Текст книги "Ворон, пес и волк (СИ)"

Автор книги: Rohipnol

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Belie the deceiver

A mind to intrigue

Belie

Listen and scream

Снейп целуется жестко и отстраненно. Пытается забрать всё и не отдать ничего взамен. Прижимает к стеллажу с вековыми книгами, сжимает в своих пальцах её запястья и оставляет после себя лишь пустоту. И всё ещё молчит, как делает с тех пор, как Волдеморт призвал его через Метку.

И только ворон каркает где-то вдалеке, словно предвестник неотвратимой беды, которая ждет Верити впереди…

Саншайн распахивает глаза и рывком садится в кровати. Ворон действительно бесится в клетке, хочет, чтобы его отпустили полетать. Зачем она вообще купила эту птицу тогда, в Хогсмиде?

Не то что бы сон был неожиданным. Всё можно понять: в последнее время Верити много думает о Северусе. О том, что он намеренно закрывается от неё, потому что… что? Потому что он просто такой сам по себе, или потому что это приказ Дамблдора? Они ведь… напарники? Её ведь специально привезли в Хогвартс, чтобы они со Снейпом были заодно, играя совсем противоположные роли.

Или нет? Привычка Альбуса недоговаривать во благо раздражала Саншайн и не давала ей успокоиться.

И всё же – поцелуи на книгах? Со Снейпом? Докатилась, Верити, докатилась…

Крупные хлопья снега кружились за окном, оседая на земле и выстилая собой белоснежный ковёр. Сегодня Рождество. Праздник, как-никак. Сегодня все дома, будут праздновать, несмотря на неспокойное время.

И ей не стоит портить настроение своим мрачным видом.

Тем более, мрачным видом портил всем настроение другой человек. Северус был на Гриммо, разговаривал с Грюмом на первом этаже. Судя по их лицам, разговор был не из простых. Саншайн наблюдала издалека, а когда Аластор ушёл, Верити подошла к профессору зельеварения.

– Ты и Рождество в моем сознании вообще никак не пересекаются, – сообщила Саншайн. Это давно вошло в привычку – начинать разговор с укола собеседника.

– Я уже ухожу, – сухо ответил Северус.

“Ты десять минут назад целовал меня во сне. Может, чуть больше доброжелательности, мм?”

– Даже на чашку какао не останешься?

Снейп внимательно и с ноткой недоумения посмотрел на Верити.

– А с чашкой какао я у тебя ассоциируюсь, значит?

Справедливо. Совсем не ассоциируется. С ядом типа цианида – запросто.

– Нет. Но если чашка какао не разгладит задницу на твоем лице, то я даже не знаю, что поможет.

Неожиданно Снейп хмыкнул на это явное и безвкусное оскорбление, чем выбил Саншайн из колеи.

– Волки и собаки из местной стаи взвоют, если я останусь на чашку какао.

Верити закатила глаза:

– Они не кусаются, их незачем бояться.

Насчёт кусачести Сириуса Снейп, конечно, поспорил бы. Но не сейчас и не здесь.

– Лучше просто кофе. Где-нибудь мне этого дома.

Тот факт, что Снейп согласился уделить Верити немного времени, причем сам предложил переместиться подальше от лишних ушей, воодушевил волшебницу. Возможно, период молчания завершился. Возможно, Саншайн что-то выяснит для себя.

Они с Северусом дошли до кафе на колесах, где Верити уже однажды брала кофе – в тот день, когда “выгуливала” Блэка в его анимагической форме. Взглянув на её лицо, мальчик-продавец чуть скривился и поспешил отвести взгляд.

“Конечно, я рыжая и с веснушками понравилась тебе больше, чем я настоящая и со шрамами через всё лицо”.

Два чёрных кофе в бумажных стаканах – и вот волшебники не спеша идут по заснеженной улице Лондона. Северус молчит, периодически пытаясь обжечь свои губы слишком горячим напитком, и Верити приходится самой начать разговор:

– Если Альбус приказал тебе не делиться со мной информацией…

– Дамблдор ничего не говорил насчет этого, – слишком поспешно ответил Снейп. Он понимал, откуда взялись подобные речи, и знал, что придётся ответить. – Я привык разбираться во всём сам. Полагаться на кого-то другого… Да не на кого было всю мою жизнь.

Саншайн тихо хмыкнула. В этом был весь Снейп, ничего не поделаешь.

– Ты можешь на меня положиться.

– Ты ничем не сможешь мне помочь. Каждый раз, когда Тёмный Лорд зовёт меня, я смотрю в глаза того, кто убил единственного человека, которого я любил. Это гнетёт.

Саншайн отвернулась. Слышать такие откровения от Северуса было удивительным. Кроме того, она действительно никак не могла помочь ему в его рефлексии. В его задании, навязанном Дамблдором.

– Ты зовёшь его “Тёмный Лорд”, как Упивающиеся Смертью, – заметила Саншайн. Снейп чуть склонил голову и глянул на макушку волшебницы. Он ведь тоже Упивающийся, об этом чётко говорит татуировка на его предплечье.

Да, разговор не клеился. Верити хотелось пожелать профессору зельеварения счастливого Рождества, но это выглядело бы форменной издевкой.

Через полчаса Саншайн вернулась в дом Блэков на площади Гриммо. Там вовсю шло приготовление к празднику, портрет матушки Сириуса всё так же орал, близнецы всё так же больше мешались, чем помогали. Одно изменилось: сам Блэк пребывал в хорошем расположении духа. Ещё бы: за весь этот семестр он наконец не гниет один в ненавистном доме, а находится в полном кругу друзей. Оставшихся в живых.

Вечером, после грандиозного ужина, приготовленного Молли, прошла распаковка подарков. Гермиона и Джинни подарили Верити хорошую кожаную куртку, причем явно с подачи Грейнджер. Кажется, это был самый лучший подарок для Саншайн – её джинсовка уже не спасала от декабрьского холода.

Сириус, хоть и обещал не затаскивать девушку под омелу, всё же не удержался, когда Саншайн сама ненароком встала под этот праздничный символ. Ремуса в гостиной на тот момент не было. Как и Нимфадоры.

И чёрт с ними.

***

Новость о том, что из Азкабана совершен массовый побег была самой обсуждаемой новостью всю первую учебную неделю второго семестра. То, что “Ежедневный Пророк” обвинил во всём Сириуса заставляло Саншайн просто кипеть от злости. По большей части она, конечно, боялась, что Блэк не усидит на месте и сам пойдёт разбираться в произошедшем. Оставалось надеяться, что Орден никуда его не отпустит и не даст улизнуть без разрешения.

Хотя когда это вообще останавливало Сириуса.

Но больше всех вымораживала Амбридж. Конечно, по сравнению с побегом приспешников Волдеморта министерская жаба была гораздо меньшим злом, но сбежавшие Упивающиеся – где-то там, далеко, а Амбридж прямо здесь, под носом, внимательно смотрит своими глазками-бусинками за тем, как Снейп и Саншайн ведут урок.

Под таким наблюдением было сложно сосредоточиться. Это был не испытующий взгляд Северуса, под которым боишься ошибиться и поэтому делаешь всё четко до последней унции. Это была раздражающая слежка, которая заставляла Верити напрягаться так, словно ей предстоит дуэль на волшебных палочках с серьезным противником.

Подсыпая нужные ингредиенты в котёл, Саншайн исподлобья смотрела на Амбридж. Жаба противно ухмылялась, скрипя пером по пергаменту. Студенты предпочитали делать вид, что их не существует. Им было достаточно вездесущего Снейпа, словно гаргулья нависающего над каждым, кто осмелится отвлечься от задания; Амбридж же вообще не выносила предупреждений, сразу записывала всё в мифическое личное дело и потом наказывала студентов по всей выдуманной и чрезмерной строгости.

Верити хотела сгрызть жабе лицо. При каждой подобной мысли Северус поворачивался к ней с солидарным, но недовольным выражением лица.

“А нечего лезть в мою голову, профессор”.

В общем, дела были плохи буквально со всех сторон, но отчего-то Саншайн чувствовала какое-то воодушевление. Скоро, совсем скоро ей придётся начать действовать, как и всем членам Ордена Феникса. Саншайн надоело прозябать в бездействии. Ей хотелось крови. В фигуральном смысле.

Или нет.

Слава Мерлину, что Амбридж не додумалась вставить какую-нибудь едкую фразу – урок закончился благополучно, студенты похватали свои вещи и поспешили ретироваться, Амбридж тоже не задерживалась. Кажется, к холодному профессору зельеварения у неё было меньше всех вопросов. А вот к его помощнице, покусанной оборотнем полукровке, вопросов было куда больше. Только нельзя было задать их, не скомпрометировав себя и свою нетерпимость.

Снейп шумно выдохнул, разглядывая содержимое котлов. У Лонгботтома опять что-то пригорело, Уизли вообще сварил какую-то бурду. У Грейнджер тоже всё как обычно – нормально. Верити взмахнула волшебной палочкой, и тряпки начали протирать использованные котлы.

– Профессор, – исключительно так Верити обращалась к Снейпу вне стен их покоев в подземельях Слизерина. – Думаю, мне нужна ещё одна дуэль с Вами.

Северус посмотрел на волшебницу. Было понятно, что ей нужна не столько дуэль с ним, сколько практика. И понятно, почему ей пришла в голову такая мысль.

– Сегодня после отбоя, – без пререканий согласился зельевар, взмахом палочки закрывая все фолианты на своем столе.

После отбоя в зале, где когда-то располагался дуэльный клуб, во все стороны летали искры и молнии. Ни один из волшебников не собирался сдаваться, и Верити не дала слабину, продержалась против Снейпа столько же, сколько и в прошлый раз, даже чуть больше, но в итоге зельевар всё равно сбил её с ног.

– Вставайте, Верити, – волшебник привычно подошёл к поверженной дуэлянтке и протянул руку.

А Саншайн совсем непривычно дернула зельевара на пол, заставив его упасть на себя.

Инстинкт говорил: “перегрызи ему глотку”. Этот инстинкт Верити ненавидела, но, надо признать, в настоящем бою это мог бы быть выигрышный билет. Снейп, опираясь на руки, недоуменно смотрел в глаза Саншайн. Его палочка отскочила в сторону, но и Верити своей воспользоваться не могла.

– Это какой-то грязный приём, я Вас такому не учил.

– Зато действенно… Встанете с меня?

– Хочу напомнить, что именно Вы уронили меня на себя.

– Ну а теперь хочу, чтобы Вы с меня поднялись.

– Женщины такие непоследовательные в своих желаниях, честное слово.

Верити весело фыркнула и посмотрела на потолок через волосы Северуса. Снейп вдруг улыбнулся. Не той болезненной усмешкой, которая периодически проскакивала у него на лице, а вполне искренне. Почти искренне. И это заставило Верити зависнуть, вглядываясь в лицо зельевара. Это было необычно, если не сказать иначе.

Саншайн стало неловко. Она сама так и не поняла, почему, но неловко было, и Северус, почувствовав её замешательство, встал, забрав свою палочку.

Что-то неотвратимо меняется, и совсем скоро изменится насовсем.

========== Зеркало ==========

Been given 24 hours

To tie up loose ends

To make amends

His eyes said it all

I started to fall

And the silence deafened

Head spinning round

No time to sit down

Just wanted to

Run and run and run

Be careful they say

Don’t wish life away,

Now I’ve one day

Её несло в круговороте событий, и в какой-то момент Верити перестала понимать, где реальность, а где – бесконечный кошмарный сон, из которого она никак не может выбраться?

Одна из последних встреч с Сириусом была тягостной. Всё было хорошо, даже прекрасно, в какой-то момент Саншайн окончательно решила для себя, что уже способна распрощаться с мыслями о Ремусе Люпине и стать для кого-то самым близким человеком на Земле. Для кого-то особенного. Для верного пса, которого держали на цепи долгих двенадцать лет. Пса, который выл на луну из тоски по хозяевам. Пса, который вопреки всему будет предан до конца своей жизни.

Всё было хорошо, но оба – и Верити, и Сириус – чувствовали, что дальше им обоим придётся нелегко. Что-то грядёт. Что-то скверное, тёмное и мрачное. Что-то, что перевернет их жизни с ног на голову. Оба чувствовали, но не говорили друг другу – и без слов было понятно. Они просто старались провести день так, будто он последний.

В основном они проводили время на крыше, укутавшись в один плед на двоих ради спасения от пронизывающего до костей ветра. Потом сидели у камина и издевались над заголовками книг. Потом пытались окончательно разобраться с портретом Вальбурги Блэк, но не вышло.

– Верити, – сказал Блэк вечером, за стаканом виски.

– Мм?..

– Пойдёшь за меня замуж, когда всё закончится?

Саншайн замерла, уставившись на Сириуса.

Её уже звали замуж. Всё закончилось чудовищными шрамами на лице и болезненным разрывом. А ещё…

Сириус как никто другой знает, что не все выберутся из этой заварушки живыми. Он участвовал в Первой войне. Его лучший друг погиб. И загадывать наперёд такое – значит накликать беду.

Блэк просто пытался заигрывать со Смертью. Пытался её обмануть.

– Пойду.

Другого ответа у неё и не было. Она любила Сириуса Блэка. Их отношения были совершенно идиотскими, построенными на обоюдной боли, проходящими наскоками, но она его любила. За преданность, за отвагу, за некоторую безрассудность. За доброту, за наглость, да за всё.

Вскоре после этого дня Амбридж и её подпевалы поймали Гарри Поттера, взявшегося обучать других студентов защите от тёмных искусств. Разбирательство привело к отстранению Дамблдора, который взял на себя всю вину, от управления школой, а Амбридж стала новым директором.

Через пару дней стало понятно, что Верити не дадут спокойно работать. Если Альбус как-то сдерживал нетерпимые порывы министерской жабы, то теперь её руки были полностью развязаны. Саншайн собрала свои вещи, чтобы уехать из Хогвартса на площадь Гриммо. Снейп выглядел мрачнее тучи, но не мешал. Просто не мог – что бы он сделал?

– Было приятно поработать, – признался Северус, и это прозвучало почти убедительно, но недостаточно. Верити хмыкнула:

– Договоритесь – и снова будете работать со мной, когда Дамблдор вернётся.

Саншайн была уверена, что Альбус вернется. У этого старика всегда по семь козырей в рукаве.

На Гриммо все были в заметном напряжении. Ближе к концу семестра их опасении оправдались: Гарри вместе с друзьями сбежал из школы.

Пророчество, провальные уроки окклюменции, министерство – Саншайн не вдавалась в подробности, гораздо важнее сейчас было не дать мальчику совершить непоправимую ошибку. Первым понёсся спасать Поттера Сириус. Никто даже не заикнулся о том, чтобы оставить его дома, все понимали, что посмей они предложить такое, и Блэк разорётся как резанный. Он слишком долго торчал в заточении, неспособный помочь друзьям, а теперь, когда жизнь его крестника в опасности, он точно отсиживаться не будет.

К битве, произошедшей в Отделе Тайн, Верити была не готова. Она впервые столкнулась с Упивающимися Смертью лицом к лицу. Во все стороны летели заклинания, кто-то падал замертво, другие успевали найти укрытие. Подростки бились со взрослыми на равных. Больше всего Саншайн боялась увидеть среди врагов Северуса. Северуса, который направит на неё волшебную палочку с целью убить, а не научить защищаться.

Но Снейпа среди Упивающихся не было. Да и бояться надо было совершенно другого.

Зелёная вспышка – Верити знала, что она означает, но никогда не видела Авада Кедавру вживую. Лучше бы никогда и не видела, потому что заклинание попала точно в цель.

В грудь Сириуса Блэка.

Верити перестала слышать звуки. Практически перестала видеть. Она встала посреди поля битвы и смотрела, как тело Сириуса падает за ширму и исчезает, словно Блэка никогда и не существовало.

Вязкое ничего в ушах заставило волшебницу совершенно потеряться в пространстве. Она не могла осознать. Осознать, что Сириус мёртв. Что его больше нет. Что он больше никогда не улыбнется и не посмотрит на неё своими бесконечно глубокими синими глазами.

Что ей не светит нормальная жизнь. Что в очередной раз человек, которого она любит, уходит, теперь уже точно навсегда. Что Сириус, её милый Сириус, так рвущийся помогать Ордену, исполнил свой долг посмертно, и теперь уже никто не узнает, какой он на самом деле. Что он не преступник и не предатель, что он человек с большим и любящим сердцем.

Человек, которого нет.

Крик Гарри вывел Верити из оцепенения. Непостижимым уму образом за то время, пока она стояла без движения, ни одно заклинание не попало в неё. Может быть, прошла всего пара секунд, Саншайн не знала.

Беллатрикс Лестрейндж, хохоча что-то типа: «Я убила Сириуса Блэка!» покидала Отдел Тайн. Ремус, на лице которого была полнейшая растерянность, не смог удержать в захвате Поттера, который рвал и метал. До него дошло быстрее, чем до Верити. Гарри рванул в погоню за убийцей.

А Верити рванула за Гарри.

Осознание накатывало волнами. Верити мелко затрясло, и когда Гарри выкрикнул Запретное заклинание, наведя палочку на Лестрейндж, Саншайн помолилась, чтобы это была Авада Кедавра. Чтобы сразу, бесповоротно, убить эту суку, которая отобрала у всех их Сириуса. Отобрала у Верити.

Беллатрикс споткнулась, упала и засмеялась.

– Чтобы заклинание сработало правильно, нужно по-настоящему ненавидеть и желать мучений… – сквозь смех сообщила Лестрейндж, нисколько не раскаиваясь.

– Круциатус…

Палочка Верити была направлена на тёмную волшебницу. Она взвизгнула от боли и скрючилась на полу, царапая камень длинными ногтями. Саншайн её ненавидела. Она готова была растерзать её. Медленно убивать за то, что она сделала с Сириусом. За то, что она отняла у Верити. За то, что эта тварь так веселится, зная, какое горе принесла.

– Ты убила его… – прошептала Саншайн сквозь зубы. – Ты убила собственного брата…

Лейстрейндж только хохотнула в ответ, а потом снова вскрикнула от боли. Саншайн так сильно сжала свою волшебную палочку, что в какой-то момент испугалась, что разломает её.

Верити замучила бы Беллатрикс до смерти. Расколола бы свою душу на части, окончательно превратилась бы в зверя, но отомстила бы. На глазах Саншайн выступили слёзы. Она потеряла его. Потеряла Сириуса. Она так просила его быть осторожным, так переживала каждую его несанкционированную вылазку – и вот его больше нет.

Волшебнице не дали добить Беллатрикс, хотя Гарри, например, очень бы хотел продолжения. Потом в зале появился Волдеморт, но Верити так упивалась своей местью, что страх перед Тёмным Лордом отошёл на второй план. Потом явился Дамблдор, завязался бой, Верити отбросили куда-то в сторону, как тряпичную куклу – она не чета двум сильным волшебникам.

Затем явился министр магии, всё смешалось в одну серую массу… Верити было плевать. Она лежала на холодном полу министерства и хотела умереть вслед за Сириусом.

Всё, за что она боролась. Всё, к чему стремилась. Всё это больше ничего не значило.

Не существовало. У неё больше не было сил продолжать. Ради чего? Раз за разом резать себя без ножа, теряя близких? Сириус был первым. Смертельный зелёный луч пронзил его грудь, и тело Бродяги упало за пыльную ширму, из которой – Верити уверена, нет возврата.

Ей хотелось шагнуть туда, где исчез Сириус. Но кто ей даст? Кто позволит?

– Сириус… – осознание полным потоком накрыло её, и эмоции вырвались наружу, обратившись в слёзы, текущие по щекам.

Её заберут из министерства такие же подавленные друзья. Ремус, Аластор, Тонкс…

Только это уже не важно.

Всё не важно.

Дома на площади Гриммо ворон в клетке надрывно кричит, хлопая крыльями и пытаясь вырваться наружу.