Текст книги "Путь магии (СИ)"

Автор книги: Sauron777

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 45 страниц)

– Ну, а про квиддич ты, конечно, слышал. – В голосе Рона была абсолютная уверенность. – Ты за какую команду болеешь?

– Э-э-э… Вообще-то я не знаю ни одной команды, – признался Гарри.

– Да ты что! – Рон выглядел потрясенным. – Это же лучшая игра в мире!

И Рон начал объяснять Гарри, что в квиддич играют четырьмя мячами, что в каждой команде по семь игроков и у каждого есть свое место на поле и свои функции. Потом он начал описывать самые знаменитые матчи, на которых ему удалось побывать со своими братьями. Потом рассказал, какую метлу он бы себе купил, если бы у него были деньги. Рон объяснял Гарри тонкости правил игры, когда дверь купе снова открылась. Но это уже был не потерявший жабу Невилл в компании Гермионы Грэйнджер.

В купе вошли трое мальчишек, и Гарри сразу узнал того, кто был в центре, – тот бледный мальчик из магазина мадам Малкин, где Гарри покупал школьную форму. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

– Это правда? – с порога спросил бледнолицый. – По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

– Верно, – кивнул Гарри.

Те двое, что пришли с бледнолицым, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. Стоя по бокам бледнолицего, они напоминали его телохранителей.

– Это Крэбб, а это Гойл, – небрежно представил их бледнолицый, заметив, что Гарри рассматривает его спутников. – А я Малфой, Драко Малфой.

Рон прокашлялся. Гарри показалось, что он таким образом сдерживает смех. Драко Малфой неодобрительно покосился на Рона.

– Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Выдав эту убийственную тираду, Малфой снова повернулся к Гарри:

– Ты скоро узнаешь, Поттер, что в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

Он протянул руку для рукопожатия, но Гарри сделал вид, что этого не заметил.

– Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, – холодно заметил он.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

– На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, – медленно произнес он. – Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, тебе же будет хуже.

Гарри и Рон одновременно поднялись со своих мест. Лицо Рона стало таким же медно-красным, как и его волосы.

– Повтори, что ты сказал, – потребовал Рон.

– О, вы собираетесь с нами драться, не так ли? – презрительно выдавил из себя Малфой.

– Да, если ты немедленно отсюда не уберешься, – храбро заявил Гарри, хотя, если честно, голос его был куда смелее, чем он сам. Всё-таки Крэбб и Гойл были намного крупнее, чем они с Роном.

– О, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? – усмехнулся Малфой, поворачиваясь к своим спутникам. – А к тому же мы проголодались, а у вас тут куча еды.

Гойл потянулся к лежавшим на одном из сидений «шоколадным лягушкам». Рон прыгнул на него, но, прежде чем ему удалось коснуться Гойла, тот издал ужасающий крик.

На руке Гойла повисла Короста, впившаяся ему в палец маленькими, острыми зубами. Крэбб и Малфой попятились назад, а Гойл размахивал рукой, пытаясь стряхнуть крысу и завывая от боли. И как только Короста наконец разжала зубы и отлетела в сторону, ударившись о закрытое окно, все трое молниеносно испарились. Наверное, они подумали, что в купе прячется еще множество крыс, а может, они услышали шаги, потому что через секунду в купе заглянула Гермиона Грэйнджер.

– Что тут у вас происходит? – спросила она, глядя на разбросанные по полу сладости и Рона, державшего за хвост крысу.

– Думаю, что она потеряла сознание, – произнес Рон, обращаясь к Гарри. А потом повнимательнее присмотрелся к Коросте. – Нет… не могу поверить! Представляешь, она снова уснула.

Короста на самом деле спала.

– Ты раньше встречался с Малфоем? – поинтересовался Рон.

Гарри рассказал об их встрече в Косом переулке.

– Я слышал о его семейке, – мрачным тоном начал Рон. – Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Ты-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал. А мой отец в это не верит. Он сказал, что отцу Малфоя не нужно было даже повода для того, чтобы перейти на Темную сторону.

Гермиона всё еще стояла на пороге купе, и Рон повернулся к ней:

– Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

– Вы лучше поторопитесь, иначе не успеете переодеться. Я только что была в кабине машиниста и разговаривала с ним. Он сказал, что мы уже почти приехали. А вы тут что, дрались? Хороши, нечего сказать. Еще не доехали до школы, а уж попали в неприятную историю!

– Это Короста дралась, а не мы. – Рон сердито посмотрел на девочку. – Может быть, ты выйдешь и дашь нам переодеться?

– Разумеется. Я вообще-то зашла к вам просто потому, что во всех вагонах жуткая суета, все ведут себя как маленькие дети и носятся по коридорам. – Гермиона презрительно хмыкнула, как бы говоря, что не одобряет такого поведения. – А у тебя, между прочим, грязь на носу, ты знаешь?

– О-О-О! У вас тут весело! – проговорил новый голос. – С Дафной едет та сумасшедшая Паркинсон и явно не хочет просто уйти, а тут вы! – в купе показалась девочка с длинными, платиновыми волосами и пурпурными глазами.

– А ты ещё кто? – спросил Рон у девочки, что почти бесцеремонно протиснулась в купе.

– А сам представиться не хочешь? – спросила она резко. – Будь здесь моя мама – она бы выхлестала бы тебя розгами за отсутствие манер. Я услышала шум и пошла посмотреть что здесь происходит.

– Гермиона Грэйнджер, – сказала заучка.

– Я Рон… Рон Уизли, – представился Рон.

– Гарри Поттер…

– Тот самый? – удивлённо спросила девочка. – Ха-ха-ха! Не переживай ты так, мне не интересен ни твой шрам, ни твоё «геройство». Отец всегда говорил, что получение твоего шрама было закономерным итогом, он правда не объяснил почему то заклинание отскочило… Ах да… Разрешите представиться, леди и джентльмены – Афина Таллисия Рэйдж, приятно познакомится, – присела она в книксене, кажется, так это называется.

– Ты из семьи Александра Рэйджа? – спросила девочка.

– Конечно, – хихикнула Афина, – смотри – платиновые волосы, доставшиеся нашему роду от бастарда Кастилиуса Малфоя – Летиции, вышедшей замуж за моего, получается, прадедушку – Николаса Рэйджа. Плюс пурпурные глаза моей матери, Таллисии Гринграсс и вот – я Рэйдж. Можно у вас тут остаться? Тут так приятно, приятнее чем с Паркинсон.

Гермиона вспомнила, что жабу-то ещё не нашли и вылетела из купе. Хотя скорее всего это из-за того, что она умудрилась немного приспустить Рона с небес на землю. Рон проводил её свирепым взглядом.

– Что ты имела в виду? – спросил Гарри, наткнувшись на взгляд пурпурных глаз девочки. – Когда говорила, что тут приятнее?

– Я эмпат, – сказала девушка, присев рядом с Гарри, – у моего отца очень редкий дар, помимо предсказания – он способен сканировать местность, даже невидимки не укроются от него, он способен даже чувствовать, сильно напрягшись, эмоции других существ и людей в том числе, – Рон навострил уши, да, он уминал сладости, но при этом, казалось, внимательно слушает Афину, сама девочка – кинула себе в рот драже «Берти Боттс», – оу, мёд? Так вот… Его способность отчасти передалась мне и старшему братику, Виктору. Виктору в большей степени, так как он, как отец – способен на всё, что способен отец, если постарается, а мне… Мне перепала способность чувствовать эмоции людей, с самого детства я чувствую эмоции людей вокруг. Будь то любовь, ненависть, – сказала она холодным тоном, прожигая глазами Рона, – похоть, радость, желание защитить, ложь. Я чувствую всё! – вздрогнула она. – Дети, взрослые, не имеет значение, и это и дар и проклятие, а рядом с тобой почему-то много добрых эмоций.

– Добрых? – спросил Гарри.

– Угу, – кивнула девушка. – Дети жестокие существа, и, порой, их эмоции омерзительнее, чем у взрослых. А ты добрый, как Астория, я полагаю, добрая и стеснительная.

– А я? – Гарри показалось, что Рон не очень хотел задавать этот вопрос, да ещё и общаться с девочкой, отца которого в его семействе не очень уважают.

– А ты завистливый, – отрезала девушка, – эмоции показывают, что завидуешь всем, кто лучше тебя.

Рон поморщился на это заявление.

– Так ты можешь сказать о людях по эмоциям? – спросил Гарри. – А о ком ещё можешь сказать?

– Для этого мне надо целенаправленно применять свой дар… Кхм… Моя мать – ледяная королева, которая всегда собрана и серьёзна. Мой отец… Вот кого я никогда не могла прочитать полностью – это мой отец… Братик – весёлый и дружелюбный, немного стеснительный, а та девочка, Гермиона – правильная во всех смыслах с острым чувством справедливости по форме «так сказали взрослые»…

– Понятно, – кивнул Гарри, способности этой Афины невероятны. Гарри сам представил себе, что было бы, научись он применять дар такой, живя у Дурслей.

Гарри уставился в окно. За окном, там, где высились горы и тянулись бесконечные леса, начало темнеть, а небо стало темно-фиолетовым. Поезд замедлил ход.

Сначала переоделась Афина, с присутствием которой Рон смирился, им даже пришлось выйти, по настоянию девочки. А затем – Гарри и Рон быстро сняли куртки и натянули длинные черные мантии. Мантия Рона была ему немного коротковата, из-под нее высовывались спортивные штаны.

«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, – разнесся по вагонам громкий голос машиниста. – Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».

Гарри так разнервничался, что у него даже живот скрутило, а Рон сильно побледнел, и веснушки на его лице стали еще ярче. Они рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные.

Поезд всё сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Гарри всё-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и он поежился. Затем над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

– Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя всё в порядке?

Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.

– Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот мальчик, который всё время терял свою жабу, пару раз чихнул.

– Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! – крикнул Хагрид, не оборачиваясь. – Так, осторожно! Все сюда!

– О-о-о! – вырвался дружный, восхищенный возглас.

Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд.

– По четыре человека в одну лодку, не больше, – скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

Гарри и Рон оказались в одной лодке с Афиной и Невиллом.

– Расселись? – прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. – Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому, как стекло, озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

– Пригнитесь! – зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу.

Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный тоннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

– Эй, ты! – крикнул Хагрид, обращаясь к Невиллу. Хагрид осматривал пустые лодки и, видимо, что-то заметил. – Это твоя жаба?

– Ой, Тревор! – радостно завопил Невилл, протягивая руки и прижимая к себе свою жабу.

Хагрид повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка.

Еще один лестничный пролет – и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.

– Все здесь? – поинтересовался Хагрид. – Эй, ты не потерял ещё жабу?

Убедившись, что всё в порядке, Хагрид поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.

Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо её было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.

– Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, – сообщил ей Хагрид.

– Спасибо, Хагрид, – кивнула ему волшебница. – Я их забираю.

Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале – таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах – точно так же, как в «Гринготтс», – горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи.

Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов – должно быть, там уже собралась вся школа.

Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик. Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь.

– Добро пожаловать в Хогвартс, – наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. – Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор – очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета.

Факультетов в школе четыре – Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами – это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

Её глаза задержались на мантии Невилла, которая сбилась так, что застежка оказалась под левым ухом, а потом на грязном носу Рона. Гарри дрожащей рукой попытался пригладить свои непослушные волосы.

– Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, – сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. – Пожалуйста, ведите себя тихо.

Гарри с шумом втянул воздух.

– А как будет проходить этот отбор? – спросил он Рона.

– Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, – ответил тот. – Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.

Гарри ощутил, как бешено заколотилось его сердце. Испытания? Перед всей школой? Но ведь он не знаком с магией. И что же он в таком случае будет делать? Если честно, он совершенно не рассчитывал, что сразу по приезде сюда его ждет нечто подобное. Он беспокойно огляделся и заметил, что и остальные тоже напуганы. Все молчали, кроме Гермионы Грэйнджер, которая стояла рядом с Гарри и шепотом рассказывала всем вокруг о том, какие заклинания она уже выучила, и вслух гадала, какое из них ей понадобится на церемонии отбора.

Гарри старался её не слушать. Он еще ни разу в жизни так не нервничал – даже когда Дурсли получили письмо из его школы. А в письме, между прочим, говорилось, что Гарри имеет самое прямое отношение к тому, что парик его учительницы каким-то образом поменял цвет и из черного превратился в голубой. Тогда ему пришлось плохо, но сейчас он чувствовал себя намного хуже. Гарри уставился в пол, пытаясь набраться мужества и настроиться на предстоящее испытание. Ведь профессор МакГонагалл могла вернуться в любую секунду и повести его на страшный суд.

Внезапно воздух прорезали истошные крики, и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности.

– Что?.. – начал было он, но осекся, увидев, в чем дело, и широко раскрыл рот. Как, впрочем, и все остальные.

Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки – их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили.

– А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, – произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. – Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…

– Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком…

Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.

– Эй, а вы что здесь делаете?

Никто не ответил.

– Да это же новые ученики! – воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. – Ждете отбора, я полагаю?

Несколько человек неуверенно кивнули.

– Надеюсь, вы попадете в Хаффлпафф! – продолжал улыбаться Проповедник. – Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился.

– Идите отсюда, – произнес строгий голос. – Церемония отбора сейчас начнется.

Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим.

– Выстройтесь в шеренгу, – скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам. – И идите за мной!

У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом. Он встал за мальчиком со светлыми волосами, за ним встал Рон, и они вышли из маленького зала, пересекли зал, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.

Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.

– Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, – прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. – Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Было сложно поверить в то, что это на самом деле потолок. Гарри казалось, что Большой зал находится под открытым небом.

Гарри услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.

«Интересно, зачем она здесь? – подумал Гарри. В голове его сразу запрыгали сотни мыслей. – Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?»

Он огляделся, заметив, что все собравшиеся неотрывно смотрят на Шляпу, и тоже начал внимательно её разглядывать. На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот её исчез, она замолчала и замерла.

– Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь её примерить? – прошептал Рон. – Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем.

Гарри с трудом выдавил из себя улыбку. Да, конечно, примерить Шляпу было куда проще, чем демонстрировать свои познания в магии, но его смущало, что на него будет смотреть такое количество людей. А к тому же Шляпа требовала от него слишком многого – сейчас Гарри не чувствовал себя ни сообразительным, ни остроумным, ни тем более храбрым. Если бы Шляпа сказала, что один из факультетов предназначен исключительно для тех, кого от волнения начинает тошнить, Гарри бы сразу понял, что это его факультет.

Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента.

– Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, – произнесла она. – Начнем. Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже её глаза. А через мгновение…

– ХАФФЛПАФФ! – громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.

– Боунс, Сьюзен!

– ХАФФЛПАФФ! – снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

– Бут, Терри!

– РЭЙВЕНКЛО!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Рэйвенкло, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов.

Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин. Возможно, дело было в игре воображения, но после того, что Гарри услышал о Слизерине, все, кто попадал туда и кто сидел за их столом, казались ему неприятными личностями.

Гарри начал чувствовать себя по-настоящему плохо. Он вспомнил, как было в его старой школе на уроках физкультуры, когда учитель назначал капитанов команд для игры в футбол или баскетбол. А те сами выбирали себе игроков. Гарри всегда выбирали последним, и не потому, что он был физически неразвитым, а потому, что никто не хотел ссориться с Дадли.

– Финч-Флетчли, Джастин!

– ХАФФЛПАФФ!

Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.

– Грэйнджер, Гермиона!

Судя по всему, Гермиона, в отличие от Гарри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу.

– ГРИФФИНДОР! – выкрикнула Шляпа.

Рон застонал – видимо, несмотря на все свои сомнения, он верил, что попадет туда же, где были его братья, а учиться вместе с настырной и всезнающей Гермионой ему явно не хотелось.

Мозг Гарри вдруг пронзила страшная мысль одна из тех, которые всегда появляются, когда слишком нервничаешь.

«А что, если Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного из факультетов?» – подумал он.

Гарри вдруг представил, как он сидит на табурете с шляпой на голове, как проходит минута, другая, а потом десять и двадцать, и кажется, что уже прошла вечность, а Шляпа всё молчит. Молчит до тех пор, пока профессор МакГонагалл не срывает её с головы Гарри и не сообщает ему, что, по всей видимости, произошла ошибка и ему лучше сесть на обратный поезд до Лондона.

Правда, нервничал не только Гарри. Когда вызвали Невилла Лонгботтома, того самого мальчика, который всё время терял свою жабу, тот умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета.

Шляпа серьезно задумалась, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Невилл, услышав свой вердикт, вскочил со стула и бросился к столу, за которым сидели ученики факультета, забыв снять Шляпу. Весь зал оглушительно захохотал, а спохватившийся Невилл развернулся и побежал обратно, чтобы вручить Шляпу Мораг МакДугал.

Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, и его мечта осуществилась в мгновение ока – Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:

– СЛИЗЕРИН!

Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу, ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным собой.

Не прошедших отбор первокурсников оставалось всё меньше.

Мун, Нотт, Паркинсон, девочки-близнецы Патил, затем Салли-Энн Перкс и, наконец…

– Поттер, Гарри!

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

– Она сказала Поттер?

– Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

– Гм-м-м, – задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. – Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает – о да, мой бог, это так, – и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить?

Гарри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета.

«Только не в Слизерин, – подумал он. – Только не в Слизерин».

– Ага, значит, не в Слизерин? – переспросил тихий голос. – Ты уверен? Знаешь ли, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, я это вижу, а Слизерин поможет тебе достичь величия, это несомненно… Так что – не хочешь? Ну ладно, если ты так в этом уверен… Что ж, тогда… ГРИФФИНДОР!

Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Он испытывал такое сильное облегчение по поводу того, что его всё-таки выбрали и что он попал не в Слизерин, что даже не замечал, что ему аплодируют более бурно и продолжительно, чем другим. Рыжий староста Перси вскочил со своего стула, схватил руку Гарри и начал её трясти, а близнецы Фред и Джордж в это время вопили во весь голос:

– С нами Поттер! С нами Поттер!

Пожав руки всем желающим, Гарри плюхнулся на свободный стул, оказавшись как раз напротив призрака в трико, которого он видел перед началом церемонии. Призрак похлопал его по руке, и Гарри внезапно испытал очень неприятное, испугавшее его ощущение – ему показалось, что он сунул руку в ведро с ледяной водой.

Теперь он наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел Хагрид, который, поймав взгляд Гарри, показал ему большой палец, и Гарри улыбнулся в ответ. А в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его – он был таким же, как на карточке-вкладыше из «шоколадной лягушки». Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале.

Еще Гарри заметил профессора Квиррелла, нервного молодого человека, с которым он познакомился в «Дырявом котле». Сейчас на голове Квиррелла красовался большой фиолетовый тюрбан, так что профессор выглядел еще более странным, чем раньше.

***

Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом, Дафна Гринграсс, Сьюзен Боунс – люди, у которых наименьшее число негативных эмоций. Дафна – отличная наследница Гринграссов, в том смысле, что очередная ледяная принцесса… Сьюзен – просто дружелюбная, Невилл – стеснительный мальчик с ужасной судьбой, как Афина слышала. А Гарри Поттер… Мальчик скромный…

Афина всегда любила держаться именно таких людей. Она всегда с ними легко сходилась и с ними действительно приятно. В начале – она думала поступить на Хаффлпафф, к братику, но может лучше поменять мнение? В конце концов – они с братом разные, это заметно невооружённым взглядом. Брат любит именно защищаться и избегать конфликтов, а вот она… Афине, чувствующей столько разнообразных эмоций вокруг – хочется научится по настоящему нападать и сражаться с некоторыми «мразями». А их в Министерстве много… Эх, жаль Анна Малсибер, её подруга отправилась в Шармбаттон, по настоянию тёти Марии. Она так бы хотела чтобы и Анна была в Хоге…

– Рэйдж, Афина! – прочитала профессор МакГонагалл и в зале вновь повисла тишина.

Отец, они смотрят на неё из-за её отца… И отчасти брата, отличника и лучшего ученика двух курсов, лучшего охотника… Квиддич претил Афине, ведь на стадионе столько неподдельных животных эмоций… Но вот боевая магия, отец начал и её учить, наконец-то он сдался. Она точно не станет настолько же великолепной, как её братик, или отец. С их предвидением – они превосходные боевые маги, идеальные. Но она всё равно станет сильной, чтобы все, кто исторгал эти мерзкие эмоции – могли получить от неё всё, что заслужили.

Афина подошла к табуретке и села.

– Опять эта семейка, – пробурчала шляпа, – в отличие от брата и отца – выбора у тебя нет. ГРИФФИНДОР! – провозгласила она.

***

Афина пошла к их столу, сев рядом с Гарри. Церемония подходила к концу, оставалось всего трое первокурсников. Лайзу Турпин зачислили в Рэйвенкло, и теперь пришла очередь Рона. Гарри видел, что тот даже позеленел от страха. Гарри скрестил под столом пальцы, и через секунду Шляпа громко завопила:

– ГРИФФИНДОР!

Гарри громко аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом.

– Отлично, Рон, просто превосходно, – с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу.

Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы.