Текст книги "Карибская чума (СИ)"
Автор книги: Scapulari
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Поймав себя на мысли, что воспоминания слишком уж углубились, он мысленно вернулся в 1718, когда ему было шестнадцать. Тэтч своего наследника не афишировал, поэтому Джек горбатился среди мальчишек на побегушках, а потом повысился аж до штурмана. На Инагуа он тогда провёл около месяца, занимаясь… ничем. Если разобрать это ничем на более мелкие фрагменты, можно увидеть образ женщины, которая пыталась дотащить три мешка сахара не то до дома, не то для продажи… в общем, это был очередной случай, когда Джек кому-то помог, иначе такая мелочь не отложилась бы в памяти и вовсе. Хотя, кажется, из-за этих самых мешков на женщину потом напало четверо слишком уж борзых пиратов, которых он раскидал без особых проблем. Ситуация вспомнилась, а вот внешность женщины так и осталась туманом.
– Неплохо ты вчера погулял, – разулыбался выспавшийся Бентон. – Я думал, ты мимо ушей мои советы пропускаешь.
– Пропустишь, как же… – мрачно буркнул Джек. – Сильно я вчера позорился?
– Не особо. Петь все любят, – первый помощник мечтательно пригладил кудряшки и бакенбарды.
– Вот, значит, как…
От этой новости капитан скис окончательно и до самого рассвета от него нельзя было добиться ничего кроме односложных ответов, после чего он и вовсе изобразил жуткое похмелье, скрывшись в своей каюте. Разбросанные бумаги после абордажа разметались ещё больше, часть канцелярщины свалилась на пол. Закряхтев, как старый дед, Джек нагнулся за каким-то чертежом, потом дотянулся до второго, а уже через пять листов он ползал на четвереньках, вытаскивая макулатуру даже из-под кровати.
Уборка принесла плоды сразу же: отыскалось больше сотни реалов, несколько писем и недоработанных чертежей, план торговли с Африкой и Португалией, но самым главным открытием стало наличие на полу ковра. Откуда и зачем здесь взялся ковёр, Джек не помнил напрочь, поэтому решил, что роскошный персидский ковёр возник сам по себе, и тут же забыл о нём снова. Около трети бумаг капитан выкинул сразу, остальные распихал по ящикам стола и в небольшой шкаф. Закончив с уборкой, Джек обратил внимание на окно. Оно было настолько грязным, что казалось тёмно-серым, а после получаса возни превратилось в бледный витраж. Пират решил, что витраж на его окне возник из ниоткуда за компанию с ковром.
Когда же каюта приобрела вид человеческого жилья, он развалился на кровати и принялся за письма. По первым строчкам он мог вспомнить, кто и зачем их писал, но вот последнее оказалось даже запечатанным. На жёлтой бумаге значился 1711 год, но едва ощутимый запах отправителя всё ещё можно было уловить. Поколебавшись, Джек всё же открыл конверт и достал из него сложенные вдвое листы, на них грубым почерком были выведены пожелания и проклятия в адрес Тэтча, тёплые слова самому Джеку и много-много слов, описывающих что-то из прошлого. Имени отправителя не было, но капитан догадывался, что это написала его мать. Почему-то стало холодно и пусто, хотя в каюте было тепло, и даже одеяло не могло отогреть ледяную змею в грудной клетке. Хотелось ощутить человека рядом, ощутить тепло кожи и ощутить жизнь, но на корабле не было никого, кто согласился бы проваляться с капитаном хотя бы полчаса – хорош бы Джек был, заговорщицки предлагая полежать в обнимку Саймону или Ллойду. От этой мысли он скривился и почувствовал себя жалким слабаком, неспособным жить и рассчитывать на самого себя, но холод усилился, выбив гордыню и вновь вернув мысль о чужом тепле. Тепло согласились бы дать только шлюхи, но до них надо было доплыть; Элиза была слишком далеко, до встречи с ней Джек успеет сойти с ума. Кто мог дорожить им настолько, чтобы согласиться?.. Высунувшись из каюты, он сощурился от солнца и, цапнув ближайшего пирата за плечо, попросил позвать Кеннета, а сам вернулся в свою обитель одиночества и вновь растянулся поверх покрывала. Мальчишка пришёл удивительно быстро и остановился у самой двери, с непониманием смотря на капитана.
– Ты звал?
– Да. Закрой дверь и садись рядом.
– Зачем? – почему-то испугался блондин, так и не двинувшись.
– Потому что. – Джек нахмурился от накатившей усталости, словно через сон придумывая причину. – Потому что я хочу хоть пару часов не слышать матерные вопли.
– А садиться зачем?
Капитан незаметно оскалился и тихо рыкнул. Слишком много бесполезных вопросов.
– Сядь и всё. Так сложно? Жрать тебя я не собираюсь, убивать тоже.
Мальчишка потоптался, но всё же закрыл дверь и сел на самый край. Сделав максимально спокойное лицо и расслабив тело, Джек неожиданно схватил его за пояс и повалил рядом с собой, так что матрас спружинил и чуть подкинул обоих вверх. Осознав, что только что произошло, Кеннет задёргался и попытался выскользнуть, но капитан держал крепко.
– Джек, что ты делаешь?!
– Помнится, ты хотел со мной быть, – со своей привычной иронией сказал Джек, хотя голос норовил сорваться. Жертва заткнулась. – Вот и будь. Просто полежи рядом, всё равно сейчас ты никому там не нужен.
Кеннет был не особо ниже, но заметно худее. Кости неприятно давили даже сквозь одежду, зато у мальчишки было горячее тело, и Джек жадно впитывал этот жар, словно сам он был неспособен разогреть собственный организм. Так, в тишине и покое прошло около часа – Кеннет не вырывался и не пытался достичь своей тайной цели, а когда Джек задремал, осторожно выбрался из его рук и вернулся на палубу. Плавание приближалось к концу.
Капитан проснулся от наступившей тишины и зевнул, выглянув в теперь чистое окно: корабль стоял на якоре у глухой части острова, волны с тихим шелестом впитывались в песок, а команда частично разбрелась по берегу. Зевнув ещё раз и чуть не вывихнув челюсть, Джек потянулся к шкафу и достал более приличную рубашку с двумя рукавами – он собирался открывать свой образ постепенно, вдруг эта девушка вновь проявит смекалку и поймёт, кто он. От сабель и пистолетов тоже пришлось отказаться – без оружия капитан чувствовал себя маленьким курёнком в клетке с тиграми, но так было намного меньше шансов привлечь внимание стражи, единственной зоной комфорта оставался плащ и сапоги. Каждая вылазка в город стоила Джеку тысячи нервных клеток, если бы кто-то узнал, как трясёт пирата от страха ошибиться и как болит от шанса быть пойманным сердце, он бы рассмеялся капитану в лицо. Но пока что его страх оставался внутри, а снаружи было видно лишь уверенную поступь, пристальный взгляд и спокойный голос с нотами превосходства. Чтобы избежать проколов, которые неизменно вынуждали импровизировать, он старался просчитать всё заранее, но прогулка с Элизабет была танцем на лезвии ножа. Ладонь только легла на ручку каютной двери, всё ещё можно передумать и лечь обратно… Нет. Эта встреча нужна команде, эта встреча нужна ему.
Джек уверенно открыл дверь и чуть не зашиб ей Бентона. Первый помощник перекрестился и отошёл подальше. Усмехнувшись, капитан перемахнул через борт брига, по лестнице спускаясь на ветхие мостки – когда-то их построили местные мальчишки, с тех пор доски долго гнили и едва были способны держать человека. На перемещение человека в чёрном плаще с накинутым капюшоном никто не обратил внимания, поэтому капитан не стал привлекать зрителей и побыстрее скрылся среди пальм и развалин, пробираясь через заросли к самому городу.
– Что тебе надо? Пшёл отсюда! – прикрикнул страж у ворот крепости. В день бала эта громада была посимпатичнее.
– Леди Элизабет в крепости? У нас с ней назначена встреча, – расправив плечи, ответил Джек и послушно остановился перед опущенной алебардой.
– Не похож ты на аристократа, – фыркнул страж. – Я доложу сэру Роджерсу, что к его дочери пришли.
От этих слов пират похолодел, но побег был бы равен признанию. Страх попасться, леденящий кровь, превратился в стальную надменность в его голосе:
– Я сказал Элизабет, а не Вудс. Или в стражу берут глухих инвалидов? Тогда, пожалуй, Роджерс действительно должен знать, что за идиоты охраняют его поместье.
Ему повезло. Замечание вышло именно таким, как и все плевки аристократов, и разобиженный страж пошёл звать именно девушку, а не её отца. Уже много дней спустя он понял, что незнакомец в чёрном плаще сыграл на его гордости и заставил поступить именно так, но было уже слишком поздно.
Услышав, что кто-то ждёт её у ворот, Элиза сначала удивилась, а потом обрадовалась, но и радость быстро сменилась трепетным страхом опозориться перед недавним знакомым. Она никогда не гуляла с кем-то кроме сестры, отца и гувернанток, а после рассказов Анны верила, что Джек забудет про прогулку так же, как и все «мальчики с кошельками». Однако, вспомнив ночную прогулку к причалу, она улыбнулась и как можно быстрее оделась в прогулочное бежевое платье, затем сбегая по лестнице вниз.
Пышные юбки неудобно болтались и путались под ногами, а каблучки чуть не соскальзывали со ступеней. Наконец, запыхавшись, она выбежала во двор и замерла перед Джеком, не в силах оторвать от него взгляд и сдвинуться с места. Он выделялся чем-то хищным и живым на балу среди одинаково пустых гостей, но сейчас он казался совершенно диким, чужим этому месту.
Сбросив оцепенение, Элиза приосанилась и гордой походкой истинной леди подошла к своему недавнему знакомому. Джек невольно залюбовался ею, однако одёрнул себя и улыбнулся краем губ:
– Добрый вечер, миледи.
– Добрый день, сэр Тич.
Когда она приблизилась, пират поклонился и коснулся губами её пальцев; так он не выделывался даже на балу. Стражи недовольно зафыркали.
Закончив с приветствиями, пара спустилась с небольшого холма по вьющейся дороге, тут же затерявшись среди пёстрой толпы. Солнце уже начинало садиться, поэтому жители Нассау старались поскорее закончить с работой, чтобы предаться ночным разговорам, отдыху, музыке, танцам и сну. Минуя шумные улицы, Джек повёл свою спутницу ближе к джунглям, Элиза не возражала. Наконец, они дошли до ручейка, через который следовало переходить по камням, а за ним начиналась тропинка, ведущая под сень пальм и лиственниц.
– Не могу туда идти, – девушка смутилась и остановилась, в нерешительности смотря на воду. – Платье испортится, все сразу поймут, где я была.
– Лес под запретом? – удивился капитан. – Но… хочешь ли ты сама там пройтись?
– Хочу… – она смутилась ещё сильнее.
– Тогда не проблема.
Лиза только хотела спросить, что он придумал, как Джек поднял её на руки и понёс через ручей. Нести было чертовски сложно – не бегай он по скользкой палубе в ночной шторм, наверняка навернулся бы на камнях, а пышное платье было слишком уж объёмным и мешало держать крепко, постоянно елозя вокруг девичей фигурки, да и разница в росте у них была не такая уж большая – пират и себя-то порой носил с трудом, а с таким центром тяжести и нулевой видимостью оставалось только молиться. Однако удача и гордость «я справлюсь» в купе с «только бы не упасть» довели его до твёрдой земли. Трудно сказать, кто испугался больше, потому что всё это время девушка держалась за него, как клещ за ногу, отцепившись лишь метр земли спустя.
– Не делай так больше! – она надулась и скрестила руки на груди.
– Ладно, не буду, – пират усмехнулся и поднял руки. – Обратно пойдёшь сама.
Элизабет надулась ещё сильнее, но тут же заулыбалась. Всё же, теперь она доверяла Джеку чуточку больше. Так они шли по протоптанной тропинке среди деревьев и белых развалин, оплетённых плющом и розами, пока не вышли к резкому обрыву. Отсюда не было видно ни солнца, ни Нассау, ни пиратского брига. Засмотревшись на морскую гладь и словно качаясь вместе с ней, Элиза подошла слишком близко к краю, рыжая глина треснула и целый кусок земли полетел вниз вместе с камнями. Вместе с ними полетела бы и девушка, но сильная рука схватила её за локоть и удержала над самой пропастью, только сердце бешено колотилось в такт остаткам посыпавшихся камней.
Джек перевёл дыхание, поймав себя на чувстве прошедшей боли в груди и удивительного беспокойства, как если бы… нет, безусловно, он бы спас любую девушку у края, но сейчас чувство было слишком непривычным. Словно он боялся потерять не просто шахматную фигуру, которую рано или поздно надо будет смести, а близкого человека. Словно цветку угрожала бритва. Всё это пронеслось в голове за секунду и померкло, когда он отпустил Лизу и тихо попросил быть осторожнее.
Держась подальше от края, они пошли среди развалин, рассматривая старые строения и гадая, чем они могли быть. Когда ступеньки обрывались или надо было перепрыгнуть, Джек помогал Элизе перебраться, и они продолжали прогулку в последних лучах солнца.
Они вернулись в город уже затемно, когда хибары светились от десятков фонариков и свечей, а из таверны и порта слышались песни. В волосах девушки светилась белая роза, которую они сорвали на развалинах, и пират несколько раз незаметно склонялся к ней, вдыхая не то аромат цветка, не то запах волос.
Наконец, пришло время расставаться.
Стража явно вздохнула с облегчением, когда увидела свою госпожу рядом с неизвестным господином. У самых ворот они разошлись: Джек – в город, искать себе ночлег и ужин, Элизабет – домой.
Странная тоска поселилась в сердце, но тут же исчезла от воспоминаний и мысли о завтрашней прогулке. Джек нашёл нечто большее, чем просто цель, это пугало и в то же время интриговало, будоража кровь – ещё никого он не хотел взять под свою защиту, держать и не отпускать, слушать часами и просто быть рядом.
Элиза же опасалась, что её нежные чувства вызовут у него смех, что он покинет её сразу же, как только узнает о них, и твёрдо решила не признаваться, даже несмотря на растущее доверие.
========== 5. Новые грани ==========
Нежные лучи солнца пробивались через шторы и падали на лицо, согревая и наполняя жизнью. Почувствовав их, Элизабет проснулась, потягиваясь и счастливо улыбаясь тёплому солнышку – прекрасное утро прекрасного дня. Девушка неторопливо поднялась, позвав служанку, и привела себя в порядок. Завтрак она проспала, до полдника же оставалось ещё много времени, и это время она собиралась провести с отцом.
Стараясь идти как можно тише, Элиза миновала несколько длинных коридоров, завешанных картинами, изредка желая доброго утра прислуге. До кабинета оставалось совсем немного, как до её слуха долетели чужие голоса, среди которых только один принадлежал Вудсу. Воспитание не позволяло Лизе вмешаться в обсуждение дел, поэтому она осталась у приоткрытой двери, ожидая окончания совещания и невольно прислушиваясь к беседе. Чаще всего звучал голос какого-то старика:
– Очередной корабль пропал со связи. Мы думали, что это дело рук испанцев? Вчера их посол молил нас прекратить. Они готовы оставить нас в покое, лишь бы мы перестали красть их линейные корабли! Посол проболтался, что сначала пропадали бриги и фрегаты, а теперь от них остаются лишь обломки.
– Что ж, – задумчиво отвечал Роджерс. – Нам даже на руку, что их флот страдает так же, как и наш. Честно признаться, на создание новых кораблей у нас нет ни денег, ни времени, но теперь безопасность Багамских островов меня не так беспокоит.
– Но что будет, когда испанцы поймут, что корабли продолжают пропадать?!
– А что будет? – Вудс усмехнулся. – Они сами сказали, что кораблей у них нет. У нас же ещё есть небольшой флот и есть крепости.
– Насчёт крепостей я бы так не заявлял, – раздался третий голос, совсем молодой. – Ваша Хибара больше не нуждается в новом оружии – её захватили два дня назад, во всяком случае так уверяет мой шпион.
– Расскажи об этом подробнее.
– Дело было так… – довольный своей новостью голос слово насмехался над губернатором. – Как вы и сказали, я направил свои корабли на Кэт-Айлэнд, чтобы взять припасы. К моему удивлению, часть стражи была перебита, а склад ограбили! Наведя там порядок, я решил, что Хибаре хватит припасов с моего корабля, и отправился к крепости. Когда я подплыл, по моим кораблям открыли огонь, а над башнями не было никакого флага, только плескалась чёрная тряпка! Всё это проделки пиратов, но не это самое интересное. Говорят, и к постоянным кражам на складах, и к Хибаре, и к пропадающим линкорам приложил руку один и тот же человек.
– Один?! Но тогда каждая собака должна знать его в лицо! – возбуждённо закричал старик.
– А вот тут как раз проблема. Никто не знает, что это за корабль, бриг или фрегат, шхуна или лодка… одни говорят, что капитан – седой негр, другие – английский мальчишка, а некоторые уверяли, что это и вовсе женщина.
– Недавно я сам отлучался с острова… – как-то отстранённо протянул губернатор, судя по голосу, он подошёл к окну. – На горизонте я видел Месть Королевы Анны и ещё несколько кораблей рядом с ней… всё это могло бы быть связано с Чёрной Бородой… – Вудс на некоторое время замолчал, словно собираясь с мыслями, и тут же одёрнул сам себя. – Но Тэтч мёртв, и я видел его отрубленную голову сам. Даже при жизни ему не хватило бы ума всё это проворачивать. Нет, здесь действует кто-то куда более хитрый и осторожный… Месть Королевы Анны – это просто устрашение и обманный манёвр, а вот флот из десятка линейных кораблей – это страшно. Кораблей всё больше, и вряд ли они нужны только для защиты пиратского островка. Как бы этот флот не обрушился на нас… этот ловкач постоянно на шаг впереди нас, я почти уверен, что он часто бывает в обществе и вынюхивает ваши, господа, планы на балах или в кабаках, где вы так любите надираться. Так что следите за языками и не болтайте об услышанном на каждом углу. Наши патрули необходимо переместить вот так…
Далее Элизабет уже не слушала – собрание затянулось, а голод нарастал вместе с желанием вновь отправиться на прогулку. Так же тихо, как и пришла, она проследовала в столовую, находя там лишь пару служанок. Пока те на скорую руку грели завтрак, чтобы отнести своей госпоже в комнату, Элиза побежала выбирать наряд для прогулки… и тут ей было суждено наткнуться на Анну. Сёстры обнялись.
– А вот и моя сестричка! Снова убегаешь на свидание со своим капитаном?
От таких познаний в её личной жизни Элиза тут же смутилась и покраснела, выдав себя с головой.
– Он у тебя такой хорошенький, совсем молодой. Неужели ты ещё не была с ним? – Анна всплеснула руками и потащила сестру наводить марафет. – Нет, это срочно надо исправить, пока он не ушёл к какой-нибудь деревенской дурнушке!
Лиза хотела возразить, что совсем не собирается никого соблазнять, тем более до замужества, и что Джек – просто её друг, с которым её ничего не связывает, но старшая сестра не слушала, а врать самой себе, что капитан для неё не значит совсем ничего, не имело смысла. Пока Элизабет пыталась позавтракать, на её голове возникла шаткая конструкция из уложенных локонов и жемчужной сетки, здорово напоминая пойманного в сеть осьминога, а розовые щёчки припудрили и сделали высокомерно бледными. Роскошное ожерелье и серьги были тяжеленными, украшенными жемчугом и жёлтым ониксом, сочетаясь с не менее громоздким жёлтым платьем. Жёлтый цвет выглядел детским, поэтому после коротких раздумий Анна запихала сестру в намного более строгое кремовое платье, и всё бы ничего, но с помощью пары расстёгнутых пуговиц, подобранного подола и косметики из скромной девочки Элиза стала знойной красоткой, способной свести с ума любого. Туфли сменились бежевыми сапожками почти до колена со множеством крючков и довольно высоким каблуком – Анна щебетала о том, что такие сапоги снимать должен мужчина, а каблук на груди сведёт Джека с ума, но красная от всей этой пошлости Элиза не поняла ни слова и поскорее сбежала на прогулку, приняв у самых дверей сетчатые перчатки и лишь на улице рассмотрев, что ей дали. Из-за болтовни сестры она совершенно запуталась в своих мыслях и не знала, чего хочет больше – разжечь в капитане страсть своим нарядом или скорее закрыться, чтобы он оставался лишь другом, быть кокеткой или самой собой, изображать неприступную красоту или манить его?
За этим гудящим роем волнения она не заметила, как вышла из ворот замка и шла, словно зачарованная, к единственному знакомому силуэту. Казалось, каждый раз капитан становился всё более честным с ней – затянутая в прошлый раз рубашка теперь оголяла шею и часть груди, правый рукав был подкатан до самого локтя. Всё меньше оставалось в Джеке от аристократа и всё больше читалась потребность активно действовать, он выглядел странником, готовым к любому испытанию – и бегству, и приёму гостей, а Элиза… сама себе она казалась просто раскрашенной куклой и обузой, которую даже на прогулке приходится водить нарочито медленно. Возможно, она бы хотела надеть мужские вещи и отправиться вместе с Джеком, но на корабле от неё было бы мало толку. Плохая идея.
– Доброе утро…
– Утра, – совсем просто и без малейшего намёка на «высокие» манеры поприветствовал капитан, улыбнувшись девушке и внимательно её осмотрев. Одежда словно кричала о желании предаться любовным утехам, макияж – о неприступности, а в глазах притаилось смущение на грани стыда. Этот противоречивый облик стал для пирата очередной загадкой, которую он собирался с интересом решить. – Сегодня ветрено, можно простудиться.
С этими словами он осторожно застегнул три пуговицы на платье Элизы, чуть задержавшись на верхней и тут же испуганно посмотрев девушке в глаза – он слишком далеко зашёл, настоящий аристократ никогда не посмел бы на людях прикоснуться к кому-либо кроме себя, максимум – взял бы за руку. К счастью, этого никто не видел, а девушка не спешила кричать и давать пощёчины, лишь мелькнула в глазах благодарность. Интересно, она сама выбрала столь вызывающий наряд, или это дело рук старшей сестры? Чтобы замять неловкость, Джек тут же перевёл тему:
– Куда бы ты хотела сходить сегодня?
– Мы ведь были на юго-востоке?.. Тогда сегодня – на северо-запад, – уверенно ответила Элиза и улыбнулась. Своеобразный тест на приличие был пройден.
– Идти к горам будет тяжело, а в самих горах – ещё тяжелее, – протянул пират и, заметив уверенный огонёк в глазах своей спутницы, тоже улыбнулся. – Тогда не будем терять времени.
Сделав важные лица и чуть не смеясь друг с друга, они гордо прошествовали через всё побережье, снова став собой за последней аркой городской ограды.
– Извольте не споткнуться на дороге, сэр! Рабы совсем разленились и плохо кладут брусчатку там, где её быть и вовсе не должно! – изображая возмущение аристократии, то и дело восклицала Элиза, взмахивая веером.
– Немедленно наказать каждого! Закормить сахаром так, чтоб они себе личный особняк смогли купить, – поддержал праведный гнев Джек.
Темнокожие рабы, слышавшие этот трёп, сначала искренне хватались за сердце и прислушивались, но вскоре поняли, что юной паре нет никакого дела ни до дороги, ни до рабов, ни тем более до каких-то наказаний.
Кривая дорога очень быстро стала тропинкой, а потом и вовсе потерялась в зарослях, так что порой пират доставал компас и сверялся с ним. Однажды среди зелени мелькнула рыжая шкура ягуара, но Джек успел прижать девушку к себе и отойти в кусты прежде, чем зверь их заметил.
– Какой красивый… – прошептала Элизабет, восторженно смотря в ту сторону, где мелькнул хищник. – Я никогда не видела ягуара так близко, даже шкуру…
– Теперь я знаю, что тебе дарить, – улыбнулся капитан, выпуская Лизу из своих объятий и кустов.
Дорога вновь была свободна. Далее они шли без приключений. В кои-то веки Джек не старался подловить момент и отпустить упругие листья в лицо позадиидущего, а Элизе всё было настолько в диковинку, что она совершенно выпала из реальности и для неё не было мира кроме зелёных зарослей, лазурного неба и чёрного силуэта рядом. Она даже не заметила, что крепко держала его за руку, чтобы не потеряться, и пришла в себя лишь на краю обрыва от рокота горной речонки. Низкие горы, поросшие вечнозелёными лесами, теперь были совсем близко – перейти реку и, следуя по белым развалинам, доберёшься до неровных гряд.
Держась за ветхие верёвочные перила, они перешли реку по шаткому мостику и оказались среди белых кирпичей. Америку колонизировали не так уж и давно, поэтому Элиза никак не могла понять, когда же люди успели построить, а потом – уничтожить свои же здания. Арки и колонны изредка соединялись в комнаты с потолками, оплетённые розами, а узкие мелкие ступеньки, засыпанные песком, напоминали ракушки. Чем бы эти строения ни были раньше, сейчас они казались неотъемлемой частью островов, словно были белыми костями прошлого.
Только сейчас отпустив руку спутника, Лиза как зачарованная ступила под сень одинокого дерева у очередной белой арки, но тут же отпрянула, заметив рыжую змею среди сучьев. Змея достигала метра в длину и лениво ползла вниз, нюхая воздух длинным раздвоенным языком – рептилия с узором красных пятен с чёрной каймой явно стремилась в тень.
– Не бойся, он не ядовитый. Это маисовый полоз, их довольно много и они очень редко бросаются на человека, – с этими словами Джек осторожно взял змею на руки и обмотал вокруг своего левого предплечья, улыбнувшись. – Погладишь?
От такого поворота девушка пискнула и отшатнулась.
– Убери её, змеи такие скользкие и холодные!
Пират рассмеялся и коснулся крупной треугольной чешуи губами.
– Совсем нет. Ну давай, погладь. Ничего страшного ведь не случится.
Элизабет зажмурилась и послушно вытянула руку в пустоту, капитан мягко поймал её ладонь и положил на тугое змеиное тело. Под тонкой, но крепкой чешуёй чётко выделялись контуры мышц, когда полоз извивался, всё его тело приходило в движение и одни мышцы будто каменели, а другие становились мягкими. Нагревшаяся на солнце рептилия была теплее рук, да и скользкой её никак не назвать, скорее наоборот – шершавая, потому и ползти по руке пирата змее было неудобно.
– Совсем не страшно… – с удивлением и даже долей разочарования протянула Элиза, когда парень вернул полоза на дерево. – Аня бы, наверное, умерла от страха.
– Хочешь, подарю ей змею в коробке? – заговорщицки подмигнул Джек.
– Что ты! – девушка засмеялась. – Она ведь моя сестра, нельзя так издеваться над родственниками.
Пират хотел было сказать, что родная кровь очень мало значит, а его отец про «нельзя издеваться» не слышал и вовсе, но решил не портить момент воспоминаниями, а вскоре они забылись и сами.
Исследуя развалины и приближаясь к горам, друзья наткнулись на круглую площадь вокруг разбитого фонтана. Сначала Элизабет долго смотрела на этот фонтан, словно что-то вспоминала, а потом обернулась к своему спутнику:
– Здесь раньше наверняка танцевали по вечерам… как жаль, что всё разрушено…
– Позвольте пригласить вас на танец, миледи, – словно прочитав её мысли, предложил капитан и протянул девушке руку.
Элиза смутилась, будто бы не было до этого прогулок и не было бала… а опомнилась уже в мягких, но уверенных руках Джека, когда в быстром вальсе каблуки отстукивали ритм на разбитой брусчатке. Пустые обломки города сразу словно ожили, подхватывая эхом стук шагов и шелест ткани, когда Элизабет кружилась или когда пират плавно поднимал её из поддержки, музыкой стал пульс и интуиция. Этот магический танец продолжался бы вечно, если бы на пути не оказался толстый корень, о который Лиза споткнулась и чуть не сломала каблук, полетев спиной вниз, но крепкие объятия Джека спасли её от падения. Беззвучная музыка смолкла; город снова стал необитаемым.
– Как ты? Нога в порядке?
– Н-не знаю… болит, когда я пытаюсь наступить…
– Вот, сядь сюда, – пират лихорадочно осмотрелся и осторожно подвёл девушку к полуразваленной колонне у стены. – Я посмотрю твою ногу и закреплю, чтобы не болело.
С этими словами он сел на землю, бережно взяв ногу девушки и для удобства уперев себе в грудь, чтобы развязать длинную шнуровку от самого колена. Острый носок ощутимо давил на мышцы, словно сдерживая и приказывая подчиняться. Джек поймал себя на мысли, что не просто развязывает длинные атласные ленты на сапожке, а медленно тянет их, приобнимая голень девушки ладонями и растягивая этот момент подольше. Ослабив шнуровку настолько, чтобы отвернуть голенище, пират в неком трансе провёл ладонью по затянутой в чулок ножке, даже сквозь ткань она была нежной, гладкой и прохладной; не понимая, что происходит, он прикрыл глаза и коснулся её коленки губами, всё ещё придерживая голень, как каблук упёрся в грудь значительно сильнее, приказывая отстраниться. Силы не хватило бы даже для синяка, но Джек покорно отстранился, повинуясь этому приказу, и поднял глаза на Элизабет, тут же пожалев: робкая девушка трепетала, теребя край платья и не зная, куда деться. Её пересохшие от волнения губы манили пирата, как нектар пчелу, и всё в том же трансе он потянулся вверх, касаясь этих желанных губ своими. Мягкие и податливые, он обожал каждое мгновение этого поцелуя и каждую нотку вкуса, ему хотелось намного больше, но…
– Джек, пожалуйста, не надо… – в голосе звучит страх и смущение. Только не страх, нет, только не от неё, он этого не переживёт… – Не сейчас, ещё рано, я…
Элиза отстранилась, в панике заглядывая Джеку в глаза. До этого ясно-серые, теперь они помутнели и потемнели от поднимающейся из самого нутра страсти, а расширенные зрачки бешено пульсировали в такт тяжёлому дыханию. Джек чувствовал, как тяжело ему противиться своим желаниям, но он должен был выбрать, что важнее – вспышка похоти или его… любимая?..
Выбор очевиден. От тяжёлой борьбы внутри себя хотелось выть и бить, давая огню разрядку, но приходилось лишь молча терпеть. Вернувшись обратно на землю, пират с силой сжал костяшку указательного пальца клыками – боль отрезвила его мгновенно, теперь целью было прокусить кожу. Успокоившись таким своеобразным способом, он перевёл дыхание – вся внутренняя война заняла лишь пару секунд, – и вернулся к больной ноге.
– Да, прости… я сорвался. Мне не следовало этого делать.
Он опустил взгляд и сосредоточился на ноге. Вообще-то, до ортопеда ему было так же далеко, как киселю до рома, но некоторый опыт он всё же имел. Например, Джек никогда ничего не ломал, но постоянно растягивал или подворачивал. Помогая же бортовому врачу Роджеру, капитан научился вправлять суставы и, собственно, отличать виды повреждений. Вот и сейчас он с облегчением понял, что переломов или вывихов нет, а простое растяжение можно зафиксировать более тугой шнуровкой. Сказав потерпеть, пират быстро и туго затянул сапог, особенно щиколотку, и отступил, помогая девушке подняться. Всё это время она сидела так тихо, словно мечтала провалиться сквозь землю со стыда… хотя это недалеко ушло от правды.
Большую часть пути обратно Элиза преодолела на руках капитана, хоть и с остановками на отдых. Они уже почти вышли из леса, когда среди зелени вновь мелькнул рыжий цвет. Девушка едва успела спрятаться за ствол дерева, как огромный зверь метнулся в их сторону, сбив Джека на землю и метя клыками ему в лицо, но парень успел рефлекторно закрыть лицо рукой, так что челюсти сомкнулись на предплечье. Брызнула кровь, боль молнией ударила по нервам; ягуар замешкался на этом укусе и думал, что жертва побеждена, и это стало его ошибкой: капитан левой рукой выхватил нож, до этого скрытый плащом, и вонзил лезвие по самую рукоять в глотку зверя. Хищник обмяк и, булькая кровью, испустил дух, отпустив наконец и руку пирата.
