Текст книги "А ты милый (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Пусть Лерка окажется не права… Пусть уж лучше это будет любовное свидание… Пусть!  Я всё ему прощу, лишь бы только он был цел и невредим.

Глава 28

Родион.

Наша с Титовым взаимная неприязнь началась не вдруг, а имела глубокие и очень мощные корни. Ей уже много-много лет. Мы ходили в одну группу детского сада. Женька, признанный лидер среди ребят, и я... маленький замухрышка. Постоянный объект для издевательств. Глядя на меня сейчас, нельзя сказать, что в детстве я был слабым и болезненным ребёнком. Простуды плавно следовали одна за другой. Грипп сменяли ангины, ангины – различные тонзиллиты. Угадайте, над кем в детском саду больше всего издевались? Правильно, надо мной. И главным зачинщиком был Женька. За что он меня невзлюбил, до сих пор не знаю, но из песни слов не выкинешь. Каждый день придумывал всё новое и новое издевательство. Наверное, всё это бы закончилось печально, но мою психику спас дедушка. Он часто приезжал к нам из деревни, и в один прекрасный момент ему надоело смотреть на мою болезненную физиономию.

– Раиска, собирай мальца! – обратился он к моей матери. – Заберу его с собой. Вам с Володькой всё равно им заниматься некогда.

Дед был суров и поэтому с ним предпочли не спорить. Я прожил в деревне до своего поступления в первый класс. За три года он превратил меня из задохлика в нормального, живого, спортивного мальчишку.

В начальной школе мы с Титовым почти не соприкасались, а вот в среднем звене началась война за доминирование. Он по привычке попытался поиздеваться надо мной, я эту попытку пресёк сразу и бесповоротно. Вот с тех пор и находимся в состоянии войны, в которой я постоянно выигрываю. Титов не теряет надежды взять реванш.

Подлетаем с Леркой к знакомому гаражу. Дверь открыта нараспашку, внутри матерится Титов. Я, не церемонясь, схватил его за грудки и притянул к себе:

– Где Олег? – прошипел ему в лицо.

– О! Защитничек! А не слишком поздно спохватился? – я встряхнул его с такой силой, что у Женьки клацнули зубы.

– Что ты ему сделал, урод?

– Да, так. Попинал, – он посмотрел в мои налитые яростью глаза и сбавил тон. – Слегка.

– Вот и славно. Готовься... – отпустил его куртку.

– К чему? – Женька недоумённо посмотрел на меня.

– Я тебя тоже попинаю, – в его глазах появился ужас. Верных шестёрок-то рядом нет. – Да ты не переживай, – мой голос становится ласковым, что пугает его ещё больше, – я тоже слегка. Но сначала ответь, за что ты меня так ненавидишь?

– А за что мне тебя любить? – он отворачивается, прикусив нижнюю губу. – Из-за тебя у меня нет нормальной семьи.

– А я тут причём? – вскинул вверх брови. Сказать, что я поражён, это значит ничего не сказать.

– Ты знаешь, что твой отец изменяет матери? – я лишь кивнул головой. – А знаешь с кем? С моей мамой. Они встречались с ней раньше... Но он её бросил и женился на другой. Но оставил маме подарок... меня. Так что мы с тобой братья по отцу.

– Врёшь... – внутри меня поднялась ярость. Я схватил его и начал трясти. Он болтал головой, как тряпичная кукла и безостановочно ржал.

– Папочка, почему ты постоянно уходишь? Почему? Сто раз задавал ему этот вопрос. Не уходи, не бросай меня. Но он всё равно уходил. Потому что там ты. Ты имел всё... Всё... Полноценную семью, любящих родителей. А я всё время думал, может я такой плохой, что папа меня всегда бросает? Плохой, конечно плохой...

Женька начал всхлипывать. А мне стало страшно. Я осторожно поставил его на землю. Внутри пустота. Ложь, всё в моей жизни одна сплошная ложь. Чего отец добился? Покоя нет ни одной, ни другой семье. Все вокруг страдают, а он мечется, не может выбрать.

– Почему я ничего не знал? – тихо спрашиваю у него.

Женька вытер заплаканные глаза и пожал плечами:

– Может потому, что не хотел ничего знать?

– Брааат... – протянул я, задумчиво глядя на него.

– Ой, – к Титову вернулось его хладнокровие, – вот только не надо лезть ко мне с братскими объятиями!

– Больно надо, – фыркнул я. – Ты как был большой занозой в заднице, так ей и остался. Между нами ничего не изменилось. И ты не ответил, где Олег?

– Ванильку сестра с каким-то парнем отсюда унесли... – он запнулся на последнем слове, а я смотрел на него сузившимися от злости глазами.

– Говоришь, слегка попинал? Ну-ну, – сделал резкий шаг вперёд и занёс над ним кулак. – Не переживай, стукну всего один раз, но больно...

Глава 29

Родион.

– Ты пойдёшь сейчас к Олегу? – Лера пристально посмотрела на меня, а я отрицательно покачал головой. – Но почему?

Девушка явно была удивлена моим поведением.

– Я не могу. Что я ему скажу? Мне нестерпимо стыдно. А вдруг он меня выгонит и не захочет никогда больше видеть? – меня начало нервно трясти. – Я этого просто не переживу.

– Дурак, – Валерия печально улыбнулась, – Он любит тебя, а поэтому обязательно простит. Нет, конечно, подуется для профилактики. Но это не страшно. Встанешь на коленочки и попросишь прощения. Так что не отлынивай. Топай давай.

Вот ведь. Я опять её послушался и через десять минут стоял перед дверью в квартиру Олежки. Как же трудно сделать такое простое движение: нажать на звонок. Может всё-таки не стоит идти? Страшно.

– Не будь тряпкой! – убеждал я сам себя. – Натворил дел, так имей мужество ответить за них.

Делаю глубокий вдох и решительно нажимаю на звонок. Дверь распахивается практически мгновенно.

– Вы посмотрите, кто пришёл! – восклицает открывший дверь Михаил. – Наш доморощенный Отелло. И что тебе нужно?

– Я хотел поговорить с Олежкой, – под пристальным взглядом Манюни смутился и отвёл взгляд. – Прощения попросить.

Михаил тяжело вздохнул:

– Не хотел я тебя пускать, но лапусику и без этого очень плохо. Проходи. Только тебе придётся подождать с извинениями. Он спит. Пришлось накачать его лёгким снотворным.

– Можно к нему? Я не буду его будить. Просто побуду рядом.

Видимо у меня был очень умоляющий взгляд, потому что Мишка усмехнулся и сказал:

– Иди уж!

В комнате царил полумрак. Горела только лампа, стоящая на письменном столе. Олежка даже во сне имел несчастный вид. На щеках остались следы слёз, губы слегка разбиты и красивый синяк под глазом, который уже налился синевой. Я осторожно лёг рядом с ним, обнимая своего одуванчика.

– Прости меня! Я больше никому не дам тебя в обиду, – тихо прошептал я ему на ушко. Олег всхлипнул и прижался ко мне всем телом. – Спи, мой ангел. А я посторожу твой сон.

С ним было хорошо. Тепло и уютно. Я не заметил, как уснул.

– Родька, – полувсхлип-полустон. – Родечка. Ты пришёл.

Выныриваю из царства Морфея и вижу перед собой радостные синие глаза.

– Родечка, – он кидается мне на шею.

Вот бля! Валерия, как всегда, была права. Похоже, одуванчик на меня совсем не сердится. Но попросить прощения всё-таки стоит.

– Олежка, прости меня, пожалуйста. Я просто сошёл с ума от ревности. Наорал на тебя, бросил в беде.

Крепко прижал его к себе, но услышав, как он тихо застонал, испуганно отпустил.

– Тебе больно, маленький мой?! Извини. Где болит? Я поцелую и всё пройдёт, – напоминаю сам себе курицу-наседку. Да и похуй! Лишь бы ему было хорошо.

Олег лукаво улыбается. Боже, как же я люблю эту его улыбку.

– Здесь, – он дотрагивается до своего лба, и я нежно целую его.

– И здесь, – пальчики моего мальчика соскользнули на глаза. Я прикоснулся к ним губами.

– И вот здесь, – он прижал пальцы к губам и слегка прикусил их. Вот ведь мелкий провокатор.

Осторожно провёл языком по его губам, поцеловал почти невесомо, чтобы не причинить боли. Почувствовал, как он прижимается ко мне. Всё сильнее и сильнее, как будто боясь потерять. Перевернулся на спину, так что Олег оказался сверху и продолжил целовать его.

– Люблю тебя, – выдохнул он мне прямо в губы и тут же мило покраснел.

– И я тебя, одуванчик, – нежность, поднявшаяся из глубины сердца, затопила меня полностью.

Олежка вжимается в меня:

– Хочу тебя!

– А вот это вряд ли, – раздаётся насмешливый голос с порога. – Поскольку я на целую неделю твой опекун, повелеваю: никакого секса. Иначе, как я буду смотреть в глаза твоей маме?

Мишка изо всех сил пытался казаться строгим, но у него это очень плохо получалось.

– Значит, решил посадить меня на голодный паёк? – Олег окинул Манюню презрительным взглядом.

– Именно так! В этой квартире никаких шалостей.

– А к вам с Маринкой это тоже относится? – интонации моего одуванчика становятся приторно нежными.

«Что-то будет!» – мелькнула мысль в моей голове.

– А причём тут мы с Мариной? – мне показалось, или Мишка смутился?

– Просто я давно проснулся, – Олег придал своей мордашке абсолютно невинный вид. – Слух у меня хороший, стены здесь тонкие, а голос у сестрёнки звонкий:

– Мишенька, ах, Мишенька! – томным голосом проворковал Олежка, закатив глаза к небу. – И как там ещё...

Он попытался что-то ещё сказать, но разъярённый Михаил ему этого не позволил. Резко стянув его с меня (Олег во время всего разговора так и продолжал сидеть на моих бёдрах) он зажал ему рот рукой. За что тут же и поплатился. Одуванчик просто-напросто укусил его.

– Ну, всё, дьяволёнок, ты доигрался. Придётся тебя высечь, несмотря на все твои болячки.

– ААААААА! – заорало синеглазое чудо на весь дом. – Детей бить нельзя. Их нужно любить и баловать.

– В чём проблема? – Мишка крепко держал, дрыгающего ногами Олега под мышкой. – Я выпорю, затем Родька тебя отлюбит, а Маринка так и быть купит тебе твою любимую шоколадку.

– А можно без выпорю? – Олег молитвенно сложил руки. – Только любовь и шоколад, а лучше шоколадные сливки, – он плотоядно посмотрел на меня. – Они на Родьке будут очень мило смотреться.

Этого я уже не выдержал и счастливо захохотал.

Ой, а мы уже на 14-ом! Радость-то какая!

Excellence_No

Глава 30

Олег.

– Родька стой, стой, я тебе говорю! – мы устроили догонялки по моей квартире. Благо дома никого не было: сестра и Мишка с утра умотали в Москву, не сказав зачем. На все расспросы Манюня лишь загадочно улыбался и говорил.

– Потом увидите.

Мне, если честно, было абсолютно пофигу. Потом, так потом. Я вообще предвкушал занятие поинтересней. Маринка, чувствуя себя виноватой, купила мне не один, а целых два баллончика шоколадных сливок. И теперь я носился с ними за Родькой, пытаясь его ими намазать.

– Отстань, маленький извращенец. Мне не идёт коричневый цвет, – мой парень, звонко хохоча, отгородился от меня стулом.

– Так зачем дело стало, сейчас сгоняю, куплю розовые, клубничные.

– На клубнику у меня аллергия, – Родька спешно ретировался в мою комнату.

Я хищно улыбнулся. Ну, всё ты попался. Осторожно заглянул внутрь. Никого. Странно, я же видел, как он забежал сюда. Вдруг крепкие руки обняли меня сзади за талию.

– Попался, одуванчик! – Родька крепко обнял меня одной рукой и прижал к себе, а другой отобрал баллончик. – Теперь берегись.

Почувствовал горячее дыхание на своей шее. Ноги начали предательски подкашиваться. Он нарочито медленно обвёл ухо языком и прикусил мочку. Толпы мурашек отправились гулять по всему моему телу.

Парень осторожно подтолкнул меня к кровати, уложил на живот и сел ко мне на ягодицы.

– Поиграем, маленький? – прошептал Родька мне на ушко нежно-ласковым голосом и, не дождавшись ответа, стянул с меня футболку. – Смотри, что я нашёл.

Увидел перед глазами чёрную шелковую ленту моей сестры. Демон-искуситель крепко завязал ей мои глаза. Темнота... Звуки и прикосновения – единственное, что я мог чувствовать. Непроизвольно напрягся:

– Не бойся, одуванчик. Я не сделаю тебе ничего плохого. Больше никогда. Ты мне веришь? – не стал отвечать, лишь кивнул головой. Раздалось тихое шипение, и я вздрогнул от неожиданного прикосновения чего-то мягкого и холодного.

«Сливки!» – промелькнуло в моей голове. – «Вот гад, нагло спёр мою идею!»

И это была последняя связная мысль в моей голове. Дальше мне стало не до того, чтобы думать. Родя нарочито медленно слизывал шоколадные сливки с моего тела. Пробегал языком вдоль позвоночника, иногда прикусывая кожу и тут же целуя в месте укуса.

– Сладкий, – тихо шептал он. – Ты такой сладкий.

И от этого шёпота и нежных ласковых поцелуев, жар разливался по всему моему телу. А он не прекращал. Тихое шипение и его язык переместился на мою поясницу. Истома, разлилась по всему телу. Желание. Жгучее, нестерпимое охватило всё моё естество. Джинсы стали невыносимо тесны, а ткань раздражала. Я захныкал и потёрся пахом о кровать. Родька уловил и стон, и моё непроизвольное движение. Осторожно перевернул меня на спину. Я потянулся к повязке, чтобы снять её с глаз, но он остановил мои руки на полпути.

– Нет, рано. Пока ещё рано. – И снова шипение, и холод уже на груди. Он ласкал её, обхватывая губами горошинки сосков, втягивая их в себя. Невозможность увидеть, где он прикоснётся ко мне в следующий раз, придавала неимоверную остроту ощущениям. Стоны один за другим слетали с моих губ, я извивался под ним всем телом. Услышал, как вжикнула молния джинс и тёплые руки освободили трепещущую в ожидании плоть. Он нежно провёл по ней рукой, и я выгнулся ему навстречу. Даже не видя его, знал, что он улыбается. Вздрогнул от прикосновения холода к разгорячённой плоти. Блин, он решил окончательно свести меня с ума. Языком слизнул мягкую, сладкую массу, а ещё через мгновение его губы сомкнулись вокруг моего члена и начали сначала медленно, потом всё быстрее двигаться вдоль него. Я уже кричал от наслаждения в голос. Ещё мгновение и взорвался изнутри. Родька приподнялся и прижался своими губами к моим. Я ощутил сладость сливок и свой собственный вкус.

– Я так люблю тебя. Так люблю, – прижался к его телу, обнимая, сильно и крепко. – Так люблю.

– Я знаю, одуванчик, – он снял ленту с моих глаз. – Тебе было хорошо?

– Мог бы и не спрашивать. Неужели по мне не видно? – томно вздохнул и решительно поменялся с ним местами, прижав его к кровати. – Теперь моя очередь играть...

Когда через два часа повернулся ключ в замке, а из прихожей раздался голос моей сестры, мы как паиньки, с абсолютно невинным видом, сидели в зале и смотрели телевизор.

– Я надеюсь, вы вели себя прилично? – строго посмотрел на нас Михаил. Мы усиленно закивали головой.

– Конечно, прилично. Мы вообще мальчики-зайчики.

Мишка, естественно, нам не поверил, но разборки устраивать не стал. Вместо этого пропустил в зал нового персонажа.

– Знакомься, Родя! Это Леон. И он любезно согласился решить нашу проблему с Титовым и фотографиями.

– Миш, а он Женьку убивать не станет? – напрягся Родька. – Он хоть и плохонький, но всё-таки мой брат.

– Не волнуйся, – у Леона очень мелодичный и красивый голос. – Я пацифист...

Глава 31

Леон.

На самом деле меня зовут Леонид, но я давно приучил всех называть меня Леоном. Я молодой привлекательный гей двадцати двух лет от роду, который пока не имеет постоянного партнёра. Вот такая характеристика. О моих наклонностях знают все, кто меня окружает, не считаю нужным их скрывать. Родители приняли это абсолютно спокойно. Папа сказал следующее:

– Мне плевать, с кем ты развлекаешься в койке, для меня самое главное, чтобы это не мешало развиваться твоим мозгам.

Это не мешало, и поэтому родичи меня не прессовали. А их потребность во внуках полностью удовлетворил старший брат, у которого на данный момент трое детей.

Утро среды не предвещало ничего необычного. Я мирно спал, благо на работу мне не нужно. Да здравствует такое замечательное слово, как отпуск. Поэтому первое, что решил сделать – это отоспаться. Не удалось. Из сладкой дрёмы меня выдернула трель дверного звонка. Живу я один (родители подарили на совершеннолетие квартиру), поэтому пришлось вылезать из постельки и, по дороге вспомнив все знакомые нецензурные выражения, идти открывать.

На пороге стояли люди, которых я меньше всего ожидал увидеть. Но если честно, был рад. Мишка с Маринкой тусовались в одной компании со мной, и нас связывало что-то наподобие дружеских отношений.

– Какие люди! – я лучезарно улыбнулся. – Чем обязан?

– Леон, у нас к тебе дело! – без обиняков начала Марина.

Притворно вздохнул:

– Нет бы сказать: Леончик, я так по тебе скучала. Просто жить без тебя не могу. А она сразу быка за рога. Дело у меня к тебе, – я провёл своих гостей на кухню и, как гостеприимный хозяин, стал угощать кофе.

– Давай это лучше я скажу, – хохотнул Манюня (с лёгкой руки одного мелкого и очаровательного пакостника его в нашей компашке все так называют, он вроде бы не обижается). – Думаю, тебе приятнее будет!

Я окинул Мишку оценивающим взглядом:

– Не, прости друг, но ты не в моём вкусе. Да и Маринки боюсь. Вон она на меня как смотрит. Уже прикидывает, что сделать в первую очередь: глаза выцарапать или кастрировать.

Мирно смеясь и попивая кофе, мы сидели на кухне. Вспоминали общих друзей, делились новостями. Утро проходило в тёплой дружеской обстановке. Я даже не жалел, что меня разбудили.

– Ладно, всё это довольно мило, но у вас ко мне было какое-то дело. Давайте выкладывайте.

– Леон, мы бы хотели, чтобы ты соблазнил одного парня, – Маришка как всегда прямолинейна. – Он не даёт спокойно жить моему брату и его парню.

– Ха, лапусик пополнил наши ряды? Я так и знал. Мальчик у него красивый?

– Красивый. Зовут Родькой, – вступил в разговор Миша. – Мальчики друг друга любят, но ты знаешь провинцию. Там такие отношения не приветствуются.

Тяжело вздохнул. Да, я знаю. Именно из-за этого развалились наши отношения с Генкой. Он побоялся рассказать о них родителям. Ладно, это всё дела давно минувших дней и боль от расставания с любимым человеком давно притупилась. Надеюсь, что он сейчас счастлив.

Мишка продолжал рассказ, я слушал его и скептически ухмылялся. История право, была какая-то нереальная. Мелодраматическая сказка. Рассказывал бы кто другой, не поверил. Только Мишка имел много талантов, но врать не умел. Когда я дослушал его повествование до конца, то надолго задумался:

– Значит, вы хотите, чтобы я соблазнил Женьку. Наделал фоток, а потом помог вам его немножко пошантажировать. Мол, отстань от нашего Олежки, а то самому плохо будет? Я всё правильно понял?

Маринка с Мишкой только кивнули.

– Не ожидал от вас такого, – ребята недоумённо посмотрели на меня. – Представьте хоть на секунду, что мальчик влюбится в меня. И каково ему потом будет? Прости, дорогой! Мне нужно было только, чтобы ты отстал от моих друзей. Это же удар на всю жизнь. От такого оправится потом практически невозможно, – я откровенно злился.

– Так он же, гнида, сам первый начал, – возмущённо вскричала Маринка.

– Не тебе его судить, – я посмотрел на девушку тяжёлым взглядом. – Судя по рассказу, ты сыграла в этом не последнюю роль, и эта роль была отнюдь не ангельской.

Марина опустила голову, а Мишка приобнял её за плечи, как бы защищая от моих нападок.

– Леон, но он действительно мерзкий, – Мишку передёрнуло.

– Это вы так говорите. Я же его ни разу не видел и судить не могу. Тем не менее, ребятки, я с вами поеду, а то, чует моё сердце, натворите вы бед. На месте посмотрим, что можно сделать.

Поездка заняла два часа. Городок оказался типично провинциальным. Небольшим и уютным. Больше всего меня поразило полное отсутствие высоток. Дома не поднимались выше пяти этажей. Всё здесь дышало спокойствием и размеренностью. После Москвы с её смогом чистота здешнего воздуха опьяняла.

До Маринкиного дома мы шли пешком, я настоял. Хотелось просто прогуляться. Мы уже подходили к типовой панельной пятиэтажке, когда на меня со всего размаху налетел парнишка. Врезался и чуть не упал (я вообще-то ещё тот кабанчик, не в смысле, что жирный, просто плотный), едва успел его подхватить. На меня глянули испуганные зелёные глаза. Милый мальчик: рыженький, курносый, а в глазах вселенская печаль.

– Осторожно, солнышко! – я улыбнулся ему. – Упадёшь, костей не соберёшь.

Парень вырвался:

– Отпусти, урод! – глаза засверкали от злости, как два изумруда.

Я не стал читать ему лекцию о хороших манерах и отпустил его, проводив глазами.

– Вот это и есть Евгений Титов, – изрёк Мишка.

– Кхм... Знаете, что, други. Пожалуй, я вам помогу, – говорить о том, что мальчик меня заинтересовал, я не стал.

Глава 32

Евгений.

Вечер у меня был неудачный. Только начал готовить, как вдруг понял, что в доме не осталось ни грамма соли. Пришлось одеваться и быстро бежать в магазин. Торопился так, что впопыхах налетел на какого-то парня. Врезался со всей силы, но он, мне кажется, этого даже и не заметил. Сильные руки подхватили меня, не дав упасть.

– Осторожно, солнышко! Упадёшь, костей не соберёшь, – на меня смотрели добрые голубые глаза. Парень приветливо улыбался. Я хотел было сказать спасибо и улыбнуться в ответ, но вовремя заметил, с кем этот качок шёл. Мишка и Маринка. Ну уж нет, перед их знакомыми я расшаркиваться не буду.

– Отпусти, урод! – заорал я, парень лишь хмыкнул и отпустил меня, а я побежал дальше. Если честно, мне было стыдно. И что я так взбеленился? Парень же ничего плохого мне не сделал. А то, что у него в друзьях всякие Мишки, Родьки и Маринки, так его только пожалеть можно. Вообще-то мне редко бывает стыдно за свои поступки. Я мальчиш-плохиш и горжусь этим. А кому не нравится, отвалите в сторону. Правда, вчера я сделал вопиющую подлость и с тех пор противно на душе. Если честно, ванильку мне жалко. Он же не виноват, что влюбился в моего «братца». Кстати, трогать я его не собирался, а уж спать с ним тем более. Кто ж знал, что он до такой степени скрытный и этому мудаку Родичке ничего не расскажет. Хорошо хоть сестрёнка его подсуетилась. Тоже ещё та фря. Сдала брата с потрохами, а потом с обвинениями. Мол, она белая и пушистая, а я гадина ползучая. Нет. Я, конечно, ещё тот гад, но не ей меня судить. Ладно, хватит о них думать. Не стоят они моего драгоценного внимания.

Купив соль, прибежал домой. Рыба уже разморозилась, осталось её только сварить. Едва успев поставить кастрюлю на огонь, услышал звонок в дверь. Соседка пришла:

– Женечка, у тебя всё хорошо? – смотрит на меня взволновано, с сочувствием и жалостью. Терпеть не могу, когда меня жалеют, но это тётя Катя. Если бы не она, я бы не знал, что мне делать в моей хреновой ситуации.

– Да нормально! Рыбу варю.

– Пойдёшь к Леночке?

– Конечно.

– Как она там? – пожимаю плечами. Мне нечего сказать. Мама уже месяц в больнице и врачи не знают, что с ней. А она тем временем тает просто на глазах. Приходя от неё, тихо рыдаю в подушку. Кроме мамы у меня никого нет. Ни родственников, ни друзей. Одни прихлебатели. Терпеть их не могу. Так что на всём свете у меня есть только мама, а у неё я.

Пардон. Про папашку забыл. До сих пор понять не могу, и что мама в нём нашла? Ведь она его всю жизнь любила. А он... Я и Родьку ненавижу только благодаря ему. Хотя, ненависть, это наверное, не то слово. Я брату завидую, отчаянно. С детства. С того момента как подслушал разговор и понял, что у меня есть брат. И что отец каждый раз оставляет меня ради него. А тут узнал, что у папаши новая пассия завелась, и он даже ради неё собирается семью оставить. Значит, ради моей мамы не смог, а ради какой-то грудастой (видел я её) тварюшки запросто? Ненавижу. Пусть катится ко всем чертям, без него обойдусь. Мне вообще никто не нужен.

Тётя Катя помогла мне собрать сумку, и я побежал в больницу. Где-то в районе третьего этажа наткнулся на своего недавнего знакомого, тот стоял на лестничной клетке и курил.

– О, солнышко, привет ещё раз, – я что-то буркнул в ответ и собрался пройти мимо. – Торопишься?

– Тебе-то какое дело? Слышь, отвали, а! – нервно переступаю с ноги на ногу. Он загородил мне проход.

– Зачем же грубить? Грубость ещё никого до добра не доводила, – он улыбнулся, а я заметил, что улыбка у него очень добрая. – Пошли-ка, я провожу тебя до пункта твоего назначения.

– Это ещё зачем? – я напрягся.

– Мне кажется, что тебе нужна помощь. А я, понимаешь ли, альтруист! – он усмехнулся, а я окинул взглядом его мощную фигуру и поёжился. Знаем, мы таких альтруистов. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а я в роли серого грызуна выступать, не намерен.

– Слушай, ну что ты ко мне пристал? Я что, мёдом обмазан? – после этого замечания он как-то странно на меня посмотрел, а я нервно сглотнул.

– Солнышко, ты меня не провоцируй, – вот интересно, в чём он увидел провокацию и что за обращение дурацкое, солнышко. – И кстати, ты же торопился. Так может, пойдём?

Поняв, что от этого альтруиста мне не отделаться, я смирился и взял его с собой. Может по дороге удастся сбежать. Пустые надежды. Он не отходил от меня ни на шаг всю дорогу до больницы. Правда Леон (это так его, оказывается, зовут) оказался интересным собеседником. Дойдя до дверей главного корпуса, я попытался распрощаться со своим настырным провожатым, но не тут-то было.

– Я пойду с тобой! И поверь, тебе лучше со мной не спорить.

Переступив порог больницы, мы сразу наткнулись на Евгения Викторовича, главврача. Он как-то странно посмотрел на меня и через силу произнёс:

– Женя, мне очень жаль... – перед моими глазами всё поплыло, и я упал в обморок.

– Солнышко, солнышко, очнись. Принесёт мне кто-нибудь нашатырь или нет?! – в мозг начал проникать голос Леона и через секунду я почувствовал неприятный резкий запах. В голове прояснилось. – Солнышко, твоя мама жива. Только в коме. Не волнуйся, мы ей обязательно поможем.

Не знаю, почему, но я верил ему. Может, мне просто хотелось кому-нибудь верить?

Фик на девятом месте. Огромное спасибо всем читателям. Я от души всех благодарю)))

Глава 33

Родион.

Леон, выйдя вчера вечером покурить, куда-то пропал. Поначалу мы все жутко волновались, но часов в десять пропажа позвонила, сказав, чтобы мы его не ждали. Вздохнув с облегчением, я стал собираться домой:

– Может, останешься? А? – ныл Олег, повиснув у меня на шее. Я чмокнул его в нос:

– Я и так у тебя целые сутки провёл. Меня мама убьёт. Когда я ей звонил, голос у неё прямо скажу, был недовольный. Так что я домой. Не стоит нарываться на неприятности.

Олег тяжело вздохнул и отпустил меня.

– Тогда встретимся завтра с утра. Ты меня подождёшь?

– А ты в школу пойдёшь? У тебя ничего не болит? – я заботливо погладил одуванчика по всклокоченным волосам.

– Кое-что у меня болит, – он лукаво посмотрел на меня, – но об этом я никому говорить не буду.

– Смотри, не проспи завтра, – я добродушно усмехнулся.

– Не проспит, – в коридор вышел Мишка. – Я его разбужу.

– Удачи тебе, – сочувственно похлопал парня по плечу. – Поверь, она тебе понадобится.

И, улыбаясь во весь рот, поспешил ретироваться, пока Мишка не спросил, что означают мои слова.

Дома был через пять минут, а ещё через две пожалел, что вообще сюда пришёл. Отец собирал чемодан, а мать вся бледная сидела на кухне и пила корвалол. Мерзкий запах витал во всей квартире.

– Что случилось? – растерянно смотрю на маму.

– Твой отец, наконец, созрел и собирается от нас уйти, – голос у мамы абсолютно безжизненный. Отец видимо её услышал, потому что влетел на кухню и, заглядывая мне в глаза, начал тараторить.

– Ты пойми, Родька, пойми. Там скоро родится маленький ребёнок. И я ему нужен (Олег, помнится, мне про своего папочку что-то похожее рассказывал). О нём же должен кто-то заботиться. А ты у меня вон какой вымахал. Да и потом, я же тебя не бросаю. Мы будем видиться и помогать я тебе буду.

– Женьке ты то же самое говорил? – усмехнулся я, увидев, как напрягся отец.

– Женьке? – он побледнел.

– Ой, вот только не надо! – из меня попёр сарказм. – Я прекрасно знаю, что Титов твой сын. Наверное, ему ты тоже говорил, что не бросишь, что будешь помогать. А сам даже фамилию с отчеством зажал. – в данную минуту я понимал Женьку, как никто.

– Ты не можешь судить, – отца затрясло. – Вот когда вырастешь, женишься, появятся у тебя свои дети. Вот тогда, я надеюсь, ты меня поймёшь.

– Ты знаешь, я даже рад, что почти всё из перечисленного мне не грозит. Потому что у меня нет никакого желания тебя понимать ни сейчас, ни в будущем.

– Почему не грозит? – он даже растерялся.

– Просто потому, что детей у однополых партнёров быть не может. Да и браки между ними на территории России не заключаются.

Отец побледнел ещё больше, хотя я думал, что это уже невозможно и заорал, почему-то на мать.

– Это всё твоё воспитание! Вырастила пидора. Как я людям в глаза смотреть буду? Извращенец чёртов!

– Ага! – я встал напротив него, закрывая мать и яростно смотря ему в глаза. – Значит, то, что ты плодишь детей на стороне и от семьи шарахаешься – это нормально? А то, что я люблю, пусть парня, но зато собираюсь прожить с ним всю жизнь – это извращение?

– Заткнись, – получил чувствительный удар, такой, что в уголке губ выступила капля крови. Я вытер её сжатой в кулак рукой.

Отец вдруг успокоился:

– Хотя, что это я, Меня это теперь абсолютно не касается. Живите, как хотите, – он схватил чемодан и на всех парах понёсся к двери.

– А как же насчёт видеться и помогать? – крикнул я ему вслед, но он меня уже не услышал.

Мерзко. Мерзко и противно. Я обхватил себя руками и отошёл к окну.

– Мама, ты меня тоже презираешь? – внутри всё натянуто, как струна. Кажется, подтяни колок ещё чуть-чуть и она порвётся. Я с нетерпением ждал её ответа. Ждал и одновременно боялся.

Не увидел, ощутил, что она подошла ко мне сзади. Тёплые руки обняли меня. Я повернулся и уткнулся лбом ей в плечо, почувствовав нежный поцелуй в висок.

– Ты мой сын. И я никогда не буду тебя осуждать, что бы ты не решил, – по телу разлилось приятное тепло. – Давай-ка пить чай, по-моему, это нужно и мне, и тебе.

Мы давно с ней так мирно не беседовали, просто сидя за чашкой чая. Болтая ни о чём.

– Ты познакомишь меня со своим мальчиком? – мама улыбнулась одними уголками губ.

– Конечно. С удовольствием. Ты завтра на дежурстве?

– Нет, буду дома.

– Тогда мы придём после школы. И ты увидишь, какое чудо мой Олежка. Мама, а ты как? – я нежно погладил её по руке. – Сильно переживаешь?

– Честно. Наверное, должна, но нет, не переживаю. Я, Родя, к этому давно была готова. Два года уже, – мама грустно улыбнулась. – Нам давно нужно было разойтись. Тем более у меня есть другой мужчина.

Она вдруг замолчала, испуганно глянув на меня, а я засмеялся:

– Боишься, что я тебе истерику устрою? Мол, никого кроме папочки не приму? А ты меня с ним познакомишь?

– Завтра.

Я стал серьёзным.

– А он нормально воспримет, что я...

– Если воспримет ненормально, то мы расстанемся. Ты мне дороже какого-то мужика. Хоть и шикарного.

Мы посмотрели друг на друга и снова рассмеялись.

Глава 34

Леон.

Оставил солнышко рядом с мамой, а сам пошёл к главврачу, выяснять, в чём дело. Почему женщина в коме.

Главврач подозрительно, и даже можно сказать, с некоторой долей паники, посмотрел на меня и изрёк:

– Я не могу объяснить это вам на доступном обывателю языке.