Текст книги "Согрей теплом своей руки...(СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Были моменты, когда, вжавшись в диван, я могла украдкой наблюдать за этими людьми с идеально прямыми осанками, чей сын сейчас боролся за свою жизнь в реанимационном боксе, но так и не смогла прочесть на лицах мистера и миссис Каллен хоть какие-то эмоции, невозможно было понять, что они чувствуют, о чем думают… Карлайл с Эсми внушали мне непреодолимый страх и желание сбежать отсюда, но страх оказаться в своей пустой квартире в плену гнетущего одиночества и запредельной тишины, был куда сильнее. Здесь, в клинике, среди вечно спешащего по делам медицинского персонала я знала, что Эдвард совсем рядом, и становилось легче дышать. Всю неделю я бесцельно бродила по коридорам клиники, подглядывая за чужими жизнями, лишь бы заполнить хоть чем-то пустоту внутри себя, ненадолго отвлечься от мыслей о собственном будущем, спрятанном за густой пеленой неизвестности и неопределенности. Таким образом создавалась иллюзия того, что одиночество понемногу отступает.

Однако после разговора с Джейком бетонная плита снова легла на мою грудь, и хоть я и делала глубокие вдохи, мне все равно казалось, что кислорода отчаянно не хватает. Из горла вырвался то ли стон, то ли всхлип, и, закрыв лицо руками, я, наконец, дала волю обжигающим глаза слезам, которые горячими солеными ручейками заструились по щекам.

Не знаю, как долго я плакала, не замечая ничего и никого вокруг, пока вдруг не почувствовала, как что-то теплое легонько коснулось моей коленки. Вздрогнув от неожиданности, я замерла, сердце бешено забилось в груди, словно предчувствуя что-то удивительное. Я убрала от лица руки и подняла глаза, тут же встретившись взглядом с внимательными глазенками цвета молочного шоколада – передо мной стоял Брендан!

Мне показалось, что в этот миг Земля перестала вращаться, Вселенная сузилась до размера этого больничного коридора, а весь Мир сосредоточился на худенькой детской фигурке, нерешительно замершей в полуметре от меня. Боясь поверить в реальность происходящего, я вытерла дрожащей рукой слезы и ласково улыбнулась, стараясь сдержать бьющие через край эмоции и не повторить тех же ошибок, что при нашей последней встрече.

– Ты плачешь из-за Эдвалда? – еле слышно проговорил Брендан, опустив вниз голову и глядя на меня исподлобья. На имени Эдварда голос малыша предательски дрогнул, а на глазах выступили слезы, но он мужественно сдержал их, позволив себе лишь шмыгнуть носом.

– И из-за него тоже, – севшим от волнения голосом ответила я, продолжая вглядываться в печальное личико своего мальчика, боясь пропустить хоть одну черточку или родинку.

Больше всего на свете мне хотелось прижать Брендана к себе и целовать, целовать, целовать его всего, от макушки до пят, но я боялась даже шелохнуться и тем самым спугнуть малыша. Сердце, не в силах оставаться на своем месте, забилось в бешеном ритме где-то в горле, а кровь Ниагарским водопадом зашумела в голове.

Шаркая по полу ногами, Брендан подошел к дивану и сел рядом со мной.

– Тебе стлашно? – спросил он, но, не дожидаясь моего ответа, тут же с тревогой в голосе добавил: – Мне стлашно…

– Не бойся, ты не один, – наклоняясь к сыну, но все еще не решаясь коснуться его, прошептала я. – Все будет хорошо, вот увидишь.

– Эдвалд поплавится? – в глазах малыша вспыхнули яркие лучики надежды.

– Конечно, обязательно поправится! – лишь уверенно произнеся это, я осознала, что, возможно, совершила сейчас огромную ошибку, ведь если Каллен не выкарабкается, Брендан решит, будто я обманула его. После этого мне уже вряд ли удастся завоевать доверие сына.

Услышав мои слова, малыш с облегчением выдохнул и робко улыбнулся, хотя в его взгляде все еще читалась некая настороженность по отношению ко мне.

– Хотю, стобы он посколее выздоловел, – будто загадывая свое самое заветное желание, произнес Брендан, натянув край свитера себе на коленки. – Он такой холосый, самый лутсый!

Словно стараясь доказать это, малыш принялся сбивчиво рассказывать мне о том, как они вместе жили, чем занимались, куда ходили, рассказал про то, как Эдвард прогнал из-под кровати злого монстра, как подарил ему котенка. Я слушала звонкий, будто серебряный колокольчик, голос сына, даже не пытаясь сдержать побежавшие по моим щекам слезы. Желание обнять моего мальчика стало настолько острым, что сдерживать его было подобно самой жестокой пытке. Я протянула руку и легонько сжала теплую ладошку Брендана – он едва заметно вздрогнул и замолчал, но тут же продолжил свой рассказ, не став вырывать свою руку из моей руки, а лишь осторожно пошевелив пальчиками.

Постепенно голос малыша стал тише, речь путанее, а вскоре он и вовсе замолчал, погружаясь в тревожный сон.

– Я так люблю тебя, мой родной, – осторожно поправляя на нем задравшийся свитер, прошептала я и, не удержавшись, тыльной стороной ладони погладила его шелковистую теплую щечку с едва заметным крохотным шрамом.

– Он уснул? – раздался за моей спиной грудной женский голос, который, могу поспорить, свел с ума немало мужчин.

Обернувшись, я увидела высокую стройную блондинку, выглядевшую настолько безукоризненно-прекрасно, что казалось, будто она сошла с обложки модного глянцевого журнала.

– Меня зовут Розали, – заметив мое недоумение, представилась девушка. – Ты ведь Белла?

Лишь сейчас я поняла, что, увидев своего мальчика, так и не удосужилась задаться вопросом: как он здесь оказался, с кем пришел?

– Да, это я, – совершенно бестолково ответила я, кивнув головой.

– Брендан очень похож на тебя, – улыбнулась Розали, присаживаясь на краешек дивана. – Все эти дни он постоянно спрашивал про Эдварда. В мои отговорки, что ему пришлось уехать по делам, малыш не верил. Я не хотела, чтобы он решил, будто Эд бросил его, поэтому сегодня рассказала Брендану правду… почти правду. Он у тебя упрямый, сказал, что хочет поехать в больницу, и никакие уговоры не смогли переубедить его. – Розали взглянула на спящего малыша, и ее идеально накрашенных губ коснулась ласковая улыбка. – Я не была уверена в правильности своего решения привезти сюда мальчика, но я знала от Эммета, что ты здесь, так что… – блондинка замолчала и, заглянув мне в глаза, уверенно добавила: – Ты нужна Брендану. Всем нужна мать, особенно когда нам страшно и одиноко. Ему нужен сейчас кто-то родной, тот, кто станет олицетворением надежности и уверенности. В какой-то момент этим человеком стал для него Эдвард. Однако мать есть мать, не так ли?

Я поспешно закивала в ответ, смахивая с глаз непрошеные слезы.

– Спасибо, – вот и все, что смогла выдавить из себя я, отчего-то боясь разрыдаться в присутствии этой красотки с королевской осанкой.

– Да вроде как не за что, – пожала плечами Розали, поднимаясь с дивана и поправляя юбку, на которой, впрочем, не было заметно ни единой складочки.

– Мне жаль прерывать вашу беседу, девушки, но нам пора ехать домой, – вывернувший из-за угла Эммет широко зевнул и устало привалился к стене рядом с женой.

Несмотря на его потрепанный вид и изрядно помятый костюм, невозможно было не заметить, насколько гармонично эти двое смотрятся вместе.

– Сегодня я планирую уснуть в собственной кровати и как следует выспаться, что и тебе советую, Белла, – Каллен нехотя отлип от стены и наклонился к Брендану, беря его на руки. – Мы могли бы «подбросить» тебя до дома.

– Нет-нет, я не поеду домой! – словно в приступе паники я подскочила с дивана, сжимая руки в замок – костяшки пальцев хрустнули, и этот звук показался мне неприлично громким в сонной тишине больничного коридора.

Эммет с Розали переглянулись и снова посмотрели на меня.

– Действительно, не стоит тебе сейчас ехать в пустую квартиру. Будет лучше, если ты переночуешь у нас, – тоном гостеприимного хозяина произнес Каллен.

– Да и Брендан, когда проснется, думаю, будет рад снова увидеть тебя, – добавила Розали, с улыбкой взглянув на мужа.

– Да-да, я с удовольствием! – слишком поспешно, будто боясь, что они могут сейчас передумать, выпалила я. Наверное, ради приличия стоило бы поинтересоваться у Калленов, не доставлю ли я им лишних хлопот, однако мысль, что мне не придется сейчас расставаться с Бренданом невесть на какой срок, вытеснила из моей головы все прочие мысли, включая и правила хорошего тона.

– Тогда поехали, – скомандовал Эммет, поудобнее обхватив спящего Брендана.

– Можно мне? – робко спросила я у Каллена, дотрагиваясь до свесившейся вниз руки сына.

– Он довольно тяжелый, Белла, а до машины далеко, – с сомнением ответил парень, но, заглянув в мои умоляющие глаза и не говоря больше ни слова, осторожно передал мне малыша.

– Эммет, а ты знаешь, сколько весит счастье? – неожиданно даже для самой себя спросила я, бережно прижимая к себе драгоценную ношу.

Каллен удивленно вскинул брови и отрицательно покачал головой.

– Ровно столько, сколько весит твой ребенок, – улыбнувшись, ответила я.

– Интересная теория, – улыбнулся в ответ Эммет.

– Так говорила моя мама, – пояснила я.

Брендан действительно оказался тяжелее, чем я предполагала, но любая мать скажет вам, что это самая приятная тяжесть на свете. Он был таким теплым, таким родным и все так же едва уловимо пах своим любимым шоколадным печеньем, как и два года назад…

Наклонив голову, я легонько поцеловала его порозовевшую ото сна щечку – сынок улыбнулся во сне и забавно причмокнул губами, наполняя мою грудь пьянящим чувством материнского счастья.

Уложив Брендана в комнате близнецов, где для него специально поставили еще одну кроватку, я повалилась на широкую кровать в гостевой спальне и заснула едва ли не раньше, чем моя голова коснулась подушки.

Сквозь сон я чувствовала, что кто-то заходит ко мне в комнату, слышала отдаленные голоса и хлопанье дверей, но разлепить веки оказалось выше моих сил. Были моменты, когда я балансировала между снов и явью, но затем снова погружалась в мягко обволакивающую со всех сторон темноту и беззвучие.

На этот раз дверь в мою комнату хлопнула неожиданно громко – я открыла глаза и резко села на кровати, не сразу сообразив, где нахожусь.

– Ты была плава! Ты сказала плавду! – увидев, что я проснулась, радостно взвизгнул Брендан, запрыгивая ко мне на постель. – Эдвалду стало лутсе!

– О, Боже! – выдохнула я, боясь, что все еще сплю, и это всего лишь сон.

Входная дверь приоткрылась, и показалась улыбающаяся физиономия гладковыбритого Эммета.

– Это правда?! Что с Эдвардом? Он пришел в себя?! Когда?! Нам надо ехать! – зачастила я, поспешно вскакивая с кровати и путаясь в огромном одеяле.

– Стоп! Угомонись! – вставив вперед руки, властным тоном приказал Каллен.

Я затормозила всего в нескольких сантиметрах от растопыренных ладоней Эммета и прижала руки к груди, в которой отчаянно трепыхалось сердце, как и я, не желавшее угомониться.

– Ну! Отвечай же! – потребовала я у Эммета, краем глаза заметив, как Брендан, с интересом наблюдавший за нами, тихонечко рассмеялся, прикрыв ротик ладошкой.

– Эдвард пришел в себя почти сразу же после того, как мы уехали домой, – Каллен опустил руки, но все еще с опаской поглядывал на меня. – Однако из реанимации его перевели только сегодня вечером…

– Сегодня вечером? – ничего не понимая, переспросила я.

– Ты проспала почти сутки, Белла, – усмехнувшись, пояснил Эммет. – Мы решили, что тебе стоит, как следует выспаться, и не стали тебя будить, тем более, что к Эдварду все равно никого не пускали.

– Как он? Когда его можно будет увидеть?

– По словам Карлайла с ним все в порядке, насколько это вообще возможно после такого ранения. Завтра с утра мы все вместе поедем в клинику и сможем сами в этом убедиться, – Каллен заговорщически подмигнул мне и выскользнул из спальни.

– Но до завтра еще так далеко… – разочарованно протянула я.

В моем животе громко заурчало, напоминая о том, что я уже больше суток ничего не ела.

– Ты хотесь кусать? – хитро прищурился Брендан, будто только что отгадал мою самую страшную тайну.

– Наверное, – пожала я плечами.

– Подем, я отведу тебя на кухню, – улыбнулся мой маленький мужчина, протягивая мне руку.

***

POV Эдвард

Мне казалось, будто я тону – что-то упорно утягивало меня на самое дно, а затем вновь выталкивало на поверхность, и так до бесконечности. При каждом вдохе легкие обжигало огнем, словно вместо кислорода в них просачивалась соленая вода. Волны бушующего океана бросали меня из стороны в сторону, как жалкую щепку, и кидали на прибрежные скалы – я готов был поклясться, что слышу, с каким оглушительным треском ломаются мои кости, и никак не мог взять в толк, почему я все еще жив и все еще чувствую эту тупую боль, сдавившую меня со всех сторон.

Эта пытка длилась, кажется, целую вечность, но, наконец, настал благословенный момент, когда все прекратилось. Остался лишь огненный шар в груди, однако я уже почти привык к языкам пламени, лизавшим мои легкие. Открыв глаза, я увидел мать. Очертания ее лица были настолько расплывчатыми, будто я смотрел на нее через толщу мутной воды. Словно через толстый слой ваты до меня доносилась монотонная речь Эсми, ни слова из которой я не мог разобрать, и чей-то хриплый голос, непрерывно повторявший имена Брендана и Беллы.

Мама положила свою прохладную ладонь мне на лоб, а затем провела ею по волосам. Я снова закрыл глаза – перед моим мысленным взором предстала картинка из далекого детства, когда я подхватил воспаление легких и целую неделю провалялся в постели с высоченной температурой, а Эсми сидела рядом со мной, гладила меня по голове и что-то шептала, щекоча мне шею своим теплым дыханием. Несмотря на болезнь, в тот момент я чувствовал себя самым счастливым ребенком на земле. После этого я несколько раз предпринимал намеренные попытки снова заболеть, но мама вплотную занялась моим здоровьем, так что у меня ничего не вышло.

Картинка в голове стала расплывчатой, и я снова с трудом разлепил веки – пелена перед глазами рассеялась, придавая окружающим меня предметам четкие очертания.

– Неужели даже сейчас ты не можешь не думать о мальчишке?! – сдвинув брови у переносицы, приглушенным шепотом воскликнула Эсми.

Лишь после ее слов я понял, что хриплый голос, звавший Брендана, принадлежит мне.

– Нет, – пошевелив пересохшими губами, выдохнул я.

Мама набрала полную грудь воздуха, собираясь, кажется, высказать все, что она думает по этому поводу, но вдруг передумала, лишь тяжело вздохнув и покачав головой.

– Пойду, позову Карлайла и позвоню Эммету, чтобы обрадовать его, – окончательно взяв себя в руки, улыбнулась Эсми.

– Скажи Эму, что я хочу… – слова давались мне с огромным трудом, но я заставил себя закончить фразу, – поговорить с ним.

– Хорошо, я передам ему, но все разговоры тебе придется отложить до завтра, – тоном, не терпящим возражений, произнесла мама, прежде чем скрыться за дверью.

На следующий день я чувствовал себя намного лучше, нежели накануне. Обжигающая боль в груди, благодаря сильным обезболивающим, была вполне терпима, если не делать резких движений и глубоких вдохов. В какой-то момент я, поглощенный мыслью о предстоящем разговоре с Эмметом, почти перестал замечать ее.

– Выглядишь… потрясающе! – присвистнул мой старший брат, материализуясь словно из воздуха, хотя, возможно, я просто задремал на какое-то время и не заметил, как он вошел в дверь.

– Ты не знал, что быть бледным нынче в моде? – скривив губы в улыбке, парировал я.

– Спасибо, что просветил, теперь сэкономлю кучу времени и денег на солярии, – в тон мне ответил Эммет.

Он осторожно присел на краешек больничной койки и, взяв мою руку, крепко пожал ее.

– Я так рад, что ты… что все обошлось, то есть ты жив и… вот черт! – брат негромко рассмеялся и покачал головой. Он никогда не любил и не умел говорить о своих чувствах, но сейчас это и не было нужно: все с легкостью читалось на его лице и отражалось во взгляде.

– Я знаю, Эм, знаю, – прошептал я, отвечая на его рукопожатие.

Эммет с облегчением перевел дух, и я решил, что можно переходить ближе к делу.

– Помнишь, я звонил тебе тем утром? – облизнув пересохшие губы, спросил я. – Ты узнал то, о чем я тебе просил?

– Это не составило особого труда, – повел плечами Эммет. – Ты ведь и сам знаешь, что она сказала тебе правду.

– Я должен знать наверняка: на карту поставлена судьба ребенка.

– Ну, так можешь теперь быть уверен: все, что рассказала тебе Белла – правда от начала и до конца. Скажу даже больше, вся эта история с наркотиками, судом и лишением родительских прав была настолько грубо состряпана, что найми она тогда приличного адвоката, и Бирсу было бы

предъявлено обвинение в фальсификации, но хороший адвокат Белле не по карману, на что, видимо, и была сделана ставка. Кстати, врач наркологической лечебницы, свидетельствовавший тогда против нее, не так давно получил срок за участие в схожей истории.

– Значит, мы сможем доказать, что Белла никогда не была наркоманкой, и ее не за что лишать родительских прав, – с облегчением выдохнул я.

– В общем-то, да, – протянул Эммет, – избавить ее от клейма наркоманки и отменить запрет суда на встречи с Бренданом не составит особого труда, но…

– Но? – нетерпеливо переспросил я брата, когда тот сделала паузу.

– В родительских правах Беллу не восстановят… пока что.

– Я так и думал, – пробормотал я, чем, кажется, немало удивил Эммета. – Она нигде не работает. Дело ведь в этом?

– Все верно, – подтвердил он мое предположение. – За всю жизнь Изабелла проработала лишь около года. А суд, прежде чем отдать ей Брендана, должен убедиться в том, что она сможет содержать ребенка. Для этого Белле нужно устроиться на работу и проработать там полгода – год или около того.

– Это было ясно с самого начала. Единственное, я думал, что раз Бирс оставил после себя приличное наследство, то…

– Все не совсем так, – презрительно скривился Эммет. – Этот сукин сын решил посмеяться напоследок. Согласно завещанию, все его состояние отойдет Брендану, лишь когда тому исполнится двадцать один год. А до тех пор оттуда будут переводиться деньги на оплату его обучения, без каких-либо ограничений по сумме, и ежемесячное пособие, на которое, как по мне, так невозможно прокормить даже кошку, не то что ребенка. Вот как-то так, – вздохнул мой брат, хлопнув себя по коленкам.

– А что будет с Бренданом до тех пор, пока Беллу не восстановят в родительских правах? – задал я вопрос, который волновал меня больше всего.

– Суд назначит ему временного опекуна, – ответил Эммет, окинув меня многозначительным взглядом. – Ты еще не передумал?

– Конечно, нет! – уверенно ответил я. – А Белла уже в курсе?

– Да, у нас с ней было время все обсудить. Сейчас, когда у Изабеллы есть все шансы вернуть себе сына, она полна решимости и готова сделать для этого все, что от нее зависит. Год ожидания не слишком ее пугает, ведь теперь ей никто не запретит видеться с мальчиком, – Эм замолчал, а после длительной паузы резко переменил тему: – Ты уже знаешь, кто убил Бирса и стрелял в тебя?

– Да, Карлайл поведал мне сегодня утром о том, что за всем этим стоит «дружок этой девки», – словно от зубной боли поморщился я. – Какой срок ему светит?

– Никакой, – нахмурившись, ответил Эммет.

– Он что, сбежал?

– В какой-то степени можно сказать и так, – замялся мой брат, что случалось с ним крайне редко. – Прошлой ночью Блэк перерезал себе вены… идиоты-охранники проспали все на свете! – злобно скрипнул он зубами.

– Белла знает? – признаться, меня мало задело известие о смерти этого парня, но по рассказу Изабеллы я знал, как дорог он ей был.

– Еще нет.

– Хорошо. Если ты не против, я сам расскажу ей.

Эм кивнул и, как-то странно посмотрев на меня, спросил:

– Скажи, почему для тебя так много значит совершенно чужой ребенок? Нет, не думай, будто я обвиняю тебя в чем-то, я просто хочу понять. Да, я циничный сукин сын, но я знаю, что такое любовь: я люблю свою жену, люблю своих сыновей и… еще я люблю тебя. Вы моя семья, и за вас я готов перегрызть горло любому, если это потребуется. Но ты знаешь Брендана совсем недавно, а ведешь себя так, словно он твой сын, и защищать его – твоя единственная цель, отцовский долг или что-то в этом роде.

– Это невозможно объяснить, Эм, – ненадолго задумавшись, ответил я. – Я не знаю ответа на твой вопрос, а просто чувствую так, как чувствую, понимаешь?

– Прости, я просто привык искать во всем рациональность, – улыбнувшись, махнул рукой он. – Можно задать тебе еще один вопрос?

– Что ж, рискни.

– Ты не боишься, что когда Беллу восстановят в родительских правах, она захочет переехать куда-нибудь вместе с Бренданом, скажем, в другой штат? Что тогда будет с тобой? Уже сейчас ты настолько привязан к мальчику, а что будет через год? Если тебе придется с ним расстаться, будет очень больно.

– Я знаю, Эм, но не хочу пока думать об этом. Впереди еще столько времени, многое может измениться, и вообще… – многозначительно улыбнулся я.

– Оу, вот даже как? – присвистнул Эммет. – Да у тебя, я смотрю, есть определенные виды на Беллу?!

– Все возможно, – не стал отрицать я. – Она мне нравится, очень нравится, а там посмотрим.

Распахнув настежь дверь, в палату залетел Брендан.

– Эй, что ты тут делаешь?! – преградил ему дорогу Эм, шутливо пригрозив пальцем. – Если ты помнишь, строгая тетя-медсестра сказала нам, что сюда можно заходить только по одному!

– Ты слиском долго! Я устал здать! – ничуть не растерявшись, парировал мальчуган, огибая стоявшего посреди палаты Эммета.

Не добежав до меня всего полметра, Брендан ненадолго замер, а затем уже мелкими шажками преодолел разделявшее нас расстояние.

– Я люблю тебя, – положив голову мне на плечо, пробормотал он, поглаживая ладошкой мою щеку.

– Я тоже люблю тебя, мой маленький, – прошептал я, закрывая глаза, чтобы сдержать невесть откуда взявшиеся слезы.

Снова открыв глаза, я увидел Беллу, которая замерла в дверном проеме, будто не решаясь переступить порог. Перехватив мой взгляд, она лучезарно улыбнулась и поспешно смахнула со своей щеки одинокую слезинку. Господи, как же мне хотелось верить в то, что у нас троих все получится!

========== Эпилог ==========

Всегда есть тот, кому ты нужен,

Кто так в тебя наивно верит,

Кто доверяет смело душу,

Кто ждать готов, любя, у двери…

Кто каждый миг – дыханьем, взглядом

К тебе всегда готов стремиться,

Всегда есть тот, кто просто рядом,

Кто быть ненужным не боится…

Кто знает, что любовь не просят,

Кто знает, что любовь не милость,

Чтобы её монеткой бросить,

Чтобы она к ногам скатилась…

Но в час любой, когда невзгоды

В свои тиски сжимают сердце,

Всегда есть тот, кто в непогоду

Тепло отдаст тебе – согреться…

…Всегда есть тот, кому ты нужен,

Упрямый, гордый, полный боли,

Кто молча примет твою душу

В свои горячие ладони…

И не напомнит в час печали,

Когда в тоске завоет ветер -

«За тех, кого мы приручаем,

Всегда, всегда, всегда в ответе…»

Год спустя…

POV Эдвард

Зима обрушилась на Нью-Йорк внезапно: всего за одну ночь город, как истинный денди, сменил свою тончайшую снежную шаль на пушистую белоснежную шубу, бережно укрывшую его от наступивших морозов.

Детвора, уже предчувствуя скорое рождество и кучу подарков от Санта-Клауса, резвилась на улице, закидывала друг друга снежками и валялась в сугробах, наполняя колючий морозный воздух своим восторженным визгом.

Взрослые, время от времени поскальзываясь на обледеневшем асфальте, все также спешили по своим скучным делам, не замечая, как под ногами уютно хрустит снег и как грациозно кружатся в воздухе пушистые снежинки, будто исполняя причудливый танец.

Распахнув настежь окно и перевесившись через подоконник, я наблюдал за суетливой жизнью, кипящей в самом сердце Нью-Йорка, на Таймс-сквер: тепло одетые люди, напоминающие мне стаю пингвинов, вязнут в сугробах, обгоняя друг друга, плотная «пробка» автомобилей, образовавшаяся из-за снежных заносов, пестрой лентой едва движется по Бродвею под оглушительную какофонию клаксонов и грязные ругательства таксистов…

Внезапное желание сбежать туда, где можно будет по-настоящему насладиться этой снежной сказкой, подаренной нам волшебницей-природой, заставило меня захлопнуть окно и выудить из кармана брюк мобильный телефон.

Набрав по памяти номер Эммета и услышав в трубке его неизменное «слушаю», я без лишних предисловий сообщил брату о том, что мы все вместе едем на уикенд в загородный дом.

Я честно выслушал его ответную речь про то, какие на дорогах «пробки», а за городом сугробы, наверняка, по колено, и если этой ночью пройдет такой же снегопад, как прошлой, то нас завалит с головкой, и придется куковать там до весны и тому подобные оправдания.

– Не беспокойся, к родителям за ключами от дома я заеду сам, – многозначительно произнес я, когда красноречие Эммета, наконец, иссякло.

– Весомый аргумент, – немного посопев в трубку, протянул он.

– Собирайтесь, мы заедем за вами часа через два, – победно улыбнувшись, я нажал кнопку отбоя.

За прошедший год нашим карикатурно-семейным отношениям с Карлайлом и Эсми наступил конец. Узнав о нашем с Беллой романе, родители окончательно разочаровались во мне, а затем и в Эммете, принявшем мою сторону на, так называемом, «семейном совете» и осмелившимся впервые в жизни высказать им все, что он о них думает. Но даже тогда скандала не вышло: сохраняя гробовое молчание, Карлайл распахнул перед нами входную дверь и указал на нее пальцем.

Окончательно оправившись после ранения, на прежнюю работу я так и не вернулся, устроившись в другую частную клинику, чего отец, скорее всего, не простит мне уже никогда. С тех пор наше общение с родителями ограничивалось дежурными телефонными звонками по праздникам и личными встречами лишь из крайней необходимости – это позволило и мне, и Эммету вздохнуть с заметным облегчением. Мы с братом так и не смогли разобраться, расстраивает ли нынешнее положение вещей Карлайла и Эсми, или же, напротив, они рады сократить до минимума общение со своими «непутевыми сыновьями».

Стараясь не думать о предстоящей встрече с родителями, я открыл шкаф и достал из-под стопки свитеров одну очень важную вещицу, лежавшую там со вчерашнего дня.

– Эти выходные станут совершенно особенными, – прошептал я, крепко сжимая ее в руке.

Снег весело искрился на солнце россыпью мелких бриллиантов. Стоявший в окружении заиндевевшего сада дом, с сизой струйкой дыма, поднимающейся из каминной трубы, казался красочной иллюстрацией к рождественской сказке о Санта-Клаусе и маленьких эльфах.

Одевшись теплее некуда, мы всей гурьбой вышли на задний двор, чтобы слепить снеговика. Для быстроты процесса было решено разделиться на две команды: я и Белла стали ответственными за основание снеговика, а Эммет с детьми – за его туловище, но мальчишки быстро переключились на игру в снежки, так что моему братцу пришлось пыхтеть в гордом одиночестве.

– Фух, давай немного передохнем, – устало выдохнула Белла, останавливаясь и убирая с лица длинные пряди волос, выбившиеся из-под забавной шапки с огромным помпоном. – Кажется, я сегодня засну прежде, чем доберусь до кровати. Обещай, что не допустишь этого.

– Я буду очень стараться, – мои губы растянулись в плотоядной улыбке.

– Эй, я не это имела в виду, дурачок! – рассмеялась Белла, шутливо ткнув кулаком мне в живот. – В понедельник у меня важный экзамен, и мне нужно готовиться.

– Вы и так все знаете, коллега, – нависая над ней, прошептал я.

– Не называй меня так до тех пор, пока я не получу диплом, – нахмурилась Белз.

– Остался один месяц, всего лишь месяц! – на распев проговорил я.

– Кончай филонить! – пробасил Эммет, запустив в меня комком снега.

Пытаясь увернуться от «снаряда», я потерял равновесие и, к всеобщему веселью, рухнул в ближайший сугроб.

– Давай же, поднимайся, – посмеиваясь, Белла протянула мне руку.

Ухватившись за нее, я с силой дернул девушку на себя, и в следующее мгновение она уже лежала в сугробе рядом со мной.

– Ах, так! – возмущенно воскликнула Белз, ловко засовывая мне за шиворот пригоршню снега.

К нашей с Беллой возне быстро присоединились дети, которые, издав победоносный клич, со всего разбегу повалились на нас – я оказался погребен под горой чьих-то коленок и локтей, ощутимо врезавшихся мне под ребра.

– Эй, вы, куча-мала! – возмутился мой брат. – Может, мне все-таки кто-нибудь поможет?!

Дети немного побаивались Эммета, так что в следующую минуту уже катали снежный ком вместе с ним, причем с тройным усердием.

Поднявшись на ноги, я выдернул Беллу из сугроба и поставил рядом с собой. Ее щеки раскраснелись от мороза, смешная шапка слетела с головы, и в растрепанных волосах запутались хлопья снега. Я убрал от лица Белз несколько прядей, отливавших на солнце медью, тем самым открыв ее маленькие ушки, чуть-чуть оттопыренные, что делало Изабеллу особенно очаровательной. Белз, стоявшая посреди этого заснеженного царства, напоминала мне сейчас прекрасного рождественского эльфа.

Решив больше не ждать до вечера, я попросил любимую закрыть глаза. Когда она, не удивляясь и не задавая никаких вопросов, выполнила мою просьбу, я расстегнул свою куртку и достал из внутреннего кармана маленькую бархатную коробочку, внутри которой лежало сделанное на заказ колечко из белого золота с россыпью бриллиантов.

– А теперь дай мне руку, – выдохнул я.

Я перевернул доверчиво протянутую мне руку ладонью кверху и стянул с нее белую вязаную варежку с примерзшими комочками снега. Пушистые снежинки, медленно парившие в воздухе, опускались на теплую ладошку Беллы, тут же превращаясь в крохотные капельки воды. Не удержавшись, я поцеловал шелковистую кожу, ощутив на своих губах влагу растаявшей снежинки.

Снова перевернув ладонь Изабеллы, дрожавшими от волнения пальцами я надел на ее безымянный пальчик кольцо, едва не уронив его в снег.

– Белла, любимая, выходи за меня, – произнес я, стараясь вложить в эти слова всю ту любовь и нежность, что испытывал к единственной девушке на свете, заставлявшей мое сердце петь от счастья каждый раз, кода я встречался взглядом с шоколадными омутами ее глаз.

– Ох, Эдвард, – выдохнула Белла, переводя изумленный взгляд с меня на кольцо и обратно. – Это так… я просто… ох… – голос любимой дрожал, а грудь высоко вздымалась.

– Мальчики и девочки, пойдемте пить какао с печеньем! – выйдя на крыльцо, позвала Розали, перекрикивая детский смех.

– А печенье шоколадное? – с самым серьезным видом уточнил Брендан.

– Конечно, шоколадное, – весело подмигнула ему Роуз, любовно погладив свой заметно округлившийся живот.

– Я все еще жду твоего ответа, – начиная понемногу нервничать, напомнил я Белле, когда мы остались одни посреди заснеженного двора.

– Мне нужно подумать, – кокетливо ответила она.

– Сколько? – нетерпеливо уточнил я.

Жестом заставив меня замолчать, Белз замерла, словно прислушиваясь к чему-то.