Текст книги "Настоящие (СИ)"

Автор книги: Rachmaninova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Спрашиваешь, МакКинон, – вальяжно откидывается на стуле Джеймс. – С достатком.

Она заходит за парту, вокруг которой столпились Ремус и Сириус, и видит множество флакончиков с тёмно-фиолетовой жидкостью.

– Ух, ты! – восторженно говорит девочка. – Это оно и есть? Зелье бесконечного умножения?

Сириус громко, с надрывом рассмеялся.

– А что же, по-твоему? Что мы, дураки, по-твоему, не то хватать? – почему-то со злостью выпаливает он.

Ремус дёрнулся, как от удара, а Джеймс с шумом стукнул стулом об пол, ставя его на четыре ножки.

Марлин во все глаза уставилась на Сириуса. Она совершила величайший обман, который, раскройся, никак бы её не возвеличил в глазах милого старичка-зельевара. Обманывать его было гадко. Слагхорн всегда нравился им с подружками. И Марлин многое пришлось предать, только бы мальчишки взяли её с собой. Она ожидала простой благодарности за оказанную помощь, но никак не глупые, обидные насмешки. За что Сириус так с ней? Где она виновата?

– Я не то имею в виду, – сдержанно, но со вздёрнутым вверх, усыпанным веснушками подбородком говорит Марлин. – Я просто хотела выразить восхищение вашей ловкостью.

– Ну, так выражай и можешь быть свободна. Зачем вообще припёрлась сюда, не понимаю.

Марлин подносит ладонь ко рту.

В этот самый момент дверь со щелчком открывается и закрывается. Появляется запыхавшийся, но очень довольный Питер. Он только что с разведки. Новости хорошие: Филч отправился в самую дальнюю отсюда часть замка и вернётся не скоро. А как вернётся, то сразу спать. Обход-то будет закончен, и они всё успеют приготовить ещё до трёх часов ночи.

Но, кажется, на него никто не обратил внимания.

– Что? – голос девочки дрожит.

– Что слышала! Проваливай, МакКинон, ты больше не нужна. Дальше мы с парнями сами, без тебя, – такой язвительности и злости в словах Марлин никогда прежде не доводилось слышать от Сириуса в адрес кого-то, кто был не со Слизерина. А тем более к девчонке. Тем более к ней.

– Что ж, прекрасно, – она отнимает руку от лица. Глаза красные, но сухие. – Прекрасно, – уже громко повторяет она. – Пожалуйста! Обращайся снова, никогда не откажу в помощи другу, Блэк! Пособлю в любом дельце, даже такому кретину как ты!

А потом она стремительно срывается и убегает мимо Питера в слабо освещённый огнём факелов полутёмный коридор.

– Какого чёрта, друг? – карие, всегда весёлые глаза смотрят с укором. – Что с тобой сегодня такое?! – Поттер не беспокоясь, что их могут услышать, тоже срывается на крик и соскакивает на ноги.

Ремус покачал головой, встал и ушёл.

Питер, провожая его ошарашенным взглядом, так испуганно и замирает возле дверей. Что, первоапрельского розыгрыша со множеством водяных шаров под потолком, которым они грезили целую неделю, уже не будет?

Только потом, когда Ремус догоняет её и в попытках извиниться рассказывает о последнем письме, которое Сириус получил от матери, Марлин понимает сегодняшнее поведение Блэка. Вальбурга выразила в приказном тоне желание, согласно которому Сириус больше никогда не смеет писать писем брату и внушать мысль о том, что тот должен непременно поступить на Гриффиндор и учиться вместе с ним на одном факультете. Ещё и обещала наказать его как следует по приезду: «Второго позора моей плотия сносить не намерена, гадкий отщепенец».

Марлин не первый год знает Сириуса. И об этом скорее всего никто не догадывается. Знает так хорошо, как знает его Джеймс. Если он, конечно, мог бы ощущать что-то необъяснимое глубоко внутри, видеть тонкие намёки. Но это же Поттер, он привык быть прямолинейным, открытым и до абсурда честным. Даже ему, лучшему другу, не всегда было очевидно, что у Сириуса творится на душе. А Марлин зачастую было очевидно, хоть она и не понимала, как это выходит. Может, это из-за её тайного к нему отношения? Но ведь были и другие влюблённые дурочки. Они подобное, интересно, чувствовали когда-нибудь? А она чувствовала, ощущала Блэка: не злился он по-настоящему, до ненависти, холодом которой загорались его глаза, стоило Питеру оступиться, грохнуться на пол и выдать их Филчу посреди ночи. Только вот Пит думал потом неделю, что он «неуклюжее недоразумение, лучше бы мы оставили тебя спать». Или то, как Сириус держался «молодцом» после похорон родителей Джеймса, старался растормошить друга, сыпал жизнеутверждающими речами, а у самого кошки выскребли всё нутро. Но он не показал ни малейшей слабости или даже намёка на неё. Однако выдавали глаза.

Чернеющие холодом и стекленеющие всякий раз, стоило начать втолковывать Джеймсу, что пора взять себя в руки. Отпустить, « а то месяц приведением ходишь, смотреть страшно».

Сам же Сириус «отпускал»,заливая горе огневиски. Он даже начал курить, что так не нравилось Марлин. Друзья решили тогда, что он просто дурит из-за неудач на любовном фронте, давно ведь не замечали у него новой подруги.

А оказалось, Сириус Блэк потерял родителей. Настоящих родителей. И никто об этом не знал, не догадывался. Кроме, возможно, Джеймса, который ничем не мог помочь, сам заходясь в бессилии перед уродливым лицом смерти родных людей. И кроме неё.

А кто она такая, чтобы помогать? Тем более, когда твоей помощи не ждут и не хотят. Не настолько близки, видимо. Кто же тогда всё-таки близок тебе, Сириус? Даже от Джеймса умудрился утаить…

Но вот он. Здесь, под твоими окнами. И что-то ему явно понадобилось. Именно от неё. От Марлин МакКиной, школьного товарища по глупостям.

Натянув кеды, голубые джинсы, чёрный свитер и мягкую замшевую куртку, Марлин наспех подкрасила ресницы и припудрила нос. На красивые причёски времени не было, и так провозилась уже минут двадцать. Оставив волосы свободной волной рассыпаться по спине, она застелила постель и выскользнула в холл. Аккуратно пробралась через весь дом, минуя гостиную, и оказалась перед дверью. Выдохнув, девушка осторожно приоткрыла её и нырнула в ночную темноту.

– Чего так долго, Солнце? Я мог сто раз перехотеть жениться.

Марлин вздрогнула, явно не ожидая встретить его так близко у входа в дом.

– Ты ни разу и не собирался, Бродяга, – ухмыльнулась она.

– Что правда, то истина.

– И зачем же тогда я должна была выйти к тебе на улицу?

– Чтобы я мог позвать тебя прокатиться со мной на мотоцикле до одного классного места, – важным тоном ответил парень.

– Да? – глаза её загорелись. Они уже пару раз катались на этом железном звере, и это было запредельно круто. – Куда?

Сириус таинственно растянул тонкие губы в улыбку.

– Скажи, Марли, ты когда-нибудь слыхала о Кони-Айленде?

Глаза Марлин, кажется, сделались круглее передней фары его байка.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно.

1977 г. октябрь

– … не, ты это всё серьёзно сейчас сказал? – недоверчиво поглядывает Марлин. – Вот прямо так и вырядишься на Хэллоуин?

– А что, собственно, тебе не нравится, Марли? – Сириус придирчиво рассматривает своё отражение в зеркале. Поворачивается то одним, то другим боком. – Как по мне, то круто. Скулы бы подрисовать ещё. Минерву удар хватит.

Не то слово. Блэк был шикарен. Завёрнутый в тёмно-зелёную бархатную мантию, в остроконечной шляпе с длинным серый пером и с туго собранными под ней волосами, он невероятно напоминал профессора МакГонагалл.Если бы она высоким, обаятельным мужчиной, конечно. И Блэк даже не боялся его. Её праведного гнева.

Марлин рассмеялась, падая на бордовый видавший виды диван общей гостиной.

– Не, не надо.

– Что не надо? – не понял он.

– Скулы рисовать. Ты вообще видел свои? Порезаться можно, – говорит Марлин. И тут же прикусывает язык. Не хватало ещё, чтоб этот обворожительный негодяй зарделся от комплиментов.

Сириус игриво подёргал бровями, продолжая смотреть в зеркальце, что девушка одолжила ему.

– И то верно, – согласился парень, потирая подбородок. – Очки я раздобыл, и у нас осталось самое главное – марафет. Ну, давай, МакКинон! Преврати меня в сурового декана нашего Гриффиндора.

Девушка, смещает губы на угол.

– Уверен?

– Как никогда в жизни, – деланно-серьёзно заявляет он и садится к ней на диван. – Что надо делать? Командуйте, я весь ваш, мисс МакКинон.

– Для начала – закрой глаза, – блондинка принялась раскладывать всё содержимое своей косметички перед собой на столике, – и замри.

Блэк послушно опускает ресницы, складывает руки перед собой на колени, а через секунду заходится в приступе кашля.

– Ох, что за гадость!?

– Всего лишь пудра.

– И это женщинам надо наносить на лицо каждый день? – неподдельно возмущается парень. – Кошмар! Но то ли я, а? Проснулся, умылся и уже неплох, верно?

– Наверное, – лениво соглашается Марин, придавая голосу нарочитую небрежность.– Я каждый день тоже, знаешь ли, не прихорашиваюсь.

– А что так?

– Да незачем. Если повод есть – это другое дело, а так…

– Повод – это прогуляться до Хогсмида с Питерсоном? – перебивает Сириус с усмешкой.

– Да, как вариант, – довольная, что Блэк подмечает такие вещи, согласилась Марлин.

– Я видел вас, когда придерживал дверь «Трёх мётел» для Ливи, – буднично поставил её в известность он.

– О, вон как, – постаралась мило отреагировать девушка. Зачем он начал эту тему? – Надеюсь, хорошо провели время вместе с Фелтон.

– Да как всегда, в общем-то. Слушай, а у тебя какой костюм в этот раз? Снова Бастинда?

Марлин постаралась больно ткнуть его кисточкой в веко, нанося тени.

– Нет, Бастиндой был вообще-то ты. Курсе, если мне не изменяет память, на четвёртом.

Блэк лающе расхохотался.

– А я и забыл, – выдохнул он. – Так кто ты сегодня? Последний курс же, нужно что-то по-настоящему запоминающееся. Как у меня.

– Ну, до тебя мой костюм не дотянет, можешь расслабиться.

– И всё-таки?

– Блэк! Отвяжись. Я не скажу до вечера.

– Несправедливость, Марлин. Ты знаешь почти все наши костюмы: Джеймс – Эванс, надеюсь, ты сохранила это в тайне?– ага, ещё чего захотел. Лили узнала в тот же день, когда Поттер додумался до этой дурости. – Хвост у нас вырядится в Снейпа, ну, чтобы Сохатый мог заигрывать с ним на глазах настоящего Нюнчика, – и не только Джеймс будет, значит, подкатывать к бедняге Питеру. Марлин широко улыбнулась. – Это одна из самых блестящих его идей за последнее время. А Лунатик… он… он решил бросить вызов природе и пару дней хлопотал над вампирскими клыками.

Марлин недавно стали считать совсем своей (не прошло и целой школьной жизни) и посвятили в некоторые тайны. Теперь ей известно не только про Карту Мародёров, но и про ликантропию Люпина, и про анимагию, чем она не упускала возможности редко, но метко поддеть Блэка.

– Здорово придумано, – сухо прокомментировала она, почти заканчивая с макияжем.

Сириус обиженно посмотрел в её глаза.

– И это всё? Больше ничего не скажешь?

– Нет.

– Несерьёзно, Марлин.

– Зато интригующе, Сириус.

На Хэллоуин Марлин МакКинон явилась в восхитительном солнечно-золотом платье в пол и заявила Блэку, что сегодня она нарядилась в саму себя.

Весь полёт до Америки, проходивший на невообразимой высоте через Атлантический океан, вызвал непередаваемую бурю разнообразных эмоций. Это было страшно и невозможно -нестись на бешеной скорости над миллионами тонн воды и не чувствовать опоры. Даже у великолепной квиддичистки без всяких страхов высоты, какой была Марлин, перехватывало дыхание и сводило от волнения живот.

Как она могла на такое подписаться? Перелететь океан! Это было чистое сумасшествие.

А ещё это было волшебно. Сидеть позади Сириуса Блэка, крепко обхватывая его поперек живота и тесно прижиматься грудью к его пахнущей ледяным ветром спине, прячась от лютых, пронизывающих до костей воздушных порывов. Они, казалось, были против того, чтобы ребята добрались благополучно, чтобы безумная идея Сириуса выгорела. Так и норовили сбить, опрокинуть их в океан.

Но нет, Блэк был един со своим любимым мотоциклом. Джеймс как-то пошутил, что ему байк дороже лучшего друга. Он, разумеется, лукавил, но в такие вот моменты, как сейчас, кажется, что в чём-то Поттер был прав.

Поттер… Что же у них там стряслось?

Разговаривать было бесполезно, слов всё равно невозможно разобрать. В ушах стоял лишь свист ветра и рёв мотора.

Иногда Блэк что-то выкручивал на руле, нажимал, и они многократно ускорялись, оставляя позади огненный шквал из выхлопной трубы.

Так прошло много часов, прежде чем изрядно уставшие и онемевшие ноги Марлин коснулись твёрдой поверхности.

Они прибыли в Америку, чёрт возьми. В Кони-Айленд. И почему, спрашивается, нельзя было просто трансгрессировать! Сириус Блэк явный псих, и это ещё слабо сказано.

– Скоро рассвет, Солнце, – зевнул Сириус. – Хорошо, что у них тут довольно тепло.

Заночевать можно прямо под открытым небом на пляже. Что скажешь?

МакКинон уже почти перестала колотить нервная дрожь, но теперь она ощущала смертельную усталость.

– Ага, неплохо. А нас не прогонят смотрители порядка?

– Ой, да плевать на них.Быстрее бы отдохнуть. Зверски устал за эти сутки.

Интерес снова вспыхнул в мозгу. Что же произошло за эти сутки? Но сон был сильнее.

Вскоре они, наколдовав пару тёплых пледов, крепко спали под беззвёздным, но крайне приветливым чужим небом.

========== 3. Сириус Блэк и Марлин МакКинон ==========

Тают на ветру, и что?

Мы разлетаемся на миллионы осколков.

Я тебя нашёл из тысячи диких лун,

Мне нравится столько.

rock cover by [SIN] NERS «Океанами стали»

Лица вдруг коснулся солёный бриз. Такой нежный и тёплый, словно осязаемый лёгкий шёлк, невесомо опустившийся на глаза. Она невольно улыбнулась и чуть поморщилась.

Запахло водорослями и нагретым песком. А уши внезапно стали улавливать шум воды, и не просто воды – гремел океан. Волны накатывали одна за одной, и, казалось, что вот–вот накроют её с головой. Обнимут прохладой, и она узнает, каково это – проснуться на морском побережье. Океан, безупречный и прекрасный ночью, наверняка ещё более потрясающее выглядит ранним утром.

Океан?

Да нет, не может этого быть. Просто сон решил явиться в реальность, раскрашивая её в желаемые краски. Глупости какие! Сейчас она проснётся от привычного маминого поглаживания по голове в своей персиковой спальне, с удовольствием потянется, сделает зарядку и начнёт готовиться к завтраку. Наверняка мама приготовит её любимые тосты с малиновым джемом и сварит латте. Кажется, она уже чувствует кофейный запах, а дверь легонько приотворяется. Кто-то приближается…

Мокрый шершавый язык быстро, не стесняясь, проходится по левой щеке Марлин, по губам, по глазам, попадает в ухо.

– Ой! – вскрикивает девушка, резко просыпаясь и шарахаясь. – Уйди! Гадость какая!

МакКинон, здорово испугавшись, быстро протирает глаза и вскакивает на ноги. Но тут же снова падает – нетвёрдой поверхности в виде сыпучего, хрустящего под ногами песка она никак не ожидает.

– Ч… что? Как это?

Всё пространство, куда ни глянь, залито ярким солнцем и засыпано светлым песком вперемешку с мелкими и крупными ракушками, кусочками кораллов. А левее, прямо у самого края клетчатого пледа, пятки готовится поцеловать прозрачно-голубой, отражающий небо океан.

Марлин никак не может справиться с глубоким потрясением, её губы слегка приоткрыты, а дышится с трудом. Как она тут очутилась? Это просто невозможное безумство.Сириус!

Вот что за безумец притащил её сюда. Явился вчера на своём летающем байке прямо под окна родительского дома с невероятным, но очень заманчивым предложением. Родители…как же так, как же она умудрилась сбежать и ничего не сказать маме!? Что же подумает отец, когда вернётся с работы, и не обнаружит Марлин у себя в комнате? А мама… она места себе не найдёт! Что она натворила, а ещё этот проклятый Блэк, совсем голову потеряла от него. Чем она лучше его бесчисленных подружек «на разок»? Ну, Блэк…

МакКинон переводит мрачный, злющий взгляд на радостно высунувшую язык чёрную псину, что разлеглась рядом.

– Как я могла забыть оставить записку родителям! – негодующе забурчала она. – И ты! Как ты мог так запросто взять и увезти меня! Боже мой, – девушка зажмурилась и схватилась за взлохмаченную голову, – как мы можем тут быть? Это же чертовски далеко от дома! Невероятно далеко!

Псина тем временем подползла ближе и удобно уложила свою не менее лохматую голову на колени Марлин. После чего принялась поскуливать, вынуждая посмотреть на себя.

– Чего ещё? – было не совсем ясно, на кого Марлин зла больше: на Блэка, беспринципно смутившего воду своими идеями отправится посмотреть «одно классное место», или на саму себя, легко поддавшуюся необоснованным прихотям и желаниям своего глупого сердца, отвергшего все доводы разума не ехать с Блэком на ночь глядя невесть куда. – Что ты хочешь от меня?

Пёс состроил щенячий взгляд, очевидно прося прощения.

Обычно, когда Сириус так делал, всегда помогало. Он с трудом, но мог уломать Лунатика дать списать домашнее задание, или запросто выпросить мантию-невидимку у Сохатого, или выторговать отличную коробку конфет из коллекции Хвоста для свидания с хорошенькой девчонкой. С Эванс этот фокус тоже работал. Правда, через раз, но выходило снискать расположение строгой старосты. А с любой другой особой прекрасного пола – и говорить нечего.

А вот с Марлин что-то не прокатывало.

Дело было, наверное, в семье, которую блондинка не известила о своём исчезновении. Поступок, за который по головке не погладят. Сириус, привыкший быть предоставленным самому себе и думать, что у него нет семьи и ему не нужно ни перед кем отчитываться, уже почти успел забыть это чувство. Вина.

Он жалобно заскулил.

– Не надо строить тут глазки, Блэк. Что я им скажу? Если не убьют сразу же, как вернусь.

Вдруг пёс вздёрнул уши и повёл носом в сторону пляжных построек.

Марлин непонимающе обернулась в ту же сторону, что и Сириус. И разом забыла о родителях.

К ним быстро приближалась фигура в строгой тёмно-синей форме. Ничего хорошего это не сулило.

Девушка порывисто принялась озираться по сторонам. Мотоцикла нигде не было видно. Ужас подкатил к горлу. Что она сейчас скажет полицейскому? Кто она такая? Где её документы? О, великий Мерлин!

Пёс тоже ощутимо занервничал. Он соскочил на все четыре лапы и звонко гавкнул. Синие глаза из-под густой чёлки лихорадочно забегали.

Человек в форме вот-вот будет здесь.

– Сириус? – задавленно произнесла Марлин сбивающимся от паники голосом. – Что мне делать? Сириус!У меня даже палочки с собой нет.

Пёс вдруг клацнул острыми зубами и схватил её за штанину джинсов. Потянул в противоположную от полицейского сторону.

Марин не пришлось намекать дважды. Она резко сорвалась с места, бросив на песке пледы и подушки. Ноги утопали в мокром, облизанном солёной водой песке, но блондинка не обращала на это никакого внимания. Бежала так, как никогда прежде не бегала. Даже от школьного завхоза Аргуса Филча.

Рядом с ней, у самой воды мчался чёрный пёс.

Отбежав на приличное расстояние от места сегодняшней ночёвки, МакКинон оглянулась через плечо и обнаружила, что мужчина-полицейский отстал далеко позади. Но остановилась она только тогда, когда отдалилась ещё футов на девятьсот. Отдышавшись и поблагодарив саму себя за хорошую физическую форму, блондинка бросила взгляд на радостно прыгающую вокруг себя собаку и расхохоталась. Собака сперва издавала весёлое гавканье, а потом этот звук плавно сменился привычным лающим смехом.

– Вот ты бегать, МакКинон! – хрипел Блэк. Он всё ещё тяжело дышал. – Не зря в нашей команде по квиддичу.

– Издеваешься? Я чуть не умерла от страха!

– Да ну, – отмахнулся парень. – Ты никогда ничего не боишься. По крайней мере, я не видел ни разу, – продолжал смеяться он.

– Ты многого не видишь, Блэк, но это же не значит, что этого нет, – многозначительно ответила Марлин. – Как пить хочется теперь.

– А мне есть. Пошли.

– Куда именно?

– Поищем место, где можно подкрепиться, – пояснил Сириус.

МакКинон не имела возражений, поэтому сразу же обрадованно кивнула. И они медленно побрели к небольшим строениям вдоль кромки огромного пляжа.

– А родителям мы можем послать весточку, если хочешь, – говорит Сириус, с наслаждением вдыхая ароматный запах только что испечённой для них пиццы с курицей. – Тут сегодня должен быть залётом один человек.

Он стаскивает куртку и небрежно забрасывает её на спинку высокого стула. Потом чуть ли не рывком распечатывает коробку с долгожданным завтраком. И пододвигает к себе белую чашку с кремовой кофейной шапочкой.

– Неплохо бы, – обрадованно отвечает Марлин. Мрачные мысли о родителях, заходящих пожелать ей доброго утра, почти съели её, но девушка ни за что не призналась бы в этом. Сириус не терпит «бабского глупого нытья», которое так невыгодно распишет её сейчас, стоит лишь заикнуться. Она имеет чёткое представление о мнении парня насчёт слабохарактерных людей. И всё же не может не показать облегчением в голосе своё отношение. – Так я буду развлекаться в «Луна-парке» без зазрения совести.

Блэк, замечая, что Марлин ничего не ест, с непониманием таращится на неё.

– Я разберусь с совестью, МакКинон, – весело заверяет он. – А ты почему ничего не ешь?

Сил-то на аттракционы не хватит, – ехидные нотки так и звучат в его бархатном низком голосе.

– А я не могу есть.

– Это ещё почему? – удивляется парень.

– Откуда у тебя магловские деньги этой страны, Блэк?

– А, вон в чём причина отсутствия аппетита, – протягивает он. – У меня завалялось пару баксов в кармане с предыдущего раза. Не парься на этот счёт.

Марлин недоверчиво прищуривает голубые глаза.

– Предыдущего… понятно. – МакКинон всё равно не притрагивается ни к пицце, ни к любимому латте. – И с кем был этот предыдущий раз? Ты не подумай. Просто любопытно, чисто по-дружески.

Сириус отложил уже третий кусок и окинул блондинку насмешливым взглядом. Сейчас на её лицо выгодно падало солнце, и на фоне горчично-коричневых стен пиццерии с пастельно-пурпурными цветочными горшками, висящими на них, она выглядела довольно забавно. Такая сосредоточенная с этим своим пытливым нетерпением в небесном взоре и такая забавная с постоянным своим украшением в виде россыпи веснушек на щеках и лбу. Волосы были аккуратно собраны в высокий конский хвост, но несколько прядок по обыкновению выпадали по бокам. Такая давно знакомая ему Марлин. И всё равно способная по-разному развеселить, словно в ней было что-то такое, что делало её вновь и вновь необычной. Это заинтересовывало каждый раз, влекло разгадать её секрет.

– Ну да,– он саркастически откинул назад голову, встряхнув лохматой шевелюрой. – Я так и подумал, – пропел он тоненьким голоском, но вдруг заметил гнев на дне её зрачков. – Спокойно, дорогая, я был тут прошлым летом. Мы с Сохатым привозили сюда Эванс, чтобы поднять настроение после знакомства с Поттерами.

Марлин рассмеялась. Ей очень нравилась эта дурашливая манера Блэка играть с ней в женатиков. Они часто так глумились в школе на публику перед слизеринками.

– А мне казалось, что Лили понравилась им… тогда, – Марлин резко перестала смеяться, вспомнив о родителях Джеймса. – Тогда, когда Джеймс устроил знакомство. Поторопился что ли?

– Да нет, ты чего, – махнул рукой Сириус. Он ощутил, что почти не почувствовал горечи внутри при упоминании Флимонта и Юфимии. Может, дело в том, что он говорил о них с Марлин? Или в том, что был не в их доме, где всё напоминает о счастливом, беззаботном времени, проведённом в Годриковой Впадине? – Очень даже по вкусу пришлась. Да и вообще, миссис Поттер сказала, будто давно знает Эванс, так много о ней уже слышала от сына.

– Так это же здорово, – блондинка тоже почувствовала, что Сириусу не так трудно говорить на эту тему, и приободрилась. Даже взяла кусочек пиццы. – Лили очень боялась ехать к ним. Всё время думала, как им понравится, как говорить, как себя вести. Мы так смеялись с Алисой, припоминая давние времена, – она широко улыбнулась, словно заново переживая лучшие моменты. – Эванс и неуверенность, представляешь?

– Ага, многое изменилось, – задумался Блэк, уголки его губ опустились. – Ну, с тех старых-добрых времён.

Марлин дожевала и разом осушила свою чашку.

– Но это же к лучшему, разве нет? Я имею в виду, что не только Лили перестала быть непрошибаемой, но и Джим изменился. Они как бы друг друга поменяли в лучшую сторону.

– Да ну? – вскинул брови Блэк. – И в чём же лучшая сторона, Марли? Для Сохатого, допустим.

В его тоне девушка услышала что-то такое, что, кажется, может помочь выяснить причину того, почему они оба тут.

– В том, что он заметно повзрослел, – и, видя, как возмущённо Сириус открывает рот, чтобы активно начать возмущаться и возражать, доказывая обратное той шалостью с дюжиной саламандр в прачечной, которую они устроили перед отъездом пару дней назад, подняла ладонь. Парень насуплено промолчал. – Я говорю об отношении к людям. Он перестал задираться без причины, даже над Снейпом не так часто теперь издевается. Стал более сдержанным, серьёзным, что ли. Понимаешь мою мысль?

– Думаю, понимаю, – недовольно буркнул Сириус. – Слушай, пойдём, а? Если чувствуешь себя сытой, конечно, – поспешил перевести выводящую из себя тему он.

МакКинон кивнула и поспешила спрятать непонимание, которое вызвало поведение Блэка, в бумажную салфетку.

Сириус тем временем достал какие-то зелёные бумажки и бросил на стол. Марлин поняла, что это американские доллары. И поднялась с насиженного места, снимая со спинки свою куртку. Блэк повторил её действие и двинулся к выходу.

Марлин хранила молчание довольно долго, стараясь не отставать от явно спешащего куда-то вдоль пестрящего красками бульвара парня. Выходило из ряда вон плохо. То и дело она завороженно принималась рассматривать витрины с модной одеждой или кондитерские лавки, украшенные неоновыми вывесками и огромными эмблемами презабавных круглых пирожных, которые были усыпаны разноцветной посыпкой, и у которых имелась дыра в середине.

Блэк сбавил шаг, когда заметил наивность и восхищение в больших глазах своей спутницы.

– Эй, Солнце, – он взял её ладонь в свою. – Не отставай, ладно? Тут полно типов, жадно зыркающих в сторону красивых девчонок. Держись меня.

– Хорошо, – Марлин покрепче ухватилась за его руку и украдкой растянула губы в крошечную улыбку. Она привыкла к своему «солнечному» прозвищу, которым её именовал только Сириус, но то, что он считает её красивой… сегодня довелось услышать впервые. Нужно не допустить, чтобы он увидел, какое впечатление на неё произвело это открытие. – Куда мы теперь?

– Ты же хотела в «Луна-парк», нет?

– Хотеть – не всегда мочь, Сириус, – замялась блондинка. – У меня нет с собой ровным счётом ничего, ни одного кната, не то, что галеона.

– А галеоны тут и не понадобятся. Тут нужны вот эти бумажки, – он сунул руку в карман рваных чёрных джинсов, с пояса которых свешивалась закруглённая серебряная цепочка и равномерно покачивалась, стукая его по правой ноге при ходьбе, и достал порядка восьмисот долларов. – Я привёз тебя, мне и развлекать.

– Не очень-то удобно, знаешь ли, так висеть на твоей шее.

– Неудобно, Солнце, превосходно колдовать палочкой, когда она зажата в пальцах ноги. А всё остальное – пустяки!

МакКинон рассмеялась.

– Что ж, как скажешь, Блэк. А ты пробовал?

– Что пробовал? А, это! Ещё бы! Естественно.

Всё время, длящееся до вечера, они оставили на резвых, знаменитых аттракционах.В частности, на американских горках. Туда Марлин затаскивала ещё более бледного, чем обычно, Сириуса три раза. Кругом было полно народа: от детей, подростков и обыкновенных взрослых неволшебников до странно одетых малых. Хипстеров, как пояснил Блэк.

К обеду, когда солнце уже совсем нещадно начало палить, Марлин стащила с себя не то, что замшевую куртку, но и тёплый свитер. Последний она долго не хотела стягивать. Сириусу пришлось долго её уговаривать, он даже был вынужден начать жестокие подшучивания. И тогда МакКинон сдалась.

– Давай, громче, дорогой! – злая девушка, вся красная или от жары, или от смущения, сердито сжала пухлые губы и отвернулась.

Сириус, уже давно избавившийся от верхней одежды, стоял перед ней в одной белой майке с глубокими разрезами под руками, демонстрирующими темные татуировки на его руках и теле, и громко ржал, схватившись за голову.

– А я и не знал, что ты спишь в такой прелести! – указывал парень на медвежонка с сердечком в лапах, который был изображен на её голубой футболке. – А то бы давно заглянул в вашу спальню.

Марлин тоже не выдержала и прыснула.

– Дурак!

Потом Блэк заставил снятую одежду исчезнуть,и они продолжили отлично проводить время. Пообедали хот-догами и колой, купили свежие фрукты прямо у уличного торговца. Лакомились освежающим мороженым. А стоило начать такому необычному для весны зною постепенно сходить на нет, ребята заглянули в небольшой сувенирный магазинчик на окраине парка.

Там Марлин присмотрела серёжки в форме маленьких ракушек, но не решилась сказать об этом Сириусу. Всё-таки это было бы неприлично. Оставалось лишь грустно вздыхать и любоваться молочно-кремовыми изящными загнутыми формами.

– И эти, пожалуйста.

– Что? – отвлеклась Марлин, стоило Блэку оказаться рядом.

– Серьги эти тоже, говорю, берём, – просто пояснил он.

– Не надо, – потупила взгляд блондинка. – Ни к чему это.

– Они же тебе понравились, слепой бы не увидел, как сильно.

– И всё же, – с вызовом сказала Марин. – Мне не нужно делать подарков.

Сириус озадаченно почесал затылок.

– Интересная вы особа, мисс МакКинон. В лучший наряд не влезли, когда вышли меня встречать, собирались весь день голодать, подарков не принимаете… Вы такая первая девушка, с которой я имел счастье общаться. Другим подавай цветочки и дорогие цацки. А тут такая малость, как ракушки.

Марлин сделала вид, что не услышала сравнения с бесконечным множеством блэковских подружек, и с гордостью ответила:

– Вот именно – малость. Я на побережье наберу столько, сколько мне нужно, а Алиса поможет сделать серёжки.

А потом она сняла свои собственные золотые серьги и спросила у продавца, сможет ли он обменять их на красивый браслет с красной бусиной, сделанный из коричневой кожи.

Блэк приоткрыл в ошеломлении губы. Старик за прилавком тоже обомлел.

– Зачем, Марлин? – тихо спросил Сириус.

– Хочу подарить его Джеймсу. У него же День рождения завтра, а я так ничего и не придумала.

– Это же твоей бабушки серьги, – не понимал он. – Давай, я его куплю?

– Нет, Сириус, – ей всё же удалось уговорить продавца-мужчину на неравноценный обмен. – Капитан нашей сборной – мой хороший друг, и я хочу подтвердить это не только словом, но и делом.

Блэк сместил глаза в бок. Он уловил задуманный упрёк.

Девушка взяла аккуратный бордовый свёрток, поблагодарила и вышла на вечернюю, с зажигающуюся фонарями и вывесками площадку, являющую живописный вид на «Колесо чудес».

Через мгновение к ней присоединился и Сириус. И они, как ни в чём не бывало, продолжили прогулку по именитому парку развлечений.