Текст книги "Кто не спрятался — я не виноват (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Костя прикрывает глаза, сон подкрадывается незаметно, гладит, успокаивает, целует в расслабленные веки. Костя плывет где-то между сном и явью, а потом вдруг поглаживающие ощущения на коже становятся всё реальнее, и он открывает глаза.

Возле его кровати на стуле сидит Никита Макаров, держит его руку в своей и осторожно прикасается кончиками пальцев к прохладной коже.

Завьялов вздрагивает, выдёргивает руку:

– Кто тебя пустил сюда?

– У меня тётка тут работает – не проблема, – пожимает плечами Никита и смотрит на Костю. – Ты как?

– Ты зачем пришёл? – Костя инстинктивно отодвигается дальше. – Переживаешь, что сдам тебя?

– Нет, я переживаю за тебя. Если ты хочешь, ты можешь рассказать всё, как было. Я не буду отрицать. Я виноват перед тобой, прости меня.

Никита смотрит на Завьялова с каким-то новым выражением на лице, и Костя отмечает синеватые круги под глазами, измождённый вид своего врага.

– Опробываешь новую стратегию? – скептически бросает он.

– Костя, – Макаров хмурится. – Я не подойду к тебе больше, если сам не попросишь.

– С чего ты вообще решил, что я могу попросить тебя об этом?

Никита дёргает плечом.

– У нас всё неправильно началось. Слишком неправильно. Ты зацепил моё самолюбие, а потом я зациклился на тебе – думать ни о чём не мог. Ты мне очень понравился, а я…

– А ты привык получать то, что тебе нравится, – заканчивает за него Костя. – А спрашивать не пробовал?

Никита молчит и кусает и без того искусанные губы.

– Костя, – он поднимает, наконец, взгляд на Завьялова, – у меня интуиция, я не ошибаюсь, я же видел, что тебе нравилось, когда я к тебе прикасался. Ты сам себе боишься признаться в этом.

– Что ты видел? – Костя кривит в изломанной усмешке рот. – Ты видел предсказуемую реакцию организма и сделал на основании этого вот такие выводы? Хреновая у тебя интуиция, Макар. Да, ты верно отследил, что моё тело реагировало на тебя, но ты ведь так старался. Совет на будущее хочешь? Тело может лгать, чтобы получить то, что ему предлагают. Хотеть должен мозг, а мой мозг хотел только одного – вздёрнуться, когда ты меня трогал.

– Тебе было хорошо, – упрямо повторяет Никита.

– Мне было плохо, – Костя сжимает в пальцах край одеяла, не позволяя эмоциям взять вверх над рассудком. – Ты не понял ещё? Я не хочу, чтобы ко мне прикасался другой парень. Мне тошно только от одной мысли, что тогда, в бане, ты мог меня…– тут голос Завьялова прерывается от судорожного першения в горле.

– Ну, хочешь, можешь ты меня… – начинает Никита, а Костя, на секунду вскинув на Макарова изумлённый взгляд, тут же качает головой.

– Я никак не хочу, никак. Что же ты не слышишь меня?

– Почему? – глухо спрашивает Никита.

– Потому что я не могу так.

– Никогда? – голос Макарова становится тихим и потерянным.

– Никогда, – твёрдо отвечает Костя.

========== Часть 14 ==========

– Тебе надо было рассказать нам, – Горохов сидит в изножье кровати, опершись на спинку, и косится в окно. – Я представить не могу, как ты справлялся с этим один.

– Стрёмно было. Мне казалось, что вы отвернётесь от меня, – Костя смотрит на свои пальцы, комкающие больничную простыню. – А потом становилось всё хуже и хуже, и рассказать было равносильно тому, чтобы признать, что сам виноват.

– Отвернуться от друга, который попал в беду? – Лёнька возмущённо смотрит на Завьялова. – Ты совсем, что ли? Мы же с первого класса вместе. Знаем друг друга, как облупленных. Думаешь, мы бы тебе не поверили?

– Зря не сказал, – повторяет Семён, переводит взгляд от окна на Костю и укоризненно смотрит на него. – Мне не зря хотелось размазать его морду с первого дня, как он у нас появился. Но ты был так против.

Костя морщится:

– Ну да, против. Видишь, с моей точки зрения, это выглядело, как будто я сам справиться не смог и побежал друзьям жаловаться, чтобы спасали. Теперь понимаю, что это глупо, но тогда другого выхода я не видел.

– Ты из-за этого урода чуть… – Горохов спотыкается на полуфразе и опускает вниз резко покрасневшие глаза. – Разреши, я с ним один на один, по-честному.

Костя качает головой:

– Не надо, всё позади. Тем более, мы снова одна команда. Я хочу забыть обо всём, а не развивать это дальше.

– Я теперь от тебя на шаг не отойду, – упрямо говорит Горохов. – И если он хотя бы дёрнется в твою сторону, мне уже никакое разрешение не потребуется.

– Хорошо, Терминатор, – улыбается Завьялов, в очередной раз мысленно стукнув себя кулаком по лбу за свою самонадеянную глупость, так недооценить своих друзей.

Лёнька встаёт со стула и, подкидывая в руке апельсин, подходит к окну.

– Думаю, Бараша не стоит посвящать во все эти подробности. Знает Бараш – знает весь город. У него тёплая водичка не держится.

– Тоже так думаю, – кивает Семён. – Когда тебя выписывают?

– На днях должны.

– Что с экзаменами?

– Врачи настоятельно рекомендуют пропустить год – не напрягаться.

– А ты? – Авдеев выжидающе смотрит на друга.

– С ума сошёл, что ли? Год терять. Напрягаться не буду насчёт зубрежки – материал я знаю. Положусь на волю случая. Не на бюджет, так на платное, потом видно будет.

– Ну и правильно, – Лёнька облегчённо улыбается. – А то как мы без тебя в универе – мы же банда.

Ребята смеются, а в дверь кто-то робко стучит, и в палату заглядывает Реутова:

– А-а-а, это вы тут ржёте.

– Ну что ты застыла, – Попова подталкивает её в спину. – Все хотят войти, ты не одна тут.

– Ну, сейчас начнутся обнимашки, – недовольно цедит Авдеев, а Костя, обнимая Олю, смеётся:

– Завидуй молча.

– Пойду, заем горе в кафетерии, – сообщает Лёнька и на пороге палаты оборачивается к друзьям. – Кому-нибудь что надо?

– Иди уже, жертва дистрофии, – фыркает Горохов и спрашивает у девчонок. – Как там на консультации?

– Ирина Николаевна возмущалась, что вы пропускаете занятия, – Катя задумчиво накручивает на палец выбившийся из косы локон. – Вас не было, да ещё и Макаров совсем на уроки забил – даже не появляется в школе.

– Ну, может, он и без того умный, – хмыкает Семён. – Да и какое нам дело…

– А я думала, вы сдружились, пока мы тут в приёмном все вместе дежурили, – задумчиво говорит Катя.

– Катя, вот ты вроде умная у меня, а говоришь не понять что, – Семён притягивает к себе девушку и целует в висок. – Вот представь: в лесу пожар, все звери спасаются в едином порыве, и бегут рядом бок о бок заяц, рысь, волк, лось. У них одна проблема на всех – выбраться. И что, ты думаешь, когда они окажутся в безопасном месте – они станут друзьями, потому что так дружно вместе бежали? Нет, как только пожар будет позади, волк с удовольствием закусит тем зайцем. Макар – мразь, дружить с таким западло.

– Ты же его не знаешь, как ты можешь так говорить, – укоризненно говорит Оля, а Костя, хмурясь, прерывает её:

– В том-то и дело, что мы знаем, так что закрыли тему. Когда там у нас последний звонок?

Разговор переходит в безопасную тему – новостей много, и мысли о Макарове постепенно отходят в сторону.

Слова Никиты всё ещё царапают Костю. Тот с такой уверенностью говорил, что никогда не ошибается, что интуиция его не подводит, что Завьялов начинает копаться в себе, выискивая доказательства правоты своего врага. Мысленно прокручивает воспоминания, пытаясь воспроизвести свои ощущения, отследить все реакции. Что, если Никита прав, и с Костей и в самом деле что-то неладно? Что, если Макаров разбудил в нём что-то такое, чего не было раньше, потому что оно спало, никем не разбуженное. А теперь вдруг ему захочется того, о чём он раньше даже и думать не представлял.

«Урод, какой же ты урод», – мысленно стонет Костя, зарываясь лицом в подушку очередной полубессонной ночью.

А если всё правда?

Нет, это не может быть правдой.

Мозг передёргивало от отвращения.

Но тело предательски подставлялось под новые ощущения.

Что, блядь, с ним не так?

И Костя бьёт в стену кулаком, обдирая костяшки пальцев, и снова плотный и тяжёлый комок застревает у него в груди – ни забыть, ни вырвать.

– Давай, я отправлю тебя в санаторий? – обеспокоенно предлагает мать в день выписки. – Ну их, эти экзамены. Здоровье дороже.

– Что ты такое говоришь, мама? – отмахивается от её предложения Завьялов. – Заниматься целый год не пойми чем, пока мои друзья будут учиться? Да я даже в полуобмороке приползу на эти экзамены.

– Но, имей в виду, что я тебя к учебникам и близко не подпущу в ближайшее время, – вздыхает мать, спорить с сыном у неё никогда не получалось.

– Есть, мой генерал, – смеётся Костя, обнимая её.

– Готов вернуться в класс? – Мать улыбается – такой Костя вновь похож на её сына, каким он был до недавнего времени.

– А как же, как раз к последнему звонку, как снег на голову, – Завьялов ещё раз оглядывает больничную палату и сообщает. – Ну, вроде собрался. Можем идти?

– Да, выписка у меня на руках.

Школа встречает Костю праздничным настроением, улыбающимися учителями и радостно приветствующими его одноклассниками. И хотя нога по-прежнему в гипсе, и ходить на костылях совсем неудобно, но Завьялов улыбается, шутит и подмигивает проходящим девчонкам.

– Нет, ты неисправим, – толкает его в бок Оля. – Пытаешься вызвать у меня ревность?

– Даже не думал, это всё рефлексы, – смеётся Костя, а Реутова поджимает губы.

– Ты свои рефлексы придержи, а то я тоже начну всем тут подмигивать.

Завьялов откровенно хохочет:

– Ну нет, ты не такая.

– Я-то не такая, – соглашается Оля. – Но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Костя морщится от этой фразы, обшаривает взглядом полный зрителей зал. Праздничное мероприятие уже началось, все в сборе.

– Нет его, – шепчет ему на ухо Авдеев, незаметно подойдя сзади. – Я проверил.

Костя облегчённо вздыхает.

– А сейчас на сцену приглашаем одиннадцатый класс «Б», – торжественно объявляет Марина Викторовна.

– Так, ребята, стройными рядами, не наступаем друг на друга, – командует Ирина Николаевна и гладит по руке проходящего мимо Костю, замыкающего строй. – Спасибо тебе.

– За что? – Костя непонимающе смотрит на неё, но Логинова снова в своей роли.

– Ровненько встали, – и класс выстраивается в линию рядом с параллельным одиннадцатым «А».

Рядом раздаётся тяжёлое дыхание, и Костя недоумённо поворачивает голову, после него, кажется, никто не шёл. Но рядом стоит запыхавшийся Макаров со сбившимся галстуком, а возле него недовольная Логинова:

– Как можно было опоздать на последний звонок, Никита?

– Я… – начинает Макаров, но Ирина Николаевна тут же прикладывает палец к губам:

– Тс-с-с-с, не отвлекайтесь, – и кивает на ведущую.

Мероприятие идёт своим чередом – поздравления, напутственные слова, цветы охапками, а рядом пышет жаром ненавистный Макаров, и жар этот проникает даже через несколько слоёв ткани, разделяющих их.

========== Часть 15 ==========

– Ребята, никто не отпускает шары без моей команды, – кричит Марина Викторовна выпускникам, весело рассыпавшимся по школьному двору. – Вы стоите на пороге новой жизни. Шары, которые вы сейчас запустите в небо, будут олицетворять ваши мечты, пусть они взлетят высоко-высоко и непременно реализуются. А сейчас загадайте желание…

Костя оглядывается вокруг себя. Рядом стоят его друзья… Горохов, сосредоточено кусая губы, поглядывает на Попову – ясно, что там у него за желание… Авдеев, оборачивается к Косте, подмигивает: «Всё же хорошо?». Костя кивает – всё просто отлично… Бараш, рисующий на своём шаре разухабистую рожу – не может, чтобы не выделиться… И Оля, прижавшаяся к его плечу… кто бы мог подумать, что именно она будет с ним рядом.

– Приготовились… И-и-и-и-и, – Марина Викторовна выдерживает долгую паузу, – полете-е-ели-и-и…

«Пусть всё будет, как раньше, – шепчет про себя Костя, выпуская из рук нитку своего ярко-красного шара, – пусть будет, как раньше».

Шар поднимается в небо, присоединяясь к такой же яркой и разноцветной компании.

– Я загадал тебя, – кто-то наклоняется позади Кости к его уху, опаляет горячим дыханием. – Видишь, вон мой шар, зелёный, выше всех. Примета такая – чей шар выше поднялся, у того желание быстрее сбудется.

Завьялов вздрагивает, а Макарова позади него уже нет, только его дыхание ещё чувствуется фантомно на шее и около уха.

Всё произошло так быстро, что никто и не заметил, да и трудно отследить что-то среди учеников, учителей, родителей, занявших почти весь школьный двор.

Потом все едут возлагать цветы к месту традиционного поклонения, гулять по Набережной и радоваться последнему школьному дню – той призрачной свободе, которая отделяет их от предстоящих экзаменов.

Костя отмахивается от приглашающих окриков одноклассников, шум утомил его, да и нога, непривычная ещё к таким нагрузкам, побаливает.

– Я лучше домой, – кричит он в ответ. – Отлично вам погулять.

– Я с тобой, – Оля смотрит на него серьёзно и сочувствующе, но Завьялов качает головой.

– Ну нет, я не прощу себе, если ты сегодня вместо купания в фонтане просидишь весь день со мной, вспоминая сказку про хромоногую уточку.

Оля смеётся, кивает, целует его в щёку и бежит к подругам.

– Точно не хочешь с нами? – Спрашивает Горохов. – Как ты до дома доберёшься?

– Такси вызову, не переживай, – Костя беспечно улыбается и хлопает товарища по плечу. – Давай, тебя уже заждались, – и кивает на распахнутую дверь микроавтобуса, откуда им машут их друзья.

– Уверен?

– Да уверен я, – Завьялов подталкивает друга в сторону автобусов. – Я уже отправил запрос – такси едет, так что пара минут и я дома.

– Хорошо, – нехотя проговаривает Семён.

Костя наблюдает за Гороховым, удаляющимся от него, потом на экран телефона, читая оповещение, что машина ждёт его. И, действительно, к воротам школы подъезжает ярко-жёлтое такси. Костя подходит, открывает дверь и пытается уложить внутрь костыли.

– Помочь? – материализовавшийся из пустоты Макаров нагибается и укладывает костыли вплотную к сиденьям.

– Отойди, – ровным тоном говорит Костя, а Никита вздыхает и тихо говорит:

– Я просто хочу помочь.

– Ты уже помог. Хватит, – звучит рядом ещё один голос. Завьялов с Макаровым оборачиваются, возле них стоит запыхавшийся Семён и угрожающе смотрит на Никиту. – Отошёл.

– О как, – деланно удивляется Макаров и с интересом вглядывается в лицо Кости. – Ты не делаешь секрета из наших тёплых отношений?

– Слушай ты, рыло, – Горохов делает шаг вперёд. – У тебя минута, чтобы свалить с горизонта. Не вынуждай меня…

– Ребята, ну что там у вас, – раздаётся крик Логиновой, а Никита, широко улыбаясь, отвечает:

– Всё хорошо, Ирина Николаевна. Вот, однокласснику хотел помочь, а у него помощники уже в ряд выстраиваются.

Макаров ещё раз смотрит на Костю, кривит рот, поворачивается и идёт через дорогу в сторону парка.

– Всё хорошо? – спрашивает Семён, помогая Завьялову устроиться в машине.

– Переживу, – нервно кивает Костя.

В течение следующих недель, занятых консультациями и экзаменами, Костя видит Макарова лишь урывками, на консультации тот не ходит, а во время итоговых испытаний они оказываются в разных кабинетах. Изредка Завьялов ловит на себе тоскливый взгляд Никиты, который время от времени порывается подойти к нему, но рядом всегда кто-то из друзей, и Макаров сжимает кулаки и проходит мимо.

Завьялов много времени проводит с Олей и удивляется, как же он раньше не разглядел, какая она замечательная. Его не пугает уже то, что у неё строгие родители, которые бдят за каждым их шагом. То, что раньше отталкивало его в Реутовой, теперь стало её достоинством, так выгодно отличающим её от других.

– На выпускной мы же вместе идём? – спрашивает Костя в один из тёплых июньских вечеров.

– Ну-у-у-у, я даже не знаю, – приняв очень серьёзный вид, отвечает Оля. – Тут такая очередь из желающих пригласить меня, – тут же прыскает в кулак и продолжает. – А знаешь, что я думаю, Завьялов?

– М-м-м?

– Я думаю, что на выпускном мы с тобой можем сделать одно очень важное дело.

– Сжечь, наконец-то, классный журнал?

– Нет, Завьялов, мы сделаем с тобой то, о чём я думаю с десятого класса.

– И о чём думает с десятого класса хорошая девочка Оля? – Костя задумчиво смотрит на неё.

– А о том, как бы затащить одного из самых популярных парней школы в свою постель.

– Ты серьёзно? – Костя закашливается от неожиданного заявления Реутовой. – А что же я не знал, что ты неровно ко мне дышишь?

– А это очень хорошо, что ты не знал, потому что я бы тебе отказать не смогла, а на тот момент ты был не готов к нашим высоким отношениям, – нравоучительно говорит Реутова и насмешливо смотрит на своего парня.

– Мне всегда казалось, что у тебя и мыслей таких быть не может. Нет, ну ты, правда, серьёзно?

– Серьёзнее не бывает. Ну, и как бы повод хороший. Здравствуй, взрослая жизнь.

– А как же твои родители?

– Предлагаю им не говорить, – смеётся Оля и тянется за поцелуем.

Июнь пролетает на одном дыхании, почти перед самым выпускным с ноги Кости снимают гипс, и на один из самых торжественных дней в жизни любого человека он идёт, как и все выпускники, в новом, специально купленном для этого случая модельном костюме под руку с Реутовой, которая сегодня преобразилась из невзрачной отличницы в необыкновенную красавицу.

– Реутова, и куда мои глаза смотрели? – горестно восклицает Авдеев. – Такая девчонка под боком была. А давай я тебя у Завьялова отобью? Буду любить тебя до гроба.

– А мы думали, что твоя единственная любовь – беляши в столовой, – откровенно ржёт Горохов, собственнически обнимая Катю.

– Да-а-а, вкусные в столовке беляши были, когда я ещё такие поем, – вздыхает Авдеев, уже забыв о любви до гроба.

Торжественная часть проходит согласно сценарию: награждения, снова цветы, снова слёзы, снова пожелания доброго пути. Вручение документов о среднем образовании, Костя гордо машет со сцены своим красным аттестатом – несмотря на все трудности последних месяцев, он сдал экзамены с результатами выше ожидаемых, так что теперь можно смело надеяться на поступление на бюджет.

А ближе к вечеру их встречает кафе: громкая музыка, танцы до упаду, нелепые конкурсы с подвыпившим, специально нанятым для этого человеком и тайно, а потом уже у всех на виду разливаемое по бокалам спиртное.

К великой радости Кости тот, кого он так не хотел видеть сегодня, так и не появился. Макарова не было ни на обязательной программе, ни на добровольной.

Уже ведутся разговоры на тему «а не поехать ли нам на Ангару встречать рассвет», уже стёрты границы между официальными и неофициальными лицами, по углам то тут, то там зажимаются парочки, в надежде взять всё от этой ночи, а Костя с друзьями прислонившись к стене кафе обмениваются впечатлениями, перекидываются шутками, смеются просто оттого, что хорошее настроение.

Реутова прижимается к Завьялову и шепчет на ухо:

– У меня есть ключи от тёткиной квартиры.

– А сама тётка где? – так же шёпотом спрашивает Костя.

– Тётка уехала на моря, там никого нет, так что мы можем тихонечко исчезнуть.

– Да, еще немного побудем, – кивает Костя, прижимая к себе Ольгу ещё крепче.

Они уже собираются вернуться в кафе, как за их спинами раздаётся глухой голос:

– Привет дорогим одноклассникам.

Ребята оборачиваются, перед ними стоит Макаров, хмурый и какой-то помятый, смотрит исподлобья.

– О, а мы надеялись, тебя мусоровоз сбил, – цедит сквозь зубы Горохов, но Никита только отмахивается от его слов:

– Костя, отойдём – поговорим.

– Никуда он с тобой не пойдёт, – выступает вперёд Семён, а Макаров усмехается, глядя на Завьялова в упор:

– Будешь за друзей прятаться?

Костя морщится, Никита знает, как задеть его за живое.

– Семён, отойди.

– Костя, – твёрдо говорит Горохов, – не ведись на его провокации.

– Что тебе надо? – игнорируя слова друга, обращается он к Никите.

– Просто поговорить, – отвечает тот и уточняет. – Только поговорить.

– Хорошо, – Костя спускается по ступенькам вниз.

– Я с тобой, – Горохов хмурится, но Завьялов машет рукой, выпитое за вечер добавляет ему смелости.

– Я сам, Семён.

Макаров кивает за угол кафе, идёт вперёд, не оглядываясь, в уверенности, что Костя идёт следом.

В спину им несётся удивлённый вопрос Реутовой:

– Ребята, а что происходит?

Угол кафе прикрывает разросшиеся ветви какого-то дерева, и Макаров резко поворачивается к Завьялову и в упор смотрит на него. Тот останавливается, опирается плечом о стену:

– Ну?

– Костя, – начинает Макаров. – Давай начнём всё сначала?

– С какого начала, Макар? – Завьялов непонимающе смотрит на него.

– Школа позади, впереди чистый лист…

– На котором, я очень на это надеюсь, нет тебя, – отрезает Завьялов, глядя себе под ноги.

– Дай нам шанс, – Никита поджимает губы и через силу заканчивает фразу, – пожалуйста, Костя.

Завьялов хмурится, словно пытаясь что-то вспомнить:

– А знаешь, мне сейчас вспоминается один разговор, свидетелем которого я оказался пару месяцев назад. Там тебя тоже просили о шансе. Ты долго не раздумывал.

Макаров кривится и молчит. Они стоят так несколько минут, потом Костя говорит:

– Я пойду, пожалуй. Не о чем говорить.

– Постой, – Никита хватает его за рукав. – Одна просьба, и ты меня больше не увидишь.

Завьялов вопросительно смотрит на него, а Никита прижимает его к стене кафе и заглядывает в глаза:

– Я хочу поцеловать тебя. Один раз. Разреши мне.

– Пусти меня, – дёргается Костя, но Макаров уже гладит пальцами по скулам, шее, и Завьялов замирает под его горячими ладонями.

– Один раз, – шепчет Никита и прижимается к губам Кости, совсем легко, невесомо, постепенно углубляя поцелуй, так медленно, что Завьялов неожиданно для себя приоткрывает рот, чтобы пропустить внутрь своего рта язык Макарова. Тот вздыхает и тут же отстраняется.

Смотрит в глаза Кости несколько томительных минут, потом поправляет воротник его рубашки и говорит:

– Ты сказал тогда, в больнице, что так не можешь. Костя, ты обманываешь сам себя. Подумай об этом, – тут же поворачивается к Завьялову спиной и идёт прочь от кафе, оставив того припаянного намертво к стене, с бьющимся сердцем и пересохшими губами.

The end