Текст книги "Точки соприкосновения (СИ)"

Автор книги: Риша Янтарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Джин, Лаванда получит все то, что она заслужила… – начала было Гермиона, но рыжая бестия ловко выскользнула из захватов и быстрым совершенно трезвым шагом направилась куда-то вперёд, зловеще хохоча.

Внезапно наперерез довольно потирающей руки Джинни выскочил Забини в щегольском чёрном костюме, перехватив девушку за талию.

Малфой, Гермиона и Невилл облегченно выдохнули.

– Попалась, демоница! – теперь довольно хохотал он, утаскивая за собой шипящую и матерящуюся Джинни. – Не ворчи, красотка. Будем придумывать более изящную месть.

– Да чтоб тебя, шоколадный, йети еб*ли во все дупла. Пусти, кому сказала!

– Я пожалуй возьму у тебя несколько частных уроков по ругательствам, чертовка. – послышалась последняя реплика Блейза, и парочка исчезла с поля зрения троих оставшихся.

Первой очнулась Гермиона.

– Сейчас вызову нашего водителя и отвезу Пэнси домой.

– Я трезв и собирался уезжать, так что могу это сделать, если помощь нужна. – вдруг произнес Невилл.

– Так будет даже лучше. – Малфой кивнул. – У меня намечается новая сделка, а Гермионе сейчас лучше не нервничать и не напрягаться. Забини занят рыжей. Тебе, Лонг… Невилл, я знаю, можно доверять.

– Конечно можно. – заверила его супруга.

Вдвоём с Малфоем они подхватили слабо упирающуюся Пэнси подмышки и дотащили ту до машины Невилла. Госпожа Паркинсон возмущалась и требовала у идущей рядом с мужчинами Гермионы продолжения банкета или хотя бы прислать ей рулетиков с икрой домой и бутылку текилы. Миссис Малфой, смеясь, пообещала, что сделает это, и вскоре вернулась со свертком закусок, сунув их на заднее сидение рядом с Пэнси. Та расчувствовалась, смачно чмокнула Гермиону в щеку и сказала, что если бы сама была мужиком, давно бы увела её у Малфоя. Блондин лишь хмыкнул и со словом “обломишься” захлопнул дверцу машины.

Вечер становился все более сюрреалистичным, как подумалось Невиллу. Он двинул бровью, мол, чего не бывает, завёл свой джип и направился по адресу, присланному Гермионой в смс.

Джинни.

Джинни хмуро сидела за столом, отвернувшись от Забини, неусыпно следящего за каждым её движением. Гнев на Браун, и правда, как-то поутих, но желание ответить за подругу не исчезло, превратившись в холодное намерение.

– Успокоилась. – мулат довольно кивнул. – Итак, Уизлетта, алкоголя с тебя хватит. Предлагаю чай, кофе или потанцевать. Степ на барной стойке, не смотри на меня так. Знаю, что в школе ты хорошо умела это делать.

– Окей. – Джинни прищурилась. – Но если ты залезешь туда и спляшешь первым, шоколадный.

– По рукам. – Забини протянул свою ладонь через стол, и девушка, не задумываясь, тут же её пожала.

Мужчина подмигнул ей, встал и легко вскочил на барную стойку, кто-то женским голосом крикнул из толпы, что ждет от него как минимум стриптиза.

Из колонок у барной стойки играла знакомая всем ABBA, кажется “Gimme, Gimme…” , не самая подходящая для данного танца, но Забини и здесь выкрутился, дождавшись припева, а потом довольно задорно сделал несколько простых движений, прищелкивая то ботинками, то пальцами.

Джинни засмеялась, скинула туфли и протянула Блейзу руки, чтобы тот помог забраться ей на стойку, а потом тут же влилась в ритм, вспоминая еще со школы заброшенный танец. Жаль, что на ней не было специальной обуви с тяжелыми колодками. Получилось бы эффектней и четче.

Она танцевала, самозабвенно смеясь, словно бы сбрасывала скопившееся за несколько лет напряжение. Все ожидания ее семьи, ожидания Гарри, ожидания учителей и тренера по футболу, ожидания преподавателей в институте и начальников с бывших работ.

“Никому ничего не должна” – выщелкивали ее маленькие ступни красивый ровный ритм.

Джинни Уизли все же была хорошим психотерапевтом, даже для самой себя.

Под конец песни Забини ловко спрыгнул со стойки и подхватил смеющуюся Джинни, помогая ей слезть, и пока она надевала туфли, спросил:

– Ну что, Уизли, понравилось?

– Я думаю, это надо будет повторить, Забини. – она совершенно открыто улыбнулась ему, развернулась и гордо отправилась к ближайшему кувшину с минеральной водой, так и не заметив, что совсем обезоружила ранее самоуверенного Блейза, который сейчас пораженно смотрел ей вслед, и во взгляде его открыто читалось живое настоящее чувство, которое много лет он прятал ото всех, в том числе и от себя самого.

========== Часть 3 ==========

Комментарий к Часть 3

В процессе редактирования.

Невилл

Квартира Пэнси Паркинсон находилась в довольно престижном районе. Когда мужчина открыл протянутым Пэнси ключом дверь, помещение встретило его прохладой, пустотой и эхом, будто бы там никто не жил.

– Свет не включай. – тихо попросила девушка, всю дорогу в машине она молчала. – Глаза болеть будут от яркого. Просто оставь меня в гостиной на диване и уезжай…

В слабом свете луны, попадающем в окно, Невилл наощупь довел Пэнси до дивана и осторожно помог ей лечь, а потом тихо развернулся, чтобы уйти, но холодные пальцы вдруг схватили его за руку.

– Не уезжай сейчас, Лонгботтом. Боюсь, я одна не смогу пока.

– Чем я могу тебе помочь? – осторожно спросил он ее. – Может кофе приготовить или… таз принести?

– Нет. – Пэнси покачала головой, чуть присев, и похлопала ладонью по дивану рядом с собой. – Просто сядь и посиди. Мне отчаянно нужен кто-то живой и настоящий рядом, чтобы те кошмары, которые я могу увидеть во сне, так и остались ненастоящими.

Голос ее звучал довольно слабо. Невилл взял с кресла какой-то плед, накрыл им девушку и уселся рядом. Звучало в ее словах нечто такое… эхо какого-то отдаленного страха, что заставило его остаться, перевесив некоторый дискомфорт от нахождения в чужой квартире.

Да и Пэнси казалась какой-то слишком… уязвимой, очень отличающейся от той, которую он видел с утра на работе.

“Но когда такое про себя слышишь годами, оно накапливается, оседает, не находя выхода, и давит изнутри. Даже самого сильного и непоколебимого человека это может надломить” – вспомнились вдруг недавние слова Джинни.

Невилл знал не понаслышке, что значит жить вот так. Но у него была бабушка, которая поддерживала его, у него были школьные друзья, дружба с которыми сохранилась до сих пор.

Был ли у Пэнси Паркинсон подобный крепкий тыл или единственное, на чем она держалось – это упрямство и сила воли?

– Знаешь, – вдруг произнесла она. – Мне до сих пор снятся кошмары о Том времени. О нашем последнем году в школе. Тебе снятся?

– Нет. – удивленный Невилл покачал головой. – Но это не значит, что мне они не снятся совсем.

– Дело даже не в тех событиях. – Пэнси вновь присела, опершись на руку и почти касаясь плеча мужчины лбом. – Дело во мне самой. Я из прошлого снюсь себе настоящей и раз за разом совершаю те ошибки, которые хотела бы забыть. Джинни сказала, что эти сны означают, что мне надо признать свое прошлое таким, какое оно есть, и пока я пытаюсь его отринуть, оно так и будет являться мне во снах… Но я не могу. – девушка зажмурилась и еле из себя выдавила сквозь зубы. – Не могу себя простить.

Вновь пахло розой, но на этот раз аромат имел ощутимую горчинку увядания.

– Ты наверное прекрасно помнишь, каким я был в школе. – тихо произнес мужчина, пробуя подобрать нужные слова и не ранить Пэнси еще больше, чем она была ранена сейчас. – Одно время тогда мне было стыдно за самого себя. Не только из-за того, что надо мной смеялись, но и просто… потому что я не мог на это ответить, не мог открыто посмотреть в глаза своим обидчикам, высказать, дать кулаком по носу, если это понадобится. Мне было стыдно за свою слабость, но в то же время я знал, что уже не могу изменить прошлое, которое осталось позади. И в один из моментов, наверное… как раз на пороге событий последнего года, я вдруг ярко осознал, что просто хочу двигаться дальше. Каким бы я не был в прошлом, сейчас я совершенно другой и это прошлое уже не может мне диктовать то, как чувствовать и воспринимать себя сегодня. И в конце концов… именно оно в какой-то мере сделало меня таким, какой я есть на данный момент.

Что я знаю о Пэнси Паркинсон из школьных времен? Она была довольно грубой, жесткой и язвительной. Но я не знаю, почему она такой была, в какой семье она росла и что пыталась доказать себе и кому-то еще своим поведением. Я не знаю, что болело у той Пэнси из прошлого настолько, что она не находила иного выхода, чем отыгрываться на других. Это правда.

– Что я знаю о Пэнси Паркинсон из настоящего? – продолжил Невилл, чувствуя, что девушка, совсем близко сидящая к нему, внимательно его слушает и почему-то немного дрожит.

– Я знаю, что Пэнси Паркинсон сейчас – удивительный и интересный человек, который давно уже перестал трусить перед судьбой. Я знаю, что Пэнси Паркинсон – прямая и справедливая. Я знаю, что она не побоялась поменять свои взгляды на многое и вновь влиться в жизнь. Я знаю, что эту Пэнси сейчас любят и уважают некоторые из моих близких друзей. Я знаю, что я сам уважаю эту Пэнси и в чем-то… понимаю Пэнси из прошлого. Ты слышишь мои слова?

Девушка вдруг закрыла руками лицо и громко всхлипнула, одновременно засмеявшись. Слезы, сдерживаемые много лет, текли из глаз нескончаемым потоком.

Невилл сделал наверное то, что должен был сделать: осторожно обнял когда-то несносную Пэнси Паркинсон и погладил ее по голове. Та вдруг прижалась к нему всем телом, обхватила за крепкий торс и продолжила плакать, уткнувшись в плечо и еле внятно проговорив что-то вроде: “пиджак и рубашку потом возмещу”.

Она успокоилась где-то через полчаса, и совсем утомившись от слез, уснула прямо на руках Лонгботтома, словно маленький ребенок после истерики.

Мужчина склонился над ней, внимательно вглядываясь в красивое лицо, опухшее от слез, и понял, что не находит там больше ни капли эха былой неприязни. Он некоторое время, наверное час, а то и больше, всматривался в черты Пэнси, а потом вдруг наклонился, и зная, что девушка не проснется сейчас, осторожно прикоснулся губами к мягкой щеке.

Просто потому что Невилл Лонгботтом очень этого хотел.

Пэнси.

Пэнси стояла на кухне в домашней рубашке и свободных вельветовых штанах, готовя кофе.

Лонгботтом все еще спал, сидя прямо на диване. Когда она проснулась, он чуть ли не навалился на нее своим торсом, и Пэнси понадобилось довольно много сноровки, чтобы вылезти из объятий мужчины, при этом его не разбудив.

Ей было очень стыдно за свое вчерашнее поведение и слабость, но одновременно очень легко и спокойно. Возможно потому что именно это ее поведение стало отправной точкой для того, чтобы наконец перестать оглядываться на прошлое и просто пойти дальше.

Поэтому она не собиралась устраивать скандала, угрожать или же рассыпаться в благодарностях (последнее почему-то очень сильно смущало). Пэнси хотела попросить Невилла не говорить никому о том, что он наблюдал вчера в стенах этой квартиры. Она знала внутри, что Лонгботтом благороден по сути своей и не станет распространяться об услышанном.

Она взяла две чашки, наполненные крепким черным кофе без сахара, и отправилась в гостиную.

Лонгботтом уже не спал. Он с каким-то неясным выражением лица оглядывал комнату, в которой находился, словно бы видел ее впервые. Хотя логично, вчера же они пришли сюда в темноте.

– Доброе. утро. – Пэнси, набравшись смелости, твердым шагом вошла в гостиную и уселась рядом с мужчиной на диван, протянув тому чашку кофе.

– Доброе. – ответил он, через некоторое время все же приняв и чуть пригубив напиток, а после внимательно посмотрел ей в глаза. – Спасибо. Ты как?

– Во много раз лучше чем вчера. – Пэнси зачем-то опустила взгляд. Сейчас, после ночи откровений и тех слов, которые ей сказал Невилл, девушке было невыносимо смотреть в его светлые глаза.

Собрав себя в более вменяемую кучу, Паркинсон все же вновь подняла взгляд и прямо попросила Лонгботтома держать в тайне все то, что случилось между ними вчера.

Честно говоря, если бы Пэнси переспала с ним, она бы и в половину не чувствовала себя так неловко, как сейчас, после простого разговора и слез.

Невилл кратко ответил согласием, и поставив недопитый кофе, стал собираться.

Девушка ничего не делала, просто смотрела, как он уходит, но потом все же бросила на пороге:

– На почту пришли мне счет за рубашку и пиджак.

Лонгботтом вдруг остановился, оглянулся прямо на нее и довольно твердо произнес:

– Мои рубашка и пиджак меня полностью устраивают, их история тоже. Другого мне не надо.

А потом ушел, прикрыв за собой входную дверь.

Следующая рабочая неделя прошла спокойно, без эксцессов. Лаванду Браун и ее подругу уволили, причем Паркинсон узнала об этом почти самой последней, а Джинни, смеясь, шепнула ей на ушко, что в вечер корпоратива Браун ушла домой полностью облитая липким пуншем, но преступника, совершившего данное возмездие, никто не заметил. Судя по хитрому взгляду рыжей бестии, этим злоумышленником была она сама.

С Лонгботтомом же они часто пересекались на работе, вежливо здоровались, иногда перекидывались несколькими словами, но Пэнси все равно чувствовала некоторое напряжение.

– Ты посвежела и повеселела. – заметила Джинни, когда они вдвоем обедали в ее кабинете, расположившись прямо на мягких креслах-мешках.

– Значит твоя терапия успешна. – ответила Пэнси, про себя добавив: “И лонгботтомотерапия видимо тоже”.

– Что-то ты скрываешь, подруга. – рыжая подозрительно прищурилась. – Уж не любовника ли?

– Поверь мне, о любовнике я бы оповестила тебя в первую очередь. – хмыкнула Пэнси, накручивая на вилку спагетти с морепродуктами. – Никогда не стесняюсь делиться своим обширным постельным опытом и давать возможность окружающим получить теорию необходимого сексуального образования.

– Язва. – Уизли покачала головой, телефон рядом с ней вдруг завибрировал.

Джинни подхватила его, нажав на экран, прочитала какое-то всплывшее сообщение, и лицо ее вдруг исказила забавная гримаса недоумения пополам со смешком и некоторой заинтересованностью. Уизли была потрясающе эмоциональна и не стеснялась этого, чем по своему восхищала Пэнси.

– Что у тебя там? – с интересом спросила брюнетка, макая в оливково-лимонный соус брускетту.

– Забини. – ответила Джинни, вздернув бровь. – Зовет на матч “Холихедских гарпий”, обещает не приставать.

– Ну и сходи. – спокойно ответила Пэнси, мысленно одобрив действия Блейза, который наконец сообразил, как надо ухаживать за Джиневрой Уизли, и начал действовать.

– Чего ему все-таки от меня надо? – рыжая бестия вновь с прищуром уставилась на подругу. – Хоть ты ответь мне. Ты же с ним с детства знакома.

– Я могу ответить тебе, какой Блейз Забини для меня, но о его намерениях относительно тебя судить не берусь. – туманно произнесла Паркинсон, избегая касаться темы чувств старого друга. Об этом Уизли он должен сказать сам.

– Но он большой поклонник женского футбола еще со школы. – добавила девушка. – Ни одного матча не пропускал.

– Знаю я, почему не пропускал. – недоверчиво хмыкнула Джинни, вспоминая развязные повадки Забини. Но в голове тут же всплыл и вечер корпоратива, где они вдвоем танцевали степ на барной стойке. Блейз тогда пусть и острил, но не переходил положенных границ и в целом показал себя с совершенно новой и довольно искренней стороны.

– Ладно. – сдалась рыжая бестия. – Учитывая, что за билеты и закуску платит он, так и быть, схожу.

И быстро набрала пальцами смску, в конце добавив: “И ничего о себе не думай”. Через минуту пикнул ответ: “Буду думать то, что захочу”.

– Дурак.

Пэнси лишь усмехнулась. Чары Забини уже начали потихоньку действовать на Уизли. Но они оба друг друга стоили и имели гораздо больше точек соприкосновения в характерах, чем знали и догадывались.

Девушка вдруг задумалась, а есть ли на свете тот, с кем у нее много общих точек соприкосновения? В голове почему-то тут же всплыл Лонгботтом, но брюнетка удивленно покачала головой, подумав: “Вот с ним-то мы точно разные”.

Событие, заставившее Пэнси частично пересмотреть свои мысли, случилось в следующий понедельник.

Выкурив сигарету на своем привычном месте, девушка возвращалась в кабинет, дописывать сетку нового годового плана работы ее отдела, над которым трудилась еще с начала января. Вообще-то сроки сдачи были в марте, но Пэнси предпочитала делать все заранее, чтобы потом с легкой усмешкой наблюдать за тем, как стонут от тяжелой руки дедлайна ее нерадивые коллеги.

В коридорах было пусто, из кабинетов слышался ровных гул голосов. Свет яркого солнца падал на только что вымытые полы квадратами, обозначенными окнами.

Сегодня Паркинсон была обута в мягкие кроссовки, и видимо поэтому смогла остаться незамеченной, когда услышала голоса за поворотом коридора.

Один из них принадлежал бухгалтеру, то ли Эрни, то ли Мэни:

– Эй, Лонгботтом! – именно эта фамилия заставила Пэнси затормозить и остановиться. Обычно она не стеснялась открыто проходить даже мимо целующихся в тихих местах парочек, специально смущая их своим начальственным видом.

– Говори быстрей, у меня дела. – откликнулся голос Невилла, и загремели какие-то инструменты.

– Я заметил, ты на короткой ноге с Коброй. Постоянно переглядываетесь и здороваетесь. – с усмешкой продолжил Эрни-Мэни. – Она тебе уже дала? Посоветуй, как найти к ней подход. Может быть мне тоже удастся побывать под шипастым каблуком нашей Стальной Госпожи.

Лонгботтом молчал, только странно зазвучали садовые инструменты, будто бы ящик с ними бросили на пол. А потом раздался удар. Пэнси прекрасно знала этот звук. Так били кулаком по лицу.

Девушка еле сдерживалась, чтобы не вмешаться и самой не расцарапать болтливому бухгалтеру лицо.

– И так будет каждый раз, когда я услышу нечто отвратительное из твоего рта. – раздался спокойный голос Невилла, пока Эрни-Мэни постанывал от боли.

Шаги Лонгботтома стихли, хлопнула дверь черного входа.

Пэнси вышла из-за угла с очень зловещей ухмылкой. Бухгалтер лежал на полу, а как заметил ее, попятился задом прямо к выходу.

– Ну, что, славный мой мальчик. – сладко проговорила Паркинсон, наступая ногой прямо на спину обидчика. – Как видишь, я исполняю твою мечту. Только шипованных каблуков с собой не прихватила, а жаль, их бы ты почувствовал сильнее. – голос девушки стал жестким. – Через полчаса заявление об увольнении по собственному на стол. Не придешь сам, я найду к чему прикопаться, и тогда тебя даже в мак уборщиком не возьмут.

И ушла к себе, услышав за спиной тихое шипение: “Кобра”.

Весь оставшийся рабочий день Пэнси провела в раздумьях. На самом деле ее очень интересовало, почему Невилл так поступил. Он пожалел ее? Подобная мысль бесила.

Или же это благородство, свойственное почти всем, кто дружит с Поттером? Более логично.

Думать о том, что Паркинсон могла каким-то образом понравиться Лонгботтому, она даже не хотела.

Но чувствовала себя как-то… приятно. За нее впервые вот так просто и спокойно, без задней мысли, вступился мужчина. Ей впервые не пришлось шипеть самой и рвать когти о лица собственных обидчиков. Пэнси ощутила какое-то странное расслабление в груди и руках. Джинни говорила, что когда подобное происходит, значит, один из каких-то личных психологических зажимов растворился.

Девушка закончила работу с планом только через полчаса после завершения рабочего дня. По коридорам и кабинетам уже ходили технички с ведрами, большинство сотрудников давно покинуло свои рабочие места. Даже Джинни не было в кабинете. Точно. У нее же свидание с Забини, о котором тот думает, как о свидании, а рыжая называет это просто совместным походом на матч. Пэнси хмыкнула, выходя на улицу, и остановилась застегнуть плащ.

Она вдруг заметила Лонгботтома, с тачкой земли движущегося в сторону оранжереи.

– Пфф… – возмущенно качнула головой и направилась вслед за мужчиной.

В оранжерее было сумрачно, но тепло. Пахло землей и влагой. На чистых столах аккуратно расставлены глиняные горшки, которые Невилл сейчас наполнял доверху землей.

– Рабочий день уже закончился. Почему домой не идешь? – прямо спросила Пэнси, когда мужчина оглянулся на нее, стоящую в дверях.

– Машина с рассадой цветов из Садового Центра опоздала. – ответил тот, продолжая насыпать землю в горшки, и указал головой в сторону больших контейнеров, полных кудрявых зеленых ростков. – Нужно пересаживать сейчас. К завтрашнему дню они скорее всего завянут.

Пэнси вздохнула, потерев переносицу. Знала же, что так будет. Девушка скинула плащ, уложив его поверх чистых мешков и взяла в руки свободные перчатки.

– Говори, что делать, Лонгботтом, и не спрашивай меня, почему я тебе помогаю. Настроение такое – в земле копаться. Хочу, знаешь ли, мысли в порядок привести.

Мужчина все же пораженно смотрел на нее некоторое время, а потом кивнул и начал спокойно объяснять, в каких пропорциях выкладывать в горшок дренаж и разные виды почвы, предварительно смешивая их с удобрением.

Спустя час Пэнси неплохо наловчилась фасовать землю и намешивать грунт для нескольких сортов цветов.

“Что ж, – иронично подумала девушка. – Добавим это в свое резюме”.

Помимо прочего, ей удалось каким-то образом найти общий язык с Лонгботтомом. По крайней мере, за весь их час беседы не возникло неловкой паузы, а про тот вечер в ее квартире никто так и не вспомнил.

Невилл рассказал где учился, про свои ботанические экспедиции по лесам Новой Зеландии и практику в Королевском ботаническом саду.

“Да у этого парня жизнь гораздо насыщенней моей” – заметила про себя Паркинсон, которая в последний раз за границу ездила несколько лет назад, да и то по работе.

Время пролетело незаметно. Пэнси было как-то уютно в сизом сумраке оранжереи своими руками делать довольно однообразную и простую работу. От интеллектуального труда девушка устала, и ей явно требовалась перезагрузка.

Работа с землей оказалась довольно занимательным и успокаивающим занятием. Джинни была права, когда советовала Пэнси в качестве одного из видов терапии просто покопаться в огороде. Но тогда своего огорода у Паркинсон не было, вообще ни разу в жизни, а попробовав ковыряться в земле сейчас, она вдруг поняла, что ей это нравится. Может быть не как постоянное занятие, а скорее дело, напоминающее нечто вроде хобби.

Да и с Лонгботтом рядом было почему-то странно комфортно и расслабленно. Наверное, вся суть в том, что он не пялился на нее вожделенно и не шутил вымученно, пытаясь привлечь внимание девушки, как делало это большинство мужчин из ее окружения.

Лонгботтом был самим собой, и это успокаивало. Пэнси опять со усмешкой вспомнила свое недавнее словечко “лонгботтомотерапия”.

– Ты ведь и дальше на неделе будешь сажать, да? – спросила она мужчину, когда они оба вымыли руки, и Невилл запирал оранжерею на ночь.

Тот кивнул.

– Не возражаешь, если я временами буду присоединяться к тебе? – вдруг продолжила Пэнси, сама себе удивляясь. – Оказывается, занятия подобного рода меня очень успокаивают. Естественно в свободное от работы время, если будешь задерживаться так, как сегодня, по обстоятельствам.

– Приходи. – не задумываясь, ответил Лонгботтом, как по-новому взглянув на Пэнси, от чего-то в ее груди что-то неясное заволновалось.

– И спасибо тебе за помощь, мисс Паркинсон. – вдруг добавил он, немного смущенно назвав девушку по фамилии. – Один я бы провозился до девяти.

– Без проблем. До завтра. – та махнула рукой, направляясь к машине быстрым шагом. Она не хотела, чтобы Лонгботтом сейчас видел ее лицо даже в темноте.

Лишь прогрев машину, Пэнси немного расслабилась и похлопала себя по щекам, глянув в зеркало, откуда на нее смотрела совершенно не знакомая, чуть взъерошенная и совершенно живая девушка с блестящими темными глазами.

========== Часть 4 ==========

Комментарий к Часть 4

В процессе редактирования.

Джинни/Блейз

Джинни Уизли относилась к тем людям, которые, если чего-то не понимают, делают все, чтобы обрести это недостающее понимание. Законность попыток обнаружить требуемое знание зависела от личной морали каждого.

Мораль у Джинни была, но из-за особенностей профессии, весьма специфичная и очень гибкая, не считая базовых постулатов вроде: “не навреди” и “строгая секретность личной информации”.

– Уизли, ты снова пытаешься залезть мне в мозги. – в очередной раз за день произнес Забини, когда они сидели в полупустом кафе, потягивая кофе после долгой прогулки по еще не открывшемуся луна-парку, куда по личному знакомству пустили Блейза опробовать любые карусели. Тот в свою очередь не преминул позвать Джинни, которая согласилась, потому что любила острые ощущения.

– Просто хочу тебя понять. – ответила рыжая, заметив, что ее тактику вновь раскусили.

Она уже четвертый раз соглашалась встречаться с Забини, потому что он всегда придумывал что-то новенькое, чем можно было сманить рыжую бестию на очередную прогулку.

Сначала матч, потом прыжки с моста со страховкой, после скалолазание, правда в специально оборудованном зале, а сейчас луна-парк и три незабываемых полета на американских горках, от последнего из которых зеленые Забини и Уизли разбежались по туалетам, освобождаться от завтраков.

Джинни призналась себе в том, что благодаря более близкому знакомству с Блейзом, ее жизнь заиграла новыми яркими красками, а некоторая фоновая пустота, присутствующая весь год после расставания с Гарри, вдруг исчезла.

Но девушка все еще никак не могла разгадать истинные цели и намерения Забини. Она чувствовала, что мужчина определенно зовет ее на встречи не просто так, но в то же время ведет себя тактично настолько, насколько это возможно для человека по имени Блейз Забини. Даже больше.

Он ни разу не нарушил личных границ Джинни, ни разу похабно не пошутил, хотя его юмор всегда балансировал на грани дозволенного, не распускал рук, не пытался поцеловать, если провожал до дома.

Это все еще был тот самый Блейз, которого она помнила со школы, но в то же время он раз за разом представал перед ней совершенно другим человеком.

Это цепляло Джинни Уизли, которая любила загадки, а также находить к ним ответы нестандартными методами. Отчасти поэтому она и пошла в психотерапию. Другие люди, каждый из которых нес в себе уникальное мировосприятие и истории, раз за разом обеспечивали ее довольно сложными задачами в “игре” с определенными правилами, границами и законами, к которым девушка постепенно находила свои отмычки.

Конечно, она никогда не играла чувствами и судьбами, бралась за те случаи, в которых действительно могла помочь, но… этот ее интерес к внутреннему миру и его устройству, почти хакерский, временами балансировал на грани безумия.

Отчасти именно поэтому она все соглашалась и соглашалась на встречи с Забини, который оказался довольно интересным и глубоким человеком, стоило только заглянуть дальше маски развязного казановы, которая итак уже трещала по швам.

По крайней мере при Джинни Блейз никогда не подкатывал к другим девушкам, обращая внимание лишь на нее.

–Так сколько, говоришь, женщин у тебя было? – вновь спросила она.

Это была ее личная любимая игра: ждать, пока Забини расслабится и потеряет бдительность, а потом быстро задать ему какой-нибудь довольно бестактный вопрос. Только так девушка могла застать его врасплох и увидеть на лице действительно искренние эмоции вместо расслабленной улыбочки. Блейз чувствовал ее намерения, именно поэтому и притворно возмущался тому, что Уизли пытается залезть ему в голову. На самом деле ее игра ему нравилась

– Больше, чем у тебя, Уизлетта. – усмехнувшись, ответил мужчина и лениво потянулся.

– Это я знаю. – девушка опустила подбородок на ладонь, упершись локтем о столешницу, и внимательно без улыбки взглянула прямо в коньячно-медовые глаза Забини. – Просто интересно, ты хорошо себя чувствуешь с большим количеством партнеров за спиной? И что ты ищешь таким образом?

– У тебя заранее неверно сформированное представление обо мне. – Блейз полностью отзеркалил движения девушки, оперевшись о свою руку. – Если я выгляжу вот так и веду себя вот так, это не означает, что я бесконечно меняю девушек как перчатки. Мое поведение ммм… в каком-то роде защита от возможных разочарований, вернее от того, что мои разочарования смогут увидеть другие и воспользоваться ими в своих целях.

– Это я понимаю. Но хотела услышать именно от тебя. – Джинни еле заметно улыбнулась.

В этот раз ее рискованная тактика сработала. Или же… как подозревала девушка, Забини сам хотел почему-то, чтобы она услышала его слова.

– А ты от каких разочарований защищаешься, Уизли? – вдруг без тени улыбки проницательно спросил мужчина, не отводя от нее взгляда.

– От разочарований соответствия чужим ожиданиям. – чуть прищурившись, но удерживая контакт глазами, ответила девушка, а потом, не выдержав, зло добавила, вспоминая прошлое. – Ненавижу это. Ненавижу, когда тебе самой пытаются внушить соответствие тому, что на самом деле для тебя не нормально и не является твоим, пусть всеми вокруг и приветствуется. Пусть и хорошее.

Джинни сжала кулак и стукнула им по столу, невидящим взглядом упершись в окно.

Легкое прикосновение к плечу.

– Прости, Уизли, я не должен был задавать этот вопрос.

– Все в порядке. – девушка вновь развернулась к Блейзу, на лице которого сейчас не было привычной неясной хитроватой полуулыбки.

Она некоторое время смотрела на него, а потом вдруг произнесла:

– Я надеюсь, что ты со мной искренний.

Блейз открыл было рот, но колокольчик на входе в кафе вдруг звякнул, и на пороге появилось несколько знакомых лиц, среди которых мулат узнал Поттера. Джинни, сидевшая рядом, как-то странно дернулась, словно бы отодвигаясь, и отвернулась от входа.

Забини это очень не понравилось. Он знал, что рыжая бестия остыла сердцем ко всеми обожаемому герою. Пэнси как-то говорила об этом, да и на корпоративе Уизли вела себя спокойно, несмотря на то, что сидела с Поттером за одним столом. Но ее поведение сейчас было подозрительным.

Внутри мужчины заворочалась ревность пополам с болью.

– Идем? – спросил он у замолчавшей Джинни. Та кивнула, и, схватив куртку, не глядя, первой устремилась на улицу.

Блейз кинул сотню на стол и вышел вслед за девушкой, размышляя над тем, как выведать у нее правду о чувствах к Поттеру и при этом не оттолкнуть. Их связь только-только начала крепнуть и находилась на той стадии, когда любое лишнее слово могло надолго отбросить отношения назад.

Джинни шагала немного впереди мужчины, довольно громко топая, словно бы ее что-то раздражало и беспокоило, а потом вдруг резко остановилась, и посмотрев на Блейза, спросила:

– Скажи, я – предательница?

Сильный ветер с реки взметнул огненные волосы девушки, почти закрыв ими ее лицо, а потом вновь отпустил, мягко играя. В глазах цвета темного меда танцевала боль.

“Как можно быть настолько красивой?”

Блейз вздохнул, не совсем понимая, о чем она, но сказал: