Текст книги "Совершенство (СИ)"

Автор книги: Rin Xiao

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12

– Господин Се, с моей дочерью всё будет хорошо? – мама Сяо Ми сидела на краю кровати и осторожно гладила по голове трёхлетнюю девочку. Малышка лежала поверх покрывал в одной только тонкой сорочке, а её влажноватые спутавшиеся волосы разметались по подушкам. Она тяжело дышала, а сердце под хрупкими рёбрами билось быстро-быстро, словно у какой-нибудь миниатюрной птички. Когда доктор прикладывал ухо к груди Сяо Ми, мама девочки боялась, что под тяжёлой головой мужчины маленькие детские косточки просто проломятся с омерзительнейшим хрустом. Она знала, что должна сидеть тихо, ведь от того, насколько хорошо пройдёт осмотр, зависела правильность постановки диагноза, однако её нервы были натянуты до предела столь долгое время, что от каждого, как ей казалось, неосторожного действия доктора ей хотелось взвизгнуть.

Доктор Се Ци приложил два пальца к запястью ребёнка и снова проверил пульс. Доктор помолчал некоторое время. Наконец, он отстранился и размял руки. Лицо мужчины было хмурым и озадаченным.

Мама Шень Сяо Ми тихо повторила свой вопрос:

– Господин Се, с моей дочерью всё будет хорошо? – женщина поджала губы и жалобно пискнула. – Так ведь?

Доктор внимательно посмотрел сначала на мать, а затем на её ребёнка. Глядя в полные тревоги глаза, он заговорил:

– Госпожа Шень, должен признаться, я не знаю, чем вызвана болезнь. Я слышал ранее о людях, у которых была высокая температура, сбитый пульс, сильная головная боль и, – доктор повернулся к девочке, вздохнул и поправил повязку, пропитанную целебной мазью, – и кровь из глаз. В большинстве случаев подобное кровотечение бывает лишь у военных или слуг, которые повредили глаза каким-то орудием, предметом, например, мечом, осколками или специальными инструментами. При таких повреждениях рана очевидна, и кровотечение останавливается после того, как рана немного затянется, или, кхм, в случае смерти оно тоже останавливается. Но… У вашего ребёнка я никаких повреждений не вижу. В районе глаз нет никаких ран, даже царапин. Я предположил, что, быть может, кровотечение началось из-за удара головы, однако выпуклости или трещины не прощупываются. Я также не думаю, что кровотечение вызвано умственным перенапряжением или стрессом. В конце концов, ребёнку всего три года, ещё рановато… тем более, насколько я могу судить, он всегда окружён заботой. Так что… – доктор развёл руками.

– Так что Вы не можете ответить мне, что будет дальше?

– К сожалению, госпожа Шень, не могу.

Плечи женщины некрасиво поджались, и спина согнулась словно под тяжестью камней.

Се Ци виновато поджал тонкие губы. Что он мог сказать, чтобы поддержать эту бедную женщину? «Не переживайте?» Да-да, конечно же, стоит ему произнести это вслух, и мать тут же перестанет переживать за жизнь своего трёхлетнего ребёнка, своего единственного и горячо любимого ребёнка. «Всё обойдётся. Болезнь отступит». Се Ци не имел права говорить подобное. Что он за врач, если раздаёт обещания направо и налево, не зная болезни? Что он за врач, если он раздаёт обещания направо и налево?

Доктор на несколько секунд закрыл глаза и повертел головой из стороны в сторону, прогоняя сонливость. Впереди была тяжёлая ночь. Нужно было работать, а повязки сами себя не сменят.

Всё обошлось.

Спустя двое суток Шень Сяо Ми очнулась. Лихорадка сошла на нет, кровь остановилась. Девочка была очень бледной и жаловалась на головную боль. Доктор Се пробыл в доме Шень, пока симптомы не пропали окончательно. Перед уходом он оставил очень подробные инструкции, что делать, если подобное повторится: покой, свежий воздух, пить больше горячей воды и ждать, когда он приедет.

Госпожа Шень провожала доктора Се с неохотой и долго держала его за руку, надеясь, что тот передумает уезжать, по её мнению, так рано. Болезнь настолько же быстро охватила малышку, насколько отступила, но материнское сердце болело все эти дни и болит до сих пор. Кто мог ей пообещать, что подобное не повторится?

Из глаз Шень Сяо Ми вновь потекла кровь через семь месяцев. На этот раз не было лихорадки. Была сильная головная боль. И слёзы мамы Сяо Ми и тётушки Лу-Лу. А ещё хмурый взгляд доктора Се, который поспешил в дом Шень по первому зову.

Малышка сидела понурая. Глаза снова были скрыты под плотной повязкой, которая источала, не сказать, что неприятный запах, но очень сильный, раздражающе резкий. Шень Сяо Ми морщила нос и сплетала напряжённые маленькие пальчики в замок, переживая накатывающиеся одна за другой волны боли с достоинством.

Травы в руках доктора Се были суховаты и почти не пахли. Глазная повязка уже пропиталась смесью крови, мази и некоторого количества слёз, которые выделялись из-за постоянного раздражения роговицы. Ткань пора было менять. Се Ци мелко порезал ножом стебли и листья целебных трав и принялся ступкой толочь их в небольшой глиняной мисочке.

От образовавшейся зелёной кашицы исходил сильный запах. Доктор развязал узел на затылке Сяо Ми и аккуратно отстранил повязку от лица.

– Не открывай глаза.

Тряпочкой, смоченной в кипячёной воде, он осторожно промыл маленькое бледное лицо. Затем протёр сухой тряпкой и, наконец, нанёс ещё совсем свежую мазь.

Лу-Лу подала доктору сложенную пропаренную повязку, и Се Ци накрыл веки Сяо Ми тёплой тканью, после чего ласково погладил уставшую девочку по волосам.

Боль в глазах и кровотечение стали вечными спутниками Шень Сяо Ми. Они возвращались то аж через полгода, то меньше, чем через месяц. Доктор Се отмечал, что стресс и перенапряжение зачастую оказываются причинами ухудшения состояния Сяо Ми, поэтому ей стоит всячески избегать неприятных и травмирующих ситуаций. Он связывал болезнь со слабостью сосудов, но не мог сказать ничего наверняка. Иногда симптомы появлялись и тогда, когда, казалось бы, Сяо Ми чувствовала себя прекрасно и ничего не предвещало беды.

– Странная болезнь, странная, – отстранённо качал головой Се Ци, когда мама Шень ловкими женскими руками пыталась вытряхнуть из него объяснения.

После неприятного столкновения с отцом в коридоре Шень Сяо Ми закрылась в своей комнате. Она понимала, что разбитое колено и пощёчина возмущённому хозяину дома, в котором она жила, и фактическому хозяину её жизни не забудутся спустя день и эта выходка обернётся для неё и, возможно, для её матери чем-то опасным или болезненным.

Девушка поджала губы и плотно сомкнула веки, пытаясь сдержать ненужные слёзы слабости и отчаяния, как вдруг волна страшной боли прошлась от затылка по вискам, по лбу и достигла глаз. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, плечи поджались. Сяо Ми шумно вдохнула и схватилась руками за голову как раз тогда, когда в комнату вошла её мама.

– Милая, что с тобой?! – женщина упала на колени перед дочерью и попыталась заглянуть той в глаза. Из-под сомкнутых век выступили капельки светлой крови. На платье проявились пятна.

– Подожди, родная. Я сейчас отправлю кого-нибудь из слуг за доктором Се и вернусь! Я быстро! Потерпи немного, я скоро вернусь! – обеспокоенная мать скрылась за дверью.

В небе гремит гром. Долгожданный майский дождь почему-то не тёплый, а, наоборот, какой-то холодный. Да и солнечные лучи почти не просачиваются сквозь тучи. Обидно…

Шень Сяо Ми семнадцать. И она выходит замуж.

Господин Ше богат и уважаем.

Сяо Ми вежливо улыбается жениху и очаровывает его в один миг. Непроизвольно. Она даже не думала об этом.

Девушка понимающе кивает, когда ей говорят, что взять с собой она может только одного слугу. Много людей и прочего шума господину Ше в доме не нужно. Сяо Ми нежно приобнимает Чу-Чу.

На словах мужа о сожалении о скоропостижной смерти господина Шеня невеста смиренно опускает голову и благодарит.

«Как же всё-таки господин Ше похож на змею…»

Глава 13

Из дальнего уголка сада донёсся странный звук. Помощники Бай и У, которым было приказано незаметно наблюдать за домом Фэн, переглянулись и, крадучась, подбежали к заросшим кустам, из-за которых принялись старательно оценивать обстановку.

– Милый Бай, мне кажется, там кто-то ходит… – выдал помощник У свою версию спустя минуту гробовой тишины.

Странный звук вновь разнёсся по округе.

– …

– Ты прав. По звуку похоже на неожиданные судороги старого трёхногого осла. Но как бы он попал в сад? Забор слишком высокий.

– …

– Вот и я о том же! Вдруг это человек?

Старый трёхногий осёл какое-то время продолжал издавать странные тихие звуки, будто спотыкался и одновременно с этим не то ударялся, не то неловко тёрся обо что-то деревянное, пока в один момент не смог сдержаться и фыркнул: «Чтоб тебя!»

– … – приподнялся на ноги Бай, продолжая всматриваться в глубину сада, и дотронулся до плеча друга.

– Что? Вяжем его?

– Да, – едва слышно ответил Бай. Осёл вновь гневно чертыхнулся. – Сейчас!

Мужчины эффектно выскочили из кустов и со всех ног (с, разумеется, намертво приципившимися к ним колючками) помчались к источнику шума.

Старый трёхногий осёл, оказавшийся, правда, молодым, двуногим и человеком (по крайней мере, внешне, а не ментально), глядел на товарищей с искренним изумлением и едва заметной болью в глазах.

Молодой человек, по всей видимости, пытался перелезть через забор, но застрял в жутко неудобной позе. Он собирался втихаря выбраться из сада, а поскольку через ворота он выйти не мог, так как там стояли охранники, молодой человек выбрал ту часть забора, которую, на его взгляд, было преодолеть проще всего. Парень уже перекинул одну ногу через ограждение, когда подол его почему-то распахнутых верхних одежд зацепился за кривую шероховатую ветку. Одежда и рукава тут же натянулись, а перекинутая нога неловко соскользнула ниже и застряла. Молодой человек не мог податься ни вперёд, ни назад и поэтому раздражённо пыхтел и ругался себе под нос.

– Молодой господин, – обратился помощник У к по-прежнему висящему между деревом и забором парню, – могу я узнать, какую цель вы преследовали в этом саду?

– Никакую. У меня нет целей. Я живу одним днём и всё делаю, вдохновлённый прекрасным моментом, – пафосно ответил парень, слыша, как ткань его одеяний медленно и с треском рвётся.

– Понятно, – кивнул У, – В таком случае я задам вопрос по-другому. На что же вас вдохновил прекрасный момент, что вы залезли в чужой сад?

– Я возжелал подышать свежим воздухом и насладиться дивными звуками ночного леса.

Помощник У наклонился к напарнику и тихо спросил:

– Нам так и писать в отчёте господину Гон Пину? «Прекрасный момент», «свежий воздух», «дивные звуки ночного леса»?

Бай пожал плечами.

В один момент треск ткани прекратился, а молодой человек с громким «Ой!» ударился спиной о забор и остался висеть вниз головой.

– Неужели вы не нашли более подходящего места, чтобы отдаваться своим желаниям, молодой господин?

– А неужели вы не нашли более подходящего времени, чтобы допрашивать меня? Мо-ло-дой гос-по-дин? Кажется, я вывихнул ногу.

– … – Бай многозначительно повёл бровью и направился к висящему парню.

– Ты прав. Пусть господин Гон Пин сам разбирается с этим… благородным полуночным поэтом. Вытащим его, осмотрим ногу и под пристальный надзор любознательного А-Сяня, – кивнул себе У и нехотя пошёл помогать напарнику.

Оказавшись привязанным к стулу в незнакомой комнате, молодой человек позволил себе сонно зевнуть. Была середина ночи. За спиной парня стояли, как он уже успел узнать, телохранители господина Фэна – Бай и У. Все вместе они кого-то ждали.

– «Наверное, – устало думал новоявленный преступник, – допрашивать будут, – вслед за молодым человеком зевнули и его охранники. У самого парня уже глаза слипались, – а может, даже и пытать… – на стол перед ним упала стопка каких-то бумаг и тяжёлая чернильница, – чернильницей бить будут, – после чего на стол с лёгким стуком опустилась дорогая каллиграфическая кисть, – о небеса…»

– Хмм… – человек, севший напротив, с подозрением осматривал связанного парня. – Тц-тц-тц, какая… странная и, без сомнения, уж точно совершившая что-то плохое личность!

Помощник У закатил глаза и сложил руки на груди:

– А-Сянь, где господин?

– Чщ-щ-щ… У, ты мешаешь мне проводить осмотр.

– Ты просто смотришь на него.

– Вот именно. Провожу осмотр. Господин допивает свой чай. Он должен допить свой чай. Он не может оставить чай недопитым, Поэтому он приказал мне, пока он занят, провести осмотр нашего подозреваемого. А что с его ногой?

– А в чём меня подозревают?

– Он вывихнул ногу, пока перелазил через ограждение. Мы оказали первую помощь. Жить будет.

А-Сянь кивнул и сделал заметку в своей записной книжке, не решившись писать что-то в бумагах господина.

– Вас подозревают в том, что… Ну, в чём именно Вас подозревают – мы решим позже. Но допрашивать мы Вас будем сейчас, – А-Сянь бросил взгляд в сторону двери и выпрямился, – господин! Я его осмотрел! Всё хорошо, он похож на преступника.

Гон Пин махнул первому помощнику, и тот уступил своё место.

– Что ж, – отодвигая стул, начал Гон Пин, – как Вас зовут? – мужчина положил руки на стол, поднял взгляд на сидевшего перед ним человека и замер. Парень тоже был в замешательстве. Они удивлённо придвинулись друг к другу и внимательнее всмотрелись в лица, слишком знакомые, но слишком изменившиеся.

– Дядя Гон Пин? – раздался детский голос в голове Гон Пина.

– Синь Юэ.

– Синь Юэ уже пора определиться с тем, чем он хочет заниматься по жизни. Даже не знаю, что с ним делать. Не может же он вечно петь, – ворчал мужчина средних лет, время от времени бросая усталые, но снисходительные взгляды на сына.

– Господин Синь, – знающе отвечал Гон Пин, – если Вам интересно моё мнение, то я считаю, А-Юэ стоило бы попробовать себя в военном искусстве. Парень он здоровый, хорошо сложенный, высокий, что всегда на руку в бою. Да и с головой на плечах.

– Он не хочет. Не нравится ему.

– Не нравится? А что, Вы его уже пробовали отдавать на обучение?

– Гон Пин, Вы так говорите, будто мы с Вами только сегодня познакомились. Мы вместе с Вами состоим на военной службе. Разумеется, первое, о чём я подумал, и единственное, о чём я мог думать, это то, что А-Юэ пойдёт по моим стопам. На его одиннадцатый день рождения я подарил ему меч – мастер постарался превосходно. Если бы мне кто-то подарил в детстве такой меч, я бы в слезах бросился к ногам этого чудесного человека и поклялся бы в вечной преданности. Честно говоря, я рассчитывал хотя бы на восторженное «Спасибо, отец!» и почтительный поклон, но получил лишь вялое «О… Это меч… Спасибо…»

– Ему не понравилось?

– Почему же? Понравилось. Он долго разглядывал меч, внимательно изучал узоры на рукоятке. Потом он положил его на стол, нарисовал его, украсил картинку оружия всякими… цветочками и… непонятными узорами… А когда закончил своё художество, кинул меч к горе безделушек. Когда вечером я зашёл к нему в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, и увидел прекрасное творение настоящего мастера оружейного дела среди крашеных камушков и кривых, уродливых коряг, я чуть не начал плеваться кровью.

– Ты наказал его?

– У него был день рождения. Мечом я его порадовать не смог, так что решил порадовать хотя бы недаванием ему по шее.

– Может быть, ему заняться науками? Или управлением? У тебя будет сын-чиновник.

– Может… Ему не нравится заниматься чем-то одним на протяжении длительного времени. Музыка – это пока что единственное, к чему он остаётся неравнодушным так долго. Я знаю, что он неглупый. Он умеет рассчитывать наперёд. Но если он делает серьёзный выбор, то в первую очередь прислушивается к своим желаниям. А-Юэ способен на любые поступки под влиянием любопытства и интереса.

– Ты боишься?

– За его будущее? Конечно. Если я не буду за него бояться, сам он точно ничего не побоится.

– Дядя Гон Пин, Вы собираетесь выбивать из меня правду? То есть… какие-то сведения, которых я, разумеется, не знаю? Ведь я даже не знаю, почему я тут. Ну, то есть знаю, но не до конца, – нервно усмехнулся Синь Юэ, сонливость которого как рукой сняло после неожиданной встречи со старым другом покойного отца.

– Надеюсь, что до пыток мы не дойдём, – неловко улыбнулся Гон Пин, но Синь Юэ после этих слов нисколько не расслабился, а наоборот заметно напрягся. – У, рассказывай, как всё было.

Помощник У подробно пересказал, что произошло в саду господина Фэна, не забывая упомянуть странный вид подозреваемого и ещё более странные «прекрасный момент», «свежий воздух», «дивные звуки ночного леса». Гон Пин кивнул и выразительно поглядел на Синь Юэ.

– Малыш А-Юэ по-прежнему поэтичен. Как ты оказался в этом городе?

– Я сопровождаю чиновника Ло. Ему захотелось путешествовать на старости лет. Его Императорское величество попросил его заодно составить подробные отчёты о том, как обстоят дела за пределами столицы. Чиновник Ло поручил отчётность мне. Изначально мы остановились здесь именно с этой целью. Но потом господин Ло узнал, что сын его старого друга – господин Фэн – играет свадьбу, и решил задержаться подольше.

– Хм-м, – Гон Пин постучал пальцами по столу и сделал какую-то пометку. – Всё-таки ты решил взбираться по чиновничьей лестнице, – по-доброму улыбнулся мужчина.

Синь Юэ недовольно дёрнул уголком губ и отвёт взгляд в сторону, как бы показывая, что ему это не особо-то и нравится, но выбирать что-то нужно было.

– Давай честно. Что ты делал в саду господина Фэна?

Синь Юэ уже принял вид романтичного поэта, намереваясь повторить всё то, что сказал У и Баю, но Гон Пин добавил:

– И придумай объяснение, почему ты выглядишь так растрёпанно и неаккуратно.

– Дядя, мой внешний вид заслуга дурацких деревьев.

– Деревьев?

– Кривых веток и ваших нерадивых помощников, – парень надменно глянул на своих спасителей, – которые уронили меня раз десять, пока снимали с забора.

У возмутился:

– Не наша вина, что ты влез туда! Мы и так все руки себе ободрали, пока доставали тебя! Ещё и ногу тебе перевязали! Хоть бы спасибо сказал, свинья неблагодарная!

Гон Пин поднял руку, и помощник послушно замолк.

– А-Юэ, я говорю о том, что было до того, как мои помощники приложили к тебе руки.

Молодой человек поморщился от подобной формулировки.

– У сказал, что, когда они тебя увидели, твоя верхняя одежда была распахнута, волосы были собраны будто бы наспех. И пахло от тебя, – Гон Пин перевалился через стол и принюхался к Синь Юэ, который смущённо съёжился, – впрочем, и до сих пор пахнет косметикой. Что бы всё это могло значить?

– У меня плохая кожа, дядя…

– Неужели?

– Да, дядя. Мне приходится постоянно пользоваться различными средствами для того, чтобы скрыть недостатки. Это… Это из-за проблем с желудком. Вы же помните, дядя? Отец даже вызывал лекаря несколько раз. Вы должны знать, что это влияет на состояние кожи…

– А с одеждой-то что? – спросил Гон Пин, увлечённый отрыванием бумажной полоски из блокнота.

– Мне стало жарко, вот я и распахнул верхние одежды. Я думал, что был один. Так что… никто бы не увидел моей… нескромности.

– Волосы?..

– Мм, у меня в волосах мошки запутались. Они так раздражающе жужжали, что я решил распустить волосы и расчесать их… И потом…

– Плюнь сюда, – приказал мужчина, протягивая бумажную полоску.

– Что? – Синь Юэ непонимающе захлопал ресницами.

– Делай, что говорю.

– Ладно-ладно! – парень плюнул на бумажку и продолжил. – Так вот и потом я… Дядя! Что Вы?!.

Гон Пин снова перевалился через стол и провёл бумажной полоской по лбу и левой щеке Синь Юэ.

– Эй!

Гон Пин никак не отреагировал на замечание. Он поднёс бумажную полоску поближе и присмотрелся, после чего показал её молодому человеку.

– Как ты объяснишь это, А-Юэ? Разве на тебе не должна быть косметика, с помощью которой ты, как сам утверждаешь, скрываешь недостатки своей кожи? Почему бумажка чистая? Мм?

– Это… Дядя…

– Бай, оттяни его воротник.

– Да что вы?!. – Синь Юэ почувствовал холодные твёрдые пальцы на шее и невольно покрылся мурашками. На одно мгновение ему даже показалось, что дядя разозлился на него и решил начать выпытывать правду уже не словами, а пугающе сильными руками помощника Бая.

Тем временем Бай оттянул воротник Синь Юэ, и Гон Пин подошёл к связанному парню. Мужчине открылась светлая шея с двумя тёмными розоватыми кругами. Гон Пин мог бы приказать Баю оголить туловище Синь Юэ, но военному было достаточно и того, что он уже увидел.

– Спасибо, Бай, – Гон Пин похлопал по плечу помощника, и тот отошёл от смущённого молодого человека.

– «Стоит ли мне поговорить об этом с госпожой Шень Сяо Ми?» – думал про себя Гон Пин. – «Могу ли я осуждать её за это? Она неглупая женщина. Госпожа Шень ведь всё равно понимает, что для старины Фэна она украшение и услада для глаз, но не любовь всей жизни. Он так много времени проводит за выпивкой, остаётся с девушками, с которыми не связан никакими обязательствами. Можно ли осуждать её за…» – Гон Пин обернулся: связанный Синь Юэ с напускным гордым видом смотрел перед собой и нервно кусал губы, вероятно, надеясь, что никто не видит его слабости. Мужчина покачал головой и приказал развязать парня, чему помощники очень удивились, но спорить не стали.

– А-Сянь, ты отправляешься к чиновнику Ло и выбиваешь из него подробности о Синь Юэ и его путешествии.

– Вы-выбиваю? – переспросил шокированный первый помощник.

– Любезностью и лестью, – уточнил Гон Пин, и А-Сянь облегчённо выдохнул, – ты умеешь. Не сдерживай себя.

– Бай и У, вы продолжаете следить за домом Фэн. Ещё внимательнее.

– Да, господин!

– А ты, Синь Юэ… – Гон Пин задумался. Он сомневался, что парнишка был причастен к убийствам бывших мужей госпожи Шень. Однако он не виделся с Синь Юэ после смерти отца того, а с тех пор утекло много воды. Прошло слишком много лет, чтобы Гон Пин мог с уверенностью сказать: «Я хорошо знаю этого парня. Он не стал бы совершать те страшные преступления». Кто знает, может, в жизни А-Юэ произошло что-то, что сломило его дух или… Или Синь Юэ… А ведь Синь Юэ страшный романтик. Кто знает, на что способно горящее сердце? На подвиг? На убийство? На любовь? Что если бы Синь Юэ влюбился в кого-то, в кого в влюбляться категорически нельзя? Что если он уже влюбился в Шень Сяо Ми? Кто она для него? Мимолётное увлечение, коих в жизни молодого человека не счесть. Или же она музыка, что навечно обосновалась в горячем сердце?

– Дядя? – голос Синь Юэ был низким и глубоким, совершенно взрослым, но Гон Пину слышался детский лепет.

– Останешься рядом со мной. Я лично буду следить за тобой, – Гон Пин полагал, что ещё не настолько стар. А что? Раньше же как-то выполнял приказы старших охранять или сопровождать пленников или преступников. Что он, не справится сейчас? Оружия при Синь Юэ не было. Да и судя по тому, что рассказали У и Бай, к военному делу парень так и не пристрастился. А у Гон Пина в этом опыта хоть отбавляй.

Светало. А-Сянь и Гон Пин закрыли Синь Юэ в комнате Бая и У, а сами отправились спать. Ближе к обеду первый помощник расспросил хозяина гостиницы о чиновнике Ло и узнал, что тот, оказывается, действительно останавливался тут, однако уехал уже больше месяца назад в следующий город, расположенный южнее. А-Сянь удивился, оставил записку Гон Пину и, запрыгнув на лошадь, отправился а поиски чиновника Ло.

У и Бай после допроса Синь Юэ вернулись к охране дома Фэн. Уже стоя на воротах, они наблюдали за тем, как Чень Юй бегает по коридору, чем-то невероятно возмущённая и воодушевлённая.