таким беспросветным дерьмом? Да, Кайло много чего натворил за эти годы, но разве хоть раз он получил удовольствие от совершаемого насилия? В самом начале им ведь двигало что-то… была какая-то цель… но Кайло выпотрошен настолько, что не может вспомнить, какая именно.

Солнце неумолимо пряталось под тихими волнами раскинувшегося до горизонта океана. Куда же ты, родимое, остановись хоть ненадолго…

Кайло думает о том, что сегодняшний закат очень красив. Лучи солнца мягко касаются его щёк, носа, губ, и он закрывает глаза, наслаждаясь ощущением призрачного тепла, когда…

Рей, Рей, Рей.

Да ёбаный в рот, только не сейчас. Пожалуйста, не надо.

Рей, Рей, Рей.

Ну почему она вспоминается ему именно в те моменты, когда меньше всего хочется думать. Ему хочется тишины в сознании, а мысли о ней разрывают мозг в клочья.

Кайло делает глоток, и про себя усмехается. Не притворяйся, будто можешь забыть о ней хотя бы на секунду.

Она не снилась ему с тех пор, как он ушёл из дома. Будто разрыв с прошлым развёл их в разные стороны, украв у него малейшую связь с этой девочкой.

С этой девочкой…

Рей, родная моя, как же я скучаю по тебе.

Он гнал мысли о ней, пытаясь похоронить их вместе с Беном Соло, но… но. От неё не избавиться, не отделаться. Рей у него под кожей, отпечаталась на внутренней стороне век, поселилась в подкорке. Она жила в нём самом; в ярких лучах утреннего солнца, касающихся его кожи; в пушистых снежинках, мягко оседающих на ресницах морозными январскими ночами; она была ветром, задувающим в его спальню посреди ночи.

Да чтоб тебя!

Кайло сделал ещё глоток, наблюдая за тем, как последний лучик коснулся спокойной поверхности воды.

– А сейчас вернёмся к главной новости. Элисон, вы на связи?

– Хлоя.

– Есть какие-то продвижения в этом запутанном деле? Ох, прошу прощения, у меня до сих пор мурашки по коже…

– Понимаю, весь Корусант стоит на ушах. По последней информации девушку отпустили домой, но произошедшее до сих пор вызывает одни вопросы.

– Мне подсказывают, что у нас на связи эксперт по гипотезам относительно подобных странных явлений – Квай-Гон Джинн. Здравствуйте, господин Джинн.

– Здравствуйте, Хлоя.

– Как вы считаете, случившееся с бедной девочкой… Такое действительно возможно?

– Разумеется. Науке известно множество подобных случаев, однако все они настолько разнятся в датах, что каждое происшествие со временем забывается… Такие порталы разбросаны по всему миру, и одному богу известно, в каких точках они находятся… Бермудский треугольник, например, тоже…

– Мистер Джинн, если вкратце, Рей Кеноби попала в какой-то временной портал?

– Думаю, так и было. Девочка шагнула в разлом, и перенеслась на десять лет в будущее.

– Пока весь мир считал её погибшей, она… что, просто не существовала?

– Нет, это не совсем так. Для неё нахождение в разломе обернулось минутами.

– Бедная девочка… путешественница во времени! Нарочно ведь не придумаешь. Мне подсказывают, что время эфира подходит к концу. Спасибо за беседу, мистер Джинн.

– Это вам спасибо.

– Элисон, вы на связи?

– Хлоя.

– Какие-нибудь новости?

– Сейчас я нахожусь у дома Рей Кеноби, девочку только что доставили из полицейского участка, где она давала повторные показания. На данный момент решается вопрос о том, что делать в связи со случившимся, но ясно только одно – Рей Кеноби жива и здорова. И, так как формально ей уже исполнилось восемнадцать, ни о каком опекунстве речи не идёт.

– Ах, да. Дедушка был единственным её родственником?

– К сожалению, да.

– Какая трагичная история… Дорогие зрители, на ваших экранах фотография Рей Кеноби, пропавшая более десяти лет назад. По счастливой случайности девочка вернулась домой. Она жива и здорова, а это самое главное! Весь Корусант шлёт ей свою поддержку, как и наша новостная студия. Рей, дорогая, добро пожаловать домой!

Бутылка разлетелась вдребезги, но Кайло понял это лишь когда рухнул на колени прямо на стекло. И даже тогда едва ли обратил на это внимание.

– Рей.

Чтобы подняться на ноги ему потребовалась секунда; ещё три – подойти к журнальному столику. Схватив мобильник, он рухнул на диван, стоящий перед телеком, и только когда услышал гудок в трубке, осознал – за десять лет он не забыл номер её домашнего телефона.

Бииип–бииип–бииип.

Он не ошибся? Нет, точно нет.

Бииип–бииип–бииип.

– Ну же, возьми трубку.

Бииип–бииип–бииип.

Внутри – ураган. Кайло не знает, хочется ли ему во всё горло орать от радости, или рыдать, как сопливая малолетка, или вообще залезть на диван и прыгать до потолка. Блять, его сейчас разорвёт на части.

Бииип–бииип–бииип.

– Рей, ну же, возьми трубку.

Бииип–бииип–бииип.

– Алло?

Он не может вдохнуть, не может открыть рот и сказать хоть что-то.

Это она. Это она, блять, ёбаный боже, это она.

– Аллоооо?

Чёрт, блять, пиздец. Скажи что-нибудь, Кайло, открой рот и скажи хоть слово. Но он может только судорожно вздохнуть, и…

– Бен?

Он сейчас сдохнет. Вот прямо в эту секунду он кончится просто к чёртовой матери, потому она…

– Бен, это ты? Господи…

Рей начинает плакать, он прекрасно это слышит, и когда она жалобно всхлипывает, он словно оживает.

– Рей.

Он сказал одно только слово, а она начинает рыдать ещё громче, прямо как в детстве, и Бен, этот сукин сын, которого Кайло давным-давно похоронил, воскресает, словно чёртов феникс.

– Не плачь, маленькая.

– Я сейчас сдохну к ёбаной матери, Бен.

Он чувствует то же самое.

– Пожалуйста, не реви.

– Бен, где ты? Никто не говорит мне, куда ты делся… Твой дядя… – Она запинается, потом замолкает на несколько долгих секунд, которые кажутся Кайло бесконечностью, после чего продолжает. – Мне сказали, ты здесь больше не живёшь.

– Так и есть.

– Бенни…

– Рей…

– Дедушка умер, ты знал? – Она захлёбывается слезами, ревёт в голос, но Кайло терпеливо ждёт, и вскоре она продолжает. – Я пришла домой, а тут всё закрыто… мне пришлось залезть в окно, потому что ключи не подходили… я не пойму, это дед замки сменил? – Она тараторит, будто боится не успеть ему всё рассказать, поэтому Кайло даже не поддакивает, а просто молча слушает. – Какие-то гандоны из администрации выставили дом на продажу, потому что у деда не было наследников, а я… Блять, мне кажется я где-то ударилась башкой, и теперь просто ловлю трипы в дурке.

– Рей.

Кайло разрывает на части.

– Я не знал.

– Мне так плохо. Я даже не знаю, как жить теперь. Деда нет, тебя… нет… – Кайло слышит, как она запинается, и от этого его будто насквозь пронзает тупым ржавым прутом. Ещё он слышит, как она набирает побольше воздуха, и когда заговаривает, её голос странно меняется. – Твоя мама помогает, но она сама болеет сильно, ты с ней не общаешься что ли?

Он не знает, что на это ответить.

Кайло молчит, Рей тоже молчит, и от этого ему хочется на стену лезть.

– Давно ты…? – Он не договаривает, потому что не знает как выразить этот пиздец в словах. Благо, она с ходу понимает, о чём он хочет спросить.

– Неделя уже прошла.

Неделя. Она вернулась неделю назад. В голове начинает стучать, и он резко встаёт с дивана и выходит на балкон. Босой ступнёй наступает в стекло, но Кайло похер, он этого не замечает.

– Я приеду…? – Он произносит это вопросительной интонацией, будто она, возможно, не захочет его видеть.

– Приедешь…?

Она тоже спрашивает, как будто он может не захотеть увидеть её.