Текст книги "Засыпь меня пыльцой (СИ)"

Автор книги: Queen of Brutality

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Мда уж, ну и название, – хмыкает Тэ, чмокая в висок надувшегося Хосока.

– Ну… Неплохая уловка для приезжих, – обезоруживающе улыбается Джун.

– Погоди, что-то тут не сходится, – хмурится Гук. – Если эта такая супер важная хреновина, и все знают, где она находится, то почему никто до сих пор её не слямзил?

– Пытались. Никто не выжил, – беззаботно отзывается Намджун.

– Слушай, это, конечно, всё очень мило, но причём тут я?

– Понимаешь ли, мы предварительно осматривали эту пещеру издалека, и я даже на расстоянии нескольких сотен метров почувствовал мощную энергию магического типа, херачащую оттуда. Если я правильно понял, мы имеем дело с сильной ментальной магией, потому-то все и окочуривались. Поодиночке у нас нет шансов, но при объединении сил вероятность крайне высока, а у тебя есть мощнейшие способности от природы. Мы просто не в том положении, чтобы разбрасываться рабочей силой. А дальше… Дальше будет видно.

Чонгук мысленно поблагодарил небеса за возможность – ему во что бы то ни стало нужно попасть в магический университет.

После того, как он отжимал рубаху от слёз Тэхёна, он уже ни в чём не уверен, но интерес и любопытство съедают его изнутри.

– Но вы уверены, что ваша идея с объединением сил сработает? – аккуратно уточняет Гук.

– Ну… Не попробуем, не узнаем, верно?

– Ясно, мы все умрём.

– Лично я – нет, – хихикает Чим, и друзья, как следует посмеявшись, отправляются в пещеру Смерти, дабы снискать благословение сердца тролля… Или геройски умереть, тут уж как получится.

***

Пещера даже издалека кажется устрашающей, не говоря уже о том, какие эмоции она вызывает, если зайти в неё.

Компании удаётся с легкостью пробить несложную магическую защиту, но все понимают, что это ещё далеко не конец – самое сложное впереди, а неопределённость пугает, но они слишком далеко зашли, чтобы отступать.

Целенаправленно идя вглубь пещеры, парни настороженно оглядываются по сторонам, формируя «клин» для более удобного нападения в случае появления какого-нибудь кровожадного монстра.

Все напряжены до предела, потому что наконец-таки понимают, куда сунулись.

Они идут неопределённое количество времени: может двадцать, может сорок минут, но точно в пределах часа. Время тянется длинным шлейфом, оставляя после себя лёгкую недосказанность вкупе с отвратительным запахом сырости.

Им кажется, что ещё немного, и их терпение лопнет, в связи с чем кто-то точно грохнется наземь, кто-то заорёт и начнёт крушить пещеру, а кто-то просто плюнет на всё и уйдёт, мучимый долгим ожиданием подступающего пиздеца.

– Что? Да вы издеваетесь!

Место лёгкого страха занимает гнев, заставляя друзей сначала бледнеть, а потом багроветь от злости.

Перед ними – гладкая каменная поверхность, которая, конечно, может и выглядит красиво, но абсолютно блокирует дальнейший проход.

Они попали в тупик.

– Твою мать, Ким Намджун, я убью тебя и спляшу на твоей могиле, – Тэхён с воем кидается на спину охреневшего лидера и принимается неистово дубасить вампира кулаками – так, чтобы не очень сильно, чтобы не травмировать, но при этом ощутимо, чтобы выразить в полной мере степень своего негодования.

Джин небрежно ведёт рукой, и Тэ мягко окутывает несколько лиан, опускающих его со спины Джуна на землю.

– Спасибо, – неожиданно тихо говорит Нам, опуская взгляд в пол.

– Не стоит, – отвечает Джин, и все не совсем понимают, о чём именно он говорит.

– Смотрите! – привлекает всеобщее внимание Чонгук, всё это время сосредоточенно щупавший стену.

На глазах озадаченных магов он слегка надавливает на один из камней, и тот мягко отъезжает внутрь стены.

Первые несколько секунд не происходит ровным счётом ничего, но потом недоумевающим друзьям открывается завораживающий вид на то, как камни поочерёдно сдвигаются со своих мест – вверх, вниз, вбок – хаотично перемещаясь в пространстве.

– Ну нихуя ж себе, – выдыхает Чимин, получая затрещину от Джина, которая, однако, благополучно пролетает сквозь него, проигрывая нематериальному состоянию младшего.

– Очень даже хуя ж, – вставляет Юн и спешно ретируется в образовавшийся проход от разгневанного Сокджина.

А дальше… По пещере эхом разносится стук упавшего тела.

– Юнги! – Чимин летит в проём следом, игнорируя предупреждающие возгласы.

Он оказывается в просторном гроте с подозрительно ровными стенами и озером по центру. Поблизости не наблюдается потенциальных врагов, но тело феи, безвольной куклой валяющееся на каменной поверхности, заставляет сердце младшего пропустить сто ударов в секунду, и плевать, что у духов оно не бьётся.

– Чимин, всё в порядке? – в проходе показывается макушка излишне любопытного Тэхёна.

И Пак хочет закричать, чтобы тот не совался сюда, потому что обрывочные воспоминания и знания набатом бьют по голове, заставляя понять причину отключки Юна, но не успевает: Ким просовывается уже наполовину, после чего, не удержав равновесие, падает прямо на пол грота, утягивая за собой Гука, пытавшегося удержать его.

– Чёрт! Не суйтесь сюда! – орёт Чимин, пробкой от шампанского вылетая из грота, огибая тела отключившихся друзей.

– Что? Что с ними такое? – паникует Хосок, искренне переживающий за своего парня.

– Боюсь, ничего хорошего. Я слышал об этом… явлении, когда ещё был жив. Думаю, правильнее будет сказать, что это заклинание, и накладывается оно с целью охраны чего-либо от кого-либо.

– И в чём же суть? – обеспокоенно, но не без интереса спрашивает Джун.

– Заклинание воздействует на разум человека, да и в принципе любого существа, которое попадает в поле его действия. Оно вводит его в состояние искусственного сна, который может длиться хоть час, хоть день, хоть месяц. Разница лишь в том, что всё, что происходит во сне сказывается непосредственно на организме и внешнем облике того, кто попал под чары – если, к примеру, во сне его ранят, рана проявится на теле в реальном мире.

– А если… – Хосок не договаривает, но все прекрасно понимают, что он имеет в виду.

– Да. Если их убьют во сне, то они умрут в реальности.

Чон резко бледнеет, оседая на пол.

– Не волнуйся, может быть им вообще сейчас поля с пшеницей снятся, так что всё будет в порядке, – пытается подбодрить его Джун.

– Увы, – Пак мрачно усмехается, – это заклинание более коварно, чем вы думаете. Да, оно в самом деле откидывает попавшего в сон, но не простой или случайный, а в некую реконструкцию самого жуткого момента в его жизни. То есть, несчастный наблюдает самое страшное из того, что с ним происходило – цунами то или война, не имеет значения. Иной раз я даже восхищаюсь коварством этого заклинания – если даже бедолаге «повезёт» с воспоминанием и оно не будет опасным для его физической оболочки, он, скорее всего, просто покончит с собой, не выдержав повторной встречи со своим кошмаром.

– Твою мать… – Намджун переглядывается с Джином, и их лица становятся всё мрачнее с каждой секундой. – И что, нет никаких шансов вытащить их? К примеру, передвинуть из поля действия обратно в пещеру, учитывая то, что у тебя иммунитет?

– Если они справятся со своим кошмаром, смогут контролировать его и направлять, то докажут, что достойны владеть реликвией, которую так рьяно защищали тролли. А просто передвигать их не имеет никакого смысла – они уже попали под чары, а те уже поразили их разум, а потому им остаётся только один путь к спасению.

– Постой-ка… То есть, каждый из них попал в отдельную Вселенную, выстроенную вокруг их кошмара? – подозрительно сощуривается Джун.

– Ну… – мнётся Чим, – по идее, если пространство заклинания едино для всех, то нет. Точно не могу сказать, но вполне возможно, что они смогут встретиться в своих снах, если найдут точки пересечения…

– Ясно, – и, прежде чем кто-то успевает среагировать, Нам кидается в грот, секунду спустя присоединяясь к телам, лежащим неподалёку друг от друга.

– Жертвенный идиот, – печально усмехается Джин, резким движением оказываясь рядом с вампиром.

– Даже не думай, – Чимин смотрит нечитаемым взглядом на Хосока, хотевшего было присоединиться к друзьям. – Здесь должен остаться хотя бы кто-то живой, чтобы контролировать ситуацию.

– Но…

– Даже не спорь. Геройства на сегодня достаточно, – Чимин пятном расползается по полу, прикрывая глаза. – Они даже не представляют, во что вляпались.

– Постой, – догадывается спросить Хоби, – откуда ты-то знаешь про всю эту муть, да ещё и так подробно?

– Я не всегда был духом, Хосок, – мрачно хмыкает Чимин, опустошённо глядя в потолок.

***

Сокджин приходит в себя во дворце, на родине, откуда в своё время ему пришлось уйти, слыша освистывание и смешки у себя за спиной.

«Вполне ожидаемо», – кивает Джин, осматривая интерьер своей же спальни, которая сейчас, вероятно, переживает запустение и полное отсутствие уборки, если её, конечно, не сожгли и не снесли после его изгнания вместе со всем остальным домом.

Всё, как в тот день, когда его жизнь полетела к гоблинам – косметика на прикроватном столике, искусно отделанный шкаф с кучей плащей, рубах и костюмов, лёгкий аромат шафрана, витающий в воздухе.

«Что ж, игра началась», – думает Ким, когда в комнату вламывается стража.

***

Джун знает, где он окажется. Знает, что будет, стоит ему открыть глаза. Да, больно думать об этом, ещё больнее – проживать заново, но именно по его вине, если подумать, на эту же муку обречены его друзья, да даже тот же Чонгук, который, может, и внушает недоверие, но не заслуживает такой смерти и такого спектакля перед ней.

Если подумать, ему дана серьёзная поблажка: он знает, что всё, что он видит – имитация, а вот его друзья продолжают пребывать в неведении, а потому в большей опасности, чем он сам.

«Ладно. Выкарабкался тогда, выживу и сейчас», – он вскакивает с постели в поместье родителей, слыша крик с первого этажа.

***

Тэхён не понимает, что произошло, и как он переместился из грота в глухую деревню, но знакомые ландшафты и природа не дают ему покоя: эти пейзажи он узнает из тысячи.

Списывая всё на воспалённое воображение, парень неспешно идёт вдоль речушки, расположенной впритык к деревне, и осторожно опускает руку в воду, чувствуя приятную влажность.

«Значит, не сон. Но не может же быть, чтобы я… »

До его чувствительных рецепторов доносится запах гари: Тэ поспешно оборачивается, видя деревянный дом, потихоньку охватываемый огнём.

– Невозможно… – шепчет Тэ, понимая, что произойдёт дальше.

– Тэхён-и! Беги отсюда как можно скорее! – из окна показывается тётушка, такая же красивая и моложавая, как тогда… в день своей смерти.

– Тётушка! – кричит Тэ, не в силах справиться с подступившими слезами. – Тётушка!

– Беги, Тэхён-и, пока ещё не поздно! – женщина в окне умоляюще смотрит на парня, глотающего слёзы и до хруста костяшек сжимающего кулаки.

«Нет, тётушка. Теперь я просто не смогу убежать, как тогда»

***

Чонгуку больно и холодно: кожу жжёт от ударов, но обнажённая грудь, прижатая к ледяной поверхности пола, не оставляет шансов согреться столь сомнительным способом.

Его руки скованы, а ноги беспомощно болтаются, как ненужные украшения для тела – они давно онемели, их давно лупят, как и его самого.

– Считай удары, – раздаётся до боли знакомый голос, и Чонгук жмурится, инстинктивно вжимаясь в пол.

– Р-раз, – выдавливает он, когда плеть проходится по исполосованной ударами спине.

– Всего будет двадцать. Ты заслужил за то, что упустил нечистого, – всё тот же голос режет своим равнодушием и безразличием к его боли. – И не вздумай отключаться до конца наказания.

– Х-хорошо, отец, – из последних сил отвечает Гук, до крови прикусывая губу.

Комментарий к V:Пещера Смерти

Если здесь есть те, кто ждёт перевод, оповещаю: он будет, хвх) Когда – вопрос, требующий долгих и упорных размышлений, но, глянув на дату выпуска последней части пыльцы, я пришла в ужас, а потому… вот (^~^)/

Саранхэ, и всё такое ~

========== VI:Кошмары ==========

Я так боюсь потерять то, что люблю, что запрещаю себе любить.

Джонатан Сафран Фоер

***

С первого этажа слышится характерный грохот и звон битого стекла. Джун рывком подбирается к окну, собираясь бежать как можно глубже в лес, благо, местонахождение поместья позволяет, однако потом в его памяти всплывают слова, сказанные Чимином перед погружением:

«Если они справятся со своим кошмаром, смогут контролировать его и направлять, то докажут, что достойны владеть реликвией, которую так рьяно защищали тролли»

– Контролировать кошмар… – шепчет Джун, резко меняя траекторию и хватая с тумбочки револьвер, лежащий там всегда «на случай момента, когда дипломатия не поможет», как любит говорить отец вампира.

Любил…

– Я не позволю снова отобрать у меня тех, кто мне дорог, – рычит Намджун, бесшумной тенью выскальзывая из комнаты.

… В поместье темно, хоть глаз выколи, но вампиру вполне комфортно в этой среде. Взгляд падает на часы – пять часов утра ровно, а память послушно подкидывает воспоминание о записях в отчётах стражи, оказавшейся бесполезной в этой ситуации.

«Убийство в поместье Ким… Пять пятнадцать утра… »

Итак, у него есть ровно пятнадцать минут на то, чтобы что-то поменять.

Вампир отчаянно генерирует возможные идеи нападения, понимая, что просто высунуться и лезть на рожон – самая глупая идея из всех.

Десять лет назад в их дом пробрались охотники на нечисть, возомнившие себя законом, но что самое страшное, так это то, что они были не просто чёрт-те кем с ножичками-зубочистками, а опытными ищейками, знающими все реально действенные способы умерщвления вампиров и им подобных.

Тихо рыкнув, Нам решает, что можно закинуть удочку со стороны ментальной магии – его сильная сторона, вот только как новичку, пусть даже и подающему надежды, загипнотизировать человек пять опытных охотников?

Безумная на первый взгляд идея стреляет в мозг, и без того перегруженный до предела.

Иллюзия…

Их проходят чуть ли не в самом конце обучения, потому что при создании нужно учитывать всё, вплоть до звука и окружающей обстановки.

Поэтому их, собственно, и не кастует каждый хрен с горы: легко что-то не заметить, а чему-то просто не придать значение, и всё – вся концепция летит в тартарары из-за одного непредвиденного шороха или шелеста.

Но он теряет время, а поскольку кроме него ему ещё пока есть, что терять, Намджун потихоньку накапливает силы, готовя тело к мощнейшему выбросу магической энергии.

Тихо ступая по лестнице, Джун тщательно поддерживает иллюзию, стараясь предугадать каждую мелочь: вот здесь не должно быть звука от шагов, здесь – не должен колыхнуться ни один предмет от потока воздуха при ходьбе.

Ким проходит в гостиную, видя напуганных донельзя родителей, которых держат под прицелом арбалета.

И, будь это обычный арбалет и обычные болты, родители, вероятно, просто посмеялись бы, предварительно порубив нарушителей своего покоя на фарш, но болты, и это отчётливо видно – смазаны ничем иным, как Тихой Смертью – редчайшим ядом, действующим на организм вампиров в ста процентах случаев.

Один из мужчин, стоящих на стрёме, кажется Намджуну чем-то смутно знакомым, но он решает сосредоточиться на конкретной цели, а потому отбрасывает все посторонние факторы, делая себе заметку подумать об этом попозже.

Мышью проскальзывая за спину одного из охотников, держащихся в стороне от остальных, ближе к лестнице, Намджун перерезает ему горло, расходуя немеренное количество силы на то, чтобы скрыть его тело от глаз охотников и принять его облик.

– Субин, у тебя там всё в порядке? – кричит один из охотников. – Мне казалось, что я слышал какой-то стук.

Один из оставшихся четырёх выходит в коридор, моментально отправляясь к праотцам.

Три.

Намджун проходит в гостиную, ловя на себе удивлённые взгляды.

– Субин, ты чего… Стоп, – один из охотников присматривается к его лицу, цепляя взглядом смутно изменившийся облик «напарника». – А где твоя родинка на шее?

Но прежде, чем кто-либо успевает что-то сообразить, Джун выстреливает охотнику прямо в голову, выхватывая арбалет и выбрасывая его в окно.

Второй охотник реагирует почти сразу, молниеносно хватаясь за оружие, но когда речь идёт о вампирах – «почти» может решить весь исход сражения.

Намджун находит отрубленную его же тесаком голову одним из самых прекрасных зрелищ, но любоваться особо некогда: остаётся последний, но что за чёрт?

Смотря в открытое окно и подмечая скрывающуюся фигуру в лесной чаще, Намджун понимает, что проебался, однако чувство радости сильнее всего остального: у него получилось, он смог преодолеть одно из самых жутких событий в своей жизни!

Обессиленный этой новостью, Нам с радостью смотрит на своих родителей, однако в ту же секунду ужасается, шокировано пятясь назад.

Вместо моложавых на вид вампиров, пусть и фактически мёртвых, но, как бы странно это ни звучало, вполне себе живых, он видит перед собой ходячие трупы с разлагающимися телами и соответствующим запахом. Они протягивают руки к своему сыну и медленно продвигаются в его сторону, однако не доходят буквально пары шагов и вялятся на пол, закрывая глаза и вытягиваясь на деревянной поверхности.

– Они мертвы, Намджун.

Он оборачивается, машинально доставая оружие, и видит перед собой Юнги, поджавшего губы и пытающегося взглядом передать своё сожаление.

– Откуда ты… – начинает Джун, но его тут же перебивают:

– Из другого кошмара. Кажется, я понял, как всё это работает, ещё когда… Впрочем, это сейчас не имеет значения. Важно то, что всех, кто попал в то пространство, откидывает в самый жуткий момент их жизни, и они, по идее, должны с ним бороться. Однако то, что произойдёт в случае победы, никак не повлияет на реальность. Я видел то, что было ближе к концу, и симпатично лежащую голову этого сукиного сына тоже, но в нашем мире ничего не изменится в лучшую сторону. Они мертвы, Нам, были мертвы тогда и сейчас не воскреснут.

– С чего ты вообще это решил? – в голосе Намджуна начинают проскальзывать истеричные нотки.

– А вид двух разложившихся тел тебя ни на что не натолкнул? – Юнги едва вздёрнул левую бровь, пытаясь похлопать друга по плечу, но тот с раздражением откинул его руку, отвернувшись в противоположную сторону. – Ну да, конечно, убегай от проблем, если тебе так легче, и до последнего надейся на чудо. Я не хочу говорить, что произошло в моём кошмаре, но раз уж я стал свидетелем твоего, послушай: нет такой силы, которая могла бы воскресить мёртвых. Есть только самообман и пресловутое желание.

– Но в чём тогда грёбаный смысл?

– В том, чтобы научиться жить с мыслью, что это произошло и что это нельзя изменить. Мне реально жаль, что не существует супер мега обряда, чтобы бац – и все живы-здоровы, но раз уж не нашлось бешеного гения, который бы придумал это, не проще ли отпустить тех, кто дорог, и не добивать этим дерьмом свою психику, знаешь?

– Ты такой говнюк, – усмехается Джун, вытирая слёзы, – но за это я тебя и люблю.

– Иу, – морщится Юнги, но Намджун спиной чувствует, что тот улыбается.

– Так в этом весь смысл, да? Просто принять то, что случилось в твоей жизни?

– Поверь, иногда это сделать сложнее, чем выиграть в рукопашной у тролля.

***

– Ты предал свой народ…

«О звёзды, а ты всё та же»

– Ты подверг опасности всех нас…

«Возможно, теперь ты не кажешься мне столь прекрасной, как раньше»

– Ты поставил под угрозу существование коммуны…

«Да-да, дальше будет про изгнание?»

– Отныне ты больше не принадлежишь нашему роду. Ступай отсюда, Ким Сокджин, и забудь о существовании этого места раз и навсегда!

Сокджин покорно кивает, позволяя конвою увести себя прочь с её глаз. Он оборачивается, совсем как в реальности, чтобы посмотреть ей в глаза и утонуть в них, однако…

Ким видит в них лишь лёд и пустоту. Абсолютную, всепоглощающую пустоту, в которой нет места для любви (разве что к самой себе) и привязанности (к трону, возможно). В памяти невольно всплывают светло-карие глаза одного до боли знакомого вампира.

В них-то Джин всегда мог видеть тепло и поддержку, а также, хоть он упорно и игнорировал этот факт – обожание, что-то схожее с восхищением и безграничной любовью к объекту своего почитания. В них могла плескаться радость, иногда – злость на Сокджина и его упрямство, но в них никогда не было холода и равнодушия, в отличие от взгляда напротив.

«Какой же я кретин, – тоскливо думает Джин, больше всего желая увидеть вместо фарфоровой куклы, каменным изваянием застывшей на троне, «проклятого кровопийцу и просто невыносимого парня», который пусть и не так идеален, зато – живой. – Глаза – зеркало души. В твоё я теперь могу только плюнуть».

Джин опускает голову, прежде, однако, подмечая чьи-то внимательные глаза посреди крон деревьев.

«Дожили, гоблин меня побери. Уже Намджуны на ветках мерещатся»

… Но как же сильно удивился Джин, когда понял, что это была вовсе не галлюцинация…

***

– Как вы здесь вообще оказались, да ещё и вдвоём?

– Спасибо, что спас, Юнги, я так рад тебя видеть, Юнги, – начинает бурчать фей, разглядывая наручники и прикидывая, как бы половчее снести замок.

– И не надейся, это – эльфийская сталь. Она даже взрыв переживёт и не треснет, специально для таких умников, как ты, делали.

– Умный гор не обойдёт, умный кинется в проход, – бормочет Юнги, после чего добавляет: – Джун, притащи-ка мне какую-нибудь тряпку.

– Зачем? – паникует Джин. – Что ты, чёрт возьми, собрался делать?

– Кидаться в проход, – отсекает Юнги и впихивает принесённую Намом тряпку Киму в рот, используя её в качестве кляпа. – Будет больно, не хочу, чтобы твои вопли слышал весь лес.

Глаза Сокджина округляются, и он уже набирает воздуха в лёгкие, чтобы выплюнуть злосчастную тряпку и высказать всё, что он об этом думает, когда Юнги резко дёргает его палец, после чего раздаётся характерный хруст.

– Ты что, ему палец сломал? – орёт Намджун, видя застывшие в глазах эльфа слёзы и морально готовясь проломить горе-спасителю череп.

– Обижаешь. Всего лишь вывихнул.

– Всего лишь?! – Намджун хочет продолжить препираться, но видит, как Юнги благополучно вытаскивает пострадавшую кисть Джина из наручников, и затихает.

– Ваша проблема, ну, в смысле эльфов, – начинает Юнги, – в том, что вы всегда думаете слишком сложно. Действительно, ваша хвалёная сталь переживёт и мою прапрапрабабку, но вашим извилинам просто невдомёк, что есть существа, которые могут снять её по старинке.

– Звучит так, будто ты разбираешься в теме, – фыркает Нам.

– Ещё одно слово, и вправлять пальцы будешь сам, что, вероятнее всего, приведёт к их трагической поломке.

– Понял-принял. Молчу.

Когда с наручниками было покончено, а пальцы вернули на их законное место, Сокджин, критически оглядев свои конечности, констатировал:

– Они теперь кривые, вандал!

– Неправда, они ровно такие же, какими были до этого.

– … И вы так и не ответили, какого чёрта забыли в моём кошмаре, – с акцентом на предпоследнее слово добавляет Джин.

– Понимаешь ли, это долгая история, требующая более спокойной обстановки, нежели чёртова комната, куда в любой момент могут прийти по твою душу.

– И да, – Намджун неловко откашливается. – Почему ты до сих пор под стражей, если эта… дамочка сказала, что как бы депортирует тебя из мира острых ушей и сочетающейся одежды?

Сокджин невольно улыбается, слушая весьма своеобразное мнение Джуна по этому поводу, после чего отвечает:

– У эльфов тоже есть сердце, эй! Если кого-то и вышвыривают, то ему дают сутки на то, чтобы попрощаться с семьёй и покинуть территорию.

– А почему ты тогда в наручниках? – вконец запутался Джун.

– Потенциальная угроза, все дела. Ключ у моей семьи, которая должна сопровождать меня, когда я уйду. Тогда, соблюдая традиции, они должны будут их снять и проследить за тем, чтобы я покинул коммуну.

– А кто поручится за то, что ты реально его покинешь? Неужели семья не сможет укрыть своего ребёнка?

– У эльфов всё немного не так, как у людей… Нас с детства учат тому, что решения верхушки – приоритетнее всего.

– А…

– Слушайте, это, конечно, всё очень познавательно, но чёрт, в наших же интересах свалить отсюда куда подальше, на радость этим остроухим в балаклавах, – встревает Юнги, с чем оставшиеся двое неохотно соглашаются.

***

– То есть после того, как тот, кому принадлежит этот кошмар, отпускает ситуацию, его и всех, кто присутствует с ним в этом кошмаре, и кто также попал в поле действия заклинания – перебрасывает в следующий?

– Да, что-то типо того, – кивает Джун.

– А что будет, когда кошмары закончатся?

– А кто его знает… Если сильно повезёт – мы вернёмся в наши реалии, а если нет… Ну, в конце концов мы всегда можем рассчитывать на отдельный веночек для каждой могилки.

– Стоп, но если я прожил это снова и нас не перебросило к тому же Тэхёну или Чонгуку, это значит, что всё, что вы мне сказали – не работает, – с сомнением произносит Сокджин.

– … Или то, что ты не отпустил ситуацию. Дело ведь не в том, сколько раз ты её проживаешь, а в том, как ты к ней относишься.

Эти слова заставили Джина задуматься, а потому когда Джун предложил привал и все начали устраиваться поудобнее, готовясь ко сну, Сокджин добровольно вызвался дежурить первым, пообещав разбудить Нама для смены через пару часов.

… Он молча сверлит взглядом стоящий неподалёку дуб, размышляя о том, что именно в его случае пошло не так, когда чувствует чью-то тяжёлую руку на своём плече.

– Ты не разбудил меня, хотя твоя очередь уже прошла, – Намджун садится рядом с эльфом, пытаясь понять, что так сильно заинтересовало его в близлежащем дереве, на которое Джин пялится вот уже как несколько минут.

– Мне всё равно не спится, так что, если хочешь, можешь поспать ещё.

– Ты ведь не можешь уснуть из-за того, что произошло в твоей коммуне?

Ещё одна причина не любить Джуна – его излишняя проницательность.

Сокджин устало трёт виски, отмахиваясь от вампира, как от назойливой мухи.

– Ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной своими проблемами? Серьёзно, иногда проще просто рассказать кому-то, что у тебя на душе, чем сидеть и рефлексировать, накручивая себя почём зря.

Ким невесело усмехается, бросая на Джуна подозрительный взгляд.

«Ты хочешь узнать это, правда? Что же, тогда садись поудобнее, ибо мне кажется, что эта ночь как никогда располагает к откровениям»

Комментарий к VI:Кошмары

Хэй, вы только посмотрите, кто вернулся! Возможно, это не совсем то, что вы ожидали увидеть после месяца ожидания (тавтологии – моё всё, да), но выдерживать подобный стиль и объём – задачка не из лёгких, да 🤔

Надеюсь, что в меня полетит минимум тапок,

Саранхэ, и всё такое ~

========== Vll:Истина ==========

Комментарий к Vll:Истина

Приятного прочтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Дункану стоит как-нибудь сесть и составить список всего хорошего, что погибло бы вместе с человечеством. Печенье, например. Порождения тьмы могут стереть с лица Тедаса всё печенье. Это было бы ужасно, и ради одного их спасения стоило затевать нынешний поход.

Дэвид Гейдер

***

– Я правда любил её.

– Прости? – Намджун удивлённо вздёргивает брови. – Ты разве не по парням?

– Не порть момент! – смеётся Сокджин. – Если тебе интересно, то я предпочитаю не замыкаться в рамках пола, но речь вообще не об этом. У меня был брат, Сёджин…

– А у вас в семье над именами долго не думали, а, а! – дёргает бровями Джун, после чего ойкает, получая тычок в плечо от Джина. – Всё, прости, я внимательно тебя слушаю.

– Да… У меня был брат, и однажды он ослушался Главу. По законам коммуны он вынужден был покинуть нас, и больше никогда не возвращаться на территорию, принадлежащую общине, но я не мог отпустить его в изгнание одного. Сёджин был таким крохотным, таким беспомощным эльфёнком, что я решил рискнуть, утаив от Главы то, что мой брат так и не пересёк границу в назначенный час. Мне пришлось долго и тщательно заметать следы, но ничто не могло длиться вечно… Сёджина обнаружили и казнили, так как каждый изгнанный, вернувшийся на территорию коммуны, без исключений и поблажек должен быть обезглавлен по какому-то тупому закону, придуманному каким-то страдающим расстройством личности эльфом… – Джин и сам не замечает, как вплетает в свою обычно близкую к литературной речь бранные словечки.

– Поэтому тебя изгнали, да? – тихо уточняет Джун, в нерешительности дёргая руками.

По нему видно, что вся его вампирская сущность тянется обнять гордого эльфа, потому что сам он никогда не сделает первый шаг, но остатки разума услужливо напоминают ещё один немаловажный элемент повествования.

– Погоди, ты сказал, что любил…

– Да, – невесело кивает Джин.

– Главу? – начинает доходить до Джуна.

– Да, – вновь не отрицает Ким. – Она была прекрасна… или казалась мне таковой на протяжении долгого времени, но сейчас мне кажется, что то, что я испытывал к ней – ненастоящая любовь. Ей хотелось любоваться, как картиной, но её не хотелось обнимать холодными вечерами и отпаивать глинтвейном, чтобы не допустить простуды. Возможно, мне правда стоило вернуться в самый позорный момент моей жизни, чтобы понять, что я называл любовью слепое обожание той, что этого, в общем-то, не очень и заслуживает.

Сокджин прерывается, раздражённый молчанием Джуна, залипнувшего на движение его мягких, безумно притягивающих младшего губ.

– Ой, да поцелуй ты меня уже, если так хочется.

– … Что?

– Какой же ты тугой, – Ким вздыхает, думая о том, что ему с этим чудом-юдом придётся нелегко, но когда это эльфов останавливали трудности?

Сокджин решительно приближается к Джуну, совершенной, как и всё его тело кистью притягивая вампира за шею таким образом, чтобы их губы оказались в паре миллиметров друг от друга, а дыхание смешалось в одно целое, образуя нечто чертовски правильное и гармоничное.

– Сделаешь первый шаг сам или это мне тоже нужно будет взять на себя? – выдыхает Джин прямо в губы Намджуна.

Вместо ответа парень неуверенно сокращает расстояние между ними, наконец-таки соприкасаясь с чем-то мягким и тёплым, более совершенным, чем вся его жизнь.

Совершенство…

Это слово Намджун готов повторять по отношению к Сокджину миллион, нет, миллиард раз, лишь бы его вновь поцеловали так тягуче-сладко, мучительно нежно и до озноба во всём теле горячо.

Поцелуй с Сокджином – как сотни тысяч звёзд, рассыпающихся перед глазами, как цветущий оазис в центре огромной пустыни, как самая вкусная конфета, что тает на языке, даруя долгожданную сладость. Пожалуй, в мире нет такого количества слов, способных описать эмоции, испытываемые Джуном от минутного соприкосновения губами с его личным божеством.

Блаженно прикрыв глаза, Намджун позволяет себе раствориться в эльфе, однако последний, как всегда, бдит несмотря ни на что.

– Твою мать, что это?! – так или иначе, общение с Юнги ещё ни на ком не сказывалось положительным образом.

– Ты про что? – Нам разочарованно отстраняется и оглядывается по сторонам. – Твою мать, что это?!