Текст книги "А ты милый (СИ)"
Автор книги: Росса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– Объясните на медицинском. Уж как-нибудь пойму. Зря я, что ли, медицинский заканчивал? – лениво проговорил я.
Паника в глазах местного эскулапа стала ещё более явственной:
– Да не знаем мы, что с ней. Понимаете, не знаем... – он почти кричал.
– А почему не провели исследования? – недоумевающе воззрился я на него. – Надо же спасать человека. Неужели вам совсем не жалко женщину?
– Что вы знаете о жалости? Не жалко... Да я эту девочку уже двадцать лет знаю. С тех пор, как она к нам санитаркой пришла работать. А потом медсестрой стала. А насчёт исследований... Вы с какой планеты к нам прибыли? Единственное, что мы в нашей больнице можем исследовать – это кал на глисты и мочу на белок и сахар, – врач безнадёжно махнул рукой.
– Да уж, – протянул я, – каменный век какой-то. А область?
– Для этого деньги нужны. А какие у Леночки деньги? Она сына одна растила. Ничего скопить не успела.
Я впервые сталкивался с состоянием такой полной безнадёги. И что делать? Но я обещал солнышку, а обещания свои привык выполнять.
– Транспортировать её можно?
– Да, – доктор как-то странно на меня посмотрел. – Но только в специальной машине.
– Это я и без вас знаю, – огрызнулся и тут же пожалел об этом. В принципе, старичок ни в чём не виноват. – Готовьте пациентку к транспортировке. Завтра за ней приедут и перевезут в Москву.
– У вас есть такие деньги, молодой человек?
– Да, у меня есть такие деньги и связи. Так что готовьте.
– Что вам от них нужно? – главврач заволновался. – Я не понимаю смысла вашего поступка.
– Господи, люди, да что с вами, – я закатил глаза к небу. – А что просто помочь это уже не достаточный повод?
– Бесплатный...
– Ой, вот только не надо про сыр и мышеловку, – перебил я его. – И не волнуйтесь вы так. Ничего ни с Еленой, ни с Женькой не случится. Это я вам обещаю.
Евгений Викторович ещё раз с подозрением покосился на меня и вышел. В принципе, я понимал его беспокойство. Кто знает, может быть, я маньяк? Ладно, об этом после, а пока стоило сделать важный звонок.
– Здравствуйте, профессор! – радостно воскликнул я, услышав усталый голос с той стороны телефонной трубки.
– Лёнечка? Что не сидится тебе в отпуске? – весело спросил меня Юлиан Семёнович: профессор медицины, мой учитель и непосредственный начальник.
– У меня просьба. Мы можем принять пациентку?
– Для тебя, мой мальчик, всё что угодно. Выслать машину? Говори куда, – я продиктовал название города и отключился, поблагодарив старичка. Я знал, что он мне не откажет. Да и как он мог, когда мой отец один из главных попечителей больницы? Многие у нас думают, что и место своё я получил не благодаря таланту, а только исключительно с помощью денег папочки. Хотя, мне на это абсолютно плевать. Я-то знаю, на что способен.
Вышел в холл и тут же увидел Женьку, которого выгнали из палаты матери.
– Ну что, пошли, солнышко.
– Почему? – его зелёные глаза требовательно смотрели на меня.
– Я же сказал тебе, что альтруист. Нравится мне помогать людям.
Он отрицательно замотал головой:
– Таких людей просто нет. Все хотят получить какую-то выгоду для себя. Исключений не бывает. И ещё... Я, конечно, не буду отказываться от твоей помощи. Для того чтобы спасти маму, я готов продать душу дьяволу, но теперь я тебе обязан. И вот это мне не нравится. Говори, что я должен делать...
– Хорошо, – я ухмыльнулся. – Ты пойдёшь к Родьке с Олегом, извинишься перед ними и поклянёшься, что никогда и никому про них не скажешь, пока они сами не захотят объявить о своих отношениях.
– А если я откажусь? – он смотрел на меня и нервно грыз ногти. – Ты не подумай, я согласен, но всё-таки...
– Я думаю, ты сам понимаешь? – пожал плечами. Говорить о том, что всё равно помог бы, не стал. Пусть думает, что я такой плохой и отвратительный загнал его в угол. – И ещё, тебе придётся перебраться в Москву. Я думаю, ты захочешь быть поближе к маме?
– Конечно, но мне негде там жить. У нас нет родственников, – он продолжал грызть ногти, явный признак того, что нервничает.
– Значит, будешь жить у меня. И вынь пальцы изо рта. Пора избавляться от вредных привычек. А теперь пошли к тебе, собирать вещи.
Глава 35
Олег.
Я лежу на своей кровати в обнимку с подушкой и наблюдаю за солнечными зайчиками, которые бегают по моей комнате. Заходящее солнце посылает свои лучи на зеркало, мирно стоящее в углу, а оно, отражая их, создаёт маленьких прытких зайчиков. Весёлых, искрящихся. Под стать моему настроению. Я надолго запомню этот день. В моём дневнике он будет записан как день потрясений и обведён ярко-красным фломастером. Очередной зайчик проскакал по полу и, не в силах забраться на мою кровать, обиженно пропал. Я прикрыл глаза, вспоминая...
– Что значит, рассказал родителям? – я недоуменно посмотрел на Родьку, мы тихим шагом возвращаемся из школы – Вот, бля! А ты отчаянный! И что родители?
– Ну, отец назвал извращенцем и ушёл из семьи. А мама хочет с тобой познакомиться.
– Как познакомиться? – что-то я сегодня откровенно туплю. – Это ты меня, что? Как девушку маме представлять будешь? А если я ей не понравлюсь?
– Ты не можешь не нравиться, – отрезал Родька. – Так что сейчас мы идём ко мне.
– Подожди, – я схватил Родю за руку. – Наверное, цветов надо купить? И конфет. Не могу же я запереться в гости с пустыми руками.
Мы заходим в цветочный магазин, и продавщица, увидев нас, начинает улыбаться:
– Что, мальчики решили очередной кактус купить? У нас привоз. Семь разных видов.
– Да нет! – я смущённо отвожу глаза. – В этот раз нам нужны... Кстати, Родька, а какие цветы нравятся твоей маме?
– Лилии.
– Ага! Значит, нам нужны лилии.
Через полчаса с букетом и коробкой конфет мы уже стояли перед дверью Родькиной квартиры. И я чувствовал, как подкашиваются коленки.
– Родь, а можно я не пойду? Скажешь маме, что я уехал в Гималаи, спасать популяцию тамошних медведей.
– Да не трясись ты так. У меня реально классная мама! – Родька улыбнулся и решительно нажал на звонок.
Я глубоко вздохнул. Страшно-то как. А вот интересно кто для меня Родькина мама? Свекровь что ли? От таких мыслей нервно хихикнул, и именно в это время открылась дверь.
Перед нами стояла невысокая миниатюрная женщина с голубыми глазами и приятной улыбкой.
– Здравствуйте, мальчики! Ты, наверное, Олежик? – она ласково посмотрела на меня. А я, смутившись, улыбнулся, сунул ей цветы с конфетами и спрятался за Родьку. Женщина весело засмеялась.
– Родя, я тебя понимаю. Он очень ми...
– Мама! – голос моего парня стал предостерегающим. – Не вздумай ляпнуть, что он миленький. Он терпеть этого не может.
Вообще обед прошёл в тёплой дружеской атмосфере. Раиса Юрьевна оказалась очень доброй и понимающей женщиной. С ней было очень легко общаться. Вот только её нового друга мы так и не увидели, он позвонил и сказал, что не сможет сегодня прийти.
Уже ближе к вечеру мы с Родькой пошли ко мне. Маринки с Мишкой не оказалось дома, только записка на холодильнике. Мол, уехали областной центр в клуб, будем не раньше двух. Еда в холодильнике. Из всего написанного меня особо порадовало: будем не раньше двух.
Не успели раздеться, раздался звонок. И кого принесла нелёгкая? Я побежал открывать и так и замер на пороге с открытым ртом. Там стояли Леон и Женька. Леон подтолкнул Титова в спину:
– Проходи, чего застыл. Лапусик, – это уже мне. – Зови Родьку. У нас к вам разговор.
Родька, увидев гостей, тоже слегка опешил:
– Ну, – Леон выжидательно уставился на Женьку.
Тот откашлялся и начал:
– Короче так. Ванилька, прости меня, пожалуйста. Я честное слово не знаю, что на меня нашло. Мне очень жаль, – не знаю почему, но мне показалось, что говорит он искренне.
– Ладно, прощаю.
– А у тебя, – Титов уставился на Родьку, – я прощения просить не буду даже под страхом смертной казни, – Леон тяжело вздохнул, но говорить ничего не стал, а Женька продолжил.
– Тем не менее, я тебе обещаю, что про вас никто не узнает. По крайней мере, от меня. Вот так.
– Знаешь, Жень. Мне очень жаль, что между нами всё так сложилось, – Родькин голос был наполнен печалью. – Я только надеюсь, что когда-нибудь мы сможем общаться, как братья.
Женька сверкнул глазами:
– Кто знает. Может быть. Когда-нибудь, – он повернулся к Леону: – Ты доволен? Мы можем идти?
– Что ж, идём. Парни, передайте Мишке с Маринкой, что я уехал в Москву. И всего вам хорошего.
Я закрыл дверь и потрясённо посмотрел на Родиона.
– И что? Мы можем дышать спокойно?
– Я думаю, да! Хотя, знаешь, одуванчик, мне уже безразлично узнает кто про нас или нет. Лерка узнала и восприняла нормально. Мама тоже. Твоя сестра и друг по этому поводу тоже не парились. А остальные... Да какое мне, собственно, до них дело?
– Ну да! Никакого. Правда есть один человек, которому всё-таки придётся сказать и это пугает до чёртиков. – Родя вопросительно посмотрел на меня. – Это моя мама.
Глава 36
Родион.
Проводив Леона и Женьку до автостанции (Леон меня об этом попросил), я вернулся к Олегу домой и застал его в комнате. Он сидел на кровати в обнимку с подушкой и чему-то мечтательно улыбался.
– О чём думаешь? – осторожно опустился рядом с ним.
– Да так. Ни о чём и обо всём.
– Философствуешь? – я осторожно потянул его за руку и усадил к себе на колени.
Он отрицательно покачал головой и прижался ко мне, положив голову на моё плечо. Я запустил руку в его волосы, нежно перебирая короткие прядки. До сих пор не могу понять, как же я умудрился полюбить с такой силой. Когда мне говорили про любовь, я смеялся. Любви не существует, и я был в этом твёрдо уверен. Пока не встретил его: ангела с небесными глазами. И этот ангел теперь в моих руках.
– Не оставляй меня, пожалуйста, – еле расслышал тихий шёпот Олега. – Когда ты ушёл, оставив меня там, в гараже, я думал, что умру. Нет, я умер. Мне вдруг стало всё равно, что со мной будет дальше. Я знал только одно, что не смогу без тебя жить.
Я напрягся, его слова как раскалённые иглы впились в сердце. Оторвав его голову от своего плеча и взяв за подбородок, заставил Олега посмотреть мне в глаза.
– Я больше никогда не сделаю тебе больно. Ты веришь мне? – он внимательно посмотрел в мои глаза и кивнул. – Только, пожалуйста, больше ничего не скрывай от меня.
– Не буду, больше не буду. Миша сказал, что любовь – это, прежде всего, доверие.
– Он прав, одуванчик. Прав, – я наклонился и поцеловал Олежку, нежно и ласково. Он доверчиво раскрылся мне навстречу, впуская мой язык в жаркую глубину своего рта, переплетая свой язык с моим. Я оторвался от него, только тогда, когда не стало хватать воздуха. Олег посмотрел на меня слегка затуманенным взором, его пальцы стали расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Я не мешал и не помогал ему. Мне вдруг стало интересно, насколько далеко он сможет зайти по собственной инициативе. Блаженно закрыл глаза и откинулся спиной на прохладную стену. Через минуту почувствовал, как горячие ладони легли мне на грудь и плавно заскользили вниз. Его ласковые прикосновения доставляли незабываемое удовольствие, заставляя мою кожу гореть в местах, где он касался меня. Я не открывал глаз, наслаждаясь каждым его движением. Вскоре к рукам добавились губы. Он просто впился в мою шею в том месте, где в такт сердцу билась синяя жилка. Я не выдержал и прижал его к себе, с удивлением обнаружив, что на нём нет футболки. Когда только успел? Наши тела соприкоснулись, я каждой клеточкой чувствовал жар, исходящий от него. От запаха его кожи начала кружиться голова. Тёплое ласковое море и лёгкий бриз несущий запах морской соли. Олег, наконец, стянул с меня рубашку и подушечками пальцев начал гладить мою спину. Его губы нашли мои, он нежно провёл по ним языком, и внутри меня как будто рухнула плотина. Я больше не мог сдерживать страсть, которая бушевала и искала выход. Я одним рывком поднялся, ставя одуванчика на пол, и, расстегнув молнию и пуговицу на его джинсах, стянул с него мешающую мне одежду. Сразу бросилось в глаза то, насколько он возбуждён. Избавившись и от своих джинс тоже, снова притянул его к себе , покрывая поцелуями его грудь, лаская языком набухшие и ставшие твёрдыми соски. Сейчас у меня было только одно желание: оказаться внутри него, почувствовать его жаркую глубину. Опрокинув его на кровать, прижал всем телом, продолжая целовать. Моя возбуждённая плоть соприкоснулась с его и мы одновременно застонали. Олег осторожно стал тереться об меня:
– Пожалуйста, Родя, пожалуйста. Я больше не могу терпеть... – можно подумать, я мог. Из джинс валяющихся на полу вытащил тюбик со смазкой (подарок Леона, нужно будет сказать ему спасибо), смазал свой член и, закинув ноги Олега себе на плечи, начал осторожно входить в него, с каждым толчком погружаясь в него всё глубже и глубже. Он застонал и прикусил губу, а я, обхватив рукой его возбуждённую плоть начал нежно гладить в такт своим движениям. Войдя в Олежку полностью, остановился, давая возможность привыкнуть к ощущению заполненности и через секунду почувствовал, что он сам двинулся мне на встречу. Приподняв его ягодицы, начал двигаться размеренно и резко, каждым движением задевая его простату и заставляя выгибаться и стонать от наслаждения. Он такой горячий и страстный. И мой, только мой. Никому его не отдам. Наши движения всё ускорялись, Олег уже не стонал, а кричал от удовольствия.
– Родечка, Родя, любимый, – моё имя в его устах напоминало музыку и наполняло меня блаженством. Толчок, ещё толчок и он забился в оргазме, а я, не выдержав, последовал вслед за ним. Мир вокруг меня взорвался, разлетаясь на тысячу сверкающих осколков и собираясь вновь, расцвеченный самыми яркими красками.
Мы расслабленно лежали в объятиях друг друга, пытаясь восстановить дыхание, и унять бешено колотящиеся сердца.
– Люблю тебя, – я нежно целовал его глаза, щёки, губы. – Люблю тебя.
Он ничего не говорил, просто улыбался, пытаясь заглянуть мне в глаза. Мы настолько были поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг.
– Господи, что тут происходит? – голос, доносящийся с порога, выдернул нас из мира грёз и грубо вернул в реальность.
– Мама, – Олег напрягся, – ты вроде в командировке?
Ничего глупее он спросить не мог. Женщина покраснела и, захлопнув дверь, прокричала с той стороны:
– Одевайтесь и на кухню. Оба. Живо.
Глава 37
Олег.
Пиздец, как говорится, подкрался незаметно. Всё как в плохом анекдоте, где муж внезапно возвращается из командировки. Только в моём случае мама. Встали с кровати и начали одеваться, стараясь не смотреть друг на друга. Стыдно. Я прикидывал в уме, убьют меня сразу или заставят помучиться. По телу пробежала нервная дрожь. Родька притянул меня к себе и обнял, нежно поцеловав в макушку.
– Не трясись! Я не дам тебя в обиду. Даже твоей маме, – я, что было сил, прижался к нему. От него шли волны уверенности и силы, я сам поверил, что всё будет хорошо. Чуть отстранился и взглянул на его лицо. Он улыбался. Вот, черт возьми! Нас сейчас расстреливать будут, а он улыбается. Родька как будто прочёл мои мысли, и его улыбка стала ещё шире. Он взял мою руку, поцеловал тыльную сторону и, переплетя свои пальцы с моими, потянул на выход:
– Пошли. Перед смертью не надышишься.
Зря он так, я бы ещё подышал. Выползли на кухню и остановились на пороге. Мама сидела за столом и отрешённо размешивала ложечкой чай в бокале.
– Что встали? Проходите, садитесь, – она кивнула на стулья, стоящие напротив неё.
Я опустился на свой стул очень осторожно, стараясь не морщиться. Не хватало ещё накалить и без того взрывоопасную обстановку.
Прошло уже минут пять. Мы так и сидели молча. Мама продолжала размешивать несуществующий сахар в бокале с чаем. Я молчал, потому что не хотел нарваться. Первым тишину нарушил Родька:
– Лариса Викторовна, – он слегка откашлялся, потому что его голос предательски дрогнул. – Не наказывайте Олежку. Лучше меня, это я во всём виноват.
– В чём? – мама пристально и с какой-то брезгливостью посмотрела на моего любовника.
– Во всём, – Родька опустил глаза.
– Неправда это, – перешёл в наступление я. – И ничего он не виноват. Я сам этого хотел. Потому что люблю его. А за любовь наказывать нельзя. Ты сама говорила, что когда люди любят друг друга не важно, кто они. А теперь у тебя такой вид, будто мы прокажённые.
– Олег успокойся, – попытался остудить мой пыл Родька.
– Не буду успокаиваться. Если бы она застала меня с девчонкой, то ничего бы не было. Сделала бы вид, что всё нормально. А потом посмеялась, мол, не заметила, когда ты вырос, сынок. Ведь именно так бы и было? Так ведь, мама?
Я увидел, как её взгляд становится потрясённым. Было полное ощущение, что она не ожидала от меня такого напора и такой агрессии. Так я и сам от себя не ожидал. Но мысль о том, что меня разлучат с Родькой, придавала мне сил. И вообще, лучшая защита – это нападение.
– А ты зачем оправдываться начал? – накинулся я на Родьку. – Виноват он, видите ли. Я что, тебе маленький ребёнок, который не понимал, что он делает? Играл себе такой весь невинный в песочнице, а тут пришёл злой дядя Родя и лишил бедного мальчика этой невинности.
– Олег, – ого, а они уже хором говорить начали!
– Что Олег? Я что, что-то неправильно сказал? Ты, мама, говоришь одно, а как до дела так совсем другое. А тебе, Родька, я уже тысячу раз говорил, не смей считать меня ребёнком. Хотя бы потому, что я умней.
– Я бы этого не сказала, – подала голос мама. – Был бы умным, не стал бы этим дома заниматься. Где в любой момент застукать могут. Не я, так сестра.
Именно в это время в замке повернулся ключ. Из прихожей послышались два возбуждённых весёлых голоса и через секунду к нам присоединились Марина с Мишей. Увидев наши лица и, пусть не разъярённую, но удручённую маму они сразу поняли, что произошло.
– Всё-таки спалились? – Маринка всегда отличалась прямолинейностью.
– Блин, предупреждал же вас, – Мишка грустно посмотрел на нас.
– Так, – мамин голос не предвещал ничего хорошего. – Я вижу все в курсе, одна я в неведении. Правильно, зачем ставить в известность родителей?
– Мои знают, – нет, ну кто Родьку за язык тянул. Со злостью наступаю ему на ногу. Только поздно, слово не воробей.
– И как к этому отнеслась твоя мама? – ой, не люблю я эти сахарно-приторные интонации. Они значат, что мама уже на грани. Ещё чуть-чуть и сорвётся.
– Нормально. Она меня любит и сказала, что примет меня любым, – я падаю лбом на белую столешницу. Сейчас начнётся извержение вулкана, который носит имя Лариса Викторовна.
– Значит, вокруг вас все такие понимающие и добрые одна я мегера? Поэтому мне рассказывать не надо? Я что, монстр что ли какой?
– Мы, пожалуй, пойдём, – Маринка потянула своего друга за руку, и они поспешили убраться с линии огня. Предатели.
– Нет. Ты не монстр. Для монстра ты слишком красивая, – бурчу я, не поднимая головы. – Мама, прости меня. Я виноват. Я бы тебе обязательно рассказал... со временем.
– И когда бы это время наступило? Лет через сто?
– Прости, мам. Я, честное слово, больше так не буду, – ну вот, а ведь только пять минут назад орал, что я не маленький мальчик. А теперь сижу и лепечу что-то невразумительное.
– Ладно, то, что ты Родиона любишь, мы выяснили. А вот какие у него относительно тебя планы? – мама выжидательно смотрела на моего друга, а я вздохнул с облегчением. Из её глаз пропало выражение брезгливости и где-то очень глубоко появились весёлые искорки. Скажу честно, последний мамин вопрос меня тоже очень сильно интересовал.
Родька вздохнул и выпалил:
– Лариса Викторовна, я его очень люблю.
– Я не об этом. То, что любишь, я поняла, когда ты его защищать ринулся и всю вину на себя брать. Я спрашиваю, что вы собираетесь делать дальше?
– Жить, – ответил я за Родьку. – Просто жить и любить друг друга. Разве это не самое главное?
Эпилог 1. Четыре года спустя.
Олег.
День моего восемнадцатилетия начался на редкость стрёмно. Начну с того, что шёл июнь и Родька досдавал хвосты в институте. Я, естественно, все экзамены сдал досрочно и мог наслаждаться законными каникулами. Мы с ним уже более двух лет жили в Москве. Снимали двухкомнатную квартиру. За это время с помощью отца Леона я создал свою фирму, которую пришлось регистрировать на Родьку, он тогда уже был совершеннолетним. Фирма процветала, я оказывал услуги по программному обеспечению компьютеров. Некоторые программы писал сам, а вообще у нас на фирме был уже устоявшийся штат сотрудников. Родька занимался всеми финансовыми вопросами, недаром учился на экономическом факультете. Наверное, стоило сходить на работу, но трудоголизмом я не страдал, поэтому в день рождения решил на неё забить.
Родя встал как всегда рано и тихо, чтобы не разбудить меня, собирался в универ. Я терпеливо ждал, когда любимый начнёт поздравлять меня с праздником. Как, оказалось, ждал напрасно. Родька склонился надо мной и, поцеловав в лоб, проворковал.
– Я ушёл. Долго в постели не валяйся, а то пролежни появятся.
Меня словно подбросило на кровати, метнулся за ним в прихожую и схватил за рукав рубашки:
– А ты ничего не забыл?
– Да вроде бы нет, – любимый похлопал себя по карманам. – Студенческий на месте, портмоне взял, ключи от машины тоже тут. Нет, ничего не забыл. Ладно, одуванчик, не скучай, – он ещё раз чмокнул меня в лоб и вышел.
Да что за хрень! Он что, забыл про мой день рождения? От обиды я даже спать по новой не пошёл. Вместо этого плюхнулся в зале у телика и стал бездумно переключать каналы. Правда, не забыл положить рядом с собой телефон. Вдруг, кто вспомнит про бедного меня и позвонит с поздравлениями. Одиннадцать часов – ни одного звонка. Может им напомнить о себе? Первой позвонил сестре:
– Марин, доброе утро! Как у вас дела? – начал я издалека.
– Всё хорошо, лапусик. Миша тебе привет передаёт. Сегодня замечательный день, – я обрадовался, как оказалось рано, – у Кристи вылезли два первых зуба.
– Рад за неё! – рявкнул я и отключился.
Вы не подумайте, я очень люблю свою маленькую племянницу. Но... Обидно до соплей, родная сестра, кажется, тоже забыла о моём знаменательном дне. Так, кому ещё позвонить? Ага! Знаю кому, надеюсь, что он не забыл.
– И какой идиот звонит в такую рань? – услышал я в трубке вместо алло.
– Жень, это я!
– Ванилька, ты с дуба рухнул? Зачем ты меня разбудил?
– Жень, а сегодня десятое июня! – вкрадчиво сказал я.
– Ты решил меня познакомить с календарём? Представь, я знаю, какой сегодня день, и даже то, что сегодня пятница, – хмыкнул Женя. – Тебе есть что ещё мне сказать? Если нет, то я продолжу досматривать сон.
– Время уже одиннадцать, а он спит, – ехидно поддел я его, на той стороне хмыкнули.
– Может быть, но я лёг в пять утра. Всё потому, что один похотливый самец не давал мне спать.
– Ты, между прочим, не слишком и сопротивлялся, – услышал я голос этого самца, то бишь, Леона.
– Ладно, не буду вам мешать, – нажал на отбой и тяжело вздохнув, приготовился заплакать. Похоже, про меня все забыли.
Жалеть себя закончил где-то в районе пяти вечера и решил прогуляться. Уже одевшись в любимую синюю рубашку и джинсы, услышал звонок в дверь. На пороге стояли два здоровенных мужика и улыбались во все тридцать два зуба.
– Ты, что ль, Олег? – обратился ко мне один из них.
– Допустим, – я с опаской посмотрел на визитёров.
– Значит так, парень. Не трепыхайся, всё будет пучком,– один из амбалов сгрёб меня в охапку и закинул себе на плечо. Поначалу я растерялся, а потом начал брыкаться:
– А ну пусти, урод! – несмотря на моё отчаянное сопротивление, меня запихнули в машину и куда-то повезли. По дороге я распрощался с жизнью, честью и достоинством. Составил четыре плана побега и все четыре забраковал. Начал составлять пятый, но в это время машина резко затормозила, и я увидел на обочине Родьку. Меня вынули из машины и поставили перед ним.
– Вот, как и обещали, привезли в целости и сохранности.
Эпилог 2
Родион.
Естественно, ни в какой институт я не поехал и про день рождения не забыл. Мне очень хотелось, чтобы день наступления совершеннолетия стал для моего одуванчика незабываемым, поэтому подключил к делу самого главного организатора праздников в нашей большой и немного бестолковой семье.
Алиса Михайловна (мама Леона и «свекровь» моего брата) подошла к делу с энтузиазмом, праздник решили проводить в их с Захаром Петровичем доме. Прямо на красивых канадских газонах. Надо отдать должное хозяину дома, он перенёс известие о татаро-монгольском нашествии на его обитель очень стоически.
– Делайте что хотите, – махнул рукой и скрылся в своём кабинете.
Олегу решили ничего не рассказывать: сюрприз, так сюрприз. Единственное, что никак не могли придумать – это как доставить на место гулянки Олежку. Выход предложил дядя Захар, который вышел из добровольного заточения.
– Сейчас отправлю за ним своих охранников. Скажут, что я прошу его приехать.
На том и порешили. И вот теперь стоим с Захаром Петровичем на обочине около дома и наблюдаем за открывшейся картиной. Один из охранников вынимает отчаянно сопротивляющегося одуванчика из машины и бережно ставит передо мной.
– Вот, как и обещали, привезли в целости и сохранности, – басит секьюрити.
А я смотрю в полыхающие гневом синие глаза:
– Я вам что, тюк с картошкой? Чтобы меня таскали? – голос у Олега спокойный, что и пугает больше всего. За четыре года я его хорошо изучил. Мой парень зол, не просто зол, он в бешенстве.
– С днем рождения, любимый, – нервно хихикнул я.
Захар Петрович строго посмотрел на охранников:
– Вы что натворили, стервецы?
– А чего? Вы же сами сказали обращаться бережно и ласково. Так мы даже улыбались. И потом, сказали ему чтобы не волновался, мол всё будет пучком.
– Представляю, – Захара Петровича передёрнуло. – А то, что вы от меня, сказали?
– Блин, Севка! – взревел тот, что до этого молчал. – Я ж тебе говорил, что мы что-то забыли. Прости, шеф.
Охранники покаянно склонили головы.
– Скройтесь с глаз моих. Я с вами потом поговорю, а лучше, – в глазах хозяина дома заплясали весёлые искорки. – Сделаю Жениными личными телохранителями.
В лицах охранников явственно проявился ужас.
– Шеф, мы конечно виноваты, но не до такой же степени.
Олег хихикнул и тут же снова строго посмотрел на меня:
– Я тебе отплачу за такой сюрприз. На неделю доступ к телу закрою.
– Сам-то выдержишь? – я весело посмотрел на него. Он только хмыкнул. Сунул большие пальцы в передние карманы брюк и танцующей походкой направился к дому. Мы с Захаром Петровичем посмотрели ему вслед.
– Вот ведь мелкий провокатор, – прошипел я.
– Возьми ремень и выпори! – раздался над моим ухом громовой голос. Я так увлёкся созерцанием виляющего бёдрами Олега, что не заметил, как около нас остановилась дорогая спортивная машина. Рядом со мной стоял мой брат Женька, а с заднего сидения вываливался зелёный Леон. Женька с жалостью посмотрел на него и махнул рукой:
– Слабак!
– Молчи, Шумахер недоделанный, ты же нас чуть не угробил, – Женька на выпад Леона не прореагировал, отвлёкшись на телефонный звонок. Он внимательно кого-то выслушал и рявкнул:
– Значит так, если в понедельник товара не будет на нашем складе, я тебя найду. Сдеру шкуру, выверну наизнанку и надену назад. Ты меня понял? – на том конце линии что-то ответили. – Вот и хорошо.
Женька сунул телефон в карман:
– Чего стоите, пошли!
– Родь, – Леон наклонился к моему уху, но говорил настолько громко, что братишка его слышал. – Я тебе завидую. Лапусик у тебя тихий, – я скептически хмыкнул, – добрый, домашний мальчик. Мне же достался монстрило.
Женька нахально улыбнулся:
– Лёнечка, – Леон только ему позволяет себя так называть. – Тебя что-то не устраивает? А, ну да! Тебе этого не хватает.
Женька лукаво усмехнулся и, скопировав походку Олега, протанцевал к дому. Двигался он с грацией пантеры, на пороге остановился, томно посмотрел на нас через плечо и, сдув с глаз чёлку, подмигнул.
– Нет, ну ты глянь, – крякнул Захар Петрович, а Женя захохотал:
– Ладно, эти два педика, – он кивнул головой в нашу с Леоном сторону, – Но то, что ты, папа, будешь на мою задницу пялиться, я никак не ожидал.
Продолжая хохотать, он отправился к Олегу, оря во всё горло:
– Ванилька, иди сюда, целовать буду.
Праздник протекал бурно, я пригласил всех друзей и приятелей Олега, а, к слову, у него их было много. Люди к нему тянулись. Одуванчик веселился на полную катушку, а я старался ему не мешать. Пусть отрывается. В самый разгар веселья приехали моя мама и отчим. Когда-то моя мама назвала отчима шикарным мужиком. Она была права, Алексей Сергеевич, как никто другой подходил под это определение. Он был главой крутой спецслужбы и однажды помог Леону с Женькой и нам с Олегом выпутаться из весьма непростой истории. После этого началась наша дружба.
– Здравствуй, Родион! – отчим улыбнулся мне. – А где виновник торжества?
Я кивнул головой вглубь сада, откуда с диким криком выбежал Олег и полез целоваться к моей маме.
– Здравствуйте, дядя Лёша, – Алексей Сергеевич вместо приветствий и поздравлений схватил моего одуванчика за ухо.
– Ты зачем, стервец, хакнул нашу базу данных?
– Я нечаянно, мне скучно было, – он высвободился из захвата и нырнул за мою спину, прятаться. Обнял меня за талию и настороженно смотрел на Алексея через моё плечо. Он подрос за эти четыре года, но всё равно был невысоким.
– Вот посажу тебя лет на десять, будешь знать. Скучно ему, видите, было, – продолжал бушевать мой отчим.
– Не посадите, – Олег усмехнулся, – я на то время был ещё несовершеннолетним. В это время прибежали его институтские подружки и, оторвав от меня, утащили танцевать.
– Скучно ему было, – всё ещё ворчал мужчина. – Родь, давай я его к себе на работу возьму. Такой мозг пропадает.
Мы смотрели на танцующего Олега. Я улыбался. Сейчас он вёл себя, как ребёнок, но я знал, что он может быть другим. Собранным, сосредоточенным. Особенно когда работал.
Расходились все под утро. Первыми уехали Марина с Мишей, их ждала маленькая Кристинка. Потом я проводил свою маму (отчима вызвали на работу) и «тёщу». Лариса Викторовна слегка обняла меня.
– Береги его! – тихо шепнула она мне на ухо. Я лишь улыбнулся. Помахав им вслед, прошёл вглубь сада и сел на качели. Устало прикрыл глаза... Безумный вечер, но вроде бы моё синеглазое чудо осталось довольно. Наверное, я даже заснул, потому что пришёл в себя оттого, что Олег удобно устраивался на моих коленях. Обнял его и поцеловал в висок:
– Доволен? – он кивнул и положил голову мне на плечо.
– Родь, я люблю тебя!
– И я тебя, одуванчик! – улыбнулся, вспоминая нашу первую встречу, и тихо прошептал ему в ухо: – Бля, а ты милый!
Он меня уже не услышал, мирно заснув в моих объятиях.
КОНЕЦ
