Текст книги "Карибская чума (СИ)"
Автор книги: Scapulari
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Я всё равно не понимаю твои принципы. Словно ничего не изменилось. Даже на губернаторскую дочь смотрят теплее, чем на тебя, – который раз говорил Ллойд, отдирая зубами кусок вяленого мяса.
– Думаешь, на седьмой раз мой ответ изменится? – Джек поморщился от боли в затёкшей шее и максимально отодвинулся от мачты, чтобы запрокинуть голову. – Мой корабль. Мои люди. От того, что власть сменилась, характеры людей не поменялись. Я всё ещё знаю, о чём и с кем можно поговорить… было бы желание, выпросил бы верёвку с кружевами и массажиста в придачу.
– И даже сама идея о том, что тебя хотят выкинуть, тебя не волнует?
– Как видишь, я позаботился о продлении своего пребывания на корабле.
– Да, это было ловко. Сначала я даже подумал, что ты от страха слетел с катушек, – широко заулыбался плотник.
– Этого мне ещё не хватало, столько планов ждёт своего исполнения, – бывший капитан тоже позволил себе хитрую улыбку.
– Ооох, помню я это выражение лица и интонацию! Только вот одно плохо, – тот покачал головой и задумчиво почесал щетину. – Ты штурман и поэтому тебе нет цены сейчас. Но менее чем через сутки мы окажемся на Инагуа, там тебя заменят… Бентон всё ещё предан тебе, но мнение команды может перевесить и его власть, если он заступится…
– Я понимаю. Пусть не винит себя, всё в порядке. На тебя не будут косо смотреть, если ты поговоришь со мной ещё немного?..
– В порядке?! Джек, ты точно сошёл с ума. Да плевать я хотел на то, как на меня будут смотреть. После смерти Чёрной Бороды я мог пойти куда угодно и меня бы взяли на любой корабль, но я пошёл за его сыном. И ты превзошёл отца уже сейчас, я не хочу, чтобы череда твоих побед прервалась так глупо.
– Спасибо, за эти годы ты и сам стал мне отцом, – Джек грустно улыбнулся. – Не волнуйся, я встану у этого штурвала ещё не раз. Расскажи мне, что происходит? Не имея права передвигаться свободно, я мало что знаю о настроениях на корабле и состоянии. Что намерен делать Бентон? И… что с Элизой? Иногда я вижу её, но она не обращает на меня внимания.
– Бедная девочка. Она ведь совсем молодая, даже к Кеннету ближе, чем к тебе. Мы поселили её в твоей каюте, всё равно кроме тебя никто не может нормально спать на кровати. Бентон жаловался, что из-за колебаний волн он постоянно бьётся затылком о стену, это мол объясняет, почему ты такой пришибленный на голову. Всю ночь она переждала там с мальчишкой, мне кажется, она плакала. Утром она была спокойнее, платье мы сложили в трюме с остальными тканями. Но девочка держится молодцом, уже помогает Роджеру с его медициной и нашла подход к Эрлу, и не скажешь, что пару дней назад её под дулом пистолета украл злостный пират. Скажи честно, ты бы взял её на корабль, не окажись вокруг столько стражи? Если я правильно понял, ты хотел подставить губернатора несколько иначе.
– Хотел, но вышло даже лучше. Я думал спровоцировать его на агрессию и ткнуть в лицо договором, который мне было так легко подделать. Все купились бы на этот трюк, даже если бы я просто показывал пустой лист. Теоретически, после этого его должны были сразу же схватить, а я проник бы в Нассау с другой стороны острова и забрал бы Элизу подальше от разворошенного муравейника.
– Подожди. Получается какая-то ерунда, – Ллойд нахмурился и посмотрел на капитана. – Зачем тебе девушка, по сути лишённая фамилии?
– Секрет. Никому не рассказывай. Хотя что толку, всё очевидно, – парень нагнулся поближе к уху сидящего друга и пояснил. – Люблю я её. Трепетно и извращённо, как умею. Я к ней привык, и хочу забрать с собой.
– Тогда зачем тебе Кеннет? Он говорил, что вы с ним частенько… гммм…
– Что? – Джек искренне удивился и цокнул языком. – Надо же. Кто-то со мной спал, а я об этом не знаю. Спроси у него при случае, кто был сверху, должен же я знать о своей роли хоть что-то.
– Да, надо бы, – и без того красные щёки плотника налились кровью ещё больше от рокочущего смеха. – А ведь никто и не уточнял, правда ли. Подожди-ка…
На корабль легла тень от паруса. По левому борту от брига важно покачивался какой-то фрегат, только когда паруса подняли, Джек увидел английскую форму. На самый край, перегибаясь через высокие резные перила, вышел их парламентёр. Бентон, как новый капитан, в свою очередь отпустил штурвал и встал напротив, скрестив руки на груди.
– Морской патруль, господа! Мы должны обыскать ваш корабль, с какой бы страной вы ни торговали, приказ губернатора.
– На каком основании кто-то будет шарить в моём трюме?! – грозно рявкнул пират, игнорируя нахальный тон англичанина.
– Тебе же сказали, приказ губернатора. Пока судно находится в водах Англии, оно должно быть осмотрено. Мы разыскиваем капитана Джека Тича, за его голову назначена плата в 20 000 реалов, – переговорщик презрительно улыбнулся. – И даже помилование для пиратских выродков вроде вас.
– Ошиблись кораблём, – Бентон сплюнул за борт и демонстративно поправил пояс со скимитаром. – Здесь я капитан.
Англичанин что-то бросил своим солдатам и те перекинули с борта фрегата трапы. Джек бы послал их к дьяволу и взял фрегат на абордаж или потопил, но новый капитан… не блестел желанием воевать. Почти сразу же патрульный наткнулся на привязанного к мачте пирата, тот сделал вид, что просто отдыхает.
– Кто ты и почему привязан?
– С осанкой проблемы, – ехидно процедил тот. – Вот, лечу.
– Имя?
– Венера Милосская. Неужели не видно?
– Заканчивай с этим шутником, Том! – подошёл второй солдат. – Капитан, мы нашли его! Сам Джек Тич, уже связанный!
– Вот, значит, что, – английский капитан усмехнулся и повернулся к Бентону. – Полагаю, вы предпочтёте взять деньги и убраться, отдав нам Тича. В противном случае мы потопим ваш корабль и заберём его силой.
Бентон нахмурился. Он не мог рисковать кораблём, но не хотел отдавать друга на казнь. К сожалению, выбора не было.
– Нам нужна карта, – процедил пират. – Вместе с реалами отдайте карту, иначе не получите ничего кроме обломков.
Верёвки ослабли и упали, Джек чуть не упал вместе с ними, но был подхвачен патрульными под руки. Сделка заключена, назад пути нет. Он сжал кулаки, готовясь биться за свободу до конца, но мышцы слишком затекли для боя, и англичане без труда поволокли его по трапу вверх, на борт фрегата. Краем глаза пират видел, как передают вместе с увесистым мешком свёрнутую карту, как Ллойд сжимает пистолет, как Бентон внимательно следит за врагами, как из капитанской каюты выглядывает перепуганная Элиза… нутро сжалось от боли и неожиданного страха неизвестности, тут же сменившегося яростью. Отдать оружие своей команде и довериться им – это одно, а сдаться английским псам – совсем другое! Собрав силы, Джек неожиданно рванулся в сторону, плечом сбив правого патрульного за борт, а левого схватив за лицо и с разворота опрокинув на спину. Несколько англичан бросилось сзади, одного пират успел ударить в живот, второго схватил за горло и… и бесполезно замер, не смея пошевелиться под дулом упирающегося в затылок пистолета. Его руки быстро связали за спиной, на голову надели пыльный мешок и грубо поволокли куда-то вниз, не заботясь о синяках и голове.
Несколько долгих часов Джек не видел ничего кроме тьмы и не слышал ничего кроме ровного гула дубовых досок под ногами и ударами волн. Порой он дремал, но даже не замечал этого, настолько пустым стало существование в эти часы. Равномерная качка и гул прекратились и сменились твёрдыми шагами, кто-то рванул пирата вверх, так что у него закружилась голова, а потом было целое множество лестниц со скользкими ступеньками, на которых он постоянно спотыкался и едва не падал на впередиидущего стражника. Джек чувствовал, что его ведут уже не по кораблю, но совершенно не понимал, зачем. Мешок с его головы сняли лишь в тесной камере, прогнившей настолько, что по углам уже начинала расти плесень и зелёные водоросли, а через узкое решётчатое окно почти не проникал свет. Пирата попросту бросили на каменный пол, предоставив его самому себе, а тяжёлая кованая дверь закрылась прежде, чем обрывки из разговора стражи смогли достигнуть уха. Смертник. Один. Беспомощен.
Несколько минут Джек сидел в тишине, тупо смотря на ржавые петли и гвозди. Дикий вой отчаяния так и застрял в глотке вместе с бесполезными слезами ярости.
– Трусливые твари… сколько раз я показывал вам силу, а теперь вы продали меня… ну ничего… я ещё выберусь отсюда и к чертям сожгу каждый английский корабль, а флот… к дьяволу флот! Давно пора было понять, что даже самые преданные люди подвластны страху. Рассчитывать можно только на себя…
Убедившись, что за дверью тихо, пират прижался спиной к сырой стене, максимально поджав ноги и с суставным хрустом протянул руки из-за спины через ноги вперёд. Несколько секунд плечи ломило, но боль быстро прошла. Верёвки были завязаны на самый обычный узел, а не страшную морскую вязь, поэтому развязать его даже зубами было совсем просто. Наконец, когда руки стали свободны, пират поднялся на ноги и приступил к полноценному изучению камеры. В углу рядом с дверью чернела крысиная нора, где-то в глубине её поблёскивали кости. В камере не было ни миски, ни кружки, ни циновки, словом, ни одного предмета, напоминающего повседневную жизнь. Приподнявшись на носках, пленник выглянул в окно: на километры вокруг простиралось море, лишь у подножия острова шумели густые кусты и деревья. Судя по всему, причал и патрульные корабли находились с другой стороны крепости, если бы не решётка, место можно было бы назвать красивым. Стена была сложена крепко даже несмотря на возраст, возможностей выбраться, кажется, не было. Внимательно изучив каждую щель, он так и не смог найти способ сбежать самостоятельно, поэтому оставалось только ждать. Верёвка станет оружием, кость… Джек сел под дверь, затихнув и целиком обратившись в слух настолько, насколько будет надо, а тонкие кости из крысиной норы идеально спрятались в рукаве. Попадись он четыре года назад, он бы наивно надеялся на помощь отца. Два года назад он бы просто сдался и расцарапал этими костями свои вены или горло, до смерти бился бы головой о каменные стены, даже не сопротивляясь отчаянию и страху. Но теперь он стал сильнее, не важно, считали ли его легендой или самой грязной тварью Карибского залива, главное – теперь он знал, на что способно его сознание и тело. Как бы ни болело от страха сердце, как бы ни дрожали руки от звука приближающихся шагов, как бы ни срывалось дыхание и ни кружилась голова, он должен сбежать и показать, кто он такой на самом деле.
– Джек Тич, вы… где он?! – вошедший стражник замер в центре комнаты, тяжёлая дверь безвольно распахнулась. – Поднимайте трев… – англичанин не успел договорить, как Джек молниеносно набросился на него сзади, накинув верёвку петлёй на беззащитную шею и упёр колено в его позвоночник, повалив на пол и за секунду заставляя прогнуться под неестественным углом; шея и позвоночник хрустнули, тело обмякло. Второй стражник подхватил крик тревоги и схватился за саблю, пират умело вывернул его руку и ударом об дверь переломал локтевой сустав. Третий решил напасть сзади и сжал плечи пленника, парень с размаху ударил врага-инвалида ногой в подбородок, извернулся и рванулся в бок, вместе со стражником падая на пол с такой силой, что у того затрещали ломающиеся рёбра. Больше преград не было, и Джек устремился к свободе, схватив лишь чью-то саблю.
Забег по коридорам продолжался недолго. В конце винтовой лестницы уже поджидал десяток стражников с алебардами и саблями, у двоих даже были ружья. От первого выстрела пират чудом уклонился, второй пришёлся в спину своего же человека. Пока стрелки перезаряжали ружья, Джек успел поставить подножку и вонзить саблю в спину одного, заблокировал удар второго, перенаправил в стену выпад третьего и свернул шею четвёртому, но англичане быстро скоординировали действия и успешно загоняли его в угол. Вдруг грянул взрыв шашки, помещение заволокло едким дымом, на пару мгновений пират отвлёкся и закашлялся; в эту же секунду самый рослый страж рванулся к нему и две сабли накрест пригвоздили горло Джека к стене, так что любой манёвр грозил вспоротой глоткой.
– Допрыгался! – победно рявкнул он. – В подземелье его!
На это заявление Джек оскалился и ухмыльнулся. Стражник замешкался, пытаясь понять, что значит эта гримаса, но не успел даже понять, что произошло. Незаметно прибрав руку за спину, пират поудобнее сжал добытые кости между пальцев и неожиданно ударил врага кулаком по лицу, до крови раздирая кожу и глаз, а потом ударяя ещё раз в живот.
Стражник взревел и выронил оружие, схватившись за глаз, рубашка на животе покраснела от медленно растущих кровавых пятнышек. Парень снова рванулся в бой, его перехватили и швырнули на пол сразу трое рослых мужчин, он продолжал извиваться и даже освободил руку из захвата, но что-то тяжёлое сотрясло череп в районе затылка, мир медленно поплыл и потемнел, только надрывался где-то на грани сознания стражник, брызгая слюной и кровью: «В пыточную сукина сына!».
========== 8. Башня Марлетто ==========
Комментарий к 8. Башня Марлетто
*башня Марлетто – игровой объект в серии игр heroes of might and magic. Обычно в этой башне заточён ценный игровой персонаж.
Первым чувством, вернувшимся к Джеку после долгой отключки, был юмор. Это чувство постепенно вернуло слух, обоняние и зрение, незамедлительно выдав шутку прискорбного содержания: в вертикальном положении справлять нужду удобнее, чем если бы это всё растекалось прямо под спиной. Когда же зрение вернулось окончательно, исправить положение не могли уже никакие остроумные шутки. Эта камера была значительно больше предыдущей, только вот причины расширения территории не вселяли надежды: в камине краснели раскалённые щипцы, иглы и прутья, на каменном полу стояло несколько шипастых стульев разной конфигурации, два аналогичных саркофага, куча захватов и зажимов, крюков и цепей на стенах, несколько видов дыб и даже такие мерзкие приспособления, как железная груша и колыбель Иуды. От вида последних Джека чуть не вырвало, но бунтовать пустому желудку было попросту нечем. Хотя в такой атмосфере аппетита и вовсе быть не может…
– Вот и ты, – с садистским удовольствием промурлыкал какой-то одноглазый мужчина, по царапинам на его лице пират понял, что говорит со своим недавним врагом. – Ты высадил мне глаз, это было больно. Не хочешь тяфкнуть что-то пафосное, пока я не разделал тебя на корм свиньям?
– Вряд ли твои люди станут меня есть, – Джек усмехнулся и сдул упавшую на глаза прядь. – Хотя да. Просьба есть. Прибереги мой плащ, вдруг пригодится?
– Прикуси свой поганый язык! – палач рыкнул и без предупреждения заехал кулаком в лицо пленного. Пират еле успел подставить скулу, череп тут же отдался болью, но тут новая вспышка уже в районе переносицы перекрыла первый удар. В носу противно защекотало, что-то горячее и липкое потекло по губам, и рот наполнился солоноватым привкусом крови. – Так-то получше. А теперь разивай пасть, и не вздумай выкинуть что-то, иначе я вырву все твои зубы вот этими щипцами, а потом вобью обратно и буду медленно выкручивать снова, пока ты не захлебнёшься своей же кровью!
Грубые ремни, удерживающие руки парня на крюке над его головой, ослабли слишком резко, но огромная грубая рука уже сжимала волосы пирата на затылке и не позволила упасть, спина и шея отозвались болью. От омерзения вновь потянуло на блевотину, только чудом и жаждой мести Джек всё ещё держался, стараясь опереться руками хоть обо что-то и уменьшить жуткую ломоту во всём теле, особенно в прикованных к полу ногах. Он затаился и отключил все мысли, ушёл в прошлое и перестал замечать происходящее, наконец найдя спасение от мерзкого стражника и ожидая, пока тот окончит наконец своё мерзкое дело. Казалось, палач удовлетворился своей полной властью над пленником и сейчас уйдёт по своим делам, но надежды не оправдались. Одноглазый придвинул единственный нормальный стул ближе к Джеку и сел, закинув ногу на ногу, так что сгорбившийся от изнеможения пират едва ли не касался его обуви лицом.
– Не больно-то ты и крут, неуловимый капитан-зимородок. Но уловился же! – палач каркающе рассмеялся. – Красивые птички. В детстве, когда мы с братом жили в Англии, мы находили их гнёзда и били яйца или затыкали нору и поджигали траву, чтобы они бились и подыхали там. Искать их было сложно, но мы быстро нашли способ находить их и убивать, а перья продавать швеям и шлюхам, что по сути одно и то же. Некоторые говорили, что ты баба, раз так удачно шныряешь по городам и балам, не привлекая внимания. Но вот он ты, такой же жалкий и беспомощный, как те птички. Считай, что ты попал к ястребу и отлетался.
– Когда я видел зимородков… они бросались на добычу молниеносно и никогда не промахивались… и знаешь, что они делали потом? – Джек презрительно улыбнулся, и улыбка эта стала оскалом. – Потом они строили гнездо из костей своей добычи и врагов.
– Ну, до этого ты вряд ли доживёшь, – снова закаркал экзекутор, пнув пяткой голову пирата и вставая. – Пока губернатор узнает, что ты здесь, пока отправит приказ, пока все бумаги утрясутся… пройдёт несколько замечательных недель, которые ты проведёшь здесь, и кто знает, почему пленник может подохнуть раньше срока. Быть может, это будет голод. Или лихорадка. Или у него окажутся больными органы. Вероятно, это будет быстрая смерть от болевого шока, но тебя ведь устраивает, как я о тебе забочусь, да? – палач вздёрнул его за волосы до уровня своих глаз. Джек фыркнул и сплюнул кровью на затянутую в мундир грудь. – Поганец! – последовал новый удар, в голове у пирата зашумело, он даже не запомнил, как оказался пристёгнут вновь. – Сегодня первый день нашего с тобой полноценного знакомства, поэтому отдыхай, пока есть чем. Если будешь сидеть тихо, я попрошу кого-нибудь дать тебе воды и хлеба. Не скучай без меня.
С этими словами стражник вернул свой стул к стене и вышел, закрыв деревянную дверь на засов снаружи. Наконец-то Джек получил возможность передохнуть и осмотреть подробно место, в которое так немилосердно забросила его судьба. После ударов голова всё ещё болела, тело била мелкая дрожь, если бы не причиняющие боль ремни, парень просто упал бы на каменный пол и не шевелился несколько часов, слишком тяжело было бороться с отчаянием. Ещё в той светлой камере он думал, что сможет сбежать, освободил руки и нашёл оружие, но этого оказалось мало. Теперь у него нет оружия, нет даже рук… и есть несколько недель мучений на то, чтобы сойти с ума от собственных мыслей. Джек пошевелил руками, ремни держали крепко и сидели, как влитые. Крепление ремней так же было крепким и надёжным, как и у ног… выбора нет кроме ожидания или смерти.
Вчера никто так и не принёс ни обещанной воды, ни хлеба, поэтому сегодня стражник-садист взял их с собой, разламывая и без того маленький ломоть на ещё более мелкие кусочки и каждый протягивая ко рту пирата толстыми пальцами, покрытыми слоем чёрной грязи. От каждого куска пленник отказывался, и хлеб постепенно исчезал в довольной пасти палача.
– Ну же, Джек. Если ты не будешь кушать, ты сдохнешь со дня на день. Не мучай своё тело голодом, им займусь я.
– Какая досада, – картинно посочувствовал тот. – Вот и дай мне сдохнуть спокойно.
– Нет, капитан-зимородок, так не пойдёт, – улыбка на красном от света огня в камине лице стала шире. – Новый день – новые игры. Пора бы тебе раздеться, ты ведь не думаешь, что мы ограничимся твоим смазливым личиком?
– Лучше уж слушать твою ругань, чем эти сладкие речи, – устало проговорил Джек, чуть прогибаясь, чтобы нож вместе с рубашкой не срезал с него слой кожи.
– Ого, а Тэтч неплохо с тобой поработал, – присвистнул палач, восхищённо разглядывая до этого закрытую рукавом левую руку своей жертвы. – Тут тебе и режущие, и колющие, и глубокие, и царапины, и даже ожоги есть! А это что? Неужели наш бедный мальчик не смог вскрыть вены? А я-то надеялся послушать твои стоны и вопли, когда ты начнёшь рассказывать мне про свой флот из десяти угнанных линкоров. Хотя ты, полагаю, не только к ним руку приложил. Раз уж у тебя такой богатый опыт, скажи сам, с чего мне начинать – ударов, ножей, или прижечь твою нежную шейку?
– Делай, что хочешь, только заткнись и дай мне терпеть это спокойно.
– И никаких воплей о том, что это несправедливо? Что ты не виноват, что это ошибка и тебя предали?
– Jedem das Seine (нем. каждому своё)… – с трудом подбирая слова, прохрипел Джек. От разговора его горло совсем пересохло. – Я получил кару за свои ошибки и несу ответственность за них.
– Ты признаёшь свою вину и каешься? Если так, то…
– Нет. Я признаюсь, что просчитался. И сейчас я плачу болью за то, что был самонадеян.
– Ты неисправим, – с насмешкой бросил палач и достал из камина раскалённый до бела прут. – Но я сломаю тебя. Я смешаю тебя с грязью, из которой ты слеплен, ты будешь пресмыкаться и жрать говно с моих сапог, а потом тебя вздёрнут на глазах у твоих же людей. Они продали тебя с такой лёгкостью, словно ты был обычной вещью! Ублюдки продали главного ублюдка, разве не замечательно? Даже среди них ты был никем. Был и останешься маленьким, бесполезным, беспомощным комком самоуверенности и пафосных слов.
– Ты сломаешь моё тело? Да, возможно… это в твоей власти… но моё сознание не изменить никому кроме меня. Просто прикончи меня здесь так, как хочешь… – голос Джека дрогнул, он замолчал, безотрывно смотря на хищный металл, словно набираясь сил. – Или клянусь, я убью тебя сам.
– Сам? – палачу становилось веселее. – Это вряд ли. Проси о пощаде, Джек! Умоляй меня о еде и воде! Подчинись мне и признай себя шавкой под моим кнутом.
Раскалённый прут прижался к рёбрам с правой стороны, пират выгнулся от адской боли и раскрыл рот в беззвучном вопле. Ни звука не услышал палач, лишь грохотало в груди сердце. Ещё одно прикосновение ниже, но в этот раз прут остался дольше, на миг кожу обожгло холодом, в следующую секунду на лёд обрушилось пламя, выжигающее, казалось, до костей, но и это Джек терпел, не издав ни звука. Сколько ни касался его прут, палач видел лишь бешеную боль в пульсирующих зрачках, всё больше злился и после седьмой чуть обуглившейся полоски под ребром попросту отшвырнул прут в сторону, засучивая рукава. От удара в живот у пирата перехватило дыхание и он невольно охнул, удары сыпались со всех сторон и почти тут же на их месте расцветали тёмные синяки с алыми крапинками кровоподтёков. Один такой удар пришёлся на ожог, тонкая белая кожица порвалась и клочками прилипла к коже, наружу потекла смесь лимфы и сукровицы. Экзекутор опомнился только когда вся грудь и живот пленника покрылись густыми чёрными пятнами, а голова безвольно склонилась; откатав рукава, он крикнул кому-то из мальчишек позаботиться о состоянии пирата и принести вилку – металлический двузубец о двух концах, один из которых упирается в грудь, а другой – в подбородок, лишая провинившегося права двигать головой.
Мальчишка с ужасом смотрел на то, что за два дня стало с живым человеком, но не осмелился нарушить приказ и приблизился к Джеку, дрожащими руками сжимая оставшийся кусок хлеба и кружку воды.
– С-сэр… – не зная, с чего начать, промямлил он. – Мне… вас…
– Было бы удобнее, если бы ты просто отвязал мою правую руку, – на грани беспамятства посоветовал пленник и закрыл глаза. – Но это сделает только хуже… можешь сделать кое-что?.. сорви белую кожицу с моих ожогов, спасибо… эта кожица чесалась сильнее, чем бьёт ваш палач…
Есть хлеб было тяжело, но измождённый организм нуждался в любой, даже грубой пище. Вода придала сил, вылечила горло и чуть прояснила голову, но кружки было слишком мало, и на свой страх и риск парнишка принёс ещё одну, прежде чем прикрепить вилку к шее пирата и уйти. Теперь Джек устал настолько, что ему было плевать, будут его бить или прикончат завтра же, хотя в глубине души он всё ещё надеялся сбежать или просто видеть этого мальчишку почаще, чтобы не потерять себя. Устроив голову между привязанных и уже давно онемевших рук так, чтобы не напороться на вилку, он обречённо закрыл глаза и постарался забыть обо всём вокруг кроме шанса вновь увидеть Элизабет, вновь обрести свободу… только бы ночью его голова соскользнула сама и наткнулась на эту вилку, завершив всё за него…
========== 9. Феникс ==========
Больше недели прошло с тех пор, как дверь пыточной впервые закрылась за палачом. Каждый день он придумывал новые способы мучить Джека, так что на теле капитана почти не осталось живого места. Только спина чудом избежала порезов и ожогов – экзекутору почему-то стало жалко портить татуировку в виде птичьих крыльев, растущих из лопаток и самыми кончиками перьев уходящих под ремень штанов, пирата этот факт почему-то радовал. Его тело изнемогало и день ото дня умирало, но мысли долго оставались нетронутыми так же, как и крылья на спине, хотя боль быстро затмила сознание туманом.
Сначала парень шутил, доводя палача и поднимая настроение себе, потом просто саркастично ухмылялся, но вскоре перестал реагировать вовсе. Лишённая чувствительности кожа перестала воспринимать ожоги, онемевшие от бездействия мышцы и суставы не проводили боль от ударов и выкручиваний, постоянные издёвки мешались с тупыми вспышками и отголосками страданий, поэтому больше всего Джек был похож на переломанную куклу, более не способную жить. Сам того не зная, палач действительно смог сломать его, вбить в голову отчаяние и перекрыть воздух надежде. Он думал, что сломать значит подчинить и заставить умолять, но теперь пленник не приносил ему ни капли удовольствия – даже подёрнувшиеся пеленой безразличия глаза перестали выражать боль.
Количество пыток уменьшилось, ужасная вилка покинула горло; в один день палач пришёл лишь под вечер, потом перестал трогать пирата и вовсе – лишь приходил несколько раз, чтобы пнуть безвольное тело, и тут же покидал пыточную, предоставляя пленника самому себе. Его даже не особо волновало, что в один день приставленный к пирату мальчишка сжалился и отвязал его руки от стены, позволив просто валяться на полу с прикованными ногами – в таком состоянии ни один человек не смог бы сбежать.
Дни текли так медленно, что Джек даже предположительно не знал, сколько времени он был в сознании, а сколько его организм проводил в спасительном сне или обмороке. Когда у него ещё были силы, руки слишком затекали от зажимов или креплений, с которыми бесконечно развлекался палач, а теперь ладони настолько онемели, что их наверняка пришлось бы ампутировать. Бесконечные забавы с грязными инструментами принесли в тело какую-то инфекцию, и день ото дня пирату становилось всё тяжелее терпеть растущую температуру, а каменный пол и скудное питание не способствовали восстановлению. Скорее инстинктивно он старался больше спать и устраивать измученному организму хоть какой-то отдых в попытке накопить сил. Для чего? Неизвестно. Своё «бессмертие», которым он гордился раньше, теперь пират проклинал, на чём свет стоит – многие бы умерли от боли, лихорадки, голода, состояния в целом, но врождённая выносливость не позволяла ему умереть, и организм боролся до последнего, выжимая крупицы энергии из каждого глотка воздуха, каждой кружки воды. Однажды в углу пыточной зашевелилась и пробежала крыса. Пленник лежал неподвижно, так что крыса приняла его за труп и жадно вгрызлась в кусок лежащего хлеба, Джек успел схватить её трясущимися руками и размозжить черепушку о каменный пол, но есть крысу сырой было опасно, чумы ему к общей болезни не хватало. С трудом поднявшись на локтях, он осмотрелся и заметил какой-то длинный инструмент. Еле двигая руками, с помощью инструмента пират закинул крысу в едва тлеющий пыточный очаг, потом так же доставая плохо пропечённое мясо обратно и жадно набрасываясь на еду. Казалось, мясо сразу же придало ему сил, и парень вновь уснул, кое-как избавившись от объедков и оставив лишь три острых ребра в сжатом кулаке.
– Поднимайся, собака! За тобой пришли!
Чей-то звонкий голос ворвался в тишину помещения, зазвенели открывающиеся замки на ногах, а потом крепкие руки подняли Джека на ноги и поволокли прочь. «Наконец-то казнь», – подумал он, пытаясь идти самостоятельно, но в итоге просто волоча ноги по полу. Как только дверь на свободу открылась, свет больно ударил по глазам и на несколько секунд пленник ослеп, не сразу различив два знакомых силуэта и подобранные паруса какого-то корабля на заднем плане, кости сами собой выпали из руки.
– Всё ещё не понимаю, миледи, почему он отправил именно Вас, – разглядывая какой-то документ, качал головой одноглазый англичанин. – Неспокойно сейчас, чтобы так рисковать.
– Я служу Англии так же, как и мой отец. И как теперь это будет делать он, – Элизабет, а это была она, поправила воротник английской военной формы и перевела взгляд на пирата, в её глазах отразился ужас. – Что ж, вы свою работу выполнили, комендант.
– Служу Англии! – недавний палач выпрямился и обернулся к «товару». – Правда, я думал, его повесят, потому и немного подпортил шкурку. Не знай я Вас лично, решил бы, что это очередная попытка подделать документ и вырвать этого ублюдка из рук правосудия. Он ваш, забирайте.
Державший Джека стражник разжал пальцы, парня поймал одетый в военную форму Ллойд, комендант фыркнул. Казалось, земля ушла из-под ног, а воздух перестал входить в лёгкие от неожиданности и нереальности происходящего. Каждый пират должен носить при себе оружие, пистолет…
– Эй, одноглазый… – Джек усмехнулся и незаметно запустил руку Ллойду за пазуху, доставая пистолет и взводя курок.
Комендант обернулся, но успел лишь открыть рот для ругательств, как его грудь почти в упор разорвало пулей. Руку пирата свело, и пистолет с грохотом выпал, второй стражник бросился было за подмогой, но выстрел второго пистолета, уже из твёрдой руки переодетого плотника, остановил его на первой же ступеньке.
– Вот я и на свободе… – капитан расправил плечи, с презрением рассматривая одноглазый труп, и татуированные крылья словно раскрылись. – Вот твои кости, кости продажной и похотливой «справедливости»… и я…
Он хотел сказать, что снесёт это всё к дьяволу, но усмехнулся и промолчал. Молча слушавший всё это Ллойд заговорил только сейчас.
– Идём. Пора бежать, пока они не подняли тревогу.
Втроём они быстро спустились по крутой лестнице к причалу и почти вбежали на корабль – после почти двух недель голодовки Джек заметно похудел, поэтому старый друг без проблем донёс его на руках, спустив лишь на борту. Паруса тут же рухнули вниз, заполняясь ветром, и «Зимородок» с британским флагом на мачте двинулся с места, покидая крепость. Несмотря на леденящий страх и всё ещё кипящую обиду, Элиза помогла освобождённому капитану вдоль перил доползти до штурвала и остановиться напротив Бентона. Тот смотрел в пол.
