Текст книги "Его выбор (СИ)"

Автор книги: Randy_Mandy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Пошевелившись, поднялась, отмечая, что ничего не болит, разве что шея немного чешется, как бывает, когда рана заживает и, увидев на стуле свою одежду, тихо слезла с кровати, надеясь, по-тихому собраться и уйти. С альфой говорить не хотелось. И дело не в том, что не хотела высказать все, что я о нем думаю – нет, высказаться хотелось и ударить тоже, даже попинать его. Вряд ли он бы почувствовал что-то, слишком сильным был, но, быть может, мне стало бы легче, потому что если задуматься о том, что было, на душе становится горько. Но не время мне сейчас расклеиваться, не время… потому что уже ничего не изменить. Все было… но меня отчаянно беспокоило другое. Сколько времени я здесь провела? И как это сказалось на матери? Ей ведь беспокоиться нельзя, а что делать мне я подумаю после, сначала разберусь, что с мамой. Но разве дали бы мне просто так уйти? Нет.

Альфа не вовремя проснулся и, увидев, как я уже надев юбку, застегиваю блузку, спросил.

– Как ты?

– О вас это уже стало волновать? – Разозлилась я, отгораживаясь от него стеной эмоционально, и тут же переспросила, – сколько я здесь?

– День, – ответил мужчина коротко, а затем слишком резко, как мне показалось, поднялся и двинулся ко мне, говоря на ходу, – меня всегда будет волновать как ты.

А я ощетинилась, метнулась к двери ванной и с удивительной для меня скоростью открыла её.

– Не верю, – печально усмехнулась, желая скрыться от мужчины хотя бы в ванной, слишком уж, говорящие были его глаза, будто он имел на меня право, и будто… ему и вправду было не все равно. Но я не успела зайти в ванную, он оказался быстрее. Хлопком закрыл дверь и впечатал меня в себя, прижимая к своему животу и это вызвало странную дрожь в теле, неясную, но я её отбросила, не хватало ещё лужей растекаться перед этим…

– Не трогайте, – закричала и тут же вывернулась из объятий, что удивительно, меня никто силой не удерживал, я даже не поняла, как оказалась от него на расстоянии нескольких шагов.

– Мия, мы пара, – уже с заметным рычанием в голосе проговорил.

– Мне все равно, – отрицательно покачала головой, и сложив руки на груди, решительно сказала, отмечая, что не испытываю страха, только злость и раздражение. – Я домой хочу.

– Мы в связке, – непонятно зачем сказал альфа.

– И что это меняет? – насупилась, сбитая столку.

– Всё, Мия, – снова приближаясь, проговорил, а я, когда он подошёл, ударила его. Видимо всему есть предел.

Хлесткая пощёчина прозвучала настолько громко, что я даже вздрогнула, но не отступила.

Да, как он смеет после всего, что было делать вид, что все нормально? Все внутри меня бурлило злостью.

– Ничего это не меняет, понял, – переходя на ты, сказала, и, видя как меняется выражение его лица на изумленное, не давая ему времени обдумать, – не приближайся больше ко мне, – метнулась к двери выхода, в душе, лишь надеясь, что это даст мне фору, чтобы уйти.

Я не хотела быть с ним и в этом доме, ни минутой дольше, тоже. Отчаянно хотелось оказаться дома, узнать, что с мамой все в порядке, а после, укрывшись пледом, поплакать, чтобы никто не видел моих слез, не знал, что испытываю. На душе чувствовался раздрай. Злость на него, боль от происходящего, все смешалось. Кому мне рассказать? Кто поможет? Как же ты меня подставила Лизи, думала про себя, пока бежала по ступенькам вниз, неужели ты не знала какой он? За что?

Сзади раздалось громкое рычание и я подгоняемая им, поспешила, даже открыла дверь на улицу, увидев во дворе несколько человек, но не успела понять кто это, слишком быстро была схвачена за живот и поднята над землей. Лишь выкрикнула: «помогите», но мой крик утонул в оглушительном хлопке, когда дверь с треском за нами закрылась. Альфа нес меня брыкающуюся, даже не обращая внимание на мои барахтанья.

– Отпусти меня, сволочь, – кричала я, лягаясь, и он отпустил, бросил меня на диван в гостиной, а сам навис сверху.

– Успокойся, – прорычал мужчина, и я замерла, поняв, что разозлила его своим поведением еще больше.

Он же не кинется на меня? Не кинется, ведь? Я домой хочу. К маме.

А мужчина, увидев, что я затихла, отклонился и даже чуть-чуть отошел, позволяя мне вдохнуть воздуха, до этого, казалось, не дышала, ожидая его дальнейших действий.

– А теперь поговорим, малышка, – сложив руки на груди, проговорил, внимательно вглядываясь в мое лицо, ища там что-то, но не найдя, видимо, разочарованно вздохнул, – чего ты хочешь?

Что?

Я резко поднялась с дивана, не давая ему преимущество надо мной, нависать сверху. Чего я хочу? На это был один единственно верный ответ.

– Домой хочу, слышишь ты, – приблизилась к нему и, сжав руки в кулаки, обрушила их на его грудь, – ты не имеешь право меня удерживать, – а он схапал мои ладони своей рукой, удерживая их и не давая шкалам ударов обрушиться на него.

– Имею, еще как, имею, – прорычал этот гад мне на ухо, становясь грозной тучей надо мной, – ты моя.

– Нет, – завизжала в ответ, – если ты думаешь, что после того, что было я останусь в этом доме еще мгновение, то ты… – но мне не дали договорить, закрыли рот, запечатав его… поцелуем.

Злым, доминирующим, выбивающим почву из-под ног, что-то внутри тут же отозвалось, но я была слишком зла, чтобы на этом концентрироваться. Гад, сволочь, животное. Укусила его за губу, да так сильно, что почувствовала железный привкус крови на языке. Мужчина же, видимо, не ожидавший такой подлости от меня, отстранился, даже руку поднес к губе, чтобы стереть кровь.

– Никогда, больше, – зло выплюнула.

– Что ж ты такая дикая, – встряхнул меня за плечи он, а я… я окончательно в этот момент поняла – не отпустит и вместе с этим пришла болезненная какая-то обреченность.

Всхлипнула, не сумев сдержать эмоции, всю злость, как рукой сняло, до этого еще как-то пыталась храбриться. В первую очередь саму себя уверить, что сильная, что смогу это все пережить, забыть как страшный сон, но теперь понимаю – не даст.

За что мне это? За что?

А Макс прижал меня к себе пока я, сжимая в руках его футболку, всхлипывала на его груди. Даже не сопротивлялась, чувствуя сильные объятья, осознавая одно – не выпустит, не отпустит, и лишь отмечала его нежные прикосновения к голове в попытке… какой-то неестественной для меня сейчас, попытке утешить, ведь именно он всему виной.

– Прости меня, маленькая, прости, не думал, что все так. Ну, чего ты хочешь, девочка? Я все для тебя, все, – сбивчиво говорил мужчина, шепча на ухо признания, а я… я чувствовала себя в какой-то параллельной вселенной, где альфа извинялся, а не командовал. Но, что бы он не говорил, мне от него ничего не нужно, лишь бы домой отпустил.

– Отпусти меня, пожалуйста, – прошептала, стирая слезы и внутренне собираясь.

Не время сейчас плакать, не в его обществе, и пусть эмоции били через край, мне больше нельзя быть слабой, потому что хищники всегда будут поедать тех, кто слабее.

– Нет, – снова с силой сжал в своих объятьях, а я вывернулась из его рук и, выставив руки перед собой, показывая тем самым, чтобы не приближался, сказала.

– Я уеду сегодня домой и мне все равно, что ты думаешь по этому поводу. Я не твоя пара, или как там, и ты не вправе меня удерживать, – в ответ мне только раздраженно хмыкнули, но затем альфа кивнул.

– Хорошо, но с одним условием, на ночь ты вернешься.

– Нет, не думаешь же ты, – но мне снова не дали договорить, альфа перебил своим властным голосом.

– Ты вернешься, Мия, сама, а то я ведь тоже могу приехать, с мамой твоей, допустим, познакомиться поближе, – я же испуганно посмотрела на него.

Нет, только не к маме.

– Я приеду, – рвано выдохнула, а затем, резко обернувшись, вышла из комнаты, лишь бы не видеть его удовлетворенное выражение лица подольше.

Макс

Все было с ней не так. Все… Разве не должна она чувствовать флюиды, что сводят моего волка с ума? И тоже поддаваться их влиянию? Тоже хотеть прикасаться, быть рядом? Неужто настолько велико презрение, страх, да, что угодно, слишком много эмоций у нее написано на лице, что она уже по определению не чувствует того, что и я? Что бы я ни делал, что бы ни говорил, все разбивалось о глухую стену ее непринятия, а побег все только усугубил. Именно он разозлил внутреннего зверя, заставил его яростно догонять добычу, дабы та навсегда стала его, а ведь я планировал этот вечер. Хотел, чтобы было красиво, даже слова какие-то правильные подбирал, чтобы объяснить ими кто она для меня и кто я теперь для неё. Но, когда отпустил, а после понял, что нет её, такая ярость меня охватила, что полетели к чертям все заранее выстроенные планы.

«Не отпущу», – рычало внутреннее я и одно желание было, когда ехал за ней, когда в ожидании этого чертового приема наметал круги по комнате – подмять её под себя, оставить метку на кожу, привязать чем угодно, не дать уйти.

Наверное, в этот момент именно животная часть диктовала условия, пока человеческая притаилась. Тогда зверь вырвался наружу, заставляя совершать… ошибку? Нет, я не считал это в полной мере ошибкой, все равно рано или поздно именно этот исход ждал наши отношения. Она ведь моя. Моя! И я предоставил ей достаточно времени в этом городе для того, чтобы освоиться, ко мне привыкнуть, а ведь мог, в первый же день, как учуял, заявить права, но… Тогда еще хотел, чтобы было у нее, как у людей, она ведь человек. Ошибочно надеялся, будем постепенно узнавать друг друга. И как это происходит у людей – сблизимся. Я буду дарить подарки, показывать свое отношение к ней, а она принимать благосклонно мое внимание, но не тут-то было. Она ведь даже не замечала моих шагов к ней навстречу. Только морщилась, дергалась, пугалась…

Ярость вперемешку с зовом не лучшие советчики в завоевании, не лучшие помощники во время первой близости девушки… они только разжигают первобытный голод. Но разве я мог подумать, что она такая слабая?

Но нет, она моя ахиллесова пята, слабое место. Ведь Мия даже не течку не смогла перенести, мечась между сном и явью, вместо того, чтобы наслаждаться единением вместе со мной, а когда она и вовсе вырубилась, я тут же вызвал нашего доктора, а он еще и смотрел на меня укоризненно, оценивая масштаб последствий нашей близости. А я зверел на судьбу эту злодейку. Злился на себя за несдержанность, отголоски, которой ещё чувствовал, так что член зудел в штанах от желания снова оказаться в ее горячих водах и если бы она была волчицей мы бы ещё целый день могли наслаждаться телами друг друга, но она горела в горячке, что-то бормотала несвязно, а я… Я волком выл от невозможности помочь и ведь гон, да и течка должны были еще длиться, но ее организм оказался совсем не подготовлен у изменениям. А ведь я думал, что полнолуние самое лучшее время для закрепления метки, но не предусмотрел, что зверь вырвется наружу, захочет пометить её своим семенем. Беря её хрупкое тело, я едва ли не трансформировался в волка во время нашего соития и лишь за мгновение до полной трансформации остановился. Разумной частью я понимал, что она не готова к такому, для человека это было бы слишком, но дикой стороной руководили инстинкты. Волк хотел владеть ею полностью…

Чтобы беременной ходила его щенками и пахла им, чтобы каждый знал – она его. Она не волчица и вряд ли бы забеременела от моего семени в обличие человека после первой течки, но вот от волка – вероятность была. Я еще не ощущал в ней жизни, чтобы знать наверняка, должна пройти хотя бы неделя, но сомнений в обратном, оставалось мало. Слишком уж подозрительно молчал волк во мне, ведь только он мог учуять беременна ли она уже сейчас, а чтобы и мне понять – нужно было обратиться, но вряд ли бы это сблизило нас с Мией. Оборот не лучший способ наладить отношения. Потому что даже пусть она теперь и перестала бояться, вместо ожидаемой мной привязанности у нее появилась злость, а какой она дикой стала, когда поняла, что я не отступлю. Меня это даже восхитило, а ведь думал, что маленькая, слабая девочка, а она уже бегала быстрее меня, правда из-за того, что не понимала, какие способности получила – не осознавала своей скорости. Смотря на ее сопротивление, во мне боролось два чувства. Первое – сломить, наказать, заставить повиноваться, как своему альфе, а второе – диаметрально противоположное. Обнять, зарыться в ее белоснежно-золотистые волосы. Осыпать поцелуями шею и насладиться ее трепетной дрожью в ответ, а после, поднять ее к себе на колени и, тихо шепча нежности на ушко, объяснить, что она самое дорогое, что у меня есть. И все равно, что она человек, что когда-то я думал, что моей парой будет сильная волчица – выбор волка не изменить. Ослепленный злостью и стремлением заявить на нее свои права, я совершил самую большую ошибку – не объяснил ей ничего, заставив барахтаться в непонимании. А теперь и не знаю, как объяснить? Как подготовить? Какие слова сказать? Когда нет пути обратно и она уже, скорее всего, беременна.

Отпустил, давая ей пообщаться с матерью, хоть я и отправлял Лизианну предупредить об отсутствии Мии, а сам все думал о том вернется ли… И когда вернулась, не плачущая, как ожидал, это любая бы волчица радовалась своему положению, но вот моя пара – вряд ли, а решительная – восхитился. Услышав просьбу о деньгах, чуть было не рассмеялся, потому что все, что у меня есть и так ее, но ведь девушка еще пока не знала об этом. А Лизианна, которую я вызвал к себе, когда Мия ушла к матери, попросила об одном, если я хочу наладить со своей парой отношения – дать Мие время, не спешить, постепенно подготовить, а не вываливать на нее всю правду, и я решил – дам. Попытаюсь исправить положение, заручившись советами того, кто знает мою пару лучше и, что ей нравится тоже.

***

– Шейн, – вызвал брата к себе и теперь, сидя в кресле, рассматривал его внимательно. – Как так вышло, что Мия уверена в том, будто стая не принимает ее как мою пару? Может, просветишь?

– А разве я не прав, альфа? – выплюнул парень, – она ведь из этих – «фанатиков», что обливается вонючими дихлофосами и развешивают аканит на дверях. Уверен, они бы уже нас отстреливали и с оружием ходили по улицам, если бы власти не приняли защищающие нас законы, – я не перебивал, слушал внимательно, хотя кулаки сжимались под столом от злости. Узколобое виденье брата заставляло его делать неправильные выводы. – Она что-то сделала с тобой, я уверен, хочет подобраться ближе, чтобы найти наше слабое место.

– Заткнись, – прорычал, устав слушать ересь этого уже взрослого мужчины, но до сих пор щенка. – Ты! Пойдешь и извинишься перед ней, и если не простит, будешь в коленях у нее ползать, понял? Иначе следующий забег стаи будет не на оленя, а на тебя. Ясно тебе? – увидев едва заметный обиженный кивок, продолжил уже более спокойным голосом. – И чтобы я больше не слышал ни от тебя, ни от кого-либо другого этого, потому что если из-за вас, у меня не получится примириться с ней, я за себя не ручаюсь. Ты понял меня, Шейн?

– Понял, альфа, – опустил голову, но не ушел, поджав хвост, как требовалось.

Нет, он еще и голову поднял, и заговорить посмел. Ни черта, Шейн не понял, а ведь я предупреждал.

– Но, Макс, разве ты не видишь? – и вот тогда я не выдержал.

– Это ты не видишь, братец, повторяю один единственный раз, ты превратишься в ее самого преданного ее пса, если она захочет. И ничего больше от тебя я даже слышать не хочу. Я понимаю, что тебя это обстоятельство возмущает, и ты продолжаешь считать это не справедливым, потому и спускаешь всю свою злость на ни в чем не повинной девушке, и лишь потому что понимаю – расскажу в чем дело. Я почти взял её волком, надеюсь не надо напоминать, что это значит?

– Да, – прошептал, шокировано смотря на меня.

Ведь и он знает, несмотря на то, что ведет себя слишком развязно в стае и за ее пределами, что превратиться во время секса с человеком мы можем только с истинной парой для зачатия сильного потомства.

– Я извинюсь, – заверил меня, покаянно.

И по его уже не такому воинственному взгляду увидел, что до него наконец-то дошло, что Мия не какое-то недоразумение, а постоянная единица не только в моей постели, но и в стае.

– Хорошо бы,– устало откинулся в кресле.

Шейн кивнул, но не спешил уйти.

– Макс, скажи, как оно?

Я понимаю, о чем он – об истинной паре. И как бы я не злился на него за то, что он по не знанию мог сказать или сделать, все-таки он мой брат…

– Идеально, как и должно быть, – произнес тихо, снова возвращаясь мыслями к тому, как ощущалось ее тело под моим и как идеально оно было в моих руках.

Пусть даже это течка, а Мия не совсем понимала реакции тела на меня, не отменить того, как охренительно оно чувствовалось.

========== Глава 13 ==========

– Мамусь, привет, как ты? – заходя домой и встречаясь взглядом с матерью, спросила, очень сильно стараясь, чтобы мой голос звучал, как можно более беззаботно.

Как добиралась домой, не помню, все как в тумане, слишком была сбита с толку, находясь в смятении, да и взгляды прохожих были говорящие, знающие. Будто все, что было между нами с альфой – уже стало общественным достоянием. И от этого ощущения хотелось поскорее спрятаться. Может быть, я себя накручиваю, конечно, вряд ли они бы знали, но… это стойкое ощущение не отпускало, вместе с нарастающим неприятием сего обстоятельства. Как бы хотелось вычеркнуть все из памяти, вернуться во времени и хотя бы намекнуть себе – «отговори маму, не соглашайтесь переезжать», ведь именно с переездом все полетело в тартарары. А, увидев, озабоченное лицо матери, что тут же заключила меня в объятья, очень сильно захотелось расплакаться на родном плече. Рассказать все, не таясь, может, она бы что-то посоветовала, утешила, и уверила, как только она умеет вселять в меня уверенность, что все будет хорошо, потому что вот это его: «на ночь ты вернешься», не говорит о том, что все будет хорошо. Наоборот. И все внутри переворачивается, сжимается в горький клубок, натягивая неприятную пружину неминуемого ожидания будущего. Если вчера он меня не заставлял, сама просила, под воздействием, то, что помешает ему сегодня взять меня силой? Ему же все равно, что я чувствую, напичкал чем-то, заставляя хотеть того, что я бы в нормальном состоянии никогда… наверное, не знаю, уже ни в чем не уверена, а вдруг… вдруг, он не пичкал ничем? А это?.. Это я все? Сама? Вдруг я стала такой же, как он? Как все оборотни? Вдруг он вместе с укусом, что-то запустил во мне – чему я просто сейчас не могу найти объяснения, не зная много чего об оборотнях, но если поищу в интернете, то непременно найду ответ? Но, если я права, почему тогда так хотелось сбежать из дома альфы, а не предаваться связи, например, на столе? Не задумываясь о чувствах, что испытываю, о собственном достоинстве, что вмиг растоптали ночью, почему? Подумала, и тут же передернулась. Нет. Боже, нет. Я не могла. И все же… все же что-то внутри на эти мысли отозвалось. Мне ведь не было больно с ним, без него – да, это была пытка, но не с ним, его прикосновения были такими естественными, такими необходимыми… Я задыхалась без него, а он был моим глотком воздуха, пусть и обжигающим. Это сейчас все происходящее видится как что-то неправильное, но не тогда… тело еще помнит отголоски сокрушительных оргазмов и это были именно они… Но ведь связь с ним это не только оргазмы, подсказывает голос разума, смутно помню врача и такой жар, что казалось будто полыхает вся кожа, как в огне, и боль невыносимую между ног – тоже, которая не даёт спать, но и отключиться не позволяет, и это еще раз подтверждает его звериную сущность. Пользовался, как хотел, не думая о последствиях. Пусть мне и дали что-то выпить, а может еще и вкололи какой-то укол, что выключило все ощущения и боль, и проснувшись, я уже чувствовала себя хорошо, но это не отменяет того обстоятельства, что мне было больно, даже слишком. Разве так должно было быть? Секс это всегда боль? Или только с ним? В этом тоже бы разобраться, но как? У кого спросить? Не у альфы же. Передернулась мысленно. Или все же именно у него и стоит спрашивать обо всем? Ведь кому как не ему знать, что он со мной сделал, а главное, чем мне это грозит? Ведь у нашей связи могут быть последствия и вряд ли мне помогут обычные препараты борьбы с беременностью.

– Все нормально, – ответила мама, – а как твоя командировка? Мне твоя Лизи звонила, предупредила, что у тебя не было возможности мне перезвонить.

Лизи значит, тяжело сглотнула, осознавая нелицеприятную правду.

– Все хорошо, мама, – постаралась улыбнуться, – лучше скажи, когда операция?

– На завтра назначили, но, – вдруг замолчала она и, посмотрев в пол, добавила, – я все думаю, может, ну её эту операцию, сами как-то, я у тебя сильная, что мне эта болезнь.

– Мам, как ты можешь такое говорить, – выдохнула, подойдя ближе и сжимая ее ладонь своей.

– Я… – начала она, но замолкла, и вот когда я увидела, что у нее задрожала губа, подумала, что все очень плохо. Я уже хотела было добавить, что всегда рядом, как мама снова заговорила, громко сглотнув, – я не хочу на тебя это перекладывать, милая, но…

– Мамусь, ну что такое говоришь, – перебила ее. – Помнишь, ты обещала, что не будешь больше скрывать и скажешь все как есть? – Мама в ответ кивнула и ссутулилась, как-то сразу уменьшавшись в размерах.

– Нам не хватает денег, – выдохнула она и, подняв взгляд на меня, продолжила, – после операции целый список лекарств нужен будет. Мне врач уже приблизительную цену сказал, а ты же знаешь, мы почти все потратили, чтобы сюда переехать, даже с учетом того, что мне скинулись, впритык хватает только чтобы операцию сделать, а без лекарств не тот эффект. Вот я и думаю, может ну ее, а? Я умирать не собираюсь.

– Мам, даже не думай, я найду денеги, – решительно ответила, обнимая ее. Сделаю все, что смогу, но найду, не позволю, чтобы с ней что-то случилось.

– Ну, где же ты найдешь, милая? – отстранившись, заглянула в мои глаза. – Лизи твоя официанткой работает, у самой поди денег нет, а на работу ты только устроилась.

– Так, я аванс возьму, – ответила решительно, стараясь изо всех сил, чтобы моя речь выглядела убедительной, – мне же премиальные за командировку полагаются, и вообще, у меня начальник, вот такой, – и палец большой вверх подняла.

А у самой все переворачивается внутри от этой лжи, но не могу я маме правду сказать, не могу. Да и промедление смерти подобно, это еще сейчас можно лечиться, а после… Даже думать не хочу, у нас нет времени думать.

– И вообще, я сейчас же поеду к нему, так что тебе не о чем беспокоиться, – отмахнулась, беря в руку булочку, что так заманчиво пахла, и тут же откусила половину, но мама остановила строго.

– Подожди ты, поешь хотя бы, вижу, как ты проголодалась с дороги.

– Я быстро, – присаживаясь на стул и усиленно пережевывая булку, промычала.

Мама сразу же достала тарелку и высыпала на нее картошку с мясом, что стояла на плите, и пока я это быстро ела, откуда-то взялся просто зверский аппетит, она с улыбкой за мной наблюдала.

– Я так и не спросила кто твой начальник, – спустя некоторое время проговорила мама, а я, после ее слов, тут же поднялась.

– Потом, мамуль, пойду я, может, в офисе его еще застану.

Нет, мам, не скажу я тебе, кто мой начальник, не сейчас, потом как-то.

– Время позднее, ну куда ты на ночь глядя, дочь?

– Так он задерживаться любит, – отмахнулась, – ложись без меня, мам, пока доберусь, пока обратно, а тебе нужно отдохнуть, – чмокнула ее в щеку, – на сколько завтра?

– На час, вроде бы, – ответила, внимательно вглядываясь в мое лицо, когда я отстранилась, – точно все хорошо, милая?

– Да, мамуль, до завтра, – помахала рукой, сбегая от внимательного взгляда матери, пока она не догадалась.

Захлопнула входную дверь за собой, и тут же прижалась к ней спиной, пытаясь прогнать мерзкого червячка внутри, что разъедал своим липким следом внутренности. Тяжело мне далась эта ложь. Неприятный комок в груди давил, не давая нормально вдохнуть. Мне придется к нему идти, придется… Разве у меня есть выбор?

Что там альфа говорил? Все для меня? Пора припомнить ему эти слова, явно случайно брошенные. Встряхнула головой, собираясь с силами. Жертвой я всегда успею побыть, но пока я должна все сделать для матери и если для этого придется потерпеть присутствие в своей жизни оборотня, я сделаю это.

Отошла от дома и, сделав несколько шагов по подъездной дорожке, увидела автомобиль соседа, что приблизился к моему дому, а когда пассажирская дверь приоткрылась прямо напротив меня то и его тоже.

– Садись, подвезу, – сказал Шейн, я кивнула в ответ и, обернувшись посмотреть не смотрит ли мама в окошко, но она, вроде бы, не смотрела, села в автомобиль.

Нет, можно было бы и пройтись, но ночь и я не лучшие спутники, мне всегда слышалось что-то за каждым углом, а к дому альфы есть что идти, да и Шейн здесь наверняка не просто так. По указке альфы. И хоть мне не хотелось маме рассказывать об альфе, а увидев меня в чужой машине у нее наверняка возникнут вопросы, автомобиль легко можно объяснить тем, что сосед любезно предложил подвезти, если она все-таки смотрела.

Мы ехали в тишине, Шейн то и дело морщился, поглядывая на меня, а я не выдержала в какой-то момент его косых взглядов и спросила. Не знаю почему, но я больше не боялась.

– Что я тебе сделала? – в ответ увидев вопросительно заломленную бровь, добавила. – Почему ты так ко мне относишься?

– Почему? Просто не понимаю, почему он с тобой так носится, что в тебе такого?

– Разве не ты мне предлагал перепихнуться в кустах в первый день приезда? Значит, и ты во мне что-то нашёл, – съязвила я в ответ, а он оглушительно рассмеялся на мою реплику.

– Так я всем предлагаю, это моя фишка, – протянул он последнее слово, а затем серьезно добавил, – но пара… Серьезно? Альфа бредит.

Я решила промолчать в ответ, будто я хочу быть парой альфы. Это вообще какой-то перевернутый мир, не иначе. Я не могу быть парой Макса. Не могу… Но Шейну, видимо, не понравилось, мое молчание, потому что притормозив уже возле дома альфы, он вдруг резко наклонился ко мне и прошипел.

– Что ты используешь на нем, Мия? – я непонимающе смотрела на него, на то, как он бросает в меня молнии своим взглядом, и не знала, что сказать в ответ. О чем он вообще?

А он, кинув взгляд на дом, вдруг резко открыл двери с моей стороны, пообещав напоследок.

– Я выведу тебя на чистую воду, и тогда ты пожалеешь, что связалась с альфой.

Я уже жалею, подумала, но вслух ничего не сказала. Смысл что-то ему говорить? Он придумал себе врага. А я… я, может, тоже хотела, чтобы альфа обошел меня стороной, чтобы никогда не привлекла его внимания.

– Я рад, что ты вернулась сама, – стоило мне подняться по ступенькам, как дверь дома открылась, и донельзя довольный альфа появился на пороге. Я же в ответ нахмурилась.

– Я ненадолго, – мужчина кивнул и, шире открыв дверь, проговорил.

– Заходи.

И я зашла, уверенно прошла в гостиную, слыша шаги альфы за спиной, даже ни капли не вздрагивая, хотя кого я обманываю, я то и дело кусала губы, думая, что сказать ему и как.

– Мне нужны деньги, – проговорила, стоило мне развернуться.

Вся подготовленная речь вылетела из головы, стоило мне увидеть взгляд альфы на своей попе, когда оборачивалась. Он, что всю дорогу пялился?

– Ладно, – ответил он просто, поднимая взгляд и встречаясь с моими глазами.

– Так просто? И не будет ультиматумов? – ошарашено переспросила, почему-то думала, что будет сложней.

– А они нужны? – ответил мужчина вопросительно, но сразу же добавил, объясняя. – Мы плохо расстались, Мия, и самое малое, что я могу сделать это помочь твоей матери.

– Ты знаешь? – спросила, наблюдая за тем, как мужчина наполняет свой стакан янтарной жидкостью, – откуда?

– Это мой город, не забывай, будешь? – протянул мне стакан.

– Что это? – недоверчиво спросила, не решаясь взять сомнительный напиток из его рук.

Хватит с меня. Шампанского я уже попила.

– Виски.

– Нет, спасибо, – отвернула голову в сторону.

– Он не отравлен, – добавил альфа, будто знал, о чем я думаю.

– Также как шампанское прошлой ночью? – переспросила, стреляя в него злым взглядом.

– Это метка, Мия, не шампанское, – как ребенку, медленно растягивая слова, объяснил, – нам пора поговорить об этом.

– Хорошо, – присела на диван, так и не взяв стакан из его рук, и кивнула. Поговорить нам и вправду нужно, но сначала… – так, ты поможешь маме?

– Да, я же сказал, – уже раздраженно ответил.

– Я все верну с зарплаты, – добавила зачем-то.

– Это еще что? – удивленно переспросил, – не надо ничего возвращать.

Я насупилась в ответ, но не перечила, хочет платить, пусть платит. Имею право на моральную компенсацию после всего.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, – выждав и поняв, что я спорить не буду, заговорил мужчина.

Так и знала, что помощь не безвозмездная.

– Я не согласна на такие ультиматумы, – даже голос повысила, резко поднявшись со своего места. Этого еще не хватало. – И если это цена помощи то… – негодовала я, злясь все больше. Я блефовала, ради мамы я на многое готова, но ведь он сам сказал, что все для меня, а тут такое… Нет, я понимаю, что денег мне больше негде взять, но переехать?.. Это слишком. Что я маме скажу? Как это объясню? Мой протест, скорее слабая попытка поторговаться. Но мужчина не дал мне договорить, перебил.

– Это и не ультиматум, Мия, ты моя пара, то же самое, что жена, – объяснял мужчина, пока меня всю штормило от его слов.

Какая такая жена? Это, что еще такое?

– Я не могу быть ею, Макс, о чем ты таком говоришь? Я же, я же… – хотелось сказать ненавижу оборотней, но в последний момент прикусила язык, все-таки альфу злить не стоит. – Да никто в это не поверит, я не могу быть ею.

– О чем ты Мия? – приближаясь ко мне, говорил мужчина, – все слышали мое объявление, стая знает, что ты моя.

– Не твоя, – отступила от него, озираясь вокруг в поисках… в поисках укрытия, мало ли, что взбредет ему в голову, – Шейн, вот тоже усомнился.

– Кто? – вмиг приблизился мужчина, слишком быстро нависнув надо мной.

– Шейн, – тихо ответила, смотря на то, как меняется выражение лица мужчины.

Альфа отодвинулся от меня, давая свободу, и выругался сквозь зубы. Что-то вроде: «получишь у меня, щенок». Видно было, что ему не понравились мои слова, но он быстро взял себя в руки и, протянув мне ладонь, предлагая мне за нее взяться, попросил уже более спокойным голосом.

– Присядь, Мия, – я ладонь его проигнорировала и снова приблизилась к дивану, послушно присаживаясь.

Он хочет поговорить? Ладно.

Макс тоже приблизился, вслед за мной, а после опустился на колени прямо напротив меня, поражая до глубины души таким жестом. Это он так просить прощение будет? Или что? Мужчина положил свои руки мне на колени, а мне тут же захотелось их сбросить, что я и сделала. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Макс не настаивал на прикосновениях, только тяжело вздохнул и послушно убрал руки.