Текст книги "Операция "Спасение" (СИ)"

Автор книги: Rose_Hermione_Weasly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

«Но я тоже ведьма, мама».

Пусть Оливия и похожа на ведьму – но она заступилась за Кэрри, она не испугалась Их. Она не испугалась, даже когда Кэрри влезла в её мысли. Девушка потёрла лоб – голова всё ещё немного побаливала. Нет, нельзя читать чужие мысли – так она может лишиться своей силы.

В голову Оливии она заглянула совсем ненадолго – приподняла занавеску, скрывающую чужое окно, мельком обозрела всю картину и пошла дальше. Но самое главное было выяснено – Оливия не часть очередной шутки Их, она совсем из другого места и времени, и она действительно хочет помочь…

Времени? Откуда эта странная мысль про время?

Кэрри тряхнула головой. Поразительно, но она не испугалась даже того, что открыла почти чужому человеку свой главный секрет. Если Оливия и скажет кому-нибудь, что Кэрри умеет читать мысли, ей не поверят. Но Кэрри почему-то была твёрдо уверена, что Оливия не скажет.

Она перебралась из кресла на кровать и уставилась на комод, вернее – на лежащую на нём щётку для волос. «Поднимись. Ты должна подняться. Ну же!»

Раз!

Щётка взлетела в воздух, покачалась и беззвучно плюхнулась на пол. Кэрри до боли сощурила глаза, глядя на неё – никакого эффекта. Пришлось помочь себе рукой – после взмаха кистью щётка подскочила, стукнулась о потолок и упала на комод.

Ладно, могло быть и хуже.

Кэрри откинулась на кровать, в висках стучало. Ей стало душно, и она с тоской повернула голову в сторону окна.

надо открыть его но у меня нет сил встать

а зачем вставать?

Кэрри уставилась на ручку окна, и та медленно, повинуясь её взгляду, повернулась. Внезапный порыв ветра распахнул окно – Кэрри едва успела вытянуть руку и затормозить его в нескольких дюймах от стены.

Вот так. Очень хорошо.

Вместе с прохладным дуновением ветра с улицы донёсся чей-то голос, заглушающий слабое бреньканье гитары. Должно быть, какая-нибудь подгулявшая компания возвращается из бара. Кэрри с привычной, внушённой матерью, неприязнью подумала об автостоянках, придорожных мотелях и запахе виски.

Голос был хрипловатым и не попадал в ноты, песню Кэрри не знала и разобрала лишь несколько строк:

– Когда ты научишься строить мосты вместо стен,

О да, дружок, строй мосты, а не стены…

Компания удалилась, а Кэрри продолжала лежать на постели, прикрыв глаза. В последнее время её часто клонило в сон днём – наверное, сказывались возрастающие способности.

Она в самом деле заснула, и ей приснился удивительный сон. В этом сне она, Кэрри, была заперта в большом бетонном кубе – ни дверей, ни окон, одни стены. Далеко вверху синело небо, но Кэрри понимала, что добраться до него не сможет – она ведь не умеет летать. Она попыталась поднять себя саму силой телекинеза, но в висках застучало, а голова заныла от боли.

Она ощупывала стены в поисках выхода, колотила по ним, но лишь обломала ногти об серый бетон. Он был тёплым, словно нагретым солнцем, и от этого почему-то становилось неприятно. Кэрри отступила на середину куба, оглядываясь. Неужели она навсегда заперта здесь и не сможет выбраться? Может, она уже умерла и попала в ад, а это – её наказание? Ей стало так страшно, что она всхлипнула, но этот звук прозвучал неестественно и заставил её сильнее задрожать.

Откуда из глубины подсознания выплыла мысль про мосты и стены. Кэрри шмыгнула носом и вытерла лицо голой рукой – в этом сне она была лишь в длинной белой сорочке.

– Господи, помоги мне, – взмолилась Кэрри и, вытянув руки, попыталась раздвинуть стены. Чувство было такое, как будто муравей пытается столкнуть гору. Вспомнился языческий миф, который они проходили в школе – что-то про грешника, катившего вверх по склону огромный камень. И ещё вспомнился Самсон, обрушивший на себя стены храма…

«Ты можешь, Кэрри! Ты сильна!» – глухо, словно из-за стены, послышался голос Оливии.

я не могу их опрокинуть

«Давай, Кэрри! Я в тебя верю!»

господи какая же тяжесть

Голова, казалось, сейчас лопнет от нахлынувшей боли, вены на шее вздулись, руки ныли, но тут стены внезапно подались и рухнули – все четыре разом. Они не рассыпались в прах, но упали наружу четырьмя бетонными плитами, пересекая бездонную пропасть, отделявшую Кэрри от остального мира. Яркий, ослепительный свет ударил в глаза, заставляя заслонить их рукой.

Со всех четырёх сторон ударили голоса, и когда к Кэрри вернулось зрение, она смогла различить их обладателей. С одной стороны к ней тянула худые, но сильные руки Маргарет, без устали повторяя:

– Это грех, дочь моя, это грех!

я не боюсь её не боюсь

С другой стороны была Крис Харгенсен – она совершенно неприличным образом обнимала Билли Нолана, смеялась и строила гримасы.

– Морда! Бестолочь! Пудинг!

не слушай её не слушай

С третьей стороны Сью Снелл прижималась к Томми Россу, и слёзы текли по её красивому лицу.

– Прости меня, Кэрри, я так раскаиваюсь!

ибо господь учил нас прощать

С четвёртой же стороны стояла Оливия, и её огненные волосы светились в лучах солнца. Она улыбалась и протягивала руку в чёрной кожаной перчатке.

– Пойдём со мной, Кэрри.

Кэрри кивнула и уже готова была шагнуть на стену, ставшую мостом, как вдруг чудесное сияние померкло, и она вновь очутилась в своей спальне.

***

На следующий день Кэрри была готова ко всему – начиная с того, что Оливия вообще больше не встретится ей, и заканчивая тем, что она явится с толпой любопытных. Но Оливия ждала её в том же переулке, и она была одна.

– Привет, – она с явным облегчением помахала рукой. – Твоя мама вчера не сердилась, что ты поздно пришла?

– Нет. Мы вообще почти не разговаривали.

– Я, пока шла сюда, всё время думала – не приснилось ли мне то… ну ты понимаешь… вчерашнее. Ты и правда можешь читать мысли или…

– Правда, – Кэрри глубоко вздохнула. – Но не проси меня этого делать, хорошо? От этого болит голова, и потом, трудно остаться незамеченным, влезая человеку в голову.

– Ты читаешь мысли своих одноклассников? Или матери?

– Нет. Я и так знаю, что они обо мне думают, – Кэрри с Оливией медленно направились вдоль улицы. – Например, сейчас они думают, что две сумасшедших сдружились, – Кэрри проводила взглядом парочку пожилых дам, смотревших на них удивлённо и с долей возмущения.

– Пусть думают, – Оливия беспечно махнула рукой. – Я всё равно скоро отсюда уеду.

– Я тоже, – вырвалось у Кэрри. – Как только пройдёт выпускной, сразу же переберусь в другой город.

Она ждала вопросов от Оливии, но та лишь внимательно взглянула на неё. «Знает, что я не скажу ей, куда собираюсь». У Кэрри было на примете несколько городков – таких же маленьких и неприметных, как Чемберлен. Таких, в которых её никто не знает.

– Прости… но где ты возьмёшь деньги? – осторожно поинтересовалась Оливия.

– Заработаю шитьём, – это было правдой. У Кэрри в шкафу, под стопкой тканей и коробочкой со швейными принадлежностями уже лежали кое-какие сбережения, вырученные шитьём на дому. Достаточно для того, чтобы уехать и снять комнату на время. А потом она устроится работать или будет шить на заказ, как мать. Конечно, много таким способом не заработаешь, но ей не так уж много надо.

– А что скажет твоя мать?

Кэрри прикрыла глаза – она уже пожалела, что разоткровенничалась. Мать наверняка захочет её вернуть, но Кэрри к тому времени будет совершеннолетней и сможет делать всё, что захочет. Кроме того, у неё есть Сила. Никто не сможет её остановить – ни мать, ни полиция, ни даже Оливия.

Впрочем, Оливия не собиралась её останавливать – она задумчиво покачала головой.

– Ты расскажешь, когда у тебя впервые проявились способности?

– Давно. Очень давно. Прости, я не хочу об этом говорить, – мысленно Кэрри всё ещё была в чужом городке, среди новых людей. Она может отказаться от шоколада, и тогда её кожа станет такой же гладкой, как у Оливии. Она может пошить красивых платьев и даже познакомиться с мальчиком. Красивым мальчиком, похожим на Томми Росса.

«Они овладевают тобой в придорожных мотелях, дышат тебе в лицо запахом виски», – прозвучал в её голове безжалостный голос матери.

Кэрри тряхнула головой, отгоняя его. «Нет, мама», – мысленно возразила она. «У меня всё будет по-другому, потому что у меня есть Сила».

– Ты не против, если я расскажу про свою школу? – донёсся до неё голос Оливии.

Кэрри заставила себя прислушаться. Не должна она подозревать Оливию и злиться на неё. Если верить сну – а Кэрри снам верила – то Оливия – нечто вроде доброй феи из сказок. Или даже ангела-хранителя. Кэрри даже улыбнулась, представив её с крыльями за спиной.

Приняв улыбку за согласие, Оливия начала:

– Там, где я училась, много странных детей. Например, Енох. Он умеет делать кукол так, что они ведут себя, как живые, – устраивают бои или помогают ему. У него в комнате куча баночек с… различными частями. Он немного высокомерный, но зато очень умный и… – Оливия явно хотела добавить, что-то ещё, но смутилась. – Или Гораций. Он одевается как денди.

– Как кто?

– Денди, или модник. Мы над ним из-за этого подшучиваем, а ему всё нипочём. Ещё он иногда видит вещие сны, но в основном про одежду.

– Неужели? – глаза Кэрри заискрились. – Настоящие вещие сны?

– Но только про тех, к кому он равнодушен. Ещё есть Фиона, она настоящая волшебница в том, что касается растений. Она выращивает самые вкусные фрукты и овощи во всём Уэльсе. Она мало с кем дружит, в основном с Хью. У него настоящий талант обращаться с пчёлами – когда он рядом, они не кусают ни его, ни нас.

– Надо же! – Кэрри действительно стало интересно. – И вы все дружили?

– Дружили и дружим до сих пор, встречаемся, переписываемся… У нас было очень интересно! Миллард, например, мог оставаться незамеченным любое количество времени. Бронвин с лёгкостью переносила тяжести. А ещё была малышка Клэр, близнецы, которые почти ни с кем, кроме друг друга, не разговаривали, и Джейк с Эммой. В последнее время они стали встречаться.

– Чему же вас там учили?

– Тому же, чему во всех английских школах. Это было довольно скучно, но зато играть всем вместе – очень весело!

Оливия даже разрумянилась от воспоминаний. Кэрри поспешно напомнила себе, что зависть – это грех, но всё же не могла удержаться от восклицания:

– Хотела бы я познакомиться с ними!

– Это не так уж и трудно. Мы часто встречаемся, я могла бы и тебя пригласить. Они не будут над тобой смеяться, уверяю тебя. Они совсем не такие, как твои одноклассники.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь не знакома с моими одноклассниками.

– Я видела парочку вчера днём. Скажи, у вас все девчонки такие, как эта Рейчел?

– Есть ещё хуже. И кажется, они идут сюда, – Кэрри напряжённо смотрела за спину Оливии.

– Что? – та развернулась и увидела компанию девушек и парней, направляющихся в их сторону. Они весело болтали… все, кроме одной.

Сьюзен Снелл. Идеальная, кукольная девочка с молочно-белой кожей и светлыми волосами. В начальной школе Кэрри мечтала быть похожей на неё, пробовала даже подружиться, но Сью, Хорошая Девочка, местная Снежная Королева, смотрела сквозь неё.

Крис Харгенсен, смуглая пухлогубая брюнетка, первой заметила Кэрри с Оливией. Она что-то сказала своей компании, и все визгливо рассмеялись. «Как шакалы, честное слово», – подумалось Кэрри.

– Пойдём отсюда, – она потянула Оливию в сторону, та упиралась.

– Надо показать, что мы не боимся их!

Кэрри потянула сильнее. Краем глаза она видела, что Крис направляется к ним, но Сью перегородила ей дорогу и что-то говорит. До слуха Кэрри донеслось «оставь их в покое», «что они тебе сделали», «тебя и так чуть не выгнали». Затащив Оливию за угол, она остановилась.

– Кто они? – был первый вопрос Оливии.

– Брюнетка – Крис Харгенсен, блондинка – Сью Снелл. Остальные – «банда» Крис. Не ходи туда, прошу. Возвращайся назад другой дорогой.

– Но я сумею себя защитить!

Кэрри с сомнением поглядела на её тонкие руки, затянутые в кожу. «Перчатки… Почему она всегда носит перчатки?» Объяснение про ожоги казалось правдоподобным, но лишь на первый взгляд.

– Кэрри, тебе надо перестать их бояться. Они ничем не лучше тебя. Не бойся защитить себя словами и, если до этого дойдёт, Силой. Я имею в виду, физической силой, – поправилась Оливия, но у Кэрри всё равно возникло чувство, что она произнесла слово «сила» как бы с большой буквы.

– Мне надоело всего бояться, – тихо произнесла она. – Скоро мне идти в школу, и я снова встречусь с Ними…

«Строй мосты, а не стены», – пронеслось у неё в голове.

Да, именно так. Она будет строить мосты – и не беда, если кого-нибудь с этого моста придётся спихнуть.

– Я их не боюсь, – тихо и внятно произнесла она. – Просто сейчас мне надо успеть домой, потому что мама…

и её не боюсь никого не боюсь

– … будет волноваться. Пожалуйста, Олив, иди домой другой дорогой. Я просто…

ты ведь такая же как я Олив

– … не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Не волнуйся, – Оливия потрепала её по плечу. – Ничего со мной не случится.

И она направилась прямо в сторону компании. «Как ягнёнок, идущий к волкам», – подумала Кэрри, но потом поняла, что Оливия больше напоминает ангела с огненным мечом, идущего, чтобы покарать грешников.

========== 6. Мятежные думы, вишни и колыбельная. ==========

Шагая к «банде» Крис Харгенсен, Оливия спрятала руки за спину и стянула левую перчатку – на всякий случай. Она прекрасно помнила наставления мисс Перегрин по поводу того, что проявлять свою странность нельзя – но помнила она и слова Еноха: «Олив, будь осторожна».

Едва она вышла из-за угла, несколько девушек преградили ей дорогу. Парни остались позади, стоя в одинаковых позах со скрещенными на груди руками. «Наверное, они считают себя очень крутыми», – вспомнила Оливия словечко, подхваченное ей от Джейка.

– Эй, рыжая! Как тебя, Олив? – вперёд вышла Крис Харгенсен.

«Наверное, они слышали, как Кэрри называет меня по имени».

– Да. А ты – Крис? Приятно познакомиться, – она протянула руку – правую, но Харгенсен лишь нахмурилась, глядя на перчатку.

– Носишь перчатки в такую жару?

– Может, она порезанные вены прячет? – хмыкнул один из парней.

– Генри! – одёрнула его подошедшая Сью Снелл.

– Нет, что ты! Она просто боится, как бы всё, до чего она дотрагивается, не превратилось в золото! – хмыкнула Крис. – Она же святая, как и наша Сью, верно? Только святые могут защищать Кэрри Уайт… святые или юродивые, что, впрочем, одно и то же.

– Крис, прекрати, – тихо произнесла Сью.

– Ты прекрасно знаешь легенду о Мидасе, – Оливия почувствовала, что её голос вновь наполняется арктическим холодом. – У вас тут хорошо преподают литературу?

– Паршиво, – Крис посмотрела на неё с интересом. – А ты дерзкая. И зачем тебе далась Кэрри Уайт? Ты вроде выглядишь нормальной… ну, кроме перчаток.

– Перчатки – это прикольно, – подал голос другой парень.

– Бросай эту чокнутую и переходи к нам – мы покажем тебе, как надо веселиться, – Крис хотела положить руку на плечо Оливии, но та отстранилась.

– А что будет, если не перейду? – также холодно спросила она. – Закидаете меня тампонами?

– И ты туда же! – Крис скорчила гримасу. – Мы тебя предупреждали по-хорошему. Не послушаешься – встретишься с мамашей Кэрри, а она ещё более чокнутая, чем дочка.

Оливия невольно поморщилась – Харгенсен наступила на больное место. Маргарет Уайт она боялась, ещё не встретив её, – достаточно было почитать книги, чтобы пожелать себе никогда не встречаться с этой дьяволицей.

– Не слушай их, – к ней подошла Сью Снелл. – Дружи с кем хочешь – ничего они тебе не сделают. Они только дразниться могут, как малые дети.

– Дразниться, говоришь? – хмыкнул широкоплечий парень с длинными чёрными волосами. – Ну посмотрим.

– Пошли отсюда, Билли, пока эти святоши не превратили нас в статуи, – Крис уцепилась за его руку и потащила прочь. Вся компания последовала за ней, к облегчению Оливии. Только Сью осталась, в нерешительности переминаясь.

– Не обращай внимания. Крис просто… её не пустили на выпускной бал, вот она и бесится. Но в чём-то она права. Тебе нужно быть осторожнее. Её мать… я хотела сказать, мать Кэрри…

– Спасибо, я сама разберусь с этим, – ответила Оливия холоднее, чем намеревалась. Сью задумчиво покачала головой и направилась прочь. Обернувшись, Оливия увидела выглядывавшую из-за угла Кэрри, поспешно натянула перчатку и помахала рукой на прощание.

«Я не дам им меня сбить. Пусть говорят, что хотят – я выберусь отсюда и заберу Кэрри. Спасу».

***

В четверг, семнадцатого мая, Кэрри Уайт в четвёртый раз встретилась с Оливией.

В пятницу, восемнадцатого мая, она снова пошла в школу.

И с этого времени всё изменилось.

Изменения произошли не снаружи – нет, снаружи Кэрри Уайт оставалась всё той же «серой мышкой» в длинной юбке и тёплой, не по погоде кофте, – разве что волосы были причёсаны чуть аккуратнее, да и от одежды теперь не пахло потом. Понять суть изменений смог бы лишь тот, кто заглянул в тёмные глаза Кэрри – глаза, излучавшие не страх, а надежду.

Кэрри больше не боялась.

Или нет, не так. Она боялась, но значительно меньше. С ней была её Сила, невидимая, но великая, и, кроме того, за её спиной, как ангел-хранитель, незримо стояла Оливия.

«Я не боюсь их. Не боюсь. Не боюсь!» – каждый день, как молитву, повторяла Кэрри и добавляла: «Строй мосты, а не стены».

Правда, строить мосты было особенно не с кем, – ни преподаватели, ни студенты не обращали на Кэрри внимания. Только на литературе её вызвали прочитать стихотворение, и она едва не опозорилась, но её выручил Томми Росс. Рассказывая об этом Оливии, Кэрри улыбалась. Томми назвал её стихотворение «клёвым» и смотрел на неё так… Словом, если бы она не знала его так хорошо, то заподозрила бы влюблённость в себя, но только сумасшедший или, как говорит Крис Харгенсен, «юродивый», может влюбиться в Кэрри.

«Скорее всего, это Сью пытается через него извиниться передо мной», – думала Кэрри. Это не удивляло её, но немного пугало, – возможно потому, что в её голове то и дело всплывала фраза «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Но в эти суматошные, лихорадочные дни перед выпускным балом Кэрри куда меньше думала о школе и о доме, чем обычно. Вся её жизнь была после школы, на улицах города или даже на дороге, ведущей к фермерским владениям. Они с Оливией подолгу гуляли там, разговаривая обо всём на свете. Никогда Кэрри ещё не чувствовала себя такой свободной, но свобода пугала её.

«Ты должна идти прямой дорогой», – звучал в голове голос матери. «Господь покарает тебя за грех, который ты совершила».

«Но я не совершила никакого греха!» – хотелось закричать Кэрри в ответ. «Скажи, мама, в чём я виновна? В том, что родилась женщиной? В том, что вообще родилась?»

Последнее время она чувствовала себя очень странно и страшно, моментами ей казалось, что у неё начинается раздвоение личности, о котором пишут психологи и снимают фильмы режиссёры. Две стороны у Кэрри, две её части, две души, и одна из них хочет строить мосты и дружить с Оливией, а другая – вернуться домой, к матери, в тесную, но такую привычную клетку и забыть всё, как дурной сон.

Мама говорит, что душ – это грех, а Оливия возражает: не грех – быть чистой.

Мама запрещает слушать рок-н-ролл, а Оливия смеётся: рок-н-ролл ничем не хуже любой другой музыки, и плясать под него здорово.

Мама утверждает, что любопытство – порок, а Оливия улыбается: не порок, а черта женского характера.

Мама называет мужчин греховными, грязными существами, а Оливия с жаром рассказывает о своём Енохе, и глаза у неё горят, а щёки пламенеют. И как можно поверить, что любовь – это грех, если Оливия так счастлива?

«Разве быть счастливой – грех, мама? Разве жить так, как хочу я, а не ты, – грех? Разве я безвольная кукла и не могу ничего решить сама?»

Поначалу такие мысли казались бунтарскими, греховными, неправильными, и Кэрри в страхе съёживалась, ожидая, что Господь вот-вот поразит её. Но не гремел гром небесный, не сверкала молния, и постепенно Кэрри осмеливалась задавать вопросы не только себе, но и Оливии.

«Когда-нибудь я задам их маме», – думала она, холодея от страха и желания. «И она не посмеет меня ударить, потому что у меня есть Сила».

Неизвестно, подозревала ли Оливия о мятежных думах своей новой подруги, но внешне она оставалась такой же спокойной и дружелюбной, как в начале их знакомства. Они болтали обо всём на свете, начиная от школы и друзей Оливии и заканчивая космическими кораблями. Кэрри знала о них очень мало и была поражена тем, что Оливия знает ещё меньше.

– Мы в Кэрнхолме жили очень обособленно от остального мира, – словно оправдываясь, сказала она. – У нас было о чём поговорить, но о космических кораблях речь как-то не заходила.

На следующий день Кэрри взяла в библиотеке энциклопедию – огромный том, такой большой, что он не влез в сумку, и пришлось нести его в руках. Следующие несколько часов девушки провели в кафе, жадно читая статьи о космосе и поедая салат с бутербродами. На них поглядывали остальные посетители, кое-кто даже показывал пальцем, но Кэрри в кои-то веки было всё равно.

– Ого, книги о магии? – когда она начала собирать сумку, Оливия заметила выглядывающие из неё корешки. – Интересно?

– Да, – Кэрри почувствовала, что краснеет. – Я понимаю, глупо в семнадцать лет интересоваться магией…

– Ничего страшного, – махнула рукой Оливия. – Помню, Джейк постоянно рассказывал истории про Гарри Поттера – мальчика со шрамом в виде молнии на лбу. Он умел колдовать с помощью волшебной палочки и летать на метле.

На миг в Кэрри всколыхнулся привычный, взращенный матерью страх перед колдовством, колдунами и ведьмами, но она тут же напомнила себе: «Я теперь тоже ведьма».

– А кто написал эту историю?

– Мы подозревали, что Джейк сам всё это сочинил, но он утверждал, что это написала одна английская писательница. Он говорил, что она станет известной в будущем.

– Интересно было бы её почитать, – Кэрри отпила остатки апельсинового сока из бокала и поморщилась. – Кисловато, губы щиплет. Я больше вишнёвый люблю. Раньше у нас во дворе росла вишня, но потом некому стало её выхаживать, и она зачахла.

– А у нас в Кэрнхолме много чего росло. Фиона любила ухаживать за растениями, – задумчиво ответила Оливия.

***

На этот раз в сорок третьем году Оливию ждал один Енох. Заметив, что девушка дрожит, он накинул ей на плечи шерстяную накидку – она благодарно кивнула.

– Енох, а где все?

– Любуются трудами Фионы. Она сумела-таки вырастить цветы в середине октября и теперь охраняет их от Джейка. Он всё пытается сорвать розу для Эммы, – Енох пренебрежительно фыркнул.

– А ты?

– А я такими глупостями не занимаюсь.

– А что это торчит у тебя из кармана? – лукаво поинтересовалась Оливия. Енох покраснел и нахмурился.

– Ничего от тебя не скроешь. Я хотел подложить её как-нибудь незаметно… впрочем, бери, – он протянул ей хрупкую белую лилию. При взгляде на неё Оливия почему-то вспомнила Кэрри.

– Спасибо. Знаешь, мне нужна кое-какая помощь от Фионы. Как ты думаешь, она сможет вырастить вишнёвое дерево?

– Думаю, сможет… только не говори ей, что это я сорвал лилию, ладно?

– Считаешь, она не догадывается?

– Может, это Джейк сделал, – пожал плечами Енох.

– Может, – согласилась Оливия. – Только вот Эмма не очень жалует лилии, а я пару дней назад обмолвилась, что люблю белые цветы. Ты это слышал, но и Фиона слышала. Думаю, ей легко будет сделать выводы.

– Зря я притащил из своей библиотеки рассказы о Шерлоке Холмсе, – вздохнул Енох, и Оливия от души рассмеялась.

К Фионе она подошла после ужина и начала издалека.

– Спасибо за лилию. Ты вырастила прекрасные цветы.

– Они были бы ещё прекраснее, если бы кое-кто не топтался по моим клумбам и не рвал их, – она бросила взгляд в сторону Джейка, воркующего с Эммой.

– Цветы созданы для того, чтобы делиться ими, – протянула Эмма.

– Иногда ты рассуждаешь совсем как взрослая, – буркнула Фиона.

– А я и есть взрослая. Мне ведь на самом деле почти девяносто лет.

– А мне восемьдесят пять, но я не философствую.

– Ладно, тогда просто помоги мне безо всякой философии, хорошо? Мне нужно несколько вишен. У тебя есть вишнёвые косточки?

Вишнёвые косточки у Фионы нашлись. Она закопала несколько во дворе и вытянула руки с растопыренными пальцами. Даже Оливии, привыкшей к подобному зрелищу, становилось не по себе, когда Фиона начинала проявлять свою странность. Лицо у неё раскраснелось, волосы выбились из-под косичек, руки тряслись так, как будто девочку лихорадило. Но её старания не пропали даром – из-под земли вытянулся росток, потемнел, отвердел и, змеясь, потянулся вверх. Вскоре во все стороны поползли ветви, на них заблагоухали белые цветы, быстро сменившиеся вишнями – не очень крупными, но гладкими и вкусными даже на вид.

– Всё, – Фиона устало опустилась на землю и стёрла пот со лба. На разливающийся в воздухе запах прилетели пчёлы – видимо, их выпустил Хью.

– Ты умница, Фиона, спасибо! – Оливия расцеловала бы девочку, не будь та недотрогой. Впрочем, имелись исключения – она охотно приняла помощь подбежавшего Хью. Оливия же направилась к дереву, разгоняя пчёл взмахами руки.

На следующий день она прихватила с собой в будущее большую корзинку, аккуратно завязанную белым платком. Оливия ничего не поела утром, поскольку вышла раньше обычного, и с трудом дождалась Кэрри из школы. Та, как назло, пришла позже обычного, но у Оливии не хватило духу винить её за опоздание – уж слишком счастливой выглядела её подруга.

– Тебя задержали в школе? – как бы между прочим спросила она.

– Да нет, просто зашла в магазин, купила кое-что. А что у тебя в корзинке?

– Ты вчера говорила, что любишь вишни, вот я и принесла чуть-чуть. Дедушка выращивает их.

– Ты очень добра, Олив, но не стоило, – Кэрри, как и следовало ожидать, смутилась.

– Ничего, я их тоже люблю. Если ты откажешься, я съем всё сама, – и Оливия, в доказательство своих слов, развязала платок. Конечно же, вишни выглядели так соблазнительно, что Кэрри не удержалась и попробовала. Конечно же, ей понравилось. Конечно, дальше девушки пошли вместе, жуя ягоды и складывая косточки обратно в корзинку.

– Я чувствую себя Евой, – сказала Кэрри, когда они уже направлялись к фермам.

– Какой Евой? – спросила Оливия и тут же смутилась от укоризненного взгляда.

– Первой женщиной, сотворённой из ребра Адама. Той, на которую пало проклятье деторождения, потому что она была слаба и отведала запретный плод.

– По-твоему, я – Змей? – возмутилась Оливия. – Кэрри, ты говоришь не своими словами, а словами твоей матери. Как рождение детей может быть проклятием? Или грехом? Ведь и ты, и я, и твоя мать появились на свет благодаря этому!

– Я знаю, – грустно ответила Кэрри. – Просто мать так часто говорит об этом, что эти слова въелись мне в память. Ты знаешь, когда я была маленькой, она читала мне на ночь Библию.

– Лучше бы пела колыбельную, – вырвалось у Оливии.

– Мне никогда не пели колыбельных. Или пели, но я не помню, – плечи Кэрри совсем поникли.

– Хочешь, я спою?

Оливия предложила это, не думая, и была поражена реакцией. Кэрри отчаянно закивала, глядя на подругу так, как умирающий от жажды смотрит на озеро в оазисе. И Оливия запела – негромко, вспоминая, как когда-то убаюкивала этой колыбельной Бронвин, Клэр и близнецов.

Twinkle, twinkle, little star,

How I wonder what you are!*

Как хорошо идти вот так вот по вечерней улице, где никто не оборачивается на тебя и не крутит пальцем у виска! Как хорошо вдыхать свежий вечерний воздух и смотреть в сине-сиреневое небо, на котором уже видны первые звёзды. Хорошо ощущать во рту чуть кисловатый вкус вишни, а на пальцах видеть тёмно-красный сок. Хорошо идти бок о бок с подругой и не думать о том, что случится завтра.

Then the traveller in the dark,

Thanks you for your tiny spark…

«Ах, Кэрри, если бы эта песня могла спасти тебя!»

As your bright and tiny spark,

Lights the traveller in the dark, —

Though I know not what you are,

Twinkle, twinkle, little star.

Прозвучало в воздухе последнее слово песни и оборвалось неровным, дрожащим эхом. Кэрри, словно очнувшись от чудесного сна, вскинула голову, подняла потяжелевшие веки, тряхнула волосами.

– Ох, как странно! Я чуть не уснула на ходу… Спасибо, Олив, но мне надо бежать. Мама, наверное, уже давно ждёт.

И она скрылась в темноте так же быстро, как и в первый раз.

Комментарий к 6. Мятежные думы, вишни и колыбельная.

* В русском переводе эта колыбельная известна как “Ты мигай, звезда ночная”

========== 7. Пробуждение Силы. ==========

Когда Кэрри поднималась по ступенькам и запирала дверь бело-голубого домика, в её голове всё ещё звучал ласковый тихий голос Оливии, напоминающий колыбельную, и от него становилось спокойнее. Но стоило ей зайти в кухню, как мелодия была безжалостно прервана строгим вопросом матери:

– Где ты была, Кэрри?

– Просто гуляла, – голос всё-таки подвёл её и дрогнул.

я не боюсь её не боюсь

– С твоей новой подругой? С рыжеволосой девочкой?

– Откуда ты знаешь, мама? – Кэрри похолодела. – Ты нас видела?

– Миссис Снелл сегодня днём, забирая это безбожное платье, поздравила меня с тем, что у моей дочери появилась подруга. «Очаровательная девушка с рыжими волосами и в длинных перчатках», – так она сказала. Почему я узнаю о твоих подругах от чужих людей?

– Потому что у тебя нет времени на меня, – тихо ответила Кэрри.

– Я зарабатываю деньги на жизнь для нас обоих, – Маргарет прерывисто вздохнула. – Рыжие волосы – признак ведьмы, ты знаешь?

– Мама, сейчас же не Средневековье! – Кэрри едва не рассмеялась. – В Оливии нет ничего плохого, она живёт с дедом, так же уединённо, как мы. Я могу пригласить её на чай, если ты позволишь.

– Нет, – отрезала Маргарет. – Ведьмам не место в нашем доме.

– Хорошо, – Кэрри потупилась. – Я хотела сказать тебе ещё кое-что… Томми Росс сегодня пригласил меня на бал, и я согласилась.

Последствия этих слов были ожидаемыми, но от этого не менее ужасными. Маргарет в первые секунды потеряла дар речи, но под рукой у неё была чашка, и она выплеснула на Кэрри чай. Он был не обжигающим, а чуть тёплым, но Кэрри всё равно отшатнулась в страхе. Потом, когда к матери вернулся голос, и она стала кричать про распущенность, парней и запах виски, девушке захотелось заткнуть уши и убежать, но она заставила себя подняться и сделать несколько шагов навстречу Маргарет. Та залепила ей пощёчину.

– В чулан! Немедленно в чулан и молись!

– Нет, – Кэрри силой мысли остановила руку матери, занесённую для нового удара. Отчего-то она чувствовала странное спокойствие. Когда Маргарет бросилась вперёд, Кэрри остановила её, вытянув руку. Вокруг что-то гремело, чашки разбивались о стены, стол и стулья подпрыгивали, но Кэрри было уже всё равно. Пусть мать называет её дьявольским отродьем и ведьмой – если Кэрри – отродье дьявола, то Маргарет – дьявол во плоти.