Текст книги "Счастливчик (СИ)"

Автор книги: ROSE_AOI

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Я практически потерял надежду на то, что когда-нибудь мы встретимся снова. И теперь, когда это произошло… Думаешь, я смогу отпустить тебя? – теперь его объятия были полны невыносимой нежности. Он бережно прижал мою голову к своему плечу и по моей щеке прокатилась слеза… Его прикосновения были такими надежными, такими знакомыми и родными. Даже сквозь время я не смог забыть эти чувства.

Но даже в этот момент полного счастья невольные воспоминания волнами накатывают на меня – сколько я проплакал, после того поцелуя в машине, сколько бессонных ночей пережил, как ждал его в больнице и после! Где он был, когда был мне так нужен?! А сейчас он так запросто обнимает меня, как будто ничего не было?! Чувство обиды захлестнуло меня с головой, хотя на миг мне показалось, что я готов ему простить все на свете, лишь бы он вечность обнимал меня вот так.

***

Оливий неожиданно вырвался из объятий Адама и гневно посмотрел ему в глаза.

– Но почему ты просто не мог прийти ко мне?! Ты же знал, где я живу, ты все знал… – его звонкий голос, такой ломкий от напряжения, раздался в кабинете, и Адам вздрогнул. То ли от резкого тона, то ли от того, что давно его не слышал. На его лице появилась глупая улыбка, хотя момент был не совсем подходящий.

После недели самобичевания, тогда, почти три года назад, альфа вновь связался с Кристофером. Извинялся, просил прощения за то, что причинил столько боли, ведь он на самом деле не хотел этого. И Кристофер смог простить, но с угрюмой решительностью заявил, что видеть Адама он больше не желает. На том и порешили. А потом Адам с уверенностью пришел к Кевину и сообщил ему об окончательном разрыве отношений с его братом. С грустной улыбкой тот сказал, где живет Оливий, с кем, как часто бывает дома, – рассказал все то, что интересовало Адама. Рассказал, что все с омегой в порядке, и он вновь расцветает. Адам тогда вздохнул с облегчением.

Он долго караулил омегу возле злосчастной многоэтажки пока не заметил его: довольного и счастливого, возвращающегося домой с каким-то блондином. Адам не хотел неожиданно появляться в его жизни, поэтому объединив свою фантазию и фантазию Брэнди, который предложил свою помощь, он стал действовать издалека, но решительно. Адам заказывал самые прекрасные букеты, адресуя Оливию, покупал дорогие подарки, да и вообще много чего предпринимал. Неужели все это так до него и не дошло, раз сейчас мужчина ловит на себе недовольный взгляд, полный разочарования?

Альфа не получал ни единого ответа на свои знаки внимания, он вообще ничего не получал от Оливия в ответ. Это его так огорчило, что он решился просто прийти в квартиру, в которой жил его любимый. Сомнений не было – они истинная пара. Адаму было тяжело без этого нежного, легкого запаха свежей выпечки, так же, как и Оливию без миндального аромата.

– Я приходил, – вырвалось у Адама, и Оливий ошеломлённо уставился на него. – Но мне сообщили, что ты давно там не живешь. Кажется, он представился Джейкобом; сказал мне, чтобы я оставил тебя в покое, что ты не хочешь меня видеть. Поэтому я перестал искать встречи с тобой подобным образом. Но когда я обратился в университет, там сообщили, что Оливий Беррингтон взял академический отпуск.

Оливий продолжал сверлить его недоверчивым взглядом, скрестив руки на своей тяжело вздымающейся груди. Он ему не верил, это было очевидно. Адам постарался взять расстроенного Оливия за руку, но тот резко отшатнулся и опустил голову.

– Ты мне врешь, Джейкоб не мог так со мной поступить! – воскликнул он, вновь гневно уставившись на Адама. – Он знал, что ты мне нравился! Он догадывался, что это из-за тебя я рыдал ночи напролет!

Его пронзительный голос был словно пощечиной Адаму. Он отступил на шаг, глядя на раскрасневшееся лицо Оливия, в глазах которого застыли бессильные злые слёзы. Острые плечи, обтянутые белой рубашкой, мелко дрожали от закипающего внутри него гнева.

– Я нравился тебе? – тихий вопрос разбил нарастающее напряжение в кабинете и Оливий вздрогнул. Он обессиленно опустил руки и посмотрел в пол, что-то обдумывая.

– Какой же ты дурак! – выпалил он и оттолкнул мужчину от двери. Адам резко обернулся на пролетевшего мимо него Оливия, и последнее, что он услышал перед тем, как тот захлопнул дверь, было: – Ты ведь чувствовал, что мы истинные и все равно игнорировал меня, а сейчас строишь из себя великого мученика?! Да пошел ты…

Адам остался в кабинете в звенящей тишине. Перед внутренним взором он все еще видел полное боли, разочарования и недоверия лицо Оливия.

========== 11 ==========

Иногда самые близкие люди, наша семья, давшие нам прекрасное чувство нужности и защищенности, вдруг оказываются от нас бесконечно далеки. И договориться с ними, порой, бывает сложнее, чем с самыми недоступными мужчинами и самыми заядлыми врагами. Но отношения с родственниками – индикатор нашей психологической зрелости. И если у тебя получается наладить с ними контакт без споров и слез, ты – по-настоящему взрослый человек.

И только что я понял, что еще совсем ребенок.

Разговор по телефону с Джейкобом вышел скомканным и полным криков. Я обвинял его во всех смертных грехах, а он в ответ только молчал. Мне было очень обидно, что когда-то он лишил меня счастья быть вместе с любимым человеком, ведь я в свою очередь делал все возможное для его счастья. Всегда, всю свою сознательную жизнь. И на вопросы «Почему?» и «За что?», он мне не ответил.

Весь вчерашний вечер я внушал себе, что Адам все врет, что Джейкоб никогда так со мной не поступил бы… В конце концов, я решил позвонить старшему брату и прямо спросить его обо всем. Джейкоб молчал, что означало только одно – все сказанное Адамом правда. И я до сих пор не понимаю, что надоумило Джейкоба тогда прогнать его, ведь брат знал, как сильно меня влекло к этому мужчине.

– Какого черта, Джейкоб?! – воскликнул я и нажал на красную кнопку, чтобы сбросить вызов.

Не верю, просто не могу поверить в то, что мой брат разрушил мою судьбу! Просто взял и сделал это… Он даже не сообщил мне о том, что Адам приходил и хотел увидеться со мной. Наверняка он еще что-то от меня скрывает. Какой же он все-таки эгоист, всегда ставит свое решение превыше всего! Даже когда проявляет свою специфическую «заботу».

На следующее утро я появился в офисе вялый и унылый, так как не спал практически всю ночь, стараясь заглушить свою боль от разочарования в брате и тоску по упущенному счастью крепким алкоголем. И пусть меня хватило всего на одну четверть бутылки виски, это был первый раз, когда я пил в одиночестве. Я вообще не злоупотребляю этим делом, поэтому даже такого количества мне хватило, чтобы отключиться и забыть всех и все.

Брэнди встретил меня улыбкой, так раздражающей в этот момент. Он не сделал мне никакого замечания по поводу того, что я пришел на работу в солнечных очках и потрепанном вязаном кардигане. Наверное у него, как и у всех, предвзятое отношение к художникам – мол, стиль у него такой. А вот нет, просто сегодня искать что-то более подобающее у меня не было сил и настроения.

За весь рабочий день меня ни разу не побеспокоили. Я сидел и чертил различные схемы, порученные директором, и не обращал внимания на окружающую меня действительность. Ровно до той поры, пока под вечер не пришел он.

– Оливий, – я поднял глаза, прикрытые солнцезащитными очками, и вдохнул сладкий миндальный запах. Почему при каждой встрече с ним, меня сразу же окутывает этот приятный аромат? Адам стоял в проеме двери с очередными бумагами в руках, в своих идеально выглаженных черных брюках, и сверлил меня решительным взглядом.

– Да, мистер… – я кинул взгляд на бейджик на его груди. Надо же, я до сих пор не знал его фамилии. – Уилсон?

Адам грустно улыбнулся и вошел в кабинет, закрывая за собой дверь. Кроме меня здесь больше никого не было, так как все остальные дизайнеры по объектам уже закончили свои чертежи и разбрелись по домам.

– Я принес тебе еще заказы, – он помахал в воздухе папкой и направился к моему столу, кладя ее рядом со мной. – Приказ Роулинга.

Наверное, на моем лице изобразилась крайняя степень недоверия: разве это входило в обязанности главного юриста компании?

– Хорошо, – ответил я, отбрасывая сомнения в сторону. Я слишком устал, чтобы разбираться этим вечером еще в чем-то, кроме своей работы. – Я выполню его распоряжение.

Адам не спешил уходить, вместо этого он не спеша обогнул мой стол и встал позади меня, кладя свои ладони на мои плечи. От этого мне стало не по себе, его прикосновения говорили о многом. Сквозь свитер я чувствовал легкое подрагивание его пальцев: он явно волновался.

– Так уж сложилось, что тебе многое приходится делать самому, я ведь прав? – в комнате повисла тишина. – Если говорить о твоей новой должности.

– Да, это так, – ощущая тепло его ладоней, я прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Позволь мне дать тебе один совет: не возлагай на плечи непосильную ношу. Если ты не успеваешь в сроки, то так и скажи Роулингу, он поймет. Этот мужчина только с виду напоминает разъяренного медведя. Не такой уж он и плохой, на самом деле.

Сейчас Адам почему-то не говорил о нас, о вчерашнем разговоре. Хотя я был больше чем уверен, что сегодня он обязательно придет выяснять отношения… Но он просто стоял позади, заботливо поглаживая мои напряженные плечи, и делился жизненным опытом. Как ни в чем не бывало. Словно и не было этой разлуки в три года. Этот тихий голос успокаивал.

– Да уж, – усмехнулся я горько, вспоминая того бедного парня-секретаря., которому постоянно достается из-за кофе.

– Старайся быть практичнее и поубавь прыть, – альфа взглянул на настенные часы. – И старайся не задерживаться допоздна.

– Краткий экскурс во взрослую жизнь? – я слегка повернул голову и посмотрел на его руку. Она была такая большая, что закрывала мое плечо полностью. Я невольно улыбнулся, как же рядом с ним было все-таки спокойно…

– Ты далеко не взрослый, – мягко рассмеялся Адам. – Просто стараешься стремиться к совершенству во всем. Вне зависимости от того, насколько это необходимо в конкретной ситуации. И хоть ты и хочешь выглядеть для всех счастливым и беззаботным новым сотрудником, я чувствую, что это дается тебе с большим трудом, – тихим голосом продолжил он.

На самом деле эти слова ввели меня в ступор, так как были правдой чистой воды. Неприятное ощущение дежавю накатило волной. Этот человек как будто чувствовал меня настоящего. Я мог говорить одно, но иметь ввиду другое, и он обязательно знал об этом.

– С чего ты решил, будто я несчастен? – все же спросил я.

Его ладони все еще дарили тепло моим плечам, бережно сжимая их.

– Я этого не говорил, – он аккуратно наклонился над моим ухом и прошептал. – Ты сам это сказал.

Адам был…страшным человеком, потому что он знал все то несказанное, оставшееся внутри меня. Знал, предвидел, предугадывал, чувствовал. Можно было называть это как угодно. Это должно быть странно, да? Или даже страшно. Когда кто-то знает о тебе даже больше, чем ты сам. Слова Адама, его тихий голос, словно пробивали мою невидимую защиту, которую я с трудом строил несколько лет. Я рушился.

Хотелось ли мне забыть все обиды и вновь посмотреть на него, как на мужчину и, прежде всего, человека, который так много сделал для меня когда-то? Несомненно. Но страх, что все может повториться, что Адам может вновь неожиданно исчезнуть из моей жизни, сковывал и не давал выйти наружу моим истинным чувствам.

– Адам… – прошептал я его имя в пустоту. Мне захотелось попросить его уйти, как вдруг свет замигал, а через мгновение и вовсе погас, погружая нас в полумрак. Только свет тусклых уличных фонарей и фар проезжающих под окнами машин, слегка освещали кабинет.

Его губы невесомо коснулись мочки моего левого уха и осторожно втянули ее во влажную теплоту рта. Нежные пальцы ласково прошлись по шее и легко отвели в сторону мои длинные волосы, чтобы они не мешали им. Я слегка дернулся, но остался на своем месте, так и не решившись испортить момент.

Я не видел больше его рук, только чувствовал его горячее дыхание возле щеки, от чего по моей спине пробегали стайки мурашек. Сделав глубокий вдох, я сказал, стараясь чтобы мой голос не дрожал слишком явно:

– Мне страшно, – он слегка отстранился, внимательно слушая мой шепот. – Я испытал так много боли, когда ты исчез и мне страшно, что все может повториться.

В этот миг я почувствовал, что он сильнее прижался к моей спине, заключив в обруч объятий. Я не смог не улыбнуться сквозь подступающие слезы. Даже не поворачиваясь, я понял, что он тоже улыбается.

– Ты все еще не понял? – он прикоснулся теплыми губами к моей шее, срывая с моих губ двусмысленный стон. – Теперь я тебя никуда не отпущу, можешь быть в этом уверен, мой маленький неуловимый омега…

***

До квартиры Адама мы добирались недолго, всего несколько десятков минут на машине. Но все это время внутри меня бушевала настоящая буря. Я чувствовал на себе его взгляд, замечал, как часто Адам отрывался от дороги, чтобы посмотреть в мою сторону. И мне нравилось такое пристальное с его стороны внимание. Я словно впитывал его влечение, отвечая тем же.

Когда за нами захлопнулась дверь, а я был слегка нетерпеливо уложен на двуспальную постель, сомнения и страхи испарились. Внутри бурлило желание поскорее оказаться в объятиях друг друга; начать жаркий поцелуй и никогда его не заканчивать.

«Господи, что я делаю, – я судорожно обнимал широкую мужскую спину и тянулся за новыми и новыми поцелуями. – Нет, я делаю все правильно».

Да, почти три года в разлуке, неудачная встреча после стольких лет, но сейчас это все отошло на второй план. Наконец-то я делаю то, что хочу – обнимаю любимого мужчину. И какая к черту разница, что было и будет?

Когда сам Адам был уже без одежды, его руки поползли вниз, чтобы расстегнуть все пуговицы на моей кофте. Когда с оной было покончено мужчина замер, словно любуясь тяжело дышащим под ним омегой.

Необъяснимое смятение захлестнуло. Я цеплялся за его сильные плечи и сжимал их, неосознанно ожидая какого-то подвоха. Я боялся, что все это неправда, что это всего лишь очередной сон. Но Адам раз за разом напоминал мне об обратном – крепко прижимая меня горячим телом к кровати, проходясь невесомыми поцелуями по моей груди и животу, сжимая мои бедра вспотевшими ладонями. Я не помню, как наши вещи оказались на полу, не помню, как бесцеремонно был перевернут на живот и приподнят за бедра. Не помню как стонал в подушку, почти умоляя о большем.

– Адам, прошу… – я чувствовал, как утопаю в возбуждении.

В этот момент я почувствовал долгожданное прикосновение там, где мне было нужно это больше всего. Сквозь прошившее все тело удовольствие, я ощущал на себе его жадный взгляд, которым он ловил каждое мое движение, уповал каждым стоном. Почему-то стало неловко от такого пристального взгляда.

– Нет, – прошептал я, выдыхая. – Не смотри так на меня.

– Глупый, – с придыханием ответил альфа и, вновь перевернув меня на спину, опустил голову к моему паху, проводя влажным языком по всей длине. – Такой вкусный… – его зубы нежно, еле ощутимо, скорее играючи прикусили головку и я вскрикнул от остроты ощущений.

Кто-то убрал со лба мои вспотевшие волосы. Я начинал терять связь с реальностью. Закусив губу в агонии внутренней борьбы смущения и желания, я глухо простонал в подушку, отчаянно сжимая белую простынь в руках. Тело извивалось на кровати под умелыми ласками и, когда терпеть уже было не в моготу, я перевернулся и выгнулся в спине, призывно покачиваясь вперед-назад.

Адам улыбнулся. Он тоже был на грани. Его пальцы провели по моей сочащейся дырочке, и обхватили возбужденный член, сжимая его и делая первое движение. Я захлебнулся криком, когда почувствовал, что его язык чуть-чуть проник в меня:

– Нет, Адам, пожалуйста, только не это…

Но словно не слыша моих просьб, он продолжая вводить свой язык, даря, сводящую с ума, ласку. Я даже не заметил, когда язык заменили пальцы, не чувствовал никакого дискомфорта. Я просто готов был кончить каждый раз, когда они проникали чуть глубже, но Адам не давал мне этого сделать, крепче сжимая мой член у самого основания.

Остатками уплывающего сознания в какой-то момент я почувствовал, как он немного отодвинулся от меня, но уже в следующую секунду на ягодицах вновь оказались сильные властные руки, а ко входу приставили что-то горячее и влажное.

– Потерпи немного, мой хороший. Я растянул тебя пальцами, но ты такой узки, что… – его возбужденный, немного дрожащий шепот подействовал успокаивающе и я постарался расслабиться, предвкушая проникновение. Но как только Адам надавил сильнее, проникая внутрь совсем немного, меня пронзила болезненная судорога. На ногах свело мышцы, и я вскрикнул. Спину тут же принялись поглаживать заботливые руки, а движение внутри прекратилось, давая привыкнуть к чувству наполненности.

Когда боль начала отступать, я снова почувствовал нарастающее давление, еще немного и он был во мне полностью. Я сдавленно всхлипнул, попытавшись выдохнуть, оказывается я задержал дыхание… Колечко мышц попыталось сжаться: под альфой было одновременно непривычно и хорошо. Адам, ощутив, что я пытаюсь расслабиться, начал медленно двигаться, сжимая мои ягодицы и глухо рыча в темноту комнаты. Из моей груди раздалось приглушенное мычание, перешедшее в несдерживаемый стон, когда он немного изменил угол движений. В ушах нарастал гул, как сквозь вату я слышал собственные непрекращающиеся стоны. В эти мгновения я чувствовал себя таким счастливым, как никогда до этого.

Через несколько минут я с громким криком кончил. Меня приподняли, развернули лицом к себе и усадили на все еще возбужденный член, крепко прижимаясь всем телом. Губы Адама стали поцелуями покрывать мое заплаканное лицо: глаза, щеки, нос, губы. Он бережно придерживал меня за спину, приподнимая мое тело и вновь опуская на свой член. И так бессчетное количество раз. Мы пили глухие стоны друг друга, я бесконтрольно впивался в его плечи пальцами, наверняка оставляя там царапины и ссадины.

Слышать его возбужденные низкие стоны и тяжелое дыхание – было счастьем для меня. Больше всего мне хотелось чтобы в этот момент он был также счастлив, как я. Оказавшись в очередной раз заполненным до основания, я неосознанно сжался. Альфа широко распахнул глаза, ощутив это сладостное напряжение и впился в мои губы страстным поцелуем-укусом. Больше я не расслаблялся, доводя Адама до исступления и заставляя его быстрее двигать бедрами. Через несколько мгновений он с громким протяжным стоном кончил, приподнимая мой подбородок трясущимися пальцами и впиваясь в шею зубами. Красная дорожка крови засочилась по поему плечу тонкой струйкой, но я вовсе не чувствовал боли. Все, что я сейчас чувствовал, это как внизу растет напряжение, а внутри меня набухает узел, который сцепит нас еще на некоторое время и подарит еще больше удовольствия.

Повалившись на тяжело вздымающуюся грудь мужчины, я растянул губы в улыбке, а он поцеловал меня в макушку. А все новые и новые порции обжигающего меня изнутри тепла доводили до безумства. Мужчина продолжал нежно поглаживать мою голову, иногда вздрагивая от того, что я непроизвольно сжимал его узел.

«Я люблю тебя, Адам, – обессиленный, я лежал на нем и только и мог, что дышать. – Люблю».

========== 12 ==========

***

Яркие солнечные утренние лучи пробивались сквозь белые тюлевые шторы, заполняя светом просторную комнату, в которой мирно сопел Оливий. За окном тихо пели птички, сидящие на крышах близлежащих домов. Оливий укутался в одеяло с ног до головы, хотя на дворе была середина августа, и даже по утрам было очень жарко. Но у него была такая специфическая потребность постоянно во что-то укутываться, когда он спит. На этот раз под руку попалось ватное одеяло.

Голубая межкомнатная дверь была слегка приоткрыта, и за ней раздавалось тихое журчание воды.

Омега потянулся и сонно разлепил глаза, потирая их вспотевшими ладонями. Он не смог сразу понять, что находится не в своей квартире, поэтому с удовольствием улыбнулся и спустил ноги с кровати. Но вместо привычного линолеума, кожу его ног охладил паркет.

Почесав затылок, он окинул спальню взглядом и наткнулся на аккуратно сложенную стопку его одежды в дальнем углу на комоде. Она мирно покоилась рядом со стеклянной вазой, в которой стоял один единственный белый цветок. Оливий нахмурился.

Сквозняк пробежал по полу, от чего парень обернулся на скрипнувшую дверь: в проеме стоял удивленный Адам, вытирая мокрую шею и голову полотенцем.

– Уже проснулся? Доброе утро, – улыбнулся он и кинул использованное вафельное полотенце в корзину для грязного белья.

Оливий похлопал глазами, вспоминая, что же они вчера натворили. Страстные объятия, жадные поцелуи и незабываемый секс – вот, что сразу же всплыло в голове. Неловкость захлестнула мощной волной. Оливий подскочил с кровати, прижимая к оголенным бедрам белую простынь, пропитанную потом и чем-то еще.

– Скажи, что это не правда! – воскликнул он, указывая на кровать рукой. – Мы ведь не могли?…

Сейчас в его голове не было безумного желания схватить Адама и никогда не отпускать. Сейчас на первое место встал здравый смысл.

– Я не могу в это поверить. Мы так просто… Мы не виделись три года! – причитал Оливий и сжимал простынь на бедрах. Да, они переспали. Переспали потому, что их безумно тянуло друг к другу, и вчера ни один из них даже не думал, что происходит что-то неправильное.

Адам ничего не ответил, лишь подошел и нежно прижал к себе встревоженного Оливия, поглаживая по спине. Омега опустил голову на его плечо и горько выдохнул: да, они переспали. Да так переспали, что при воспоминаниях прошедшей ночи уши сразу же начинали краснеть.

«Запах… – омега поднял голову и посмотрел в карие глаза. – Запах изменился».

Это было и немудрено, ведь когда истинная пара наконец-то воссоединяется, то их запахи смешиваются: от каждого берется понемногу и создается новый, их общий аромат, который усиливает метка на шее Оливия. Она слегка щипала, так как кожа была прокушена достаточно сильно. Все это многократно усиливало их общий запах – это и было основание того, что ни к альфе, ни к омеге теперь не будет тянуть посторонних. Даже во время течки Оливия на этот запах будет реагировать только тот, кто его пометил.

Это было достаточно сильное заявление о своих правах, ведь в случае, если Адам снова исчезнет из жизни Оливия, то к омеге больше не будет тянуть ни одного альфу. Тянуть настолько, чтобы создать семью.

Утро начиналось не с кофе… А с пиццы, которую заказал Адам. Не самый лучший завтрак, но в холодильнике в этой трехкомнатной в центре города не оказалось ровным счетом ничего, что могло хоть мало-мальски походить на еду. А после Адам вызвался подбросить их до компании. Он был обходителен, заботлив и все время старался приобнять Оливия за талию. На его лице играла легкая улыбка. Конечно он был доволен! Он наконец-то чувствовал себя полностью реализованным мужчиной и не только потому, что с кем-то переспал. Сейчас рядом с ним находился Оливий. Этот омега, вновь появившись в его скучной серой жизни, раскрасил ее яркими красками и внес в нее капельку счастья и спокойствия. Рядом с ним Адам чувствовал себя нужным. И пусть Оливий все еще отрицал то, что между ними произошло, Адам знал, что все идет так, как и должно идти.

И ради этого момента воссоединения стоило ждать три года.

***

Я уговорил Адама высадить меня у остановки, пока он отвезет машину на подземную автостоянку, ссылая на то, что у меня куча проектов, которые надо сдать до обеда. На самом деле мне просто не хотелось, что бы в «СтройБилдПлюс» нас видели вместе. Пока я сомневался не только в этих быстро развивающихся отношениях, но и в себе, появление в компании в качестве пары было бы лишним.

Охранник добродушно улыбнулся мне на входе и попросил пропуск. Пустые формальности, конечно, ведь мы с ним уже успели познакомиться и он прекрасно знал, что я являюсь новым сотрудником. Мик – так его звали. Он был приятным парнем с искрометным юмором и блистательной улыбкой, которая мало кого могла оставить равнодушным.

– Оливий Беррингтон, – протянул кто-то за моей спиной, когда я уже подходил к своему кабинету, намереваясь открыть дверь и заняться работой.

В недоумении пришлось обернуться и наткнуться на знакомое лицо. Кажется, это был босс моего друга из отдела продаж?…Я смутно помнил этого альфу, который сейчас подпирал спиной стену и улыбался. От этого явно наигранного радушия отталкивало, но мне пришлось ответить ему, кивнув и улыбнувшись в ответ. Интересно, что он делает на втором этаже в отделе дизайнеров по объектам?

«Может какие-то дела?»

– Доброе утро, – процедил я сквозь наигранную улыбку и потянулся за ручкой, чтобы открыть дверь. Но этот мужчина, кажется, его зовут Чаг Чаггинс, Байрон как-то рассказывал про него, преградил мне путь своей длинной рукой. Я посмотрел на него вопросительным взглядом и отступил на шаг назад, придерживая в руках сумку.

– Что-то не так? – спросил я.

– Все в полном порядке, – он втянул носом воздух и отпрянул. – Кажется, у вас с Уилсоном все хорошо?

Я покраснел. Наивно было полагать, что никто не поймет о наших отношениях по запаху, а уж о метке, которую кофта совсем не прикрывала, была красноречивее всех оправданий. К тому же, он мог видеть, как вчера поздно вечером Адам заходил в наш отдел, чтобы передать мне документы. В общем, абсолютно не важно, откуда он узнал обо всем, но мне не нравился его слащаво дружелюбный тон.

– Мне кажется, что личные отношения на то и личные, что посторонним о них знать не обязательно, – я снова потянулся к двери, но был бесцеремонно отпихнут к стене и прижат к ней же тяжелым телом Чага Чаггинса. Да что происходит, черт возьми, какое право он имеет прикасаться ко мне так нагло!

Я пнул его кулаком в грудь, но вызвал с его стороны лишь гадкий смех. Как же противно быть прижатым кем-то к стене, тем более в коридоре, в котором могут спокойно кто-то оказаться и увидеть сие непотребство. А там и до слухов недалеко, да и до увольнения, в принципе, тоже, за злоупотребление рабочими отношениями.

«Да что не так с этим альфой?»

– И как он тебе? – нагло выплюнули мне в лицо. – Неплох, не правда ли? Горячий мужчина.

– Прекратите домогаться меня! – воскликнул я в ответ, пытаясь отодвинуть от себя обнаглевшего альфу. Но все мои удары и попытки вывернуться не увенчались успехом.

– Интересно, на сколько его хватило прошлой ночью? – это была последняя капля.

Я почувствовал, что к глазам начали подкатывать слезы отчаяния и злобы. Руки задрожали, но я ничего не мог сделать: он был в два раза больше меня и сильнее. Он четко удерживал мое тело, прижатое к стене, и надменно скалился, глядя в мои глаза.

Было неприятно чувствовать себя униженным: щеки раскраснелись. Если сейчас кто-нибудь появится в коридоре, то мое сердце не выдержит такого позора.

«Адам, прошу, – почему-то в голову пришло именно это имя».

Со стороны лифта раздался топот ног, а затем меня отпустили. Точнее моментально отшвырнули от себя. Я сполз взмокшей спиной вниз по серой стене, прижимая к груди сумку, и посмотрел на развернувшийся неравный бой. На Чага налетел Байрон и стал бить того своими маленькими кулаками. Откуда здесь появился мой друг, я тоже понятия не имел, но в душе был благодарен за такое стечение обстоятельств.

И вот, казалось бы, куда омеге тягаться с таким здоровым альфой? Но Байрон из последних сил мутузил Чага, швырял в стороны и кричал на него. Кричал что-то очень яростно, но я не мог расслышать, так как голову нещадно сдавило, словно чугунными тисками. По моим щекам покатились горячие слезы, и я закрыл лицо руками, глотая в себя немые порывы рыданий.

Меня схватили за руку и рывком подняли с пола, тряся за плечи. Кажется, Байрон кричал на меня: его глаза были наполнены неопределенностью, но действовал он четко и обдуманно. Друг потащил меня вдоль по коридору, подальше, от Чага Чаггинса, который лишь проводил нас ненавистным взглядом.

– Какого черта это было? – дверь лифта закрылась и мы поехали наверх.

Байрон положил свою трясущуюся руку мне на плечо. Грудь его тяжело вздымалась.

– Я не знаю, – пролепетал я в ответ и сильнее прижал к груди сумку. – Он просто вжал меня в стену и стал нести какой-то бред! Я ничего не понял…

– Что было бы, если бы я не решил подняться к тебе? – повысил тон Байрон и тряхнул меня за плечо.

– Да не знаю я, черт возьми! – отпрянул я и посмотрел на друга. Он был зол, это было очевидно, но и я в восторге от произошедшего тоже не был. – Ты хочешь меня в чем-то обвинить? Ну давай же, скажи еще что это я набросился на него прямо перед своим отделом!

Я знал, что Байрон был влюблен в Чага, но не мог позволить чувству вины взять верх над чувствами возмущения и страха. Почему-то показалось, что друг не был особо сильно удивлен.

Дверь лифта раскрылась и мы вышли в длинный коридор, ничем не отличавшийся от остальных таких же коридоров офис центра. Байрон повел меня за руку к какой-то двери и пихнул в нее силой, сразу же закрывая за нами. Мы оказались в помещении с большими окнами. Здесь не было ничего лишнего: диван, журнальный столик и рабочий стол, за которым сидел Адам. Он оторвал взгляд от каких-то бумаг, которые перечитывал до того момента, пока мы не ворвались в его кабинет.

К моим глазам снова подкатили слезы.

– Что произошло? – Адам отложил бумаги в сторону и поднялся со своего места, направляясь ко мне.

Из моих глаз уже текли слезы, а изо рта вырывались рыдания. Увидев Адама, я вспомнил эту противную улыбку Чага и ужасный запах перегара на своей шее и меня ужасно сильно затрясло. Только лишь крепкие объятия альфы и тихий неразборчивый шепот над самым ухом помогли немного прийти в себя. Через минуту мои колени перестали дрожать и я отпрянул, попутно вытирая тыльной стороной ладони мокрые щеки.

Байрон молчал, а посему было понятно, что он никуда не собирается уходить, пока не разберется в произошедшем. Но следующая фраза, сказанная им, повергла меня в ступор. Я даже обернулся.

– Адам, мать твою, уж не знаю, что бы сделал Чаг, появись я в отделе художников минутой позже. Почему ваш с ним конфликт должен подвергать Оливия вот такой вот опасности?

Адам снова обнял меня и сильнее прижал к себе.

– Он не может настолько безрассудно мешать работу с личной неприязнью, – альфа погладил меня по голове, перебирая пряди длинными пальцами и прижал губы к моей макушке.

– Оказывается, может, – иронично выдохнул Байрон и завалился в кожаное кресло, стоящее напротив стола. Я и не знал, что мой друг лично знаком с Адамом. Ну, то есть, что они в таких доверительных отношениях. Это было видно по поведению обоих и по их репликам. – Не забывай, ты перешел ему дорогу. Чаг этого просто так не оставит.