Текст книги "Совершенство (СИ)"

Автор книги: Rin Xiao

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9

– Я же говорила, что у моего мужа, нынешнего мужа, нет чувства меры. Прошёл всего день со званого вечера в доме Фэн, как он отправился гулять к господину Мэну. Как же всё-таки хорошо, что у него нет чувства меры.

В покоях госпожи Фэн почти кромешная тьма. Лишь в дальнем углу, на низеньком столике, где стоят вкусно пахнущие деревянные сундучки с украшениями, горят две маленькие свечки, и через открытое окно проникает тусклый лунный свет. Луна такая же, как и в момент первой встречи Шень Сяо Ми и Синь Юэ, разве что чуть-чуть пошла на убыль.

Бледная кожа хозяйки комнаты словно сияет в темноте. Белые плечи и ноги чуть-чуть выглядывают из-под покрывал и соприкасаются с таким же оголённым телом парня.

Их длинные, распущенные, чёрные волосы спутались между подушек и теперь щекочут кожу владельцам.

Синь Юэ не может и не хочет подавить улыбку, смотря на завораживающее лицо Сяо Ми. В его мыслях штиль, а в сердце ураган. В жизни ему приходилось совершать необдуманные поступки, спонтанные. На эти поступки, как правило, его толкало порывистое и отчаянное сердце. Он был слишком молод, и огонь внутри него был чересчур опасным и горячим. Синь Юэ умел планировать и делал это хорошо, умел анализировать, действовать по ситуации, исходя из правил, норм и логики. Но то, на что подначивают его чувства, порой на что-то безумное, порой на что-то рискованное и неизвестное, он любит больше всего. Как ни странно, самые спонтанные решения парня зачастую оказываются самыми удачными и важными в его жизни. Это невероятное восхищение и влечение, которое он испытал, впервые увидев молодую хозяйку дома Фэн, потрясло и оживило душу, зачахшую на скучной государственной службе. Вся его сущность потянулась к Шень Сяо Ми, не только потому что было сражено красотой Шень, но и потому что ощутило в ней нечто загадочное, нечто уникальное, нечто, что изменило бы уклад жизни Синь Юэ, и не важно в какую сторону – хорошую ли, плохую ли – важно, что огонь внутри молодого человека, наконец, нашёл бы того, для кого ему стоит гореть и кому стоит себя отдать.

Парень не понимал, что двигало Шень, когда она медленно и осторожно, но шла к нему навстречу. Он сомневался, что госпожа Шень способна влюбиться с первого взгляда. Она слишком… слишком… это явно не в её духе. Может быть, она тоже что-то искала и это что-то нашла в Синь Юэ – открытом и доверчивом.

– Расскажи мне о чём-нибудь из своего прошлого. Скучно так лежать, – шепчет девушка.

Синь Юэ закидывает руку за голову и хмыкает.

– Что, например?

– Что угодно, но только интересное, – Синь Юэ не отводит взгляда от потолка, чем задевает девушку. – Неужели так сложно вспомнить что-то? – на лице Сяо Ми читается наигранная обида. – Когда ты попросил меня говорить, я не мучала тебя молчанием, – задумчивость мелькает на прекрасном лице и через секунду сменяется вопросом, – а зачем ты попросил меня об этом?

Синь Юэ пристально смотрит на госпожу Шень и отвечает:

– Я хотел послушать твой голос.

– Он тебе нравится?

– Он интересен.

– …

– В детстве я занимался музыкой, – Синь Юэ делает паузу, прислушиваясь к витающему в воздухе удивлению и непониманию, – я далеко не всегда был помощником младшего чиновника, если ты об этом, – со смехом отвечает парень на не заданный, но явно напрашивающийся вопрос. – Когда-то, когда я был помладше и когда уважение к словам отца пересиливало желание куда-нибудь влезть, я был примерным молодым музыкантом при Его Императорском Величестве. Долго объяснять, почему я захотел отдалиться от дворца и занять такую низкую должность, когда мог бы получать жалование в разы больше настоящего, но если вкратце – мне было скучно, – Синь Юэ бросает на Сяо Ми виноватый взгляд, какой бывает у человека, который извиняется за свою врождённую глупость, но ни о чём не жалеет. – Знаешь, на самом деле «скучно» – это слово, которым я объясняю всё самое безумное, что я делал в жизни. Так вот в «скучные годы» я занимался игрой на музыкальных инструментах: жуань, пипа, цинь, сяо, дицзы. Как только мне надоедало играть на одном, я начинал изучать владение новым. Иногда я пел, обычно на торжественных церемониях вместе с ещё примерно десятком других певцов. Многие из них были мастерами своего дела. Они были способны брать самые разные ноты, разной высоты, владели искусством изменения голоса, горлового пения и пения в нос – мне такое давалось с трудом, если честно, и моё горло часто болело после таких церемоний. По возможности я отсиживался за инструментом, при самом удачном раскладе событий я бренчал на цине или дудел в дицзы, никто меня не трогал, и все были счастливы. Но привычка вслушиваться в голоса людей у меня осталась до сих пор, что меня нисколько не тяготит, наоборот, о человеке можно сказать многое по голосу. Я слышал много. Твой голос довольно уникален, я редко слышал, чтобы люди говорили так, как ты, поэтому… мне захотелось послушать подольше… чтобы узнать тебя…

Синь Юэ обнимает крепко, собирая пальцами одежду, и шумно дышит. Сяо Ми одной рукой расплетает чужие волосы, другой – растирает бок, которым парень ударился о раму, когда преступно поздно преступно лез в окно в преступно который раз замужней девушки. В голове молодого господина ни одной связанной мысли.

– Закрой окно.

– Здесь никто не ходит.

– Закрой. Солнце ещё не зашло.

Рука грубо захлопывает окно и ложится на тонкую белую шею, притягивая ближе. Синь Юэ тянет за завязки красного платья, не думая ни о чём. Сяо Ми что-то непонятно шепчет и гладит чужие скулы. Лишь несколько мгновений спустя молодой человек ощущает, что девушка пытается его ненавязчиво оттолкнуть. Она упирается руками в ходящую ходуном грудь и с закрытыми в блаженстве глазами повторяет:

– Постой, подожди, постой, не так быстро, подожди немного…

Синь Юэ опускает руки на узкие плечи и наклоняется прямо к лицу, почти касаясь кончиком своего носа носа Шень Сяо Ми.

– Открой глаза. Посмотри на меня.

– Подожди, постой, я…

– Шень Сяо Ми. Ми-Ми!

– … я… я… подожди…

– Ми-Ми, открой глаза.

Синь Юэ внимательно вглядывается в большие блестящие глаза, примечает каждую неровно, но очаровательно лежащую ресничку, недоверчиво изогнутые брови, движения кожи, потому что девушка от волнения кусает губу изнутри.

– Ми-Ми, я знаю, знаю. Всё хорошо.

Шень ждёт, ждёт, когда парень убедит её.

– Я с первого взгляда узнал тебя, с первого слова, Ми-Ми. Всё хорошо…

Синь Юэ вытягивает руки в стороны, как бы обозначая, что находится во власти решения Сяо Ми и что сам он ей полностью доверяет. Темноту комнаты нарушает лишь шумное дыхание парня, пытающегося услышать, о чём думает хозяйка дома Фэн. Сяо Ми не слышно, словно никакой девушки здесь и нет вовсе.

Наконец, невзирая на неизвестность, губы Шень безошибочно находят губы Синь.

– Приоткрой окно…

Юэ тихо тянет на себя рамы, пропуская в комнату последние лучи заходящего солнца, падающие на его «Совершенство». Он обнимает Сяо Ми и думает о том, как можно назвать свои чувства.

Тепло Сяо Ми – это то «немного», которое нужно ему для того, чтобы быть счастливым. Но можно ли описать Сяо Ми как «немного»? Синь Юэ не знает, он не считал, сколько нужно среднестатистическому человеку для среднестатистического счастья. Молодой человек подозревает, что та, кто сейчас у него в руках, не имеет цены.

Юэ мог бы сказать, что для счастья ему было бы достаточно любви, но это было бы ложью. Любви ему недостаточно. Но, по всей видимости, Сяо Ми – это не любовь всей его жизни. И хорошо, потому что в отличие от любви с Сяо Ми ему больше ничего не нужно.

Глава 11

Лепестки нежно-розового цвета кружились над домом семьи Шень. Сакура только-только отцвела и теперь готовилась нарядиться в ярко-зелёные листочки.

Майские лучи кротко ласкали маленькое лицо совсем ещё юной Шень Сяо Ми. Девочке недавно исполнилось девять. Она родилась в грозу, и та приходила к маленькой красавице каждый год в день её праздника. Но это была не та гроза, которая пугает детей и даже некоторых взрослых темнотой неба и страшным грохотом, непредсказуемыми вспышками молний и ледяным ветром. Это была светлая майская гроза с тёплым дождём и солнечными лучами, отражающимися в только что появившихся лужах. В такую грозу, наоборот, хочется выбежать из дома и как следует порезвиться. Маленькие дети слуг так и делали: выбегали вопреки крикам взрослых из-под деревянного навеса и ловили языками тёплые капли, пытаясь поминутно толкнуть друг друга в лужу.

Сяо Ми пристально смотрела на них из окна. Чумазые и мокрые дети с ужа-а-асными манерами бегали перед ней. Девочка стояла с прямой как палка спиной, с накрашенным лицом и с зонтом, который она держала под идеальным углом. Она не выражала ни презрения, ни зависти, ни радости, ни грусти. Она просто смотрела на детей, которые были беднее, чем она, и свободнее, чем она. Да, в девять лет, оказывается, можно понять что-то, о чём некоторые люди не подозревают до самой смерти, а то и дольше.

…Лепестки всё продолжали кружиться, поднимаемые лёгким ветром. Они накрыли весь двор и крышу поместья Шень. Красивая взрослая женщина с маленькой родинкой под губой поправляла сложную причёску своей одиннадцатилетней дочери.

– Ми-Ми, моё солнышко, моя радость, – приговаривала женщина, проводя рукой по волосам.

Девочка молчала, как и всегда. Она смотрела на мать внимательно и ловила зорким взглядом каждое движение, стараясь запомнить, чтобы потом столь же грациозно повторять его ещё и ещё у себя в комнате, а после показаться перед гостями с новым навыком очарования.

– Какие красивые глазки! Какой милый носик! – женщина слишком сильно надавила на покрытое белилами лицо дочери, и указательный палец случайно стёр слой косметики на переносице.

– Ой… Прости…

Шень Сяо Ми закрыла нос руками и, бросив на мать недовольный и рассерженный взгляд, убежала поправлять макияж.

…Тётушка Лу-Лу добра и снисходительна. А ещё красива как мама Шень Сяо Ми. Тётушка Лу-Лу родила отцу Шень Сяо Ми двух дочерей. У своей матери Сяо Ми единственная. Всего у господина Шеня двадцать три дочери.

И ни одного сына.

Шень Сяо Ми тринадцать, и она не понимает, почему её отец не хочет мальчика. Нужно ведь просто захотеть, так ведь?

Когда одна из тётушек беременеет, отец становится тревожным… И немного злым… Немного злее, чем обычно…

Господин Шень был человеком сложным. Эта сложность выражалась, в первую очередь, в частой смене настроения и непредсказуемости поступков.

Наложницы господина Шеня, среди которых была и мама Сяо Ми, и её близкая подруга Лу-Лу, старались не выходить из женской части дома лишний раз, по крайней мере, поодиночке. Собираясь на прогулку по саду, они спрашивали у слуг, как и чем сегодня позавтракал господин Шень, как поспал, какие указания отдавал, какими словами и каким тоном он эти указания отдавал, и главное – во что он пожелал нарядиться. Лишь разведав все подробности, они решали – идти на прогулку или нет.

Когда у господина Шеня было настроение заняться делами, выходить из дома не стоило, иначе это собьёт боевой настрой хозяина. Можно было тихонько походить по дому или выйти на веранду, но не больше друх-трёх человек за раз.

Когда у господина Шеня было настроение повеселиться, а оно всегда начиналось с сытного мясного завтрака и яркого вычурного наряда, запрещалось не быть рядом с хозяином категорически. Если господин Шень хочет праздника, на празднике должны быть все: наложницы, дочери, младенцы. Разрешалось отсутствовать только роженицам, причём уважительным отсутствие могло быть лишь с момента, когда акушерка увидит голову ребёнка, и до того момента, когда ребёнок полностью будет не в теле матери. Во время схваток же и сразу после родов, по мнению господина Шеня, женщина была обязана быть рядом с ним, свежа, здорова и красива – как и полагается настоящей женщине.

Когда у господина Шеня было печальное настроение, какая-нибудь наложница должна была прийти к нему и утешить несчастного хозяина. Кто пойдёт, господину Шеню было без разницы. Да и к тому же, это должно было выглядеть так, будто женщина «влюблённым сердцем почувствовала, что с самым важным для неё человеком приключилась беда, и она так быстро, как могла, прибежала на помощь к нему». Угадав в солёной рыбе и голубом халате с птицами печаль хозяина, наложницы решали, чья же очередь идти и спасать господина.

Когда у господина Шеня было дурное настроение, он пил лишь чуть тёплый чай с утра, а в доме наступала гробовая тишина. Весь день слуги были заняты какими-нибудь делами вне дома, чтобы только не попадаться на глаза господину, а наложницы притворялись больными и спящими. Каждая накрывалась одеялом чуть ли не с головой и лежала неподвижно, боясь пошевелиться. Дети в эти дни были рядом с матерями и вместе с ними притворялись спящими. Ни о каких играх или прогулке и речи не шло. В такие дни мама Сяо Ми прижимала дочь к себе и гладила по голове, успокаивая. Но успокаивала она не Сяо Ми, а себя, ведь девочка и так не была напугана, да и вряд ли ей угрожало нечто действительно серьёзное. В случае чего мать её защитит. Мама Сяо Ми просто не хотела… чтобы господин Шень пришёл к ней сегодня, не хотела, чтобы пришёл хоть к кому-то, но, пожалуйста, пожалуйста, к ней в последнюю очередь.

…С неба льётся тёплый дождь. Первая майская гроза. У Сяо Ми день рождения.

А у господина Шеня дурное настроение. С утра он выпил лишь чашку чуть тёплого чая.

Наложницы господина Шеня и сёстры Сяо Ми в женской части дома. Слуги уже доложили им, с какой ноги встал хозяин, и теперь все старательно притворяются больными и немощными. Все, кроме Сяо Ми и её матери. Они стоят на веранде и, как и всегда в майскую грозу, любуются каплями, падающими с неба и рассеивающими через себя солнечный свет. Даже тучи словно сияют.

Сяо Ми исполнилось пятнадцать лет.

Совсем недавно сам Император заговорил с ней на празднике во дворце, куда была приглашена и семья такого знатного и уважаемого чиновника, как господин Шень. Сам Император добро позавидовал отцу девушки, отметив: «Дети берут лучшее от родителей. Возможно, господин Шень, Вы не её отец». Мама Сяо Ми нервно глянула на господина Шеня, не без причин полагая что он может оскорбиться, но «недоотец» завтракал бараном, а потому лишь посмеялся вместе с Императором.

Сяо Ми с матерью покинули свои комнаты задолго до пробуждения господина Шеня. Они поднялись до рассвета, когда Сяо Ми услышала, как капли дождя разбиваются о крышу. Мама и тётушка Лу-Лу, которая всегда старалась первой поздравить Сяо Ми, помогли имениннице накраситься и сделать причёску. Сяо Ми всегда обожала этот процесс. Ей нравился запах косметики, мягкость кисточек, с помощью которых тётушка Лу-Лу выравнивала тон её кожи, ей нравились ощущения того, как мама заботливо перебирает её волосы, распутывает собравшиеся ночью маленькие узлы, как натягивается кожа головы, когда локоны переплетаются в нечто изысканное и прекрасное.

Тётушка Лу-Лу не пошла на веранду, так как ночью долго не могла заснуть, но она попросила прийти за ней часа через два-три.

– Мама.

– Что, милая?

– Как ты думаешь тётушка ещё спит?

– Даже если и спит, прошло уже больше двух часов. Она пропустит утреннюю грозу.

– Тогда я схожу за ней, – Сяо Ми отдала матери свой зонт, которым прикрывала платье от отскакивающих на него капель, и зашла в дом.

Господин Шень бродил по коридору, словно голодный волк. С самого утра по непонятной причине он был раздражён и зол. Он накричал на слугу просто так, потому что хотелось, и кинул в него чайник с кипятком просто так, потому что мог. Он ощущал, как щекочущее, жаркое чувство въедается в его грудь. Господин Шень знал, что, чтобы оно, наконец, исчезло, ему нужно сделать что-то, что…

Сяо Ми, которую он встретил на своём пути, господин Шень сначала даже не заметил. А вот она его увидела сразу и по знакомой шатающейся походке сразу всё поняла. Мужчина поднял взгляд вверх и сразу же заметил дочь, которая замерла в нескольких шагах от него. Она прижалась к стене в надежде, что отец пройдёт мимо и не обратит на неё внимание.

С минуту они смотрели друг на друга, будто бы изучая. Девушка следила за тем, как ведёт себя отец. А господин Шень, господин Шень вдруг перевёл взглд с настороженных глаз Сяо Ми на пухлые губы… нежную шею… проглядывающиеся из-под платья ключицы… тонкую, немного детскую талию…

Девушка словно что-то почувствовала и прикрылась руками, а господин Шень, не отводя глаз от скрытых под юбками бёдер, сделал шаг навстречу дочери…

Глава 10

Солнце находилось в зените, когда Гон Пин вышел на охоту.

– Вы действительно называете это охотой, господин? – да, А-Сянь не знал такта.

Рассерженный такими неприятными словами Гон Пин скосил глаза на наглого ученика:

– А что ты хочешь? Чтобы я назвал это «маяние бездельем»?

– Это было бы честнее, – пожал плечами А-Сянь.

Так как следствие временно зашло в тупик, Гон Пину ничего не оставалось, кроме как на ближайший период обеспечить максимальную безопасность четвёртому мужу Шень Сяо Ми. Муж, к слову, невероятно огорчал слугу императора своей беспечностью и несерьёзностью ("безмозглостью" – так и вертелось на языке у Гон Пина), потому что тому явно не сиделось на месте. Инструкции Гон Пина по поводу индивидуальной безопасности были весьма ясными и понятными. Но не для господина Фэна.

– Сиди дома, – снова завёл свою шарманку Гон Пин.

– Да-да, – махнул рукой господин Фэн.

– Ни к кому и никуда не ходи, – наседал сыщик на старого друга.

– Да-да-да, – закатывал глаза беспечный муж и всё продолжал, продолжал отмахиваться от мужчины как от назойливой мухи.

– Не прогоняй У и Бая. Я их тебе в телохранители дал, чтобы они тебя… охраняли! – безуспешно увещевал Гон Пин.

– Конечно-конечно. Я это знаю, – кивал господин Фэн, смотря на друга глазами ребёнка, как бы обещающего: «Я больше не буду».

А вот у Гон Пина была иная информация.

За последние две недели господин Фэн ночевал у себя дома всего один раз. А вот У и Бая он гнал прочь страшными выражениями уж точно больше одного раза. Разумеется, молодые люди не имели права бросать господина Фэна на произвол судьбы и на произвол убийцы, который мог выскочить из какого-нибудь непримечательного куста в любой момент. Однако и находиться рядом с чиновником они тоже не могли. Это действительно затруднительно делать, когда вас, громко браня, пытается толкнуть пьяный и, как оказывается, свободолюбивый господин.

У и Баю только и оставалось, что следить за подопечным из укрытий, чтобы зоркий глаз чиновника ни в коем случае не наткнулся на двух молодых людей.

Гон Пин при мыслях о господине Фэне рефлекторно принимался массировать область висков. Господин Фэн будто решил, что расследование проходит чересчур легко, и если перед свадьбой он умолял друга защитить его, то сейчас, по крайней мере, на взгляд Гон Пина, он чуть ли не бегает по улице с криками: «Эй, убийца бывших мужей моей жены! Вот он я – ещё живой четвёртый муж! Исправь это недоразумение!»

Госпожа Фэн, как докладывали У и Бай, наоборот редко покидала дом. Она предпочитала тишину шумным праздникам, и компанию служанки Чу-Чу или Бая и У – богатым чиновникам. Из этого Гон Пин делал вывод, что Сяо Ми любила интеллектуальные беседы больше, чем господин Фэн.

Девушка в принципе редко общалась с незнакомыми или малознакомыми людьми. С Гон Пином они виделись нечасто. Он приходил к ней, чтобы обсудить успехи расследования и выпить чай. Эта спокойная недолгая беседа, которая в конце всегда сводилась к обсуждению погоды, доставляла Гон Пину особое удовольствие: с умным человеком говорить приятно, и впервые мужчина имел в виду не своё отражение.

С помощниками У и Баем госпожа Фэн разговаривала в основном о муже. Поскольку видела она его лишь изредка, то была мало осведомлена о его делах. Как примерная жена она чувствовала себя обязанной интересоваться здоровьем и настроением господина Фэна, а кто мог рассказать ей о её муже больше, чем неусыпно следящие за ним телохранители?

Наложницы дома Фэн после «незабываемого» знакомства Чень Юй и Сяо Ми не вылазили на поверхность, однако молодая хозяйка чувствовала, что затихли они не надолго.

С Чу-Чу у девушки были особые взаимоотношения. Сяо Ми всецело доверяла старой служанке. Если Гон Пин всё правильно понимал, то Чу-Чу была служанкой ещё в доме Шень. Возможно, что она даже была няней Сяо Ми и знала её ребёнком. Их отношения во многом напоминали отношения матери и дочери. Гон Пин замечал, что господин Фэн часто позволял себе оскорбления и ругательства в адрес служанки, чем, как догадывался следователь, задевал Ся Ми, выставляя себя не в лучшем свете в глазах жены.

– Господин, – прервал затянувшееся неловкое молчание А-Сянь.

– Ну, что на этот раз? – устало спросил Гон Пин, вырванный из своих мыслей помощником.

Видимо, молчание казалось зятянувшимся и неловким только А-Сяню.

– А долго мы будем ходить вокруг дома господина Фэна? – по голосу парня можно было понять, что этот вопрос его мучал уже долго.

Гон Пин огляделся и только сейчас заметил, что они с А-Сянем находятся позади дома Фэн, хотя дорога, по которой они шли, должна была привести их к главному входу в поместье.

– Вы задумались, господин, похоже, слишком сильно. Мы с Вами подошли к главным воротам, а Вы будто по инерции продолжили идти дальше. Мы уже пятый круг вокруг поместья мотаем. Может, хотя бы во двор зайдём? Я поболтаю с Баем и У, а Вы будете и дальше, погрузившись в свои мысли, ходить, только уже вокруг вишни?

Во дворе Гон Пина и А-Сяня встретили два молодых телохранителя господина Фэна и отчитались, что подопечный их доставлен в свою комнату, затащен на кровать и спит сладким сном младенца под присмотром своего первого помощника.

– Господин, – обратился к начальнику У и хитро сощурил глаза, – могу я поинтересоваться, что Вы делаете в такой час здесь? Видите ли, нам поручено охранять эту территорию, а Вы, простите, выглядите подозрительно, шатаетесь вокруг чужого дома, что-то выискиваете. Вы случайно не убийца? – ухмыльнулся У и увернулся от подзатыльника Гон Пина.

– Что я делаю тут в какой час? Днём? Получше ничего не мог придумать?! Бесстыдники, так-то вы относитесь к поручению своего господина? И это вы называете «со всей серьёзностью»?

– Господин, Вы только меня сюда не приписывайте. Я всегда отношусь к вашим поручениям со всей серьёзностью, – немного обидчиво заметил Бай, который всегда принимал слова других людей слишком близко к сердцу. – Разве было хоть раз так, что я не выполнил задание или подвёл Вас? Я всегда в точности следую вашим указаниям и честно несу службу.

– Я обожаю в тебе это, – едва слышо сказал У напарнику и, продолжая пребывать в игривом настроении, весело подмигнул тому.

Бай на это застенчиво улыбнулся.

Гон Пин изменился в лице и щёлкнул пальцами перед двумя помощниками, губы которых незаметно стали чуть-чуть ближе друг к другу.

– Так! Так! Прекратить! Ваш господин всё ещё здесь! Он стоит прямо перед вами. Вы хоть помните об этом?

– С господином Фэном мы разобрались. А что насчёт госпожи Фэн? – обратил на себя внимание присутствующих А-Сянь, пусть эта ситуация и забавляла его.

– Она у себя в комнате. Кажется, к ней кто-то приходил.

– И кто же?

– Мы не знаем. Мы спрашивали слуг, но, похоже, они никого не видели.

– Погодите, а с чего в таком случае вы взяли, что к госпоже Фэн кто-то приходил? – не понял Гон Пин.

– Господин, Вы ведь сами нас учили обращать внимание на детали, – фыркнул У, – на мелкие, не заметные простым людям знаки, говорящие о том, что происходит нечто странное, нечто подозрительное, нечто…

– Мы видели, как через задний двор вышел человек, когда тащили господина Фэна.

Помощник У исподлобья посмотрел на напарника и вздохнул:

– Ненавижу в тебе это.

– Как выглядел этот человек? – спросил Гон Пин и махнул рукой. А-Сянь достал старую, побитую жизнью записную книжку и приготовился конспектировать.

– Ммм… Это было вечером, довольно поздно…

– И мы не уверены…

– Кажется, это был мужчина…

– Но это не точно…

– Весьма вероятно, он был высоким…

– Но это не точно…

– Он был одет не как слуга…

– Но это не точно…

– Что же ещё мы заметили? – Бай и У посмотрели друг на друга, пытаясь вспомнить хоть сколько-нибудь значимые детали.

– Кажется, после того, как он ушёл, окно комнаты госпожи Фэн захлопнулось.

– Значит, он покинул дом через окно?

Бай и У снова переглянулись и уверенно закивали.

– Да-да, он точно уходил через окно.

– Да-да, точно через окно.

– Но это не точно…

А-Сянь поднял голову и с сомнением глянул на господина. Он не понимал, имело ли смысл записывать хоть что-то из услышанного.

Гон Пин устало потёр лоб:

– Почему я плачу вам деньги?

– А вы нам их и не платите. Нам платит их заведующий казной.

– Цыц! Значит, так. Наблюдайте за комнатой госпожи Фэн круглосуточно.

– Но, господин, мы ведь охраняем господина Фэна! Как мы будем одновременно с этим следить за комнатой госпожи, если господин Фэн почти не бывает дома?

– Ох, я даже не знаю, – наигранно озадачился мужчина, – может быть, вы разделитесь?

Парни поражённо распахнули рты. Перепуганный А-Сянь схватился за сердце:

– Господин, что Вы такое говорите?! Как это «разделитесь»? Они же в комплекте идут! Они поодиночке не ходят!

– Значит, следить за комнатой Шень Сяо Ми будешь ты, А-Сянь! – Гон Пин махнул рукой на нерадивых помощников и отправился в чайную запивать своё испорченное настроение.