Текст книги "Операция "Спасение" (СИ)"

Автор книги: Rose_Hermione_Weasly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== 1. Красный сон. ==========

Горацию всегда снились цветные сны. Он так и называл их про себя – «зелёные сны», «красные», «серебряные». Зелёные и голубые были спокойными, уютными, как домашний плед из овечьей шерсти или старая мягкая постель, к которой привыкаешь за долгие годы. В серебряных и золотых являлась одежда – как правило, дорогая, из модных магазинов. Другие дети иногда подшучивали над ним из-за любви к хорошей одежде – но что странного в том, что ты хочешь одеваться со вкусом и выглядеть как джентльмен?

Кошмары он называл «красными» снами. В них всегда было много крови – и Пустот, похожих на огромных уродливых пауков, невероятно быстро передвигающихся на своих тонких ногах и шевелящих щупальцами. Счастье, что снились они редко, и ни один из страшных снов не был вещим – уж что-что, а отличать вещие сны от обычных Гораций умел. Он сам бы не смог объяснить, как это получается – вещие сны не имеют вкуса или запаха, не выделяются окраской, но шестым (седьмым?) чувством он определял, что приснившееся ему – не просто плод фантазии.

Нынешний сон был красным.

Начался он вполне приятно – девушка в нежно-розовом, цвета зари, платье стояла на сцене рядом с юношей в идеально отглаженном костюме. Вокруг было множество других пар – молодые люди в костюмах, девушки в разноцветных платьях. «Наверное, это будущее», – вынырнула откуда-то непрошеная мысль, – «в наше время таких открытых нарядов не носят. Какая-то вечеринка или выпускной бал». Звучала негромкая музыка, в зале, украшенном в итальянском стиле, пахло цветами. Сознание (или подсознание?) Горация вернулось к девушке в розовом платье. Она была симпатична, хотя и полновата, с русыми волосами и карими глазами, держалась немного скованно, но улыбалась. Зазвучало что-то торжественное, похожее на гимн.

И тут перед глазами Горация возникла стена красной краски.

Точнее, он в первый момент подумал, что это краска – до губ долетели солёные брызги, и он понял, что видит кровь. На девушку в розовом платье вылили ведро крови. Гораций не успел понять, откуда он знает про ведро, но тут оно сорвалось, ударив в глаза металлическим блеском, и стукнуло по макушке юношу, стоявшего рядом с девушкой.

А дальше начался ад.

События происходили быстро, как в немом кино – или как в кино, пущенном в обратную сторону. Смех зрителей, оглушающий подобно взрыву, перешёл в крики ужаса, когда залитая кровью девушка подняла руки. Повинуясь её жестам, захлопнулись двери, сами собой включились пожарные гидранты, где-то заизвивались, словно змеи, провода, а потом вспыхнул пожар. Одной частью сознания Гораций понимал, что это сон, и ничего страшного с ним случиться не может… а другая часть ощущала жар, запах дыма и горящего мяса. Ужас подкатил к горлу, всё тело стало липким и холодным – даже странно, учитывая, как здесь жарко. Гораций попытался выбраться из сна, но тот не отпускал, затягивал глубже, как в омут. Когда-то давно он, ещё не умевший плавать мальчишка, свалился в колодец – и утонул бы, не вытащи его Бронвин. С тех пор он научился плавать, но на всю жизнь запомнил то жуткое ощущение, когда холодная вода сковывает мышцы и не даёт выбраться.

Затем события стали меняться. Каким-то образом он оказался на дороге, рядом с бредущей девушкой в залитом кровью наряде. Откуда-то он знал, что её зовут Кэрри, что над ней всю жизнь смеялись в школе и в городе, а мать говорила, что она будет гореть в аду за грехи…

Откуда эти мысли? Чьи они – его или Кэрри? Почему он не может проснуться?

В воздухе пахло бензином, гремели взрывы, полуодетые люди выбегали на улицы. Гораций видел, как Кэрри взмахом рук швырнула в стену машину, тут же превратившуюся в огромный огненный цветок, видел женщину с мясницким ножом и откуда-то знал, что это мать Кэрри…

разве может мать убить свою дочь?

А потом всё смялось, как будто чья-то гигантская рука скомкала фотокарточку, и Горация выбросило из сна. Он лежал в постели, тяжело дыша, как будто и в самом деле бежал через весь город. В комнате было тихо и прохладно, за окном шумели деревья. Раньше их ветки были больше и отбрасывали тени в комнаты, но младшим детям тени напоминали Пустоты, и решено было укоротить ветви. Этим занялись Енох, Джейк и Эмма с её умением летать… а относила ветки Бронвин. Она унесла их в лес, а Фиона вырастила из них несколько новых деревьев.

Да, всё именно так и было. Нет ни крови, ни пожара, ни падающего ведра, ни острого ножа. Он, Гораций, у себя дома, в безопасности, среди своих.

«Та девушка, Кэрри, тоже была из наших», – внезапно пришла в голову мысль – непрошеная и от этого ещё более пугающая. «Она тоже странная».

– Гораций, что с тобой? – от раздавшегося совсем рядом голоса он вздрогнул и приподнялся. – Мне показалось, ты кричал.

– Миллард? – он вглядывался в темноту, хотя это было бесполезно – мальчика-невидимку не разглядишь даже при таком даре, как у Джейка Портмана.

– Кошмар приснился? – голос был сочувствующим.

– Да… кошмар, – Гораций лёг обратно, чувствуя лёгкое головокружение – так всегда бывало после вещих снов.

– Мне они тоже снятся. Может, тебе воды попить?

– Спасибо, не надо. Иди спать, Миллард.

Лёгкий топот босых ног известил о том, что невидимка отправился в свою комнату. Гораций лёг поудобнее и закрыл глаза. «Надо будет рассказать обо всём мисс Перегрин», – пришла ещё одна неожиданная мысль.

***

Нынешнее расположение петли можно было считать удачным хотя бы потому, что на дом, в котором поселились странные дети, не падала каждый день одна и та же бомба. После разрушения петли в Уэльсе и сражения с Бэрроном поднятый со дна корабль отплыл в Америку – та, по крайней мере, меньше пострадала от войны. Окончательным местом дислокации мисс Перегрин выбрала штат Мэн. То ли ей понравились местные озёра, то ли сосны, в изобилии растущие на их берегах, но, так или иначе, вскоре все формальности были улажены, и странные дети нашли пристанище в бывшей гостинице.

Гостиница эта больше напоминала старинный замок – из тех, о которых пишут в романах о Средневековье. Мрачное на вид здание из грубо обработанного серого камня было увито плющом, по стенам кое-где пробегали глубокие трещины, но изнутри новый приют оказался куда более дружелюбным. Уютные номера с широкими кроватями и белыми, хрустящими от крахмала простынями, глубокие кресла в холле, пропахшая чесноком и корицей – абсолютно не сочетаемыми запахами – кухня… Внутренний двор был маленький, и на нём ничего, кроме выше упомянутых деревьев, не росло, но Фиона где-то раздобыла семена и с редкостным для её возраста упорством устраивали цветник. Слова старших детей о том, что глубокой осенью ничего вырастить невозможно, она отметала.

День, в котором они остановились, 12 октября, был удачным, несмотря на прохладу. Ясное небо весь день, расстилающееся вдали озеро, пылающие яркими красками деревья, и никаких падающих бомб и подкрадывающихся Пустот – чего ещё можно желать? В последнее время мисс Перегрин, чтобы развлечь воспитанников, иногда переносила петлю из одного дня в другой, но неизменно возвращалась к начальной дате.

Обычно красные, оранжевые и жёлтые листья деревьев радовали Горация, но сейчас они напоминали ему кровь из сна. Из-за этого сна у него даже аппетит испортился, и обычно вкусный тыквенный пирог показался переслащённым. Заметив, что Гораций едва осилил половину порции, Клэр с милой улыбкой осведомилась:

– Ты не хочешь есть?

– Что-то аппетита нет, – он отодвинул от себя тарелку.

– Можно тогда я съем? – дождавшись разрешения, она тут же схватила пирог, поднесла к затылку, и острые зубы благодарно приняли подношение.

– Ты не заболел, Гораций? – Птица со своим обычным чуть строгим, чуть встревоженным выражением положила ладонь ему на лоб.

– Нет, мисс Перегрин, я… мне приснился сон.

– Вещий сон? – спросила с противоположного конца стола Эмма.

– Да.

– Ты нам его покажешь? – Бронвин заёрзала на стуле от любопытства.

– Нну… – он хотел показать его одной директрисе. – Честно говоря, в нём много неприятного. Много крови, огня и убийств. Вам это испортит аппетит.

– Кого ты пугаешь? – хмыкнул Енох. – Мы уже навидались и того, и другого, и третьего.

– Тогда ладно, – почему-то сейчас Гораций ощутил сильнейшее волнение.

После завтрака они собрались в гостиной – ежедневный ритуал, не менее привычный, чем общие ужины, прогулки к озеру или перезапуск петли. Мисс Перегрин задёрнула шторы, а Гораций вставил в глаз монокль. Поток голубоватого света хлынул на светлую ткань, которой была задрапирована стена.

Раньше, проецируя сны, Гораций никогда не задумывался, что впускает других людей во что-то личное, принадлежащее только ему. Даже в тот раз, когда он показал всем почти состоявшийся поцелуй Эммы и Джейка, угрызений совести не было. Но сейчас он впервые задумался, что этот сон, возможно, предназначен лишь для него, и напрасно он посвящает в тайну других детей…

Но у них нет тайн друг от друга. Все они – одна семья: и странные дети, и мисс Перегрин, и недавно прибывший Джейк. Если этот сон кажется Горацию таким важным, надо его показать.

Дети реагировали по-разному. Увидев кровь, Фиона испуганно вздрогнула и прижалась к Эмме, та, опустив голову, зашептала что-то утешающее. Бронвин совсем отвернулась, уткнувшись в грудь Оливии – та обняла девочку затянутой в перчатку рукой. Енох, наклонившись вперёд, пристально разглядывал Кэрри, на лице Джейка были изумление и страх, Клэр дрожала, зубы обеих её ртов выбивали мелкую дробь. По близнецам было сложно что-либо понять, Миллард обозначал своё присутствие аханьем, Хью вжался в спинку дивана. На мисс Перегрин Гораций взглянуть не посмел.

Когда «кино» закончилось, заговорили все разом.

– Какой ужас! – Эмма поднесла руки к щекам. – Что это значит, Гораций?

– Кто эта девушка? – в унисон с ней спросил Миллард.

– Она страшная, – пискнула Бронвин.

– Что это за место? – нахмурился Енох.

Близнецы оживлённо жестикулировали, Клэр переводила взгляд с одного на другого, Фиона пыталась съёжиться и стать незаметной. Гораций покосился на мисс Перегрин и поразился выражению её лица – такой встревоженной она не выглядела даже в тот день, когда им нанёс визит Бэррон. Тогда она была решительной, с плотно сжатыми губами и короткими, точными репликами… а сейчас Птица молчала, и это молчание пугало Горация. Лучше бы она рассердилась, повысила голос, запретила ему показывать кошмары…

– Гораций! Ты нас слышишь? – Эмма обеспокоенно заглянула ему в лицо.

– Да, – он с трудом перевёл взгляд на девушку. – Я не знаю, что это значит. Я только вижу вещие сны, но не умею их толковать. Единственное, что я знаю – её зовут Кэрри.

– Мы слышали, – кивнула Эмма. – Это имя… оно как будто звучало в воздухе. Такое бывает во снах.

– Она одна из наших, верно, мисс Перегрин? – Миллард обратился к директрисе. – Она странная, верно?

– Она сумасшедшая, – заявил Хью. – Сожгла почти весь город и…

– Стойте! – от резкого крика Джейка все подскочили. – Я знаю, кто она, – торопливо заговорил Портман. – Когда я ещё жил в своём времени, и мне было лет тринадцать, ко мне приезжал мой кузен Стив. Он рассказывал историю про Кэрри… Райт, кажется. Или нет, Уайт! Это было в маленьком городке Чемберлен, в штате Мэн, где-то в семидесятых. Над ней издевались в школе, а ещё у неё была религиозная фанатичка-мать. На выпускном балу над Кэрри подшутили, облив её свиной кровью, а она… у неё были способности к телекинезу, и она разнесла весь город.

– Способности к чему? – переспросил Хью.

– Телекинез – это способность передвигать предметы, не прикасаясь к ним, – пояснила Альма Перегрин. – Продолжай, Джейк. Что стало с Кэрри Уайт?

– Она умерла. Убила мать, которая пыталась убить её, а потом завалила дом камнями, – Джейк перевёл дух. – Про неё в своё время много писали – газеты, книги, даже один фильм был снят.

– Бедняжка, – тихо произнесла Оливия.

– Бедняжка? – обрушился на неё Енох. – Да она убила кучу людей и сожгла город! Она сумасшедшая!

– Она защищалась! Её вынудили! – возмутилась Оливия. – Наверное, каждый из нас поступил бы так на её месте… или нет… – она умолкла.

– Но это случилось давно, лет сорок назад, – недоуменно пробормотал Джейк. – Я не понимаю, почему вдруг Горацию это приснилось.

– Случится, – поправил его Гораций. – Мы живём в тысяча девятьсот сорок третьем году, не забыл?

– Ах да, точно, – Джейк покраснел. – Я всё ещё к этому не привык.

– Гораций! – Оливия хлопнула рукой по ручке кресла, – ты гений!

– Не спорю, – сновидец повернулся к ней, – но в чём заключается моя гениальность на сей раз?

– Повтори, пожалуйста, что ты сказал Джейку.

– Я сказал, что всё, что мне приснилось, случится в будущем, – повторил Гораций.

– Верно! – глаза Оливии засверкали. – Этого ещё не произошло, понимаете? Мы можем это предотвратить!

– Ты сошла с ума! – воскликнул Енох. – Я не позволю тебе рисковать своей жизнью ради этой сумасшедшей!

– Моя жизнь принадлежит мне, и только я могу ей распоряжаться, – ощетинилась Оливия.

– Но мы ведь не имеем права менять будущее, – робко заметила Фиона.

– Мы не имеем права бросать своих в беде! – возразил ей Миллард.

– Мы изменили будущее, когда спасли моего деда, – вмешался Джейк. – Пожалуй, Оливия права.

– Кроме того, речь идёт о целом городе, – добавила Эмма. – Если мы остановим Кэрри, то спасём не только её, но и тех людей на балу… и, возможно, её мать.

– Массовое помешательство, – Енох повернулся к директрисе. – Мисс Перегрин, неужели вы поддерживаете это безумство? Мы ведь даже ничего не знаем об этой Кэрри!

– Ты прав, Енох, – кивнула Птица. – Но и Эмма, и Джейк, и Оливия правы: мы способны изменить будущее. Поэтому я предлагаю решить вопрос голосованием.

У Джейка мелькнула мысль, что некоторые дети ещё слишком малы, чтобы принять участие в голосовании, но потом он напомнил себе, что они жили в петле больше семидесяти лет. Он хотел обратить внимание директрисы на то, что их чётное число – двенадцать, но потом подумал, что близнецы, скорее всего, примут одну сторону.

– Итак, кто из вас за то, чтобы остановить Кэрри Уайт? – звонко спросила Альма Перегрин.

Джейк, Эмма и Оливия подняли руки синхронно, близнецы чуть посовещались и сделали то же самое. Миллард оповестил о себе громким «Я за!», Гораций, чуть подумав, медленно протянул руку.

– Я говорил, что свежая кровь нам не помешает, – пояснил он, словно извиняясь.

– Хорошо. А кто за то, чтобы оставить всё как есть?

Руки подняли Енох, Клэр и Бронвин, чуть позже – Хью, пробормотав «Она страшная». Фиона нерешительно спросила:

– А можно мне пока не голосовать?

– Можно, – Альма обратила ярко-серые глаза на воспитанников. – Семеро «за», четверо «против», Фиона воздержалась. Думаю, не нужно математических подсчётов, чтобы понять, что мне придётся уступить мнению большинства.

– Но это неразумно, – начал Енох. – Мы даже ничего не знаем о произошедшем!

– Это верно. Поэтому завтра Джейк отправится в своё время, чтобы узнать о Кэрри Уайт как можно больше. Книги, газеты, телевидение – любая информация. Ты согласен, Джейк?

– Конечно же, мисс Перегрин, – ответил он с бьющимся сердцем, чувствуя во рту холодящий привкус приключения.

========== 2. Кто такая Кэрри? ==========

Мисс Перегрин не бросала слов на ветер. Уже на следующий день (точнее, утром того же самого дня, если учитывать временную петлю) она вместе с Эммой собирала Джейка в «экспедицию».

– И запомни: никакой самодеятельности, – повторила она, протягивая ему сумку. – Ты должен только узнать как можно больше, но ничего не делать, не посоветовавшись с нами.

– Хорошо, мисс Перегрин.

– И постарайся не привлекать к себе внимание. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь выследил тебя!

– Вы имеете в виду Пустоты? – Джейк чуть вздрогнул. После гибели Бэррона и уничтожения большей части его банды оставшиеся затаились, и Пустоты преследовали странных детей разве что во снах, но об опасности забывать нельзя – этот урок Портман усвоил хорошо.

– Не обязательно. Если обычные люди попадут в петлю, у нас будет много хлопот.

– Я понял, мисс Перегрин, – Джейк расстегнул молнию на сумке, ещё раз проверяя содержимое. Тонкая пачка банкнот – не бог весть как много, но на несколько дней должно хватить. Мобильный телефон – в тысяча девятьсот сорок третьем он бесполезен, а в две тысячи шестнадцатом может понадобиться. Документы на всякий случай, складной ножик, тёплая куртка, бутылка воды и пара бутербродов, заботливо приготовленных Эммой.

Именно она, а ещё Миллард с Оливией провожали Джейка до входа в петлю. Место, откуда можно было переместиться в будущее, находилось в небольшой пещере, очень похожей на пещеру в Кэрнхолме. Чтобы добраться до неё, надо было подняться в гору и пересечь часть леса – выглядящего, надо сказать, очень живописно. Джейк с наслаждением вдохнул полной грудью – всё-таки здесь воздух чище, чем в двадцать первом веке. Деревья пестрели огненно-рыжими, как волосы Оливии, кирпично-коричневыми, как костюм Милларда, и янтарно-жёлтыми, как осеннее солнце, листьями. Было свежо, но холода благодаря свитеру – шерстяному, тёмно-синему, связанному Эммой, – совсем не чувствовалось.

Чёрное устье пещеры открылось неожиданно – просто вынырнуло из кустов запоздавшей черники. Джейк повернулся к своим спутникам.

– Ну, я пошёл.

– Удачи, – Оливия пожала ему руку.

– Береги себя, – Эмма, невесомо ступая в тяжеленных железных ботинках, подошла к Джейку, обняла и крепко поцеловала в губы. Когда Портман, покрасневший и смущённый, наконец высвободился, Миллард, безуспешно сдерживающий хихиканье, помахал ему пустым рукавом – точнее, рукой в рукаве.

В пещеру было темно и тихо, голоса друзей позади затихали. Джейк то и дело оборачивался через плечо – слишком живы были воспоминания о Бэрроне с его руками, превращающимися в огромные ножи, и белыми глазами. Если сейчас из-за какого-нибудь уступа выйдет очередной белоглазый или, что ещё хуже, появится Пустота, перебирая паучьими ногами… это будет очень плохо, чтобы не сказать хуже. У Джейка ведь даже оружия нет.

Но из темноты никто не появился, пещера закончилась, и в лицо Портману ударил яркий свет – он прищурился и прикрыл глаза рукой. По его подсчётам, в «большом мире» – так он называл пространство вне петли – была середина ноября. Несмотря на это, солнце светило ярко, особого холода не чувствовалось, да и снега не было видно. Оглядевшись кругом, Джейк не увидел ничего особенного – лес как лес, только разноцветных листьев уже нет – вместо них голые стволы. На всякий случай он надел куртку и зашагал по дороге, для храбрости насвистывая привычную «Run, rabbit, run».

Длинное заасфальтированное шоссе уходило вперёд подобно извивающейся серой змее или реке в хмурую погоду. Джейк задумался, сколько людей сравнивали дороги со змеями или реками. «От этой местности тянет на философские мысли. Наверное, хорошо было бы жить где-нибудь в лесу, в маленьком домике, вдали от всего мира». Представив, как они вдвоём с Эммой живут здесь среди сосен, Джейк усмехнулся.

«Ну и глупости же лезут мне в голову! Интересно, если лес вызывает такие мысли, то почему все писатели не селятся в глуши? Им было бы тогда легче сочинять. Правда, в фильмах непременно найдётся чудак – писатель или нет – который решит один-одинёшенек пожить в лесу. И, как правило, это плохо заканчивается».

Занятый своими мыслями Джейк шёл по обочине шоссе. Изредка мимо него проносились машины, пару раз в чаще раздался хруст, а один раз на дорогу выскочил олень. Он стоял всего мгновение – тонконогий, серовато-коричневый, с ветвистыми рогами и шкурой, кажущейся бархатной, – а потом прянул и исчез в лесу.

– Вот красота! – ахнул Джейк. Он уже потянулся в карман за телефоном, но вспомнил, что тот не заряжен. Да и вообще, ему надо спешить за новостями, а не любоваться на оленей.

Где-то через полчаса ходьбы шоссе привело его в маленький городок. По паре вывесок, в которых встречалось слово «Чемберлен», Джейк понял, что судьба благосклонна к нему больше, чем обычно. Он находится именно в том самом городе, где Кэрри Уайт тридцать семь лет назад совершила ужасное преступление.

«Нет, её нельзя называть преступницей», – поправил себя Джейк. «Это было… как же это называется? А, вспомнил! Превышение мер самообороны. Пожалуй, из меня бы вышел неплохой адвокат».

Если у Портмана и были какие-то сомнения по поводу того, в нужный ли город он попал, они развеялись после прогулки по улицам. Чемберлен был настолько тих и сумрачен, а жителей на улицах появлялось так мало, что сомнений не оставалось – в этом месте стряслась какая-то беда. И пусть случилась она давно – город продолжает зализывать раны и сейчас.

Маленькая полузапущенная гостиница напомнила Джейку место, в котором они с отцом остановились, когда приехали в Кэрнхолм. Хозяин, пожилой, но достаточно крепкий человек с квадратной челюстью и коротким ёжиком седых волос, мельком взглянул на документы Джейка, не проявил никакого интереса к юному возрасту посетителя и, протягивая ключи от номера, буркнул:

– В номере не курить.

– Я не курю. Спасибо, – Джейк старался быть как можно вежливее, но хозяин никак не отреагировал – даже не улыбнулся. Фамилию свою он назвал, но она была сложно-скандинавской, и Портман её быстро забыл.

Номер был чище и опрятнее, чем он ожидал, хотя и обставлен просто – кровать с лоскутным покрывалом, стул у окна и небольшой шкафчик для вещей. Впрочем, в номере Джейк не задержался – только поставил телефон заряжаться (зарядку он купил в местном магазине до того, как зашёл в гостиницу), а сам поспешил на улицу.

Ничего особенного в Чемберлене не было – узкие улицы с редко проезжающими автомобилями, стайки школьников и молодёжи, шастающие от здания к зданию, пёстрые вывески магазинчиков, дома, выкрашенные в белые, жёлтые и зелёные тона. Кирпичная церковь тоже внимания не привлекала. Джейк побродил немного, посмотрел на школу – относительно новую, чисто-белую, с аккуратными клумбами. Из любопытства он решил поискать местонахождение старой школы и тут же об этом пожалел.

Выжженный пустырь с редкими кустарниками и каменным постаментом посередине – вот что осталось от школы, в которой училась Кэрри Уайт. С болезненным тянущим чувством в груди Джейк подошёл к постаменту и прочитал:

«Здесь находилась Ювинская школа, сожжённая Кэриеттой Уайт 27 мая 1979 года».

Некоторое время Джейк стоял, бездумно глядя на эту надпись, потом побрёл дальше. То, что ему предстояло сделать, было неприятным, поэтому-то он и решил сделать это сразу.

Он шёл на кладбище.

Ровные ряды надгробий были похожи на пластины на спине какого-то чудовищного существа наподобие динозавра или дракона. Стараясь не задерживаться, Джейк направился к надгробию, заметному издалека, – белое, оно было исчерчено ярко-красной краской.

«Кэрри Уайт горит за свои грехи в аду. Христос никогда не ошибается».

От этой надписи Джейка бросило в дрожь. «Как кровью написано», – подумал он с отвращением. Наклонившись, Джейк попытался стереть надпись рукавом, но ничего не вышло. Он вылил на надгробие часть воды из припасённой бутылки и снова потёр слова, но ничего не добился – только замочил рукав. Забрав бутылку, Джейк пошёл прочь, стараясь не оглядываться.

Следующим пунктом назначения было интернет-кафе. Телефон уже зарядился и на удивление хорошо работал. Джейк заказал пиццу с апельсиновым соком и набрал в поисковике «Кэрри Уайт». После увиденного на кладбище ему и так не очень-то хотелось есть, а когда он прочитал первые новости, аппетит пропал совсем.

Тем не менее он заставил себя поесть и всё последующее время, вплоть до закрытия кафе, провёл в компании с телефоном. Джейку открылся совершенно новый мир – чудесный, страшный и невероятный мир Кэрри Уайт.

Он вынырнул из этого мира, только когда официант потряс его за плечо и произнёс «Простите, кафе закрывается». Извинившись, Джейк забрал сумку и отправился в гостиницу. Там он вполне ожидаемо провёл ночь без сна, а когда заснул, видел мечущиеся кровавые фигуры, огонь и переломанные тела.

На следующий день голова побаливала, но отказываться от своего плана Джейк не намеревался. Подумав, что выбрать, библиотеку или книжный магазин, он остановился на последнем – книги ведь надо не только прочитать самому, но и передать мисс Перегрин и «странным детям». Не будет же он воровать книги из библиотеки!

Продавец книг выглядел лет на сорок и обладал удивительной внешностью – удивительно непримечательной. Такого увидишь – через пять минут позабудешь. Джейк для вида пару раз прошёлся между немногочисленными полками и обратился к нему с вопросом:

– Простите, у вас есть что-нибудь о сверхъестественных способностях?

– Про Кэрри Уайт ищете? Сколько угодно, – кивнул продавец.

– Откуда вы знаете, что я ищу? – опешил Джейк.

– А к нам только ради Кэрри и приезжают. Журналисты, туристы, просто любопытствующие. Это, можно сказать, местная достопримечательность, – ухмыльнулся продавец. – Вот только денег она не приносит. Да и местные не любят о ней говорить.

– Почему? – едва задав вопрос, Джейк почувствовал себя глупцом. Мужчина подтвердил его догадки.

– Ну кому же захочется говорить о девушке, уничтожившей весь город? У половины жителей она отняла родных, после чего они переехали… кто мог, кому было куда переезжать.

– Простите, а вы тогда жили в городе?

– Я? Нет, я-то позже приехал. Но историй о том злосчастном выпускном семьдесят девятого года наслушался предостаточно.

Джейка так и подмывало спросить, зачем книгопродавец переехал в город со столь дурной репутацией, но, подумав, он нашёл ответ сам – сюда переезжают те, кто хочет скрыться, спрятать что-то. Возможно, и хозяин гостиницы, и продавец – не совсем честные люди, может быть, даже нарушители закона. Думать плохо о людях, помогающих тебе, не хотелось, поэтому Джейк купил несколько книг, расплатился и вышел. Оставшееся время он провёл в номере, за чтением.

В эту ночь ему снова снились кошмары. Он видел белую могилу, исписанную кровью, а рядом с ней – светловолосую девушку в нежно-розовом платье. Она посмотрела прямо в глаза Джейку, и вдруг по её лицу потекла ломаная струйка крови, за ней – другая, третья.

– Ты предал меня, – сказала Кэрри, а кровь сочилась, казалось, из её пор, стекая на чудесное платье. – Вы все смеялись надо мной. Почему вы просто не оставили меня в покое?

«Нет! Мы хотим спасти тебя!» – пытался крикнуть Джейк, но язык не слушался его. Кэрри подняла руки, и в её ладонях вспыхнул огонь, как у Оливии. Где-то рядом что-то взорвалось – Джейк ощущал запах дыма, видел яркую вспышку, но почему-то не слышал грохота взрыва. Ему стало невыносимо страшно – так страшно, что он проснулся.

Потом он долго всматривался в своё отражение, бледное в предрассветном свете, – или это он сам был бледен от ужаса? Джейк тряхнул головой.

– Надеюсь, этот сон не был вещим, – сказал он вслух. – Мне вполне хватает одной способности – не стоит отнимать хлеб у Горация, – он нервно усмехнулся.

Несмотря на предупреждение продавца, он спустился к хозяину гостиницы, чтобы расспросить его о Кэрри. Начал Джейк издалека:

– Я тут вчера гулял по городу и увидел памятный знак на месте старой школы. Интересно, что такое там случилось?

– Про Кэрри не расскажу, – отрезал хозяин. – Ищите других болтунов.

– Почему вы думаете, что я интересуюсь Кэрри?

– А кем вы ещё можете интересоваться, если целый день читали про неё? Или, думаете, я не заметил, что у вас в руках “Меня зовут Сьюзен Снелл”? Кажется, так звали одноклассницу Кэрри, одну из немногих выживших.

– Но… послушайте! – Джейк попытался уговорить его и даже намекнул, что может заплатить, но тот был непреклонен.

– Хоть озолотите – ничего не скажу. Эта чёртова девка сожгла город дотла! Даже говорить о ней – к несчастью!

Джейк догадывался, что «чёртова девка» – ещё очень мягкое определение, поэтому благоразумно замолчал. Позже он попытался расспросить ещё нескольких жителей Чемберлена, но и тут потерпел неудачу – разговоры заканчивались, ещё не начавшись. У всех находились срочные предлоги отлучиться, кто-то уходил от разговора в другую сторону или просто уходил – из поля зрения. В итоге Джейк, на которого уже стали бросать косые взгляды, вспомнил наказ мисс Перегрин не привлекать внимания и отправился обратно к пещере.

«Я для них обычный турист», – успокаивал он себя. «Приехал, покрутился, порасспрашивал про Кэрри и уехал обратно. Скоро они обо мне забудут». Перед уходом он сделал ещё одно важное дело – не поленился сфотографировать улицы Чемберлена, здания церкви, библиотеки, гостиницы, новую школу, постамент на месте старой и, после некоторого раздумья, могилу Кэрри. С распечатанными фотографиями в сумке он зашагал вдоль шоссе.

На этот раз не было мыслей о писателях и Эмме, не тянуло на поэзию и не хотелось насвистывать. Всю обратную дорогу Джейк, погружённый в свои мысли, придумывал план спасения Кэрри Уайт. Где-то на полпути он вспомнил о бутербродах Эммы, достал их и принялся жевать. Они подсохли, но были вполне приличными на вкус. Не то, чтобы Джейку сильно хотелось есть – просто Эмма обидится, если увидит, что её старания пропали даром.

Темноту пещеры он прошёл, даже не вспомнив о Пустотах, вышел на свет, всё ещё размышляя… и был сбит с ног. В первый момент он вообразил, что это Кэрри, восставшая из могилы, сбила его своей силой, но тут же увидел коричневый костюм и почувствовал, как в него вцепилась пара рук.

– Миллард, фу-ты ну-ты! Ты меня напугал!

– Миллард, как тебе не стыдно! – из кустов вынырнула Эмма.

– Прошу прощения, – рукава пиджака разжались, и невидимка скользнул в сторону, уступая место летающей девочке. Чуть подальше Джейк заметил Оливию и, к своему удивлению, Еноха, державшего в руке арбалет.

– Мисс Перегрин велела мне прийти – на случай, если ты приведёшь с собой Пустоты, – ответил он на немой вопрос Джейка.

– Думаю, вряд ли я вышел бы из пещеры целым и невредимым, если бы они следили за мной, – отшутился тот, но а самом деле ему совсем не хотелось смеяться.

Мисс Перегрин ожидала их в дверях дома. Когда Джейк вытащил из сумки книги, она кивнула.

– «Взорванная тень: реальные факты и выводы по истории Кэриетты

Уайт», Дэвид Р. Конгресс; «Кэрри; черная заря телекинеза», «Телекинез: анализ и последствия»… Спасибо, что принёс, Джейк. Мне необходимо с ними ознакомиться.

За всю свою жизнь Джейк не видел человека, который умел бы организовывать время так, как Альма Перегрин. Он всегда гордился тем, что читает быстро, но у него на две книги и два журнала ушёл целый день – при том, что он не был занят ничем другим. Мисс Перегрин же, продолжая следить за распорядком дня в доме и закусывая белыми зубами свою неизменную трубку, умудрилась прочитать всё до конца дня. И во дворе, и на кухне, и за обеденным столом она появлялась в обществе одной из книг, а вечером собрала все их в стопку, созвала детей в гостиную и заявила: