Текст книги "The world of Fantasies (СИ)"

Автор книги: S Lila

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– К-клаус, я… – Кэролайн замерла на месте, испуганно смотря на его напряжённую позу и на то, как он медленно поднялся на ноги, небрежным движением стряхивая осколки на пол и сминая их тяжелым ботинком.

– Замолчи, – прорычал он, резко сокращая между ними расстояние и вынуждая её испуганно вздрогнуть, едва успев подавить крик ужаса, рвущийся наружу.

Перекошенное от гнева лицо тут же превратилось в звериный оскал, глаза налились опасным янтарём, а острые клыки показались из-под пухлых губ, пугая своей смертоносностью, так некстати всколыхнув в её памяти воспоминания о той боли, что они могут причинить. Болезненный и разъедающий вены яд она помнила превосходно, так же как и затуманенное галлюцинациями сознание; так же как и те мучения, что он приносит за собой, играя безжалостно с подсознанием, проникая в самые потайные уголки разума и используя против него самые большие страхи.

– Я про… – тихо, едва различимым шёпотом, сбивчиво начала говорить она, виновато потупив взгляд, прекрасно понимая ЧТО натворила и на чьих чувствах рискнула поиграть.

Клаус тотчас же грубо схватил её за шею, с силой впечатывая в стену Бойни и оставляя на ней трещину, совсем не смягчаясь даже при виде ужаса в голубых глаза, наполненных слезами. Его пальцы угрожающе сомкнулись на тонкой шее, мягко поглаживая бешено пульсирующую голубую венку, а губы вдруг расплылись в широкой и поистине опасной ухмылке самого настоящего убийцы, упивающегося страданиями и страхом своей жертвы. И если раньше её это не особо пугало, то сейчас, будучи той самой жертвой, она дрожала от ужаса, надеясь лишь на то, что его любовь к ней пересилит ярость, клокочущую в нём.

– На тебе его запах, – брезгливо поморщившись, прошипел Клаус, помня те эмоции, что охватили его, когда подручные ему сообщили о тайном визите Тайлера Локвуда в их город, который она от него посмела скрыть.

Кэролайн крепче вцепилась в его запястье, беспомощно царапая кожу ногтями, не в силах хоть на миг ослабить его стальную хватку. Дышать было уже нечем, но перед глазами всё ещё ярко стояло его гневное лицо, сжатые в тонкую полосу губы и острые скулы, делающие его так похожим на волка. Того волка, что был на грани того чтоб вцепиться в её глотку и разорвать нежную плоть клыками.

– Он поцеловал тебя! – разозлено рыкнул Майклсон, грубее вдавливая её в стенку, видя проступившую кровь на её затылке, окрасившую её белоснежные волосы причудливым красным, вынуждая его жадно втянуть аромат её крови, – Вы с ним целовались, Кэролайн!

И вместе с терпким запахом её ароматной крови, её совершенного страха, он учуял запах парфюма, что принадлежал другому мужчине. Тому, кто когда-то имел право касаться её тела так, как касается теперь он. Тому, кто когда-то обладал её сердцем, получал её нежность, купался в её любви и слышал страстные стоны наслаждения.

Жгучее чувство дикой ревности пронзало его сердце насквозь, вынуждая дрожать от ярости и желания убить всех, кто посмел только коснуться её нежной кожи. Только вдохнуть её нежный запах. Она ведь принадлежит ему. Полностью. Это всецело его женщина! Вот только её губы хранили на себе вкус чужого поцелуя, вынуждающего его идти на поводу у собственной ярости и беспомощности перед чувствами к ней. Клаус тысячу лет твердил себе, что любовь – это слабость, даже не представляя, какую боль она может доставлять.

Её затравленный вид, беспомощность и хрупкость, в сравнении с его непревзойденностью, вынуждали его жадно впитывать эти чувства, наслаждаясь ощутимым превосходством. Ощущать над ней власть было приятнее всего. Вот только, кажется, что она забыла, в чьих руках находится её хрупкая жизнь. И пора было ей напомнить.

Клаус ослабил хватку на её шее, позволяя ей свободно вздохнуть, с опаской продолжая смотреть на его лицо, улавливая в его действиях подвох и понимая, что это вовсе не конец. И она была права. Потому что в следующую секунду его ладонь взметнулась вверх и он пробил её грудную клетку, вынуждая истошно закричать от боли и охватившего её ужаса, увеличившегося во сто крат. Пальцами обхватил пульсирующий орган, разгоняющий кровь по организму, вынуждая её жадно хватать ртом воздух от осознания того, что он буквально держит её жизнь в своих руках. Всего секунда. Всего одно движение и всё будет кончено…

– Это принадлежит мне, Кэролайн, – склонившись к её губам, твёрдо произнёс он, – Как и твоё тело. Ты поняла меня? – с нажимом спросил Клаус, крепче сдавливая сердце в своей ладони, вызывая её болезненный стон, который он словил своими губами, подарив ласковый и невесомый поцелуй, нежно пройдясь языком по нижней губе.

Она тут же усердно закивала головой, униженно всхлипывая и отчаянно желая чтобы он прекратил эту жуткую пытку, вызывающую дикий и леденящий душу ужас. Но Клаус по-прежнему стоял неподвижно, смотря в её глаза, будто решая, готов он подарить ей ещё один шанс или проще будет покончить со всем этим прямо здесь и сейчас. А затем, приняв решение, он вдруг резко вынул ладонь, срывая с её губ облегчённый вздох.

Перепачканными её кровью пальцами, он схватил её за подбородок, вынуждая посмотреть на него, запрещая отводить взгляд, желая видеть абсолютное подчинение его правилам.

– Мои люди уже его ищут, – усмехнулся Майклсон, вынося этими словами волчонку приговор, на этот раз смертельный, – Он умрёт за то, что посмел к тебе прикоснуться, Кэролайн. Ты знаешь правила, ты принадлежишь мне.

– Я твоя, – покорно повторила она, ненавидя ту слабость, что испытывает к этому монстру: властному, грубому, наполненному беспросветной тьмой, охватившей его полностью и забравшей шанс на искупление.

– Почему ты не сказала мне, что он приедет? – вдруг спросил Клаус, не сумев скрыть в своём голосе уязвленные чувства, вызванные её предательством.

– Я боялась твоей реакции, – Кэролайн неуверенно прикоснулась ладонью к его груди, прямо напротив мерно бьющегося сердца, всеми силами стараясь погасить его гнев, – Я не хотела лишний раз давать повод для ревности, и…

– Ты ответила? – перебил её Майклсон, с жадностью всматриваясь в её глаза, ища там ответ и искренне надеясь, что она вот-вот ответит «нет», скажет, что всё это было против её воли и его человеку лишь показалось.

Но Кэролайн молчала, а затем и вовсе потупила взгляд, виновато сникая под его тяжелым взглядом. И осознание, что поцелуй был взаимным, что её губы и впрямь пылко отвечали на прикосновения Локвуда, заставило новую волну гнева вспыхнуть в нём, отозвавшись грозным рычанием.

Резкий удар кулаком в стену, вынудивший несколько кирпичей с грохотом приземлиться на пол, будто бы отрезвил её, напомнив, что она имеет над ним определенную власть. И сейчас был тот самый момент, когда ярость стоило перевести в другое русло.

– Посмотри на меня, – Кэролайн обхватила его лицо ладонями, вынуждая его взглянуть на неё, невесомо поглаживая пальчиками его скулы, покрытые колкой щетиной. – Это была ошибка, я люблю тебя, – сладость слов, подкрепленная тем самым, ласковым и нежным взглядом, заставили его немного расслабиться, прогнав желание обратиться в волка и провести в зверином обличье как минимум несколько дней, бегая по лесу и вымещая свою злобу.

Убрав её руки от своего лица, он всё так же пристально смотрел в её глаза, внимательно всматриваясь в них, будто бы заглядывая прямо в её душу и считывая мысли. Клаус был слишком проницателен, чтобы у неё был хоть малейший шанс утаить от него правду. Его пальцы вновь сомкнулись на её подборке и он сократил расстояние между их губами, обдавая их своим горячим дыханием с привкусом крепкого бурбона.

– Скажи мне… что ты почувствовала, когда он прикоснулся к тебе вновь? – применив внушение, спросил Клаус, невесомо очерчивая контур её нижней губы большим пальцем.

– Ничего, – тут же дала ответ Кэролайн, проклиная себя за то, что так и не научилась принимать вербену, которая бы смогла спасать её в таких вот ситуациях, когда он совершенно наглым образом использует своё первородное преимущество. – Я ничего вообще не почувствовала и поэтому стала отвечать на поцелуй. Это было так странно, – она всё продолжала и продолжала говорить, удивляя его своим признанием с каждым сказанным словом всё больше и больше, – Раньше его прикосновения вызывали во мне бурю эмоций, но сейчас… абсолютно ничего.

Клаус усмехнулся, оставаясь довольным услышанным, уже полностью взяв под контроль свой гнев. Желание убить её пропало, но вот как следует проучить за совершенное, казалось, лишь усилилось. К счастью, за свою долгую жизнь он набрался опыта в искусстве наказания и пыток.

– Посмотри на меня, – попросил он на удивление мягко, обманчиво мягко, скользнув ладонью по её бедру, пробираясь под ткань чересчур короткого, для встречи с бывшим парнем, платья, – Ты не сможешь кончить, пока я не позволю тебе.

Кэролайн удивлённо ахнула, тут же крепко зажмурившись, стараясь подавить в себе все те чувства что вызвали его слова. Это было так низко и так подло, пробуждая в ней раздражение и начисто перечёркивая страх. Со злостью оттолкнув его от себя, едва сдерживая поток ругательств, она направилась к лестнице, желая скрыться в своей комнате. Однако Клаус остановил её всего одним грубым движением, схватив за предплечье, сдавливая её руку до хруста костей и болезненного стона.

– Ты никуда не пойдёшь, – дёрнув её на себя, хрипло рассмеялся Клаус, встречаясь с ничего непонимающим взглядом чистых голубых глаз, – Ты заслужила наказание за то, что позволила другому мужчине к тебе прикоснуться.

– Клаус, но… – только было хотела возразить она, тут же встречаясь с его взглядом, ясно дающим понять, что её мнение тут никто и не спрашивал.

– Замолчи, Кэролайн! – грубо прервал её он, притянув к себе ближе, скользнув ладонями по её телу, а затем с остервенением разорвав на ней тонкую ткань, скидывая лоскутки, пропитанные остатками противного запаха Локвуда.

Вновь притянув её к себе, Клаус накрыл её губы жадным поцелуем, полностью поглощая, подчиняя своему желанию и вызывая в теле ту самую, знакомую ей слабость, а затем и ноющее чувство внизу живота, которое совсем быстро способно было превратиться в предательскую влагу.

– Ты моя, – прошипел Клаус, на миг отстранившись, лишь для того, чтобы потом впиться в её губы с ещё более страстным поцелуем, яро демонстрируя собственнические чувства.

Жадные прикосновения его ладоней к её телу, отнюдь не нежные, но всё же вызывающие удовольствие, вынудили её закинуть свою ногу на его талию, чтобы прижаться максимально близко, в низменном стремлении ощутить центром своего желания его ощутимую твёрдость.

– Ты моя, – вновь повторил он, скользнув губами по её шее, спускаясь на ключицу, умело распаляя в её теле похоть и желая довести её до того момента, когда она будет биться в истерике, желая получить право кончить.

Вот только этот момент наступит ох как не скоро. Лишь тогда, когда сладкое чувство отмщения будет греть его душу, наравне с сообщением о смерти ненавистного волчонка. Такого жалкого, утратившего дарованную ему уникальность, с того самого дня, как вернулся с той стороны.

Кэролайн крепче вцепилась в его плечи пальцами, откидывая голову назад и позволяя ему скользить губами по её коже, уже вовсе не боясь его клыков и позабыв о том, что он ей внушил. С ним всегда было так. Только Клаус умел дарить такое наслаждение, вытесняющее из головы всё остальное.

Расстегнув застёжку её бюстгальтера, он откинул вещицу в сторону, прикусывая зубами её правый сосок, затем мягко очерчивая языком его ореол, прежде чем вновь обхватить тугую бусину соска зубами, игриво покусывая. Его действия вынудили её выгнуться и громко простонать, зарываясь пальцами в его волосы, поощряя его движения.

Он резко отстранился, подхватывая её под ягодицы и усаживая на край обеденного стола, который он приказал своим слугам накрыть для них, ожидая свою королеву к ужину. Вот только эта самая королева позволила себе слишком многое сегодня, а значит и не заслужила послаблений и уж точно таких ласк. Осознание этого вынудило Клауса от неё резко отшатнуться, вызвав её удивленный взгляд и возмущённо нахмуренные брови.

– Раздвинь ноги, – приказал Майклсон, облизав губы и скользнув по её почти обнажённому телу пристальным взглядом.

Кэролайн предусмотрительно промолчала, подчиняясь ему, медленно разводя ноги в стороны, задрожав от того, насколько порочно и опасно блестели его глаза. Он шагнул к ней ближе, касаясь её ладонью сквозь тонкую ткань трусиков, ощущая её жар и сочащуюся влагу, тут же сдвигая полоску в сторону и проходясь пальцами по влажным складкам её плоти.

– Клаус, – простонала она, прикрыв глаза и двинув бёдрами навстречу его прикосновениям, однако вместо этого получила вовсе не желанное касание умелых пальцев к клитору.

Он, дёрнув её тело на себя, вынудил её вновь подняться на ноги, снимая с неё оставшийся клочок ткани, безжалостно разрывая пальцами изящное белье. Клаус повернул её спиной к себе и наклонил над столом, слыша, как она шумно вдохнула, задыхаясь от возбуждения и уже предвкушая тот момент, когда он наконец наполнит её одним мощным и грубым толчком.

Послышался звук расстегиваемой пряжки ремня, заставивший её вздрогнуть, и когда Кэролайн хотела обернуться, чтобы взглянуть на него, то гибрид грубо придавил её обратно к столу, раздражённо приказав не двигаться.

Холод пряжки коснулся её разгоряченной кожи спины, мягко пройдясь по позвонкам, а затем, рассекая воздух, приземлилась на нежную кожу ягодицы, оставляя ярко-красную полосу и вырывая её громкий крик боли. Сил то он уж точно не жалел, нанося этот удар, ясно давая понять, что сегодня она не дождётся от него нежности.

Вцепившись пальцами в край стола, Кэролайн с силой прикусила нижнюю губу, сжавшись всем телом в ожидании нового удара, который оказался в разы сильнее предыдущего, выбив весь кислород из её лёгких. Удары сыпались один за одним, оставляя яркие полосы, которые практические мгновенно заживали, вынуждая его применять ещё большую силу, желая их лицезреть как можно дольше. И резко возникшее желание заменить этот ремень на кнут из вербены вынудило его зажмуриться и откинуть от себя кожаный ремень, будто бы тот обжёг его.

Упирающийся в грубую ткань джинс член болезненно тёрся о ширинку, а сил терпеть это больше уже не было. Вид возбужденной девушки, постанывающей от боли и удовольствия, ощущение полной власти над хрупким телом, лишь добавляли ещё большую остроту происходящему.

Расстегнув молнию и пуговицу на штанах, он чуть приспустил их и грубо схватил её за бёдра, шире раздвигая её ноги и оставляя обжигающий шлепок на ягодице, прежде чем склониться к её лицу и прижаться губами к её щеке, прочертив дорожку языком по шее и плечу.

Кэролайн вскрикнула, ощутив яростный укус, вспарывающий её кожу на лопатке, а затем грубый толчок, с которым он проник в её лоно, стараясь причинить ей боль. С силой дёрнув её за волосы, он вынудил её выгнуться дугой и прижаться спиной к его груди, а затем несдержанно простонать от быстрого ритма его проникновений. Его возбужденная до предела плоть легко скользила внутри её тела, ведь несмотря на всю ту боль, что он ей причинил, она испытывала болезненное удовольствие от происходящего. И это было безумием.

Она не знала, с каких это пор стала наслаждаться подобным. С каких это пор она утратила чёткую грань между болью и удовольствием. Ладонями Клаус скользнул по её телу, сжимая пальцами соски и оставляя укус за укусом на шее, обагряя молочную кожу алой кровью, что скользила по её телу тонкими струйками.

Но Кэролайн почти не ощущала боль от яда, заструившегося по её венам, был лишь ОН, его прикосновения: жадные и сильные, приводящие её в дикий восторг. Наслаждение всё копилось в её теле, заставляя её громко стонать, дрожа от предвкушения скорого наступления желанного оргазма, который всё не наступал и не наступал, вынуждая её разозлено зарычать. А затем она вспомнила его слова, его дикое и совершенно варварское внушение. Вот оно её наказание… и что-то ей подсказывало, что это лишь начало.

Это было сродни пытки – находиться на той самой грани, что отделяет от океана наслаждения, но быть лишенной возможности её переступить. Тело дрожало, словно в лихорадке, а жару тела мог позавидовать даже оборотень. Она так хотела откинуть голову на его плечо, ощутить прикосновение его губ к своим губам и позволить волнам экстаза накрыть её с головой. Вот только вместо этого она ощущала каждое его движение в своём теле так остро и чутко, как никогда ранее. Она ощущала его сбившееся дыхание, хаотичные и отрывистые толчки, а затем горячую сперму, заполнившую её лоно, свидетельствующую о его разрядке.

Кэролайн разочарованно простонала, цепляясь за него крепче, когда он вновь грубо вынудил её лечь на стол, покидая её тело и оставляя острое чувство неудовлетворенности, отзывающееся в каждой клеточке её тела. Она слышала, как он натягивает на себя штаны, застёгивает молнию и приводит дыхание в порядок, стараясь отойти от испытанного оргазма.

Перевернув её на спину, Клаус, прокусив своё запястье, насильно заставил её выпить свою кровь, следя за тем, что б все следы, оставленные его клыками исчезли с её тела. И Кэролайн окинула его гневным взглядом в ответ, подрагивая и жалобно постанывая от каждого его прикосновения, вызывающего такое яркое наслаждение, но послушно принялась глотать его кровь, ощущая, как вены украсили её лицо, эмоции усилились, а следовательно и дикое чувство неудовлетворенности, причиняющее физическую боль.

Его губы украсила довольная ухмылка. Лежа на столе, с широко раздвинутыми ногами, дрожащая и развратно стонущая от наслаждения, она вызывала в нём стойкий инстинкт собственника. Только он может видеть её такой. Только он может прикасаться к самым интимным местам, пропитывая её собою.

Пальцы Клауса скользнули по её часто вздымающейся груди, по впалому животику и очутились между ног, дразнящими движениями проходясь по её плоти, пачкая пальцы в собственной сперме и вынуждая её вновь изогнуться в пояснице, начать умолять его прекратить эту пытку.

– Бедняжка, – ласково произнёс он, поглаживая пальцами её клитор, то чуть сжимая его пальцами, то надавливая, то едва касаясь лишь подушечками.

А она каждый раз вздрагивала, словно от электрического разряда, инстинктивно двигая бедрами навстречу его прикосновениям, так отчаянно надеясь, что он ей вот-вот позволит испытать оргазм. Но вместо этого она ощутила холод металла чуть выше колена, испуганно вздрогнув, когда он оставил длинный порез столовым ножом. Одновременно с этим он проник двумя пальцами внутрь её лона, надавливая на бугорок внутри, вынуждая её закричать и разозлено ударить ладонями по деревянному столу. За что и получила ещё несколько изогнутых и достаточно глубоких порезов, на этот раз на внешней стороне бедра, в опасной близости от самого чувственного места.

– Подними руки вверх и не шевели ими, пока я не разрешу, – вновь применил внушение Клаус, ускоряя ритм проникновения пальцами и сходя с ума от того насколько там влажно и горячо.

Окинув быстрым взглядом комнату, прикидывая, как бы ещё её наказать, он остановился на конце стола, коварно ухмыльнувшись и придумав отличное завершение для её наказания.

– Ты такая горячая, – хрипло проговорил он, резко отходя от неё и лишая желанной ласки, слыша жалобный всхлип, – Тебе надо немного остыть, ты так не думаешь?

– Клаус, – бессвязно шептала его имя Кэролайн, прикрыв глаза, уже не в силах больше терпеть эту пытку; ей казалось, что она сейчас согласилась бы на что угодно, лишь бы слышать одно его слово, способное снять внушение, – Умоляю.

Услышав какой-то странный шорох, она с трудом открыла глаза, смотря на приближающегося к ней Клауса, держащего в руках ведёрко с уже чуть подтаявшим льдом. Она понятия не имела, что он задумал и на кой-черт ему понадобился лёд. Кэролайн толком и думать то не могла, ею полностью овладело желание услышать его позволение. Тело всё ещё дрожало, будто горя в огне, а мысли в голове путались, превращаясь в какую-то бессмысленную кашу.

Клаус встал между её раздвинутых ног, поставив ведёрко со льдом на её живот, вынуждая её дёрнуться от этого ощутимого контраста, и едва не опрокинуть ёмкость.

– Если оно упадёт, то я не разрешу тебе кончать на протяжении года, – вдруг сказал Клаус, вновь поставив ведерко на её живот, переводя взгляд на её лицо и ожидая её реакции.

И Кэролайн тут же усердно закивала головой, не в силах произнести и слово, понимая, что это вовсе не пустая угроза. Он несомненно сдержит слово, а она то уж точно была не готова сгорать в огне неудовлетворенности ещё триста шестьдесят четыре дня.

Достав несколько кубиков льда, он медленно провел ими по её губам, шее и груди, остановившись на сосках, вынуждая её громко простонать, но стойко остаться неподвижной, помня угрозу, так четко въевшуюся в память. Его улыбка становилась всё шире и он, скользнув почти растаявшими кубиками льда по внешней стороне её бедра, прижал их к её клитору, слыша протяжный стон, видя, как её ноги дрожат от напряжения.

Клаус взял из ведёрка горсть льда, на мгновение замер, дразня её этим ожиданием и мучительным неведением, а затем, чуть шире раздвинув её ноги, поочередно втолкнул ледяные кубики внутрь её разгоряченного лона, заставляя её громко простонать от смеси боли и удовольствия.

Острые грани, обжигающий холод и ощущение яркого контраста вызвали дикое наслаждение и очередной разряд, прошедший по телу, вновь напомнив ей о невозможности ощутить весь спектр удовольствия, насладиться им сполна. А он всё продолжал, преодолевая сопротивление её мышц, наполнять её лоно льдом, до болезненного предела. Лишь после этого позволил ей облегчённо вздохнуть, в отсутствие его жарких прикосновений, сводящих с ума.

– Помни, если упадёт, то в таком возбуждённом состоянии ты проведёшь год, – Клаус дразняще коснулся губами её клитора и резко отошёл, любуясь проделанной работой и слыша бессвязный поток ругательств, слетающий с её губ.

– Клаус, – умоляюще проговорила она, с трудом соединяя буквы в слова, – Ты ведь не оставишь меня здесь?

– Почему нет? – развёл руки в стороны он, засмеявшись.

– Здесь меня могут увидеть, я…

– Никто не увидит, love. Все уехали, дом полностью в нашем распоряжении.

Кэролайн раздражённо зарычала, но предусмотрительно затихла, прикрывая глаза и молясь про себя, что б это чёртово ведро не упало, а его гнев поскорее стих.

========== Love in New York (Клаус/Кэролайн) ==========

***

Что может быть лучше похода по магазинам в субботний погожий денёк, в особенности если ты живёшь в негласной столице моды Америки, роскошном и торопливом Нью-Йорке? Огромное множество ярких тканей, громадное число бутиков, которые готовы встретить даже самых привередливых особ, удивив их моделями последних коллекций именитых дизайнеров. В этом и был дух этого города. Он умел удивлять, пусть не всегда приятным образом.

Кэролайн Форбс однозначно была ценителем хорошей одежды и обуви, в особенности туфель. Не жалея денег из своей зарплаты, она уже давно признала, что неисправимый шопоголик, потому что пройти мимо витрины магазина с обувью, она просто так не могла. Всё это заканчивалось очередной парой туфель, на неизменно высоком каблуке, которая занимала отведённое ей место в тесном шкафу её однокомнатной квартирки.

В отличие от неё, Кэтрин могла позволить частенько радовать саму себя, совсем не смотря на стоимость вещей, с обаятельной улыбкой протягивая кредитную карту приветливым консультантам, гордясь тем, что является женой Деймона Сальваторе, одного из сыновей негласного короля высшего общества Италии. И пока её муж проводил время с очередной хорошенькой моделью где-то на юге Франции, она мстила ему походами по магазинам, наверняка, заставляя того хвататься за голову от приходящих ему смс с потраченной суммой.

Это была их привычная суббота. Вот только вместо энтузиазма в голубых глазах, Кэтрин наблюдала полную отстранённость и даже безразличие к новой коллекции туфель от Manolo Blahnik. Её подруга пребывала глубоко в своих мыслях, отказавшись даже от любимого кофе, продолжая отвечать ей односложными предложениями, чем крайне мастерки выводила из себя.

– Что с тобой? – не выдержала шатенка, устав уже гадать о причинах столь явного безразличия к святому для них времяпрепровождению, – Мы уже час ходим по магазинам, а ты даже не взглянула на обувь.

– Я сегодня ужинаю в Danial, – выпалила Кэролайн, испуганно смотря на подругу, прекрасно зная, что последует за её следующей фразой – С ним.

– Что?! – возмущённо воскликнула Кэтрин, эмоционально всплеснув руками, едва не опрокинув туфли с полки.

Этого она уж точно не ожидала. Даже подумать не могла, что Клауса Майклсон опять появится в жизни её подруги, начисто выключив ей мозг. Кэтрин ошарашенно уставилась на неё, желая как следует её чем-нибудь треснуть за очевидную глупость.

– Он позвонил мне утром и сказал, что хочет поговорить, – устало вздохнув, сказала Кэролайн, не в силах больше держать это в тайне, грызя саму себя за то, что вообще ответила на звонок.

Всё ведь было так идеально. Жизнь только начала налаживаться, она даже стала испытывать симпатию к новому ухажеру, весьма перспективному игроку в баскетбол. Но Клаус вновь вихрем ворвался в её жизнь, перевернул всё с ног на голову и посеяв хаос.

– Неужели он научился разговаривать? – хмыкнула Кэтрин, с явным раздражением отсылая прочь консультанта, что предложил свою помощь.

– О чём это ты? – непонимающе спросила она.

– Он тебя бросил, Кэролайн, – с нажимом произнеся её имя, Кэтрин отвела её чуть в сторону, подальше от любопытных глаз продавцов, – Он переехал в другой город, женился. У него, чёрт тебя подери, уже есть ребёнок от другой женщины. Очнись, Форбс! – грозным шёпотом принялась объяснять она, вдалбливая элементарные вещи в блондинистую голову подруги, чересчур наивной для этого мира.

– Он развёлся, – тихонько сказала Кэролайн, вынуждая её сделать шумный вдох, в попытке унять свой гнев, который подобно огненной лаве был уже готов вот-вот выплеснуться наружу, поразив всё вокруг.

– Хорошо! – вдруг воскликнула она, привлекая к себе внимание всех немногочисленных посетителей, – Делай что хочешь. Это твоя жизнь, но я потом не собираюсь слушать твои рыдания в трубку и умоляющий голос, просящий меня приехать.

– Это только ужин, Кэтрин, – крайне неуверенно произнесла блондинка, бросив извиняющийся взгляд на покупателей, потянув подругу к выходу из магазина, вовсе не желая устраивать сцен.

– Это огромная, хотя нет, это гигантская ошибка, Кэролайн Форбс, – со злостью оттолкнув от себя дверь бутика, они вышли на оживлённые улицы мегаполиса, совсем не обращая внимания на поток людей, что вынужден был теперь их обходить.

– Никакая это не ошибка, мы просто поужинаем и… – попыталась разубедить её Кэролайн, совсем не понимая такой категоричности в адрес её встречи с Клаусом; это ведь просто встреча, вовсе не свидание, у них всё в прошлом.

– Замолчи, Форбс, – бесцеремонно перебила её Кэтрин, – Сколько ещё раз ты наступишь на одни и те же грабли? Этот мужчина не предназначен для тебя.

– Кэтрин, прекрати, – взмолилась блондинка, и так чувствуя себя крайне паршиво от того, что вынуждена скрывать свою встречу с другим мужчиной от Тайлера, который отчего-то сегодня был уж очень внимательным, заваливая её звонками и даже предлагая провести выходные в его семейном поместье.

– Что прекратить?! Как только этот подонок появляется на горизонте, то тебя просто не узнать. Ты готова прыгать перед ним на задних лапках, лишь бы удостоиться взгляда или ласкового слова. Каждый раз ты готова ему всё простить и начать с начала. И это меня бесит, Кэролайн.

– Я вовсе не хочу ничего начинать. Наши отношения в прошлом, – твёрдо произнесла блондинка, уже давно решив, что больше не позволит этому мужчине разбить себе сердце; больше не позволит ему играть её чувствами, а ужин был просто отличной возможностью ему это продемонстрировать.

– Ты так говорила и в прошлый раз, и в позапрошлый, и все четыре раза до этого, – усмехнулась Кэтрин, возмущённо дёрнув плечами, – А чем закончилась ваша последняя встреча? Вы трахались в его номере, на постели, где он спал со своей женой.

– Бывшей женой, – Форбс машинально поправила её, только потом поняв насколько жалко это выглядит.

Однако ещё большее жалким было то, что они и вправду занимались сексом в его номере, пока его жена была в SPA. Их разделяло всего три этажа, да и времени было в обрез, ведь Хейли могла вернуться в любой момент. Они оба это понимали, но ничего не могли с собой поделать, в очередной раз поддавшись этой губительной страсти. Затем ей пришлось носиться по номеру, спешно одеваясь и так же спешно покидая отель. Тогда она ощутила себя дешёвой проституткой, покидающей очередного клиента.

– Уже не важно. Кэролайн, если ты опять…

– Я не собираюсь с ним спать! – воскликнула она, в этот раз действительно решительно настроившись лишь на ужин и приятную беседу, не более, – Мы просто поужинаем и всё.

Клаус был удивительным мужчиной. Он был хорош в постели, с ним было интересно и приятно поговорить на различные темы. С ним она и вправду чувствовала себя крайне комфортно. У него был лишь один весомый недостаток, который грозился перечеркнуть все его плюсы. Он был неисправимым мудаком, который боялся завести с ней серьёзные отношения, сетуя на то, что им вместе будет крайне сложно ужиться. Он говорил ей о неготовности связывать себя узами брака, а сам спустя четыре месяца женился, да ещё и ребёнка завёл.

– Когда он опять тебя бросит, то даже не смей мне звонить и реветь в трубку, – выдержав долгую паузу наконец сдалась шатенка, понимая, что горбатого лишь могила исправит.

В этом была вся Кэролайн Форбс. Всё ещё наивная девочка из маленького городка, искренне верящая в ту самую бесконечную любовь, не боясь раз за разом обжигаться и утопать в душевных страданиях.

– Кэтрин, всё будет нормально.

– Я тебя предупредила, у тебя есть своя голова на плечах, которая, кстати говоря, иногда просто отказывается работать, – язвительно изрекла миссис Сальваторе, тот ещё циник, в отличие от подруги не смотрящий на мир сквозь призму розовых очков.

– Кэтрин! – возмущённо воскликнула она, обиженно нахмурив брови.

– Пошли. Надо сделать из тебя конфетку, чтобы он видел от чего отказался, – Кэтрин устало вздохнула, понимая что тут она бессильна; да и что она могла, если её противником было любящее сердце?

Кэролайн вдруг обняла её, тихонько прошептав на ухо слова благодарности, ощущая, как нервозность перед сегодняшним ужином только нарастает в ней. Одна только мысль о том, что она вновь увидит его, такого идеального, безупречного и жестокого, уже вызывала в ней панику. Этот мужчина, что был её недосягаемой мечтой, что неоднократно разбивал ей сердце и вновь возвращал к жизни одним лишь взглядом, был словно наваждением, всё продолжая удерживать её и не давая жить своей жизнью.