Текст книги "Точки соприкосновения (СИ)"

Автор книги: Риша Янтарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Невилл

Невилл стоял в темноте и прислушивался к уходящим шагам своей начальницы. Пэнси Паркинсон вот уже две недели не выходила у него из головы.

Открытая белая шея, оттененная пушистыми черными кончиками коротко стриженных волос, мягкая линия плеч, затянутых дорогим шелком блузы платинового оттенка. Чуть хриплый из-за сигарет, низковатый обволакивающий голос, черные бархатные глаза, бездонные как колодцы, почти всегда неулыбчивые красивые губы.

Твердый шаг, отточенные четкие движения, словно бы девушка всегда знала, чего она хочет. И чуть небрежная естественная элегантность одежды. Паркинсон одевалась со вкусом, и Невилл каждый раз удивлялся тому, как она в своих дорогих юбках и колготках спокойно возится с растениями и землей, словно бы одета в самый простой немаркий костюм. При этом, она ни разу на его памяти не испачкалась, хотя делала все то же самое, что и он, уже через десять минут, стряхивавший с рабочей рубашки землю, которая размазывалась по ткани полосками.

Конечно Невилл удивился, когда Пэнси впервые появилась на пороге теплицы и, чуть хмурясь, заявила, что хочет повозиться с землей.

Он удивился, когда она пришла во второй и в третий раз, а после привык, заранее придумывая новые и легкие задания для нее.

А сегодня, почувствовав, что Пэнси опаздывает, увидел, как гаснет свет в окне ее кабинета, и пошел на встречу, но в коридоре девушки не было. Невилл так бы и не нашел ее, если б не заглянул в закуток, где хранились все его садовые принадлежности. Требовались ножницы для обрезки недавно привезенных кипарисов, оказавшихся немного подпорченными из-за неправильных условий хранения, но живыми.

Когда Пэнси сказала, что не придет сегодня, Лонгботтом почувствовал давно забытую пустоту, но смирился, понимая, что его начальница не нанималась работать вторым садовником.

Ее двусмысленную фразу про ножницы он понял не сразу, скорее интуитивно шагнул ближе.

Обнимать Пэнси Паркинсон напоминало то, как если бы он обнимал птицу, которая внешне выглядит основательной и весомой, но при прикосновении понимаешь, что большая часть ее визуального “объема” – это перья, а под ними лишь оболочка необходимых мышц и тонкий легкий скелет.

Пэнси казалась высокой, но на самом деле была маленькой. Невиллу даже пришлось наклониться. А когда он сомкнул руки на ее спине, то ощутил будто бы обнимает кого-то легкого, почти без веса, словно чуть нажми, и растворится в воздухе, не оставив и следа.

В тот вечер они не целовались, Лонгботтом даже не думал об этом, словно бы уже получил гораздо больше, чем ожидал, вдыхая сладкий тонкий аромат темной розы.

Поцелуй случился на следующий день, в теплице. Пэнси стояла рядом, сосредоточенно размешивая минеральное удобрение в лейке, а Невилл смотрел на ее лицо. Она вдруг подняла голову и замерла, не отводя взгляда, совершенно спокойная внешне.

И тогда он наклонился, прикасаясь к мягким губам в золотисто-коричневой помаде.

Пэнси сначала не отвечала, будто бы удивленная, и Невилл замер, не зная, что делать дальше, но потом ее язык довольно смело скользнул по его губам, раздвигая их, и мужчина продолжил поцелуй.

Они целовались наверное очень долго, а потом прекратив, продолжили оставленные дела.

Когда Пэнси уходила, то молча протянула Невиллу влажную салфетку – стереть помаду с лица и шеи.

В следующий раз они целовались у места, где обычно перед обедом курила Пэнси, а потом вновь в теплице, а дальше рядом с инструментами, прижавшись к стене.

Прошла целая неделя, а Лонгботтом помнил только эти поцелуи и постоянное молчание в паузах между ними. За все время они оба почти не разговаривали, не решаясь нарушить тонкую атмосферу происходящего и сделать следующий шаг.

В пятницу вечером Невилл, понимая, что не увидит Пэнси целых два дня – субботу и воскресенье, маялся от неясной тоски, глядя на ее спину в тонком свитере, ворот которого открывал преступно белую хрупкую шею. Девушка сосредоточенно обрезала первый в своей жизни кипарис.

Наверное, Лонгботтом просто не выдержал молчания. Он подошел к ней сзади, обхватил руками, прижав к груди и уткнулся лицом в плечо. Будь, что будет. Если даст пощечину, и ладно, зато ее отношение станет более понятным, даже без слов, которые оба боялись произнести.

Но Пэнси не стала вырываться и царапать мужчине лицо.

– Лонгботтом, придешь сегодня ко мне ужинать? – сказала она и продолжила обрезать торчащие среди зелени сухие веточки пушистого хвойника.

– Ага. – ответил Невилл ей в плечо и, кажется, впервые за долгое время счастливо улыбнулся.

Ужинать они не стали, сразу пошли в спальню. Невилл попросил сам раздеть Пэнси, и делал это неторопливо, бережно под ее удивленным и внимательным взглядом.

Это был не его личный фетиш, а скорее часть прелюдии.

К подобным вещам Невилл Лонгботтом подходил со всем вниманием, стараясь не упустить ни единой детали.

Обнаженная Пэнси выглядела совсем хрупкой, как тонкое изящное растение, и мужчина старался прикасаться к ней еще бережнее, словно боялся навредить.

Вместо “заняться сексом” ему нравилась фраза “любить тело телом”, и он любил в эту ночь Пэнси настолько, насколько мог, без остатка, открыто, давая ей кусать губы, оставлять засосы и царапать спину в особо сильные моменты. Невилл почти не чувствовал боли.

А как закончил, навис над девушкой и прижал ее к себе, целуя в шею.

– Лонгботтом, скажи, ты всегда так с женщинами? – спросила Пэнси, спустя какое-то время, когда они оба отдышались, а ритм сердца немного успокоился.

– Медленно? – ответил вопросом на вопрос мужчина, наблюдая за тем, как белые пальцы девушки скользят по его груди, цепляя завитки волос. – Мне говорили, что я медленный.

– Пфф… – Пэнси прыснула ему в плечо. – Я имею в виду, с полной отдачей, как в последний раз. Не знаю, что за дура сказала тебе, что ты медленный, но она действительно мало что понимает в сексе. Было время, когда я сама себя лучше удовлетворяла, чем мужчины, с которыми спала. А ты сегодня показал высокий уровень. – девушка вдруг улыбнулась и мурлыкнула. – Сто баллов Львам.

Невилл ответил на ее улыбку. Они оба помнили странную систему наград в их бывшей школе.

Он зарылся носом в волосы Пэнси и дышал ее тонким ароматом, мягко оглаживая рукой округлое белое плечо.

– Ты любил когда-нибудь? Чтобы до слез прямо? – сонно спросила девушка.

– Я думаю, что я любил, но ни разу не плакал из-за любви.

– А я не любила и не знаю, что это такое. – произнесла Пэнси, прижимаясь к телу мужчины крепче. – Я просто напоминаю тебе, с кем ты связался. Но знаешь, ты мне нравишься, Лонгботтом. Наверное даже больше, чем кто-либо. И мне ни капли не жаль отдать тебе остатки своего сердца или чего там еще у людей ассоциируется с чувствами. У тебя это будет в сохранности, даже если завтра с утра мы разойдемся и больше не встретимся.

Пэнси хрипло рассмеялась и добавила:

– Я бы многое отдала, чтобы показать эти слова себе в школьные годы и посмотреть на выражение своего лица тогда.

Невилл вновь навис над ней, серьезно всматриваясь в ее смеющееся, чуть печальное лицо. Он бережно погладил пальцами бархатную кожу ее щек.

– Ты имеешь надо мной власти больше, чем догадываешься, Пэнси Паркинсон. Не отрицай этого, не прячься от этого, просто знай. Я не сплю с девушками, если мне хочется только их тела. Когда мне кто-то сильно нравится, я приглашаю на свидание, но с тобой все иначе. Мне казалось, что если я скажу подобное, позову тебя, то сморожу самую величайшую в мире глупость. Ты – редкий цветок, Пэнси, который лучше понимает язык тела. Ты сказала, что я вел себя в постели с тобой так, будто это последний раз… Но для меня оно так и было. Я думал, что после ты не захочешь иметь со мной дела.

– Лонгботтом, ты дурак, но я тебя понимаю. – Пэнси обвила шею мужчины руками, и притянула его к себе, низким вибрирующим голосом произнося прямо на ухо. – Послушай внимательно, говорю один раз. Ты мне нравишься, весь, целиком и полностью, со всеми своими странными увлечениями, растениями, жабами, лопатками, землей на щеках и на рубашке, мне нравится, что ты спокойный, и, мать его, благородный, но в то же время простой, чувственный и доступный только мне. Если кто-то тебя обидит, я его уничтожу. Будь только моим и ничьим больше, понял? Ничего и никого другого взамен мне не надо.

– Где подписать? – произнес он ей в плечо.

– Просто давай повторим то, что было полчаса назад, только я теперь сверху. – Пэнси выдохнула от наслаждения, чувствуя живое настоящее счастье внутри себя, в том месте, где раньше было холодно и пусто.

========== Часть 6 ==========

Комментарий к Часть 6

чаю налейте, будет сладко и тепло

Джинни

Джинни молча разглядывала экран телефона, где высветилось сообщение от Забини:

“Не увижу тебя до пятницы, Уизлетта, но уговор в силе, жди нечто великолепное. Я ещё не придумал, но ты запомнишь это – как одно из самых восхитительных событий в своей жизни” . И дурацкий смайлик с поцелуйчиком.

Самооценка Блейза как всегда поражала своими высотами. Рыжая усмехнулась, закусила ноготь, загадочно улыбаясь, а потом набрала ответ:

“Ты в своём стиле, Забини. И не мечтай. В этот раз я беру инициативу в плане организации на себя, поэтому расслабься и наслаждайся спокойной жизнью до пятницы”.

Через полминуты пикнул ответ:

“А ты умеешь создавать интригу, Уизли. Считай, что я попался на крючок”.

– Дурак.

Губы девушки самопроизвольно растянулись в улыбке.

После недавнего разговора с Пэнси, когда они затронули тему симпатии из антипатии, и подруга почти подловила реакцию Джинни на Блейза, неожиданно яркую, рыжая наконец задумалась о своём отношении к Забини, и вообще об их отношениях в целом.

По всем признакам, если смотреть на ситуацию со стороны, Блейз довольно активно ухаживал за Джинни, а та также активно игнорировала его ухаживания просто потому что на самом деле не знала, что с этим делать дальше. То есть вот, она осознает, что нравится Забини, и что потом?

Потом возникала необходимость признать и принять свои чувства такими, какие они есть, и действовать.

Принятие чувств, которые несли за собой неизвестность в будущем, было для Джинни всегда особым квестом, особенно после пяти лет безответной любви, которая в подростковом возрасте виделась чуть ли не концом света и оставила свой отпечаток.

Джиневра Уизли, откровенно говоря, боялась оступиться вновь, поэтому раз за разом разворачивала даже тех поклонников, которые ей нравились, таким образом неосознанно защищаясь от возможного разочарования.

Девушка вдруг усмехнулась этим мыслям. И здесь они с Забини очень похожи, просто используют разные методы.

Любое разочарование связано с нереализованными ожиданиями.

Джинни подумала о том, какие у неё есть ожидания от отношений в целом.

Раньше это было некое размытое представление о свадьбе и семейной жизни, все как у всех, потому что родители так жили и братья. Когда, во время расставания с Гарри, Уизли поняла, что подобные ожидания не состыкуются с ее счастьем, она ощутила освобождение и некоторую пустоту, поэтому решила дать себе передышку и не думать пока, куда она хочет двигаться в данной теме дальше. А потом просто забыла.

Пустота и неопределённость ощущались внутри до сих пор. Жизнь Джинни в какой-то степени стала чистым листом, и девушка вдруг ярко осознала, что может заполнить этот лист тем, чем хочет, так, как хочет. И скорее всего совершенно по-другому, чем раньше, чтобы ничего не связывало ее с прошлым сценарием поведения. Его возвращения девушка абсолютно не хотела.

Она понимала, что даже по самой простой логике ей нужно выбрать и найти нечто противоположное или непривычное в сравнении с тем, что было раньше. Опять вспомнила разговор с Пэнси, и ее весьма прямые намёки.

“Если посмотреть на Блейза Забини сейчас, без теней прошлого, таким, какой он есть на данный момент, то… что за ощущения он у меня вызывает?” – подумала Джинни, медленно вращаясь на стуле вокруг своей оси и рассматривая новые остроносые туфли, которые подарила Пэнси на Рождество.

Получается, что Блейз ей… нравился и даже завораживал. С ним было интересно, он всегда понимал безумные весёлые идеи рыжей, с удовольствием участвуя в их реализации, и добавлял весомую толику своего вклада, что делало сам процесс ещё более захватывающим, чем предвкушала до этого Джинни.

Прошлое не имело значение. Будущее ещё не сформировалось, все его ростки занимались прямо здесь, в настоящем. Важным было то, что происходило сейчас.

“Если мне нравится Блейз Забини, – подумала Джинни, странно чувствуя себя от признания этой мысли. – А я нравлюсь ему, то почему бы не попробовать? В чем вообще проблемы, Уизли? В ограничениях и привычках твоей головы? Так вот, милая, с сегодняшнего дня мы шлем их на хрен. Адекватно, разумно шлем куда подальше, и делаем то, что хотим, без этой постоянной дурной оглядки на прошлое”.

Так решила Джиневра Уизли, стукнув кулаком по столу, и пошла реализовывать свои планы.

Блейз

Блейз стоял у дома Джинни, когда та, распахнув подъездную дверь, вышла с большим бумажным пакетом и плетеной сумкой.

– Забини, я же тебе ясно сказала: надевать самый стремный спортивный костюм, который не жалко потом выбросить, потому что будет грязно. И не так, как ты думаешь, даже не ухмыляйся. – произнесла она, не давая мужчине забрать сумки. – Руки прочь от реквизита.

– Я так и поступил, Уизли. – произнес Блейз, одергивая ворот нового дорогого спортивного костюма оттенка теплого какао. Свое желание щегольски одеваться он пересилить не мог.

– Ты как будто на вечеринку зефирок собрался. – усмехнулась рыжая, сама одетая в камуфляжные штаны, футболку, короткую курточку с пушком и берцы из разряда “можно даже по болотам”. – Учти, после сегодняшнего трипа, я твою одежду стирать не буду. Сам виноват.

– Ну хоть намекни, что ты задумала. – мужчина поднял бровь, искоса разглядывая девушку, идущую рядом с очень загадочным и одновременно шкодливым выражением лица.

– Скоро все узнаешь сам. Я даже карту нарисовала. – Джинни таинственно улыбнулась. – Не бойся, я не собираюсь уводить тебя в незнакомый лес и оставлять на съедение волкам.

Блейз усмехнулся. На самом деле ему очень нравилась эта игра, а еще отдельно то, что Уизли проявила инициативу. Она не просто пришла, потому что он позвал, а самостоятельно назначила время и организовала встречу, видимо вложив в процесс много сил.

Впервые за долгое время, у Блейза появилось нечто большее, чем просто неясная надежда. Оно было неоформленным, но похожим на дуновение теплого весеннего ветра, источником которого являлась Джинни Уизли.

Они сели в машину, и рыжая бестия, зашуршав пакетом, достала оттуда свернутый в виде свитка листок с самой настоящей печатью.

– Этот волшебный свиток передал мне сегодня подозрительный белобородый старик, вертевшийся у автомойки. – с максимально серьезным лицом произнесла Джинни, жуя из ниоткуда взявшуюся травинку. Лишь в чайных глазах ее танцевали веселые бесенята.

Блейз прыснул.

– Не смейся, Забини, я между прочим готовила этот квест два дня. Так что будь добр, подыграй.

– Ладно. Тот старик случаем не Гэндальф? – мужчина притворно посерьезнел, забирая свиток и аккуратно развязывая ленту с печатью. Значит, Уизли придумала целый квест. Это действительно было нечто необычное. Блейз никогда раньше не участвовал в подобном, считая больше забавой для подростков. Рыжая превзошла все его ожидания, и судя по ее бурной и непредсказуемой фантазии, вечер обещал быть очень веселым.

– Может быть. – Джинни загадочно кивнула, надевая ковбойскую шляпу. – По словам того старика, в этом свитке показан маршрут, но к чему он приведет, никто не знает.

– Бар “Улисс” – первый пункт ? – Блейз хмыкнул. – А старик знает толк в хороших заведениях. Пристегивайся, Уизли, поедем очень быстро. – мужчина немного нахмурился, присматриваясь к мелким буквам рядом с названием бара. – Что это за задание? “В конце пожарной лестницы”.

– Ну… – Джинни подняла брови. – Выполнив это задание, ты найдешь подсказку к следующему месту. Как ты заметил, карта хоть и нарисована, но пункты с подсказками на ней не прописаны, кроме самого первого. Так интересней.

В тот момент Блейз Забини не осознавал, во что он вляпался, и не представлял, на что способна фантазия Джиневры Уизли.

Сначала они побывали в баре, где мулату пришлось забираться по весьма ненадежной пожарной лестнице прямо на крышу и искать записку со следующими указаниями. Записка лежала в банке с зофобасом – червячками, которые покупали террариумисты и владельцы хищных птиц в качестве лакомства своим питомцам.

Червяков Джинни одолжил Невилл Лонгботтом, у которого жило целое семейство водоносов, поэтому рыжая, когда Блейз достал записку из комка извивающихся личинок, попросила забрать злополучную банку с собой, чтобы потом вернуть ее другу.

– Записки сохраняй, там сзади секретный код, который потом нужно будет сложить вместе и разгадать последний секрет.

Блейз, немного пыльный после скалолазания по стенам бара, лишь восхищенно покачал головой, вручая Джинни банку с червями.

Следующим пунктом их необычного путешествия стало озеро на окраине города. Там Забини пришлось прыгать по пришвартованным к пирсу деревянным лодкам, отыскивая в одной из них, как назло оказавшейся самой последней и далекой от берега, нужную подсказку.

– Уизлетта, неужели ты сама прятала все эти записки? – спросил Блейз, который перед этим чуть не свалился в воду, когда перешагивал с лодки на пирс.

– Ага. – Джинни довольно усмехнулась и подняла бровь. – Так что не думай, что ты не сможешь сделать того, что сделала я.

– Даже в голову и не приходило. – гордость Забини была задета. Он упрямо решил, что если ради вот конкретно этой единственной и неповторимой в своем роде женщины ему придется прыгать по лодкам, лазить по деревьям и копаться в червяках, то он сделает это и глазом не моргнет. Быть слабее ловкой Уизли абсолютно не хотелось. Также мужчине пришла в голову забавная мысль о том, что рыжая таким образом его проверяет. Уж больно внимательно она наблюдала за каждым действием мулата.

Дальше они поехали снова в центр, в парк, где Блейз, скрипя зубами, залез на старый особо охраняемый дуб, стараясь при этом не попасться на глаза сторожам, патрулирующим парковые дорожки. Джинни хихикала внизу и свистела, если видела кого-то на горизонте.

– Уизли, скажи, ты насмотрелась по телевизору тех передач, где люди ходили без страховки над тиграми по канату, пытались выбраться из залитого водой подземелья и доставали ключи из коробок со змеями и пауками, и решила повторить? – спросил мужчина, стряхивая с уже порядком потрепанного костюма древесную кору и каких-то мелких насекомых.

– Нет. – девушка невинно пожала плечами. – Я просто выросла в одной семье с Фредом и Джорджем. Мы все детство так играли, и иногда собираемся до сих пор, делая более крупные ставки.

– Веселая у вас семейка.

Потом была крыша городской библиотеки, заброшенный склад и даже особняк Малфоев, из которого парочку не отпустили, не напоив чаем.

– Удачи, Забини. – хмыкнул вслед Блейзу Драко, когда тот заводил машину. Малфой первым догадался о чувствах друга к младшей Уизли еще в школе.

Следующим пунктом стала ночная дорога за городом. Она была довольно неухоженной, с выбоинами в старом асфальте, пустой и подзаброшенной. Забини пнул ботинком камушек, ожидая, пока Джинни вытащит очередной сюрприз из своей сумки. Он несколько раз кидал взгляды на зловеще чернеющий лес по обочинам дороги и прислушивался к редким звукам, доносящимся оттуда, и похожим на чьи-то вопли.

– Уизли, ты случаем не фанат фильма “Поворот не туда”? – в очередной раз спрашивал Блейз, удивляясь фантазии девушки.

– А если и да, то уже поздно звать на помощь, Забини, здесь тебя услышат только совы и призраки. – зловеще забормотала Уизли, а потом кинула в мужчину свертком. – Лови, надеюсь размер подойдет.

Вроде бы дальше удивляться было некуда, но Блейз все же нашел внутри себя место для этого.

В свертке, брошенном рыжей бестией, лежали совершенно новые лакированные мужские туфли с тяжелыми железными колодками на подошве.

– Я же говорила, что наш танец на корпоративе надо повторить. – Джинни коварно двинула бровями, задорно прищелкнув каблуками своих туфель, в которые уже успела переобуться.

– Как пожелает моя леди. – Забини добавил в свою улыбку столько обаяния, сколько смог, и заметил, что Уизли смущенно дернулась и кажется покраснела. В темноте это не особо было видно, но не ускользнуло от взгляда довольного реакцией мужчины.

Следующие двадцать минут они упражнялись в танце, звучно щелкая обувью по старому выщербленному асфальту. Джинни, конечно, помнила со времен школы гораздо больше, так как проходила на занятия три года в отличии от Блейза, который записался туда на последнем курсе (да, да, из-за Уизли), когда случилось разом очень много событий, и времени на танцы почти не было.

Тихо звучала музыка из колонок автомобиля, и в целом, не смотря на довольно зловещую атмосферу и неровный свет убывающей луны, было довольно весело и как-то уютно. Рыжая бестия даже научила мужчину нескольким новым шагам.

– Ну, а теперь последний пункт квеста. – произнесла Джинни, переобувшись обратно. – Дорогу знаю только я, поэтому, если не возражаешь, сяду за руль. Учти, права мне не дали. Я – первый в жизни психолог, не прошедший психоневрологический диспансер на водительской медкомиссии.

Блейз захохотал.

– Что-то подобное я от тебя и ожидал, Уизлетта. Объясни, почему?

– Ну… – Джинни замялась и скорчила довольно смешную рожицу. – Это было на первом курсе. Моя вторая и последняя попытка сдать на права. В тот день я играла за женскую сборную университета, и наша команда продула тотально, не пройдя дальше первого этапа. Я была очень злой, когда пошла на медкомиссию. В общем, слово за слово, несколько перевернутых скамеек, разбросанные бумаги и апогеем картина со стены, надетая на голову несчастному неврологу, который просто оказался не в том месте и не в то время.

Права мне так и не дали. Но Фред в тайне от отца научил водить еще во времена школы.

– Садись, Уизли. Считай свою неудачу с медкомиссией платой за возможность вести один из самых роскошных автомобилей в мире. – Блейз, улыбаясь, гостеприимно распахнул водительскую дверь. – От подобного риска я не откажусь.

– Обещаю, буду осторожна! – Джинни с довольным визгом нырнула внутрь идеально чистого бежевого салона.

– Мне уже страшно.

Рыжая бестия неплохо освоилась с управлением, довольно быстро привыкнув к машине под чутким руководством Забини. Она даже не отказала себе в удовольствии разогнаться на пустынной трассе, и радостно визжала, чуя скорость.

Блейз конечно следил за техникой девушки и временами направлял ее руку, дотрагиваясь пальцами до разгоряченной кожи. В этот момент между ними как будто бы проходил разряд. Уизли вздрагивала от неожиданности и замолкала, а потом увлекалась вновь.

Когда они приехали на нужное место, было где-то около полуночи. Всего дорога заняла примерно полтора часа.

Это был кусочек леса, растущий на горном выступе. Джинни шла по довольно извилистой звериной тропе, показывая дорогу, пока они не оказались в самой высокой точке – на свободном пятачке утеса, окруженном высокими соснами.

Блейз присвистнул, заметив, что участок довольно хорошо расчищен, подготовлено место для костра, рядом с которым лежала кучка сухих веток и дров. Уизли очень хорошо подготовилась.

Сколько же ей понадобилось времени, чтобы придумать все это и воплотить? Как она добиралась до сюда? И почему она так старалась?

Вопреки всем доводам, о том, что Блейз Забини уже давно взрослый мужчина, а не подросток, сердце его все равно забилось довольно быстро и сильно.

– Подсказка к шифру на записках, кстати, в том дупле. – Джинни, доставшая с заднего сиденья большой бумажный пакет, от которого пахло едой, указала подбородком влево, где среди стройных сосен виднелся сломавшийся когда-то давно от старости ствол, сверху которого находилось углубление, чем-то напоминавшее дупло.

Блейз, уже привыкший к сюрпризам этого вечера, отправился к древесным останкам и смиренно сунул в небольшую дырку руку, приготовившись ощутить на ней прикосновение тараканов, гусениц или майонеза.

Внутри действительно оказалось что-то упругое и извивающееся. Мужчина даже вытащил это наружу, и, рассмотрев, вновь захохотал.

– Мармеладные черви, Уизли, ты серьезно?

– Я хотела купить мадагаскарских тараканов, но поняла, что за то время, пока мы едем, они разбегутся, поэтому пришлось выкручиваться подручными средствами. – рыжая бестия весело пожала плечами, расстилая недалеко от кострища плед.

Блейз восхищенно хмыкнул, уселся на поваленный ствол под одной из сосенок и стал разбираться в шифре, который оказался неожиданно простым, число на записке означало определенный слог или букву.

Ожидая какой-нибудь внезапной заковырки, Забини карандашом написал слоги в правильной последовательности и только потом осознал, какую фразу они составляют.

Он несколько раз перечитал ее и сглотнул. Еще раз перечитал. Сердце забилось настолько сильно, что Уизли вот-вот придется звонить в неотложку.

Мужчине было жарко и одновременно холодно, а внутри словно бы звенел огромный колокол сердцебиения. Та тоска, которую он неосознанно тащил внутри себя с момента, когда увидел младшую Уизли в шелковом зеленом платье на рождественском балу в школе, резко исчезла, уступив место наверное всепоглощающему счастью, которое на контрасте воспринималось очень болезненно.

“Ты мне очень нравишься” – гласила надпись на чуть измятом листке.

Блейз поднялся на ноги. Джинни стояла у края утеса, повернувшись к мужчине спиной, словно бы собиралась… нет, не прыгнуть, взлететь. Такие, как она, могут взлететь.

– Джиневра Уизли, посмотри на меня. – произнес мужчина, встав за ее спиной, очень близко.

Девушка замерла, а потом медленно повернулась. Наверное она была порозовевшая до корней волос, наверно опустила взгляд и закусила губу, Забини уже не помнил этого. Он притянул ее к себе и крепко напористо поцеловал, вкладывая в каждый свой жест всю удерживаемую внутри эти годы любовь.

Джинни почти сразу же ответила, обхватив шею мужчины, наклоняя его голову к себе, приникая к нему всем телом.

Они целовались долго, может быть час, а может минут десять, Блейз не считал, полностью поглощенный действием.

Потом Джинни вдруг отстранилась и удивленно провела пальцами по его щеке.

– Ты… плачешь, Блейз?

– Не смотри на меня сейчас, Уизли. – мужчина прижал ее голову к своему плечу. – Иначе это станет самым большим моим позором.

–Глупости. – рыжая мотнула головой, сбрасывая его руку.

Джинни вновь провела пальцами по мокрой щеке Блейза. Он не всхлипывал, не рыдал, да и голос его не дрожал, слезы просто текли без остановки. В темноте ночи этого не было видно, только ощутимо кожей рук.

– Почему? – вновь спросила она его.

– Дай мне немного собраться с мыслями, и потом я расскажу тебе дурацкую историю о своей первой любви. – тихо ответил он.

– Я разожгу костер. – Джинни мягко отпустила Блейза, оставив его наедине с собой.

Забини сел рядом с ней, когда пламя весело танцевало на крепких сосновых ветках, а на пледе были разложены закуски – часть, заказанная из французского ресторана, а некоторые приготовлены самой Джинни. Она не любила готовку, но прекрасно умела это делать. Жизнь бок о бок с Молли Уизли первые семнадцать лет не прошла даром.

– Мне кажется, я смогу рассказать это один единственный раз в жизни, потому что никогда раньше, даже сам с собой, не обсуждал подробно произошедшее. Один раз. Не проси меня больше. – произнес мужчина, обхватив руками девушку со спины и положив подбородок ей на плечо.

Кожа к коже.

Он тихо начал свою историю.

Джинни в ту ночь узнала все. И про Рождественский бал, и про то, почему Блейз приходил на каждый ее матч, и про дурацкий подкат в библиотеке, и даже про момент, когда Забини пришлось подставиться перед Реддлом, чтобы отвлечь того от места, где пряталась Уизли во время вечернего патрулирования школы.

Она узнала и то, как Блейз пытался ее забыть, когда та стала жить с Поттером. И про вечеринку три месяца назад, где они встретились несколько лет спустя. И про то, почему Забини искал причины, чтобы видеть Джинни Уизли снова и снова.

– И в завершении данной исповеди, хочу показать тебе мою самую большую глупость на свете, чтобы ты уже точно назвала меня самым последним тупицей, Уизли. – с этими словами Блейз залез во внутренний карман верхней кофты и вытащил оттуда небольшую коробочку, обитую синим бархатом. – Сделано на заказ три месяца назад, после нашей первой встречи. Не спрашивай, как тогда мне удалось узнать размер обхвата твоего безымянного пальца. – мужчина раскрыл створки футляра, где в специальном углублении покоилось изящное золотое кольцо в россыпи топазов, цитринов и кофейных агатов. – Я носил его с собой каждый раз, когда знал, что встречу тебя. И если ты сейчас возьмешь эту коробку и выбросишь ее с утеса, то будешь права, так дела не делаются. Просто знай, что после этого я закажу еще одно, более прекрасное, чем прежнее, и так будет каждый раз. И… касательно твоего отношения к браку в целом. Меня интересуешь только ты, Уизли, и будешь интересовать всю оставшуюся жизнь такой, какая ты есть, со своим неугомонным характером, неусидчивой задницей, внутренней свободой от обыденности и позицией чайлдфри. Веселись, наслаждайся жизнью так, как нравится, и просто будь счастлива.

Джинни погладила кончиком пальца искрящийся в свете костра ободок кольца.

– Это ты Гэндальфа в начале квеста не зря вспомнил. – она улыбнулась, осторожно вытаскивая украшение. Забини хмыкнул, внимательно и немного тревожно наблюдая за действиями девушки.

– На этой неделе я пообещала себе, что теперь буду жить от обратного. – продолжила она. – То есть делать те вещи, которые хотела, но раньше останавливала себя каждый раз, опасаясь возможного разочарования в будущем, или же думала, что подобное мне не свойственно, воспитание не позволяет. Может быть своим поиском острых ощущений и риска я пыталась вернуть это чувство возможности недоступного, пыталась сдвинуть собственные границы.

И раз уж дело сделано, а обещания свои по большей части я всегда выполняю, то вот. – Джинни легко надела кольцо на безымянный палец правой руки*. – Но это потому что я так захотела прямо сейчас, а не только из-за обещания. Да, может быть это такая же глупость, как и то, что ты носил с собой все время это кольцо. Может быть это блажь и сиюминутное желание, но… Ничего более неожиданного, внезапного и вроде бы не свойственного мне я еще не делала. Съел, Забини, я выиграла!