Текст книги "Мой янтарный берег (СИ)"

Автор книги: Schwesterchen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Славка воззрился на нее.

– Это еще почему?

– А мальчишки все такие. Им бы бегать и драться. Вот если бы я была Охотником, я бы вообще не согласилась красть Ожерелье.

– И Король бы тебя прикончил, – хмыкнул Славка.

– Но он ведь и так убил Охотника, – резонно возразила девчонка. – Какая разница?

Она еще немного подумала.

– Нет, не хочу умирать. Я бы попросила у Птицы по-хорошему.

– А если бы она не отдала?

Света взяла палочку и потыкала ей в песок.

– А вот я бы тихонько приплыла обратно домой, забрала бы жену и ребенка и уплыла с ними в другое место, хорошее, где нет жадного Короля.

– Что было, то было, – разозлился Славка. – В сказке было так, а кто слишком умный, тот дурак.

Малявка насупилась.

– Я бы не стала убивать последнего этого… Хранителя, – пробубнила она. – Он ведь не виноват в том, что делали другие. Я бы с ним подружилась и попросила.

– Ты забываешь про колдовство Птицы, – снисходительно напомнил Славка. – Он не отдаст.

– А я бы долго просила, – упрямилась Света. – Ты же говорил, что колдовство становится меньше. Целый месяц бы просила.

– А если Птица совсем близко? И Охотник не успевает?

Славка начал раздражаться: уже устал от этого бессмысленного перемалывания «если бы да кабы».

– И все равно я не стала бы никого не убивать. Даже если мне плохо, я бы не стала делать плохо кому-то еще. Мне же от этого не лучше, – рассудила Света. – Нет, я бы… я бы…

– Поговорила с Птицей, может быть? – мягко подсказал Олег.

– Да! Я бы подождала Птицу и поговорила бы с ней. Все объяснила, отдала ей Ожерелье и попросила бы меня не убивать. Может, она вообще уже простила Охотника, если столько много лет прошло. Вот я однажды с Валькой сильно-сильно поругалась, а назавтра помирилась. А еще я бы попросилась ходить к Птице в гости и смотреть картинки. Вместе! Вместе ведь интереснее, чем одной. Дядя Славик, а чем закончилась сказка?

– Понятия не имею, – глухо сказал Славка. – Это будет ясно завтра.

– Расскажи сегодня! – заныла Света. – Ну дядя Славик, ну пожалуйста!

– Уже поздно, – так же бесцветно проговорил Славка, глядя на тлеющие сучья, лишь кое-где расцветающие язычками огня.

Девчонка закрутила головой.

– Да, совсем темно, – огорчилась она.

Охотник Косо поднял глаза от умирающего пламени.

– Отдашь?

– Нет, – отрезал Хранитель.

– Там такая туча идет, – щебетала Света, не обращая внимания на странные слова и повисшее между мужчинами напряжение. – Черная-черная, прямо синяя. Пойдемте домой, а то вдруг гроза будет. Я грома боюсь! Пойдемте быстрее!

– Светлячок, – Олег сидел со спокойным лицом, лишь лоб его прочертила морщина, которой раньше не было. – Не жди нас. Беги домой. К себе домой. Завтра придешь.

– Ну нет, – Охотник сгреб девчонку за плечи.

Та, почуяв неладное, тихо пискнула. Охотник стиснул ее крепче и насторожился, прислушиваясь. Они были не одни. Где-то слева раздалась музыка, за ней последовал взрыв смеха, приглушенный расстоянием и ревом моря. Кого там нелегкая принесла в такую погоду? Ну конечно, воскресенье ведь… Проклятые туристы.

– Вякнешь – шею сверну, – пообещал Охотник начавшей хлюпать носом девчонке и повернулся к Олегу. – К тебе это тоже относится. Ожерелье в доме?

Парень кивнул, посматривая влево, в сторону скрытых дюнами и темнотой людей. Похоже, некоторые идиоты еще на что-то надеются.

– Залезай в свою тарантайку.

Придурок сидел, словно каменный.

– Залезай, я сказал, – повысил голос Охотник. – Я умею проворачивать фокусы не только с сухими ветками. Делай, что сказано, пока я ей что-нибудь не поджарил.

Угроза возымела действие – быстро зашевелился.

– Ну вот, – скривил губы Охотник и потрепал девчонку по голове. – А ты говорила, по-хорошему. Дура ты. И он дурак.

– С-сам ты д-дурак! – девчонка уже не на шутку обливалась слезами и соплями. – Плохой злой дурак!

– Иди-иди, – сказал ей Охотник почти ласково.

В тихом пустом доме Охотник оставил обоих посреди гостиной, на ковре, а сам сел в кресло перед остывшим камином. Темнота ему не мешала. На каминной полке, совершенно в открытую, на расстоянии вытянутой руки мерцало Ожерелье, переливаясь каждой бусиной. Охотник смотрел на его теплый свет и думал, что ровно с таким же успехом оно могло бы сиять в небе. Обманчиво близкое и совершенно недосягаемое.

Парочка посреди ковра являла собой довольно жалкое зрелище. Взрослый мужик, не способный даже встать самостоятельно, и цепляющаяся за него зареванная девчонка. Все, что стоит на его пути к сотням миров, где можно заплутать еще на столько же, сколько он провел здесь. А может, и дольше.

Охотник – нарочито, напоказ – щелкнул пальцами. По краю ковра побежала полоска пламени. Оббежала квадратом, замкнулась, взвилась на полметра вверх и застыла, чуть слышно потрескивая.

– Горит янтарная смола, лесной дворец светло пылает, – пробормотал Охотник, прикрыв глаза. – И голубая полумгла…*

Он осекся, одернул сам себя.

– Дыма не будет. Ваших криков никто не услышит. Я устрою здесь ад и уйду, даже дверь запирать не буду. Ты не успеешь уползти, а твоя маленькая подружка слишком напугана. Ты же знаешь, как это бывает: они пугаются и прячутся. Под кровать, в шкаф…

Олег что-то сказал – быстро, одними губами. Девчонка припустила было к выходу, но перед ней вырос огненный столб, и она с ревом бросилась обратно. Снова схватила Олега за руку, да так, что ясно было: будет гореть, но не отпустит.

– Не стану говорить, насколько это было глупо, – заметил Охотник. – Тебе и так понятно. Ты ведь не совсем безмозглый. Или совсем? Зря ты не убил нас, пока было время. Вряд ли бы вышло, но ты даже не попытался.

– Вас? – пробормотал Олег. – Кого вас?

– Неважно, – улыбнулся Охотник, забавляясь его недоумению.

Кольцо огня медленно сжималось. Ковер горел – беззвучно и бездымно – в двух десятках сантиметров от ног Олега.

– Отдай Ожерелье, – сказал Охотник. – И я позволю девчонке уйти. Будешь упрямиться – сгорите оба. Узнаете, каково было мне.

Олег смотрел так, словно пытался разглядеть что-то у него внутри, в самых мыслях.

– Слава…

– Я Косо, – поправил он. – Охотник из старой легенды, слепо преданный жадному Королю. Я Охотник, и убивать – моя профессия. Прости, Бэмби, я говорил, что это будет жестокая сказка. А теперь отдай мне Ожерелье.

Олег покачал головой.

– Я хочу поговорить со Славой.

– Тебе не о чем с ним разговаривать. Вернее, с нами. Не разделяй нас. Мы существуем и действуем вместе, как единое целое, – Охотник подумал секунду и добавил: – Как две черты характера. А сейчас мы очень некстати разошлись во мнениях, и одну черту пришлось немного приглушить.

Охотнику некогда было болтать. Язычок огня, оторвавшись от подрагивающего барьера, метнулся к девчонке. Комнату наполнил отчаянный визг. Язычок почти сразу исчез, растворился в воздухе, но девчонка продолжала скулить, схватившись за обожженный локоть.

– Halt ein!

Охотник не знал языка, но общий смысл уловил без труда.

– Я только начал, – пожал он плечами. – А она уже орет, как резаная. Кипятком и то больнее. Продолжим?

– Nimm, – выдохнул Олег.

Охотник склонил голову к плечу.

– По-русски.

– Бери! Забирай!

Охотник застыл, не веря ушам.

– Повтори.

– Я его отдаю, – сказал Олег уже тише. – Забирай Ожерелье и отпусти девочку.

Все еще не веря, ослепший и оглохший от неимоверного облегчения, Охотник поднялся из кресла и протянул руки. И даже коснувшись гладких тяжелых теплых бусин, продолжал не верить. Лишь когда в глубине золотистого камня вспыхнуло нездешнее сиреневое солнце, Охотник, наконец, понял, что все это по-настоящему. Ожерелье у него. Спустя столько веков ожидания дурацкая штука у него! Он будет жить еще очень, очень долго!

– Девочка, – напомнил Олег.

Охотник не мог отвести глаз от Ожерелья, но обещание надо было сдержать. В стене огня образовался узкий проход.

– Беги домой, – быстро заговорил Олег. – Давай же, Светлячок, хорошая моя, не бойся. Беги к маме.

– Нееееет! – тонко завывала девчонка. – Б-боююююсь!

Ее пронзительный, на одной ноте, вой мешал Охотнику рассматривать бусины. Потеряв терпение, он сделал то, о чем мечтал эти несколько недель – ступил в огненное кольцо, за шиворот оторвал ревущую малявку от Олега и, как нашкодившего щенка, вышвырнул за дверь. Положил ладонь на дверную ручку, сжимая в другой, свободной, драгоценное Ожерелье.

– Она уйдет, – сказал он. – А если и нет, огонь не выйдет за пределы этой комнаты. Он не повредит ей. Я выполнил свою часть договора?

Ответа не последовало, и Охотник, нахмурившись, присмотрелся. Бывший Хранитель, бледный, с посиневшими губами, сидел очень прямо, уставившись перед собой неподвижным взглядом. В широко раскрытых глазах плясал красноватый свет. Дыхание часто, с шумом вырывалось из приоткрытого рта.

Охотнику было все равно. Он развернулся, и комнату наполнил огненный вихрь.

*

Гера вылизывала ему лицо. Эта мысль всплыла в голове как-то очень четко, быстро, но подозрительно долго оставалась единственной. Плавала в затемненном сознании, словно одинокий буек посреди ночного моря. Попытки двигаться привели к пониманию, что тела он не чувствует. Это ему не понравилось. Слух? Зрение? Перед глазами было темно, но он никак не мог взять в толк, открыты ли они, так что это ничего не значило. А вот в ушах шумело – неоднородно, ритмично.

«Море, – подумал он. – Тут где-то рядом море».

С этой новой оформленной мыслью разом нахлынуло все остальное: холодная мягкость песка под спиной, свист ветра, серые, почти неразличимые на фоне темного неба ветви сосны… И ужас огненной ловушки.

Олег рывком сел, ощутил, как голова пошла кругом, и мягко откинулся обратно, пережидая приступ.

– Я думал, псина тебя съест, – сказали рядом.

Надо было что-то ответить.

– Долго… – Олег облизнул сухие губы. – Долго?

– Долго ли она тебя лижет? Секунд десять.

– Нет!

Пелена, затянувшая разум, начала рассеиваться, распадаться кусками, как туман от ветра.

– Долго ли ты был в отключке? Минут пятнадцать с перерывами.

Олег перерывов не помнил.

– Я вообще не знал, что от панической атаки можно загреметь в обморок, – заметил голос.

– Нечасто, но можно, – Олег снова попробовал сесть, на этот раз медленно, и у него получилось.

Вытерев мокрое от собачьей слюны лицо, он огляделся. Заросшая дюна, место, где лес мельчает до приземистых деревьев и кустов и переходит в пляж. Моря отсюда был виден лишь краешек и то с трудом. Просто разные оттенки темноты. И молнии – пока без грома, вспышками.

Гера, запыхавшись, виляла хвостом и трогала его лапой. Чуть поодаль, на утоптанной почве тропы, стояла коляска.

– А может, это не от панической атаки, – Олег ощутил, что снова способен выговаривать больше трех слов подряд. – Может, это от того, что ты пытался меня сжечь. Или это был не ты?

– Скорее я, чем нет, – уклончиво ответил Славка. – Две черты характера, помнишь?

Он сидел на самом краю дюны, на небольшом возвышении, спиной к морю. Вроде бы на шее у него было Ожерелье, но точно Олег сказать не мог. Слишком темно.

– Где Света? – спросил Олег.

– Я ее не видел, – откликнулся Славка. – Надо полагать, дома. Получает от мамаши люлей за странные фантазии.

– Ты ей руку обжег.

– Ну да. И буду мучиться всю оставшуюся жизнь. Целых четверть часа, или сколько там той жизни осталось. Ты тоже сильно не переживай. Она бы отделалась тем же самым смертельным ранением, если бы задела горячую кастрюлю. Первая степень максимум.

– Это не оправдание, – Олег потер лицо и остановился. – Эй…

– Скажешь, что неудачно прикурил от костра, – посоветовал Славка. – А челку тебе все равно подстричь надо было. Лучше скажи спасибо, что ничего важного не сгорело.

– С благодарностью повременю, – пробормотал Олег, ощупывая то, что осталось от правой брови. – К тому же я не курю… Что случилось?

Славка оглянулся на море и сел поудобнее.

– У нас с Охотником возникло небольшое разногласие, – легко сказал он. – И судя по тому, что от тебя осталось чуть больше, чем горстка пепла, я одержал верх. На самом деле мы редко спорим. Я же не псих с раздвоением личности, чтобы сам с собой собачиться. Но он хотел отомстить, как и обещал, а я… пожалуй, все-таки жалею, что ты тогда не начал меня лапать. Свое мнение по последнему поводу можешь оставить при себе. Это уже не принципиально.

Он фыркнул.

– Куда я качусь? Жил с одной женщиной, люблю другую и пытаюсь клеиться к мужику. Обожаю быть человеком.

Олег вздохнул. По его мнению, ситуация как раз и походила на психа с раздвоением личности, но это, кажется, тоже уже было не принципиально. Гера настойчиво пыталась прокопать дыру в его колене, и Олег взял ее на руки.

– Почему ты еще здесь? – спросил он. – Ты же собирался…

Он сделал неопределенный жест. Вся история с волшебными бусами показалась вдруг первосортным бредом. Словно он, очнувшись, заодно пробудился от абсурдного сновидения, и события, казавшиеся такими стройными и логичными во сне, теперь вызывали лишь недоумение.

– Наверное, я все же подожду Птицу, – Славка положил подбородок на поджатое колено. – Устал бегать, если честно. Попробую с ней поговорить. И когда она испепелит меня еще на подлете, я утру вам, двоим мягкосердечным человечкам, считающим, будто все можно уладить разговорами, носы.

Олег молчал.

– Сейчас будет сильная гроза. Уходи. Только, ради Бога, не спрашивай, что теперь тебе делать. Что хочешь. Хочешь – собирай вещички и уматывай первым утренним паромом. Хочешь – оставайся в доме и жди Юлю. Она вроде как обещала вернуться через пару-тройку недель. Но учти, что у нее своеобразный характер, пятый месяц беременности, и тебе придется объяснять ей сгоревший ковер и закопченные стены в гостиной. Так что советую сматываться и выкинуть всю эту чушь из мозгов. Ты же не поверил в мои россказни? Я просто нашел твою детскую писанину, вспомнил парочку легенд и немного заигрался. Вот это, – он указал на черную до синевы тучу в половину видимого неба, – обычная гроза. Я, признаюсь, соврал тебе, когда говорил, что меня не признали психом. На самом деле я как раз прячусь тут от психушки, потому что у меня в голове немного больше народа, чем считается приличным в уважаемом обществе, а еще я страдаю бредом преследования и вижу странные картинки в антикварных драгоценностях.

– И зажигаешь огонь без спичек, – подсказал Олег.

– Да, пирокинетик-пироман это страшно вдвойне. Бабка твоего приятеля выжила из ума, нарассказывала вам сказок, а вы и уши развесили. И игры у вас в самом деле были какие-то тупые. Что еще?

– Я три ночи ползал по дому, мучаясь слуховыми галлюцинациями.

Славка энергично кивнул.

– Считается, якобы сумасшествие не заразно, но временно неадекватом здорового человека заразить можно. Тем более при желании. И я ведь готовил. Кто знает, что я мог подсыпать тебе в чай. К тому же я весь из себя такой харизматичный, а ты такой мнительный и внушае…

Конец слова исчез за оглушительным громовым раскатом. Длинная красная молния прочертила небо.

– Пошел вон! – прокричал Славка. По голосу было слышно, что он улыбается. – Катись отсюда! И псину забери!

Олег пополз к коляске. Когда он устроился в ней и похлопал по колену, подзывая болонку, Славка встал во весь рост на краю дюны – резким черным силуэтом.

– Про браслет придумай сам! – выкрикнул он. – Это нетрудно!

И принялся спускаться. Надо было торопиться, но Олег медлил. Бросив последний взгляд на море, он моргнул. Показалось, будто возле бушующей воды движется тонкая фигура. Женщина?

Невидимый Славка крикнул короткое слово, словно кого-то позвал, а затем начал что-то говорить, и Олег невольно напряг слух. И хотя ветер был силен, эту песню Олег знал, и память дополнила недослышанное.

– Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены, тих и печален ручей у янтарной сосны…

Он развернул коляску и заспешил прочь по тропе. Гера, поджимая хвост от рокота грома, трусила позади.

– Пеплом несмелым подернулись угли костра, – бормотал Олег, гадая, успеет ли до ливня, – вот и окончилось все – расставаться пора.*

Он успел. Затащил коляску на веранду, впустил в дом собаку и без сил опустился за огромный пустой стол.

Потом все накрыла сплошная пелена дождя.

*В тексте использованы стихи Н. Языкова, Н. Гумилева, И. Бродского, М. Кузмина, Ю. Визбора, Л. Мартынова, К. Бальмонта.