Текст книги "Настоящие (СИ)"

Автор книги: Rachmaninova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Понимаешь, Сириус, дело отнюдь не в поставленной цели, – заметила она. – Мы с тобой оба хорошо знаем Джеймса. Цель ради цели была бы у него раньше, пару лет назад. А сейчас, мне кажется, что мой сын немножко вырос, но не только внешне, нет. Он стал взрослее и внутри: более спокойный, не такой порывистый, каким был прежде. Он и сам пока не замечает, я думаю. Это можно объяснить тем,что он влюбился, только если по-настоящему влюбился… это способно поменять человека. Как думаешь, серьёзно ли у него это увлечение Лили Эванс?

Сириус никак не ожидал такого прямого вопроса. Он бы хотел ответить, что нет. Совсем нет. Это так, детские капризы и очередные забавы. Но тут некстати вспомнились многочисленные доставучие разговоры, в которых Лили Эванс представала чуть ли не ангелом, сошедшим с небес. Блэк всё думал, что это пройдёт, а оно не прошло.

– Знаете, миссис Поттер, если подумать и сложить все его заскоки, то выходит, что да. Серьёзно. – Голос парня был на удивление твёрд.

Женщина тепло улыбнулась, явив морщинки-гусиные лапки вокруг глаз.

– Ох, дорогой, теперь я смотрю на вас и вижу, как сильно повзрослели мои мальчики, – голос её слегка подрагивал, но Сириус не понял, от чего это. – А ты, Сириус?

– Что я? – не понял Блэк. Слишком ему пришлась по душе её последняя фраза. «Мои мальчики».

– Кто из девочек нравится тебе? Так, чтобы по-настоящему.

Сириус почти растерялся, но потом вспомнил, что он же Сириус Блэк.

– Да никто. Они все одинаковы, как по мне, – гордо ответил парень, но, заметив недоумение Юфимии, пояснил: – Не совсем одинаковые, конечно. Есть красивые, симпатичные и всё такое. А есть обыкновенные девчонки. Совсем обыкновенные. Их больше.

– Вот как, – казалось, собеседница была разочарована. – Это ничего, милый. Значит, всё впереди.

Сириус не сдержался и широко улыбнулся, представляя себя в роли влюблённого, растратившего рассудок дурака, и не смог.

– Ну, нет, миссис Поттер, – засмеялся он. – Это не для меня. Я по натуре одинокий волк. Даже бродячий пёс.

Женщина снисходительно улыбалась его веселью, но тон её был печально-серьёзен.

– Сириус, Сириус, когда-то и я была молода, беспечна и думала также,как ты. Полагала, что мне никто не нужен, что я самодостаточна и способна прожить всю жизнь лишь для себя. Это оказалось не так.

– Но Вы самодостаточны!

– Конечно, – согласилась она, кивнув головой, украшенной замысловатой причёской из нескольких тугих колец уже совсем седых волос. – Но я ещё и бесконечно счастлива. Не думаю, что была бы такой без своей семьи. Ведь пока я изучала звёзды в Италии, мои родители покинули этот мир, и, когда я вернулась в Англию, я оказалась совсем одна. Но мои звёзды оказались достаточно благосклонны ко мне, позволив не только встретить Флимонта, но и дать жизнь Джеймсу. И всё же много времени я растратила не на те вещи, – голос её стал совсем тих. – Знаешь, я поздно поняла, что у меня никого нет. А человек не может существовать совсем один.

– Моя семья не нужна мне ровно настолько, насколько я не нужен ей, вы же всё знаете, – почти без горечи возразил Сириус. – Но я не планирую оставаться один. У меня же есть Джеймс, Ремус и Питер – они моя настоящая семья. И Вы. Конечно же, и Вы, – уверенно добавил он, приободрившись.

Улыбка миссис Поттер стала совсем грустной.

– Мы с Флимонтом уже далеко не молоды, ты же видишь, – она вложила одну ладонь в другую, как делала всегда, если желала донести до Джеймса или Сириуса важную мысль, хотела повоспитывать. И Сириус увидел: руки, казалось, и сейчас сохраняющей девичью свежесть и грацию женщины, были вдоль и поперёк испещрены глубокими морщинами. В горле встал ком. И давно они такие? Почему они с Джеймсом не замечали раньше? Джеймс…совсем ещё ребёнок, если подумать, сколько лет его родителям. Хотя любые взрослые для своих родителей дети. Кроме его родных отца и матери. С теми другой случай. – А у всех друзей со временем появятся свои семьи.

– Вы хотите сказать, что я стану лишним в их жизнях? Лишним в жизни Джеймса?

Голос внезапно охрип и начал его подводить. Сириус поспешил выпить ещё чаю.

– Ни в коем случае, дорогой, – быстро проговорила Юфимия. – Я лишь хочу сказать, что и тебе будет нужна своя семья. Место, куда хотелось бы возвращаться, как хочется, я надеюсь, возвращаться в наш с Флимонтом дом.

Как такой глупый разговор о девчонках вылился во всё это? В такие сложные по своей простоте беседы о семьях, потерях и смертях? Сириус тряхнул волосами, прогоняя тяжесть и страшную неопределённость, которые вдруг весомо навалились на плечи.

– Ваш дом, миссис Поттер, одно из самых прекрасных мест, в которых я бывал. Он как… как Хогвартс. А Хогвартс – мой родной дом.

– Я знаю, – и она протянула ладонь через стол, чтобы взять его за руку. – А ты именно тот прекрасный сын, о котором я всегда мечтала.

– А Джеймс как же? – смешливо выгнул бровь Сириус. Ему полегчало.

– А Джеймсу мы не скажем.

И они рассмеялись. Легко и непринуждённо, будто не было всей этой беседы. Будто ему снова тринадцать, а она смешит его, подкладывая сахарных булочек на десерт – «ты же растёшь, нужно много кушать, дорогой».

– Что не скажем Джеймсу? – растрёпанный Джеймс внезапно возник на своем месте, подлил себе чаю и потянулся за оставшимся печеньем.

– Мы не скажем что, – остроумно ответил Сириус и подмигнул смущённой, но весёлой Юфимии, выхватывая у друга из пальцев последнее шоколадное печенье, чтобы тут же отправить его себе в рот…

Сириус выдыхает и открывает глаза.

Сумерки совсем сгустились над Годриковой Впадиной. Наступил поздний вечер. Над рекой появились небольшие движущиеся жёлтые точки – светлячки.

Блэк ещё раз бросает взгляд на дом из светлого камня. Света в окнах больше нет. На заднем дворе тихо, свечи в беседке не зажжены, как бывало всегда, стоило им с Джимом оказаться здесь на каникулах. Обычно они все вместе, когда на улице стояла прекрасная погода, засиживались там до поздней ночи. Пили горячий шоколад и смеялись, слушая занимательные истории отца Джеймса, пока его мама вышивала узор из цветов на декоративной салфетке.

Теперь их там нет. Ни Флимонта, ни Юфимии.

Дом словно опустел, замер без своих хозяев. Хотя все их вещи были на своих местах (они с Джеймсом приехали сюда впервые после похорон), было ощущение неправдоподобности в пребывании тут. Мелочи выдавали: комнатные растения, любимцы миссис Поттер, засохли, а двор, за которым старательно ухаживал мистер Поттер, вместе со всеми плодоносными красавицами-яблонями пришёл в запустение. А ещё всюду была пыль. Сириус не выносил пыли. Благо, с ними была еще и Лили. Она, наверняка, уже навела в доме порядок.

Лили…

Джеймс привёз домой и Эванс. Они начали встречаться немного погодя после позапрошлого памятного Рождества, когда у Сохатого получилось-таки завоевать неприступную Лили Эванс. Нынешнее Рождество эти двое провели у родителей девушки.

Это к лучшему – не нужно было Джиму возвращаться домой так скоро после всего. Сириус это понимал, поэтому с лёгкостью остался с парнями в школе. За свою жизнь он научился не показывать истинных чувств, когда это было жизненно необходимо. Даже лучшим друзьям было невдомёк, что же творилось с самим Блэком, когда они с Джеймсом вернулись тем холодным, промёрзшим до костей ноябрьским вечером в Хогвартс. Тогда пришлось тяжело.

Тяжело приходится и сейчас.

Не нужно было тащить её с собой. Нет, Лили нравилась Сириусу. И он был искренне рад за лучшего друга. Просто не нужно было.

Девушка сейчас словно разделила их с Джеймсом. Она, несомненно, вытащила друга из той чёрной бездны, в которую он угодил, потеряв разом обоих родителей. Но кто бы вытащил оттуда ещё и Сириуса? Однако, с другой стороны, он никогда не признавался и не показывал, что нуждается в этом. Вот никто и не стал этого делать, считая, что он в порядке. Что он никого не потерял.

Но это ничего. Сам виноват.

Зато теперь ему становится предельно ясно одно нехитрое дельце – только отгремит школьный выпускной вальс, и эти двое поженятся.

А чего им тянуть? Время сейчас такое, что война не даёт времени на жизнь. Надо успевать. Сириус не осуждает. Он даже счастлив за них. Только вот… что делать ему? Ясно, конечно, чем заниматься после школы. Они все станут мракоборцами. Но что ещё?

Лежать в уже холодной, увлажнившейся росой траве стало неудобно и неприятно. Сириус поднялся и поплёлся вверх по холму к заднему двору.

Темной была, оказывается, только задняя часть особняка. Лицевой фасад ярко освещался фонариками, развешенными на деревьях. Каменные дорожки были чисто подметены, кусты подрезаны, а накренившийся забор выправлен. Справились и без него, даже не позвали.

Что ж, им виднее.

Во всём доме свет был приглушён, и только на кухне ярко пылали свечи. Небось, кормят друг друга с ложечки в романтической обстановке.

Сириус медленно и осторожно, будто был тут в первый раз, вошёл в прихожую и тихонько хлопнул деревянной дверью.

Тут же послышались торопливые шаги.

– Сириус! – зазвучал радостный голос Эванс. – А мы тебя потеряли. Проходи на кухню, сейчас будем ужинать.

Скинув тяжёлые ботинки и отыскав на полке свои собственные домашние чёрные тапочки, Блэк молча прошёл на кухню.

Всё было на своих местах, как и все годы до этого. Белая скатерть на обеденном столе, чисто вымытая посуда в буфете, протёртые до блеска шкафчики из красного дерева. Никакой пыли. Даже цветы на окнах, стенах и полках ожили и зазеленели.

Поттер нашёлся прямо у плиты. Нацепивший ярко-жёлтый, разрисованный помидорами фартук, он неуклюже орудовал сковородой, большой эмалированной ложкой и кастрюлькой со странной кремовой смесью внутри. Рядом лежала раскрытая поваренная книга в кожаном переплёте.

– Наконец-то! Я думал, ты заблудился, Бродяга, – поприветствовал его Джеймс. – Я вот, оладьи почти организовал. По маминому рецепту. Надеюсь, не совсем убого выйдет.

Джеймс так легко упомянул её, будто она всё ещё была здесь. Просто читала у себя и сейчас непременно спуститься, чтобы обнять Блэка. Сириус тяжело, но тихо сглотнул, подавляя желание обернуться к лестнице.

– Я тоже.

Лили тем временем разлила по кружкам запашистый горячий шоколад и достала облитые карамелью вафли. Отыскала в кладовой мёд и малиновое варенье. Расставила всё это добро на столе и уселась сама. На ней тоже красовался фартук, только он был салатового цвета и без всяких помидоров.

– Пожалуйста, мальчики, всё готово, – с улыбкой сообщила девушка.

Джеймс водрузил на стол огромное блюдо с румяными, почти не горелыми оладьями.

Сириус первым попробовал кулинарное изыскание друга. Тот смотрел на него с нетерпением и маниакальной жаждой узнать его мнение.

– Вполне хорошо вышло, Сохатый, – тщательно жуя, оценил Сириус, – жаль только, что без черники.

В светло-карих глазах что-то оборвалось. Но Поттер тут же моргнул, и Блэк ничего не заметил.

– Да. – Джеймс застенчиво улыбнулся и посмотрел на девушку. – Но это ничего. Мы с Лили сходим завтра в кондитерскую лавку к Жаклену и купим баночку. Да, Эванс?

Лили мягко вернула ему улыбку, макая свой оладушек в мёд.

Блэк странно взглянул на них.Наконец, он понял, что это за чувство – чувство ненужности. Именно сейчас он отлично распробовал его на вкус, почувствовав себя лишним.

После ужина Лили позвала парней прогуляться по улице. Ей не терпелось увидеть деревню, где вырос Джеймс.

– Я не иду, ребят, – сказал вдруг Сириус, стоило им выйди в сад. Он надевал обрезанные перчатки и плотно застёгивал куртку.

– Куда ты? – в голосе Джеймса послышались нотки непонимания и растерянности.

– Мне нужно проветриться. Хочу полетать. Поможешь с воротами?

Парни отошли к небольшому гаражу, стоявшему в глубине двора, прямо под большим старым дубом с огромным дуплом, где любил спать днём Скороход. Джеймс отпёр ворота, и Сириус принялся выкатывать на улицу своего железного коня. Мотоцикл простоял внутри всего-ничего – они прилетели к обеду. Однако, люльку Сириус уже когда-то успел открутить.

– Бродяга…

– Чего? – он поднял на лучшего друга уставшие, даже как-то потускневшие синие глаза.

– Ты… надолго? – Поттер явно не понимал, с чего это Блэк вдруг решил свалить. – У меня же послезавтра День рождения.

– Я знаю. – Сириус бросал эти слова слишком сердито, надевая шлем с нарисованными на нём острыми зубами. Захватил парень и второй шлем. Закрепил его за сидение мотоцикла. – Оторвитесь по полной, дружище, – Блэкс силой хлопнул Джеймса по спине рукой. – А теперь отойди подальше, хочу рвануть с места.

Джеймс оторопело разглядывал его, но всё же отошёл. Лили не стала стоять в стороне и шагнула к Поттеру, взяла за руку. Зелёные глаза смотрели на Сириуса с непониманием и долей вины.

Уж кто-кто, но она-то должна догадываться, что к чему.

Сириус бросил на них последний, теперь уже отчуждённый взгляд и завёл мотоцикл. Мотор заревел, парень нажал на газ, и выхлопная труба выбросила сразу большое количество дыма.

А потом он, как и собирался, рванул в чёрное небо.

========== 2. Солнечная девочка ==========

Но он не знает ничего.

И я ему не говорю,

Что я люблю его давно,

Что я давно его люблю.

Краски «Он не знает ничего»

Для Марлин наступили последние в её жизни школьные каникулы. Дни обещали быть по-настоящему праздничными, даже несмотря на тяжёлые времена, опустившиеся тёмной занавесью над всей магической Британией.

Обещали, да не вышли.

А всё Алиса и Лили.

Уехали на Пасху вместе со своими парнями и бросили её одну.

Алиса всё время нервничала и тревожно щебетала о маме Фрэнка, собирая чемодан:

– Августа не любит, когда я в очень ярком…что же из вещей тогда брать?

– Ох, как же я её боюсь, Марлин. Она снова будет смотреть за тем, как я готовлю…

– Представляешь, Августа по ночам встаёт, чтоб посмотреть, не сидим ли мы с Фрэнком у меня в комнате вместе. Страшная женщина…

Собрались, видите ли, в гости к миссис Лонгботтом. И это в последний момент. Чуть на поезд не опоздали.

Лили хотя бы немного, но заранее поставила в известность, что они с Поттером отправляются проведать его дом в Годриковой Впадине.

А ведь у них были планы: весело провести вместе время перед выпускным семестром в Хогвартсе. Погулять, отдохнуть. Только в женской компании. Предательницы!

Обиженная и брошенная Марлин решила послать всё к чёрту и тоже поехала в последний момент домой. Без чемоданов и учебников. Налегке, что называется.

Спускаясь в общую гостиную факультета, девушка машинально, по заведённой много лет назад привычке принялась искать глазами великолепную черноволосую шевелюру. Народу было полно. Видимо, многие решили не рисковать и не кататься домой до летних каникул. Сириуса Блэка среди них не было. Не находились и ребята. Ни Люпина, ни Петтигрю.

Марлин с грустью поджала губы и побрела к портрету Полной Дамы. И тут ей наконец-то повезло.

– Рем! Эй, подожди! – громко окликнула блондинка стремительно удаляющуюся по коридору спину в коричневом пальто. – Ремус!

Высокий, с аккуратно причёсанными русыми волосами парень резко обернулся на её звонкий голос.

– Ой, Марлин, извини меня, задумался, – застенчиво объяснил он, стоило ей догнать его.

– А ты не знаешь, где Блэк? – с надеждой спросила МакКинон.

– Они с Джеймсом отправились в Годрикову Впадину. Сразу после завтрака.

Что ж, ей сегодня определённо не везёт. Марлин вздохнула.

– Вот как. Ясно, спасибо большое, Рем.

Она уже хотела пойти к воротам, а то не хватало ещё и проморгать Хогвартс-экспресс. Как одноклассник задал вопрос:

– А можно поинтересоваться, если не секрет, зачем тебе понадобился Бродяга? – Люпин желал подбодрить девушку, замечая её уныние.

Марлин улыбнулась, сместив уголок розовых губ на бок. Она так всегда делала, если собиралась подшутить над кем-нибудь из них в те редкие разы, когда они брали её пошкодничать на младших курсах.

– Да вот хотела его на свидание позвать, – легко бросила она. – В Хогсмид.

Ремус рассмеялся, оценив шутку.

– Правильно. Не всё же ему звать девчонок. Пора бы и девчонкам его приглашать.

Но МакКинон было не до веселья. Она вовсе не пошутила.

Обняв Люпина на прощание, блондинка натянуто улыбнулась, сослалась на то, что ей пора бежать, и поспешила к лестницам.

В последнее время сдерживаться стало всё сложнее.

Заканчивался седьмой курс, а Сириус Блэк так и не пригласил её ни на одно свидание.

Кажется, он приглашал каждую более менее симпатичную старшекурсницу, но только не Марлин.Интересно, чем она хуже других? Вроде бы не страшненькая, глаза на месте, как он любил отзываться о своих пассиях.Неужели она совсем ему не нравится? Ни на грамм? Может, дело в том, что она не какая-нибудь блистательная красавица Оливия Фелтон или модель Патриция Вайденхоф? С этими-то он частенько проводил время. Знал даже пароли от гостиной Когтеврана и Слизерина. А она кто? Девочка, своим обычным поведением больше смахивающая на пацанку, наверное. Не зря же они так быстро приняли её в свою дружную компанию ещё на первом курсе. Не стеснялись и уже взрослые обсуждать при ней свои увлечения и девушек. Но теперь-то Марлин стала более женственной, неужели он не заметил?

«Не воспринимает он тебя как девушку, – с горечью осознавала Марлин, рассматривая красочные пейзажи за окном купе. Весна в этом году выдалась ранняя, красивая, светлая и такая противоречащая сегодняшнему самочувствию девушки. Да и вообще она стала всё чаще и чаще ловить себя на мыслях о непостоянном, но таком привлекательном гриффиндорце. И мысли эти были отнюдь не радостные. – Да, именно так. Ты сама это сделала – приучила его не видеть в себе девушку. Всё же элементарно, Ватсон».

Даже мамины блинчики не смогли поднять Марлин настроение. Даже игра в нарды с младшим братом не приносила сегодня удовольствия. А папы дома не было. Опять задержался на работе. Сейчас опасное время, и эти постоянные задержки доводят маму чуть ли не до нервных срывов. Она очень впечатлительная. И она, в отличие от них с папой, не волшебница. Как и брат.

Но, несмотря на все это, у них замечательная семья. Нет никаких предрассудков насчёт чистоты крови и прочей ахинеи, в которой погряз сейчас весь их мир.

Объяснив свою непривычную хмурость усталостью после дороги, Марлин отравилась спать сразу же после ужина. Не забыла она и о быстром душе перед сном. Забавно, но Марлин не могла крепко уснуть, если не приводила себя в порядок на ночь. Ещё одна интересная детская привычка.А нужно хорошенько выспаться и потом ещё раз всё обдумать.

Марлин собиралась признаться Сириусу в своих чувствах. Сразу же после каникул.

Слишком тяжело стало держать их в себе. Особенно, когда стало казаться, что эти самые чувства трансфигурировались в большие шары и теперь то кажутся невесомыми мыльными пузырями и влекут её вверх. То, наоборот, ощущаются неподъёмными гиревыми грузами, тянущими вниз. Эти шары зависят, как это ни очевидно, от Блэка. Если он ослепительно улыбается и так по-особенному вскидывает голову, заходясь хрипловатым смехом,это пузырьки из разноцветного мыла, но стоит Марлин осознать, что он так ослепительно улыбается Оливии – сразу железные гири. Они сжимают, не дают вдохнуть. Иногда так сильно, что хочется спрятаться и плакать. Прежде таких глупостей блондинка за собой не наблюдала. И что с ними делать, она не знала. Это пугало.

И это Марлин МакКинон! Человек, который является превосходным психологом для подруг в их любовных делах. Для подруг, но не для себя. Ну что за несправедливость!

Девушка иронично и отчаянно хмыкает своим мыслям и забирается под тёплое нежно-персиковое одеяло. Тепло и спокойно. Хорошо, что она всё-таки приехала домой. Тут только она одна. Её комната, её мирок. Тут никто не увидит ни слёз, ни грусти, ни страха всегда сильной, уверенной и безупречной Марлин.

И всё равно трусостью Марлин никогда не славилась. Даже сама про себя не могла этого сказать. Именно поэтому приняла такое сложное решение – признаться, после которого по-старому общаться с ним уже не получится: не будет шуток, разговоров и посиделок.

Друзьями они уже не будут. Как ни тяжело, это нужно сделать, ведь шары рвут грудную клетку изнутри каждый раз, стоит увидеть его обнимающимся с очередной бестолковой дурочкой. Именно такой дурочкой и не хотела всю жизнь оказаться Марлин.

Очередной.

Кому, как ни ей, было достоверно известно отношение Сириуса к девчонкам, влюблённым в него по уши. Ну, погуляет разок, развлечётся, а как наскучит – переключится на другую. Надолго ещё никто не задержался.

Собственно, поэтому, наверное, Марлин и закрывала старательно глаза на растущие шары. А теперь они заполнили всё пространство в груди. Если не вынуть их, можно умереть. Это нужно в первую очередь ей самой.

А дальше уже неважно. Пусть смеётся над ней, пусть даже издевается. Всё равно. Школу они скоро закончат, и она его забудет. Но такие как Сириус Блэк, как яркая звезда, в честь которой он назван, не забываются.

Что ж. По крайней мере, она приложит все возможные усилия.

Утвердительно кивнув своим прояснившемся, в конце концов, мыслям, Марлин радостно улыбнулась в темноту. Туда, где была полка с Барби. Она коллекционировала кукол раньше, и теперь их достаточно собралось, чтобы обеспечить ей группу поддержки.

Марлин совсем успокаивается и решает немедленно уснуть, пока не вернулись старые сомнения, как вдруг улавливает странные отзвуки. Будто камешки в стекло.

Камешки в окно!

Девушка порывисто соскакивает с кровати, вмиг оказывается возле окна и с любопытством отодвигает плотную коричневато-золотистую ткань штор.

Голубые глаза отказываются верить в ту картину, которую видят на асфальтированной дороге прямо перед крыльцом её дома.

Сириус Блэк стоит, опершись бедром о чёрный, блестящий в свете фонарей мотоцикл, и улыбается ей той самой обезоруживающей улыбкой.

***

1971 г. сентябрь

– … чего забыла тут? А? Отвечай, когда с тобой разговаривают!

– Я гуляла, – слышится уверенный девичий голос.– Это разве запрещено?

– Не дерзи нам, паршивка! Не ровен час, отучим тебя от этого, и я ручаюсь, тебе это не понравит… Ай! Что это было!?

Его определённо точно что-то толкнуло в спину.

Щекастый и красный, как раздувшийся от важности петух, слизеринец-четверокурсник оборачивается к своему товарищу, но тот лишь растерянно пожимает плечами.

– Так вот, – продолжает неприятный мальчишка, вновь повернувшись к девочке, – ещё раз здесь увидим, и тебе несдобровать, – он надменно вскидывает белобрысую голову, явно упиваясь своим превосходством над первоклашкой. – Ну, поняла меня?

– Нет.

– Ты, видимо, плохо слышишь…

– Эй, урод! – раздался вдруг совсем рядом громкий взрослый мужской голос. – Тебе же чётко ответили – нет. Может, это у тебя со слухом проблемы?

Глазки щекастого забегали по абсолютно пустому коридору западной части замка, но ничего не нашли.

– Кто это? – робко пискнул он, вмиг растеряв всю свою крутизну.

– Не советую вам выяснять, ребятки, – со злостью ответил громкий голос. – Усекли? Или, мне применить методы убеждения? – внезапно заблестело что-то красное в тени рыцарских доспехов.

Слизеринские мальчишки истошно завопили и поспешно ретировались, словно их тут и не бывало.

Белокурая маленькая девчушка осталась на месте. Совсем одна посреди огромного коридора. В её глазах цвета ясного неба не было ни капельки сомнения или страха.

– Эй, кто бы Вы ни были, спасибо, – вежливо сказала она.

Внезапно прямо из пустоты на расшитый изумрудными узорами ковёр выпали из-под чего-то серебристо-серого двое дико смеющихся мальчишек.

– Не, ты видел, видел!? – задыхался худенький парнишка со съехавшими с носа очками. – Как они завизжали, а! Прямо как поросята моего ворчливого соседа, стоит их раздразнить!

– Ага, лицемерные кретины, – согласился второй мальчик, уже держась за живот. – Надо было ещё подножку тому жиртресту подставить для полного эффекта.

– Кто вы? – спросила вдруг девочка.

– Ой, как невежливо, – брякнул второй мальчишка, такой бледный, будто солнца никогда в жизни не видел. – А мы и забыли, что ты тут. Я Сириус Блэк, – представился он, подходя ближе и протягивая красивую, по-аристократически узкую ладошку.

– Джеймс Поттер, – не отставал от друга очкарик. Волосы у него напоминали воронье гнездо, а красно-золотой галстук был выправлен поверх жилетки. Он тоже протянул руку, очень загорелую руку. – Мы учимся вместе, кажется.

Увидев гриффиндорские галстуки и мантии, девчушка приободрилась.

– Ага, ты прав, – согласилась она, пожимая руку сперва ему, а потом и Блэку. – Меня зовут Марлин МакКинон, – ей было страшно любопытно узнать, как они сделали свои голоса такими взрослыми и под чем таким они прятались.

Джеймс дружелюбно улыбнулся.

– Приятно познакомится, мисс МакКинон, – Сириус, мило улыбаясь, как настоящий джентльмен, невесомо поцеловал тыльную сторону её маленькой ладошки…

Марлин отводит шторы в сторону, раскрывает окно и радостно, будто не было длинного дня, проведённого в тяжёлых размышлениях, улыбается.

– Блэк! – хмурит шутливо светлые брови. – Что ты тут делаешь? Ты же должен быть в Годриковой Впадине.

Сириус, не меняясь в лице, с весельем в голосе отвечает:

– А я соскучился, Солнце.

– Ну конечно, – стараясь говорить не так громко, чтоб не услышали мама с братом, которые, наверняка, смотрели сейчас телевизор в гостиной, не поверила девушка, – соскучился с Поттером. Слабо верится.

– Посмотрела бы сама, как эти двое расплываются в нежностях друг перед другом весь день, и поняла бы меня, – продолжал смеяться Сириус. Марлин же уловила нотки раздражения в его интонации. – Я сбежал от них! – крикнул он.

Марлин шикнула, показав кулак.

– Тише ты! Я не хочу с мамой объясняться и слушать приколы от братца, – хорошо, что её комната была на втором этаже, а гостиная – на первом и окнами во внутренний двор. – Зачем нарисовался, Блэк?

– Выходи, расскажу.

– За тебя? – игриво спросила девушка.

Сириус фыркнул. За это Марлин ему и нравилась: она умела чудесным образом развеивать его мрачные мысли и устранять плохое расположение духа как по волшебству.

– Ну, я ещё молод для таких ответственных поступков, хотя … – прищурив свои синие глаза и потрепав волосы на затылке, серьёзно оправдывался он.– Я согласен. Но спуститесь сперва на улицу, мисс МакКинон. Обсудим детали бракосочетания.

Девушка громко рассмеялась, забыв о маме и брате. Знал бы Блэк, какие чувства у неё вызывают такие шуточки. И никогда бы не стал так говорить.

– Сейчас. Мне нужно принарядиться. Не встречать же жениха в неглиже, – тем не менее, Марлин всегда принимает условия игры.

– Эй, а я только за! –слышится смех Сириуса, но Марлин уже захлопывает окно.

И начинает в спешке и панике искать косметичку, распахивать гардероб.

Неужели? Неужели это оно самое? Свидание с Сириусом!

Стоп.

Он просто попросил выйти на улицу. Может, хочет что-то рассказать или просто поговорить захотел. Ага, об очередной девице. Нет. Не о девице, он ведь был у Джеймса. Что заставило его уехать от Поттера? Поссорились? Не, они не могли. Это же Джеймс и Сириус, они буквально единое целое, сиамские братья-близнецы. Ни дня друг без друга.

И всё же?

Настроение у Блэка вроде хорошее. Шутит, улыбается, смеётся… Много смеётся.

1973г. март

– … прекращай так громко ржать, придурок! Засветишь нас! – громким шёпотом возмущается Ремус. Вся эта затея и без того вызывала у рассудительного мальчика сомнения, а тут ещё и это.

– А я тут причём? – давясь смехом, спрашивает Сириус. – Ты это ей скажи, – он махнул рукой в сторону переминающейся с ноги на ногу у двери в кабинет Слагхорна девчонки.

– Он прав, Блэк, – не менее громко, чем смеётся Сириус, шепчет Джеймс и, пользуясь тем, что стоит над сидящим на корточках другом, смачно ставит ему в затылок щелбан. – Замолчи уже. Чего ты так разорался?

Послышались громкие шорохи. Это Блэк изловчился и пихнул Поттера в бок.

Марлин только хотела постучать в дверь, как вынужденно обернулась. Сбилась. Пригрозила кулаком. И, нервно выдохнув, стала снова собираться убедительно врать профессору зельеваренья.

Мародёры завозились, закряхтели, устраиваясь кучнее – под мантией втроём умещаться так, чтоб не торчали ноги, удавалось уже с трудом. То и дело из-за постамента виднелись то неизменные ярко-красные поттеровские кеды, то школьные туфли Сириуса.

– А вы посмотрите на неё. Ну сама невинность, я не могу! –не успокаивался Сириус. Его так и потряхивало. – Я готов заложить панталоны моей мамаши, что старик Слагги купится на этот цирк.

– А я готов заложить твои, если он всё же услышит нас, – грозно и почти убедительно отвечает Поттер. – Заткнись!

– Эй, послушай сюда…

– Заткнитесь оба!

Ремуса злить лучше не стоит. Он страшен в гневе. Неугомонные мальчишки послушно затихают, и Марлин, понимая, что пора, отваживается.

Профессор Гораций Слагхорн выплывает из дверного проёма в такой нелепой сиреневой полосатой пижаме с ананасовыми кольцами, что даже Люпин сдавленно хрюкает в кулак. Блэк запрокидывает голову с закушенной до крови губой на посиневшего Поттера, который довёл себя беззвучным хохотом почти до колик.

– Добрый вечер, мисс МакКинон, – сонным толи от дрёмы, толи от выпитой в Хогсмиде медовухи произносит он. – Время-то позднее. Скоро отбой. Вы что-то хотели?

Марлин, ничуть не растерявшись от его презабавного вида, кивнула.

– Да, – задумчивые глаза девочки устремились прямо на пышные усы Слагхорна. – У меня возник очень важный вопрос по поводу домашнего задания.

– Вот как?

– Да, профессор, – продолжала тоном полным заинтересованности Марлин. – Я была бы Вам крайне признательна, если бы можно было прямо сейчас его обсудить.

Профессор был явно сбит с толку.

– Но…дорогая, зельеваренье у второго курса же только во вторник, а сегодня суббота. Это не может подождать до завтра?

– Боюсь, нет, профессор, – лицо девочки натурально опечалилось. – Я думаю, что не смогу уснуть, если не разберусь с одной формулой сегодня. Пожалуйста, – на ясные голубые глаза грозились набежать слёзы. – Я хотела попросить помощи у Лили Эванс, но она, кажется, уже спит…

Вновь раздалась возня и сдавленные смешки.

– Ох-ох, что же вы, Марлин… конечно-конечно. Проходите скорее. Не нужно расстраиваться, я всегда готов помочь усердному и старательному ученику, – раскудахтался, заволновавшись жалостливый Слагхорн. – Проходите сюда, к столу, – увещевал он уже из глубины помещения, маня её за собой, – сейчас мы во всём разберёмся, и вы удивитесь, как там всё просто.

Марлин лучезарно улыбается и быстро кивает. А когда заходит, то оставляет дверь приоткрытой…

Не меньше, чем тридцатью минутами спустя, девочка вбегает в тёмный класс истории магии, часто не запирающийся забывчивым профессором Бинсом на ночь.

– Ну, что? – взволнованно интересуется она, прикрывая плотнее дверь. – Достали?