Текст книги "А ты милый (СИ)"
Автор книги: Росса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Привет, лапусик! – почти мгновенно раздаётся на той стороне...
– Манюня, мне нужна твоя помощь! – услышав голос друга, уверился, что всё будет хорошо...
Глава 22
Родион.
Эх, недаром говорят, что понедельник день тяжёлый. Я проснулся как всегда сам, без будильника, и занялся самым непростым занятием на свете: попыткой разбудить Олега. Его мама, когда дала разрешение на ночёвку сына у меня, предупредила, что это будет нелегко. Я думал, что она преувеличивает, оказалось ничего подобного.
– Олег, вставай! Олег! – трясу его за плечо, с его стороны ноль эмоций. – Да поднимайся, спящая красавица. Или мне тебя поцелуем будить?
– Мамочка, ещё пять минуточек... – тихо протянул он и попытался накрыться одеялом с головой. Я не позволил и действительно поцеловал его. Чертёнок на поцелуй ответил, даже сел в кровати, обняв меня за шею. Но стоило только мне оторваться, как он опять лежал под одеялом и сладко посапывал. Ладно, милый, сам напросился. Иду в ванную и включаю холодную воду. Секунду посмотрел на разлетающиеся радужные брызги. Снова в спальню, подхватываю одуванчика на руки. Он обхватывает меня за шею и трётся щекой о моё плечо. Ни дать, ни взять, котёнок.
Открываю ногой дверь в ванную комнату и...
– Ты сдурел! Садист! – Олег, очутившись в холодной воде, тут же вскакивает. – А если я простужусь?
– Ничего с тобой не случится. Давай умывайся, одевайся и марш на кухню завтракать. И быстрей, малыш, а то опоздаем.
– Хорошо, Карлсончик! Я мигом, – через пять минут он появился в дверях кухни, а я переспросил:
– Как ты меня назвал?
– Карлсончик. Привыкай! Пока я буду малышом, ты будешь упитанным мужиком с пропеллером, – он посмотрел на меня абсолютно серьёзными глазами. – С одуванчиком я смирился. Мне даже нравится, когда ты так меня называешь. Но в остальном... Родь, ведь ты же нормально со мной разговаривал, до того момента, пока не узнал что мне всего четырнадцать. Я понимаю, что ты старше меня, но это же не даёт тебе право разговаривать со мной, как с умственно отсталым дебилом.
Я удивлённо посмотрел на него, а он продолжил:
– Вот и сейчас ты на меня так смотришь, как будто не уверен, а смогу ли я сам вилку в руках удержать. Давай, покорми меня ещё: ложечку за маму, ложечку за папу...
– Прости, – я вздохнул. – Ты прав, постараюсь тебя сильно не опекать.
Уроки сегодня пролетели на редкость быстро, мы уже собрались домой, но нас остановила классная:
– Ребята, в нашей школе скоро ежегодный концерт для родителей. Вы знаете, что нам нужно подготовить номер. У кого какие идеи? – она обвела глазами притихший класс, все норовили спрятаться друг за друга. Наконец, со своего места поднялась Светка Липатова.
– Ольга Николаевна, можно было бы станцевать бальный танец. Я сейчас покажу. – Она включила на телефоне музыку. Танго, кажется. К сожалению, я в этом плохо разбираюсь. Девушка начала двигаться, её движения были плавны и грациозны. Танцевала она красиво, но у всех возникло ощущение какой-то незавершённости.
– Света, это очень хорошо. – Классная вздохнула, – но танго – это парный танец.
– А можно попросить включить мелодию снова? – я напрягся, узнав голос своего одуванчика. Светка кивнула, музыка зазвучала по новой. Олег подошёл к Липатовой, обнял одной рукой за талию и промурлыкал:
– Я поведу, а ты просто следуй за мной. Сможешь? – Света лишь кивнула.
Мы все, как заворожённые, следили за ними. Это было красиво, очень красиво. Танго – танец любви и страсти. Внутри меня начала разливаться горечь. Нет, я не ревновал. Это было другое... Почему-то возникла мысль, что я испортил парню жизнь. Что ждёт его со мной? А тут... Снова посмотрел на танцующих. Света раскраснелась и улыбалась, Олег улыбался ей в ответ. Они как будто созданы друг для друга, а я лишний.
Осторожно выскользнул из класса, поднявшись на верхний этаж. Прижался к оконному стеклу и думал, думал, думал...
– Всё, что ты себе надумал, полная чушь. – Я вздрогнул, увидев рядом с собой Олега. Он смотрел на меня сузившимися от злости глазами.
– Да, откуда ты знаешь, что я надумал?
– Знаю! Решил самоустраниться, чтобы не портить мне жизнь. Разве я неправ? Гордо пожертвуешь собой. Отойдёшь в сторону и будешь страдать. Грандиозный по дурости план.
– Так нужно. Всем будет лучше.
– Кому всем?
– В обществе...
– Да плевать я хотел на общество и его мнение. Мне хорошо с тобой. Каждое твоё прикосновение, каждый поцелуй, заставляет мою голову кружиться, а сердце биться чаще. И почему я должен отказываться от этого, в угоду общественному мнению? – глаза одуванчика начали метать молнии. Я невольно улыбнулся его горячности, притянул к себе и обнял. – И учти, если бросишь меня. Я назло тебе найду другого парня.
– Куда ж я от тебя денусь, малыш!
– Так-то, Карлсон, а будешь дурить, вырву пропеллер и засуну сам знаешь куда...
Я не выдержал и захохотал.
Глава 23
Олег.
Из школы возвращались втроём: я, Родя и Лера. Валерия всю дорогу рассказывала пошлые анекдоты, от чего я постоянно краснел, а Родька хохотал. Причём не столько над содержанием анекдотов, сколько над моей реакцией на них. Под конец я уже начал откровенно злиться на него. Не люблю, когда надо мной слишком много смеются.
– Не дуйся, одуванчик! Это он не со зла, – подала голос Валерия, а я резко остановился.
– Как ты меня назвала?
– Одуванчик. Разве Родька тебя не так зовёт? – девушка мило улыбнулась.
– И что ты ей ещё рассказал? – прищурившись, смотрю на Родьку и впервые вижу, как тот краснеет. – Трепло!
Хотел рассердиться, но передумал. Всё-таки это приятно – не прятаться. Хотя бы от одного человека. И знать, что он тебя не осуждает, в его глазах ты не стал хуже.
– Лер, – слышу Родькин взволнованный шёпот, – ты его больше так не зови. Это мой эксклюзив.
За разговорами не заметили, как подошли к дому. У подъезда ошивалась знакомая высокая фигура и мою «взрослость» как рукой сняло. Взвизгнул и понёсся на встречу стоящему в ожидании парню.
– Манюня! Ты приехал! – с разбегу запрыгиваю на него и обвиваю руками и ногами.
– Привет, лапусик! – парень нежно целует меня в нос. – Я рад тебя видеть просто до умопомрачения.
Я хотел было ответить, но почувствовал, как меня взяли за шкирку и, отодрав от Манюни, встряхнули и поставили на землю.
– Ты что творишь? – услышал я Родькино злобное шипение. – И вообще, это кто такой?
Мальчики неприязненно посмотрели друг на друга. Ну вот, только этого мне и не хватало.
– Спокойно! Родя – это Миша. Миша – это Родя. Родька, Миша мой лучший друг и по совместительству моя бывшая нянька.
– Это как это, нянька? – Подала голос Лерка, про которую все забыли. Миша кинул на девушку заинтересованный взгляд и заулыбался. Лера несмело улыбнулась в ответ.
– Наши родители дружили, так что я эту мелочь пузатую с пелёнок знаю. А поскольку старше его лет на шесть, угадай, кому чаще всего приходилось с ним сидеть? Правда, меня это никогда не напрягало. С ним было весело.
– Ладно, мы выяснили кто я. А теперь я хочу понять, кто он? – Манюня кивает головой в сторону Родечки.
– Миша, Родька мой...
– Любовник я его, ясно? – Родька с вызовом посмотрел на Мишку, а я попытался подобрать с земли челюсть. Нифига себе заява. Родька схватил меня за руку и притянул к себе поближе. Собственник хренов.
Мишка окинул нас взглядом и захохотал:
– Ой, Лапусик, я так и знал, что ты докатишься до чего-то такого. А ты, парень, расслабься. Олежка милый мальчик, но мальчик... А я всё по девочкам больше...
– И я по ним был, пока его не встретил, – печально вздохнул Родька. – Ладно, Лерка, пошли. Ты же книжку собиралась забрать.
– Точно. Пошли, пошли, – Лера ещё раз посмотрела на Манюню и снова улыбнулась. – До свидания, Михаил! Надеюсь, что мы с вами ещё увидимся?
– Я тоже надеюсь, – Мишка перевёл взгляд на меня. – Ну, что? Пошли, мелкая пакость, расскажешь, что задумал.
Я увидел, как напряглась Родькина спина, но поворачиваться и спрашивать что-либо он не стал. Схватил Валерию за руку и потащил к подъезду.
Мама обрадовалась, увидев Мишку:
– Мишенька, я так рада! Ты к Мариночке приехал? – краем глаза я видел свою сестру, которая с затаённой надеждой смотрела на нашего гостя. Я знал, что было время, когда они встречались, но потом что-то случилось, и любовь закончилась. Пытался узнать у Мишки, но он упорно молчал, говоря, что это не моего ума дело.
– Да нет, – Мишка улыбнулся моей маме, – я к мелкому.
Вы когда-нибудь видели, как надежда пропадает с лица человека? Так вот, не дай вам бог этого увидеть. Секунду назад Маринкины глаза сияли, а на щеках полыхал румянец, но после слов Манюни всё изменилось. Глаза потухли, по лицу разлилась бледность настолько сильная, что оно стало напоминать застывшую восковую маску.
Мы не ладили с Маринкой, но сейчас мне стало её откровенно жаль. Глаза были потухшими недолго, пока не сфокусировались на мне и вдруг не заполыхали такой ненавистью, что мне стало страшно. Как потом оказалось, боялся я не зря...
***
Мы сидели с Мишкой в моей комнате, и он внимательно, не перебивая, выслушивал мой план.
– Вот, как то так, – произнёс я, когда закончил излагать суть дела.
Миша надолго задумался, а я с волнением смотрел на него. Согласится или нет? От этого так много зависит.
– Ладно, чёрт с тобой, лапусик. Мы это сделаем. Не могу же я своего любимого хвостика в беде оставить? Только ответь мне на один вопрос, – он пытливо уставился на меня тёплыми глазами цвета молочного шоколада, – Родька об этом знает? Ты ему рассказал о том, что хочет от тебя Титов, и самое главное, почему?
Я отрицательно покачал головой.
– Нет. Не знает. И я не собираюсь ему об этом говорить. Сам решу проблему. А то он побежит бить Титову морду и сделает только хуже. В школе быстро узнают о наших отношениях, и Родьке будет очень плохо. А я этого не хочу.
– Ты идиот! – Мишка схватил меня за талию и приподнял, так что мои глаза оказались на одном уровне с его собственными, – нельзя врать тому, кого любишь. Понятно? Нельзя, Олежка. Правда всё равно выйдет наружу.
– Я не вру, – трепыхнулся я в захвате его рук. – Я просто недоговариваю.
– Это дела не меняет. Когда он узнает, а он обязательно узнает обо всём, ты за своё молчание поплатишься. И хорошо, если не потерей любимого. Доверие, Олег! Любви не бывает без доверия. А ты своим поступком убиваешь его...
Глава 24
Олег.
Мой план был прост и поэтому гениален. Ещё на Родькиной кухне я вспомнил слова Титова о том, что это не Москва и гейские отношения здесь, мягко говоря, не приветствуются. В принципе, на этом утверждении он и построил свой шантаж. У него был компромат на нас с Родькой, значит, мне нужно получить компрометирующие материалы на него. Тогда получится дашь на дашь. Вся загвоздка в том, как этого добиться. И тут включилась, говорю без ложной скромности, моя исключительная гениальность. Надо просто сделать точно такие же фотографии, как у него, только с Женькой в главной роли. Тогда можно будет пригрозить, что если он даст ход нашим фото, я тут же обеспечу всю школу его. Придумав план, мне осталось только найти актёра на роль титовского «любовника». Помочь мне в этом мог Мишка, у которого напрочь отсутствовали комплексы и, кроме того, он учился в театральном.
Манюня взялся за дело творчески. Когда во вторник я вернулся домой и увидел его, то потерял дар речи. На моей кровати дремала голубая мечта всех геев России. Высокая стройная фигура запакована в чёрный кожаный костюм. Узкая талия и бёдра. Видение открыло глаза на создаваемый мной шум и улыбнулось. Я заметил выразительные глаза с подводкой и серёжку в правом ухе в виде крестика.
– Мишка, ты, что ухо проколол? – Вскричал я.
– С ума сошёл? – он выразительно постучал себя пальцами по лбу. – Чтобы я нанёс ущерб своему бесценному телу? Это клипса.
– Шизонуться! – это всё, что я смог сказать, улыбаясь во все тридцать два ровных белых зуба.
– Итак, – Мишка, усмехнувшись, посмотрел на меня, – давай повторим план действий.
Я сосредоточенно закивал и, откашлявшись, начал.
– Ты занимаешь бабушкину квартиру и ждёшь там. Я звоню Титову и говорю, что на всё согласен и до среды ждать нет смысла. Заманиваю его в ловушку, где ждёшь ты. Ты лобзаешь Женьку, а я всё это снимаю. Вроде всё.
Сюрпризов никаких быть не должно.
– Так чего стоишь? – Миша протянул мне телефон. – Звони давай.
Я набрал номер.
– Алло, Женя? Это Олег Каманин.
– Привет, ванилька, – я явственно услышал насмешку в его словах. – Что, так не терпится?
– А что откладывать? – Пожал плечами. – Перед смертью не надышишься. Поэтому давай увидимся сегодня.
– Твоё слово для меня закон, ванилька. Жду тебя у памятника. – И он отключился, не дав мне ничего сказать в ответ.
Мишка всё слышал по громкой связи.
– Говоришь, сюрпризов не будет? – Он скептически посмотрел на меня. – Вот тебе и первый из них. Ладно, что расселся, шуруй к памятнику и тащи этого шантажиста сюда.
Минут через пятнадцать я уже был у памятника вождю пролетариата. Женька, как ни странно, меня уже ждал.
– Ну что? – я нервно переступил с ноги на ногу. – Пойдём, у меня бабушкина квартира свободна.
– Пойдём, конечно, но не туда, – он схватил меня за руку. – У меня тоже есть свободное жилое пространство.
А вот и второй сюрприз. Э, нет! Мы так не договаривались. Я попытался вырваться, но ко мне с двух сторон подошли Женькины дружки.
– Что, попалась, куколка? – оскалился один из них, подхватывая меня под руку, второй сделал то же самое с другой стороны.
– Да пошли вы! – я снова попытался вырваться, о том, что мне это не удалось, говорить, наверное, не надо.
– Что, ванилька? Не ожидал такого поворота? Думал, я по собственной воле попаду в твою ловушку? За дурака меня держишь?
– Да нет! – я с усмешкой посмотрел на него. – За идиота.
Только не бояться. Нельзя показывать свой страх перед врагом. Ничего не доставляет большего удовольствия мучителям, чем ужас жертвы. Титов среагировал на моё заявление так, как я и ожидал. Ударил меня по лицу и бросил своим цепным псам.
– Тащите его в гараж. Живо, – меня подхватили подмышки и как тряпичную куклу потащили в сторону кооперативных гаражей.
Я понимал, что влип. В лучшем случае мне светит групповое изнасилование, в худшем... Об этом я даже не хотел думать...
Парни кинули меня на пол гаража, который как я понял, принадлежит семье Титова.
– Пошли вон отсюда, – он зло посмотрел на своих шестёрок. – Покараульте снаружи.
Те, видимо, были хорошо вышколены, потому что ретировались без лишних слов. Я попытался подняться с пола, но меня тут же швырнули назад. Больно ударив ногой в живот.
– Лежи, сучёныш, не трепыхайся, – он присел около меня на корточки и, схватив за волосы, рванул к себе. Больно было так, что из глаз непроизвольно покатились слёзы. Сука! Ненавижу его! А он, недолго думая, впился в меня поцелуем. Противно, как же мне противно.
На улице послышалась возня и через секунду знакомый и самый родной голос издевательски произнёс:
– Что же вы на полу-то. Или до дивана сил не было дойти? – Родька. Слава Богу.
Женька отскочил от меня в самый дальний угол гаража.
– Я не виноват. Он сам мне позвонил. Можешь проверить.
Я поднялся и кинулся к своему спасителю.
– Родька, не верь ему! – попытался его обнять, но он зло прошептал мне в лицо:
– Не прикасайся ко мне, шлюха! – отшвырнул меня с такой силой, что я врезался в стену. Боли не почувствовал, лишь потрясение. За что он со мной так? Я же не виноват, лишь, хотел защитить его и себя. – А я ещё не хотел верить твоей сестре. Доказывал, что ты белый и пушистый. А ты просто маленькая развратная шлюшка. Мало тебе меня, так ты на Женьку кинулся. Видеть тебя не могу, гадёныш, – он схватился рукой за горло и вышел. Я равнодушно посмотрел ему вслед:
– Продолжим? – голос Титова, полный злорадства, тоже меня не задел. Я умер, а мёртвым всё равно...
Глава 25
Марина – сестра Олега.
Я терпеть не могла брата с самого своего детства. С той секунды, как он появился на свет. Он постоянно забирал у меня, то, что мне было очень дорого. Сначала любовь родителей.
О нет! И мама, и папа в один голос твердили, что любят нас одинаково сильно, но я-то знала, что это совсем не так.
– Мамочка, поиграй со мной, пожалуйста, – она ласково мне улыбается, но взгляд какой-то отрешённый.
– Солнышко, займи себя чем-нибудь сама. Мне нужно покормить Олежку, – покормить, искупать, уложить спать. Причины всегда были разные, но результат оставался неизменным: я одна, предоставленная самой себе.
Папа приходит домой и, звонко смеясь, подкидывает двухлетнего мальчика вверх:
– Вот подрастёшь чуть-чуть, буду брать тебя с собой на рыбалку. Ох и оторвёмся. Правда, мой, хороший? – брат звонко смеётся.
– А меня? – я дергаю отца за штанину. – Я уже подросла. Возьми меня.
– Ты что, дочь, не бабское это дело на рыбалку ездить, – отмахивается от меня отец. Сижу в своей комнате и глотаю слёзы. Никому не нужна. Никому.
А этот мелкий урод, как назло, повсюду таскается за мной. Неужели не понимает, что я его терпеть не могу?
– Малиночка, будешь шоколадку? – суёт мне в руки плитку в яркой обёртке. – Возьми, сестлёнка, только не глусти.
Доверчиво обнимает меня за талию, утыкаясь носом в живот. Я отшвыриваю его от себя:
– Не смей ко мне прикасаться и вообще вали отсюда.
Годам к десяти он перестал таскать мне конфеты и шоколадки. Да и вообще предпочитал обходить меня стороной.
Но хуже всего было то, что он отобрал у меня любовь всей моей жизни...
Мне двенадцать лет и у нас новые соседи. С интересом наблюдаю за тем, как они выгружают свои вещи.
Соседский мальчишка вытаскивает большую подушку, пятясь задом, что-то кричит матери. Не замечая меня, натыкается, мы вместе падаем на землю. Глаза, я впервые увидела его глаза. Тёплые, цвета молочного шоколада. Самые красивые глаза на свете.
– Привет, – он, улыбаясь, помогает мне встать. – Я Миша.
– Марина, – смущённо лепечу я.
– Приятно познакомиться, – он равнодушно отворачивается и вдруг восклицает:
– Ух-ты, а это что за небесное создание? Ты кто, лапусик?
– Олежка, – слышу звонкий голос своего братца. Господи, и здесь он влез. С тех пор Миша часто
приходил к нам, и каждый его приход был пыткой. Я ревновала его к собственному брату. Ревновала неистово, неудержимо. Детская неприязнь стала перерастать в ненависть. Когда Миша предложил мне встречаться, она – эта ненависть, слегка поутихла. До того рокового дня, когда я сорвалась и при своём возлюбленном накричала на Олега. Даже не помню сейчас за что... Олег убежал, не сказав ни слова. Он уже привык к такому отношению с моей стороны. А вот Миша... Он серьёзно посмотрел в мои полыхающие злостью глаза и сказал голосом, полным печали:
– Прости, Марин, но я не могу быть с тобой. Пока не могу. Злость и ненависть – это не по мне. Прости.
Это было ровно за месяц до нашего отъезда. Переехав, я продолжала мечтать о том, что Мишка одумается и приедет за мной. И вот вчера он приехал.
Я была счастлива ровно две минуты. Он осознал, что ему без меня плохо и приехал ко мне... Мир наполнялся красками, чтобы сразу выцвести.
– Мишенька, я так рада! Ты к Мариночке приехал? – спросила его мама
– Да нет, – Миша улыбнулся ей, – я к мелкому.
Сердце упало вниз с огромной высоты и разлетелось на тысячу мелких осколков. Любви нет. Только ненависть.
Я подслушала разговор парней и со злорадством узнала, что братик оказывается, гей и что у него есть любовник. Вот это поворотец! И о плане я узнала. Отомстить, больше не о чём просто думать не могла. Какой отличный случай отомстить. Я всё рассказала Женьке Титову, и с Родькой поговорила, подстроив нашу как бы случайную встречу на улице.
– О, Родион! Здравствуйте. Я так поняла, вы спите с моим братом? – парень испуганно посмотрел на меня. – Да не смущайся. Об Олежкиной ориентации я давно знаю. Он просто коллекционирует парней. Думаете, вы у него первый? – Родька только кивнул головой. – Святая невинность. Именно в это время мимо нас, не заметив, на крейсерской скорости, пробежал Олег. Родя, его окрикнул, но тот не услышал.
– Не трудись, ему сейчас не до тебя. К новому хахалю побежал. Евгений Титов. Кажется, так его зовут.
– Нет! Олег не мог так поступить, – парень побледнел.
– Да сходи сам проверь! Я знаю, где они будут встречаться.
Вот таким образом мы оказались у гаражей. Родька полетел устраивать разбор полётов. Я видела, что он раскидал парней у Титовского гаража, как кегли. Те, испугавшись, предпочли ретироваться. Ещё через минуту я увидела парня, выскочившего из дверей гаража. Он был белее мела. Ха, месть удалась. Только почему на душе так паршиво? Олег не показывался. А ведь по идее он должен был помчаться вслед за своим любовником, вымаливая прощение. Что-то тут не так. Беспокойство накрыло меня с головой. Недолго думая, я влетела в гараж и с ужасом остановилась на пороге.
Олежка лежал на полу, а Титов самозабвенно пинал его ногами. Брат напоминал сломанную игрушку. Господи, что же я наделала...
– Уйди от него! – я отпихнула Женьку. – Не смей!
– Ты сдурела, что ли? – Титов посмотрел на меня со злобой в глазах. Страшно. Неужели мои глаза, становятся такими же, когда я злюсь? – Ты же сама мне своего братца сдала и сказала, что я могу с ним делать всё, что пожелаю.
Краска стыда залила моё лицо. До какой же подлости я докатилась, холя и лелея свою никому ненужную ненависть.
– Отвали, – я бросилась к брату, упала на колени и положила на них его голову. – Олежка, очнись, Олеж.
Он открыл глаза и я ужаснулась. Пустота, в его всегда таких весёлых и искрящихся глазах зияла пустота.
– Марина? – он улыбнулся мне разбитыми губами. – Ты прости меня, сестрёнка. Наверное, я чем-то очень тебя обидел, раз ты так меня ненавидишь.
Мерзко, как же мерзко на душе. Я растоптала его, а он ещё и извиняется.
– Нет, это ты прости меня. Если сможешь, прости.
Я выхватила телефонную трубку и набрала Мишин номер.
– Приходи, срочно, нам с Олегом нужна твоя помощь. Я скажу, куда...
Глава 26
Михаил.
О том, что что-то случилось, я понял, когда Олежка не появился. Я вернулся к нему домой и стал ждать звонка или каких-то других известий. Где-то часа в три прибежала тётя Лариса.
– Мишенька, а где мои чада? Не могу дозвониться. Дело в том, что я уезжаю в срочную командировку. На целую неделю. Если я тебя попрошу задержаться на это время и присмотреть за ними, ты сможешь?
– Да с удовольствием. Поезжайте спокойно, – я улыбнулся женщине, которая должна была стать моей тёщей. Если честно, я до сих пор продолжал на это надеяться, потому что любил Марину. Разорвав наши отношения, я практически сразу пожалел об этом. Можно подумать, до этого не замечал, что она Олежку терпеть не может. Видел ведь всё. Так почему же ни с того ни с сего потребовал от неё, чтобы она изменилась? Неужели я из тех, кто любит за что-то? Вот почему мне нравится Олег. Он умеет любить вопреки всему. Маринка его ненавидит, а он всё равно продолжает любить её, постоянно оправдывая. Только успел о них подумать, как раздался звонок моего сотового. Марина...
– Приходи срочно, нам с Олегом нужна твоя помощь. Я скажу, куда...
Я так и знал... Так и знал, что что-то случится. Быстро бегу по улице, пытаясь не заблудиться. Кажется мне сюда. Кооперативные гаражи, второй ряд, чёрная дверь. Врываюсь в помещение и застываю.
На полу на коленках сидит Маринка и держит в объятиях сильно избитого Олежку. Его голова лежит у неё на плече, а она, укачивая его, как маленького ребёнка, нежно шепчет.
– Потерпи маленький мой, потерпи. Сейчас придёт Миша, и мы пойдём домой. Всё будет хорошо. Я исправлю, что натворила.
Я бросился к ним:
– Мелкий, кто это тебя так? Скажи, убью, суку!
Олег улыбнулся отрешённой улыбкой, а Марина кивнула в дальний угол.
– Это всё он! – Я повернул голову в указанном направлении и увидел сидящего там Титова. Олег показал мне его вчера.
– Ну молись, гадёныш. Сейчас буду делать из тебя рубленый бифштекс.
– Нет, не надо, Манюня. Не стоит он того, чтобы ты об него руки пачкал, – раздался тихий жалобный голос снизу.
Я вернулся к Олежке с Мариной.
– Не переживай, мелкий. Сейчас я тебя домой доставлю и в постельку уложу. Просто счастье, что ваша мама уехала в командировку и не увидит любимую деточку в таком состоянии, – бросил я Марине.
– Повезло, – согласилась она.
Осторожно подхватил лапусика на руки, он доверчиво прижался ко мне:
– Миша, ты был прав. Ты был прав, Миша, – он начал всхлипывать.
– В чём именно? – мы вышли из гаража и двинулись в сторону дома.
– Ты говорил, что я должен рассказать всё Родьке. Говорил. Почему же я тебя не послушал... – мальчика сотрясали рыдания. – Он меня презирает, а я так его люблю.
Он причитал всю дорогу до дома. У нас с его сестрой просто сердце кровью обливалось. Такой он был маленький, беззащитный и несчастный.
Уложив малыша в постель, я обработал ему раны и впихнул таблетку лёгкого успокоительного. Через полчаса он спал, всхлипывая и бормоча что-то во сне.
Марина сидела на кухне, обхватив руками чашку с кофе, как будто пыталась согреться. Я сел рядом с ней.
– Расскажи мне, что произошло?
Девушка заплакала:
– Я так виновата, Миша. Так виновата...Ты был абсолютно прав, что бросил меня. Я тварь. Такую нельзя любить.
Марина с покорной обречённостью рассказывала мне о том, что случилось. Слёзы медленно катились по её щекам, она не стирала их, как будто не замечая. Я слушал внимательно и ловил себя на том что, несмотря ни на что, мне её жаль.
– Ты теперь никогда не простишь меня. Но я хочу сказать, что люблю тебя. Всегда любила.
Я притянул её к себе, усадив на колени. Осторожно снял заколку, распуская волосы. Золотой водопад упал ей на плечи. Я зарылся в них носом, вдохнув аромат полевых цветов.
– Златовласка, кто я такой, чтобы судить тебя. Не плачь, это ни к чему, – она с надеждой посмотрела в мои глаза.
Осторожно прикоснулся губами к её щекам, слизывая солёные капельки. – Я скучал, малышка.
Она напряглась в моих руках:
– Миша...
– Тшш! – приложил палец к её губам. – Не говори сейчас ничего. Всё не важно, радость моя.
Её губы приоткрылись, и я не удержался. Сладость, такая сладость. Я целовал её губы, щёки, ласково чертя языком фигурки на её тонкой шее. Моя! Она всегда была моей, и я готов был прощать ей всё и всегда. Просто потому что любил. Не за что-то, а вопреки всему...
Глава 27
Валерия.
Я медленно брела по улицам родного города. Мне всегда нравилось бродить вот так вот: абсолютно одной. Снег мелодично хрустел под моими ногами. Лёгкий мороз щипал за щёки. Я сняла варежку и потёрла одну из них. Как же хорошо, спокойно. Хотела продолжить наслаждаться идиллией, как вдруг увидела Родьку, несущегося не разбирая дороги.
– А ну стой! – преградила ему путь. – Что это с тобой?
Парень был белее снега, которым я секунду назад любовалась. Он отстранённо посмотрел на меня и сквозь зубы буркнул:
– Кроме того, что я понял, что являюсь безмозглым кретином и лохом? Вроде бы ничего.
А вот это мне уже не нравится.
– А ну-ка, пошли к тебе. Хочу послушать занимательную историю о твоём превращении в лохушку, – я дёрнула парня за руку в направлении его дома.
Он не сопротивлялся, покорно плетясь за мной. Кажется, возбуждение его оставило, и теперь он еле-еле передвигал ноги. Подойдя к дверям квартиры, Родька достал ключи, но не смог даже попасть в замочную скважину, так сильно у него тряслись руки.
– Это ещё что за тремор? Прямо как у алкоголика, – я выдернула связку с ключами из его рук и открыла дверь сама.
Родька пригласил меня на кухню:
– Кофе будешь?
– Давай, – он был какой-то потерянный и как будто не живой. Молча включил газ. Поставил чайник и сел на стул, обхватив голову руками. Кажется, он вообще забыл о моём присутствии в его доме. Я не спешила его расспрашивать. Вместо этого внимательно рассматривала. Похоже, дело труба. Родька поражал синюшной бледностью, кругами под глазами и нервно трясущимися губами, напоминая фильм «Ожившие мертвецы», хотя те, по-моему, были симпатичнее.
Чайник истошно засвистел. Самойлов вздрогнул и поднялся. Поставил передо мной чашку и стал наливать воду. Я заворожённо смотрела, как наполняется небольшая зелёная чашка. Вот вода перелилась через край, ручейками потекла по столу. Решительно встав, отбираю у Родиона чайник и возвращаю назад на газ.
– Самойлов, ты мне сейчас немедленно всё расскажешь. И пока я не узнаю что случилось, отсюда не уйду.
Он вздыхает и покорно начинает рассказ.
Родион.
Гнев, злость, обида, боль. Я проходил через весь спектр негативных чувств. Как он мог? Как он мог со мной так поступить? Хотя, чему я, собственно говоря, удивляюсь? Я же о нём ничего не знаю. Согласитесь, что неделя это очень мало, чтобы узнать человека. Говорю об этом, сидящей напротив Лерке. Она раздражённо фыркает:
– Глупости, хорошего человека видно сразу. А плохой, хотя и может притвориться хорошим, но гнусность всё равно наружу вылезет.
– Вот она и вылезла, – сердце разрывается на куски. Больно, как же мне больно. Нет ничего хуже предательства того, кого любишь. Оно разбивает человека на тысячу мелких осколков. Осколков с очень острыми краями, которые постоянно режут душу. Мы пытаемся собрать эти осколки, склеить их воедино, но то, что получается в результате настолько хрупко и ненадёжно, что рассыпается от малейшего толчка.
Вот так и я. Разбился на мелкие острые куски, такие мелкие, что, боюсь, их уже невозможно будет склеить.
Что же ты наделало, маленькое чудовище, с самыми прекрасными глазами на свете… Забава? Веселье? Что в итоге ты получил?
Лерка внимательно выслушивает мой рассказ. Ни разу не перебивая, только скептически качая головой. Я знаю, она пожалеет меня и мне сейчас это очень нужно. Но вместо этого, Валерия взрывается:
– Блядь! Ты Самойлов, что? Законченный идиот? Точно лохушка провинциальная. Дебил. Головой думать не пробовал? А то всё исключительно тем, что между ног… Почему вместо того, чтобы поговорить с Олегом, ты безоговорочно поверил его сестре? Хотя Олег рассказывал тебе о том, что она его ненавидит.
– Она бы не стала такого придумывать. Тем более я стал свидетелем его любовной встречи с Титовым лично.
– Да неужели? – Леркины глаза сузились от еле сдерживаемого гнева. – Что именно ты видел? Двоих сторожей у дверей гаража и Олежика, трепыхающегося под Титовым на полу!!! Прикинь, на полу, хотя ты сам сказал, что там стоит диван. Странное свидание. Больше на изнасилование похоже. Я надеюсь, ты своего одуванчика оттуда увёл?
Отрицательно мотаю головой и застываю. Внутри всё покрывается ледяной коркой. Если Лерка права, то я… Господи ты боже! Если с ним что-то случится, я никогда себе этого не прощу…
Мы срываемся с места и, схватив куртки, несёмся в сторону гаражей.
