Текст книги "Повседневность (СИ)"
Автор книги: Romaria
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Еще чуть-чуть! – раздался чей-то радостный крик.
Кран дернулся и сдвинулся с места. Том отскочил в сторону, уворачиваясь от стрелы летевшей прямо ему в голову, и понял, что падает. Нелепо взмахнул руками, пытаясь зацепиться за что-нибудь. На мгновение дыхание перехватило, а в груди, от сильного удара плашмя, стало больно. Он попытался сесть, но его остановил странный жалобный скрип, а чей-то очень громкий голос приказал.
– Не смей шевелиться, парень! – Том замер и очень осторожно посмотрел вверх. В паре метров над ним висело встревоженное лицо мастера. – Ты в шахту лифта провалился, один этаж пролетел, – быстро объяснил мужчина. – Эти придурки доски взяли, чтобы под стрелу подложить, когда кран двигали. Доски, на которых ты лежишь, хлипкие очень. Если рухнут, лететь тебе метров двадцать, так что замри и не двигайся. Мужики уже к тебе бегут, сейчас вытащат. Понял?
Том, не смея даже кивнуть, моргнул, показывая, что все прекрасно понял. Он лежал, и очень аккуратно дыша, старался думать о чем-нибудь приятном. Почему-то из приятного ничего кроме Каулитца, приносящего ему обед, в голову не шло. Сердце билось так лихорадочно и сильно, что Тому казалось, будто он видит, как футболка на груди подпрыгивает. Доски то ли сразу были очень узкие, то ли какие-то слетели при его падении, но их катастрофически не хватало, и руки противно болтались в воздухе.
На то, чтобы его вытащить, понадобилось минут десять, не больше, а Тому казалось, что прошло не меньше десяти часов. Оказавшись на твердой бетонной поверхности пола, он сел и, уткнувшись лбом в колени, попросил:
– Сигарету дайте…
На плечо легла сильная рука, а в пальцах оказалась зажженная сигарета.
– Ударился сильно? – послышался вопрос. Том затянулся и подержал дым во рту, наслаждаясь его горечью.
– Да нет. Жить буду, – он докурил, все так же сидя на полу, потом поднялся на ноги и скомандовал. – Ну, чего замерли? За работу…
– Том, может, ты домой поедешь? – Трюмпер хмыкнул про себя, это был второй раз за четыре года, когда мастер назвал его по имени.
– С чего бы? – спросил он, пряча в карманах джинсов дрожащие руки. – Все, мужики, ЧП устранено, возвращаемся к привычным обязанностям.
Он работал еще несколько часов, но когда время приблизилось к шести вечера, понял, что рабочий день на сегодня для него закончен, если он планирует еще как-то добраться домой. К дому Том подъезжал, чувствуя себя развалиной. В голове шумело от стресса, голода и усталости. Он зашел в квартиру, и очень удивился, когда увидел веселую, нарядную, улыбающуюся ему Кэтрин.
– Ты все-таки не забыл! – воскликнула жена, поставив его в тупик. Том понятия не имел, о чем он должен был помнить. – Я даже с мамой поспорила, что ты обязательно забудешь, а ты вспомнил! Столик в ресторане я уже заказала, Ребекка у мамы, у тебя есть тридцать минут на сборы!
– Кэт, подожди – остановил ее Том, все еще ничего не понимая. Единственное, что он знал точно, это то, что в любом случае, ни в какой ресторан просто физически ехать не в состоянии. – Ты вообще о чем говоришь?
– Ты что, все-таки забыл?! – прошипела жена, меняясь на глазах. – Я так и знала! Ты меня совсем не любишь! Как ты мог забыть про нашу годовщину?!
– Какую годовщину? – растерянно спросил Трюмпер. – Мы же в октябре поженились, а сейчас июнь?..
– Зато познакомились мы в июне! – завизжала Кэтрин. – Ты ни во что меня не ставишь! Я все твоему отцу расскажу! Расскажу, как ты со мной обращаешься! Пусть знает, какого сына он вырастил! Я всю жизнь на тебя угрохала, а ты меня не ценишь! Не говоришь мне комплиментов! Мы не ходим никуда, не помню, когда последний раз в ресторане была! А сейчас ты умудрился забыть про нашу годовщину!..
Кэтрин все кричала и кричала, а Том стоял и молча на неё смотрел, впав в какое-то странное оцепенение. Из-за монотонного оглушающего визга, в который превратился ее голос, он почти перестал понимать слова. Том стоял так минут десять, а потом просто повернулся и вышел из квартиры, совершенно спокойно закрыв дверь. Он даже и не злился совсем. Просто сил не было.
Сев в машину, Том уткнулся лбом в сложенные на руле руки. Как же он устал. В животе что-то тоненько и жалобно скулило от голода. Невыносимо хотелось разуться, лечь на диван и вытянуть ноги. Очень тяжелый день. Он так сильно испугался, когда лежал там, на этих досках… перед парнями показывать этого не хотелось, но у него до сих пор руки подрагивали от пережитого страха.
Еще и Билла сегодня не было... Том помнил про проект и заказчиков, но все равно сильно расстроился, когда Каулитц так и не появился. Достав мобильный, Том набрал выученный наизусть номер. Заносить в список контактов было нельзя, Кэтрин частенько шарилась в его телефоне и очень ругалась, когда натыкалась на него. Спать в машине вторую ночь подряд Трюмпер не собирался. Спина до сих пор болела от неудобной позы, в которой он провел вчерашнюю ночевку, и сегодняшнего экстрима. Да и душ принять просто жизненно необходимо, он не мылся два дня, и это при той жаре, что стоит на этой неделе.
– Я к тебе еду, – буркнул он, как только Билл ответил. – Надеюсь, у тебя нет ни каких планов на вечер?
3.
Билл обвиняюще посмотрел на телефонную трубку, будто это она была виновата в том, что Том отключился, не выслушав его ответ, и принялся набирать номер Ким. Они планировали встретиться сегодня и все-таки заняться сексом, но, похоже, не судьба… Злость из-за сорванных планов прошла почти мгновенно. Да это и злостью-то назвать было нельзя: Билл точно знал, что в любом случае не отказал бы Трюмперу в приюте. Даже хорошо, что сегодня вечером вместо Ким, будет Том. Его он всегда рад видеть больше.
Трюмпер появился очень быстро. Услышав звонок, Билл распахнул дверь и замер. Он предполагал, что друг будет выглядеть хреново, но не настолько же… Внимательно оглядев его с головы до ног, Каулитц повернул в сторону кухни, на ходу скомандовав:
– В душ. Живо. А я пока посмотрю, что у меня из продуктов есть. Думаю, понадобится нам немало…
Том счастливо ухмыльнулся, глядя в узкую, абсолютно прямую спину, и пошел мыться. В ванной Каулитца для него был выделен отдельный шкафчик, в котором находилось все необходимое – от геля для душа, до бритвенных принадлежностей. Том долго мылся, ловя нереальный кайф от соприкосновения горячих упругих струй с уставшим за день телом. Не одеваясь, тщательно побрился, склонившись над раковиной и глядя в круглое зеркало в изящной металлической раме, а потом зачем-то опять залез под душ. Расставаться с горячей водой не хотелось категорически, но мысль о том, что у Билла, наверное, уже готов ужин подгоняла.
Том, наконец, выключил воду и вышел из душевой кабинки. Обмотав голову одним полотенцем, вытерся другим и улыбнулся, потянувшись за своим банным халатом, висевшим на крючке за дверью. Том всегда улыбался, когда надевал его. Серый. Плюшевый. Похожий на большого мягкого мыша, он был самой уютной и любимой вещью на свете.
Этот халат подарил ему Билл на день рождения несколько лет назад. Тому он понравился сразу, но взять его домой он не мог. Из-за Кэтрин. Жена Билла не переносила и категорически запретила приносить в квартиру хоть что-то подаренное Каулитцем. Да и банные халаты она терпеть не могла, считая, что даже дома надо ходить при полном параде. И Том ходил. Но с Биллом договорился, что оставит подарок у него и будет надевать каждый раз, приходя в гости с ночевкой. От теплой на ощупь, мягко ласкающей тело ткани на душе стало значительно легче и спокойнее.
Когда Том появился на кухне, на столе уже стояли разнообразные чашечки и тарелочки, радуя своим количеством и ассортиментом. По кухне распространялся дурманящий запах, исходящий от стоящей на плите сковороды.
– Мясо минут через десять готово будет, – доложил Каулитц, деловито орудуя деревянной лопаточкой.
– У тебя ничего выпить не найдется? – спросил Том, не отрывая от стола жадного взгляда.
– Коньяк есть… будешь?
– Буду, – согласился Трюмпер, набрасываясь на еду.
Билл притащил бутылку какого-то жутко дорогого и именитого коньяка и разлил в пузатые щегольские бокалы, уверенно стоящие на толстеньких коротких ножках. Том ухмыльнулся, не переставая жевать. Его всегда забавляло, что в доме Каулитца все было щегольским и изящным, но, несмотря на легкий пафос, такие вещи подходили Биллу идеально.
– Кажется, я больше не могу… – минут через тридцать выдохнул Том, с сожалением отодвигая от себя тарелку.
– В гостиную пойдем? – спросил Билл, вставая и начиная убирать со стола грязную посуду.
– Ага. Ты только коньяк захвати и пепельницу, а я пока пойду маленечко полежу…
Вымыв посуду и взяв все необходимое, Билл пошел в гостиную. Он неуверенно замер на пороге, увидев лежащего на диване Тома: глаза закрыты, лицо совершенно расслабленно.
– Я не сплю, – подал голос Трюмпер, не открывая глаз. – Просто шевелиться неохота…
– И не шевелись, – Билл подтащил поближе низенький столик с темной деревянной столешницей, расставил на него все принесенное. Усевшись прямо на пол и облокотившись на диван, спросил. – Жаловаться будешь?
– Буду, – пожаловаться хотелось невероятно, и Том не смог устоять перед соблазном. Он приподнялся повыше, подсунул под спину подушку и взял протянутый Биллом, наполненный наполовину бокал. – Мне сегодня такую истерику закатили, ты не представляешь!
– Что послужило причиной на этот раз?
– Я про нашу годовщину забыл.
– Так у вас же в октябре свадьба была, – удивился Билл.
– Это свадьба была в октябре, а познакомились-то мы в июне!
– Ааааа, – протянул Каулитц, сделав круглые глаза.
– Вот тебе и «ааа», – передразнил его Том. – А меня, между прочим, почти что врагом народа объявили. Порицали. Ругали.
– Сильно ругали?! – наигранно задохнулся Билл, прикрыв рот ладошкой.
– Сильно. Обещали отцу рассказать!
– Да ты что?! – радостно хлопнул в ладоши Каулитц. – Но ты не бойся, я тебе даже в угол, пока ты там стоять будешь, обед притащу!
– Вот ты ржешь, – хмыкнул Том. – А она же реально расскажет. Пару недель назад случай был… Кэт домой к родителям приперлась, отца обвиняла в том, что он сына непутевого вырастил. Целое семейное собрание устроила на тему «Как изменить Тома Трюмпера в лучшую сторону и заставить этого неблагодарного негодяя ценить свою жену, положившую молодость и здоровье на служение этому козлу». Она даже находящегося в тот момент у них в гостях Колина к разговору подключить попыталась…
– И как он на это отреагировал? – полюбопытствовал Билл.
– А как мог отреагировать Колин? – хмыкнул Том. – Сначала долго ржал, а потом предложил построить гараж по новым эко-технологиям.
– А причем тут ты и твоя жена? – от удивления Билл даже поперхнулся.
– Ни при чем, – пожал плечами Трюмпер. – Просто Колин хочет такой гараж, – Том ненадолго замолчал, представляя веселящегося брата, а потом предложил. – Давай набухаемся?
– Мы же, кажется, уже…
– И ЭТО ты называешь бухать? Какая-то несчастная бутылка коньяка на двоих… Еще спиртное в доме есть? – спросил Том, садясь и в предвкушении потирая руки. Билл задумался.
– Да вроде где-то бутылка виски валялась… – протянул он неуверенно.
– Тащи! – приказал Трюмпер.
– Завтра работать нам будет ооочень тяжело, – предрек Билл, поднимаясь на ноги.
С каждым выпитым стаканом Том становился все разговорчивей. Билл время от времени поддакивал, слушая с большим интересом. Несмотря на почти пожизненную дружбу, о своих семейных проблемах Трюмпер рассказывал нечасто. Делиться подобным он не любил, но сейчас, видимо, чаша терпения переполнилась, и ему просто необходимо было выплеснуть все это.
– Да еще и Беверли со своими советами лезет…
Беверли, мать Кэтрин, Билл пару раз встречал, но знал о ней больше по разговорам, чем из личного общения. Свое представление о нем она составила еще до знакомства, со слов дочери, поэтому относилась к нему не очень хорошо.
– Когда ты рассказывал о ней последний раз, она увлекалась йогой и маленькими собачками, – припомнил Билл.
– Ооо это были только цветочки! – фыркнул Том, и долил себе еще виски. – Будешь? – Билл подставил свой бокал, соглашаясь. – Теперь у нас психиатрия во всех ее разновидностях. В том числе и сексопатология… вот это реально страшно! Она почему-то твердо уверена, что все наши проблемы происходят из-за некачественного секса. Сначала к какому-то мужику на прием записала, а когда я категорически отказался она… бл*ть! Прикинь, она мне «Камасутру» приперла и начала картинки показывать! Да еще и с подробными объяснениями происходящего! – Билл слушал его, стараясь не хихикать. Он представить не мог, что должно быть в голове у человека, чтобы он, точнее она, взялась обучать Тома азам сексуального мастерства. – И я сильно удивлюсь, если после таких бесед у меня вообще встанет, – трагично закончил Трюмпер. Билл сдавленно хрюкнул, и с усилием состроив печальное лицо, что-то сочувствующе промычал. Говорить из-за сдавившего горло смеха он пока не мог. – Да чего ты ржешь, осел?! Хотел бы я посмотреть, как бы ты отреагировал, если бы это тебя твоя теща «Камасутре» обучать взялась! – этого выдержать Билл уже не смог. Завалившись на бок, он начал хохотать, подвывая и похлопывая себя по ногам. – Вот баран, – констатировал Том, глядя на это представление. – А я, между прочим, сегодня упал.
– Как упал?! Куда?! – смех тут же прервался, будто его и не было.
– В шахту лифта провалился, представляешь? Прямо на спину. Болит, сил нет… посмотри, а? – попросил Том, вставая и стягивая халат с плеч.
– Да у тебя же все лопатки синие! Что же ты молчал-то весь вечер?.. У меня мазь есть… Я сейчас принесу… Подожди секунду, – потешно, как-то совсем по-женски запричитал Каулитц, увидев его спину.
Он вылетел из комнаты и протопал куда-то в сторону ванной, в поисках обещанной мази. Том удовлетворенно улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Когда Билл вернулся Трюмпер, в одних трусах, уже вытянулся на диване, на животе, подложив под голову руки.
– Это хорошая мазь. С обезболивающим эффектом, – объяснил Билл, становясь рядом на колени и откручивая колпачок. – Сейчас намажу, и завтра будешь как новенький.
Том слегка дернулся, от первого холодного прикосновения, но почти сразу расслабился, закрыв глаза от удовольствия. Осторожные массирующие движения сильных уверенных пальцев расслабляли уставшие мышцы и снимали боль.
– Ну, вот и все, – выдохнул Билл, через несколько слишком коротких секунд.
– Может, еще помассируешь, а? – просительно проныл Том.
– Мне так сидеть неудобно.
– Так ты сядь как удобно и продолжай! – оживился Трюмпер.
– Как удобно – это значит сверху, но не наклоняться… только если на тебя верхом сяду, – хмыкнул Каулитц.
– Да как хочешь, только не останавливайся!
Билл в нерешительности замер, потом выдавил еще немного мази на пальцы и, перекинув ногу через Тома, осторожно сел. В животе появилось почти неконтролируемое ощущение восторга, хотелось подышать открытым ртом или наклониться и прижаться щекой к смуглой мускулистой спине Трюмпера. Но ничего подобного Билл не сделал. Он только зажмурился на секунду и, прижав ладони к гладкой коже, принялся осторожно гладить, слегка надавливая. Плечи… едва заметно искривленная линия позвоночника… узкая талия… снова плечи. Он наслаждался каждой секундой этих ворованных ласк.
– Бл*ть, сейчас бы еще сексом заняться, жаль, что не с кем, а то я почти два месяца не тра*ался, и это был бы просто идеальный вечер, – через несколько минут блаженно выдохнул Том.
– А кто тебе сказал, что со мной нельзя заняться сексом? – вдруг ляпнул разморенный спиртным и ощущениями Билл, даже сам сначала не поняв, что вообще такое он несет.
– Всё, Каулитц, завязывай с выпивкой, – хохотнул Том, повернув голову и глядя на него снизу вверх весело блестящими глазами.
И Билл обиделся. Сильно. Обида была такой острой и горькой, что он поморщился от ее неприятного, вязко растекшегося по языку привкуса. Да какого черта, в конце-то концов?! Он годами выполняет обязанности добропорядочной жены, покупает одежду, ухаживает, кормит, лечит раны и успокаивает – это от него принимать можно, а сексом заняться – нельзя!
– А что тебя смущает? – едко отозвался Билл, вызвав несвойственным ему тоном недоуменный взгляд. – Все свои остальные женские обязанности я выполняю на «отлично», думаю и с этим справлюсь.
– Совсем рехнулся?! – Том заворочался и с трудом перевернулся на спину. Билл все так же сидел на нем, и, судя по виду, слезать не собирался. – В жизни больше не позволю тебе виски с коньяком мешать… – неуверенно хмыкнул Трюмпер и, сам не зная зачем, положил руки на узкие бедра удобно устроившегося Каулитца. Бродящий в крови алкоголь путал мысли, заставляя делать что-то совершенно недопустимое.
Глаза Билла хищно сощурились и он, слегка надавливая, провел ногтями по широкой груди. Плавно качнулся, вырвав из Тома странно шелестящий, несвойственный ему звук. Резко наклонился и прижался губами к шее. Билл столько лет хотел это сделать… От накапливающегося годами желания, тоски, обреченности внутри что-то не выдержало и сломалось. Он молча орал на себя, уговаривал остановиться, не рушить то, что есть. Ведь Том не простит, уйдет и даже просто рядом быть не позволит.
Но ничего не помогало. Билл как будто с цепи сорвался. Ему, как разорвавшему оковы цепному псу, всю жизнь просидевшему на привязи, хотелось набегаться, надышаться свободой, пока снова не надели ошейник. Он тихонько поскуливал, терся всем телом, вылизывал языком, совершенно потерявшись в накатившихся эмоциях.
– Какого хе*ра ты тво…ришь?! – растеряно прошептал Том. Зарождающиеся в нем ощущения были слишком сильными и неожиданными. От них становилось страшно, но почему-то мысли скинуть Билла с себя и вскочить на ноги даже не возникло. Том сжал пальцы, лежащие на худых жилистых ногах и зашипел, почувствовав прихватившие сосок зубы. – Бл*ть… совсем рехнулся! Ты же сейчас допрыгаешься, я тебя реально тра*ну!
– Давай, – нагло отозвался Каулитц и лег на него всем телом.
Том зарылся пальцами в густые волосы, сжал сильно, до боли, и потянул вверх. Посмотрел в глаза. Ответный взгляд был мутным, и разрешающим все. В горле что-то забулькало, вырвавшись наружу тихим хрипом, Том зажмурился, дернул на себя и прижался к сухим от частого дыхания, губам.
Он не знал, что может быть так. Сильно. Горячо. Жизненно необходимо. Билл что-то скулил ему в рот и пытался прижаться ближе. Том приоткрыл губы и толкнулся языком, требуя пустить его внутрь. Ему тут же позволили и ответили, ласково погладив. Но ласки сейчас не хотелось. Хотелось страсти, ярости и головокружительных ощущений. Резко перевернувшись, в попытке завладеть контролем над ситуацией, Том вскрикнул, потеряв опору.
– Это диван, дурак. На нем нельзя переворачиваться, – болезненно простонал Билл, на которого он упал.
– У тебя кровать широкая, – вспомнил Трюмпер. – Пошли туда.
– Уверен?
– Заткнись.
Они вскочили на ноги и кинулись в сторону спальни, по пути срывая одежду. Точнее, одежду оба срывали с Билла, на Томе кроме трусов и так ничего не было. В кровать упали, уже одинаково одетые только в трусы. Почему-то снять их никто из них не решился. Благодаря этому последнему клочку одежды, оставалась иллюзия того, что все происходящее не настолько серьезно, как кажется.
И снова был поцелуй. Яростный. Срывающий все преграды и границы. Том навалился сверху, чувствуя острую необходимость показать, кто здесь главный. Билл как обычно уступал и успокаивал. Он целовал сильно, проникая в рот языком и потираясь штангой о небо, и на контрасте нежно, едва ощутимо гладил спину пальцами. Тома раздирало на куски от этих противоречивых ощущений.
Резко оторвавшись от горячих губ, он попытался выбрать что-то одно. Хотел страсть, а получилось, почему-то, что выбрал нежность. Тонкий нос. Острый подбородок. Гибкая шея. Чуть откатившись в сторону, Том положил ладонь на непривычно-жесткую грудь и осторожно, словно примериваясь, повел рукой вниз. Билл замер, беззвучно дыша открытым ртом и наблюдая за движением пальцев на своей коже.
Мышцы живота невольно дернулись, когда на них легла широкая ладонь. Том как зачарованный следил за этими невольными движениями. Снова захотелось быть близко-близко, чтобы между телами даже воздух протиснуться не мог. Резко подавшись вперед, Том раздвинул коленями неправильно-длинные для мужчины ноги и резко двинул бедрами.
– Осторожно.
– Бл*ть, что ж ты костлявый-то такой.
– Ну, извини. Вся еда на тебя уходит, самому откармливаться некогда.
– Остроумно.
– Я знаю.
– Заткнись, а?
Билл хихикнул и потерся ногой о ноги Трюмпера. Как же ему было хорошо сейчас. Здесь. В его квартире. На его кровати. Не просто одна из бредовых ночных фантазий, навеянных одиночеством, а Том. Такой настоящий и привычно-грубоватый. Такой родной.
– Не могу больше, – раздался горячий шепот и крепкие зубы прикусили мочку уха.
– Хорошо, – выдохнул Билл
– Лично я ничего хорошего не вижу, – как-то ворчливо просипел Том, отодвигаясь от него. Билл хныкнул и снова притянул поближе. – Бл*ть. Ты что делать-то хоть знаешь?
– Чисто теоретически, – отозвался Каулитц, задумавшись ненадолго. Его намного больше интересовало то, как сжимаются у Тома ягодицы, если на них положить ладони, чем какие-то разговоры.
– Вот и я теоретически… – буркнул Трюмпер, хватая его за запястья и заводя руки за голову. – И что делать будем? Скажешь, что передумал – убью.
Билл внимательно посмотрел на него. Слегка нахмурился, задумчиво прикусив губу, и вопросительно протянул:
– Тогда преобразуем теорию в практику? – Том оторопело уставился на него.
– Бл*ть! Какого х*ра мы такую ху*ню несем?! У тебя смазка есть?! – выдохнул Трюмпер, устав от этого идиотского разговора.
– Нет. Откуда? Но есть крем для рук, – вывернувшись из захвата сильных пальцев, Билл потянулся за лежащим на тумбочке тюбиком. – Подойдет?
– А я откуда знаю? – пождал плечами Том, выдавливая на пальцы щедрую порцию. – Надеюсь, что да. А ты почему в трусах? – удивленно спросил он, обнаружив преграду.
– Потому что ты с меня их не снял.
– Ну, так сам сними!
И стало не до разговоров. Билл был очень узким и горячим. Он дрожал, шипел сквозь зубы и выгибался всем телом. Том как завороженный ловил каждое движение, каждую эмоцию на его лице. Одной рукой гладил казавшееся сейчас идеальным тело, а пальцы второй вводил в до невозможности тесное отверстие.
Капля пота скатилась по его подбородку и приземлилась у Билла на щеке. Том наклонился и торопливо слизнул языком, пока она не исчезла. Поймать ее было очень важно. Виски сдавливало словно тисками, собственные не снятые до сих пор трусы мешали невообразимо. Том вытащил пальцы из подающегося ему навстречу тела и, наконец, избавился от раздражающе-тесной ткани.
– Сейчас… подожди… секунду, – прерывисто выдохнул он, услышав с каким отчаянием захныкал Билл.
Выдавив еще немного крема и смазав свой напряженный до предела член, Том приставил его к отверстию и надавил. Головка вошла на удивление легко, заставив вздрогнуть от неожиданности и замереть. Почему-то казалось, что все будет намного сложнее.
– Тебе не больно? – обеспокоено спросил Том.
– Нет. Неприятно немножко, но ничего страшного… ты двигайся, ладно?
– Хорошо, – выдохнул Трюмпер и начал двигаться.
Сначала неуверенно и осторожно, но от каждого толчка в горячем, сильно сжимающем отверстии делать плавные движения становилось все труднее.
– Тооом, – низким, хриплым голосом выдохнул Билл, вплетая пальцы ему в дреды.
Этот полный страсти и наслаждения звук оборвал последнюю ниточку, связывающую его с реальностью. Том что-то хрипел, целовал и гладил дрожащими руками. И двигался. Все сильнее и беспорядочнее. До боли в стиснутых изо всей силы зубах и ломоты в пояснице. Чувствуя, что сейчас кончит, он резко опустил руку вниз и, сжав член Билла, задвигал ладонью. Услышав тихий вскрик и почувствовав вязкую влагу, Том полностью отпустил себя.
На то чтобы вернулась способность видеть и соображать, времени понадобилось не мало. Том открыл глаза, прислушался, вглядываясь в темноту комнаты, и понял, что лежит на боку, стискивая в объятиях совершенно расслабленного Каулитца. Билл, прижавшись к его плечу влажным лбом, сонно посапывал, обвив руками и ногами.
