Текст книги "Подарок для Ёлки (СИ)"

Автор книги: Schnizel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Алина Юрьевна Шустрова
Подарок для Ёлки

Глава 1

Газета с размытой фотографией и душераздирающим заголовком пахла свежей типографской краской, скандалом и неприятностями. Для меня.

Моя пятая точка их чувствовала за версту, а тут они появились в непосредственной близости. Испепелить это бумажное недоразумение взглядом вместе со всем тиражом вряд ли получится. Я тяжко вздохнула, зажмурилась, с надеждой распахнула глаза – нет, картинка не поменялась.

– Не нравится? – хмыкнула Ларка и подсунула мне цветной журнал с тем же безобразием на обложке, только фотография в цвете и резкость лучше. – Вот здесь хорошо видно. Ты и труп во всей красе, – процедила подружка в своей обычной неторопливой манере, откинувшись на спинку маленького диванчика.

Она отлично смотрелась в ярком интерьере кафе, стены которого были окрашены в темно – бордовый цвет, а местами, словно оклеены старыми выпусками американских газет и черно – белыми ретро фото закатившихся голливудских звезд. Софи Лорен, Орнела Мути, Бриджит Бордо. Остальных, закатившихся “celebrity”, мне с моего кресла было не видно, но если бы они были здесь, то точно бы позавидовали Ларке, молодой, гибкой и стервозной. При удачном макияже подружка выглядела как Кейт Мосс – один в один, такая же тощая, умная и цепкая. С настоящей Кейт Мосс я лично не знакома, но, как мне кажется, другая Кейт никогда бы не взлетела так высоко и так надолго.

– Между прочим, он мне муж, как никак, – глотнула я холодного капучино из огромной кружки, – а ты, бесчувственная, не видишь, мне и так тяжело, – я придвинула журнал.

Да уж, картина Репина приплыли. И кто же этот талантливый фотограф? Руки бы ему вырвать по самое не балуй, и ракурс какой удачный подобрал, скотина! Снято сбоку и чуть сверху.

– Это не ты подсуетилась, ласточка моя меркантильная? – поинтересовалась я у любимой подруги. – Вот уж, не удивлюсь.

– Нет, Елка, ты же знаешь, нам не только фотоаппараты, даже телефоны в зал приносить запрещено. Так что, при всей моей любви к деньгам, увы. За комиссионными не ко мне.

– Ну что за “отрыжка носорога”? Чтоб ему пусто было! У людей горе, – продолжала я возмущаться, рассматривая фото.

А посмотреть было на что!

На дорогущем мраморном полу в ослепительно белом трикотажном костюме, облегающем тело как вторая кожа, коротенькой юбке и обмотанная неоновой гирляндой, нелепо раскинув руки, а также ноги в белых роликах, лежала я. Сверху развалился мужчина в черных брюках и водолазке, в еще более корявой позе, лицом вниз. Странно изогнувшись, согнутые в коленях ноги с одной стороны моего тела, руки по бокам, а простреленная голова на груди. Рассмотреть смертельную рану на фотографии невозможно из -за черной трикотажной шапки, одетой на голову убитого. Но красное пятно на моей груди и светлом полу – впечатляет.

– Выглядит очень трагично. Черное на белом и все в крови, – не выдержала Ларка.

В жизни подружка немногословная и, кому -то может показаться даже медлительной, но я знаю скорость, с которой она просчитывает все возможные выгодные и не очень для себя любимой варианты. Под этой внешней ленцой спрятан гипермозг. А какие у Лары глаза, Кейт Мосс бы удавилась от зависти, вместе с толпой голливудских визажистов. Это точно.

Я обожаю её по -королевски плавную манеру общения, неторопливые жесты. На Ларкином фоне все сразу выглядят как -то мелко, недостойно и суетливо.

– С этого ракурса я меньше всего похожа на ёлку, больше на женщину. Провод, – констатировала я, налюбовавшись творением мне не известного гения, – фотоаппарат бы тебе в ухо, ушлепок майонезный!

– Скажи спасибо, что не замкнуло, – лениво процедила Ларка, а меня передернуло.

Мы с подружкой работали официантками в очень дорогом ресторане на Рублевке. Последней фишкой нашего горе -дизайнера Марка был общий полумрак, оттеняемый белоснежными стенами, светлым мраморным полом и мерцающими звездами в потолке, более яркими над столами клиентов. Круглый зал с ломаными стенами. У центральной стены, расположенной напротив входа, небольшая сцена. К ней прямыми линиями тянутся столы для гостей, расположенные ровно друг за другом на невысоком подиуме, а между ними, как белые лучи, стелются дорожки. Высокие своды, увековечены небесными светилами.

Полное ощущение белоснежной пещеры, стены которой мерцают кристаллами соли, и в ней мы – несчастный обслуживающий персонал. В обтягивающих белых костюмах гимнастов с длинными рукавами, коротких юбках, на роликах, с огромными подносами и, как будто этого всего для полного счастья нам недостаточно, Марк из гибких неоновых трубок – гирлянд, соорудил нам подобие новогодних костюмов. Они питались от небольших блоков, закрепленных сзади на поясе.

Я, например, ёлка, Ларка – звезда. Ещё из недр своей больной фантазии Марк извлек на белый свет: шишку, лотос, снеговика, белку и сову! Как видно, нам с Ларкой грех жаловаться. Но именно питающий это неоновое безобразие электрический прибор, по счастливому стечению обстоятельств не замкнул, хотя я лежала с ним практически в луже крови.

– Надо бы родственников навестить, сказать, что претензий на наследство не имею и узнать, где похороны будут. Хороший был парень, жалко…

– Дура, – процедила Ларка, небрежно смахнув волосы с лица, – никто не оценит твоего благородства, это раз. К тому же, муж твой был очень богат и с очень большими странностями, значит, с дерьмом смешают однозначно, это два.

– Да какой он мне муж, – возмутилась я, – повезло еще, что вчера следователь паспорт от корки до корки пролистал. А то бы узнала, что я замужем только при подаче заявления, когда оскорбленный в лучших чувствах возлюбленный, шваркнул дверью ЗАГСа у меня перед носом.

– Допустим, перспективного возлюбленного, готового дойти с тобой до ЗАГСа пока не наблюдается, а вот от факта, что ты уже вдова, я бы отмахиваться не стала, – гнула свою линию неугомонная Кейт Мосс. – Что ты носом воротишь? Завтра, не дай Бог, ногу подвернешь и вылетишь на улицу без выходного пособия! Думаешь, наш Стасик – карасик, будет тебе больничный оплачивать? – припечатала Ларка.

Наш генеральный менеджер, Станислав Аркадьевич, своими пухлыми слюнявыми губами, выпученными глазами, прилизанными блеклыми волосами и склизкой сущностью, неотвратимо напоминал карася, вытащенного на берег. Такой же скользкий и живучий. Кличка “Карасик” прицепилась к нему намертво, к Ларке – “Кейт”, а ко мне это дурацкое – “Ёлка”, и всё потому, что я, Ксения Елышкина.

Это Марк виноват, креативщик недоделанный! Хотя, скажу честно, когда наш гений и по совместительству дизайнер озвучил своих персонажей и назвал мою фамилию, единственное, о чем я про себя молилась: “Только не шишка! Умоляю, только не шишка!”

И вот, пожалуйста, сбылась мечта идиота – я ёлка!

Вообще, получается, исполнилось даже две мечты. Вторая сокровенная – выйти замуж за богатого, это казалось решением всех проблем. Последние, самые ужасные два года в моей жизни закончились смертью мамы. И, только узнав, что у мамы рак в невероятно агрессивной форме, я поняла, что деньги тут не помогут.

Уже не помогут, хотя их катастрофически не хватало. Я даже унизилась и позвонила по скайпу отцу в Америку. До этого я демонстративно дулась на него, с мамой на пару. Отец развелся с ней, женился на русской еврейке и уехал с новой женой на ПМЖ в Канаду. Звал меня, рассказывал, как хорошо живется в свободной стране. А когда я позвонила и попросила денег, запел совсем другое, что он для них эмигрант, работы по специальности нет, “Грин карты” нет, денег, соответственно, тоже нет. Но, несмотря на это, напрягался и высылал мне периодически по двести долларов, и на том спасибо.

Я окончила школу, похоронила маму и отправилась поступать в институт Иностранных Языков, где благополучно провалилась на бюджет – не хватило двух баллов. В шоке после прочтения списка поступивших, плюхнулась на лавку в сквере перед институтом рядом с курящей Ларисой. Очень хотелось курить, а поскольку раньше я этим не баловалась, пришлось стрелять сигареты у неизвестной ещё мне тогда девушки, чьи царственные жесты и неторопливая манера вести беседу, уже тогда действовали на меня как удав на кролика.

Выяснилось, что Лариса Бахтеева, как и я не поступила, не хватило одного или двух балов. Но в отличие от меня уже познакомилась с парнем из деканата, а если быть точной, продуманка Ларка познакомилась с ним еще при подаче документов.

Проблема в том, что на платное отделение документы принимают и зачисляют раньше бюджетников, и милый мальчик Игорь подрабатывает тем, что зачисляет на платное отделение так называемые “мертвые души”, а затем продает эти места – недорого. Все – таки отделение платное. Но всегда находятся абитуриенты из вполне обеспеченных семей, переоценившие свои возможности, родители которых не готовы, чтобы их чадо болталось без дела целый год. В первый год вылетает половина поступивших на бюджетное отделение студентов, потому как осознание данного факта своей крутости, приводит к тому, что они просто забывают учиться. А Игорь, опять же, за небольшую мзду, обещал посодействовать в будущем о переводе на освободившиеся места бюджетного отделения, при условии отличных оценок. Схема, конечно, заманчивая, но я ни в коей мере не относилась к категории студентов, которые могли себе позволить учиться на платном, о чем и поведала новой знакомой.

Ларка окинула меня своим недоуменно – оценивающим взглядом. Спросила только москвичка ли я, умею ли кататься на роликах и в курсе ли я, что похожа на Монику Беллуччи? Я от подобного набора вопросов слегка растерялась и даже закашлялась от Ларкиных сигарет, но быстро пришла в себя и сообщила, что коренная москвичка, восемь лет занималась фигурным катанием, а вот по поводу Моники Беллуччи однозначно ответить не могу. Да, в моей жизни встречались молодые люди, прибегавшие к этому банальному, с моей точки зрения, комплименту при попытке познакомиться, но до настоящей Беллуччи мне надо набрать десять килограмм веса, плюс килограмм макияжа. Ларку этот факт вообще не расстроил, а вот фигурное катание привело ее в невероятную подвижность. В смысле, для Ларки невероятную, а так, просто в эмоциональную подвижность.

Услышав про работу в вечернее время, которая позволила бы мне учиться на дневном и оплачивать обучение, я пришла в негодование и, гордо вскинув подбородок, сообщила, что в проститутки не пойду, чем вызвала приступ необыкновенного для будущей подружки веселья. Затем она поинтересовалась, с чего я взяла, что проституцией можно заработать такие деньги. Я искренне удивилась, а чем еще девица вроде меня, без образования и каких – либо навыков, да еще в вечернее время, может заработать. И Ларка отвела меня в НОЭ.

Я, конечно, тряслась как осиновый лист, что я не очень похожа на Монику, что я грохнусь с подносом на злобного олигарха, и меня по – тихому прикопают в летнем саду под деревцем рядом с рестораном. Что я буду путать названия блюд и прочее, но, как выяснилось на этой работе, то чего я так боялась, пустяки, а боятся надо было того, к чему я совсем не была готова. Краситься помогал стилист, так что Моника из меня выходила, на зависть окружающим. Машка, например, приходила на час раньше, ее долго гримировали под Мерлин Монро, по полной программе и даже с париком.

Прежде чем меня отправили в зал громить несчастных олигархов, Стасик несколько дней гонял меня по пустому залу с подносом, груженным тарелками и полными бокалами вдоль сервированных столов.

Для передачи заказов на кухню существовала суперсовременная система. У каждого “роллера в юбке и неоновом кабеле” на поясе висел гаджет, куда мы быстро тыкали специальной палочкой, формируя электронный заказ для каждого стола, который моментально оказывался на кухне и в баре. Дальше в разделе готовых заказов высвечивалась иконка, что и для кого можно забирать. Эта штуковина потрясающе экономила нервы клиентов, ноги официантов и сокращала наше общее время пребывания в данном заведении. Мы открывались в восемнадцать ноль -ноль и, соответственно, до последнего клиента. Олигархам, к сожалению, на дверь не указывают, даже если очень хочется.

То к чему я оказалась не готова – это потрясающее хамство, высокомерность и редкое умение наших посетителей смешать тебя с дерьмом. Опять же, помогла Ларка, у нее была разработана система общения с подобными фруктами.

Первое: надо было крепко сжать зубы, до скрипа и тихонько сопеть в две дырочки;

Второе: принять подобострастную позу;

Третье: лицо должно выражать полное согласие с претензиями клиента, раскаяние, искреннее сожаление и робкую надежду на выживание, плюс шанс исправиться. И пока ты стоишь с этим сложносочинённым выражением лица можно:

Четвертое: про себя придумывать для клиента заковыристые ругательства.

Когда пациент выговорится, следовало, сохранив идиотское выражение лица, сообщить, что это больше никогда и ни за что не повторится, и презентовать что -нибудь от заведения. Вы не поверите, как богатеи любят халяву, но факт остается фактом. А дальше, мы лихо подлетали к стойке раздачи горячих блюд и сообщали, что “злыдень писюкастый” с четвертого стола, или “пельмень, контуженный с двенадцатого”, или “очказавр из седьмой” или, “чтоб тебе ежика вперед иголками родить с десятого”, хвастались неологизмами, так сказать, которые не в полной мере, но позволяли смириться с окружающей действительностью. И все – таки, главным фактором, как это ни банально, были чаевые! Эти странные люди – олигархи, получив в подарок от заведения бутылку вина на десять тычяч рублей, согласно стоимости в карте вин заведения, могли оставить на чай в пять раз больше…

– Стасик – карасик даже эластичный бинт не оплатит, – вынуждена я была согласиться с подружкой.

Все – таки здорового прагматизма и жизненного опыта в ней гораздо больше, чем во мне, несмотря на минимальную разницу в возрасте, всего в три месяца.

– Ты можешь опять меня назвать юродивой, – я вытянула перед собой правую руку, где на среднем пальце красовался он! Единственный подарок от моего ныне покойного мужа, кольцо с бриллиантом в один карат, – но никто и скорее всего никогда, не сделает мне такого оригинального предложения руки и сердца.

– Очень оригинального, – согласилась подружка, потянув к себе мою руку. – Все – таки чистый, зуб даю. Твой псих, если и купил кольцо, то три третьих, или две вторых, – бормотала Ларка.

– Он не псих, – обиделась я, отобрав свою руку с кольцом, – просто с небольшими отклонениями…

– Конечно, с очень небольшими, но оригинальными, – снова не удержалась подружка, – надо же было сделать предложение девушке, так, что она даже не заметила…

– Такое предложение, – я покрутила рукой у Кейт под носом, – трудно не заметить. Я просто не успела понять, что он предлагал. Он взял и умер, – тут слезы сами покатились у меня из глаз.

– Не переживай, – смилостивилась Ларка, – твоего Славика, кроме тебя вообще больше никто не понимал. Ты лучше вспомни, как вы познакомились в первый раз, когда он начал орать и бить себя по башке. Я решила, что нашего Карасика сейчас кондрашка хватит, а ты молодцом, не растерялась…

Славик появился у нас первый раз около месяца назад. Странноватый парень, всегда в темных джинсах, черной водолазке, дорогих ботинках и неизменной черной трикотажной шапке.

“Как будто родители в детстве не учили снимать головной убор за столом”, – подумала я, увидев это недоразумение.

Парень садился всегда за один и тот же стол, к стене. Вынимал из -за пояса тетрадку на пружинках в клеточку, испещрённую мелкими значками. Вытаскивал из -под шапки огрызок карандаша и, низко склонив голову, близоруко щурился. Что-то бормотал, водил пальцами по исписанным страницам, быстро шевеля губами. Таких чудиков мы еще не встречали.

– Повезло, так повезло, – констатировала Ларка, кивнув мне на чудаковатое недоразумение в шапке, – подарочек для Ёлки, – хмыкнула она, намекая мне на субъекта, вольготно расположившегося за моим столом. – Ладно, так и быть, сейчас заказ отвезу и съезжу для тебя к Кикиморе, на разведку.

Несмотря на повадки королевы в изгнании, Ларка обожала быть в курсе событий. Переплюнуть её в этом деле смогла только наш администратор Катерина, гордо именовавшая себя Кики. Но наш дружный, и на редкость креативный коллектив, быстренько трансформировал её в Кикимору. Дело в том, что Катерина очень забавно смеялась, слегка втягивая голову в плечи, от чего ее длинненький носик еще больше заострялся, а хихиканье с непрерывным подёргиванием головы дополняло картину сходства с лесным персонажем из сказки.

Неудержимой страстью Кики, прибывшей из далекой северной провинции, были звезды, олигархи и чиновники. Впрочем, ее интересовали все личности имена или лица которых, мелькали в прессе или на TV. Она словно боялась пропустить какого -нибудь малоизвестного утырка, и после резервации стола на определенную фамилию, начинала шерстить интернет, в попытках выловить любую информацию. Затем вываливала на неподготовленных слушателей, вроде нас, несчастных роллеров с подносами, гору сплетен бульварной прессы, инсинуаций от FORBS и прочей галиматьи, почерпнутой из недр интернета.

– Докладываю, – справа от моего подноса материализовалась Ларка, – стол был заказан вчера на Вячеслава Дадиани. Скорее всего, по мнению Кикиморы, это старший из известных братцев Дадиани. Один гениальный химик – слегка псих, второй гениальный менеджер – бабник не слегка. У них на двоих куча заводов по производству всяких присадок и примочек для бензина и прочей автомобильной лабуды. А еще Кики нарыла “бородатый” скандал. Лет восемь назад, никому неизвестные братцы Дадиани, создали полироль для автомобилей, которой машину покрываешь один раз, а с неё потом полгода грязь как вода с масла слетает. Представляешь, только на мойке денег можно сэкономить за шесть месяцев прорву. В Америке зарегистрировали бренд и торговую марку. Наладили производство в Китае, а затем вошли на Российский рынок с “бомбой”, якобы made in USA. Умники, блин… – восхищенно потянула Кейт.

– Этот на менеджера точно не тянет, скорее на химика, – мы с Ларкой откровенно рассматривали чудика через скрытую стену – окно.

Эта фальшивая стенка, со стороны кухни выглядела как слегка затемнённое стекло, а со стороны зала, такая же таинственно мерцающая белоснежными кристаллами стенка, с двумя проходами по краям, откуда выкатывались на роликах радостные “елки”, “шишки”, “звезды” и “совы” с подносами полными еды и напитков. Еще две такие же стены выходили на улицу, по бокам ресторана. В теплую погоду в летнем саду размещали белые шатры со столами, а рядом с прозрачными стенами размещали открытую кухню – барбекю у одной стены и бар у другой. В непогоду эти стенки искусно подсвечивались фонарями и ничем не отличались от остальных.

– Если честно, он в этой шапке больше на Чикатило похож, чем на химического гения. Хотя, для обоих версий он слишком симпатичный, Кики ничего не напутала?

– Обижаешь, – откликнулась Кейт, – Дадиани стол вчера заказал. Кикимора, небось, ночь не спала, гуглила. А насчет симпатичного, знаешь, издали все люди неплохие.

– И как только гениальный братец – менеджер не боится такое чудо одно отпускать? Мне кажется, он может запросто забыть прийти домой.

– Кики, сказала, он прибыл на мерседесе с водителем. На стоянке его ждет, – все так же неторопливо обронила Ларка.

Я благодарно пожала запястье подруги и покатилась навстречу своему счастью. Вячеслав Дадиани был сильно озадачен записями в своей тетрадке и посему, полностью проигнорировал меню, возложенное на стол приветливым администратором Кики, а также кнопку вызова официанта. Все так же, как и полчаса назад, шевелил губами, слюнявил и грыз и без того короткий карандаш. Не реагировал на внешние раздражители.

“Эдак он до утра просидит” – подумала я, простояв у стола минут пять абсолютно незамеченной. И решилась привлечь его внимание.

Ёлка я, в конце концов, или как?

– Добрый день, – пропела я, ласково улыбаясь, как домашнему котенку.

Дадиани вздрогнул, поднял на меня глаза и медленно расцвел в ответной белозубой улыбке, такой доброй и лучезарной. Голубые глаза под черными бровями и длинными ресницами сияли как озера, яркие и манящие. Красивый, как принц из сказки. Мне даже стало стыдно. Тоже мне, нашли психа, подумаешь, шапку не снял …

– Вы готовы сделать заказ, – вымолвила я с придыханием. Принц кивнул и выдал:

– Четыре телячьих миньона, двадцать картошек фри, кетчуп отдельно. Пепси лайт в банке и синюю трубочку, – сказать, что я, услышав подобный заказ, выпала в осадок, значит, ничего не сказать.

Я вытаращила глаза, Дадиани продолжал улыбаться и ласково меня рассматривать. Пытаясь справиться с шоком, уткнулась в свой девайс для связи с кухней и быстро строчила комментарии к заказу.

“Может и не совсем псих, но явно с придурью”, – мелькнула у меня на синей трубочке запоздалая мысль.

– Это все? – подняла я глаза, на прекрасного чудика в шапке. Дадиани тем временем оставив свою тетрадь, приблизился к краю стола.

– Нет.

– Что -нибудь еще, – я продолжала ласково улыбаться.

– Руку дай, – попросил он, глядя на меня восторженными глазами. И я, как под гипнозом, не отрываясь от его бездонных глаз, протянула левую руку, правой прижимая гаджет к груди. – Красивая, как мама, – сообщил мне Дадиани.

Взяв меня за руки, тихонько, ладонью вниз провел по своему лицу. Затем, слегка отогнув мою руку в свою ладонь, поцеловал запястье. Я повторно зависла. Аккуратно высвободила руку.

– Я пойду?

– Куда? – не понял гений химической промышленности.

– Принесу вам: четыре телячьих миньона, двадцать картошечек фри, кетчуп отдельно, пепси лайт и синенькую трубочку, – повторила я заказ слово в слово.

– Иди.

Дадиани вернулся к тетрадке, забыв обо мне напрочь. Я же, развернув ролики, на негнущихся ногах, двинулась в сторону кухни, пытаясь стряхнуть наваждение. В кухне меня поймала неугомонная Кейт:

– Рассказывай!

– Что рассказывать? Улыбался как Аполлон, смотрел как на богиню. Потом сказал, что я красивая, как мама, и попросил пепси с синенькой трубочкой. Ты на заказ посмотри, – я сунула Ларке гаджет с заказом.

– Зато смотреть приятно, – утешила меня Лара, ознакомившись с заказом.

– Ты как -то говорила, что идеальный мужчина должен говорить только три слова: люблю, куплю, поедем. Мне кажется, он справится, – с надеждой вцепилась я в Ларкину руку.

– Заметь, про маму – это уже четвертое, – забрала Ларка у меня свою руку вместе с надеждой. Подхватила поднос с едой и улетела к мерцающему вдали столу у самой сцены.

– Елка, картошку пересчитывать будешь? – над стойкой выдачи блюд возникла ухмыляющаяся физиономия Толика, шефа по гарнирам.

– На слово поверю, – легкомысленно отмахнулась я от него.

Подхватив заказ для компании из шести человек, изогнувшись дугой под тяжестью тарелок, я продолжила двигаться к счастливому замужеству. Через пару минут волшебный девайс известил о готовности пепси лайт с синенькой трубочкой. В баре надо мной тоже поприкалывались, выложив на стол штук пять вариантов синеньких трубочек, от белой в голубую полоску до темно синей. Я молча выбрала самую синенькую. Ребят тоже можно понять, чаевыми от банки пепси их не удивишь, так хоть зубы поскалить…

Лихо подъехала к столу Дадиани:

– Ваше пепси.

Чудо в шапке, даже головы на меня не поднял, молча протянул руку и придвинул банку к тетрадке. Я тихо удалилась, чтобы через пять минут вернуться с основным заказом. А дальше, он уставился в тарелку, быстро шевеля губами, и вдруг резко произнес:

– Я сказал двадцать, а не двадцать одну… Я сказал двадцать. Я сказал двадцать.

При этом он начал бить себя ладонями по голове, чуть выше ушей, с каждым ударом убыстряясь и повышая голос. Все замерли и уставились на нас. Я словно в замедленном кино видела, как весь зал, постепенно замолкая, начал разворачиваться в нашу сторону. Перекошенное лицо Стасика-карасика в проеме кухни. Выпученные глаза Ларки, прижимающей пустой поднос к груди. И с мыслью: “Толик, убью гада”, – протянула руку, быстро схватила и съела двадцать первую картошку. И тут же задохнулась от мысли: “Все, кранты, к клиенту рукой в тарелку – уволят”. Зажмурившись с перепугу, погрузилась в блаженную тишину.

Приоткрыла один глаз, проверить, не могла же я оглохнуть, закрыв глаза. И в очередной раз застыла соляным столбом. Дадиани убрав тетрадку за ремень джинсов, как ни в чем не бывало, уплетал свои двадцать картошек фри и четыре миньона. Я прижала пустой поднос к груди и, на внезапно ослабевших ногах, двинулась к Толику и Стасику.

Карасик выглядел очень бледно, пожал моё безжизненное запястье, пригладил волосы и со словами:

– Молодец, – я плюхнулась на скамейку перед раздачей и грозно уставилась на Толика.

– Убью, “пучеглазый блядоящер”.

– Я, между прочим, предлагал пересчитать, – сразу перевел стрелки на меня же Анатолий и быстро скрылся из зоны видимости.

С тех пор Дадиани стал моим постоянным клиентом. Мы по -прежнему улыбались друг другу так, что окружающие просто плавились в лучах нежности, но при этом, я четко отслеживала детали его заказа. Второго такого убийства шапки, мне было не пережить.

Неделю назад, локомотиву отечественной химической промышленности вдруг потребовался мой паспорт. Совершенно без прелюдии, на вопрос:

– Что-нибудь еще? – услышала:

– Паспорт.

– Какой паспорт?

– Твой паспорт.

– Зачем? – не поняла я. Дадиани не стал вдаваться в ненужные для него подробности, а начал снова дубасить шапку, теперь выкрикивая:

– Паспорт, паспорт, паспорт… – его голос набирал обороты и гулко звучал под куполом.

Снова запахло скандалом. Краем глаза я отметила перекошенное лицо Стасика, подумала: “И зачем мне паспорт? Отдам парню, раз так приспичило”.

– Хорошо, подожди, сейчас принесу.

Как и в прошлый раз, он молча кивнул и как ни в чем не бывало уткнулся в свою тетрадку. К чести младшего братца Дадиани, надо заметить, каждый раз во время скандала в дверях возникал водитель из мерседеса, у которого неугомонная Кики выведала, что на старшем Дадиани – Вячеславе установлен датчик, и при повышении давления, повышенном сердцебиении или просто учащенном пульсе, у водителя срабатывал сигнал и он тут же возникал рядом, для локализации конфликта. Но, как выяснилось, я и без него неплохо справлялась. Мои чаевые за банку пепси с синенькой трубочкой давно стали легендой, так что, для этого парня мне было не жалко и паспорта, хотя червячок сомнения все же был. Я плюхнулась на скамью у стойки выдачи, следом подлетела Ларка, села рядом.

– Что на этот раз?

– Паспорт, – сообщила я.

– Отдай, – быстро выдала Ларка.

–Как это отдай?! – решила я повозмущаться. – А если он на меня кредит возьмет?

– Бред! – так же неторопливо и безапелляционно заявила подружка. – Скорее квартиру или машину оформит, отдай! Если через неделю не вернет, пойдешь в милицию и скажешь, что потеряла паспорт, возможно, неделю назад, – кивнула, подхватила поднос и улетела в зал.

Скрепя сердце, я согласилась с Ларкой. Такой чудила вряд ли занимается аферами с документами, скорее, изведет на лакмусовые бумажки для опытов. Но для хорошего человека с такой улыбкой и чаевыми, мне и паспорта не жалко. Быстро изъяв паспорт из сумки в гримерке для персонала, отвезла его любимому чудику.

– Держи, Солнце.

– Спасибо, Елка, – и вновь его улыбка озарила меня волной тепла и света.

“Наверняка он очень добрый и счастливый парень, если так улыбается”, – в очередной раз подумала я, стряхивая с себя наваждение бездонных голубых озер.

Писать заявление не пришлось, паспорт возник на краю стола на следующий день. Я благодарно кивнула и полетела к соседнему столу на вызов. А вчера случился этот кошмар. Мое голубоглазое чудо, отодвинув пепси с синенькой трубочкой, отлепился от стенки, придвинулся к краю стола, поднял на меня свои потрясающие глаза и опять попросил мою руку. Я протянула правую и, пока я грелась в лучах его искрящихся глаз, залез в карман Джинс и надел мне на безымянный палец кольцо с бриллиантом, размером в один карат. Пока я тупила и пыталась понять, что бы это значило, раздался хлопок. Стекло за спиной Дадиани разлетелось тысячей осколков. Моё голубоглазое солнце замерло и повалилось на меня. Я от неожиданности не удержалась на роликах и полетела назад, со всей дури хлопнувшись головой о мраморный пол, а сверху, видимо, упал Вячеслав Дадиани, если верить фотографиям в прессе.

Очнулась я не сразу, тело Дадиани уже увезли. У меня диагностировали сотрясение мозга и несколько неглубоких порезов, а следователь, проверив мои документы и возвращая паспорт, заявил:

– Вы не знаете, были ли у вашего мужа враги?

– Какого мужа? – поинтересовалась я.

Следователь понимающе кивнул, типа, понимаю, сотрясение и, ласково улыбаясь, протянул мне мой паспорт, заботливо открытый на четырнадцатой странице, где в штампе было указанно, что восемнадцатого июня Пресненским отделом Загс города Москвы был зарегистрирован брак с Дадиани Вячеславом Сергеевичем тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения.

Туше.

В смысле, тушите свет, сливайте воду. И вот я, свежеиспеченная вдова, после сотрясения мозга, проведя беспокойную ночь в постели лучшей подруги, прикидывала, как бы поделикатней сообщить родственникам Дадиани, что они больше не одиноки. В смысле, мы теперь вместе – родственники. Я рвалась на похороны, чтобы проститься со своим чудаковатым солнцем, а Ларка со свойственной ей рассудительностью и прагматизмом убеждала меня, что родственники от счастья там же меня и прикопают, рядом с супругом в одной могиле.

– Хорошо, Кики говорила, у него брат есть, младший. Надо ему выразить наши соболезнования и сказать, что я ни на что не претендую и, если окажется что наш брак не фикция, готова от всего отказаться, если что -то есть.

– Если вспомнить некую эксцентричность твоего покойного супруга, возможно, на него ничего и не оформлялось, это раз, – высказалась Ларка, – а два, не наши соболезнования, а твои. Я тебя в машине подожду.

– И на том спасибо, – вздохнула я, – мне сейчас с моей сотрясенной головой за руль никак нельзя…

– Что там сотрясать, в твоей пустой голове? – продолжала учить меня подружка. – В среде московских аллигаторов доброта и порядочность, расценивается как слабость, сожрут и не подавятся. Хорошо, если в асфальт не закатают.

– Не опошляй, пожалуйста, память о моем голубоглазом солнце, сравнивая его с крокодилом, – попросила я Ларку, – и у кого только рука поднялась на такого лучистого парня? Столько дерьма вокруг ходит, и никто не отстреливает…

– Здесь, я просто вынуждена с тобой согласиться, – закивала подружка и попросила счет за свой завтрак.